Колонизация Мурманского берега Кольского полуострова во второй половине XIX — первой трети XX вв

Актуальность темы

исследования.

Проблема колонизации отдельных территорий России относится к одному из приоритетных направлений российской исторической науки. Еще в XIX в. В. О. Ключевским был сформулирован тезис о том, что «История России есть преимущественно история страны, которая колонизуется».1 Действительно, начиная с эпохи позднего средневековья (XIV-XV вв.) русские крестьяне поэтапно осваивали сначала внутреннее пространство Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, а затем, с XVI в., огромные пространства Сибири и Зауралья. Европейский Север страны не стал в этом процессе исключением. Здесь также, на протяжении нескольких столетий, сначала Новгородом, а затем и Московским государством, осваивались территории Двины, Карелии и Кольского полуострова. Последний, в силу своей удаленности от центральных районов страны, трудных природно-климатических условий, оставался малопривлекательным для" русских крестьян и промышленников. Не случайно хорошо освоены русскими были только территории Терского и Кандалакшского берега Белого моря, которые открывали возможность для регулярной связи по морю с Двинской землей. Центр Кольского Севера, а также Мурманский берег, в течение долгих столетий оставались незаселенными или слабо заселенными русскими. Закономерным было то, что Кольский острог являлся, прежде всего, военно-административным центром, а не городом с развитым ремеслом и устойчивыми связями с сельской местностью. На Мурманский берег промышленники приходили лишь во время промыслового сезона (весна-лето) и не пытались здесь серьезно обосноваться.

1 Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. 1. — М., 1987. — С. 50.

Вопрос о колонизации этого региона был поставлен лишь в середине XIX в. Затем, на протяжении около 80 лет (до конца 1930;х гг.) власть, сначала царская, а затем советская, пыталась найти различные методы для привлечения и закрепления населения на этом малопригодном для жизни 6epeiy Баренцева моря. Основным средством стала колонизация, в которой принимали участие преимущественно выходцы из Архангельской и Олонецкой губерний, а также Финляндии. I.

Отметим, что под колонизацией в исследовании понимается мирное освоение пустующих или малонаселенных территорий своей страны.1 В современной науке принято выделять два разных процесса колонизации: первый, это «стихийная» народная колонизация, которая не обусловлена, во всяком случае, напрямую, какими-либо действиями власти. Второй, это так называемая «модернизационная» колонизация, которая во многом является порождением государства, ставящая перед собой целью не просто освоение новых земель с помощью переселенцев, а включение новой территории в экономическую структуру всего государства. Второй тип колонизации, как показывают современные исследования, не был исключительно русским явлением, а использовался в некоторых странах Старого и Нового Света в XIX—XX вв. В частности, И. М. Супоницкой было проделано сравнительно-историческое исследование колонизации Сибири Россией и Дикого Запада у.

США во второй пол. XIX в. Исследователь обратила внимание на особенности проведения модернизационной колонизации в двух указанных регионах России и США, отмечая такие характерные моменты российской колонизации как — экстенсивный путь освоения новых земель, низкий технологический уровень колонизационного процесса, использование принудительного труда при создании промышленности и др.

1 Советский Энциклопедический Словарь. — М., 1987. — С. 603.

2 Супоницкая И. М. Колонизация земель: Сибирь и американский Запад (вторая половина XIX в.)//Одиссеи. Человек в истории. Время и пространство праздника. — М., 2005.

Колонизация Мурмана, в своем основном направлении имевшая целью создание развитой рыбной промышленности, инфраструктуры и главное постоянного населения, вписывается во вторую модель колонизации. Вновь подчеркнем, что до сер. XIX в., ни со стороны власти, ни со стороны самих поморов, не возникало никакого движения к созданию на Мурмане постоянных поселений. Только обратив внимание на бурное экономическое развитие Финнмарка, власть попыталась использовать зарубежный опыт в освоении северной окраины. Разумеется, колонизации Мурмана, как в досоветский, так и в советский периоды, сопутствовала стихийная колонизация. Имела колонизация Мурмана и политические мотивыстремление России укрепить свой суверенитет на побережье Баренцева моря.

В современных условиях, когда усиливается интерес к освоению арктических территорий, закреплению на них российского суверенитета, актуализируется изучение и осмысление исторического опыта колонизации прилегающих к ним регионов. Актуальность выбранной нами темы диссертационного исследования, обусловлена и тем, что в современной историографии и в историко-краеведческой литературе нет целостных исследований колонизации Мурмана во второй пол. XIX — нач. XX вв.

Степень изученности проблемы.

Колонизация Мурманского берега Кольского п-ова не получила целостного анализа в современной историографии. Отчасти, это объясняется сравнительной исторической близостью этого явления и относительно слабым общественным резонансом колонизации Мурмана в сравнении с другими, более заметными, переселенческими мероприятиями в России кон. XIX-нач. XX вв.

Отдельные аспекты колонизации Мурмана нашли отражение в фундаментальной работе «История открытия и освоения Северного морского пути», в которой рассматривается история открытия, экономического и политического освоения и изучения Северных территорий России с древнейших времен до первых десятилетий существования советской власти.1 Безусловно, замечания авторов «Истории» относительно колонизации Мурмана носят во многом самый общий характер, поскольку не опираются на детальное исследование архивных материалов. Так, авторы традиционно негативно оценивали влияние норвежских колонистов, рассматривая их как эксплуататоров саамского и поморского населения.2.

Колонизация Мурманского берега, по их мнению, дала больше негативных, чем положительных результатов — расширялась эксплуатация саамского населения, медленно шло промышленное освоение побережья, т.к. слабо 1 внедрялись новые технические средства лова рыбы. Вместе с тем, в данной работе впервые в историографии была заявлена проблема специфики колонизации Мурмана, как неземледельческого района. Исследователи отметили, что в то время как колонизация других регионов Европейского Севера России и Сибири должна была решить, помимо прочих, вопрос аграрного перенаселения центральной части страны, то перед колонизацией Мурмана таких задач не ставилось: природно-климатические условия Кольского п-ова не могли способствовать решению этого вопроса.4.

Целостное рассмотрение проблема колонизации Мурманского берега в досоветский период впервые получила в монографии мурманского историка-краеведа И. Ф. Ушакова. Исследователь смог привлечь не только максимально широкое число опубликованных работ (отчетов, статистических исследований Мурманского берега, воспоминаний и путевых заметок), но и обратился к архивным данным, позволяющим реконструировать общий ход колонизационного процесса в регионе. Колонизационный процесс на.

1 История открытия и освоения Северного морского пути. Проблема Северного морского пути в эпоху капитализма /Под ред. Я. М. Гаккеля и М. Б. Черненко. — Л., 1962.

2 Там же. С. 25.

3 Там же. С. 324, 330−331.

4 Там же. С. 24.

Мурмане во второй пол. XIX-начале XX вв. по мнению И. Ф. Ушакова, имел сложную социально-экономическую и политическую природу. Помимо освоения экономических богатств Мурмана, власть (центральная и региональная, в лице Архангельских губернаторов) рассматривала колонизацию как средство решения военно-политических задач. К началу колонизации русское правительство подталкивал и зарубежный опыт Норвегии в колонизации соседнего с Мурманом Финнмарка. И. Ф. Ушаков предложил периодизацию колонизации Мурмана, связав ее с введением Положений о льготах для переселенцев Мурманского берега.1 Он также обратил внимание на ряд аспектов проблемы, которые были в дальнейшем развиты другими авторами.

Исследователь отметил многоэтничный состав колонизации, а также то, что основные потоки колонистов шли из Кемского Поморья и Улеаборгской губернии, при этом долгое время преимущественно заселялся Западный Мурман.2 Деятельность норвежских колонистов рассматривается им в отрицательном свете (торговля спиртным, притеснение саамов). И. Ф. Ушаков обратил внимание на отток населения с побережья, а также медленную динамику роста численности колонистов, связав эти факты с плохой организацией процесса со стороны властей — отсутствие особого учреждения и инфраструктуры для обеспечения колонизации.3.

Вопросы колонизации Мурмана, положения колонистов, а также историко-географические данные об отдельных колониях можно встретить в ряде других, преимущественно научно-популярных работ И. Ф. Ушакова.4.

Колонизация Мурманского берега очень бегло была затронута в статье Н. А. Якименко, посвященной общим проблемам переселенческой политики.

1 Ушаков И. Ф. Избранные произведения. — Т.1. — Кольская земля. — Мурманск, 1997. — С. 308- 312.

2 Там же. С. 318, 320.

3 Там же. С. 318, 321, 324.

4 Ушаков И. Ф. Избранные произведения. — T.2. — Кольский Север в досоветское время. — Мурманск, 1998. — С. 135−139- Он же. Кольский Север в досоветское время. — Исторнко-краеведческий словарь. — Мурманск, 2001. -С. 111−112 и др.

России на рубеже XIX—XX вв.1 Исследователь рассматривает проблему колонизации Мурмана в контексте аграрных преобразований власти в предреволюционный период. Общая задача, которую пыталось решить правительство в то время, заключалась в аграрном перенаселении Центральных и Южных регионов империи.2 Для ее решения правительство уже в пореформенный период начинает рассматривать территорию Северных губерний России (Архангельской, Олонецкой и Вологодской) в качестве района для вывода крестьян из перенаселенных частей страны. Начало колонизации Мурмана историк относит к 1868 г. По наблюдениям Н. А. Якименко с начала XX в. «колонизационные предпочтения» власти были перенесены с Мурмана на Никольский уезд Вологодской губернии, что привело к спаду колонизации Мурманского берега.4 Взгляд на колонизацию Мурмана с позиции общего вопроса о переселенческой политики власти, как представляется, скрыл от исследователя ряд аспектов этого исторического явления. Так, Н. А. Якименко не оговаривает, что на Мурман переселялись преимущественно поморы, а само место переселения не было пригодно для развития сельского хозяйства.

Вплоть до второй пол. 1990;х гг. специальных работ, в которых бы рассматривались вопросы колонизации Мурмана, более не появлялось. Новое обращение уже современных историков к этой теме, можно рассматривать как следствие развивавшихся в постперестроечный период международных контактов исследователей Севера-Запада России и Скандинавии. «Полем» для сближения специалистов из разных стран послужила общность исторических судеб колонистов Мурмана, среди которых были выходцы из Норвегии и Финляндии. Итогом этого сотрудничества стал выход в свет.

