Социально-психологический облик кубанского крестьянства и казачества в годы нэпа

Актуальность темы

Характерной тенденцией отечественной исторической науки последнего десятилетия следует признать изучение повседневной, обыденной жизни людей, рост внимания к человеку во всем многообразии его бытия. Разумеется, интерес к человеку в истории был всегда. Однако сложившиеся традиции ориентировали отечественных историков на темы о роли личности, о лидере в истории. Достойными внимания становились революционеры, полководцы, деятели партии и правительства, науки и искусства. Жизнь обычных людей, с их страстями, чувствами, эмоциями, стереотипами, мировидением, оставалась на обочине исторического процесса. Как писал А. Гуревич: «Предмет истории — процесс жизни людей, общества и социальных групп, народов, наций — легко подменялся в этих сочинениях социологическими и политико-экономическими исследованиями. Сама жизнь индивидов и коллективов, в которые он входил, человеческих поколений, в ее конкретной предметности, с реальными потребностями и интересами людей, с их страстями и мыслями (не с одними только идеями великих носителей «общественной жизни», но и побуждениями и эмоциями «простого человека») этим экономико-социалогическим подходом исключалась из рассмотрения как «бесконечно малая величина» (1).

Современные исследования социально-психологических факторов как важной силы исторического процесса, позволяют вернуть истории человеческое лицо, превратить ее в науку о человеке. Еще Г. Гегель писал, что «ничто великое в мире не совершалось без страсти"(2). Современные историки преодолевают пробелы отечественной историографии через возвращение к забытым традициям русской дореволюционной школы с ее либеральными чертами и яркими представителями (С.М. Соловьев, В. О. Ключевский, Н. Я. Данилевский и др.), а также через приобщение к опыту и достижениям зарубежной науки в области разработки историко-антропологической проблематики.

Потребность изучения данной проблемы диктуются следующими обстоятельствами: во-первых, необходимостью более глубокого раскрытия движущих сил социально-исторического процессаво-вторых, созданием объективной картины прошлого, фундаментальным пониманием особенностей развития страны: ее противоречивости и трагичности, становлением авторитарности, пересмотра ценностных ориентаций, рождением и изменением интересовв-третьих, практической заинтересованностью общества в поисках выхода из сложившихся трудностей сегодняшнего дня подоплеку нынешних проблем надо искать в днях минувших — изучение традиций, обычаев, духовно-нравственных устоев помогут сгладить противоречия и урегулировать конфликты, а также ответить на ряд злободневных вопросов: почему запущенные реформы в 90-х годах не принесли ожидаемого результата, каковы пути возрождения села, как отражаются современные вопросы социально-экономического характера в сознании различных слоев общества и т. д.- в-четвертых, возможностью посмотреть на уже известные события нашей истории под иным углом зрения, выявить общие и особенные условия развития общества как на общенациональном, так и на региональном уровнях.

С ростом самосознания народов России начали изучаться проблемы исторической самобытности отдельных республик и регионов, образа жизни коренного населения, восстановления исторической справедливости в отношении репрессированных народов. Во многом настоящий момент определил выбор объекта исследования. Как пишет Н. Горская: " .и по тем периодам, по которым источники допускают локальные исследования, последние зачастую остаются еще делом будущего"(3). Таким образом, исследования исторических ментальностей населения отдельных регионов, выявление их особенностей должны занять достойное место в отечественной историографии.

Процесс возрождения казачества поставил перед исследователями задачу изучения культурного, духовно-нравственного наследия казачества, его настроений, интересов, образа мышления, миропонимания, поведения.

Интерес к исследованию данной проблемы связан с аграрным вопросом, который всегда имел в России первостепенное значение, а сейчас приобретает особую остроту. Необходимость его разрешения требует детального исторического и социально-психологического изучения сельской сферы. Под сельской сферой автор понимает людей, живущих в своем социальном микромире, с исторически сложившимися и складывающимися взаимоотношениями, с собственными взглядами на государственную власть, ее политику по отношению к их способу жизнедеятельности (4).

Таким образом, объектом диссертационного исследования является сельское население Кубани периода новой экономической политики. Предметом изучения выступают важнейшие ментальные компоненты (трудовая этика, религиозное сознание и социальные представления, политическое сознание и поведение) сельских жителей, динамика их взаимоотношений с властью, ментальная эволюция, ставшая поистине судьбоносной.

Географические рамки исследования ограничены территорией.

