Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX — начале XX века

Актуальность темы

исследования. Во внутренней политике многих государств в разные исторические периоды важное место занимали религиозные и национальные вопросы. Особенно это было характерно для стран, которые не являлись этнически и религиозно однородными. В данной связи возникала в частности проблема государственного территориального единства. Поэтому религиозная однородность осознавалась как один из существенных факторов поддержания этого единства.

Миссионерство как деятельность по распространению религиозных взглядов присуща практически всем конфессиям. В христианском вероучении принципы миссионерской деятельности содержатся уже в учении о всеобщем спасении. Они выражены в словах Иисуса Христа: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа».1 Русская православная церковь также занималась распространением своего вероучения. Активная поддержка государства являлась характерной чертой развития миссионерской деятельности русской православной церкви. В Российской империи миссионерство являлось существенным компонентом внутренней политики, особенно в вопросах, связанных с процессами внутренней колонизации. Христианизация «инородцев» Российской империи — сложная и неоднозначная проблема в истории церкви и государства, поскольку миссионерская деятельность воздействовала на определяющие стороны жизни этноса: мировоззрение, традиции, обычаи, уклад жизни. Поэтому научное изучение миссионерской деятельности Русской православной церкви, а также целей и задач, которые преследовали миссионеры, способов их достижения, проблем, с которыми они сталкивались, является одним из важных компонентов в исследованиях истории России.

Тема миссионерской деятельности давно привлекает внимание исследователей. Она рассматривалась представителями различных конфессий в разных странах. Существует значительное число исследова.

1 Мф. 28:19. нии, посвященных теории и практике миссионерском деятельности. Причем эта практика принимала различные формы — от мирных проповедей, просвещения и обучения до применения насилия и истребления этносов.

Миссионерская деятельность на российской территории имеет многовековую историю. По мнению деятелей церкви, несомненное превосходство православного вероучения над иноверием и неверием являлось очевидным и достаточным аргументом для распространения христианства среди других. Христианская «богоучрежденная» миссия как сама церковь — «исконна и вечна», а миссионеры имеют «божественные полномочия».3 Миссионерская деятельность православной церкви являлась исторически обусловленным феноменом культурной и общественной жизни.

Изучение распространения православия в конкретных этнических массивах в условиях Российского государства особо значимо, поскольку связано с проблемой анализа мирного этнокультурного взаимодействия народов с разными религиозными системами. Поволжско-Уральская историко-этнографическая общность является одним из регионов, где происходили сложные процессы межэтнического и межрелигиозного взаимодействия. Их составной частью являлся процесс распространения христианства среди удмуртов. Христианизация стала одним из наиболее существенных факторов крупных изменений в духовной жизни удмуртов. Поэтому исследование такого проявления конфессио.

2 Denison S.D. A history of the foreign missionary work of the Protestant. Episcopal church. part I. [n. p.] «1871- Williams W.R. These fifty years with Ohio Friends in Chinaan intimate story of missionary work in China, Damascus, Ohio, Friends foreign missionary society of Ohio Yearly meeting [1940]- Moore F.M. A brief history of the missionary work in the Indian territory, Muskogee, I.Т., Phoenix printing со., 1899- Douglass H.P. Congregational missionary work in Porto Rico, New York, American missionary association [1910?]- Finlay M.H. By-launch to Indonesian islesmissionary work in the Rhio Archipelago. London, Pickering & Inglis, 1954; Carr J.D. The foreign missionary work of the Christian church: Planographed by John S. Swift со., 1946; Wakatama P. Independence for the third world church: an African’s perspective on missionary work. Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, cl976- Missionary innovation and expansion / edited with an introduction by Joel A. Carpenter. New York: Garland, 1988; Ger-hardt A.C.H. 1665−1965: three hundred years of missionary work among the Sioux Indiansa research project in chronological order on the history of the missionary work that was done among the Sioux Indians. Compiled and edited for the benefit of the churches who have done missionary work among the Sioux Indians by Alfred C. P. Gerhardt, Jr. [Dunmore, Pa., F. Pane Offset Print. Co.] 1969; Gendered missions: women and men in missionary discourse and practice / edited by Mary Taylor Huber and Nancy C. Lutkehaus. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1999.

Скворцов B.M. Миссионерский посох. Православное миссионерство, церковно-гражданские узаконения и распоряжения. Вып. I. СПб., 1912. С. 5 — 6. нальной политики правительства Российской империи является актуальным. Имеют научное значение как планы, так и практическое осуществление миссионерской деятельности православной церкви, воздействие на удмуртов русского православия как культурообразующего фактора, с его системой догматики, обрядности и культа. Начальный этап процесса христианизации оказал влияние на этнокультурное взаимодействие русского и удмуртского этносов, а также на дальнейшее развитие миссионерской деятельности.

Социально-экономические преобразования, начавшиеся во второй половине XIX в. коснулись самых различных сторон жизни Российской империи, повлияли на внутренние процессы развития многих этносов. Русская православная церковь также переживала период преобразований, что не могло не отразиться на ее миссионерской деятельности. Сформированные в пореформенном периоде новые организационные формы и методики миссионерства сохраняли свою актуальность до 1917 г.

Таким образом, данное исследование находится в контексте нескольких направлений: история России второй половины XIX — начала XX вв., правительственная и церковная политика по распространению православия среди нехристианских народов Российского государства, организация православного миссионерского движения, эволюция религиозных верований нерусских народов в изучаемый период истории России.

Цель данной работы комплексное историческое исследование миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртов во второй половине XIX — начале XX в., анализ организационных форм и методов деятельности миссионерских организаций, изучение конкретного локального опыта миссионерского' воздействия на религиозные верования удмуртского этноса в Российской империи, а также распространения христианства в процессе этнокультурного и религиозного взаимодействия удмуртского и православного русского населения.

Поставленная цель определяет следующие исследовательские задачи :

— Определить основное содержание миссионерского воздействия Русской православной церкви на традиционные верования удмуртов до середины XIX в., установить его положительный и негативный опыт как начало преобразований православной миссионерской деятельности в пореформенной России.

— Изучить организационные формы миссионерской деятельности в пореформенной России, показать эволюцию миссионерских структур и содержания их деятельности.

— Рассмотреть миссионерскую деятельность православной церкви во второй половине XIX — начале XX в. среди удмуртов, учитывая объективные и субъективные факторы распространения православия, объективные и субъективные факторы совершенствования миссионерской деятельности среди нерусских неправославных этносов Российской империи.

— Раскрыть содержание методов и конкретных приемов миссионерской деятельности, выявить их региональные особенности.

Проанализировать этноконфессиональную ситуацию в регионе расселения удмуртов, рассмотреть в контексте православной миссионерской деятельности этнокультурные и конфессиональные контакты русского, удмуртского и других народов.

— Определить результаты миссионерской деятельности православной церкви и миссионерских организаций, исследовать влияние христианства на традиционные верования и обрядность удмуртов.

Хронологические рамки исследования включают период с середины XIX в. по 1917 год. Нижний хронологический рубеж обусловлен новой спецификой взаимодействия русской православной церкви и государства в условиях пореформенной России, ее экономических, политических, социальных, идеологических преобразований, изменениями в формах миссионерской деятельности церкви и миссионерских организаций. Гетерогенность состава населения России и потребность его конфессиональной интеграции стала ясно осознаваться светской и церковной властью империи как политическая, идеологическая и конфессиональная проблема во второй половине XIX в. Верхний хронологический предел диссертации определен прекращением функционирования христианства как государственной религии, а православной церкви в качестве одной из государственных структур, отделением церкви от государства.

Географические границы исследования охватывают четыре уезда Вятской губернии: Глазовского, Сарапульского, Малмыжского и Елабужского, которые составляли основную часть территории компактного расселения удмуртского этноса в середине XIX — начале XX в. Географический фактор расположения удмуртского этноса определил его особенность — близкое соседство, постоянное этническое и конфессиональное взаимодействие с русским и татарским этносами.

Степень изученности проблемы. В историографии проблемы православной миссии присутствуют противоположные оценки ее места и значения в истории России. Они варьируются от утверждения ее основной роли в укреплении государственных основ и территориальной целостности до признания миссионерской деятельности средством идеологического давления и угнетения.

Представители официального церковного направления, исследуя христианизацию нерусских народов, описывали миссионерскую деятельность как священную обязанность, как подвиг Русской церкви в целом и отдельных ее представителей. Часто такие работы имели практическое значение для дальнейшего развития миссионерства: они обращали большое внимание на трудности, с которыми сталкивались миссионеры, указывали на проблемы, которые необходимо было учитывать и устранять .4.

Православные историки, священники показывали проблемы миссионерства и распространения православия среди нехристианских народов Российской империи «изнутри», в пределах и традициях церковной истории. «Инородческое» население рассматривалось ими как язычники, которые находились в нравственном конфликте с идеей существования православного государства. Представители этого направления выступали с позиции «культуртрегерства». Такие работы отличались добросовестностью в описании народной жизни, но деятельность церкви в них идеализировалась.

В советский период история миссионерской деятельности Русской православной церкви «выпала» из основных тем исследования. Ее деятельность идеологизированно оценивалась как негативная. Православное миссионерство считалось пособничеством закабаления и угнетения нерусских народов, а христианизация рассматривалась только как проявление колонизаторской и русификаторской политики царского правительства. Проблематика в таких исследованиях сужалась до рассмотрения государственной правовой регламентации статуса инакове-рующих. Историки особенно заостряли внимание на насильственных методах миссионерской деятельности, подтверждая тезис об угнетательской сущности православного миссионерства.5.