1 Якименко Н. А. Переселенческая политика царизма и проблема заселения Севера европейской России (конец XIX-начало XX в.)/УВопросы истории Европейского Севера. Межвузовский сборник научных статей. — Петрозаводск, 1984.

2 Там же. С. 80−81.

3 Там же. С. 81.

4 Там же. С. 85. целого ряда статей и сборников, посвященных, преимущественно, иностранным колонистам.1.

Одним из первых к интересующей нас проблеме обратился архангельский историк Р. А. Давыдов. Одна из глав диссертации исследователя (защищена в 1998 г.) была посвящена норвежским колонистам на Мурмане.2 Позже, диссертация в переработанном виде была опубликована автором в качестве монографии. К вопросам колонизации Мурмана историк обращался и в ряде других работ.4 Несомненной заслугой Р. А. Давыдова в изучении вопроса начальных этапов колонизации Мурманского берега является установление лиц, с подачи которых возникла сама идея ее необходимости. Глубокое изучение архивных материалов позволило исследователю придти к выводу, что эта идея принадлежит генеральному консулу России в Норвегии JI. Мехелину.5 Среди авторов «концепций колонизации» Мурмана историк называет и Н. Я. Данилевского, мысли которого относительно трудностей, с которыми столкнется колонизация.

1 Россия и Норвегия: история и культура. Тезисы докладов и сообщений на конференции «Норвежско-русские отношения: 1814−1917. История и культура». Норвегияг. Тромсе 6−8 ноября 1992 г. — Архангельск, 1992; Слово о людях и земле поморской. Доклады и тезисы докладов 3 научно-краеведческих чтений «Слово о людях и земле поморской». — Вып. 2. — Архангельск, 1995; Страх и ожидания. Россия и Норвегия в 20 веке. — Архангельск, 1997; 14-я конференция по изучению Скандинавский стран и Финляндии: Тезисы докладов. — Архангельск, 2001; Меняющаяся Россия в меняющемся мир. Сб. статен. — Москва-Архангельск, 2001; In the my Nest is Made. Studies in the History of the Murman Colonization 1860−1940. — СПб., 2005; Russia and Norway: Physical and Symbolic Borders / Ed. by Tatjana N. Jackson and Jens Petter Nielsen. — M., 2005.

2 Давыдов P.A. Архангельская губерния и Северная Норвегия в 1826 — 1914 гг.: Автореф. дис.. канд. ист. наук: 07.00.02. — Архангельск: б. и., 1998. — 23 с.

3 Попов Г. П., Давыдов Р. А. Мурман. Очерки истории края XIX-начала XX в. — Екатеринбург, 1999.

4 Боднарук Р., Давыдов Р. Ссыльный врач В. Р. Гулевнч на Севере России и Норвегии// Поморье в Баренц-регионе: экология, экономика, социальные проблемы, культура. Тезисы докладов 3 Международной конференции. — Архангельск, 1997. — С. 214- Давыдов Р. А. Массовые источники по истории иностранной колонизации Мурмана. 19−20 вв.//Массовые источники отечественной истории. Материалы X Всероссийской конференции «Писцовые книги и другие массовые источники 16−20 вв.: Проблемы изучения и тдания». — Архангельск, 1999. — С. 89−94- Он же. «Покрыто мраком неизвестности.» (начало норвежско-финляндской колонизации Мурмана).// Архангельск и Северные страны кон. 16-нач.20 веков: Избранные доклады Международной научной конференции. — Архангельск, 1999. — С. 27−38- Он же. Мурманский рыбный промысел: проблемы выявления достоверных данных об уловах 19-нач. 20 вв.// Массовые источники истории и культуры России 16−20 вв. Материалы 12 Всероссийской конференции «Писцовые книги и другие массовые источники истории и культуры России 16−20 вв.: проблемы изучения и издания». -Архангельск, 2002. — С.77−88- Он же. From Correspondence to Settelment: the Colonization of Murman 18 601 876/1 In the Nord my Nest is Made. — p. 28−61- Он же. Предыстория и начало норвежской и финской колонизации Мурмана. Формирование и трансформация собирательного образа мурманского колониста в 1860—1876 гг.//Живущие на Севере: Образы и реальность. — Мурманск, 2006. — С.59−83.

5 Попов Г. П., Давыдов Р. А. Мурман. Очерки истории края XIX-начала XX в. — Екатеринбург, 1999. С. 29−30.

Мурмана, как отмечает Р. А. Давыдов, оказались справедливыми.1 В целом, колонизация Р. А. Давыдовым рассматривается, преимущественно, как попытка отдельных русских чиновников, использовать норвежский опыт освоения Финнмарка и самих норвежцев для экономического развития Мурмана. Русская «составляющая» колонизации, тем самым, становится производной от основной «линии» экономического освоения региона.

Законодательство, положившее начало процессу колонизации Мурмана, в работе Р. А. Давыдова получает несколько иную трактовку, нежели в предшествующей историографии. Так, исследователь обращает внимание на то, что оно способствовало обособленному существованию на Мурмане иностранных колонистов, не создавая никаких мер, рассчитанных на их «русификацию». Нежелание норвежских и финских колонистов вписываться в рамки российского законодательства и общества, .хищническая эксплуатация ими природных богатств Мурмана, вызвало ответную реакцию со стороны губернских властей. Как замечает автор, недоверие губернских властей и общественности России к иностранным колонистам отчетливо обозначилось с 1873 г., но долгое время оставалось на уровне эмоционально окрашенных документов, положения которых не претворялись в жизнь.3 Единственным средством недопущения на Мурман иностранных колонистов, к которому стали прибегать губернские власти с конца XIX в., был отказ от предоставления норвежцам и финнам российского подданства.4 Итогом проводимой политики стало то, что многие норвежские колонисты вынуждены были покинуть Мурман, уехав либо в США, либо вернувшись к себе на родину.5.

1 Попов Г. П., Давыдов Р. А. Мурман. Очерки истории края XIX-начала XX в. — Екатеринбург, 1999.-С. 30−31.

2 Там же. С. 40−42.

3 Там же. С. 47−48.

4 Там же. С. 52−56.

3 Там же. С. 56.

В том же проблемном русле — изучение норвежской колонизации Мурмана как фактора содействующего экономическому преобразованию края — написаны работы другого архангельского историка — В. И. Коротаева.1 Исследователь предлагает использовать для изучения проблемы понятие «модернизация», под которым он понимает «переход от доиндустриального общества к индустриальному», важную роль в котором играет «диалог культур» — более развитой (индустриальной) и менее (доиндустриальной).2 При этом историк считает, что «диалога» между иностранными колонистами (норвежцами и финнами) и русскими произойти не могло, в силу конфессиональных различий, определявших особенности их трудовой этики.3 Предпосылки колонизации Мурмана В. И. Коротаевым рассматриваются в свете тех данных, которые были открыты Р. А. Давыдовым, а начало переселения норвежцев на Мурман относится к 1863 г. 4 Исследователь также отмечает, что с появлением на Мурмане норвежских колонистов возникают конфликты, как с промышленниками-поморами, так и с коренным населением края. Причиной был захват норвежцами наиболее удобных земель и рыболовных мест, которыми ранее пользовались саамы и поморы.5 Исследование проблемы привело В. И. Коротаева к ряду общих выводов, раскрывающих, с позиции самого историка, специфику процесса колонизации Мурмана в предреволюционный период. Во-первых, колонизация не оправдала тех задач, которые перед ней стояли — приобщения поморов к более высокому хозяйственному уровню иностранных колонистов не произошло. Причиной было то, что «иностранцы предпочитали селиться отдельно от русских, не изучали русский язык и преследовали на Мурмане.

1 Коротаев В. И. Русский Север в конце XIX-первой трети XX века. Проблемы модернизации и социальной экологии. — Архангельск, 1998. — С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана иностранцами в контексте концепции модернизации/УВестник ПГУ. — Серия «Гуманитарные и социальные науки». — 2004. — 1(5).

2 Коротаев В. И. Русский Север. С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана. С. 19.

3 Коротаев В. И. Русский Север.С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана.С. 19.

4 Коротаев В. И. Русский Север. С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана. С. 21.

5 Коротаев В. И. Русский Север. С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана.С. 26−27. сугубо коммерческий интерес". Во-вторых, наиболее успешно колонизация происходила в районе Западного Мурмана, поскольку эта территория находилась в непосредственной близости от Норвегии. В-третьих, орудия лова и промысловые суда норвежских колонистов были более совершенными, чем у русских, что сказалось и на увеличении импорта норвежской рыбы на российские рынки.1 В-четвертых, конфессиональная принадлежность норвежцев к протестантизму, также стимулировала развитие их предпринимательских качеств, в отличие от православных русских.2.

Близкая проблематика, связанная с изучением процесса модернизации на примере колонизации Мурманского берега, привлекает внимание петербургского историка Е. А. Васильеву. Исследователь в своей работе попыталась проанализировать различия в культурном развитии норвежских и русских колонистов осваивавших Мурманский берег. Разноэтничный состав колонистов, как полагает историк, не способствовал налаживанию мирных отношений между ними и создавал благоприятные условия для «подавления» более «развитыми» и сплоченными этническими группами (норвежцами, финнами и русскими) тех групп, которые сохраняли традиционные устои своей этнической культуры (саамы, саамы-фильманы, коми-ижемцы).4 С другой стороны, более сильные и экономически самостоятельные этнические группы, служили образцом для подражания тем группам, которые не могли только в рамках своей культуры адаптироваться к условиям жизни на Мурмане.5 Несмотря на высказанные Е. Л. Васильевой интересные соображения по проблеме колонизации Мурмана, все же, приходится признать, что знакомство с научно-справочным аппаратом работы оставляет ощущение слабой проработанности источников и историографии проблемы.

1 Коротаев В. И. Русский Север. С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана., С. 28.

2 Коротаев В. И. Русский Север.С. 47−52- Он же. Колонизация Мурмана.С. 29.

3 Васильева Е. Л. Проблемы взаимодействия разноэтнических и разностадиальных культур в Русской Лапландии в эпоху модернизации (кон. XIX-нач. XX века)//Скандинавские чтения 2000 года. — СПб., 2002.

4 Там же. С. 176−177. Фильманы — саамы-лютеране, выходцы из Финляндии и Норвегии.

5 Там же. С. 177−179.

