Проблема другого «я» в диалогической философии Мартина Бубера

Актуальность темы

исследования предопределена глубинными коллизиями, приведшими к проблемной ситуации в современной культуре, гуманитарной науке и истории философии в частности. К величайшему сожалению, с эпохи Просвещения гуманитарное мышление приобретает характер монологичного инструментального знания, которое становится средством идеологического манипулирования и социальной инженерии со стороны тех или иных общественных сил. Этот модернистский проект культуры, в основу которого был положен принцип монологичной автореферентной антропности или философского субъективизма, в XX в. оказался серьезно дискредитированным в процессе его драматической реализации в мировых войнах и тоталитарных режимах. В конечном счете, это вызвало глубокую межчеловеческую и межкультурную дезинтеграцию, привело к утрате общезначимых ценностно-смысловых ориентаций, как следствие, — к катастрофически-эсхатологическим настроениям и к угрожающему экологическому кризису.

В философской мысли «после модерна» сформировались критически разоблачающие модерн подходы, в которых проявились горизонты нового мировоззрения, привнесшие в философские построения полицентризм, экуменизм, социальную злободневность, экологизм. Между тем, постмодернистские концепции, несмотря на разрушительную критику пресловутого автономного субъекта, тем не менее, лишь очень смутно формируют контуры «нового образа» человека.

Удачной альтернативой этим подходам представляются разработки так называемой «философии диалога» в Германии (О.Розеншток-Хюсси, Ф. Розенцвейг, М. Бубер), Австрии (Ф.Эбнер) и в России (круг М.М.Бахтина). Вместо западноевропейского субъективизма философы диалога, по сути, 4 предлагают радикальную программу «обновления» не нигилистического мировоззрения человека в виде оригинальной онтологии человеческого общения. Согласно этому подходу, человек понимается с точки зрения первичности его экзистенциальных связей с другими «Я» по отношению к его собственному само-сознанию. Диалогисты также глубоко продумали конституирующие социои культуротворческие аспекты общения, по-новому осмыслили угрозы, вызванные ослаблением или распадом человеческой общности.

В отечественном постидеологическом и культурно разобщенном пространстве, в котором члены общества по разному переоценивают свои исторические ориентации, изучение современной историософской и социотворческой программы диалогической философии становится весьма актуальным. Более того, осмысление динамизма межчеловеческих и межкультурных контактов является особенно значимым в перспективе углубляющихся процессов сообщения и взаимодействия людей и культур внутри формирующейся плюралистической парадигмы современного мира. Наконец, дополнительным аргументом в пользу нашего исследования является малоизученность диалогической мысли в кругу отечественных специалистов-гуманитариев.

Выбор в качестве объекта исследования диалогической философии Мартина Бубера обоснован тем, что именно концепция буберовского диалогизма хотя и продолжает оставаться малоизученной, но, тем не менее, является более знакомой и обсуждаемой в отечественной научной среде, поэтому она может служить мостом к пониманию других, более последовательных, но практически неизвестных в России вариаций «философии диалога» О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розенцвейга и Ф. Эбнера. В философии этих мыслителей фокусируются результаты и следствия всех 5 диалогических подходов к «обновлению» не нигилистического понимания человека.

Избранное в качестве предмета исследования смысловое содержание онтологии и историософии человеческого общения, так называемого «диалога» с другими «Я», аккумулирует в себе структуру межчеловеческих отношений, процессы самоидентификации, социализации, инкультурации человека, совместного социо-, культуротворчества и конституирования социальной реальности, экзистенциальной ориентации в истории.

Степень разработанности темы. Если первоначально философия диалога не вызвала глубоких откликов в научной среде, и ее представителей даже ошибочно квалифицировали как в узком смысле религиозных мыслителей, то уже к серед. XX в. к проблематике диалогической философии складывается устойчивый интерес в Западной Европе. В 60−70 г. г. это направление перживает ренессанс, и в настоящее время внимание к нему неуклонно растет.