Исследования христианизации коренных народов стали одним из направлений региональных исследований историков в советский период.6 Но единственной работой, где выработанный русской церковью комплекс мероприятий, способствовавших обращению «инородцев» в православие анализировался в общероссийских масштабах, стала диссертация А. Б. Никонова. ' В статье Г. Е. Кудряшова, 8 была дана общая оценка и периодизация миссионерской деятельности Русской православной церкви в Среднем Поволжье в IX — начале XX в.

В настоящее время исследователи вернулись к изучению миссионерской деятельности Русской православной церкви. В их работах ставятся вопросы организации миссионерской деятельности как за пределами империи — в Японии, Китае, на Ближнем Востоке, в Амери.

4 Макарий (архимандрит Алтайский) Мысли о способах к успешному распространению христианской веры в Российской державе. М., 1894- Мироносидкий И. Об улучшенной постановке миссионерского дела. Казань, 1903; Смирнов Е. К. Очерк исторического развития и состояния русской православной миссии. СПб., 1904; Скворцов В. М. Миссионерский посох. Православное миссионерство, церковно-гражданские узаконения и распоряжения. Выпуск I. СПб., 1912; Машкевич Д. Ф. О христианском просвещении и русском образовании инородцев Восточной России. Одесса, 1914.

Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1983; Грекулов Е. Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX — начало XX в.). М., 19 69- Русское православие: вехи истории. М., 1989. Кудряшов Г. Е. Динамика полисинкретической религиозности: Опыт историко-зтнографического и конкретно-социологического исследования генезиса, эволюции и отмирания религиозных пережитков чувашей. Чебоксары, 1974; Он же. Православное миссионерство в Среднем Поволжье: История и оценка его деятельности // История христианизации народов Среднего Поволжья. Критические суждения и оценка. Межвуз. сб. науч. тр. Чебоксары, 1988. С. 48 — 59- Солдаткин М. П. Политика русского царизма по христианизации мордвы. (Из истории внутренней политики царизма в национальных районах Поволжья): Автореф.:. к. ист. н. М., 1974; Шишигин Е. С. Христианизация народов Якутии: Автореф.. к. ист. н. Якутск, 1975. ' Никонов А. Б. Критический анализ миссионерской деятельности русской православной церкви (1721 — 1917 гг.). Автореф.. к. ф. н. JI., 1989.

Кудряшов Г. Е. Православное миссионерство в Среднем Поволжье: История и оценка его деятельности // История христианизации народов Среднего Поволжья. Критические суждения и оценка. Чебоксары, 1988. С. 48 — 59. ке, 9 так и распространения православия среди нерусских народов, включенных в пределы Российской империи.10 Это исследовательское направление активно разрабатывается в последнее время в различных регионах. Объектом специального научного изучения стала миссионерская деятельность русской православной церкви, ее организационные формы, методика и практика, результативность, а также изменения в миссионерстве, связанные с потребностями Российского государства.

Особой научной проблемой является изучение распространения христианской религии и развития миссионерской деятельности православной церкви среди удмуртов.11 В научной литературе эта проблема постепенно формировалась как особая тема разысканий. Накапливались знания о миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртов со времени начала массового крещения удмуртов в XVIII в.

В разные периоды истории исследователи обращали внимание на рассмотрение различных сторон развития удмуртского этноса. Традиционные религиозные верования являлись одной из самых распространенных тем в произведениях, посвященных удмуртам. Именно в таком контексте исследователи стали впервые обращать внимание на процесс распространения православия в Удмуртии.

В XVIII в. зародился географический, этнографический и лингвистический интерес к народам, населяющим Россию. Начали проводиться научные экспедиции, целью которых стало многоплановое исследование территории Российской империи. Участниками этих экспе.

5 Шубина С. А. Русская православная миссия в Китае (XVIII — нач. XX вв.). Автореф.. к. ист. н. Ярославль, 19 98- Ломанов А. В. Проблема культурной адаптации в деятельности христианских миссий в Китае. Автореф.. д. ист. н. М., 2000; Саблина Э. Б. Православная церковь в Японии в конце XIX — XX вв. и ее основатель Святитель Николай. Автореф.. к. ист. н. М., 2000.

10 Ипатова А. А. Миссионерская деятельность русской православной церкви на юге Дальнего Востока во второй половине XIX — начале XX в. Автореф.. к. ист. н. Красноярск, 1999. Мавлютова Г. Ш. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-западной Сибири в XIX — начале XX века. Автореф.. к. ист. н. Тюмень, 1999. Князева О. Р. Миссионерская деятельность русской православной церкви в 1905 — 1917 гг. (на примере епархий Пермской губернии). Автореф.. к. ист. н. Пермь, 2000. Шагжина З. А. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Забайкалье (вторая половина XVIII — начало XX вв.). Автореф.. к. ист. н. Улан-Удэ, 2000.

11 Более подробную историографию, посвященную исследованиям удмуртского этноса и его религиозных верований см.: Владыкин В. Е. Из истории этнографического изучения удмуртов // Записки УдНИИ. Ижевск, 1970. Вып. 22. С. 117 — 140- Владыкин В. Е., Христолюбова Л. С. История этнографии удмуртов. Ижевск, 19 84- Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 19 94. С. 11 — 26- Шкля-ев Г. К. Межэтнические отношения в Удмуртии. Опыт историко-психологического анализа. Ижевск, 1998. С. 7 — 26. диций были опубликованы путевые заметки и дневники, в которых имелись описания разных народов. С них началось накопление данных о материальной и духовной культуре многих этносов, населявших Россию, в том числе и удмуртского. Материалы экспедиций Г. Ф. Миллера, П. С. Палласа, Н. П. Рычкова явились первым опытом изучения этнографии и религиозных верований удмуртов. Путешественники описывали представления удмуртов о божествах, культовые места, порядок молений, отмечали в мировоззрении удмуртов элементы, заимствованные из христианства, проникшие в религиозно-мифологическую систему удмуртов в результате этнокультурных контактов с русскими. Они были отрывочными и далеко неполными.12.

Первым трудом, обобщившим накопленные к концу XVIII в. сведения о народах Российской империи, стала книга И. Г. Георги, академика Петербургской академии наук, вышедшая в 17 9 9 г. 1э По наблюдениям Георги, крестившиеся удмурты придерживались языческих обрядов. Причиной этого автор считал обособленность удмуртских поселений от русских. Он отметил факт заимствования и приспособления некоторых христианских символов к удмуртскому язычеству.14 В книге были зафиксированы новые для языческого мировоззрения удмуртов представления о загробном мире, появившиеся под влиянием таких мировых религий, как ислам и христианство, поскольку в них очевидны параллели с представлениями о рае и аде.15 Георги принадлежит также одно из первых сообщений о противоречиях внутри удмуртского общества между крещеными и некрещеными удмуртами: удмурты-язычники обвиняли крещеных удмуртов в том, что они забывают приносить жертвы традиционным богам, из-за чего, по их мнению, случались недороды.10 Таким образом, в XVIII в. было начато накопление сведений о влиянии христианства и миссионерской деятельности православной церкви на удмуртов. и Миллер Г. Ф. Описание живущих в Казанской губернии языческих народов. СПб., 1791- Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч. III. Половина вторая. 1772 и 177 3 гг. СПб., 17 88- Рычков Н. П. Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1769 и 1770 гг. СПб., 1770.

Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. СПб., 1799.

14 Там же. С. 57.

15 Там же. С. 54.

1п Там же. С. 53.

В первой половине XIX в. исследований, касающихся процесса распространения православия среди удмуртов, не появлялось. Однако, в Вятских губернских ведомостях (далее — ВГВ) (1838 — 1917 гг.) стали публиковаться небольшие заметки о быте и верованиях удмуртов. Особенно заметным явлением стала статья А. И. Герцена, который находился в ссылке в Вятской губернии и сотрудничал с редакцией ВГВ.1'' При написании очерка о двух основных нерусских этносах Вятской губернии — удмуртах и марийцах — Герцен не мог обойти вниманием тему обращения этих «инородцев» в православие. Характеризуя степень христианизованности удмуртов, автор справедливо заметил, что они не понимают догматов православной религии, поскольку не знают русского и церковнославянского' языка.

Можно также отметить работу А. А. Фукс о ее поездке по удмуртским деревням, вышедшую в Казани в 184 4 г. 1ь Она сообщила, что удмурты, которые называли себя крещеными, ничего не знали о христианстве, об обязанностях православных. Они вели себя в религиозном быту так же, как и некрещеные: совершали жертвоприношения, концом недели считали пятницу. Таким образом, в XVIII в. и первой половине XIX в. исследователи ограничивались указанием на некоторые внешние черты этно-религиозного взаимодействия русских и удмуртов, а также констатацией незначительного миссионерского воздействия на удмуртов православной церкви.

Со второй половины XIX в. рассмотрение миссионерской деятельности Русской православной церкви происходило в основном в контексте этнографических исследований удмуртского народа, его традиционных религиозных верований. При изучении миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртов, выделялся ряд тем, особенно привлекавших внимание исследователей. В их числе было рассмотрение процесса массового крещения удмуртов, взаимоотношение удмуртов с русским крестьянством и духовенством, языческие обычаи и обряды, сохраняющиеся у удмуртов, несмотря на христианизацию.

С развитием храмово-приходской системы в зоне расселения удмуртов, большее количество исследований о религиозной сфере куль.

