Отечественная интеллигенция имеет богатое историческое прошлое. Будучи сложным объектом и субъектом истории и культуры, идеологии, государства и общества, она многогранностью своих социально-политических функций порождает плюрализм в оценке своего феномена. Многомерность подходов к определению ее места в истории ярко воплощают те представители гуманитарного знания, которые не только занимаются ее углубленным изучением, но и определяют идеологическую значимость и тот политико-культурный потенциал, что выпадает на ее долю в переломные моменты истории. Поэтому, рассматривая с различных позиций этот историко-культуро логический феномен1, его идейно-политическое и профессионально-функциональное назначение и варианты возможного 2 взаимодеиствия с властями, следует учитывать существующую разноплановость выводов и определений. Так, сторонники формационно-классового подхода видят в интеллигенции лишь социальную прослойку общества, которая была лишена собственности и занималась исключительно умственным трудом. Приверженцы формально-образовательных критериев, напротив, считали, что для отнесения к ней вполне достаточно наличия такого элемента, как соответствующее профессиональное образование. Существуют попытки обозначить принадлежность к этой категории и через нравственные оценки. Но этот критерий лишает возможности включить в ее ряды тех, кто не отвечает высшим принципам справедливости, добра,.
1 См.: Давыдов Ю. Н. Два подхода к пониманию российской интеллигенции. -Свободная мысль. — 1991. — № 18. Колеров М. А. Самоанализ интеллигенции как политическая философия. — Новый мир. — 1994. — № 8. и др.
2 См.: Дегтярев Е. Е., Егоров В. К. Интеллигенция и власть (феномен российской интеллигенции и проблемы взаимоотношений интеллигенции и власти). — М.: 1993. ТрошкинЕ.И. Интеллигенция и власть. — СОЦИС. — 1990. — № 3. Чуклинов А. Е. Интеллигенция и власть: проблема взаимодействия. Автореферат дисс. канд. полит, наук. -М.: 1995. гуманизма1.
Есть еще один подход. Некоторые исследователи пытаются смоделировать понятие «интеллигенция» через совокупность названных критериев. Это мнение отраженно в Большом Энциклопедическом словаре, где под «интеллигенцией» понимается такой общественный слой людей, который профессионально занимается преимущественно сложным умственным трудом, развитием и распространением культуры. Правда, в этой общей оценке, к сожалению, нет ссылок на социальную и профессиональную неоднородность интеллигенции, ее структуру, взаимосвязь с мировоззренческими установками и т. д.
Что же касается российской интеллигенции в целом, то следует иметь в виду тот факт, что в историческом преломлении она довольно существенно отличается от западноевропейской интеллектуальной элиты. И дело здесь не только в том, что последняя давно закрепилась как сословие социально стратифицированных интеллектуалов, но и по той причине, что наша культурная элита и по сей день несет на себе печать высокой духовности, позволяющей ей претендовать на особое положение в обществе. Что касается определения «власти», то под ней имеется в виду та ее высшая ступень, которая обычно представляется как государственно-политическая власть и трансформируется в систему государственных властных отношений. Общеизвестно, что власть необходима для организации общественного производства, поддержания целостности и единства общества. Как общественное явление она трансформируется в политике, то есть в той сфере, которая прямо и косвенно отражает взаимоотношения различных социальных субъектов, а также связана с проблемами управления.
См.: Поляков Ю. А. Зачинщица или жертва? Интеллигенция в эпоху смуты. -Свободная мысль. — 1996. -№ 2. — с. 16.
Мы разделяем ту точку зрения, что между понятиями «интеллигенция» и «интеллигентность» имеются существенные различия. о.
См.: Большой Энциклопедический словарь. — М.: 1991. — Т. 1. — с.495.
Реальная политическая власть в обществе всегда активно оказывает свое влияние на все сферы его жизни, на все слои населения, в том числе и на интеллигенцию. В данной работе рассматривается советский вариант власти в конкретно-исторический период — 20−30 годы 20 века, а также специфика ее взаимодействия с отечественной интеллигенцией в национальном регионе. При этом имеется в виду, что в послереволюционной России, которая являлась классовым государством, власть осуществляла свое политическое господство через мощную систему государственных органов, демонстрировавших одновременно принуждение, насилие, авторитет, убеждение и управление. Что же касается самого аппарата управления, то в нем наряду с представителями, имеющими профессиональное высшее образование, было немало лиц, принадлежавших к так называемой партийной интеллигенции. Именно они после революции заняли основные посты в структурах политической власти. Среди них было немало рабочих и крестьян с трехклассным образованием, профессионально занимающихся революционной борьбой. Доля интеллигенции в партийной рядах в 1920 году составляла не более Шо}.