Так, в монографиях немецких мыслителей Б. Каспера (Casper В. Das Dialogische Denken. Freiburg, 1966.), М. Тейниссена (Theunissen M. Der Andere. Berlin, 1965.) выявлены общеметодологические основы диалогизма, дан анализ парадигматического, доктринального единства и индивидуального своеобразия вариаций «диалогического мышления» М. Бубера, Ф. Розенцвейга, Ф.Эбнера. Фундаментальные проблемы онтологии общения анализируются в книге К. Левита (Lowith К. Das Individuum in der Rolle des Mitmenschen. Darmstadt, 1962), ученика и жесткого критика М.Хайдеггера.

В диссертационных работах немецкоязычных исследователей по истории философии, философии образования, религиозной философии нашли свое отражение различные направления диалогической мысли Бубера. Идейно-философские влияния на творчество немецко-еврейского мыслителя, его связь с предшествующей диалогической традицией позднехристианской мистики, 6 немецкого романтизма, экзистенциализма С. Кьеркегора и антропологии Фейербаха рассмотрены в работе Анценбахера (Anzenbacher А. Die Philosophie Martin Bubers. Wien, 1965).

Взгляды Бубера на диалогический характер воспитания освещены в трудах Фабера (Faber W. Das Dialogische Prinzip Martin Bubers und das erzierische Verhaltnis. Munster, i960.), А. Менке (Menke A. Das Gegendstands-Verstadnis personaler Padagogik. Wiesbaden, 1964).

Темы социальной философии и проблематика религиозного экзистенциализма Мартина Бубера стали предметом исследования Н. Энгельса (Engels N. Urmenschmythos und Reichsgedancke bei Martin Buber und Pierre Teilhard de Chardin. Ein Beitrag zu einer Metaphysik der Wirklichkeit. Munster, 1976.) Определению места Бубера в ландшафте философской и антропологической мысли посвяшены работы Й. Блоха (Bloch J. Die Aporie des Du. Probleme der Dialogik Martin Buber. Heidelberg, 1977), П. Смита (Smith P. Das Sei des Du. Bubers Philosophie im Lichte des Heideggerschen Denkens an das Sein. Heidelberg, 1966), А. Зборовитца (Sborowitz A. Bezieung und Bestimmung. Die Lehren von Martin Buber und C.G. Yung in ihrem Verhaltnis zueinander. Darmstadt, 1956).

Меду тем, в отечественной гуманитарной науке, несмотря на возрастающий интерес к диалогической философии М. М. Бахтина, только в 90-е г. г. были сделаны первые шаги по ознакомлению с западной диалогической традицией. Надо сказать, что издание произведений Бубера поставило его вариант диалогизма в несколько более выгодное положение, тогда как концепции его единомышленников вплоть до недавнего времени оставались практически неизвестны.

Среди опубликованной русскоязычной литературы по данной проблематике действительно методологическое значение для изучения западной диалогической мысли имеет книга В. Л. Махлина (Махлин B. J1. Я и 7.

Другой. С-Пб. 1995). В ней, пожалуй, впервые на русском языке глубоко анализируются подходы М. Бубера, Ф. Эбнера, Ф. Розенцвейга1, а также воссоздается общепарадигматический план, объединяющий западный диалогизм и отечественный диалогизм М. М. Бахтина. Важное значение для исследуемой тематики также имеют статьи В.Л.Махлина2. Продуктивный подход к пониманию буберовской религиозно-философской мысли найден в работе отечественного мыслителя Л.Д.Шестова3, который знал его лично, состоял с ним в переписке и оказал на него определенное влияние. Узкоспециальному исследованию творчества Бубера посвящена кандидатская диссертация И.А.Винокура4. Однако в ней рассматривается специфическая религиоведческая проблематика, отличная от той, которую исследует автор настоящей работы. Отдельные аспекты буберовской философии диалога проанализированы в статьях А. В. Ахутина, С. Ваймана, П. С. Гуревича, В. Н. Жукова, В. Б. Куликова, И. Г. Левина, Т. П. Лифинцевой, С. С. Неретиной, Г. С. Померанца. Важное значение для общего понимания диалогической парадигмы имеют работы А. И. Пигалева о диалогизме О. Розенштока-Хюсси5, современника и оппонента Бубера, который вел с ним довольно жесткую полемику. Изучение розенштоковской критики позволяет лучше понять.