17 Герцен А. И. Вотяки и черемиса /7 ВГВ. 1838. № 1, 3. (Герцен А. И. Вотяки и черемиса /./ Труды Научного общества по изучению Вотского края. Ижевск, 1927. С. 25 — 31.).

18 Фукс А. А. Поездка к вотякам Казанской губернии. Казань, 1844. туры удмуртского этноса стало принадлежать представителям приходского духовенства. Особенно активно священнои церковнослужители стали разрабатывать данное направление этнографических исследований в связи с открытием в Санкт-Петербурге Русского географического общества (далее РГО). Его этнографический отдел избрал духовенство в качестве основных корреспондентов и сотрудников, поскольку священнои церковнослужители являлись наиболее осведомленными о быте своих прихожан, они имели возможность постоянно наблюдать крестьянскую жизнь.

Второй причиной активизации приходского духовенства в исследовании удмуртов стало развитие миссионерского направления, созданного Н. И. Ильминским. Николай Иванович Ильминский (1822 — 1891 гг.) — ученый-ориенталист, профессор Казанского университета. Он разработал систему обучения, христианского воспитания и просвещения «инородцев» с использованием их родных языков. Она включала в себя первоначальное обучение на родном языке с одновременным преподаванием русского языка. Миссионерский характер начальных учебных заведений для «инородцев» ярко обозначил сам Н. И. Ильминский: школа «должна обратить внимание, прежде всего на утверждение религиозных и нравственных понятий учащихся и затем, лишь по выполнении этой первой и важнейшей задачи, стремиться к сообщению полезных знаний».1″ '.

Преподавание на родном языке должно было продолжаться до того, как «инородцы» смогут в достаточной мере овладеть русским языком. По системе Ильминского преподавание Закона Божия, изучение важнейших молитв в начальной школе также должно было вестись на родном языке «инородцев». В связи с этим предполагалась переводческая и издательская деятельность на «инородческих» языках. Органической частью данной системы являлось применение «инородческих» языков при проведении православных богослужений. В соответствии с идеями Ильминского предполагалось, что учителя и священники в «инородческих» деревнях и селах должны быть «из инородцев», получивших соответствующее образование, а, главное, являвшихся истинными приверженцами православной церкви. Поэтому возникала необходимость в специальных миссионерских учебных заведениях. По мнению.

Н.И. Ильминского, основное внимание при применении данных методов должно было уделяться христианскому православному воспитанию «инородцев», а не сообщению им полезных знаний или их интеллектуальному развитию." 0 Первой школой, работающей по системе Ильминского, стала основанная им Казанская крещено татарская школа, поскольку Ильминский был особенно увлечен православным просвещением татар. Ильминский также организовал в Казани «инородческую» учительскую семинарию. Данная миссионерско-педагогическая система рассматривала приходских священников и учителей церковно-приходских и миссионерских школ в качестве своих основных исполнителей.'" 1.

Казанская инородческая учительская семинария воспитывала учительские кадры для школ, работающих по системе Н. И. Ильминского. Ее выпускники часто занимались сбором и исследованием этнографического и фольклорного материала об «инородцах», что должно было способствовать более успешной работе по их христианскому просвещению. В 1880 г. была издана книга члена-сотрудника Казанского общества археологии, истории и этнографии В. Кошурникова «Быт вотяков Сарапульского уезда». Автор служил смотрителем уездного училища в Сарапуле и был хорошо знаком с удмуртским народом. В своей книге кроме численности, внешности, занятий, семейного быта, Кошурников рассматривает и религиозное состояние современного ему удмуртского общества. Он сообщал важные факты об удмуртах-язычниках в Пургин-ском приходе Сарапульского уезда, о которых не всегда сообщалось в церковной отчетности. Автор полагал, что этим язычникам мешает перейти в православие влияние татарского (мусульманского) окружения. Кошурников сделал вывод, что удмурты весьма религиозны, поскольку.

19 Ильминский Н. И. Программа школы для крещеных инородцев Восточной России. СПб.,.

1893. С. 2.

Ильминский Н. И. Опыты переложения христианских вероучительных книг на татарский и другие инородческие языки в начале текущего столетия. Материал для истории православного русского миссионерства. Казань, 1885- Он же. Избранные места из педагогических сочинений, некоторые сведения о его деятельности и о последних днях его жизни. Казань, 1892- Он же. Программа школы для крещеных инородцев Восточной России. СПб., 1893- Он же. О системе просвещения инородцев и о Казанской центральной крещено-татарской школе. Казань, 1913.

21 О деятельности Н. И. Ильминского и его разработках см.: Знаменский П. На память о Николае Ивановиче Ильминском. К двадцатипятилетию Братства Святителя Гурия. Казань, 1892- Рождествин А. Николай Иванович Ильминский и его система инородческого образования в Казанском крае. Казань, 1900; Зеленин Д. К. Ильминский Н. и просвещение инородцев // Русская школа. 1902. № 4. С. 175 — 194- Смоленский С. В. В защиту просвещения восточно-русских инородцев по системе Н. И. Ильминского. СПб., 1905; Победоносцев К. П. Николай Иванович Ильминский // Сочинения. Спб., 1996. С. 154 — 163. искренне молятся в церкви", уважительно относятся к приходскому духовенству, многие из них отправляются в паломничество в село Березовка Уфимской губернии к чудотворной иконе Святого Николая. Вместе с тем, он отметил, что все эти проявления христианской религиозности не мешают удмуртам придерживаться многих языческих верований, совершать жертвоприношения, быть весьма суеверными, жить в браке, но без венчания. В книге перечисляются некоторые приемы и способы привлечения удмуртов к православию, которые использовались местным духовенством. По сообщению Кошурникова иногда удмурты допускали присутствие православного духовенства на своих молениях, а также позволяли служить в священной роще молебен и освящать свои жертвы.

В конце 80-х гг. в Сарапульском уезде Вятской губернии побывал известный ученый этнограф П. М. Богаевский. Здесь он вел полевые исследования. Его исследование показало, что родовые и семейные культы продолжали сохранять свое влияние среди удмуртов, несмотря на их принадлежность к православной церкви. Богаевский считал, что родовые верования, культ предков проходят «красной нитью» во всех религиозных отправлениях удмуртов. Он описал порядок жертвоприношения, условия выбора жертвенных животных, действия жрецов и всех членов общины.

Во время своего пребывания в Сарапульском уезде Богаевскому удалось познакомиться с удмуртскими жрецами, что позволило ему описать удмуртское жречество, записать тексты заговоров и молитв. По его наблюдениям, культовые места — священные рощи Луд/Керемет, а также родовые святилища Бьщзыи куа использовались в языческом богослужении еще в конце 80-х гг. XIX в. во многих удмуртских деревнях и даже селах Сарапульского уезда. Он отметил вырубленные священниками культовые рощи удмуртов, разрушенные семейные святилища, установил, что места этих вырубок сохраняли свою сакраль-ность для удмуртов, а родовые святилища отстраивались заново. В работах Богаевского содержатся отрывочные сведения о закреплении христианской обрядности, а также некоторых православных традиций в религиозных воззрениях удмуртов. По мнению этнографа, в современном ему удмуртском обществе представления о верховном божестве.

Кошурников В. Быт вотяков Сарапульского уезда Вятской губернии. Казань, 1880.

Кылчин Нныаре испытали значительное влияние православия. Удмурты заявляли, что и в православных церквах они молятся своему богу. Богаевскому удалось зафиксировать ряд легенд, преданий, бытовавших в удмуртской среде, в которых передавались сюжеты о Потопе и действовали библейские персонажи — Адам, Ной.

Профессор Казанского университета И. Н. Смирнов в 1890 г. издал этнографический очерк «Вотяки». Очерк об удмуртах включал в себя описание природных условий, этногенеза удмуртов, перечисления их основных занятий. Очень подробно) были изложены сведения о религии удмуртов, рассматривалось влияние на удмуртов мировых религий — ислама и христианства. Смирнов считал христианизацию удмуртов одним из шагов на пути к ассимиляции удмуртов русскими. Результаты миссионерства православной церкви он оценивал как весьма невысокие. По его мнению, христианство не смогло вытеснить старые верования. Зафиксированное многими исследователями слияние образов удмуртских божеств с тремя ипостасями православной Троицы, а духов-хозяев со святыми свидетельствует о религиозном компромиссе, которому способствовали сами миссионеры, освящая языческие жертвы и проводя молебны в языческих святилищах. Основное значение в процессе слияния удмуртов с русским этносом Смирнов придавал не православной церкви с ее миссионерской деятельностью, а мирной крестьянской колонизации удмуртских земель, проникновению русских крестьян на земли удмуртов, в их общины.