Действительно, основой для всех концептуальных положений послужило выборочное использование некоторых «путевых заметок» о Мурмане, составленных в кон. XIX-нач. XX вв., а также мнение архангельского культуролога и философа Н. С. Теребихина о специфике поморской культуры. Вновь, как и в предыдущем случае, возникает проблема адекватности научного восприятия исследователем изучаемой проблемы (в нашем случае — колонизации Мурмана).

К проблеме колонизации также обращается еще один архангельский исследователь — Р. В. Пересадило.1 Его внимание привлекают российско-норвежские отношения в XVIII — нач. XX вв., в русле которых он рассматривает и колонизацию Мурманского берега. В своих работах исследователь обращается к широкому спектру проблем, определявших специфику этого процесса. Большое внимание Р. В. Пересадило уделяет выяснению видения колонизации различными должностными лицами, как российскими, так и иностранными (архангельские губернаторы С. П. Гагарин и Н. Д. Голицын, Кемский полицейский надзиратель Амон, русские генеральные консулы JI. Мехелин и В. А. Березников, датский генеральный консул Паллизен). Исследователь указывает на многонациональный характер и схожесть миграционных процессов на Севере Норвегии и России. Он отмечает, что финны уже в первые годы колонизации стали преобладающей национальной группой среди нерусских колонистов. Однако, эта тема дальнейшего развития не получила, очевидно, в силу того, что исследователь сосредоточился на норвежской части проблемы.

1 Пересадило Р. В. Российское государство и норвежское влияние на Русском Севере 19−20 вв.//14 конференция по изучению Скандинавский стран и Финляндии: Тезисы докладов. — Архангельск, 2001. С. 6366- Пересадило Р. В. Санкт-Петербург и развитие Архангельской губернии во второй половине XIX — начале XX вв.// Материалы Пятой ежегодной научной конференции (23−25 апреля 2003 г.). Под ред. В. Н. Барышникова, С. Ю. Трохачева. — СПб., 2004; Пересадило Р. В. Российско-норвежские экономические отношения на Русском Севере (конец ХУШ — начало XX вв.)//Санкт-Петербург и страны Северной Европы. Материалы Шестой ежегодной научной конференции (14−16 апреля 2004 г.). Под ред. В. Н. Барышникова. -СПб., 2005; Он же. The «Norwegian» Policy of the Russian State in the Russian North in the Nineteenth Centuryaccording to documents in the State Archive of Archangelsk province (GAAO)// Russia and Norway: Physical and Symbolic Borders / Ed. by Tatjana N. Jackson and Jens Petter Nielsen. — M., 2005. p. 116−127.

Начатое архангельскими исследователями изучение норвежской колонизации Мурмана было продолжено и их коллегами из Санкт-Петербурга — А. Ю. Юрченко и Т. А. Шрадер.1 Подход двух исследователей к проблеме несколько отличен от того, что был предложен архангельскими историками. А. Ю. Юрченко основное внимание уделяет проблемам темпов колонизации Мурмана (особенно, ее иностранной составляющей), качественных отличий в типах хозяйственной деятельности иностранных и русских колонистов. Т. А. Шрадер преимущественно привлекает проблема эволюции российской государственной политики и законодательства по отношению к иностранным колонистам Мурмана во второй половине XIX-начала XX вв.

А.Ю. Юрченко предлагает периодизацию колонизации Мурмана, отметив в ней участие нескольких разноэтнических колонизационных потоков. Исследователь повторяет мнение ряда предшествующих историков о том, что колонизация Западного Мурмана началась стихийно еще во второй четверти XIX в., и основное участие в ней приняли выходцы из Норвегии и Финляндии.2 Включение «русской составляющей» в колонизацию Мурмана им относится к 1868 г. Причиной тому послужило не стремление поморов осесть на новой территории или целенаправленная политика власти, а голод, охвативший Поморье. Преимущественное поселение выходцев из Поморья на Восточном Мурмане было вызвано, по мнению исследователя, наличием.

1 Юрченко А. Ю. Этнические аспекты колонизации побережья Баренцева моря в середине XIX-начале XX веков//Наука и бизнес на Мурмане. — Сер. Экономика и рынок. T.7. Тейлоровские чтения. № 2. — Мурманск, 2001; Шрадер Т. А. Колонисты на Мурманском побережье// Вестник «Баренц-центра» МГПУ. № 5 за 2005 г. -Мурманск, 2006. Она же. Legislative Aspects of Norwegian Colonization of Murman (1860−1915)// In the my Nest is Made. — p. 61−86.

2 Юрченко А. Ю. Этнические аспекты колонизации побережья Баренцева моря в середине XIX-начале XX веков. — С. 6. Свою позицию в этом вопросе автор высказывал и в некоторых других своих работах, которые не отличаются своим концептуальным подходом к проблеме от анализируемой нами статьи. См., Юрченко А. Ю. Колонизация побережья Баренцева моря в XIX-начале XX века: два подхода к освоению региона//Скандинавские чтения 2000 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. — СПб., 2002. — С. 184−189- Он же. Norwegian Colonization of the Murman Coast in the Late Imperial Period: Cultural Boundaries of the Region Russia-Norway: Physical and symbolic borders. — Moscow, 2005. — p. 158−163- Он же. Economic Adaptation by Colonists on the Russian Barents Sea Coast (mid-19th to early 20th century)// In the my Nest is Made.-p. 94−111. здесь традиционного трескового промысла.1 Обращает внимание историк и на другие этнические группы, принимавшие участи в колонизации Мурмана (карелы, саамы).2 А. Ю. Юрченко указывает на начавшийся в 1890-х гг. процесс «внутренней» колонизации Мурмана, в котором были задействованы сами колонисты, перемещавшиеся на новые места (Кольская губа).

Соотношение этнических групп в разных частях Мурмана — Западной и Восточной — позволяет исследователю придти к выводу, что к нач. XX в. «выделяются два района с преобладанием в каждом из них одной этнической общности. На Восточном Мурмане доминирующей группой являются русские. На Западном Мурмане (включая Кольскую губу) большинство населения составляют финны».4 В этих районах складываются и разные типы хозяйства. Для «первой модели» (Восточный Мурман) характерна ориентация на морские промыслы (прежде всего, лов трески) и слабое развитие сельского хозяйства (огородничества и скотоводства).5 «Вторая модель» (Западный Мурман), несмотря на то, что также была ориентирована на морские промыслы, в зависимости от разных обстоятельств (этнических и природных) могла отдавать предпочтение акульему, зверобойному промыслам или же, добыче семги.6 Кроме того, «вторая модель» была комбинированной, поскольку существенное значение для колонистов п.

Западного Мурмана играло скотоводство и огородничество.

Одно из главных достоинств работ исследователя, заключается в том, что он пытается рассмотреть колонизацию Мурмана в рамках таких общих проблем, как особенности хозяйственной деятельности различных этнических групп, взаимовлияние культурных традиций на формы.

1 Юрченко А. Ю. Этнические аспекты колонизации. — С. 7.

2 Там же. С. 7−8.

3 Там же. С. 7.

4 Там же. С. 8.

5 Там же. С. 9−11.

6 Там же. С. 9.

7 Там же. С. 10−11. хозяйственной деятельности. Историк пытается также предложить периодизацию колонизационного процесса на Мурмане, которая, впрочем, совпадает с периодизацией, предложенной И. Ф. Ушаковым.

Другой петербургский исследователь Т. А. Шрадер, основное внимание уделяет правовой стороне процесса колонизации Мурмана, обращаясь преимущественно к ее норвежской части. Так, согласно наблюдениям историка, Положение от 22 ноября 1868 г. в значительной мере стимулировало именно иностранную колонизацию Мурмана, так как открывало широкие возможности для торгово-предпринимательской деятельности в регионе.1 Злоупотребления, возникавшие в ходе такой деятельности, разрешенной Положениями 1868 и 1876 гг., вызывали негативную реакцию со стороны власти. Т. А. Шрадер, опираясь на архивные материалы, замечает, что попытки установления контроля за иностранной колонизацией Мурмана исходили не только от архангельских губернаторов, о, но и от представителей российских консульств в Норвегии. Исследователь подчеркивает, что, несмотря на имевшееся у власти желание поставить под контроль иностранную колонизацию Мурмана, оно так и не воплотилось в реальные действия. Уже в послереволюционный период норвежцы и финны по-прежнему продолжали оставаться замкнутой этнической группой.3 Опираясь на данные статистических описаний Мурмана начала XX в. историк констатирует, что по таким показателям, как уровень жизни, грамотность, хозяйственное состояние, норвежские колонисты превосходили русских. Причину Т. А. Шрадер видит в том, что для норвежцев и финнов переезд на Западный Мурман не был столь суровым испытанием как для русских, переселявшихся сюда из Поморья.4 Ряд аспектов колонизации.

1 Шрадер Т. А. Колонисты на Мурманском побережье// Вестник «Баренц-центра» МГПУ. № 5 за 2005 г. -Мурманск, 2006. — С. 116−117.

2 Там же. С. 119.

3 Там же. С. 121.

4 Там же. С. 122.

Мурмана в связи с проблемой российско-норвежских отношений, нашел отражение в некоторых других работах Т. А. Шрадер.1.

На общем фоне обозначившегося среди исследователей Северо-Запада России интереса к колонизации Мурмана, приходится признать, что для мурманских историков эта тема так и не вышла в разряд актуальных. Скорее напротив, можно говорить о том, что даже если эта проблема и возникает в работах мурманских исследователей, то отдельные ее аспекты остаются в русле работ специалистов из Архангельска и Петербурга. На этом моменте, вероятно, не стоило бы акцентировать внимание, но «норвежская» направленность в исследовании проблемы колонизации оставляет для историков неразработанной не только другие направления колонизации Мурмана, но и выводит из научного арсенала целый комплекс источников, не имеющих отношения к теме — «норвежцы на Мурмане».

К проблеме норвежской колонизации Мурмана одним из первых в 1990;х гг. обратился И. Ф. Ушаков. В ряде статей историк рассмотрел как деятельность отдельных норвежских колонистов, так и более общие вопросы, связанные с взаимоотношениями русских и норвежцев на Западном Мурмане.2.

Мурманский историк-краевед Д. А. Ермолаев рассматривает проблему норвежской колонизации в контексте проблемы установления российско-норвежской границы в районе р. Печенги. Для исследователя проблема колонизации Мурманского побережья в этом смысле приобретает значение вопроса внешней политики России, для которой важно было закрепить свое присутствие в этом регионе.3 Тем не менее, начавшаяся с 1860 г. колонизация привела к тому, что активно заселять Западный Мурман стали не русские, а.