И хотя в это время власть пыталась комплектовать свои кадры из образованных людей, отношения между ней и художественной интеллигенцией не были простыми и бесконфликтными. Ретроспективный анализ показывает наличие радикальной поляризации и внутри интеллектуально-духовного сектора по отношению к существующей системе государственно-властных отношений, государственному строю и комплексу ценностных ориентиров в политике. С этой точки зрения в научной литературе определились три модели взаимодействия интеллигенции и института политической власти: «хождение во власть» ,.
1 См.: Федюкин С. А. Октябрьская революция и интеллигенция. — История СССР. -1977.-№ 5.-с.72. сотрудничество с нею" и полный отказ от контактов с последней.1.
В любом случае, подчеркивая особенности российской интеллигенции, следует иметь в виду, что, несмотря на свою малочисленность, разнообразие источников и способов пополнения своих рядов, политическую активность и т. д., она всегда ставила перед собой главную цель — осуществление культурно-исторической миссии. Действительно, с одной стороны, интеллигенция пыталась внедрить в массы плоды просвещения, зачастую не удовлетворявшие власть, а с другой — требовала от последней понимания и удовлетворения не только своих интересов, но и народа. Социально-экономическая и политическая несовместимость поставленных задач, а также возникшие на этой базе конфликты ярко проявились уже в первой половине 19 века, когда представители радикально настроенной культурной элиты стали добиваться от властей определенных уступок. Пришедшие к власти большевики сумели подменить заложенные в этих направлениях ориентиры.
В период отечественного социализма в его казарменно-государственном выражении они не уставали повторять, что успех научно-технического прогресса и, в конечном счете, победа новых общественных отношений всецело зависит от позиций интеллигенции.2 Однако на практике настороженное отношение большевиков к культурной элите привело впоследствии к подавлению любого инакомыслия. Важным вопросом, без выяснения которого проблема «власть и искусство» не может быть правильно понята, является государственная идеология и ее влияние на «советское искусство» .
Поскольку вопрос о государственной идеологии в общем плане выходит за рамки нашего исследования, постольку автор не ставил перед собой задачи показать причины и условия ее возникновения, проявления во всех сферах общественной.
1 См.: Чуклинов А. Е. Указ. Соч. — с. 15.
2 См.: Ленин В. И. 8 съезд РКП (б). Доклад о партийной программе 19 марта. // Поли, собр. соч. -t.38.-c. 165. жизни. В данном аспекте он принимает ее как данность существования. Идеология, будучи системой взглядов и идей, определяет цели социальной деятельности. Без нее невозможна жизнь любого общества. Существовавшая в нашей стране единая государственная идеология подавляла любое инакомыслие, и естественным ответом на это стало требование плюрализма. Учитывая, что идеологию нельзя упразднить, мы постоянно сталкиваемся с подменой идей. Всеобщая идеологизация у общественной жизни выступает первейшим условием огосударствления искусств, подключения их к государственным начинаниям.1 Когда это произошло в СССР, труды классиков марксизма стали основным критерием в проверке абсолютной истины, с которой должны были согласовываться любые теоретические построения и направления в искусстве. В результате все, что не совпадало с этой конструкцией, объявлялось буржуазной пропагандой, несовместимой с пролетарскими идеями. Так было в 20-е годы. В начале 30-х годов уже более важной становится совместимость искусств не с идеями классиков марксизма, а с конкретной политикой государства и его вождей. В ответ на их планы должны были создаваться стихи и повести, картины и фильмы, прославляющие созидание нового общества, «умеющего менять движение рек». Тема «нового человека», человека без корней и истоков, без «предрассудков» морали стала на протяжении нескольких десятилетий главенствующей.
Не поняв историческую роль старой интеллигенции, большевики пытались рассматривать ее не как фактор исторического процесса, несущий социально-психологические импульсы к общественным переменам, а как составную часть класса буржуазии, который подлежал уничтожению.2 Союз со старой.
1 См.: Коржихина Т. П. Извольте быть благонадежны! -М.: 1997. — с.24.
2 См.: Дьяконов И. М. Путь истории. — М.: 1994. — с.287. интеллигенцией был объявлен временной мерой, 1 а контроль над свободой творчества был определен В. И. Лениным «выше и посильнее, чем законы Конвента и его гильотины». Отношение же к новой интеллигенции было сугубо утилитарнопрагматическим. Логическим следствием этой политики явились добровольная и вынужденная эмиграция культурной элиты, террор в отношении ее представителей, позволявших себе думать иначе, чем предписывали установки коммунистической партии.