Большое число публикаций об удмуртах вызвало Мултанское дело (18 92 — 18 96 гг.). На нем группа удмуртов села Старый Мултан Мал-мыжского уезда Вятской губернии была обвинена в убийстве русского нищего в ритуальных целях. При двух первых рассмотрениях дела в суде выносились обвинительные приговоры, однако, они были отменены, поскольку в ходе данных процессов грубо нарушались процессуальные нормы. Третье рассмотрение дела окончилось оправданием удмуртов. Благодаря вмешательству В. Г. Короленко процесс получил широкое освещение в прессе, что привлекло к нему внимание общественности. В журналах и газетах печатались статьи об удмуртах и их религии, выходили книги. Естественно, основное внимание исследователей, издателей и общественности было приковано к религиозным верованиям удмуртов. Многие ученые выступили в это время со своими версиями происхождения и классификации дохристианских верований удмуртов. Конечно, основным вопросом, обсуждавшимся в публицистике и научных кругах, стала проблема возможности существования у удмуртов и других «инородцев» Российской империи, уже «введенных в лоно православной церкви», человеческих жертвоприношений языческим божествам. Не менее важными становились проблемы истории крещения удмуртов и всего процесса их «христианского просвещения», а также способности церкви к эффективной миссионерской деятельности среди нерусских народов. Именно после Мултанского процесса в научных и церковных кругах была осознана необходимость в подробном и последовательном исследовании миссионерства русской православной церкви среди «инородцев» Приуралья и Поволжья, и, конечно, в первую очередь, среди удмуртов.2 J.

Мултанское дело стало одним из показателей слабости миссионерского воздействия на нерусские народы. Оно бросало тень на миссионерскую православную церковь уже самим своим возникновением, поскольку удмурты считались крещеными уже с середины XVIII в.

После окончания Мултанского процесса в 18 98 г. в Вятке вышла книга священника Н. Блинова «Языческий культ вотяков». Блинов являлся действительным членом РГО и Вятского статистического комитета. Он активно занимался сбором материалов о традиционных верованиях удмуртов в своем приходе. По его мнению, оправдательный приговор являлся справедливым, однако, он признавал возможность существования у удмуртов человеческих жертвоприношений.

Принадлежность автора к православному духовенству обусловила миссионерский подход к рассмотрению проблемы, а также более глубокое ее понимание с точки зрения христианского богословия, в отличие от светских исследователей. Блинов заметил, что христианизация удмуртов, даже в наиболее «благополучном» Глазовском уезде не является полностью успешной, поскольку удмурты не усвоили одну из.

23 Подробнее о Мултанском деле см.: Дело мултанских вотяков, обвинявшихся в принесении человеческой жертвы языческим богам / Сост.: А. Н. Баранов, В. Г. Короленко, В. И. Сухоедов. Под ред. и с примеч. В. Г. Короленко. М., 1896- Богаевский П. Мултанское «моление» вотяков в свете этнографических данных. М., 1896- Луппов П. Н. Громкое дело Мултанских удмуртов (вотяков), обвинявшихся в человеческом жертвоприношении (1892 — 1896 гг.). / Предисл. В. Максимова. Ижевск, 1925; Следственный материал о человеческих жертвоприношениях вотяками Мултанского края с 16-го февраля 1893 г. по 28 апреля 1896 г. /У Труды НОИВК. Вып. I. Ижевск, 1926; Латышев Н. Н. Два «знаменитых» дела в царской России // Записки Удм. НИИ истории, основных идей христианства о греховности человека. Проникновение православия в религиозный быт удмуртов происходит исключительно на обрядовом, внешнем уровне (умение перекреститься, иконы в домах, почтительность к духовенству), что не является показателем подлинной религиозности. Так же, как И. Н. Смирнов, священник считал, что приходское духовенство иногда косвенно поддерживало языческие верования удмуртов тем, что совмещало традиционные моления и христианские молебны, освящая языческие жертвы. По его наблюдениям, негативное воздействие оказывали также некачественные переводы на удмуртский язык богослужебных и иных религиозных текстов, в которых для обозначения Бога и православных святых употреблялась традиционная языческая терминология, которая мешала «инородцам» понять и осмыслить разницу между христианским Богом и святыми и удмуртскими божествами. Блинов являлся одним из последователей Н. И. Ильминского и выступал за использование в миссионерстве его системы .

Большое количество исследовательских работ об удмуртах было создано Г. Е. Верещагиным." 4 Будучи также последовательным сторонником применения системы Н. И. Ильминского, он всегда выступал за необходимость христианского просвещения удмуртов, устройство школ. Он приводил примеры самого благоприятного миссионерского воздействия на удмуртов школ с обучением на родном языке, а также богослужений на удмуртском языке. Верещагин следил за выпускающимися в Казани переводами богослужебных и иных церковных текстов на удмуртском языке, причем, выступал с конструктивной критикой этих: переводов, стремился сделать их максимально полезными для миссионерской деятельности. В этнографических работах Верещагина приводится значительный фактический материал о проявлениях религиозного синкретизма, православия и традиционных верований удмуртов, об их языческих обрядах.

Наиболее значительные разыскания о миссионерстве русской православной церкви среди удмуртов Казанской и Вятской губерний приязыка, литературы и фольклора при совнаркоме Удм. АССР. Сборник 9. Вопросы истории Удмуртии. Ижевск, 194 0.

24 Верещагин Г. Е. Вотяки Сосновского края // Записки РГО. СПб., 1886. Т. XIV.

Вып. 2- Он же. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии // Записки РГО. СПб., 1889. Т. XIV. Вып. 3. надлежат перу П. Н. Луппова.25 Он описал и проанализировал процесс христианизации удмуртов от первых контактов удмуртов с русским православным населением, до массового крещения удмуртов и включения их в состав паствы русской православной церкви. Луппов написал свое первое произведение о распространении христианства среди удмуртов, будучи студентом Московской духовной семинарии. Его научным руководителем стал известный историк русской церкви Е.Е. Голу-бинский.

В соответствии с выводами Луппова о православном миссионерстве среди удмуртов, успехи распространения христианства среди удмуртов было незначительным. Он отметил, что наиболее результативными в миссионерской деятельности стали методы государственного характера: льготы и вознаграждения. Деятельность православной церкви по христианизации удмуртов давала, по его мнению, неустойчивые, поверхностные, а иногда и отрицательные результаты.

Продолжая разыскания о миссионерстве русской православной церкви среди удмуртов, Луппов детально проанализировал деятельность Вятских епископов, миссионеров, приходского духовенства по христианизации удмуртов.26 Работы Луппова имели для церковных миссионеров практическую значимость: они позволяли выбрать наиболее результативные методики воздействия на «инородцев» с целью христианизации. Луппов считал, что методы принуждения, широко используемые миссионерами в XVIII и начале XIX в., не могли дать желаемых результатов. Он выступал за христианское просвещение удмуртов с помощью церкви и школы, гуманное отношение к «инородцам». Лупгюв видел источник просвещения и развития удмуртов в тесном общении и сближении с русским народом.

Опытом локального изучения миссионерской деятельности православной церкви в пределах Глазовского уезда стала статья окружного миссионера С. Крекнина." ' Он использовал в своей работе собственные наблюдения, а также воспоминания местных миссионеров и представиs Луппов П. Н. Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века. СПб., 1899- Он же. Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века. 2-е изд. испр. и доп. Вятка, 1901. гь Луппов П. Н. Христианство у вотяков в первой половине XIX века. Вятка, 1911; Он же. Материалы для истории христианства у вотяков в первой половине XIX века. Вятка, 1911.

27 Крекнин С. Вотяки Глазовского уезда: краткий очерк христианской миссии среди них // ВЕВ. 1899. № 11. С. 542 — 563- № 13. С. 649 — 671. телей духовенства. При рассмотрении православного миссионерства автор находился на позиции христианского просветительства. И, хотя в целом, его отзыв о ходе миссионерской деятельности среди глазов-ских удмуртов положителен, однако он констатировал, что забот у миссионеров здесь не убавилось, а степень христианизованности удмуртов оставляет желать лучшего, поскольку языческие верования и обряды не исчезли.

Статьи о языческих верованиях некрещеных удмуртов публиковал в Вятских епархиальных ведомостях в конце XIX — начале XX в., священник М. Елабужский. Он использовал собственные наблюдения над религиозным бытом удмуртов-язычников Елабужского уезда. Священник преследовал миссионерские цели. Он стремился сообщить священнои церковнослужителям приходов, в которых жили удмурты, конкретные данные о языческих верованиях «инородцев». Эти знания, по его мнению, должны были помочь священникам в миссионерской деятельности и борьбе с язычеством.'6 Елабужский отметил опасность для христианской церкви влияния на удмуртов мусульманства." 9 Он высказывал мнение о необходимости временного сохранения языческих верований удмуртов, и постепенного привлечения их к православной церкви. Для Елабужского было очевидно, что «нетвердость в вере» и возврат к языческим обрядам крещеных удмуртов обусловлены их несознательным (неосознанным) крещением, часто — по принуждению или из соображений выгоды. Автор выступал против применявшихся насильственных методов миссионерства, таких, как разрушения удмуртских культовых мест, поскольку считал их неэффективными. Он рекомендовал в качестве временной меры стараться замещать языческие моления православными молебнами, а также утверждал, что лучшее доказательство истинности христианской веры для удмуртов — это обращение к церкви местных зажиточных семей. Елабужский доказывал, что удмурты остаются «двоеверами». Их язычество стало более скрытным и незаметным, а те священники, которые считают этих «инородцев» христианамизаблуждаются. Поэтому автор призывал усилить миссионерское воздействие на удмуртов: активно проповедовать на удмуртском языке, раз.

28 Елабужский М. Поверья некрещеных вотяков Елабужского уезда о злых духах и колдунах /7 ВЕВ. 1894. № 20. Неофициальный отдел. С. 646 — 652.

29 Елабужский М. Боги некрещеных вотяков Елабужского уезда // ВЕВ. 1894. № 13.

Неофициальный отдел. С. 410 — 413. давать книги и брошюры, особенно о загробной жизни, ставить в селениях удмуртов в знак торжества православия большие кресты или столбы с иконами, внедряя православие и его символику в сознание удмуртов всеми доступными способами. j0.