Кубани. Административно-территориальное деление настоящего региона не оставалось неизменным на протяжении исследуемого периода: менялись внешние и внутрирегиональные границы. Так, в 1920;1924 гг. на обозначенной территории располагалась Кубано-Черноморская область. В 1924 году на территории области были организованы четыре округа Северо-Кавказского края — Кубанский, Армавирский, Майкопский, Черноморский. В диссертационной работе исследуется население степной части Кубани, место компактного проживания крестьян и казаков. Обозначенная территория имела ряд особенностей. Прежде всего, Кубань была сельскохозяйственным регионом, основой экономики которого было полеводческое земледелие. Пограничное положение территории повлияло на особый состав населения, первую группу которого составила сословно обособленная часть сельского населения — казачество. Другую группу составляло коренное крестьянство, сформировавшееся еще в пореформенное время. Наконец, третью группу составляли так называемые иногородние. Особенности социально-экономического положения, социальной структуры, исторического опыта способствовали формированию специфических черт менталитета кубанского сельского населения. В то же время кубанский регион это часть России, и поэтому эволюции социальной психологии крестьян и казаков были в целом присущи тенденции всей страны.

Хронологические раМКИ исследования соответствуют периоду проведения новой экономической политики — 1921;1928 годы. В некоторых случаях автору приходится выходить за рамки исследуемого периода с тем, чтобы показать взаимосвязь эпох, выявить сохраняющиеся и утраченные в годы нэпа черты сознания, которые сформировались в предыдущие периоды, показать в сравнении с другим временем приобретенные качества. Например, автор обращается к началу XX века, к годам работы Государственных Дум, революционным событиям, гражданской войне. Воссоздавая традиционный пласт сознания, вспоминаются времена формирования Кубанского казачьего войска.

Степень изученности проблемы. До настоящего времени проблемы политической культуры, социально-экономического и духовного облика кубанского крестьянства и казачества остаются малоизученными и комплексного труда еще не создано. В отечественной историографии тема затрагивалась лишь в контексте рассмотрения других проблем. Современные исследователи изучают отдельные аспекты социальной психологии казачества и крестьянства, чаще — политическую и социальную сферы.

Представляется целесообразным всю имеющуюся литературу по анализируемой проблеме разделить на две группы. В основу деления положены тематический и хронологический принципы.

На протяжении последнего десятилетия изменялись методологические и методические подходы. Смена приоритетов позволяет выделить первую группу литературы, в которую вошли общие работы по проблеме исторической антропологии. В ней разрабатываются истории социальных групп, семьи, народного образования, религии, культуры, молодежи и детей, а также их ментальности. Первой, кто поставил и изучал проблему менталитета, стала французская школа «Анналов». Ее представители: М. Блок, Л. Февр, Ф. Блондель придали особое значение «человеческому» измерению истории. Однако проблема разрабатывалась и в трудах отечественных историков — В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова, П. Н. Милюкова, Л. П. Карсавина, хотя слова «менталитет» они не использовали.

До 90-х годов XX в. в отечественной науке исследования в области историко-психологического направления были единичными (5). Хотя попытки изменить ситуацию были предприняты в середине 60-х годов, когда, А Я. Гуревич, Ю. Л. Бессмертный, Л. М. Баткин, М. А. Барг, Б. Ф. Поршнев и др. успешно разрабатывали историю ментальностей и проблемы методологии в исторической антропологии главным образом в медиевистике. (6). Однако в 70-е годы это направление было свернуто и возродилось двадцать лет спустя. В настоящее время имеется ряд общих трудов по изучаемой проблематике. Их авторы — М. А. Барг, А .Я. Гуревич, В. В. Иванов, Л. М. Баткин, И. Д. Ковальченко и другие выделили основные направления будущего исторической науки, обозначили способы изучения ментальностей, определили предмет исторической антропологии, открыли новое поле исторических исследований на основе синтеза наук (7).

Особенно плодотворной стала деятельность исследователей в историко-антропологической сфере после выхода в 1989 году ежегодника Института всеобщей истории АН СССР «Одиссей: Человек в истории» (8). Предметом их изучения становятся обыденное сознание людей разных исторических эпох, картина мира разных социумов, их представления о себе и других народах, их взгляды на власть и ее мероприятия.

Желание изучить историю всеобъемлюще, всеохватывающе, где одновременно предстанут личности, люди, общество в целом с их страстями, умонастроениями, эмоциями, вылилось в новые изыскания по социальной истории, в которых исследуются важные общественно-политические процессы (9).