В целом взаимоотношения советской власти с интеллигенцией в первые годы после революции принимали форму мобилизационных методов, когда на первый план выходили интересы политической борьбы и лишь затем — народа. За культурной элитой оставалось лишь право на честное служение новому режиму. Эта установка приобрела общегосударственное значение и была закреплена в общественном сознании с помощью различных средств революционной пропаганды. Она распространилась на все категории интеллигенции и как способ привлечения к профессиональной деятельности применялась ко всем слоям общества.3 Правда, впоследствии В. И. Ленин смягчил свою позицию, заявив, что «заставить работать из-под палки целый слой нельзя, нужны компромиссы» .4 Однако сделано это было практически в безвыходных условиях, когда явственно обозначился переход к НЭПу. Теоретически поддерживая необходимость использования старых специалистов и перевоспитания тех, кто на определенных основаниях был готов сотрудничать с новым строем, его адепты на практике ускоренно формировали.
1 См.: Ленин В. И. Доклад об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии на собрании партийных работников Москвы 27 ноября 1918 г. // Полн. собр. соч. — т.37. — с.221. Он же. Удержат ли большевики государственную власть?7/ Полн. собр. соч. -t.34.-C.320.
2 См.: Ленин В. И. Удержат ли большевики государственную власть? — с.310.
3 См.: Решетова H.A. Интеллигенция Дона и революция (1917 — первая половина 1920;х годов). — М.: 1997. — с.90.
4 См.: Ленин В. И. Успехи и трудности советской власти // Полн. собр. соч. — т.36. с. 56. новую послушную интеллигенцию из рабочих и крестьян, для которой единственным мировоззренческим методом являлась марксистско-ленинская идеология.
В этой позиции проявилась слабость большевистской практики. Советская власть, решая проблему «власть и искусство», не хотела учитывать, что не ей суждено создавать новое искусство. Да, она может помочь, поспособствовать его развитию, но может и помешать этому процессу, исказить его. Сам термин «культурная революция» в разное время был наполнен различным содержанием. Если в первые годы после революции под «культурной революцией» понимались ликвидация неграмотности и общий подъем уровня знаний народа, то в конце 20-хначале 30-х годов данное понятие означало воинственное преодоление остатков «буржуазности» с активной заменой всего этого материалистической революционной идеологией со строго выраженным коммунистическим содержанием.1.
Советская государственная идеология выросла из марксисткой доктрины одной партии, которая, устранив к 1923 году из общественно-политической жизни страны все другие политические силы, стала единственной. На ней лежала печать конкретно — исторической обстановки и «родимых пятен» характера существующей власти. Поэтому, какой бы нравственный и социальный заряд идеология изначально ни несла, сделавшись государственной, развивается уже по иным законам. Обслуживая интересы данного государства, она с изменением его социального и политического характера меняет и свою направленность. Марксизм, как известно, первоначально не предусматривал существования государственной идеологии. Сталин, совершив политический переворот, приспособил к своей политике не только партию, государство, но и идеологию. Превратившись в государственную, последняя стала отстаивать классовый подход к явлениям общественной жизни, однозначность,.
1 См.: Коржихина Т. П. Извольте быть благонадежны! — М.: 1997. — с. 19. бескомпромиссность, наказание за измену своим основным постулатам. Новая идеология утверждала, что искусство носит ярко классовый характер. Идеология пролетариата относилась к высшим достижениям человечества, ибо свою миссию он видел в том, чтобы в будущем организовать разумную счастливую жизнь для всех, переделать общество из классового в бесклассовое.
Государственная идеология требовала от граждан, в том числе и от мастеров искусств, однозначного самоопределения. Отсюда непременное желание Пролеткульта, а затем РАППа навесить на произведения и их авторов определенный ярлык, разделить литературу на пролетарскую, крестьянскую, попутническую и т. д. и тот бескомпромиссный вопрос, который был поставлен перед художником: кто ты — «союзник» или «враг?». Наказанием за отступничество от сформированного в 30-х годах единого для литературы и искусства метода «социалистического реализма» стало сначала «закрывание дверей» — в издательства, журналы, на выставки, в концертные и театральные залы и т. п. Позднее, в середине 30-х годов, уже и этого оказалось недостаточно — настал черед физического уничтожения за измену государственной идеологии. Складывавшаяся в СССР государственная идеология сразу оказалась конфронтационна по своей сути, ибо строилась по принципу: данет, хорошее — плохое, прогрессивное — реакционное, пролетарское — буржуазное, красное — белое, наше — не наше и т. д. Не имело значения, о чем шла речь, — о стихах, картинах, музыке или генетике и экономике. И если на ее пути встречалось нечто, не вписывавшееся в ее принципы или, того хуже, не отвечавшее интересам ее «творцов», она его просто отсекала.1.