1 Шрадер Т. А. Поморская торговля на рубеже XIX—XX вв.еков//Скандпнавские чтения 2000 года. — СПб., 2002. -С. 271−289.

2 Ушаков И. Ф. Кильдинский король//Вестник «Баренц-факультета» МГПИ. Вып.1. — Мурманск, 2000.-С.6−10.

3 Ермолаев Д. А. Приграничные отношения в районе Западного Мурмана во второй половине XIX-начале XX веков. Проблемы границы и колонизации//Вестник «Баренц-центра» МГЛУ. № 5 за 2005 г. — Мурманск, 2006. -С. 50−51. норвежцы и финны. Как отмечает исследователь, эта ситуация была вызвана не только близостью Норвегии к Западному Мурману, привычными условиями обитания и ведения хозяйственной деятельности, но и претензиями Норвегии на эту часть российской территории. При этих обстоятельствах, по мнению историка, опасения российских властей относительно норвежской (и финской) колонизации Мурмана были вполне обоснованы.1 Любопытными представляются и сравнительно-исторические наблюдения исследователя относительно политики России и Норвегии в отношении финских колонистов. Как отмечает Д. А. Ермолаев, оба государства в сер. — второй пол. XIX в. столкнулись с одной и той же проблемой: окраинные земли активно заселялись финнами, избегавшими натурализации. Норвегия, в этой ситуации, в отличие от России, проводила жесткую политику ассимиляции национальных меньшинств.2 К сожалению, приходится констатировать, что источниковая база исследования является достаточно узкой. Так, автор в значительной степени доверяет мнению дореволюционных публицистов об угрозе норвежской колонизации и не привлекает к работе архивные данные.

В традиционном ключе проблему норвежских колонистов, несмотря на о использование новых источников, трактует К. П. Асланова. Так, привлечение на Мурман иностранных колонистов она объясняет необходимостью заселения безлюдного края и создания основ для его экономического развития.4 Окончание норвежской колонизации Мурмана исследователь относит к 1917;1920 гг., когда под влиянием происходящих на Севере России.

1 Ермолаев Д. А. Приграничные отношения в районе Западного Мурмана во второй половине ХГХ-начале XX веков. Проблемы границы и колонизации//Вестник «Баренц-центра» МГПУ. № 5 за 2005 г. — Мурманск, 2006. С. 52−54.

2 Там же. С. 51.

3 Асланова К. Норвежские колхозники//Мурманский вестник. — 2006. — 4 мартаОна же. «Русские» норвежцы в документах Государственного архива Мурманской области (cep.XIX B.-1917 г.)/ЯУ Ушаковские чтения. — Мурманск, 2007. — С. 195−200.

4 Асланова К. П. «Русские» норвежцы. — С. 195, 197−200. социальных потрясений, большая часть норвежских колонистов покинула регион.1.

Краткие оценки значения колонизации Мурманского берега были высказаны и П. В. Федоровым. Процесс колонизации Мурмана историк рассматривает в контексте собственного подхода к истории Кольского Севера, условно им определяемого в качестве «притяжения и отталкивания» Крайнего Севера к интересам и потребностям Российского государства.2 Так, в одной из своих работ, историк пишет о том, что поражение России в Крымской войне заставило государство обратить свои взоры с южных окраин на северные.3 Тем самым, колонизация Мурмана вписывается в некую общую стратегическую доктрину России по развитию окраинных земель. Разумеется, при этом, не ставится вопроса о существовании такой доктрины и конкретном ее воплощении в политических действиях власти. Напротив, в более ранней работе, П. В. Федоров пишет о том, что к Крайнему Северу государство притягивали исключительно фискальные интересы, открывавшие для него на Мурманском берегу новый источник доходов, которым являлись колонисты.4.

Обращаясь к колонизации Мурмана в период после 1920;21 гг., следует отметить, что специальных работ, посвященных этой проблеме в региональной историографии нет. Публикации, в которых этому вопросу уделяется сколько-нибудь заметное внимание, условно можно разделить на две группы: 1. работы, посвященные социалистическим преобразованиям (прежде всего, созданию колхозной системы) в рыболовецких хозяйствах- 2. работы, в которых рассматриваются судьбы оставшихся на Мурмане после 1917 г. колонистов из числа норвежцев и финнов.

1 Асланова К. П. «Русские» норвежцы. С. 200.

2 Федоров П. В. Российское государство и Кольский Север: притяжение и отталкивание//Живущие на Севере: вызов экстремальной среде. — Мурманск, 2005. — С. 102−109.

3 Там же. С. 106.

4 Федоров П. В. Историческое регионоведение в поисках другой истории России. (На материалах Кольского Севера). — Мурманск, 2004. — С. 162.

К первой группе работ могут быть отнесены исследования В. П. Пятовского, В. В. Сорокина и А. А. Киселева. В работах В. В. Сорокина проблемы колонизации Мурмана в годы советской власти, как таковой нет. Историка привлекал вопрос об установлении дипломатических отношений СССР и Норвегии в первые годы советской власти, а также и вопрос об этапах разработки плана колонизации КМК в 1919;1923 гг.1 Несмотря на общий патетический тон работ В. В. Сорокина, фактический материал статей имеет определенное значение в исследовании нашей темы. Подробное исследование разработки плана колонизации КМК в первые годы советской власти, предложенное историком, может послужить хорошим сравнительным материалом для выявления черт сходства и различия в стратегии колонизационной политики России на Мурмане в имперский и советский периоды. В работах А. А. Киселева и В. П. Пятовского основное внимание уделяется истории создания колхозов на Мурманском берегу и их участию в выполнении пятилетних планов. Сама колонизация Мурмана, таким образом, 2 отводится на второй план.

Значительное внимание исследователей в последнее время привлекает проблема судеб иностранных колонистов на Севере в советский период. Так, за прошедшие несколько лет вышел целый ряд работ, написанных как историками, так и любителями-краеведами, в которых рассматриваются судьбы отдельных семейств и целых колоний Мурманского берега, в которых проживали норвежцы и финны.

Одним из первых к этой теме обратился мурманский историк А. К. Порцель посвятивший несколько статей истории норвежской колонии Цып.

1 Сорокин В. В. Значение советско-норвежских торговых переговоров 1920;1921 гг. для развития мурманских рыбных промыслов/УУченые записки МГПИ. T.V. — Мурманск, 1964. — С. 221−244- Он же. К истории разработки постановления СТО об освоении Карело-Мурманского края//История СССР. — 1970. -№ 4.-С. 106−116.

2 Киселев А. А. Родное Заполярье. Очерки истории Мурманской области (1917;1972 гг.). — Мурманск, 1974. -С. 229, 233- Пятовский В. П. Коллективизация рыболовецких хозяйств Кольского п-ова. — Мурманск, 1965.

Наволок на п-ове Рыбачий.1 Историк рассматривает колонию Цып-Наволок как последний центр норвежской колонизации на Мурмане в послереволюционный период. Происходившие там изменения, особенно в начале 1930;х гг. в связи с созданием в 1931 г. колхоза «Полярная звезда», не отразились на уровне экономического благосостояния отдельных семейств и всей колонии.2 Хозяйственная деятельность, культура «советских» норвежцев Цып-Наволока сохраняла преемственность с дореволюционным укладом колонистов. Сохранялась и изолированность норвежцев от русских. Ликвидацию норвежских поселений на Мурмане А. К. Порцель связывает с двумя факторами: с политикой репрессий по отношению к гражданам других национальностей в СССР во второй половине 1930;х гг.- с усилением военного присутствия Северной флотилии на Мурманском берегу.4 Подробно рассматриваются также этапы ликвидации норвежских колоний в 1930;е гг.5.

Судьбу той же колонии Цып-Наволок рассматривает и К. П. Асланова. В небольшой газетной заметке исследователем были рассмотрены некоторые вопросы, касающиеся хозяйственной и культурной жизни колонии в 1920;30-х гг.6 По ряду моментов — уровень грамотности и культуры норвежских колонистов — историк приходит к прямо противоположным выводам, чем А. К. Порцель.7.

Тема репрессий против «инонационалов» достаточно часто встречается в работах мурманского историка В. Я. Шашкова. Так, исследователем был выяснен количественный состав репрессированных разных национальностей,.

1 Порцель А. К. Норвежские колонисты на Мурмане//Наука и бизнес на Мурмане. — Сер. История и право. T.5. Россия и Норвегия: грани сотрудничества. — Мурманск, 1999; Он же. The Norwegian Colonist in Murman during the Soviet Period// In the my Nest is Made. — p. 145−166.

2 Там же. С. 17.

3 Там же. С. 15−16.

4 Там же. С. 17.

5 Там же. С. 17−18.

6 Асланова К П. Норвежские колхозники. — С. 4.

7 Там же. включая финских и норвежских колонистов.1 Одним из первых историк обратился и к проблеме использования труда и численности спецпоселенцев в колониях Мурманского берега.

Не обходит стороной тему трагической судьбы финских колонистов в годы советской власти и А. А. Киселев. Ему удалось собрать обширный материал, представляющий собой воспоминания репрессированных финнов и их родственников, о событиях происходивших в колониях Мурмана во о второй половине 1930;х гг. Отметим, что причину ликвидации финских колоний-колхозов, ученый видит не только в репрессивной политике государства по отношению к гражданам «других» национальностей, но и в государственной необходимости строительства военно-морских баз на Мурманском берегу.4 В результате репрессий, по наблюдениям А. А. Киселева, были уничтожены не только весь кадровый (советский) состав финских колоний-колхозов, но и сами финские колонии Мурманского берега.5.

Одной из последних работ по проблеме колонизации Мурмана в годы советской власти, стала статья А. С. Чернова.6 Оговоримся, что ее автор является не историком, а экономистом, что, возможно, предопределило его подход к изучению проблемы колонизации Мурмана. А. С. Чернов не использует понятие колонизация при изучении заселения Мурмана в конце.

1 Шашков В. Я. Репрессии против финнов и других спецпереселенцев/УНаука и бизнес на Мурмане. — № 3. -Мурманск, 2003. — С. 46−53- Он же. Репрессии на Кольском Севере против граждан «иностранных национальностей"//Живущие на Севере: вызов экстремальной среде. — Мурманск, 2005. — С. 43−49.

2 Шашков В. Я. Спецпереселенцы в истории Мурманской области. (К 65-летию Мурманской области). -Мурманск, 2004. — С. 123.