Методологические достижения российской исторической антропологии заключаются в обозначении предмета исторической антропологии, в выделении круга рассматриваемых вопросов, в определении методов и принципов исследования и занимают достойное место в историографии.

В связи с тем, что объектом исследования диссертационной работы является сельское население, состоявшее из крестьянства и казачества (казачество это часть сельского населения, которое роднит с ним не только общность происхождения, но и общая трудовая деятельность), большая часть библиографии посвящена имна втором месте — работы, исследующие различные аспекты жизни сельской сферы. Анализ литературы, выявление того, как на протяжении прошедших десятилетий неоднократно менялись приоритетные темы работ, трансформировались методологические подходы позволил выделить этапы изучения села: первый — 20-е годывторой — с 30-х годов по первую половину 80-хтретий — с середины 80-х годов.

Изучение сельской местности, ее социальной структуры, производительных сил, быта и т. д. началось еще в 20-е годы. Важнейшим вопросом, имеющим практическую значимость, стал вопрос о классовом расслоении деревни. Критерии определения типа крестьянского хозяйства вызвали дискуссию как среди крестьянства, так и во властных структурах. Этот вопрос получил разработку в литературе тех лет (10). Например, в книге «Деревня при нэпе» делался важный вывод о том, что на селе крестьянами при квалификации типа хозяйства учитывалась не только нынешняя классовая принадлежность односельчанина, но и его дореволюционный статусполитические оценки играли решающую роль в определении классовой принадлежности крестьянина, казака.

В литературе нашло отражение отношение крестьян к кооперации (11). В ней содержится информация о темпах кооперативного строительства, о влиянии кооперации на воспитание и сознание сельских тружеников, о преимуществах кооперативного строительства, о помощи со стороны государства в деле оформления коллективных товариществ, о сложностях становления коллективных товариществ.

Особый интерес по изучению деревни 20-ых годов представляет работа Я. Шафира «Газета и деревня» (12). В ней на основе обработки составленного опросника был дан анализ обыденного сознания крестьянства, выявлен их культурный уровень, установлено отношение крестьян к центральной власти и деятельности местной.

В 20-е годы имел место интерес к политической, экономической, социальной истории Кубанского края. Публикации тех лет являются первыми попытками научного осмысления происходящих событий. Среди авторов публикаций несомненный интерес представляют печатные труды старой профессуры — В. П. Смирнский, И. А. Конюков и др., первой «красной профессуры» — И. Гольдентул, Н. Т. Лихницкий. Появились издания и первых партийных советских работников — И. Клейнер, Г. Ладоха, И. Ульянов, В. Черный (13). Авторы были современниками событий гражданской войны и новой экономической политики, поэтому их статьи и книги можно по праву считать историческими источниками. Основной темой, рассматриваемой в трудах названных авторов, была аграрная тематика. Например, И. А. Конюков, идейно тяготевший к чаяновской аграрной школе, исследовал расслоение в крестьянской среде, организацию хозяйственной деятельности, коллективные хозяйства. Изучение особенностей процесса дифференциации в казачьей и иногородней среде содержится в трудах A.A. Пономарева, В. П. Смирнского. В. П. Смирнскому удалось организовать статистическое дело в регионе. Безмолвным цифрам он дал содержательные комментарии, что позволило выявить миграционные процессы, доходность хозяйств, специфику социально-имущественного расслоения, изменение численности и состава населения.

Непросто складывались отношения сельского населения Кубани с Советской властью. О ее непопулярности, противоестественности писали, насколько это позволяла цензура, A.B. Голубев, А. Козаков, Е. С. Шейдеман (14). Указанные авторы отличали бандитские отряды, численность которых была ничтожно мала, а деятельность скорее грабительская, от повстанческих организаций, выступающих против большевиков. «Кубанская профессура» — И. Гольдентул, Н. Лихницкийстали проводниками идей партийных лидеров, рассматривали историю кубанского населения с классовых позиций. Бесспорная ценность печатных трудов «кубанской профессуры» — ввод в научный оборот местного материала.

В период с 30-х по середину 50-х годов исследования шли в рамках историко-социологического направления и посвящались выяснению изменений социальных, экономических, культурных факторов в жизни крестьянства за годы Советской власти. В это время увидели свет работы, написанные на общесоюзном и региональном материале (15). Изучение истории населения кубанской «нэповской» станицы в это время фактически замирает и возрождается в годы «оттепели».