Монополизм «единственно верной линии» утвердился в конце 20-х годов. С тех пор любые, даже самые незначительные, новации в сфере идеологии могли исходить только от высших партийных инстанций, то есть провозглашаться либо в.
1 См.: Коржихина Т. П. Указ. соч. — с.321. документах партии, либо партийными лидерами высокого ранга, реже — в неподписанных статьях, помещенных в партийной печати. Так постепенно рождался институт принудительного единомыслия, главным назначением которого было поддержание идеологической дисциплины, подавление любой оппозиционности и превентивное искоренение ее потенциальных очагов. Для художественной интеллигенции жизнь постепенно превращалась в исполнение директив, постановлений и указаний партократии, что не могло не привести к оскудению духовной сферы. Запреты способствовали свертыванию демократии, гласности, свободы печати. И если что-то высокохудожественное прорывалось за эти барьеры, то это было связано с романтическим представлением о характере российской революции, с неизбывной верой в торжество демократических идеалов и свобод, способностей раскрепощенного человека.
Политические процессы 30−50-х годов, гонения на диссидентов показали неизменность курса коммунистической партии. Даже «оттепель» 60-х годов не смогла изменить эту тенденцию. Осуществляя в рамках командно-административной системы, она весь пафос интеллигентов-шестидесятников уместила в рамках взаимоотношений с властью, в оценке ее ресурсов, степени возможной модернизации и тех последствий (экономических, политических, нравственных, экологических и т. д.), которые могли возникнуть в случае ее сохранения в том виде, в котором она существовала.1 Первые «заморозки» конца 60-х годов развеяли иллюзии интеллигенции и более чем на 20 лет создали в ее отношениях с властью перманентный кризис.
Не меньшим разочарованием для интеллигенции обернулось и ее «хождение во власть» в начале 90-х годов. Она оказалась невостребованной и со стороны нового режима. Обнаружив свою неспособность разрешить коренной вопрос современной.
1 См.: Гудков Л. Д. Интеллигенты и интеллектуалы. — Знамя. — 1992. — № 3−4. — с.214. действительности — как улучшить жизнь россиян — отечественная интеллигенция растерялась. Серьезно сказались на ней неблагоприятные экономические факторы. Определенная ее часть (причем, к сожалению, не худшая) подалась за рубеж, другая ушла в оппозицию. Только небольшая группа интеллигенции, в основном представители гуманитарной элиты, идеологически связала себя с существующей властью, пытается воздействовать на представителей властных структур, придать им цивилизованный имидж. Кстати, из тех, кто ушел в «глухую» оппозицию, есть немало таких, кто сохранил свои идеалы, надеется их возродить в будущем. Дистанцируясь от властей, они пытаются озвучить голос всего социума вне зависимости от его партийных и социальных пристрастий. Сегодняшняя перемена в самосознании интеллигенции состоит в том, что она не чувствует себя более обязанной ни власти, ни народу, не испытывает желания быть чьим-то слугой, начинает ощущать себя истинным субъектом истории.1 Таким образом, проблема взаимоотношений отечественной интеллигенции с властями все более актуализируется и по-прежнему находится в центре политической жизни страны, требуя соответствующего теоретического и практического осмысления. Но актуальность темы обуславливается не только этим. Следует учесть еще и то обстоятельство, что нынешний этап развития отечественной исторической науки выявил ограниченность марксистско-ленинского методологического подхода, особенно в его прогностических возможностях. Переход к постиндустриальному обществу обострил интерес к цивилизационному подходу, к решению многих исторических проблем. Учитывая это, диссертант попытался переосмыслить устоявшиеся точки зрения в оценке прошлого, где феномен интеллигенции анализировался с точки зрения формационной теории, когда примат классовообразующих ценностей и производственных отношений приводил к тому,.
1 См.: Погружение в трясину. — М.: 1991. — с.642. что интеллигенция рассматривалась как определенная сословная группа, которая не занимает особого положения в системе отношений собственности, хотя и обслуживает интересы различных слоев и классов общества. При этом ее собственные интересы были отодвинуты на второй план. В подобной оценке нивелировались культурно-историческая миссия и гуманистический потенциал интеллигенции.