3 Киселев А. А. Финны на Мурмане или как возникла и исчезла финская община на Кольском полуострове//Наука и бизнес на Мурмане. — № 3. — Мурманск, 2003. — С. 29−41.

4 Там же. С. 32.

5 Там же. С. 36−37.

6 Чернов А. С. Переселенчество как миграционная политика государства/ЛЗестник МГУ. — Сер.6. Экономика. — 2005. — № 4. Также вышла статья О. Киселевой посвященная участию Мурманской железной дороги в колонизации Карело-Мурманского края. (См., Kiseleva О. The activities of the colonization industrial-transport group of enterprises of Murmansk railway in 1923;1929 years// The industrialization Process in the Barents Region. Proceedings from the conference The Industrialization Process in Barents Region at Pomor State University, -Archangelsk 2005. Lulea, 2007. — p. 157−167). Основное внимание автором уделяется колонизационным мероприятиям в районе станции Медвежья Гора (Северная Карелия) и на западе Кольского п-ова (Хибины, Кандалакша). Вопрос о колонизации Мурманского берега в этой работе не затрагивается.

1930;х-начале 1940;х гг. Само заселение Мурманского берега исследователь рассматривает в контексте проблемы миграционной политики государства, как Российской империи, так и СССР. Как полагает автор, и дореволюционная, и советская власть при проведении миграционной политики преследовали одну цель — экономическое освоение новых территорий с помощью труда переселенцев. Однако, если власти царской России прибегали к этому средству нерегулярно, то советское государство придало делу переселения централизованный общегосударственный характер.1 При этом исследователь подчеркивает добровольный характер переселения на Мурман, считая, что подобная миграционная политика обеспечивала для государства достижение двух целей: во-первых, происходило закрепление государственного суверенитета на Крайнем Севере СССР, во-вторых, власть сохраняла свои геополитические интересы «по освоению труднодоступных районов страны».2 Последний вывод, правда, не совсем понятен, поскольку укрепление государственного суверенитета и экономическое освоение региона не противоречат, а дополняют друг друга. Нельзя не отметить, что работа А. С. Чернова содержит целый ряд серьезных недостатков. Так, вряд ли допустимо понятие «миграционная политика» по отношению к проблеме экономического освоения Мурманского берега, т.к. здесь требовалось создание населенных пунктов и условий для промышленного освоения рыбных богатств Баренцева моря. Если принять во внимание эти обстоятельства, то более корректным будет использование понятия колонизация, которое глубже отражает происходившие на Мурманском берегу экономические и социальные процессы.

Подводя итог, следует признать, что несмотря на несомненный интерес научного сообщества к проблемам колонизации Мурмана, целостной картины этого явления, за исключением небольшого по объему очерка И.Ф.

1 Чернов А. С. Переселенчество как миграционная политика государства. — С.108.

2 Там же. С. 116.

Ушакова, создано не было. Историки обращались к различным аспектам колонизации, разрозненным как тематически, так и хронологически, что значительно сужало источниковую базу их работ, существенно обедняя исследования, скрывая от самих исследователей важные моменты этого процесса. Для всех работ в целом характерно сосредоточение внимания только на одной из этнических групп колонистов, причем далеко не самой крупной (норвежцы). Другие этнические группы рассматриваются зачастую упрощенно, без учета их внутренних различий. В тех же работах, где дается попытка анализа различных этнических групп колонистов, узость используемой источниковой базы не позволяет выявлять их характерные особенности и отделять одну группу от другой — норвежцев от финнов, финнов от фильманов, фильманов от кольских саамов, русских от карел и т. п. Изучение самой крупной на Мурмане группы колонистов — выходцев из Финляндии, также очевидно ввиду узкого круга используемых источников и интереса самих исследователей, ограничивается редкими упоминаниями о них, и то в связи с норвежцами или в рамках иной темы (например, репрессии против «инонационалов»). Фактически, единственной в отечественной историографии работой, посвященной именно финским колонистам, остается статья А. А. Киселева «Финны на Мурмане», впервые опубликованная в 1989 г., и продолженная в 2003 г. 1 Недостаточно внимания уделено русской части колонизации и влиянию колонизации на саамское население Кольского п-ова. Исследователи зачастую смешивают кольских саамов и саамов-фильманов, между которыми существовали значительные культурные и хозяйственные различия. Это позволяет говорить о недостаточной изученности темы и значительных перспективах ее раскрытия при использовании широкого круга источников.

1 Киселев А. А. Финны на Мурмане: «Белые пятна истории"//Полярная правда. — 1989. — 11,12 мартаКиселев А. А. Финны на Мурмане. С. 28−41.

Объектом исследования является Крайний Север Европейской России во второй половине XIX — первой трети XX вв.

Предметом исследования является история колонизации Мурманского берега Кольского полуострова во второй половине XIX — первой трети XX вв.

Научная задача, решаемая в диссертации, заключается в том, чтобы опираясь на широкий круг источников и работы предшественников, касающиеся отдельных сторон истории колонизации Мурманского берега, определить основные этапы колонизационного процесса, выявить конкретное участие этнических групп колонистов в освоении Мурмана, рассмотреть мероприятия центральной и региональной власти способствовавшие процессу заселения и хозяйственного освоения побережья Баренцева моря.

Цель исследования: сравнительная историческая оценка процесса колонизации Мурманского берега во второй половине XIX — первой трети XX вв.

Задачи исследования: 1. выявление роли различных этнических групп в освоении Мурмана в изучаемый период- 2. определение эволюции политики власти в преди послереволюционный период в отношении колонизации Мурманского берега Кольского п-ова (законодательство и проекты колонизации) — 3. изучение процесса создания социальной инфраструктуры (школа и медицина) на Мурмане- 4. развитие системы поселений на Мурмане в преди послереволюционный период. 5. комплексное освещение истории колонизации Мурманского берега во второй половине XIX — первой трети XX вв.

Автор не ставил перед собой задач по изучению такого аспекта проблемы, как экономическое развитие колоний в дои послереволюционный период, так как оно должно носить целостный и самостоятельный характер. Это предполагает обращение к таким вопросам как — формы развития хозяйства колонистов в сравнительно-экономическом аспекте (сравнение традиционного хозяйства поморов, жителей Финнмарка и колонистов), вовлеченность колоний в поморско-норвежскую торговлю, роль факторий в развитии торговли на Мурмане, попытки освоения новых видов промышленной деятельности на побережье и т. д. Представляется, что все перечисленные и, возможно, какие-либо из неназванных аспектов проблемы, требуют самостоятельного исследования. В стороне оставлены и те аспекты колонизации, которые достаточно полно представлены в историографии, в частности, норвежская колонизация, история норвежских колоний и колонистских семей.

Изучение сформулированных выше вопросов, позволит не только выявить этапы колонизации Мурмана, но и увидеть особенности проведения колонизации в России до и после 1917 г., черты преемственности и различий в колонизационной политике.

Источниковая база исследования достаточно обширна. Основу настоящего исследования составили материалы Государственного архива Мурманской области (ГАМО), Государственного архива Архангельской области (ГААО) и Мурманского областного краеведческого музея (МОКМ), в том числе, ранее не вводившиеся в научный оборот.

Сложность в работе с архивными источниками заключается в отсутствии предметных указателей. Дела, касающиеся, или имеющие отношение к колонизации, рассеяны по фондам различных учреждений, как светской, так и духовной власти. Указанное обстоятельство вынуждает исследователя обращаться к значительному количеству описей, даже внешне не имеющих прямого отношения к колонизационной политике на Кольском Севере.

Источники по истории колонизации Мурманского берега можно условно разделить на несколько основных групп: 1) законодательные акты и нормативные документы, связанные с деятельностью государственных учреждений и организаций- 2) делопроизводственная документация- 3) справочные и статистические материалы- 4) периодическая печать- 5) мемуары, воспоминания, путевые заметки.

Первая группа источников нами будет рассмотрена в соответствующем разделе первой главы, в связи с чем, здесь мы не будем останавливаться на законодательных актах. Отметим, что основная масса этих источников публиковалась специальными изданиями, частично документы такого рода представлены в фондах ГАМО, ГААО, МОКМ, периодической печати.

Вторую массовую и достаточно сложную группу источников составляют делопроизводственные материалы, позволяющие в известной степени проследить сам ход колонизации в изучаемый нами период.

Материалы официального делопроизводства представлены постановлениями, докладами и докладными записками, ведомственной перепиской, характеризующими как правовую, так и хозяйственную инициативу государственных центральных и местных органов управления. Эти документы отражают основы политики властей по колонизации Мурмана, позволяют понять ее сущность и направленность, а также излагают конкретные меры по ее реализации. Основная часть этих материалов отложилась в фондах ГААО и ГАМО, частично в фондах МОКМ, что представляет определенную сложность в работе с этой группой источников, т.к. разные части переписки по одному вопросу зачастую находятся в фондах разных учреждений. Так, например, переписка по вопросу зачисления в колонисты Мурманского берега семей лопарей-фильманов Мотовского погоста рассеяна по фондам всех трех учреждений.1.

Во второй пол. XIX — нач. XX вв. наибольшая часть дел, посвященных колонизации, была связана с работой органов МВД, МГИ и МФ. Переписка между органами этих ведомств и местными властями составляет основную.

1 ГАМО. — Ф. И-24. — Оп.1. — Д.40- Ф. И-52. — Оп.1. — Д.30- ГААО. — Ф.51. — Оп.18.Т.1. — Д. 228- Мурманский областной краеведческий музей (МОКМ) — MOM КП 16 853.

часть этого комплекса источников и позволяет получить весьма широкий спектр информации о ходе колонизации и различных сферах жизни колоний.

МВД было одним из основных ведомств, в сферу ответственности которого входили вопросы, связанные с колонизацией Мурманского берега. Помимо полицейского надзора за общественным порядком, различные органы МВД ведали обустройством переселенцев, образованием новых сельских обществ и контролем за их деятельностью, наблюдали за религиозной ситуацией в среде колонистов, в т. ч. не православных, обеспечивали медицинское обслуживание населения и пр. 1 Обширная переписка по вопросам колонизации велась чиновником по крестьянским делам (до 1885 г. — мировым посредником), а также чинами Кольского и Кемского полицейских управлений. Значительный объем источников отложился также в фонде Канцелярии Архангельского гражданского губернатора — именно она первоначально вела делопроизводство, связанное с Л колонизацией. В 1870 г. переписка по этому вопросу, по указанию губернатора Н. А. Качалова, была передана для дальнейшего производства в канцелярию АГКДП, т.к. устройство сельских обществ и их организация на новых местах находилось в непосредственной компетенции этого ведомства.4 В этом фонде в настоящее время сосредоточена основная часть переписки, посвященной колонизации, между различными ведомствами и органами власти губерний (Архангельской и Улеаборгской) и центральными министерствами и ведомствами.5.