В 60-е годы В. П. Данилов впервые отмечает необходимость в истории разрабатывать тему общественного сознания, заметив, что «.идеология и социальная психология во многом определяют силу воздействия класса на развитие общества, его место в истории» (16).

В этом ключе выполнены монографии Ю. А. Полякова, В. А. Козлова (17). В них рассматривается проблемы изменения настроений крестьянства в годы нэпа, отношение к власти, к культурным преобразованиям на селе, к классовой дифференциации. Вопросы социальной структуры и социальных отношений рассматриваются в работе В. П. Данилова «Советская доколхозная деревня"(18). О влиянии на формирование крестьянской психологии общественного разделения труда, технического прогресса, соотношения доходов от общественного и личного хозяйства, колхозной собственности на землю, эквивалентного обмена между городом и деревней писал в своей статье И. Левыкин (19).

Характеристику социального облика казачества и крестьянства, изменение социального состава, обнаружение отличительных черт дифференциации кубанского от общекрестьянского расслоения дает монография П. Г. Чернопицкого «Деревня Северокавказского края в 1920;1929гг.» и его же статья «Социальный облик крестьянства юго-востока России в 1920 году"(20). Он делает важный вывод об увеличении малопосевных и сокращении многопосевных хозяйств, об уменьшении беспосевных хозяйств, о хозяйственном перераспределении, повлекшем социальные изменения, характеризует четыре типа хозяйств различающихся количеством посевной площади: беспосевные, малопосевные, среднепосевные и крупнопосевные, подчеркивает не однородность структуры каждой из этих групп.

Исследованию классовой структуры общества на Северном Кавказе посвящены работы Г. Я. Раенко и Н. Г. Цыганаша (21).

Некоторые социально-демографические аспекты (численность, размещение, занятия населения) исследуются в работах П. Г. Чернопицкого, В. Е, Щетнева, Т. Т, Аббубакарова (22). Они указали на особенности сельских поселений (высокая плотность, крупные размеры станиц, тяготение мелких населенных пунктов к крупным.), на неравномерность расселения, на зависимость основного занятия населения региона — полеводческое земледелие, от численности сельского населения, от природно-климатических условий, от половозрастного состава и т. д.

Вопросы землепользования, землеустроительных работ, аграрных преобразований анализируются в книгах «КПСС — организатор аграрных преобразований на Северном Кавказе», «Великий Октябрь и первые социально-экономические преобразования на Кубани"(23), в монографии И. В. Устиновского (24), в статье Я. А. Перехова (25). Их авторы доказывали на конкретном материале существование на Кубани, в отличие от центра России, мощного середняцкого слоя, который в условиях кубанской действительности (использование сезонников, дешевая рабочая сила, высокая прибыль.) терял черты труженика и усиливал психологию собственника. Многие черты казачества и коренного крестьянства, их позиции, настроение, поведение объяснялись характером поземельных отношений. Аграрные преобразования расценивались как посягательство на вековые привилегии казачества. Опорой советской власти в станицах становятся бедные слои крестьян и казаков, они стали проводниками большевистской аграрной политики.

Проблемы классовой борьбы и советизации казачества и крестьянства исследовались с позиций господствовавшей идеологии. Они убеждали читателя в том, что гражданская война завершилась в 1920;м году, что поздние вспышки недовольства сельского населения являются происками белогвардейщины, иностранщины, что замена продразверстки продналогом успокоила станичные массы, что они поверили в созидательную силу и прочность Советской власти (26).

В целом можно сказать, что период «оттепели» позволил ввести в научный оборот новые архивные материалы, литературу спецхранов. Ученые обработали богатейший фактологический материал, что укрепило связи научного центра с периферией.

Во второй половине 80-х годов существенно расширяется источниковая база. Благодаря снятию грифа секретности появилось множество ранее неизвестных документов. В это же время трансформируется методологическая база, изменяются методические подходы, чему способствовала всепроникающая компьютеризация, разработка новейших информационных технологий. Все это поставило современную историографию на качественно иной уровень.