1 Из более ранних русскоязычных работ о западном диалогизме можно выделить только малоизвестную рецензию на книгу Ф. Розенцвейга, написанную C. J1. Франком и опубликованную в журнале «Мысли» I., под ред. Н. О. Лосского., Петербург. 1922, а также в эмигрантском журнале «Путь» 2// 1926. См: Франк С. JT. Мистическая философ ¡-я Розенцвейга. // Путь. Орган русской религиозной мысли. Книга I, (I-VI). М., 1992. С. 253−259.

2 См.: Махлин B.JI. Социодицея Ойгена Розенштока-Хюсси // Розеншток-Хюсси. Речь и действительность. М. 1994., Его же. Третий ренессанс // Бахтинология. С-Пб. 1995., Его же. Из революции выходящий. // Бахтинский сборник — III. М., 1997.

3 См.: Шестов Л. Д. Мартин Бубер. // Бубер М. Два образа веры. М., 1995.

4 См.: Винокур И. А. Иудейский экзистенциализм Мартина Бубера. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата философских наук. Санкт-Петербургский гос. ун-т. СПб., 1994.

5 См.: Пигалев А. И. Ойген Розеншток-Хюсси. Мыслитель в постхристианскую эпоху. // Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас говорить. М., 1998. 8 особенности и ограниченность буберовского подхода6. Таким образом, на русском языке практически отсутствуют исследования, рассматривающие диалогическую философию Бубера в актуальном контексте доктринального проекта западного диалогизма XX в. На этом основании можно сделать очевидный вывод о недостаточной разработанности проблем, охватываемых настоящим исследованием.

Цель и задачи диссертационного исследования. Цель диссертационной работы заключается в том, чтобы исследовать диалогическую философию Бубера не просто как попытку корректировки концепции автономного субъекта или разновидность персоналистической философии, а как вариант целостной программы антинигилистической онтологии человеческого общения. Для достижения поставленной цели требуется решить ряд задач: исследовать социкультурные предпосылки возникновения диалогической парадигмы гуманитарного мышления в XX в. эксплицировать генетическую связь определений «монолога» и «диалога» с принципиально разнородными историко-культурными практиками мышления. выявить методологические основания диалогического мышления в западноевропейской философии. реконструировать общедоктринальное русло «философии диалога» и сравнить вариант «онтологии общения» Бубера с параллельными подходами диалогического мышления О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розенцвейга, Ф.Эбнера. проанализировать особенности буберовской трактовки диалога и выявить границы возможностей используемых им методологических принципов.

6 Этот альтернативный буберовскому подходу план диалогической мысли плодотворно воссоздается в изданиях общества Розенштока-Хюсси (Mitteilungsblatter der Eugen Rosenstock-Huessy-Gesellschaft). 9 конкретизировать методологию буберовского подхода в контексте решений социально-философской, историософской и религиозно-экзистенциальной проблематики. определить место диалогизма Бубера в антинигилистической программе онтологии человеческого общения.

Методология исследования. В работе применяются логический, исторический подходы, а также основные методы историко-философского исследования. Широко использованы источники и материалы, не переведенные на русский язык.

В результате исследований получен ряд выводов, выносимых на защиту в качестве основных положений: с теоретических позиций, принципиально отличных от хайдеггеровского экзистенциализма и французского постструктурализма, философия диалога выявила и осмыслила причины того, что концепция автореферентного субъекта, превращающая всю действительность в безличный объект манипуляций, с необходимостью приводит к нигилистической концепции человека, лишенного онтологических корней и стремящегося к неограниченной реализации своей абсолютизированной воли в отношениях и с природной, и с социальной сферами сущего. формирование проблематики и методологии современной философии диалога генетически связано с историософской традицией библейского теизма, для которой характерна концептуализация исторического движения человека к ненасильственной общности с Другими, и, в сущности, представляет программу обновления и демистификации такого понимания человека, которое противоположно субъективистскому нигилизму. представление логики историко-культурного процесса осуществляется Мартином Бубером путем критики традиционных метафизики и трансцендентализма, редуцирования их абстрактных понятий к.