Такие же цели преследовал в своем исследовании священник И. Васильев. Его книга предназначалась для приходских священников и миссионеров.31 Он пришел к заключению, что православное духовенство мало заботится о миссионерском воздействии на удмуртов. Васильев считал, что лучший путь христианизации удмуртов — просветительство .

О своих наблюдениях за бытом удмуртов, в том числе и религиозным, писал в своих работах этнограф С. К. Кузнецов. Он отметил, что хорошо подготовленных представителей православного духовенства для миссионерской деятельности в конце XIX в. в Вятской епархии было недостаточно. В его работе впервые прозвучала серьезная критика в адрес Казанских миссионерских учебных заведений за их некачественную подготовку специалистов. Даже получение священником специальной подготовки, обучение в Казанской духовной академии или на миссионерских курсах не гарантировало его успешной миссионерской деятельности. Такие священнои церковнослужители зачастую не проявляли инициативы, не знали, как организовать дело. Кузнецов утверждал, что организация миссионерства в Вятской епархии в принципе не может быть эффективной, поскольку глава местной церковной иерархии епископ Вятский ничего на знает о миссионерских проблемах, совершенно не знаком ни с языком, ни с обычаями «инородцев» и сам не в состоянии дать инструкции и указания. Этнограф критиковал Вятское епархиальное руководство, поскольку оно не заботилось о создании переводной христианской литературы для удмуртов. Он советовал епископам следовать системе Н. И. Ильминского, а, следовательно, лучше заботиться о введении богослужений на «инородческих» языках. j0 Елабужский М. Нелепость вотского язычества // ВЕВ. 1903. № 2. Неофициальный отдел. С. 102 — 119. о1 Васильев И. Обозрение языческих обрядов, суеверий и верований вотяков Казанской и Вятской губерний. Казань, 1906.

32 Кузнецов С. К. Из воспоминаний этнографа /7 ЭО. 1906. № 1 — 2. С. 29 — 51- 1907. № 3. С. 1 — 27.

Летом 1910 г. в Глазовском уезде проводилось краниологическое обследование удмуртов, которым руководил М. М. Хомяков. Одновременно он изучал верования и религиозные обряды удмуртов и русских, живущих в Глазовском уезде. По его наблюдениям, в исследуемом районе происходило активное взаимное проникновение и смешение русского и удмуртского этносов при доминировании русских: имела место контаминация верований удмуртов о хозяевах леса, воды, дома с представлениями русских о леших, водяных, домовых, поскольку являются типологически схожими. Отождествлялись православный Бог и святые с языческим пантеоном удмуртов. По мнению автора, удмурты весьма быстро вливаются в состав русского этноса, вследствие чего они утрачивают ясные представления о своей национальной религии.

Исследования второй половины XIX в. содержали обобщения сведений о христианизации удмуртов, кроме того, авторы широко использовали собственные многолетние наблюдения. Таким образом, происходило накопление конкретного материала и опыта его анализа в изучении миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртов. Она рассматривалась в контексте изучения традиционной удмуртской религии и этно-конфессионального русского православного воздействия.

Новые работы об удмуртах и миссионерской деятельности православной церкви стали издаваться после революционных событий 1917 г. и Гражданской войны. Их появление было связано с развитием национального самосознания удмуртов, а также потребностью в изучении истории народов Советской России.

После революции одной из самых значительных публикаций, посвященных удмуртам, стала книга А. И. Емельянова «Курс по этнографии вотяков». д4 Характеризуя религиозные представления удмуртов, он рассматривал традиционные верования, и отмечал в них заимствования из православного культа. Таким образом он показывал реалии приспособления языческих аграрных/годовых праздников к христианскому официальному календарю, наложение и смешение обрядов разного про.

33 Хомяков М. М. О краниологическом типе чепецких вотяков в связи с общим развитием вотской народности. Антропологическое исследование. Казань, 1910.

Емельянов А. И. Курс по этнографии вотяков. Остатки старинных верований и обрядов у вотяков. Казань, 1921. нахождения под воздействием русского населения, государства и православной церкви.

Сложность религиозной ситуации в Поволжье и Прикамье в связи с полизтличностью населения охарактеризовал известный исследователь, историк и этнограф Н. Маторин. В связи с политическими задачами и атеистической агитацией он стремился показать, что языческие религиозные верования, православие и мусульманство имеют одинаковую природу. Православная церковь оценивалась автором как орудие колонизации и русификации местных народов. Особо Маторин рассмотрел деятельность церкви по закреплению православной веры у удмуртов в XIX в. Он отметил, что миссионеры не владели «инородческими» языками, выполняли свои обязанности формально, священники «инородческих» приходов активно прибегали к помощи полиции, запугивая и принуждая удмуртов соблюдать христианские обряды, посещать церковь. По его мнению, поворотным моментом в развитии миссионерства среди удмуртов стало появление в Казани Братства Святого Гурия, когда духовенство начало активно использовать методику Н. И. Ильминского, стали отказываться от насилия в миссионерстве.

Исследование Маторина имело практическое значение для антирелигиозной деятельности государства и атеистической пропаганды. Автор учел недостатки миссионерской деятельности православной церкви и использовал свои выводы при составлении рекомендаций для деятелей антирелигиозной пропаганды. Так, он выступал категорически против административного нажима, насилия, разрушения святилищ, вырубки священных рощ. Автор рекомендовал только просветительские, мирные методы — беседы, лекции, создание клубов, устройство кружков •.

В 193 9 г. в Ижевске вышла книга Н. Н. Латышева «Удмурты накануне реформы 18 61 года»." '13 Он отстаивал позицию о колониальном угнетении малых народов в Российской империи. Крещение удмуртов и попытки православного духовенства закрепить его в качестве мировоззренческой основы оценивались Латышевым как проявления русификаторской политики царского правительства. Автор видел главное.

5 Маторин Н. Религия у народов Волжско-Камского края прежде и теперь. Язычество. Ислам. Православие. Сектанство. М., 1929.

Jb Латышев Н. Н. Удмурты накануне реформы 1861 года (возникновение товарно-капиталистических отношений и процессы расслоения среди удмуртского крестьянства). Ижевск, 1939. орудие миссионерства в полицейском вмешательстве и контроле государства. Однако, он констатировал в XIX в. изменения в политике христианизации — применение насилия сменилось проповедью, которая была без полицейской поддержки малоэффективной.

До 80-х гг. XX столетия историки Удмуртии не затрагивали тему религии и распространения православия среди удмуртов. Интерес к этой тематике проявился в связи с тысячелетием крещения Руси. Ю. М. Ивонин обратился к теме распространения православия, а также его развития в Удмуртии." «» Основной целью этой работы было содействие атеистической пропаганде. Ивонин оценивал результаты миссионерской деятельности православной церкви только как негативные. Большое внимание в книге уделялось проявлениям борьбы удмуртов против насильственной христианизации.

Рассматривая функционирование удмуртской общины — бускель — в пореформенный период, Г. А. Никитина пришла к выводу, что во второй половине XIX в. традиционная земледельческая обрядность продолжала играть значительную роль. По отношению к официальной религииправославию — удмурты сохраняли толерантное отношение. Но, угождая таким образом властям, они не могли забыть свою веру. Никитина показала, что именно сельская община оставалась хранителем традиционных верований, что она, таким образом, противостояла миссионерскому воздействию, которое воспринималось удмуртами как внешнее, в.

ЗЯ отличие от сохраняемого «внутри» язычества. '.

Проблема религиозного синкретизма удмуртского общества изучена В. Е. Владыкиным. j9 Синкретизм религиозной системы удмуртов раскрыт как сложное многоплановое явление. Он показал, что религиозная система удмуртов долгое время была достаточно закрытой, но не изолированной. Особенно сильные изменения повлекли за собой контакты с мировыми религиями — исламом и христианством. В течение XIX в. церковь и самодержавное государство стремились закрепить православие среди удмуртов. Причем, по его мнению, грубое насилие не было исключено из числа приемов миссионерства. Владыкин отме.

Ивонин Ю. М. Христианство в Удмуртии: история и современность. Устинов, 1987. Никитина Г. А. Сельская община — бускель — в пореформенный период (1861 — 1900 гг.). Ижевск, 1993. j9 Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994; Он же. Из истории религиозного синкретизма у удмуртов // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С. 35 — 4 9. тил, что применение «системы христианизации и русификации» по Иль-минскому не оправдало надежд, которые на нее возлагались.

Характеризуя особенности синкретизма удмуртских верований, Владыкин показал, что при столкновении язычества и христианства сферы функционирования религий разделились: православие являлось официальной верой, но в семье и общине сохранялись старые верования. Автор также отметил особенную роль русского крестьянского населения, при взаимодействии с которым лучше всего усваивались удмуртами истины, проповедуемые церковью. Владыкин особо отметил, что в результате влияния православия у удмуртов складывалась сложная система религиозного синкретизма. Данная система оставалась живой реальностью до 1930;х гг., до коллективизации, когда были разрушены общинные структуры, которые являлись основой духовной жизни народа.