В первых публикациях этого периода авторы пытались найти параллели современного переходного периода с переломными годами прежних лет (27). Ценным в этих трудах было то, что они поднимали болезненные вопросы как для всей страны, так и для ее отдельных социумов. Данные проблемы подверглись научному анализу в работах В. П. Дмитренко, В. А. Козлова, Ю. А. Полякова, П. С. Кабытова (28). Без лишней идеологизации ученные говорили об отражении в сознании крестьянства реалий жизни, о соотношении традиционного, индивидуального и революционизированного пластов сознания у сельского жителя, об отношении к Советской власти, колхозному строительству.

Философы, социологи вскрыли психологическую подоплеку хозяйственной деятельности крестьянства. Они обнажают духовно-нравственные устои крестьянской жизни, их традиции и ценности, раскрывают связь селянина с природой, средой своего существования. Вскоре эта тема заинтересовала историков.

Существенную роль в исследовании массового сознания крестьян сыграла международная конференция «Менталитет и аграрное развитие России» (июнь 1994 год). В том же году институтом Российской истории была организована конференция «Русская история: проблемы менталитета». Историки вплотную стали заниматься изучением проблемы массового сознания сельских жителей. Их исследования нашли отражение в монографиях и коллективных трудах, давших с новых позиций анализ исторической действительности, социально-психологическим процессам в условиях преобразований и реформирования общества (29).

Переосмысление, переоценка некоторых аспектов кубанской истории содержатся в трудах ученных А. В. Баранова, Я. А Перехова, В. А Кузнецова (ЗО). Разрабатываются новые направления исторической науки. Так, объектом исследования А. Ю. Рожкова (31) стало молодое поколение Кубани и Черноморья. Он делает анализ дифференциации молодежи по возрастному, национальному, образовательному признакам. Демографическая проблематика анализируется в диссертационной работе М. Ю. Макаренко (32). Ей удалось проследить состояние и движение кубанского населения в годы нэпа, динамику изменений его структуры и состояний. Интересна статья В. Е. Щетнева и А. Ю. Рожкова о политической культуре казачества (33), в которой делается вывод о влиянии на политическое сознание и поведение казаков не только земельных отношений, но и трудовой и военной этики, традиций и обычаев, исторической памяти и социального опыта.

В последние годы успешно изучается история кубанского казачества (34). Наряду с социально-экономическими, политическими проблемами, рассматриваются аспекты культурные, бытовые, ментальные (35). В 1996 году вышел коллективный труд по истории Кубани «Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г» (36). Это одна из первых работ, посвященных комплексному изучению истории Кубани. Авторы сделали все возможное, для восстановления истории региона в наиболее полном виде. В очерках представлена не только политическая, социально-экономическая ситуация края, но и культурная, образовательная. Много места отводится кубанским деятелям. В 1998 году был издан еще один комплексный труд «История Кубани. XX век. Очерки.» (37). Коллективу авторов удалось осветить историю Кубани во всем ее многообразии.

Однако, несмотря на определенные сдвиги, тема социально-психологического облика крестьянства и казачества в конкретно-историческом плане остается малоизученной.

Заключая историографический обзор, следует отметить, что в первую группу вошли работы преимущественно теоретического содержания. Они имеют для автора диссертации методологическое значение. Вторую группу составили работы преимущественно конкретно-исторического содержания. В них изучаются проблемы аграрной истории страны и региона.

Актуальность темы

слабая степень ее исследования, отсутствие специальных комплексных трудов по решению данной проблематики определили цель настоящей работы.

Цель и задачи исследования

Автор поставил целью изучить социальную психологию сельского населения Кубани и проследить ментальные изменения крестьянства и казачества в переломный момент истории, к каковым относится время нэпа.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1. изучить факторы (военная и трудовая этика, общинные традиции, религиозное сознание, природно-географическая среда и др.), влияющие на формирование социально-психологического облика крестьянства и казачества;

2. проследить воздействие революции и гражданской войны на сознание сельского населения;

3. проанализировать изменения в содержании, структуре и формах сельского образа жизни (образ жизни это комплекс форм жизнедеятельности, свойственной социальной общности, способ удовлетворения людьми своих материальных и духовных потребностей, ориентация личностей в многообразной сфере ценностей);

4. выяснить развитие и преемственность живых и отживающих крестьянско-казачьих традиций;

5. исследовать влияние экономических условий на сознание сельского труженика;

6. показать реакцию сельского населения и способы его поведения на мероприятия Советской власти;

7. определить изменения, происшедшие в сознании крестьянства и казачества.