Что касается цивилизационного подхода, то в отношении культурной элиты исследователи делают акцент на ее социальных и индивидуальных особенностях, на соотношении с целями прогрессивного развития общества и человека. На наш взгляд, различия двух методологических подходов в отношении интеллигенции не являются непреодолимыми. При строгом соблюдении объективности, историзма и научности сочетание этих двух подходов позволяет взглянуть на интеллигенцию как на такую специфическую социально-духовную общность людей, которая не только обладает сложной внутренней структурой, высоким уровнем образования и квалификации, но и преимущественно выражает свои профессиональные интересы в умственной деятельности, сочетая их с принципами нравственности и гуманизма. В отличие от других слоев обществ интеллигенция абстрагируется от групповых интересов во имя всего социума, что придает ей статус надклассовой силы со своеобразным набором социально-политических функций. Общественные функции интеллигенции детерминируются сочетанием социального, политического и духовного начал в ее деятельности, что и формирует их специфическую совокупность: функция охраны и приумножения национальных и мировых культурных ценностейфункция гуманизации общественного развитияфункция мобилизации общественного мнения, особенно в условиях переходного периода, осложняемого низкой социальной ориентацией политических действийфункция творца и трансформатора идеологий. Кроме того, существует ряд функций конкретно-исторического характера, а именно — интегративная, актуализирующаяся в процессе усиления центробежных тенденций, и воспитательная, имеющая особое значение в становлении дееспособного гражданского общества в современной России.1.
Как известно, культура — это социальное явление, выражающее уровень и характер производства и потребления субъектом (обществом, коллективом людей, индивидом) духовных ценностей в соответствии с объективными потребностями данного субъекта в прогрессе. Создавая художественные ценности, музыкант, архитектор, писатель одновременно создают и ценности нравственные, идеологические и т. д. Специфику духовного производства всегда составляет производство идей и взглядов, представлений и мнений и т. п. Художественное производство связано с потребностями общества в производстве духовных ценностей. Поэтому деятельность по производству художественных ценностейискусство, являясь эмоционально — образным отражением мира, сосредотачивает в себе элементы других видов духовной деятельности — идеологию, мораль, научные знания и т. д. На художественное производство воздействует все многообразие социальных связей данного общества, его социально — экономический строй.
В научной литературе выделяются следующие профессиональные группы интеллигенции: производственная, педагогическая, медицинская, культурно-просветительская, художественная, административная, научная.4 Для обозначения интеллигенции, объединяющей писателей, художников, артистов, композиторов, архитекторов употребляются также определения «творческая», «гуманитарная» .
1 См.: Чуклинов А. Е. Интеллигенция и власть. Автореферат дисс. канд. полит, наук. -М.: 1995. -с.13−14.
2 См.: Гизатова Г. К. Мораль и искусство в структуре духовной культуры социалистического общества. Дисс. канд. филос. наук. — Казань: 1986. — с.49.
3 там же. — с.40.
4 См.: Руткевич М. Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. -М.: 1977.-с.48−49. интеллигенция, а также «культурная элита», «деятели культуры». Понятие «творческая интеллигенция» как бы молчаливо подразумевает, что вся интеллигенция делится на творческую и нетворческую. Однако творчество присуще всем видам свободного труда. Следовательно, более правильным, на наш взгляд, является термин «художественная интеллигенция» .
Выделяя в качестве объекта исследования взаимодействие художественной интеллигенции и власти, соискатель учитывал их особую роль в жизни общества, а также то, что художественная интеллигенция в отличие от других профессиональных отрядов культурной элиты более чем кто-либо нуждается в дополнительном осмыслении и изучении. Это связано с тем, что она имеет ряд социальных и профессиональных признаков, которые вытекают из характера и содержания умственного труда, уровня профессионального образования и выполняемых социальных функций. Более того, творческая деятельность писателей, артистов, художников, музыкантов меняет нравственный климат в стране. Наследие больших мастеров переживет десятилетия. В этом выражаются культурно-охранительные и созидательные функции интеллигенции, которые являются куда более значимыми, чем любые действия власти. Художественная интеллигенция способствует развитию и сохранению коллективной памяти народа, формирует многие особенности его менталитета.
Но она же в силу своих этих качеств острее, чем другие отряды интеллигенции, реагирует на позицию и действия властей. В этой связи вызывает большое сожаление тот факт, что все, что относится к проблеме взаимоотношений власти и художественной интеллигенции, несмотря на обилие научной литературы, проработано в политологической литературе и историографии, на наш взгляд, еще недостаточно.1 Особенно это стало заметно в свете выявившихся новых фактов и.
1 Подробный историографический анализ проблемы дан в первой главе диссертации. явлений, в том числе относящихся и к избранному диссертантом периоду — 20−30-м годам, когда советская власть решала громадную по важности задачу, связанную с осуществлением культурных преобразований.