В сфере ответственности МГИ находился контроль за использованием казенных земель и лесов, т. е. всей территории Мурманского берега.

1 Земский отдел МВД, Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД, Медицинский департамент МВД, Архангельские гражданские губернаторы, мировые посредники, затем чиновники по крестьянским делам, полицейские исправники, надзиратели и приставы Кольского и Кемского уездов, Архангельское губернское правление, Архангельское губернское по крестьянским делам присутствие.

2 ГАМО. — Ф. И-6- Ф. И-21- Ф. И-24- Ф. И-27- Ф. И-28- Ф. И-30.

3 ГААО. — Ф.1.

4ГААО.-Ф.1.-Оп.1.Т.1.-Д. 171.-Л. 120−120 об.

5 ГААО.-Ф. 71.

Интересы ведомства представляло Кольское лесничество (образовано в 1889 г.) АГУГИ (1889−1894), затем АГУЗГИ (1894−1917). В их задачи входил, в частности, отвод земель под новые колонии, контроль за их использованием, недопущение самовольного поселения и захвата земель. Переписка этого ведомства, в частности, позволяет со значительной точностью установить время и место образования новых колоний, особенно в кон. XIX в., когда контроль за этим процессом был значительно упорядочен.1.

МФ через АКП обеспечивало контроль за финансовыми аспектами колонизации — исключение переселенца из оклада на его прежнем месте жительства и зачисление в колонисты, выдачу и использование полагавшихся им ссуд, льгот и пособий, взыскание и списание недоимок с колонистов и желавших переселиться на Мурман, исключение из числа колонистов.2 В ведении этого ведомства находились также вопросы, связанные с переселением на Мурманский берег выходцев из Финляндии и иностранных государств. В связи с этим, канцелярия вела переписку с волостными правлениями, Канцелярией генерал-губернатора ВКФ, канцелярией Улеаборгского губернатора. Кроме того, Департамент торговли и мануфактур МФ контролировал деятельность на Мурманском берегу факторий. На территории Кольского п-ова интересы ведомства обеспечивали Кольское уездное податное присутствие (1886−1899 гг.) и Кольское (с 1899 г. — Александровское) уездное казначейство отделения казначейства Архангельской губернской казенной палаты Департамента государственного казначейства МФ.

Обширное делопроизводство вели волостные правления, к которым были в разное время приписаны колонии Мурманского берега (Кольско-Лопарское — с 1868 г., Мурманско-Колонистское — с 1871 г., Териберское — с.

1 ГАМО. — Ф. И-44.

2 ГААО. — Ф. 51.

3 ГАМО. — Ф. И-37- Ф. И-41- Ф. И-86- Ф. И-116.

1912 г.), ряд сведений отложился также в фондах Умбского и Кузоменского волостных правлений.1 В составе фондов волостных правлений, помимо указов, циркуляров и предписаний губернских и уездных органов, представлены приговоры волостных и сельских сходов, ведомости денежных сборов, исполнения натуральных повинностей, статистические сведения по волости, списки населения, документы волостных судов. Значительную ценность представляют приговоры волостных и сельских сходов. Эта группа документов позволяет получить большое количество разнообразной информации: семейный и национальный состав населения колоний, уровень грамотности, особенности приема в сельские общества колоний Восточного и Западного Мурмана. Постановления волостных судов позволяют восстановить взаимоотношения внутри колонистских обществ.

Одну из групп источников, привлеченных к нашей работе, составили неопубликованные документальные материалы фондов Мурманского областного краеведческого музея, отражающие участие саамов-фильманов в колонизации Мурманского берега и взаимоотношения между органами власти разных уровней по этому вопросу (МОМКП 16 853/1−76).2.

Были использованы также материалы Российского Государственного Архива Военно-Морского флота (РГА ВМФ) содержащие всеподданнейшие доклады архангельского губернатора В. И. Сосновского (о заселении иностранцами Мурмана)3 и министра путей сообщения А. Трепова от 1 октября 1916 г. (о перспективах заселения Севера России после окончания войны, в связи с постройкой Мурманской железной дороги).4.

Колонизационный процесс в трудный период Гражданской войны на Севере России и последующего советского периода (1920;30-е гг.) представлен материалами самых разнообразных фондов — органов местного.

1 ГАМО. — Ф. И-1- Ф. И-2- Ф. И-52- Ф. И-54.

2 MOKM. — МОМКП 16 853/1−76.

3 РГА ВМФ. — Ф. 417. On. 1. Д. 4007. — Л. 146−146 об. Копии хранятся в МОКМ.

4 РГА ВМФ. — Ф. 418. — On. 1. — Д. 5171. — Л. 153−155. Копии хранятся в МОКМ. самоуправления (земств и советов), исполнительных органов власти (управы и исполкомы). Основная их часть находится в фондах ГАМО, т.к. с 1921 г. Кольский Север представлял собой самостоятельную административную единицу — Мурманскую губернию.

Изменения политической ситуации в стране отразились и на системе управления на Кольском Севере. С образованием в Архангельской губернии земских органов управления в 1917 г. на местах были созданы новые органы власти — Александровская уездная земская управа Архангельской губернии (затем Временного правительства Северной области) 1 и волостные земские Л управы. В 1920 г., с установлением на Кольском Севере советской власти, функции земских органов перешли к советам и их исполнительным комитетам. Продолжили свое существование национальные колонии норвежцев и финнов, расположенные на Западном Мурмане и по Кольскому заливу и входившие в состав Александровского и Новозерского волостных советов, Александровского (затем Полярного) районного совета, а также Александровского (Полярного), Белокаменского, Озерковского сельских советов. Особенностью этой части документов является то, что многие из них составлены на финском языке.

Большой и разнообразный комплекс документов, относящихся колонизации в 1920;30-х гг., сосредоточен в фондах Кольско-Лопарского волостного совета Мурманской губернии. Он освещает деятельность Мурманского транспортно-промышленно-колонизационного комбината Мурманской железной дороги по колонизации побережья Кольского залива в.

1 ГАМО. — Ф. Р-8- Ф. Р-9- Ф. Р-473.

2 ГАМО. — Ф. Р-27- Ф. 505.

3 ГАМО. — Ф. Р-54 — Мурманский уездный совет рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов Архангельской губернии и его исполнительный комитетФ. 75. — Исполнительный комитет Печенгского волостного совета рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов Мурманского уезда Архангельской губернииФ. 81. — Териберский волостной совет рабочих, крестьянских, солдатских и пр. депутатов и его исполнительный комитетФ. 86. — Гавриловский сельский совет рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов и его исполком Териберской волости Мурманского уезда Архангельской губернииФ. 109. — Исполнительный комитет Новозерского волостного совета рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов Мурманской губернии.

1920;х гг., роль местных органов власти в обсуждении плана «Положения о социалистической колонизации Мурманского округа 1932 г.». В фонде также представлены статистические данные о населении волости.1.

Переписка центральных и местных властей по вопросу колонизации Мурманского берега содержится в целом ряде фондов органов губернского и окружного управления. В них представлены отчеты и докладные записки губернской и окружной плановых комиссий по вопросам колонизации. Они позволяют проследить изменение подходов к проведению колонизации — от железнодорожной «канадизации» или «мурманизации» 1920;х гг. к «социалистической колонизации» 1930;х гг. Ценным источником являются протоколы межведомственных комиссий по подбору «заселыциков» колонизационных участков по Кольскому заливу, отчеты экспедиций по обследованию Мурманского побережья о переселении рыбаков-колонистов, информация о норвежцах и финнах, проживающих на Мурмане.2.

Авторами докладных записок и отчетов, в которых затрагиваются вопросы колонизации Мурмана, были чиновники разного статуса и ведомственной принадлежности (архангельские губернаторы, чиновники по крестьянским делам, полицейские исправники, надзиратели и приставы, чиновники по особым поручениям, чиновники МИД). Анализ данных источников позволяет проследить изменение подходов к политике колонизации в разные периоды времени, участие представителей региональных властей в ее формировании (см., Главу 1). Значительная часть таких документов была введена в научный оборот еще в кон. XIX в., став основой для первых исследований по истории колонизации Мурмана.4.

1 ГАМО. — Ф. И-217.

2 ГАМО. — Ф. Р-88. — Мурманский губернский совет рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов и его исполнительный комитетФ. Р-162 — исполнительный комитет Мурманского окружного совета рабочих, крестьянских, красноармейских и рыбацких депутатов Ленинградской области.

3 ГААО. — Ф. 1. — Оп.5. — Д. 610. — Л. 7−9- Д. 829- Д. 1313- Ф.71. — Оп.1. Т.1. — Д. 139 а. — Л. 5−10- Ф. 51. — Оп.2. — Д. 1018. — Л. 55−66- Ф. 1. — Оп.9. — Д. 633 в.

4 Тихомиров В. Заботы о заселении Мурмана во второй половине нынешнего столетия. — СПб., 1899- Владимиров Л. Мурманский берег. — СПб., 1902.

Специфической особенностью отчетов является то, что многие из них впоследствии публиковались в периодической печати или отдельными брошюрами (доклад И.В. Сосновского), 1 издавались в качестве литературных произведений и путевых заметок (отчеты чиновника МИД Д. Н. Островского, российских консулов Д. Н. Бухарова и В. А. Березникова, инженера Б. Риппаса и др.).2.

Изучение колонизации Мурманского берега ставит перед исследователем разнообразные проблемы — о численном составе колонистов, демографических изменениях в колониях, уровне материального благосостояния колонистов, их национальном и религиозном составе и др. Данные о количестве переселенцев содержатся в многочисленных статистических документах, которые составлялись разными ведомствами (МВД, церковные власти). К ним относятся сведения о состоянии хозяйства и количестве населения, предоставлявшиеся полицией к ежегодным отчетам о состоянии волостей, клировые ведомости.3 Однако, эти данные не отличаются точностью. Полицейские чины, обязанные предоставлять данные.

0 хозяйстве и населении подведомственных им территорий, порой испытывали трудности при получении информации с мест (сознательное сокрытие информации о переселенцах, проживавших в колониях, но, по разным причинам, не зачисленных в колонистыотсутствие постоянной устойчивой связи с колониями, подвижность населения).