Методология и методы исследования. Рассматривая социально-психологический образ крестьян и казаков в годы новой экономической политики, автор считает, что наиболее полно его можно проанализировать с историко-антропологических позиций. Историко-антропологический подход строится на понимании человека в качестве главного объекта истории. «Ибо любой исторический феномен надлежит рассматривать погруженным в тот повсюду разлитый эфир, который образует ментальность эпохи"(38). Слово ментальность произошло от латинского «mentis», что означает ум, мышление, рассудок, образ мыслей. Однако до сих пор единого определения понятию менталитет не существует. По меткому замечанию Динцельбахера, менталитет как историческую категорию проще описать, чем определить. Термин «менталитет» был заимствован школой «Анналов» из книг Леви-Брюля «Ментальные функции примитивных обществ» и «Первобытное мышление». Смысл этого понятия сводился к коллективному бессознательному. Вскоре выделяется два направления изучения менталитета: первое, менталитет как способ, метод изучения общественных и цивилизационных структурвторое, изучение конкретной эпохи, времени с его представлениями о жизни и смерти, браке и разводе, взаимоотношениях между поколениями и полами, отношениями к власти и религии. Таким образом, менталитет — многозначный термин. И в этом не только его недостаток, но и его достоинств: не ограниченный жесткими рамками, гибкий, пластичный, он дает исследователю большие возможности. Однако отсутствие четких критериев его определения вызывает в ученом мире дискуссии о том, что вкладывать в понятие менталитета, границы предметного исследования исторической антропологии. Если для одних предмет исторической антропологии не должен выходить за рамки исторической науки (39), то для других — изучение ментальностей является новой областью междисциплинарного знания, затрагивающей историческую, социологическую, психологическую, философскую и др. науки (40). Попытки найти общее значение понятию «менталитет» рождают массу вариантов его определения. Например, В. Степин упоминает менталитет наряду с культурной матрицей, считает его принадлежностью цивилизации, передающимся в качестве социальной наследственности и обусловливающим воспроизводство традиционного типа развитияФ. Михайлов употребляет менталитет как синоним духовности и как понятие, вбирающее понятие культуруВ. Шердаков и Т. Алексеева считают менталитет одним из отличительных признаков больших групп, например, крестьян, называя его в этом контексте «общинным" — В. Толстых употребляет менталитет как понятие близкое национальному характеру (41). Этот краткий обзор указывает на то, что значение менталитета лежит где-то на границе между понятием сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, коллективного и индивидуального, идеологии и веры.

Конкретное проявление ментальность находит в социально-психологических установках. Как писал А. Гуревич, ментальность есть «социально-психологические установки, способы восприятия, манера чувствовать и думать» (42). Это определение автор берет за основу. Представления человека о мире и своего места в нем, посредством которых индивид и группы строят каждый день свое мышление и действия есть картина мира или видение мира. Можно выделить конкретные категории, входящие в систему, образующую картину мира, для исследования ментальностей. Автор остановился на некоторых из них: политическая культура со стереотипными образами, сформировавшимися под влиянием религии, легенд и мифовтрудовая этика, образующаяся на традициях, обычаях, соединившая опыт поколений, вобравшая все доброе и злое из прошлогорелигиозное сознание, влияющее на систему ценностей, определяющее отношение с другими людьми.

Необходимо определить содержание некоторых исходных понятий. Так, термин «политическая культура» определяется как исторический опыт, память социальных общностей и отдельных людей в сфере политики, их ориентации, навыки, влияющие на политическое поведение. Еще одно важное терминологическое разъяснение «религиозное сознание», под которым автор понимает систему взглядов и действий какой-либо общности людей, которая служит человеку идеалом и влияет на этические, социальные и политические взгляды. Понятие «трудовая этика» включает нормы поведения, принципы, регуляторы взаимоотношения, понимания и отношения к окружающей действительности людей в трудовой сфере.

Важным для настоящего исследования является понимание структуры социальной психологии. В ней находятся относительно стабильные, малоподвижные элементы и более динамичные. К первым относятся «социальные установки» -субъективная ориентация индивидов на те или иные ценности и «социальные стереотипы» — «схематически стандартизованный образ или представление о социальном объекте, обычно эмоционально окрашенные и обладающие высокой устойчивостью"(43). Ко вторым, более подвижным элементам, отражающим динамику психики ее изменчивость, применяется понятие «психический процесс».

Существенное методологическое значение имеют методы, применяющиеся в крестьяноведческих исследованиях. Среди них анализ и выводы аграрной школы А. Чаянова об относительной устойчивости крестьянского хозяйства, наличии в нем производственной мотивации, которая ориентировалась на поддержание экономической стабильности (44).