10 темпоральному ландшафту человеческого существования и замене внеисторических идеологических конструкций историософско-сотериологической ориентацией мышления. способ демистификации и демифологизации Бубером «религиозного» и «этического» мировоззрений реализуется посредством выявления в религиозном и этическом отношениях процессов историософского ориентирования, осуществляемых в экзистенциально-смысловом межчеловеческом общении, т. е. в «диалоге» с Другими. буберовская интерпретация диалогизма, в отличие от параллельных ему вариантов «диалогического мышления» Ф. Розенцвейга, О. Розенштока-Хюсси и Ф. Эбнера, делает акцент не на динамичном языковом, а на статичном феноменальном измерении общения, выраженном в непосредственном интерактивном, волевом, энергийном взаимотношении с фиксированным Другим, что стало причиной сохранения в ней рудиментов субъективизма и мистицизма.

Научная новизна данного исследования заключается в том, что впервые: были выявлены социокультурные, идейно-философские предпосылки, повлиявшие на процесс формирования «философии диалога». проведен сравнительный анализ диалогизма Бубера с другими западными вариантами «диалогического мышления». выявлены функция интерперсональной и темпоральной редукции абстрактной метафизики и диалогический способ демистификации, демифологизации, деархаизации религиозного и этического отношений. определен вклад Мартина Бубера и его единомышленников О. Розенштока-Хюсси, Ф. Розенцвейга, Ф. Эбнера в осмысление проблемы поиска альтернативы разрушительному западноевропейскому субъективизму в истории философии.

Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что полученнные выводы и результаты могут служить основой для изучения методологии, категориального аппарата диалогико-экзистенциальной онтологии человека и концепций религиозного «обновления». Результаты могут быть полезны для исследований таких феноменов современного мира как религиозный модернизм, персоналистическая педагогика, межчеловеческие и межкультурные коммуникации, интерактивные процессы. Материалы и выводы работы будут полезны также для разработки курсов лекций, спецкурсов по истории западноевропейской философии.

Апробация работы. Основные положения, научные результаты работы нашли свое отражение в публикациях и докладах на научных конференциях молодых ученых ВолГУ (1997, 1998, 1999), ученых Волгоградской области (1997, 1998), Международной научной конференции в Волгограде (1998), сессии 1998 г. Летнего Университета Московского научного фонда, Института «Открытое общество», Фонда «Форда» (США).

Заключение

.

Подводя итоги проведенного исследования диалогической онтологии общения Мартина Бубера, выделим полученные в ходе этой работы результаты.

Начиная с 20-х. г. г. XX в. Бубер практически параллельно с О. Розенштоком, Ф. Эбнером, Ф. Розенцвейгом выступил с новаторской философской программой, в основу которой был положен «диалогический принцип». Этот подход противопоставлялся принципу философского субъективизма, господствующему в современных идеологических практиках мысли. Важным моментом возникновения «нового мышления» стало осознание опасного метафизического соблазна, ставшего источником распостраненных заблуждений и серьезных угроз, исходящих из иллюзии обладания отдельным человеком или группой некоей абсолютной компетенцией, высшей властью собственного разума. В противовес этому, с диалогических позиций человек рассматривается сквозь призму первичности экзистенциальной связи с другими «Я», т. е. «диалога», принятия происходящего времени всерьез, понимания общей исторической судьбы людей.

В своей трактовке межчеловеческого «диалога» Бубер осмыслил, прежде всего, статичное феноменальное измерение общения, выраженное в непосредственном, интерактивном, волевом, энергийном взаимоотношении с фиксированным Другим. Сосредоточение на невербальной, интуитивно постигаемой стороне диалога привело Бубера к упрощающей дихотомии «истинного» и «ложного» взаимодействия, ставшей критерием оценки всего человеческого историко-культурного опыта. Эта методика анализа была конкретизирована Бубером в онтологических, педагогических, религиозно-философских аспектах «диалогического мышления»: в представлениях о типах.