Статистические данные содержатся и в «Памятных книжках по Архангельской губернии», в которых публиковалась информация об административно-территориальном делении края, народонаселении.

1 Сосновский И. В. О мерах развития колонизации Мурмана. — Архангельск, 1910.

2Материалы для разработки вопросов касающихся Севера России. Выпуск первый. Мурман и Беломорские порта. Департамент внутренних сношений Министерства Иностранных Дел. — СПб., 1881- Риппас Б. Отчет о поездке на Кольский полуостров летом 1894 года для осмотра местности от села Кандалакши до города Колы и Екатерининской гавани по линии предполагаемой С.-Петербург-Мурманской железной дороги. -СПб., 1895- Бухаров Д. Н. Русские в Финмаркене. — СПб., 1883- Д. Н. Бухаров. Поездка по Лапландии осенью 1883 года. — СПб., 1885- В. А. Березников. Поездка по Норвежской Лапландии в 1894 году. — СПб., 1897.

3 ГАМО. — Ф. И-30- Ф. И-16, Ф. И-17. половозрастная структура, соотношение сельского и городского населения), сельском хозяйстве, путях сообщения, податях и повинностях и пр. Помимо годовых статистических сведений, в «Памятных книжках» помещались также материалы и научные публикации по истории, географии и экономике края. Основные ежегодно повторяемые сведения в «Памятных книжках» давались в единообразной форме, что позволяет делать сравнительные выводы о социально-экономическом развитии Кольского Севера в отдельные годы.1 Близким по содержанию источником являются. Отчеты Архангельского статистического комитета, которые частично восполняют временные пробелы в «Памятных книжках». Оба издания выпускались Архангельским статистическим комитетом. Недостатком этих источников является нерегулярность их публикации и то, что данные приводятся по уездам и волостям. Между тем, в период с 1859 по 1883 гг. Кольский уезд, как самостоятельная административно-территориальная единица, был упразднен, а его территория передана в состав Кемского уезда. Кроме того, МКВ, включавшая в себя все колонии Западного Мурмана, была образована только в 1871 г., колонии же Восточного Мурмана входили в состав обширной KJIB вплоть до образования ТВ в 1912 г. В представленных в «Памятных книжках» или «Отчетах» статистических данных иногда приводится лишь общее число жителей волости или уезда.

Статистическую информацию о колониях нередко приводят авторы различных публикаций, но к этим данным следует относиться с осторожностью, т.к. зачастую они приводят «округленные» цифры, или устаревшие данные, заимствованные у своих предшественников.

Наиболее значительным статистическим исследованием мурманских колоний, осуществленными в дореволюционный период, стали «Материалы по статистическому исследованию Мурмана», проведенные отрядом.

1 Справочная книжка Архангельской губернии на 1852 год. — Архангельск, 1852 и др.

2 Отчет Архангельского губернского статистического комитета за 1886 год. — Архангельск, 1888 и др. статистиков летом 1899 г. на средства Комитета для помощи поморам Русского Севера. Впервые исследование было проведено по заранее определенной программе, что способствовало систематизации полученных данных.1 Следующее подобное исследование было проведено на Мурмане в 1920, 1921;1922 гг. Экономическим отрядом СНПЭ.2 Всероссийская сельскохозяйственная и поземельная перепись 1917 г., проводившаяся и на территории Архангельской губернии, не включила в себя так и не поступившие в Статистический Отдел данные по трем волостям Александровского уезда — Мурманско-Колонистской, Териберской и Понойской.3.

Неотъемлемой частью источниковой базы диссертационного исследования выступает периодическая печать. Очерковый, корреспондентский и проблемный материал содержали многие периодические издания.4 Нередко они формировали и общественное мнение в отношении того или иного аспекта колонизации. Таким изданием была, например, газета «Голос», ставшая в 1870—1880-х гг. рупором 5 антинорвежскои" пропаганды.

1 Материалы по статистическому исследованию Мурмана. — Т. 2, вып. 1: Описание колоний Восточного берега и Кольской губы. — СПб., 1902; Материалы по статистическому исследованию Мурмана. T.3: Таблицы приложений. — СПб., 1902.

2 Воленс H.B. Работы Экономического отряда на Мурмане летом 1920 г. Предварительный отчет. -Петербург, 1921; Воленс H.B. Колонисты Мурмана и их хозяйство. Материалы статистико-экономического исследования 1921;1922 гг. — М., 1926.

3 Всероссийская сельскохозяйственная и поземельная перепись 1917 года по Архангельской губернии. Выпуск 1. — Архангельск, 1919 г. — С. VI.

4 К вопросу о колонизации Мурманского берега//Биржа. — 1873. — № 44- Колонизация Мурманского побережья//Вечерняя газета. — 1874. — № 4- Сведения относительно льгот желающим поселиться на Мурманском берегу//Московские ведомости. — 1876. — № 34- Корреспонденция с Мурманского берега о промыслах. Столкновения с норвежцами// Новое время. — 1880. — № 1685- Корреспонденция из Кеми об экономическом положении населения и колонистов на Мурмане и об эксплуатации русского н лопарского населения колонистами из норвежцев// Русский курьер. — 1880. -№ 192.

5 О колониях на Мурманском берегу// Голос. — 1874. — № 56- Норвежские поселенцы на Севере Росс1ш//Голос. — 1874. — № 204- О жизни в факториях Савина и Пализена на Мурмане// Голос. — 1874. — № 100- Корреспонденция с Мурманского берега о промыслах, об отношениях норвежцев к поморам и о Мурманском срочном пароходстве// Голос. — 1880. — № 25- Корреспонденция с Мурманского берега о колонистах, торговле ромом, об эксплуатации лопарского и русского населения колонистами из норвежцев// Голос, — 1880.-№ 90,164.

Региональные издания представлены газетой «Архангельские губернские ведомости» (АГВ). Официальная часть «Ведомостей» содержит постановления, приказы и распоряжения, как центральных органов власти, так и местных губернских. Здесь же помещались официальные объявления. В обширном неофициальном отделе газеты приводились материалы по экономике, статистике, состоянию производительных сил губернии, а также отчеты чиновников по результатам их командировок на Мурман.1 Здесь же публиковались статьи корреспондентов газеты, среди которых были, в том числе и известные на Кольском Севере личности — священник о. Георгий Терентиев и крупный мурманский промышленник Павел Оскерко.2.

В 1908 г. в Архангельске было основано Архангельское общество изучения Русского Севера (АОИРС). Печатным органом АОИРС стал журнал «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера (Журнал жизни Северного края)» (ИАОИРС), выходивший вплоть до 1918 г. Значительная часть статей из «Известий АОИРС» была опубликована в виде отдельных оттисков. Издание журнала позволило привлечь к обсуждению различных проблем Русского Севера, в том числе Мурмана, широкий круг лиц — корреспондентами были как ученые, так и представители местных властей, священнослужители, промышленники.3.

Помимо вышеперечисленных, был использован ряд других периодических изданий, обращавшихся к теме колонизации Мурманского берега во второй пол. XIX — первой пол. XX вв.: «Архангельские Епархиальные Известия», «Карело-Мурманский Край», «Полярная правда».

1 Отчет члена-секретаря Статистического Комитета г. Маликова по поводу командировки его в 1871 г. в Онежский и Кемский уезды//АГВ. — 1872. — № 21−23.

2 Терентиев Г. Из Нотозера//АГВ. — 1868. — № 14- Оскерко П. Промысловый Мурман// АГВ. — 1868. — № 51−58- Терентиев Г. С Мурманского берега//АГВ. — 1868. — № 14.

3 Что нужно для колонизации Мурмана? (Мурман и его нужды. Составлено по докладной записке г-на Архангельского Губернатора И. В. Сосновского г. Министру Внутренних Дел)//ИАОИРС. — 1909. — № 2. С. 518- Андрианов А. С. Жизнь на Мурмане//ИАОИРС. — 1909. — № 9. — С. 77−82- Яреньгин А. Становище Харловка — на Мурмане//ИАОИРС. — 1910. — № 6. — С. 19−20.

Записки, путевые заметки, очерки и воспоминания чиновников, военных, ученых, участников различных экспедиций, врачей и предпринимателей, опубликованные в периодической печати или отдельными изданиями, представляют собой одну из самых обширных групп источников. Большую часть такой литературы составляет публицистика, различные художественные описания, путевые заметки, отчеты и записки чиновников, посещавших Мурман по делам своих ведомств или «туристов по делам службы».1 Они представляют значительную ценность, поскольку преимущественно были написаны на основе личных впечатлений авторов от посещения Мурманского берега. Зачастую, это были сочинения компилятивного характера, наиболее полными из которых следует признать работы B.JI. Кушелева и В. И. Маноцкова. Следует также отметить, что путевые заметки многих чиновников и путешественников отличаются некоторой тенденциозностью (особенно в оценках роли иностранных 1 колонистов в освоении Мурманского берега).

Рассмотренный комплекс источников, на наш взгляд, дает исследователю возможность изучить такие аспекты темы диссертационного исследования как: подготовка законодательного обеспечения колонизации, мероприятия власти по привлечению переселенцев, этнический состав колонистов, структуру и численность колоний.

Методологическая база диссертации определяется совокупностью общенаучных и специальных методов, принципами научности, объективности, системности и историзма. В процессе исследования использовался традиционный источниковедческий анализ,.

1 Немирович-Данченко В.И. — Страна холода. Т.1. — СПб., 1903. — С. 285.

2 Кушелев В. Л. Мурман и его промысла. — СПб., 1885- Маноцков В. И. Очерки жизни на Крайнем Севере. -СПб., 1897.

3 Шавров Н. А. Колонизация, ее современное положение и меры для русского заселения Мурмана. Меры для поднятия нравственного уровня и благосостояния населения Мурмана. Сооружение железной дороги до незамерзающей части Мурмана и развитие пароходных сообщений. Устройство торгового и военного порта на незамерзающей части Мурмана// Труды Санкт-Петербургского отделения Императорского общества для содействия русскому торговому мореходству. — СПб., 1898. историографический анализ, статистический анализ, компаративный анализ. Последний применялся как сравнительный анализ процессов и результатов колонизации в рамках выделяемых периодов, а также в сравнении с аналогичными процессами в Северной Норвегии и Финляндии. При этом следует подчеркнуть, что компаративистика в данном случае выполняет служебную роль, так как самостоятельной задачи сравнения процесса колонизации в различных государствах в исследовании не ставится. При работе с художественными произведениями использовались основы литературоведческого анализа. При изложении результатов диссертационного исследования используется проблемно-хронологический принцип.