Теоретические посылки «чаяновской школы» нашли развитие в трудах английского ученого Т. Шанина, который говорит о крестьянском хозяйстве как о семейном трудовом хозяйстве, но которое имеет различные формы, не носящие предпринимательский характер. Поэтому большинству крестьянства свойственно безразличное отношение к понятиям прибыль, рентабельность, заработная плата (45). Среди северокавказских историков тему разрабатывал Е. Осколков. Он выделил черты крестьянского хозяйства: а) семейный, трудовой характер крестьянского хозяйства, создающий прочные связи между членами семьиб) неразрывная связь крестьянской семьи с необходимыми средствами производствав) связь с результатами своего трудаг) самостоятельность в организации и управлении своим хозяйством (46).

В 80-е годы в рамках крестьяноведческих исследований стала использоваться концепция «моральной экономики». Термин введен американским историком Д. Скоттом и разработан в трудах В. П. Данилова и А. И. Фурсова. Его можно определить как выживание, являющееся главным императивом существования крестьянской семьи (47).

Методологической основой диссертации являются также традиционные принципы объективности и историзма. Принцип объективности означает свободу исследователя от партийных, личных пристрастий, позволяет сделать исследование предельно достоверным. Принцип историзма предполагает рассмотрение исторического явления и события во взаимосвязи с другими явлениями и событиями в конкретно-исторической обстановке, с учетом хронологической последовательности.

К ним примыкают методы научного познания — метод анализа, позволяющий выделить структурные компоненты сознания крестьян, учесть взаимодействие составляющих элементов сознаниясравнительный метод, дающий возможность выделить общее и особенное различных социальных групп сельского населения Кубани в отношении к реалиям политики государства, друг к другуметод интуитивного познания, помогающего понять смысл поступков, действий той или иной группы сельских жителей.

Исследование социальной психологии сельского населения, взятой во взаимосвязи и взаимообусловленности с историческими аспектами, поможет более достоверно представить конкретно-историческую эпоху.

Источниковую базу исследования составляют законодательные, директивные, информационные материалы, статистические отчеты, письма, воззвания, воспоминания и т. д. «Нет такого источника, в котором в той или иной форме не нашли бы свое отражение взгляды, мнения, настроения людей, их личные или групповые пристрастия, то есть все то, что характеризует ментальный фонд"(48). Документальные материалы диссертационной работы были извлечены из фондов центральных — Российского центра хранения и изучения Российской Федерации (РЦХИДНИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ) и местныхГосударственного архива Ростовской области (ГАРО), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Центра документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК) архивов.

Из собрания РЦХИДНИ в диссертации были задействованы материалы фондов Центрального Комитета РКП (б) (Ф. 17). В ГАРФ используемые в диссертации материалы находятся в фонде ВЦИК (Ф. 1235). Из фондов РГАЭ использованы материалы — «Крестьянской газеты» (Ф. 396). Из собрания ГАРО в диссертации используются материалы фонда Северо-Кавказской Рабоче-крестьянской инспекции (Ф. 1185). Источники по теме диссертации обнаружены в Государственном архиве Краснодарского края, в фондах Областного отдела управления Кубано-Черноморкого революционного комитета (Ф. Р-102), Тимашевского отдела рабоче-крестьянской милиции (Ф. Р-105), Окружной рабоче-крестьянской инспекции (Ф. Р-226), Кубано-Черноморского областного Совета рабочих, красноармейских и казачьих депутатов и его исполнительного комитета (Ф. Р-382), Исполнительном комитете Краснодарского районного Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов (Ф. Р-383), Управлении атамана Темрюкского отдела (Ф. 418), Отделе народного образования окрисполкома (Ф. Р-890), Коллекции документальных материалов по истории Кубани, собранной П. В. Мироновым (Ф. 1547). В диссертации использованы материалы из собрания ЦДНИКК, извлеченные из фондов Кубано-Черноморского областного комитета РКП (б) (Ф.1), Кубанского окружного комитета ВКП (б) (Ф.8), Черноморского окружного комитета ВКП (б) (Ф. 9), Армавирского окружного комитета ВКП (б) (Ф.12), Краснодарского отдельского комитета РКП (б) (Ф.17), Майкопского отдельского комитета РКП (б) (Ф.2815), Майкопского окружного комитета ВКП (б) (Ф. 2816).