179 связи «Я — Ты» и «Я — Оно», «отстраненности» и «отношении», «добре» и «зле», «ограждении» и «взаимности» .

Методологическая ограниченность этого подхода, усматривающего в сложнейшей архитектонике общения лишь бессловесный «диалог воль», таинственно-безмолвную «диффузию душ», стала причиной сохранения в нем некоторых рудиментов субъективизма и мистицизма. Это проявилось в обосновании внутриличностного источника самоидентификации человеческого «Я», которое оказывается фактически «первородным», мистическим образом предустановленным, не нуждающимся в окультуривающем воздействии речевой социализации со стороны Других. Следующий рецидив мистицизма в буберовской диалогике, также вытекающий из выбранной Бубером методологической перспективы, — искусственное гипостазирование непосредственного характера диалога. Наконец, к серьезнейшим упущениям буберовского подхода можно отнести и явную недооценку социотворческой роли интерактивного слова.

В силу этих причин из поля зрения Бубера выпадают существеннейшие аспекты онтологии общения, разработанные в концепциях «речевого диалогизма» О. Розенштока, Ф. Эбнера. Методологический горизонт «языкового диалога» позволил им выявить принципы действия речевой окультуривающей социализации и инкультурации человека, выраженные в характере воздействия чужого слова на индивидуальность, языковой механизм духовного наследования, тесно связанные с этим процессы самоидентификации личности и коллективного символического конструирования социальной реальности. Об этих гранях межчеловеческих отношений Бубер иногда говорит намеками, аморфно сформулированными интуициями, но по сути в его диалогической философии они так и не получают специального рассмотрения. Обозначенные выше пробелы в методологическом базисе исследования феноменов межчеловеческого общения привели к.

180 наличию в учении Бубера множества «туманных» мест, к непоследовательности в логике представления историко-культурного процесса.

Со всеми этими проблемами столкнулся и автор настоящего диссертационного исследования, который попытался компенсировать неразработанность отдельных положений буберовского диалогизма с помощью восстановления обширного общепарадигматического и общедоктринального контекста всей западной школы «диалогического мышления» .

По нашему глубокому убеждению, главное значение буберовских работ прежде всего состоит в том, что благодаря своей высокой репутации, педагогической пафосу, открытости, доступности изложения Бубер широко опубликовал и популяризировал свой вариант диалогической философии. Огромная заслуга Бубера заключается в том, что диалогическая мысль еообгце приобрела широкую гласность, известность, вызвав общественный резонанс.

Однако философский замысел Бубера не исчерпывается лишь обоснованием временного и интерперсонального ландшафта человеческого существования. Понимание Бубером специфической сущности блага, которое достигается координированным и ответственным взаимодействием человека с человеком, выдвигает историческую сверхзадачу «диалогического мышления» — поиск людьми оптимальных форм совместной жизни, максимально ослабляющих внешние и внутренние угрозы, природный хаос и межчеловеческую дезинтеграцию. Этот глубинный мотив придает «онтологии общения» радикальный антинигилистический характер.

В силу обстоятельств биографического плана фундаментом для историософских разысканий Бубера и других диалогистов послужила именно библейская традиция. Восприняв из нее интуиции не нигилистического понимания человека, диалогисты освободили эту идею от архаических наслоений и, в сущности, переосмыслили ее в русле демистификации и демифологизации. В «обновленной» антинигилистической онтологии общения.

181 религиозный диалог уже интерпретируется как процесс перспективной смысловой ориентации, исторически событийного определения человека в совместной исторической экзистенции с Другими, направленный на преодоление внутренних и внешних угроз и избавление от связанных с этим человеческих страданий.