Что касается избранного региона, то именно в этот период в Татарстане, как и в других национальных регионах России, шел процесс оформления своей государственности, формирования советской национальной интеллигенции.1 Поэтому протекавшие здесь процессы имели общероссийское значение и в то же время были отмечены национальным колоритом. Тем более, что во взаимоотношениях художественной интеллигенции и власти всегда присутствовал политический аспект. Стремление коммунистической партии контролировать все аспекты жизни привело к значительной политизации интеллектуальной сферы. Учитывая ту роль, какую в государственных структурах играли областные партийные организации, являвшиеся опорными звеньями ЦК в регионах, можно с уверенностью сказать, что именно они во многом формировали ту государственную политику, что проводилась на местах в отношении культурной элиты. Во всяком случае, в национальных регионах (в том числе и в Татарстане) именно через них формировалась специфика культурного строительства. С учетом этого факта предметом нашего исследования был избран процесс развития взаимоотношений власти с национальной художественной интеллигенцией в такой многонациональной республике, какой являлся Татарстан в 20−30 годы. Исходя из всего вышесказанного, автор поставил перед собой цель — изучить проблему взаимоотношений национальной художественной интеллигенции с политической властью в Татарстане в 20−30 годы, используя новейшие подходы в современной исторической и политологической литературе.
1 Объект исследования представлен в границах ТАССР 20−30-х годов.
Основные задачи исследования:
— изучить специфику и роль властных структур в формировании состава национальной художественно интеллигенции в 20−30-е годы в Татарстане;
— исследовать функциональное место национальной интеллигенции в системе становления культуры советского Татарстана, в выработке ее творческих ориентиров и идеологических предпочтений;
— проанализировать комплекс мер идеологического воздействия партийного и государственного аппарата на художественную интеллигенцию Татарстана;
— рассмотреть идеологические формы взаимодействия власти и интеллигенции в региональном аспекте.
Научная новизна диссертации определена целями исследования, обновленным корпусом источников, межотраслевой постановкой проблемы, комплексностью методики анализа и разработкой новых элементов методики исследования роли идеологии в советском обществе.
Практическая значимость диссертационной работы состоит в возможности использования ее материала, выводов и положений в разработке и написании спецкурсов по истории интеллигенции, по теории и истории культуры Татарстана и базового учебного курса по истории Татарстана и татарского народа.
Апробация работы. Основные выводы и положения работы апробированы автором в выступлении на научной конференции в Казанском государственном технологическом университете и опубликованы в серии статей в республиканском журнале «Идель» («Волга»).1.
1 См.: Шакирзянов М. А. Интеллигенция и власть в 20-е годы: постановка проблемы // В кн.: Региональные элиты и общество: процессы взаимодействия. — Казань: 1995. — с.71−72. Шакирзянов М. А. «Колокол судьбы» Гибада Алпарова. — Идель. — 1998. — № 8. — с.50−51. Шакирзянов М. А. Легенда о любви (Жизнь и судьба балерины Нинель Юлтыевой). — Идель. — 1996. — № 11−12. — с.51. Шакирзянов М. А. Творческий портрет народной артистки России Веры Минкиной. — Идель. — 1999. — № 3. — с.52−53. Шакирзянов М. А. Ученый, педагог, просветитель. — Идель. — 1996. — № 7−8. — с.54.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Рассмотрев проблему взаимоотношений властных структур с национальной художественной интеллигенцией Татарстана в 20−30-е годы, в том числе сквозь призму идеологического воздействия, необходимо заметить следующее.
Ни одна идеология в обществе не может претендовать на исключительность, в обществе всегда находятся люди, не разделяющие ее. Идеология не может носить монопольно-государственного характера, так как всегда будет возникать соблазн утвердить ее силой, но в этом случае она превратится в набор догм. Кроме того, в обществе всегда есть сторонники идеологических ориентаций, отстаивающих право придерживаться своих взглядов и убеждений. Борьба разных точек зрения неизбежна, однако вопрос заключается в том, до каких пределов и в каких формах это допустимо. Мировая практика показывает, что противостояние общественных взглядов не просто полезнооно заставляет правящие круги развивать теоретическую мысль, сверять ее с практикой, наблюдать за тем, соответствуют ли ее идеологические постулаты обстановке или их пора корректировать, чтобы не отстать от событий и не оказаться за бортом политической жизни. Борьба идеологий — это фактор динамизма общественной жизни, гарантия от застоя.