Новый для исследований Удмуртии цивилизационный подход применил Е. Ф. Шумилов.40 Автор считал, что главная коллизия истории Удмуртии заключается в диалоге христианства и традиционной религии. Он рассмотрел проникновение христианства на территорию расселения удмуртов как процесс внедрения цивилизации в «неокультуренное» пространство. При этом Шумилов выделил три цивилизующих направления — Пермское, Вятское и Казанское. Он отметил большие заслуги деятелей православной церкви в просвещении и культурном развитии удмуртского народа (создание письменности, развитие школ, издательство церковных книг на удмуртском языке). Надо отметить, что автор идеализировал церковно-православное воздействие и влияние, оказываемое на удмуртский народ. Он стремился показать, что христианизация происходила почти без насилия, что православная нетерпимость к удмуртским верованиям — не более чем миф. Шумилов также высказал мнение, что крещеные удмурты становились носителями удмуртской и русской культур, что только обогащало два народа. В своей работе автор не рассмотрел структуру миссионерской организации, изменения в ней, суть и методику миссионерской деятельности православной церкви, а также связь ее с государством и его потреб.

40 Шумилов Е. Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы XVI — XX вв. Диссертация в виде научного доклада. д. ист. н. Ижевск, 1996. 53 е.- Он же. Православная Удмуртия. История Ижевской и Удмуртской епархии. XX век. Ижевск, 1996. С. 72 — 94. ностями. Церковная история Удмуртии начала XX в. была освещена Е. Ф. Шумиловым в книге «Православная Удмуртия». В ней был кратко охарактеризован дореволюционный период развития структуры церковной организации на территории Удмуртии, приведен список местных церковных иерархов — епископов Вятских и Слободских и викарных епископов Сарапульских. В книге приведены биографии некоторых представителей приходского духовенства, являвшихся деятелями миссии среди удмуртов, что представляет большой интерес для данного исследования.

Большую роль православной церкви и ее миссионерской деятельности в становлении русско-удмуртских отношений отметил Г. К. Шкля-ев.41 Он показал, что активное применение в миссионерской деятельности некоторых священно-, церковнослужителей и миссионеров насилия, а также попытки насаждения русского языка в XVIII — первой половине XIX в. разжигали межнациональную рознь. В отличие от других исследователей удмуртской религии, по мнению Шкляева никакие усилия православной церкви в закреплении христианства среди удмуртов не имели успеха и не давали результата в виде появления некоторых синкретических форм, поскольку коренного перелома в сознании удмуртского общества под воздействием христианства не произошло.

Таким образом, в исследовательской литературе основное внимание обращалось на традиционные религиозные верования удмуртов, процесс массового крещения удмуртов в XVIII в., возникновение религиозного синкретизма. Но основные исторические истоки, факторы и особенности миссионерской деятельности православной церкви во второй половине XIX — начале XX вв. в научной литературе рассмотрены недостаточно. Не было исследовано развитие новых методов христианизации, появившихся в миссионерской практике в пореформенный период. Не нашли отражения в исследовательской литературе региональные особенности миссионерской деятельности православной церкви среди удмуртов. Дискуссионно утверждение о весьма широком применении идей Ильминского и использовании удмуртского языка в миссионерстве. В исследовательской литературе не нашли отражения организация и деятельность основных миссионерских институтов, в частности, Вятского комитета Православного миссионерского общества, а также Сарапульского Вознесенского братства и их участие в христианизации удмуртов. Историографический анализ исследовательского процесса показывает, что в разных его направлениях неизученной осталась миссионерская деятельность Русской православной церкви, которая значительно развила свою организацию и методы в пореформенный период.

Источниковая база исследования.

1. Первую группу источников составляют законодательные материалы и распоряжения. В ней можно выделить две подгруппы, первая из них — государственные акты и ведомственные циркуляры, регулирующие и регламентирующие миссионерскую деятельность русской православной церкви (изданы в Полном собрании законов Российской империи) — Они позволяют проследить зависимость миссионерской деятельности православной церкви от государственных интересов, выявить ее основные формы и методы, основные источники ее финансирования. Законодательные акты демонстрируют, как именно должно проводиться крещение «инородцев» и дальнейшее закрепление среди них православия, какие методы считались государством приемлемыми, а какие — нежелательными. При использовании этой группы источников необходимо учитывать важный фактор: степень конкретного исполнения законодательства на местах, возможность его нарушения. Далеко не все предписываемые меры выполнялись в полном объеме и в соответствии с законами.

Вторую подгруппу среди законодательных материалов составляют указы и распоряжения архиереев и консистории. Они позволяют проследить конкретизацию положений государственной политики в миссионерстве православной церкви. В них видны особенности миссионерской деятельности, которые зависели от региона и этнической специфики христианизуемого народа.

2. Второй и наиболее значимой группой источников являются материалы делопроизводства. Отчеты обер-прокурора Св. Синода и обзоры деятельности ведомства православного исповедания публиковались ежегодно. В них содержались некоторые официальные статистические материалы по миссионерству, фиксировались изменения в церковной иерархии и территориальном делении церковных епархий и викари.

41 Шкляев Г. К. Межэтнические отношения в Удмуртии Опыт историко-психологического атств, что позволяет рассматривать церковную и миссионерскую политику.

Многочисленные неопубликованные материалы делопроизводственного характера хранятся в фондах архивов. Особое значение имеют документы местного происхождения — документация по Вятской епархии в целом, которая находится в Российском государственном историческом архиве (далее — РГИА). Значительную информацию содержат ежегодные отчеты епископов Вятских о состоянии вверенной им епархии. Они составлялись епископами по строго определенному Синодом формуляру. Отдельный раздел епископских отчетов посвящался характеристике религиозно-нравственного состояния паствы, в которой большую часть составляли «инородцы». После образования Православного миссионерского общества и его епархиальных отделений в отчеты епископов стали включатся сведения о деятельности и результативности действий епархиальных комитетов ПМО. Особый раздел в отчетах был посвящен анализу развития церковных школ. В нем помещались сведения о количестве и национальном составе их учащихся. Его информация позволяет выяснить общее состояние религиозности «инородцев», наиболее важные события из их религиозной жизни, как в рамках православной традиции, так и в виде разного рода «уклонений».

Данный источник составлялся на основании поступающих из приходов и благочиний сведений, а также на основании личных наблюдений епископа Вятского и викарного епископа Сарапульского при ежегодном посещении ими отдаленных уездов епархии. Впрочем, отчетные сведения об успешной миссионерской деятельности приходского духовенства постоянно требуют критического анализа, поскольку епископские отчеты являлись одним из показателей, по которым в Синоде судили о церковной деятельности в епархиях и имелась возможность сообщения неточной информации.

В делопроизводственной документации содержатся также рапорты и доклады священников, благочинных, отчеты и записи миссионеров. Эти документы помогают восстановить процесс реализации политики правительства в конкретных селах и приходах. Они содержат сведения о трудностях и препятствиях, с которыми сталкивались в своей работе миссионеры. Эти материалы позволяют представить в целом практианализа. Ижевск, 19 9 8. ческий ход миссионерского дела, его состояние, некоторые результаты. Достоверность данной документации нуждается в проверке, поскольку приходское духовенство «инородческих» приходов часто было слабо образовано, далеко не всегда аккуратно и точно вело церковную документацию, не всегда вовремя предоставляла свою отчетность в Вятскую духовную консисторию и Вятскому епископу. В делах и отчетах о ходе миссионерства среди удмуртов у священнои церковнослужителей имелась возможность скрыть отдельные факты или неверно их указать. Однако, большинство фактов, сообщаемых духовенством, находят подтверждение либо в сведениях благочинных, которые раз в полгода объезжали свой округ, либо в трудах светских лиц — деятелей земств, врачей, учителей.

В данную группу источников входят клировые ведомости: ведомости о церкви, причте, прихожанах, церковно-приходском попечительстве, школах, библиотеках и другие. Информация о численности прихожан, их национальной принадлежности содержится в ведомостях о числе инородцев и иноверцев, живущих в приходе. Духовные (исповедные) книги содержали информацию о количестве «инородцев», не исповедовавшихся и не причастившихся, что позволяет сделать вывод о соблюдении удмуртами христианской обрядности. В настоящей работе были также использованы церковные ведомости о приходах православных храмов, которые отражали национальный состав приходов, определяли количество духовенства в «инородческих» приходах. Церковные ведомости также содержат сведения о степени обеспеченности причтов землей, ругой и о снабжении их жалованием от государства.

Делопроизводственная документация Вятской духовной консистории сосредоточена в Государственном архиве Кировской области (далее — ГАКО). Дела Глазовского и Сарапульского духовных правлений были переданы в Центральный государственный архив Удмуртской республики (далее — ЦГА УР).

Отчеты Православного миссионерского общества (далее — ПМО) и Вятского комитета ПМО позволяют проследить источники финансирования, способы и приоритеты в расходовании средств, направленных на развитие миссионерской деятельности. Кроме того, в отчетах публиковались сведения о составе комитетов ПМО, об основных достижениях и неудачах в закреплении православия среди «инородцев». Ежегодные отчеты Вятского комитета ПМО сопровождались списками членов общества, из которых видно, какую часть в них составляло духовенство и светские лица. В ряд таких источников входят также ежегодные отчеты Сарапульского Вознесенского братства, издательской комиссии при братстве Святого Гурия в Казани и другие материалы отчетности миссионерских организаций смешаного церковно-светского характера.

3. Статистические данные. С 80-х гг. XIX в. Вятский статистический комитет начал публикацию собранных и обработанных Комитетом сведений о численности, национальном составе, обеспеченности землей, уровне грамотности населения в уездах Вятской губернии. По мере сбора и обработки статистических данных выходили тома «Материалов по статистике Вятской губернии». Данные этих обследований отличались достаточно высокой точностью. При их проведении использовались новейшие в то время методики сбора материалов. Сведения, собранные Вятским статистическим комитетом, часто публиковались также в местных периодических изданиях — в Памятных книжках и календарях Вятской губернии.