Современные исследования структуры и историософии межчеловеческих отношений в русле поставленных диалогистами проблем активно ведутся в основном в Германии, России и США. Их очень условно можно обозначить как несколько главных содержательных направлений. Это, прежде всего, влиятельнейшая на Западе и в России «линия Бахтина», методологически опирающаяся на «инкарнацию диалогического принципа» в гуманитарной науке и культуре, представленная, прежде всего, работами B.JI. Махлина, а также К. Г Исупова, B.C. Библера, A.B. Ахутина. Затем следует выделить религиозно-модернистскую, «социологическую» «линию Розенштока», разрабатываемую в публикациях международного «Общества Розенштока-Хюсси» в Германии, в США — Клинтоном Гарднером, Гарольдом Дж. Берманом423, а в России — в работах и переводах А.И. Пигалева424. Также может быть обозначена современная исследовательская, философско-онтологическая традиция, связанная с именем Ф.Розенцвейга. В этом ключе работали и работают Р. Виль425, К. Левит426, С. Мозес427. Наконец, в рамках диалогической «линии Бубера» активно развиваются концепции так.

423 См.:Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — М.: Изд-во МГУ, 1994.

424 См. например: Пигалев А. И. Розеншток-Хюсси. // Культурология. XX в.Энциклопедия. СПб., 1998.С. 175−178.

425 См.: Wiehl Reiner. Die Erfahrung im neun Denken von Franz Rosenzweig.//Philosophisches Jachrbuch. — Freiburg, Munchen., 1982.

426 CM.:Lowith K. Das Individuum in der Rolle des Mitmenschen. Darmstadt., 1962.

427 См. Moses Stephane. System und Offenbarung. Die Philosophie Franz Rosenzweigzs. Munchen, 1985.

182 называемой «персональной педагогики», которой в Германии занимались В. Грюнфельд428, В. Фабер429, А. Менке, а в России — И. М. Соломадин.

В силу объективных причин наша работа смогла охватить лишь некоторые аспекты диалогического мышления, связанные прежде всего с философской концепцией Мартина Бубера. К сожалению, вне сферы нашего исследования оказался целый ряд вопросов структуры межчеловеческих отношений. Поэтому главной задачей исследователя этой проблематики становится дальнейшее ознакомление российских гуманитариев с диалогическим мышлением.

В тематически ограниченной ретроспективе наших историко-философских реконструкций были лишь косвенно, в общем виде рассмотрены важнейшие процессы языковой социализации, инкультурации, самоидентификации человека. Большой интерес также представляет изучение принципа действия организующей и окультуривающей силы речевого структурирования социума, а также факторов и причин, ослабляющих языковые межчеловеческие связи, ведущих к взрывоопасному состоянию общественного распада.

На наш взгляд, пути к пониманию этих глубочайших диалогических пластов человеческого общежития намечены в текстах Ф. Эбнера об интерактивной природе слова, трудах О. Розенштока о языке, «речевом мышлении», грамматическом методе. Также специального рассмотрения заслуживает содержащееся в произведениях Розенцвейга, методологически строгое описание трансформаций дискурса абстрактного философствования в сущностно преображенное «диалогическое мышление» .

428 См.: Grunfeld Werner. Der Begegnungscharakter der Wirklichkeit in Philosophie und Padagogik Martin Bubers.

429 См.: Faber Werner. Das Dialogische Prinzip Martin Bubers und das erzierische Verhaltnis. — Munster., i960., см. также об этом: Hermanns J. Die Erziehungsphilosophie Martin Bubers. Aachen. 1987.

В настоящее время возможность прояснения этих проблем связана с насущной необходимостью в переводе на русский язык и введении в отечественную философскую традицию основных публикаций О. Розенштока, Ф. Эбнера, Ф. Розенцвейга, а также еще непереведенных книг М.Бубера.

С научной популяризацией диалогического принципа также связано и другое важное направление исследовательской работы, осуществление которого оказалось невозможным в рамках выбранной диссертантом аналитической конфигурации. Для отечественных специалистов в высшей степени актуальной будет углубленная работа по сопоставлению всего идейного массива западного диалогизма с русскоязычными образцами диалогической мысли, разработанными в Круге Бахтина4.

430 Данное направление работы представлено в работах В. Л. Махлина, А. И. Пигалева. См.: Махлин В. Л. Я и Другой., Махлин В. Л. Розенцвейг. // Культурология. XX в. СПб., 1998. С. 173−175, Пигалев А. И. Розеншток-Хюсси. //Культурология. XX в. СПб., 1998. С. 175 — 178.