Сложнее дело с идеологией обстояло в нашей стране. Многовековой опыт российского государства подтверждает, что его крепость и могущество заключались в прочности и незыблемости единой государственной доктрины. К октябрю 1917 года по ряду обстоятельств борьба идеологий и различных классов в России перешла тот предел, после которого фактически речь могла идти только об уничтожении противника. Страна, которая вела бессмысленную и изнуряющую войну, переживала самый драматичный период своей истории. И чтобы не распалась связь времен, необходим был прорыв к новой идеологии, опережающей события и сплачивающей людей. Подобную перспективу нового взгляда на мир предложила партия большевиков. Провозгласив революционный марксизм идеологией рабочего класса, она пыталась его навязать всем остальным классам, слоям, группам и народам.
Однако приспособить сознание миллионов людей к так быстро меняющемуся бытию сразу было крайне сложно. Поэтому 20−30-е годы стали временем зарождения, вызревания, становления и упрочнения новой государственной идеологии. В своих программных подходах она утверждала, что искусство носит классовый характер, а пролетарская культура полностью отличается от старой, буржуазной. Государственная идеология требовала от граждан однозначного самоопределения в пользу пролетариата. Отсюда вытекали все лозунги «Пролеткульта», а затем и РАППа, на которых стала создаваться новая, пролетарская интеллигенция.
Громадье" планов социалистического строительства обусловило строгую необходимость в привлечении старых буржуазных специалистов на сторону советской власти, к которой многие их них относились весьма скептически и осторожно. Поэтому во всех регионах страны коммунистическая партия первоначально поддерживала представителей старой культурной элиты, продолжая одновременно ускоренно формировать послушную себе интеллигенцию из рабочих и крестьян, для которой единственной мировоззренческой основой являлась марксистско-ленинская идеология. Для этой цели открывались новые вузы, школы и техникумы, где рабочие и крестьяне могли получить высшее и среднее образование. Кстати, большинство представителей будущей художественной интеллигенции Татарстана являлись выходцами из беднейших слоев, рабоче-крестьянской среды и духовенства, что наложило существенный отпечаток на их социальную психологию и мировоззрение. Определенная замкнутость и неоднородность их рядов, сохранение патриархальных традиций рода, дома, семьи, осторожность в оценках того или иного события, естественно, помогли большевикам привлечь большинство национальной интеллигенции на свою сторону: частично это было сделано, как сказано выше, с помощью материальных благ, возможности получить образование в светских учебных заведениях, выдвижения на руководящие должности в сфере культуры и образования и т. д., а социализм пришлось строить в условиях их строгого дефицита. Так в обществе идеологизированной культуры, которую она воспринимала как свое «историческое» предназначение без всяких угрызений совести, интеллигенция в массе своей не обладала иммунитетом против массированной официальной пропаганды, легко усваивая и исповедуя сугубо классовую мораль. Таким образом и была осуществлена огромная по масштабам и трагическая по значению операция подмены одного слоя интеллигенции другим.
С другой стороны, свою роль в этом переходе сыграли перемены, происходившие в стране, активизировавшие социально-политическое поведение национальной интеллигенции, разбудившие в ней чувство гражданственности. В результате многие ее представители кинулись на помощь советской власти в ее борьбе с темнотой и невежеством масс. Тем более, что индустриальное развитие страны сопровождалось формированием новой культурной среды, в которой она увидела для себя возможность самоутверждения в совершенно новом качестве. Именно в эти годы и были созданы представителями национальной культурной элиты такие художественные произведения, которые пополнили золотой фонд классики. Разумеется, в ходе этого процесса не все было однозначным, взаимоотношения властей с национальной интеллигенцией не раз подвергались испытаниям на прочность. Структурный сдвиг в сфере духовного производства сопровождался вовлечением в эту орбиту значительной части совершенно новой советизированной интеллигенции, чьи полумаргинальные качества породили негативное отношение к культурным достижениям прошлого, а система идейной перековки" старой буржуазной интеллигенции в обстановке ее классового неприятия привела к тому, что основные силы репрессий были сосредоточены именно против лучших представителей этой части культурной элиты. В результате Россия подарила миру в ходе первой, второй и третьей послеоктябрьской эмиграции свои лучшие кадры. Тактическая линия власти по отношению к художественной интеллигенции, в том числе и национальной, отличалась двойственностью, призывы к сотрудничеству сменялись преследованиями, что усугублялось проявлением антиинтеллигентских настроений в массах.
Немаловажно и то, что многие большевистские лидеры были явно неавторитетными в ее среде, по-иному сориентированной политически и мировоззренчески. Не случайно в середине 30-х годов насилие против культурной элиты партийные руководители всех рангов возвели в ранг государственной политики. Художественной интеллигенции отводилась роль мелкой прослойки между двумя основными составляющими общества — рабочим классом и крестьянством. В конечном счете при окончательном переходе к «светлому будущему» эта прослойка должна была исчезнуть, чтобы облегчить «слияние» двух классов.