В 1912 г. были изданы статистические материалы церковного характера. Полный свод данных о приходах Вятской епархии был составлен в редакции Вятских епархиальных ведомостей на основании отчетов и ведомостей, присылаемых из приходов духовенством.4″ '.

Статистические данные о развитии церковно-приходских, миссионерских школ и школ грамоты, которые также участвовали в распространении христианства среди «инородческого» населения, собирались и публиковались епархиальным училищным комитетом в ежегодных отчетах.

4. Материалы местной печати. Появление местного церковного органа Вятских епархиальных ведомостей (далее — ВЕВ), являлось значительным событием для развития епархии. В этом журнале печатались распоряжения епископа и консистории, объявлялось о назначениях церковнои священнослужителей в приходы, а также о других служебных продвижениях и перестановках. В неофициальном отделе поме** Материалы по статистике Вятской губернии. Т. I. Малмыжский уезд. М., 1886- Т. VI. Блабужский уезд. Вятка, 1890- Т. VII. Сарапульский уезд. Вятка, 1892- Т. VIII. Глазовский уезд. Вятка, «1893 .

43 Вятская епархия. Историко-географическое и статистическое описание. Вятка, 1912. щались статьи о христианизации удмуртов и вспомогательные материалы для «инородческих» миссионеров.

В Вятской губернии издавались «Памятные книжки Вятской губернии» и «Календари Вятской губернии», в которых печатались статистические данные о численности местных «инородцев», их вероисповедной принадлежности. В этих изданиях также публиковались работы краеведов и этнографов, которые исследовали религию удмуртов, отмечая изменения в их верованиях, происходивших в результате целенаправленной христианизации и ассимилирующего влияния русского православного населения. В Памятных книжках и Календарях печатались исследования историков о ходе крещения нерусских народов, населявших Вятскую губернию, о миссионерской деятельности местного приходского духовенства, об образовании «инородческих» приходов. Календари также часто содержали списки действующих противорасколь-нических и «инородческих» миссионеров.

Журнал «Православный собеседник» был органом Казанской Духовной академии. Кроме материалов богословского характера и публикаций на церковные темы журнал освещал ход «просвещения христианством» тюркских и финно-угорских этносов Казанской и окрестных епархий, в число которых входила Вятская губерния. В нем печатались статьи по этнографии нерусских народов, в том числе и удмуртов, чтобы знакомить приходское духовенство и миссионеров с верованиями и обрядами христианизуемых. Описывались приемы и методы миссионерской работы, давались рекомендации священникам и миссионерам.

5. Нарративные источники. В эту группу входят записки миссионеров и представителей приходского духовенства, воспоминания, исторические, этнографические, путевые очерки.

Труды дореволюционных этнографов и краеведов используются в данной работе не только в качестве исторических исследований. Благодаря приведенным в них описаниям верований, обрядности и религиозного быта удмуртов, а также способов, методов, результатов миссионерского воздействия на удмуртов деятелей миссии и представителей приходского духовенства эти произведения становятся ценным ис-точниковым материалом. Фактические сведения, содержащиеся во многих дореволюционных работах, были собраны во время путешествий, а также стационарных наблюдений за бытом удмуртов и их взаимоотношений с представителями церкви. Некоторые авторы этнографических описаний являлись священнои церковнослужителями, что делает их заметки особенно важными для настоящего исследования, поскольку в них особенно отчетливо видно отношение приходского духовенства к сохраняющимся языческим обрядам, к бытованию традиционных представлений и верований в среде крещенного удмуртского населения. В них содержатся сведения о предпринимаемых духовенством действиях, направленных на отвращение удмуртов от языческих обрядов и привлечение их в православный храм.

Большое количество источников данной группы содержится в Архиве Русского географического общества. Это статьи различных авторов, а также ответы на разосланную РГО анкету-опросник для выявления сведений по этнографии народов Российской империи. Один из разделов анкеты был посвящен верованиям и религиозным обычаям. Большинство корреспондентов РГО, откликнувшихся на предложение о сотрудничестве, являлись духовными лицами, поскольку Общество в первую очередь обратилось к ним, как к образованным людям, имеющим возможность наиболее близко наблюдать быт и религиозные верования народа. Представители духовенства писали об особенностях верований «инородцев» и степени их приверженности православной церкви.

Исследования светских авторов также представляют большой интерес при рассмотрении вопросов православного миссионерства. Дело в том, что светские авторы подчас более откровенно писали о проявлениях язычества среди крещеных «инородцев», поскольку не были связаны служебными отношениями. Они более точно и открыто показывали истинное положение степени христианизованности удмуртов.

В качестве еще одной подгруппы данного вида источников можно выделить статьи церковных, общественных и государственных деятелей по проблемам развития миссионерства. В первую очередь, это статьи К. П. Победоносцева, Н. И. Ильминского и других. Данные материалы были использованы в качестве исторического источника, поскольку7 они позволяют проследить, по каким направлениям развивалась общественно-политическая мысль в России второй половины XIX — начала XX в. в отношении миссионерской деятельности православной церкви, как изменялись ее приоритетные направления.

6. Материалы переписки. В диссертационном исследовании привлечены письма одного из идеологов правительственной политики К. П. Победоносцева к Александру III.44 Как обер-прокурор Святейшего Синода он являлся основной фигурой в формировании определяющего направления миссионерской деятельности, поэтому его письма к царю имеют значение для анализа миссионерства в России. Значительную историческую информацию содержат материалы переписки К. П. Победоносцева с Н. И. Ильминским, который был руководителем нового направления миссионерской деятельности в виде христианского просветительства. В качестве источников были также использованы письма приходского духовенства, учителей миссионерских школ, миссионеров, светских деятелей миссии к Н. И. Ильминскому.

7. Фольклорные материалы. Благодаря данной группе источников становится понятна реакция удмуртского народа на его христианизацию. В фольклоре отражалось отношение удмуртов к духовенству и русскому православному населению, которое являлось носителем православной религии. В данном исследовании использовались сборники удмуртских фольклорных текстов — сборники пословиц и поговорок, сказок и легенд.45.

Тексты удмуртских песен, молитв, легенд и сказок, опубликованные Б. Гавриловым в книге «Произведения народной словесности, обряды и поверья вотяков» были записаны в результате его командировочной поездки по удмуртским деревням Мамадышского уезда Казанской губернии, Глазовского и Малмыжского уездов Вятской губернии. Таким образом, Гаврилову удалось обследовать как южную группу удмуртов, так и северную. Для настоящего исследования важными представляются тексты, которые свидетельствуют о воздействии на удмуртов христианства и церковной обрядности.

Таким образом, данные источники позволяют составить представление о миссионерской деятельности Русской православной церкви.

44 Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени / Сост. С. А. Ростуновой. М.,.

1993 .

45 Калык вера. Удмурт гюсловицаос, но поговоркаос. (Народные изречения. Удмуртские пословицы и поговорки) / Редакторы-составители: Л. Перевозчикова, Д. Черашняя. Ижевск, 1970; Удмуртский фольклор: Пословицы, афоризмы и поговорки / Сост. Т. Г. Перевозчикова. Ижевск, 1987; Черный хлеб = Зег нянь / Сост. Т. Г. Перевозчикова. Ижевск, 1990.

46 Гаврилов Б. Произведения народной словесности, обряды и поверья вотяков Казанской и Вятской губерний. Казань, 1880.

33 среди удмуртов. Они обладают достаточной степенью достоверности и позволяют достигнуть поставленной цели.

Данная работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников, библиографии, приложения. Во введении приводится обзор литературы и источников по теме исследования. Первая глава анализирует истоки взаимоотношений Русского государства, церкви и удмуртского этноса, которые имели место в процессе христианизации удмуртов и дальнейшей миссионерской деятельности.

Во второй главе рассмотрены направления государственной политики в отношении распространения христианства среди «инородцев» Российской империи, а также основные идеи, в соответствии с которыми происходило развитие миссионерской деятельности со второй половины XIX в. В ней также представлена структура миссионерства и основные организации, руководившие ее ходом среди удмуртского населения Вятской губернии.

Третья глава посвящена рассмотрению конкретных методов миссионерской деятельности среди удмуртов. В четвертой главе представлены основные результаты миссионерства и показано влияние православной церкви на жизнь, быт и верования удмуртов.

В заключении сформулированы основные выводы работы. Приведен перечень архивных материалов и других источников, список литературы. Приложение содержит таблицы и список сокращений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Длительный процесс этнокультурного и политического взаимодействия до включения удмуртов в состав Русского государства и особенно после вхождения в него стал определяющим для развития удмуртского этноса. Значительное воздействие на этнокультурную и религиозную жизнь удмуртского народа оказало православие. Определяющую роль в распространении этой религиозной системы в духовной культуре удмуртского этноса сыграла православная церковь, осуществлявшая активную миссионерскую деятельность.

Процесс христианизации удмуртов был обусловлен многими объективными причинами: геополитическими, экономическими и социокультурными. В частности, он определялся развитием общероссийского рынка и углублением межрегиональных экономических связей, формированием систем коммуникаций. Не менее важным в процессе проникновения православия в сознание и быт удмуртов являлось длительное этнокультурное взаимодействие с русским народом в периоды царства и особенно империи.