В качестве методов исследования используется системный принцип, а также совокупность общенаучных принципов и подходов (исторический метод, анализа и синтеза, дедуктивный подход — восхождения от общего к частному статистический и динамический методы). Исторический метод применяется здесь как метод рассмотрения процесса колонизации не статично, а в развитии, временном изменении. Дедуктивный подход, заключается в изучении в начале общих проблем (например, общее положение региона к началу колонизации), а затем частных вопросов (конкретные предпосылки колонизации). Исследование основано также на использовании специальных исторических методов (историко-генетический и историко-сравнительный методы, проблемно-хронологический подход). В основу исследования было положено применение историко-генетического метода, суть которого заключается в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в их непосредственности. Историко-сравнительный метод проявляется в исследовании при сравнении основных этапов колонизации. Проблемно-хронологический подход проявляется в исследовании по хронологическому принципу, а также в проведении исследования в рамках выделяемых периодов по проблемно-тематическому принципу.

Хронологические рамки. В данной работе нижней границей исследования является рубеж 1850−1860-х гг., когда в 1858 г., по инициативе генерального консула России в Норвегии JI. Мехелина, был впервые поднят вопрос о колонизации Мурманского берега Кольского п-ова, составлены первые предложения по ее проведению и положено начало законодательству по колонизации Мурмана (Положение 1860 г.). С этого лее времени начинается и сам процесс колонизации Мурмана и создания здесь сети постоянных поселений. Верхняя граница исследования определяется концом 1930;х гг. В этот период был законодательно устранен особый статус колонистов Мурманского берега, а также в силу ряда политических и экономических причин (репрессии по отношению к «инонационалам», создание баз ВМФ на побережье Баренцева моря, организация колхозной системы) были ликвидированы колонии как особые типы поселений.

Территориальные рамки исследования.

Настоящее исследование охватывает территорию Мурманского берега Кольского п-ова — от м. Св. Нос на востоке, до р. Ворьема на границе с Норвегией на западе. Выбор территориальных рамок исследования объясняется тем, что именно этот район Кольского Севера был избран в качестве объекта колонизации властью в преди послереволюционный период.

Практическая значимость исследования.

Материалы настоящего исследования могут быть использованы при дальнейших научных разработках проблем истории колонизации, для разработки общих и специальных курсов по отечественной истории, краеведению и регионоведению, исторической географии, в музейной и экскурсионной работе (обновление музейных экспозиций, уточнение туристических маршрутов).

Апробация работы.

Ряд положений диссертационного исследования отражен в опубликованных работах, а также изложен автором в докладах и выступлениях на I, II, III и IV Межрегиональной научно-практической конференции «Ушаковские чтения» (Мурманск, 2004, 2005, 2006, 2007 гг.), Областной научно-практической конференции «Архивы и историческое краеведение: тенденции, проблемы, перспективы. К 85-летию архивной службы Мурманской области» (Мурманск, 2007 г.), Международном семинаре Норвежского Саамского научно-исследовательского института и Высшей саамской школы «Исследования кольских (восточных) саами: состояние и перспективы» (Каутокейно, 2007 г.).

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений и списка сокращений. В приложениях содержатся таблицы и картосхемы, которые содержат основные подсчеты и группировку информации по отдельным проблемам (численность и состав населения колоний, их местоположение, состояние на настоящее время).

Заключение

.

Начало официальной колонизации Мурманского берега относится к 1860 г. Однако, неофициальное, стихийное переселение с территории Финляндии и Норвегии в крайне незначительных масштабах, очевидно, началось несколько ранее. Этому способствовали действия властей Норвегии и ВКФ, направленные на ограничение свободы промыслов иностранных подданных на своей территории, а также «прозрачность» границы на этом участке. «Дозволение» норвежцам в 1860 г. переселяться на территорию бывшего Кольского уезда российскими властями рассматривалось как опыт, на который не возлагалось особых надежд ни в плане «распространения землепашества» среди местных жителей, ни в плане развития рыболовства. Неурожаи и голод кон. 1860-х гг., поразившие регион, население которого традиционно было связано с морскими промыслами, привели к усилению притока населения на побережье Баренцева моря, как с целью последующей эмиграции, так и постоянного поселения. Это движение было поддержано российской властью, прежде всего губернской, которая видела в переселении на Мурман возможность решения социально-экономических проблем региона.

Этапы в создании законопроектов и проектов освоения Кольского Севера прослеживаются достаточно четко. Первоначально колонизация рассматривалась как средство улучшения благосостояния беднейшей части населения губернии. Эта задача подкреплялась и первыми положениями о колонизации, которые сводились к предоставлению колонистам налоговых, финансовых льгот и максимальной свободы деятельности. Во многом это объяснялось невозможностью, а зачастую и нежеланием, вникать в различные сферы деятельности колонистов, что требовало финансовых затрат, отдача от которых по мнению властей была незначительна. Лишь когда результаты действия ряда льгот стали особенно опасны как в экономическом, так и в политическом смысле, центральная власть стала их ограничивать. При этом, региональные власти, как правило, были настроены более жестко. Негативные последствия колонизации побудили власти к поиску новых средств ее проведения. Так, в кон. XIX в. одним из условий успешной колонизации считали привлечение не населения, а капиталов, государственных и частных, что должно было повлечь за собой развитие промышленности и создавало условия для роста населения. Эта идея получила продолжение в теории и практике «железнодорожной колонизации», которая достигла своего расцвета в 1920;х гг. В этот период колонизация Мурманского берега рассматривалась как часть общего экономического развития обширного региона — КМК. После ликвидации Комбината МЖД в 1930 г. при разработке проекта «социалистической колонизации» возникла необходимость решать сложные экономические проблемы в жестких идеологических рамках.

Законодательно колонизация Мурмана была обеспечена специальными актами, дополнявшимися общероссийским, а затем союзным, законодательством. Следует отметить, что переселенческое законодательство 1905;1907 гг., также как и деятельность переселенческих учреждений в нач. XX в. на Мурманский берег не распространялась. Принципы дореволюционного законодательства, первую очередь в отношении льгот для переселенцев, сохранялись и после 1917 г., в период «железнодорожной колонизации» 1920;х гг. С кон. 1920;х гг. советское законодательство стало стремиться к унификации и подчинению общей системе всех многообразных групп населения СССР. Итогом стала фактическая ликвидация особого статуса колонистов Мурманского берега.

Особенностью колонизации Мурманского берега был ее многонациональный характер. Несмотря на то, что в отечественной и в зарубежной историографии основное внимание уделяется норвежской составляющей колонизации, в действительности, наиболее крупными были группы выходцев из ВКФ и Севера России. Как было показано в исследовании, обе группы колонистов имели сложный этнический состав. В «финляндскую» группу колонистов входили квены и фильманы, в «русскую» — русские, карелы и кольские саамы.

В начальный период колонизации Мурманского берега, основной и самый устойчивый поток переселенцев составили выходцы из Финляндии и Норвегии. Причины были объективны — близость к месту проведения колонизации, значительная социальная мобильность, наличие больших экономических возможностей. Финские колонисты, в отличие от норвежских, до 1880-х гг. воспринимались властью и обществом как «свои», как «наиболее полезный элемент колонизации» Мурмана. Изменения в оценке финских колонистов, очевидно, были связаны с воздействием двух факторов — рост сепаратизма в самой Финляндии и обособленное существование финских колоний, их нежелание вписываться в русскую культурную среду. Преобладание на приграничном Мурмане колонистов нерусского происхождения, рост сепаратистских настроений в ВКФ и агрессивная хозяйственная деятельность норвежских промышленников, побуждали власть видеть в них угрозу отторжения региона от России. Именно это заставило власти ставить перед колонизацией цели не только экономические, но и политические — создание барьера против иностранного влияния. В итоге, власть, как в дореволюционный, так и в советский период, пыталась найти средства для ограничения влияния иностранных колонистов на Мурмане. Однако на практике решить эту проблему удалось только к 1940 г., депортировав всех «инонационалов» с территории Мурмана.

Колонизация Мурмана в советский период имела свои специфические черты. Так, впервые ей был придан плановый и централизованный характер: создавались специальные местные и центральные органы власти, отвечавшие за колонизацию. Кроме того, колонизация Мурмана была «вписана» в общий процесс экономического освоения Севера России (КМК). Впрочем, несмотря на то, что механизмы, используемые для решения поставленной задачи, стали более разнообразны, результаты вновь оказались сравнительно небольшими. Новым явлением в освоении побережья в 1930;х гг. стало использование принудительного переселения, что ранее считалось неприемлемым.

Не затрагивая отдельно вопроса об экономической составляющей процесса колонизации, следует отметить отсутствие четко сформулированных задач в освоении Мурмана, частую смену политических, национальных и социальных ориентиров, что не способствовало ее эффективному проведению. Также очевидно, что отсутствие инфраструктуры, удаленность региона от центра, общая экономическая отсталость Кольского п-ова создавали огромные трудности в привлечении большого числа переселенцев и создании рыбной промышленности на Мурмане. Выходом из этой ситуации стало изменение общего курса в освоении Кольского Севера в 1930;е гг.: от попыток оказывать помощь мелкому, кустарному производству, ориентированному, прежде всего, на поддержание собственных экономических нужд, власть перешла к созданию крупной рыбной промышленности, способной обеспечивать экономические потребности не только региона, но и страны в целом. Следует учитывать и военно-политические интересы советского государства на Севере. В этих условиях существование колоний с их специфическим населением и хозяйством было неприемлемо.

Результатом колонизации Мурманского берега Кольского п-ова во второй пол. XIX — первой трети XX вв. стало появление на прежде незаселенном побережье свыше 90 постоянных населенных пунктов колоний. До начала активной фазы строительства МЖД (1915 г.) в колониях проживало до трети населения Кольского Севера. С 1930;х гг. многие колоний были ликвидированы как гражданские поселения, а на их месте разместились объекты военной инфраструктуры, в т. ч. и «закрытые» населенные пункты. Очередная волна ликвидации поселений на Мурманском побережье пришлась на 1950;60-е гг. и была связана с «укрупнением» колхозов. В настоящее время, по официальным данным, большая часть бывших колоний являются нежилыми, остальные, в основном, находятся на территории закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО), (см. Приложение 1).