Если в 20-е годы еще и допускалось определенное свободомыслие в творчестве мастеров культуры и даже участие государственных деятелей в различных дискуссиях, то в 30-е годы с этим либерализмом было решительно покончено. Крайне отрицательно сказалось на художественной интеллигенции и требование стопроцентного послушания. Такое отношение к мастерам культуры привело к тому, что значительная часть наиболее передовой и критически мыслящей интеллигенции перешла в стан явно не выраженной оппозиции. Безусловно, независимая позиция была актом гражданского мужества и весьма ответственным шагом в желании оказать влияние на развитие ситуации и общественное умонастроение. Грандиозный и довольно противоречивый процесс, каким была культурная революция в СССР, несомненно, способствовал количественному и качественному изменению характеристик интеллектуального слоя общества. Под ее влиянием многие представители национальной художественной интеллигенции не только сформировались идейно, но и отказались от всякой оппозиционной деятельности против советской власти. Они стали ей прощать даже директивные меры, которые она в избытке использовала против культурной элиты.
В Татарстане тоже идеологические различия сразу возводились в ранг политических и разрешались в основном с помощью физического насилия. Обвинение в контрреволюции зачастую было связано не с мифической настоящей действительностью, а платой за прошлое и непредсказуемое поведение в будущем. Таким образом, гонениям подвергали не столько реальных, сколько потенциальных, с точки зрения власти, противников. Линия партийно-государственного аппарата Татарстана на выдвижение на руководящую работу рабочих и крестьян, отказ от создания номенклатуры из интеллигенции привела к дискредитации последней в глазах общества. Ставились серьезные препятствия и для поступления на гуманитарные факультеты вузов без двухлетнего рабочего стажа выпускникам школ.
Снижение интеллектуального потенциала вполне устраивало руководящую партию, полностью ликвидировавшую в 30-е годы своих политических оппонентов. Личные дела репрессированных деятелей культуры С. Сюнчелея, Ф. Бурнаша, К. Тинчурина, К. Хамзина и других убедительно свидетельствуют, что погром интеллектуальных кадров привел к усреднению всех форм творчества. Стремление местных «неистовых ревнителей» нового общества сделать культуру массовой и доступной народу во многом снизило ее уровень, усилило тенденцию к примитивным архаическим формам социальной жизни, упрощенным моральным стандартам. Повсюду появилось значительное количество полуобразованцев, творчески бесплодных теоретиков, догматически стремившихся к унификации культуры под знаком «социалистического реализма». Гонения на то, что не укладывалось в рамки официальной точки зрения на искусство, приобрели массовый характер. В 30-е годы художественная интеллигенция Татарстана фактически перестала выполнять свою главную функцию — функцию критика. Начиная с периода «культурной революции», ее сознательно отучали от критического мышления. Рационализм был заменен верой во власть.
Хотя попытки командовать художественной интеллигенцией натолкнулись в Татарстане на определенное сопротивление, в середине 30-х годов оно было сломлено. В республике, как и везде в СССР, тоталитаризм оказывал разрушительное воздействие на национальный дух. Подводя итоги исследования, следует заметить, что использованные в нем материалы позволили не только очертить этот процесс, но и поставили новые вопросы. Их раскрытие — дело будущих исследователей. Однако качество этих работ будет зависеть от того, с какой полнотой они смогут изучить и ввести в научный оборот, монографически проработать все, что связано с деятельностью творческих союзов республики, элитой, освоить огромный пласт неизвестных и неопубликованных документов из личных архивов деятелей татарской культуры 20−30-х годов. Все это, думается, позволит будущим исследователям этой обширной и деликатной темы обрести массу новых, неожиданных, интересных и трагических открытий.
В перспективе еще предстоит осознать масштабы внутренних потерь каждой нации, каждого народа, как восполненных, так и уже никаких не поправимых. Именно поэтому сегодня необходимо создать все условия для национального возрождения. Нынешняя художественная интеллигенция Татарстана играет в обществе гораздо большую роль, чем в 20−30-е годы. Сегодня в Татарстане существует ядро общественно и культурно активных людей, элита, прежде всего влияющая на общественное сознание. Вся деятельность сегодняшней национальной художественной интеллигенции Татарстана направлена на выработку широкого спектра нестандартных программ и концепций для дальнейшего демократического преобразования общества. И те уроки, которые они способны извлечь из истории взаимодействия власти и национальной интеллигенции в 20−30-е годы, могут уберечь их от многих ошибок.