Экономические и социальные преобразования в жизни России второй половины XIX в. повлияли и на Русскую православную церковь, вызвали значитель ные изменения в развитии ее миссионерской деятельности. Распространение христианского вероучения и мировоззрения среди последователей иных религиозных систем имело большое значение для государственной имперской системы. Оно активно использовалось для интеграции народов в общеимперскую единую структуру. Решение проблем национальной политики было особо значимым, поскольку в конце XIX — начале XX в. в некоторых этносах, входящих в состав народа Российской империи, происходил процесс, роста национального самосознания. В этих обстоятельствах православная идеология и миссионерство приобретали особое значение. Консервативное направление российских политиков и идеологов в данных обстоятельствах направило свои усилия на русификацию нерусских этносов, на всемерное распространение православия как государственной религии. Христианизация и русификация стали особыми формами идеологической политики, направленной на интеграцию различных этносов в рамках Российской империи. Конечно, преобладающими в социокультурных структурах Российской империи явились русская культура, п 1 русский язык и Русская православная церковь.

Все стороны деятельности церкви способствовали проникновению и закреплению основ православной веры в быте и мировоззрении удмуртов. Православная церковь со своей храмово-приходской сетью на этнической территории удмуртов способствовала включению удмуртского этноса в социальную и государственную структуру Российской империи. Функционирование церковных органов было направлено на исполнение религиозного служения, в частности, осуществление обрядов, треб. Церковь выполняла охранительную функцию (на символическом/семантическом уровне). Ее служители должны были вырабатывать и демонстрировать пример норм общественной и личной жизни, межличностных и семейных отношений, выполняя тем самым нормативно-регулятивную функцию в обществе.

Крещение удмуртского этноса в XVI — первой половине XIX в. еще не означало полного усвоения ими мировоззренческой и нравственной основы православия. Поэтому главными задачами миссионерской деятельности во второй половине XIX — начале XX в. стали приведение удмуртов к пониманию христианских догматов и соблюдению православной обрядности, которые были включены в основы русской духовности и мировоззрения.

В организации миссионерской деятельности среди удмуртов во второй половине XIX в. произошли существенные изменения. Институт миссионеров сохранился до начала XX в., их количество значительно возросло. «Инородческий» миссионер из числа местных приходских священников имелся в каждом благочинническом округе, где проживали удмурты. Была учреждена должность епархиального миссионера, который освобождался от пастырской деятельности в конкретном приходе и которому было определено казенное жалование. Повысились требования, предъявляемые к претендентам на должность миссионеров: знание «инородческого» языка, быта и традиционных религиозных верований удмуртов, специализированное духовное и миссионерское образование.

С 187 0 года миссионерскую деятельность церкви среди «инород.

1 Ремнев А. В., Савельев П. И. Актуальные проблемы изучения региональных процессов в имперской России // Имперский строй России в региональном измерении. (XIXначало XX века): Сб. науч. ст. / Отв. ред. проф. П. И. Савельев. М., 1997. С. 6 -7. цев" в империи возглавило Православное миссионерское общество и его комитеты в епархиях. Они руководили и контролировали действия окружных миссионеров и приходского духовенства «инородческих» приходов. Вятский епархиальный комитет Православного миссионерского общества, в который входили главы местной светской и дугховной власти (губернатор и епископ Вятский), сосредоточил в своих руках управление и финансирование миссионерской деятельности. Кроме Вятского комитета Православного миссионерского общества большое значение в пределах Сарапульского викариатства приобрело Вознесенское братство, которое способствовало «укреплению» православия среди «инородцев».

Постепенно происходили изменения в отношении приходского духовенства «инородческих» приходов к миссионерской деятельности. Церковные власти продолжали видеть в представителях приходского духовенства основных деятелей миссии. В конце XIX в. наметилась тенденция к активизации миссионерской деятельности среди удмуртов некоторой частью приходского духовенства. Эти священнои церковнослужители видели в укреплении православной веры среди удмуртов свой пастырский долг и призвание. Благодаря личной инициативе ряда представителей приходского духовенства начинали действовать переводческие комиссии, проводились миссионерские беседы и чтения. Наиболее активная и заинтересованная часть миссионеров и приходского духовенства в «инородческих» приходах активно занялась разработкой новых методов проповедничества.

Священнои церковнослужители искренне верили в свои цивилизаторские и просветительские функции. Их отношение к культурному наследию удмуртов, их верованиям, фольклору постепенно изменялось и становилось более уважительным и объективным. Такие деятели миссии приходили к выводу, что миссионерская деятельность среди удмуртов невозможна без знания языка, культуры и истории удмуртского народа. Некоторое воздействие на этот процесс оказали духовные лица удмуртского происхождения. Однако, их количество в общей массе приходского духовенства оставалось весьма незначительным.

В зоне компактного расселения удмуртов образовалось несколько основных центров миссионерства — Казань, Вятка, Сарапул и Глазов. В этих городах располагались организации, руководившие и влиявшие на ход миссионерской деятельности, переводческие комиссии и учебные заведения, в которых проходили профессиональную подготовку миссионерские кадры. Вокруг них сосредотачивались наиболее инициативные группы духовных и светских лиц, стремившихся усилить миссионерское воздействие православия на удмуртов.

На развитие миссионерской деятельности среди удмуртов во второй половине XIX в. значительное воздействие оказали идеи Н. И. Ильминского. Его система христианского просвещения «инородцев», основанная на активном применении родного языка обращаемых в церкви и в школе, была одобрена государством. Ильминский также предлагал активно привлекать к миссионерству представителей «инородцев», обеспечив им прохождение специальной подготовки.

Идейной основой миссионерской деятельности Русской православной церкви под руководством Православного миссионерского общества стали принципы православного просветительства, разработанные Н. И. Ильминским. Они нашли выражение в устройстве миссионерских школ, в распространении методов и приемов воспитания христианских принципов образа жизни и нравственности в деятельности миссионеров и приходского духовенства. Во второй половине XIX в. в Вятской епархии все более очевидным становилось применение и использование в проповедничестве родных языков «инородцев». Начали распространяться миссионерские школы. Пристальное внимание стало обращаться на воспитание детей «инородцев» в соответствии с истинами христианского вероучения. Большее, по сравнению с предыдущим периодом, внимание стало уделяться христианскому воспитанию и просвещению девочек и женщин.

Однако, система Ильминского имела лишь ограниченное влияние. Разветвленная система подготовки специалистов-миссионеров, знающих удмуртский язык, регионально-этнические особенности религиозной системы и быта удмуртов только начала создаваться. Сеть школ для подготовки учителей стала одновременно системой подготовки приходского духовенства, которое должно было углублять навыки жизни в системе ценностей и обрядовой сферы православия. Устройство подобных учебных заведений сопровождалось трудностями в организации и финансировании. В конечном итоге достаточного количества миссионерски подготовленных кадров приходского духовенства Вятская епархия не имела. Сложности с введением в действие системы Ильминского были связаны с отсутствием необходимых денежных средств. Таким образом, успех миссионерского воздействия приходского духовенства, епархиальных и окружных миссионеров на удмуртов во многом зависел от степени подготовленности, умений и навыков, личностных качеств конкретных деятелей православного духовенства.

Во второй половине XIX — начале XX в. в миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртов значительно сократились случаи вмешательства полицейских органов, а также применения насильственных методов. Миссионерская деятельность Русской православной церкви расширяла количество институтов, через которые происходило миссионерское воздействие на удмуртов. В их число кроме церкви входили различные учебные заведения, просветительские и миссионерские общества, пресса, печать, а также смешанная по наци ональному составу сельская община.

Одним из самых важных результатов миссионерской деятельности православной церкви стало развитие письменной, книжной культуры удмуртов в связи с созданием переводческих комиссий, появления богослужебных и религиозных книг на удмуртском языке. Кроме того, под воздействием просветительского направления в миссионерских учебных заведениях начала формироваться удмуртская национальная интеллигенция, в которой пробуждался интерес к изучению культуры, фольклора и истории своего народа.

Рассматривая вопрос о причинах ограниченного воздействия миссионерской деятельности Русской православной церкви среди удмуртского населения Вятской губернии, в первую очередь надо отметить, что понимание духовенством целей и задач своей деятельности среди «инородцев» Вятской епархии часто было весьма различными. Единства во взглядах на цели и способы распространения христианства в среде деятелей миссии не существовало. В первую очередь эти вопросы определялись отношением к разработкам Н. И. Ильминского.

Миссионерская деятельность и христианизация удмуртов являлась сложным по содержанию процессом. С одной стороны, трансформировалась традиционная этническая культура удмуртов. С другой стороны, распространение образования объективно способствовало формированию образованного культурного слоя людей. Рост самосознания образован.

244 ной части удмуртов способствовал ее активной заботе о просвещении своего народа. Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди удмуртов оказывала прогрессивное воздействие на развитие удмуртского этноса, приобщая его к новому типу мировоззрения и системе духовных и нравственных ценностей. Но миссионерская деятельность была одной из причин, которые способствовали ассимиляции удмуртов, утраты ими этнической идентичности, разрушению традиционной удмуртской культуры. Поэтому полного проникновения христианства в мировоззрение удмуртского народа не произошло. В результате этнокультурного взаимодействия русского и удмуртского народов возникала система синкретичных религиозных представлений. Интегра-тивные процессы позволили удмуртскому этносу приобщиться к русской культуре, и через нее, опосредованно, к достижениям европейской культуры.