Вся масса источников в диссертации разделена на две категории.

Первая категория представлена двумя группами источников: официальными документами и данными статистики. Первую группу представляют источники официального происхождения. Здесь находятся информационно-отчетные материалы, содержащие данные о выборах в Советы, об отношении к продналогу, о хлебозаготовительной кампании, о деятельности сельских ячеек большевистской организации, словом, информация о том, как проходили и какое отражение получали у сельских тружеников политические и хозяйственные мероприятия Советской власти и коммунистической партии. В отчетах отводилось место характеристике настроений казачества и крестьянства согласно принятой схеме «кулак — середнякбедняк». В некоторых разделах настроения казачества описывается отдельно. Такого характера источников ничтожно мало. Достоинства этого вида источников в его массовости и описательности местных явлений непосредственными наблюдателями или участниками событий. Недостатки в их неполноте, разрозненности, поверхностности и фрагментарности.

Данная группа источников представлена не только материалами, поступающими с мест в центральные властные органы, но и делопроизводительными документами различных организаций и учреждений, директивными письмами и указами. Отсюда мы черпаем сведения о методах работы партии на местах, о направлениях хозяйственной деятельности Советов, о принципах землеустроительных работ, о программе антирелигиозной работы.

Ко второй группе источников относятся материалы статистических и социологических (по терминологии 20-х гг. — монографических) обследований станиц. Они содержат информацию о численности населения, его составе, структуре (49). Данные по казачеству собирались отделом переписи КСУ. Результаты его работы опубликованы в сборнике «Казачество Северо-Кавказского Края. Итоги переписи населения 1926 г."(50).

Особенности данной категории источников в том, что она непосредственно не несет информацию о психологии крестьян и казаков.

Вторую категорию источников образуют документы принадлежащие крестьянству и казачеству, мемуары, художественная литература, публицистика.

Письма, жалобы, воззвания, просьбы, предложения в опубликованные прессе, отосланные советские учреждения, партийные инстанции составили первую группу второй категории источников. Тысячи писем складываются в произведение народа. Они отражают судьбу этого народа, его мировоззренческие устои, его быт и настроения. Именно письма, наказы, завещания, дневники позволяют воссоздать доподлинно «живую историю» эпохи. Они помогают погрузиться и прочувствовать колорит времени. Между строками вырисовывается портрет автора, его характер, нравы, представления, взаимоотношения внутри семьи и с другими категориями населения, отношение к труду, религии, власти. Сопоставляя письма с официальными документами, можно убедиться в их достоверности, но не стоит забывать, что инстинкт самосохранения заставлял хлеборобов о чем-то умалчивать. Анализ более 500 крестьянских и казачьих писем в редакцию «Крестьянской газеты», которые хранятся в 396 фонде Российского государственного архива экономики, а также письма в местную периодическую печать — «Красное Знамя» и «Советский Юг» позволил выявить круг интересов, стремлений сельских жителей. Эти источники дали возможность представить отношение сельских тружеников к колхозам и кооперации, к социально-экономической дифференциации в станицах, к аграрной политике Советской власти. Они позволили проследить изменения в настроениях, ценностях, обычаях станичников.

Вторую группу второй категории документов составила мемуарная литература. Этот вид источников не такай массовый, как два предыдущих, но ему принадлежит достойное место в реконструкции социальной психологии крестьянства и казачества. При его исследовании не стоит забывать о влиянии на мемуариста политических и идеологических установок, об излишней эмоциональности в ущерб объективности, о тяготении к художественному образу. Воспоминания представлены коллекцией документальных материалов по истории Кубани, собранных П. В. Мироновым (ГАКК. Ф. Р-1547), а также сборниками: «Казачий сборник», «Казачество: мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества», «Казачий исторический сборник"(51).

Литературные и публицистические произведения составили третью группу второй категории документов. Через описанные художественные образы в романе М. Шолохова «Тихий Дон», очерки В. Ставского, И. Мартынова, В. Бровкина и т. д. нам становятся понятны переживания, мысли, настроения, отношения станичников.

Источники второй категории несут как прямую, так и скрытую информацию о психологии крестьянства и казачества.

Комплексное использование всего круга источников помогает решить исследовательские задачи и воссоздать социально-психологический облик крестьянства и казачеств.

Научная новизна диссертации вытекает в первую очередь из неизученности проблемы. Впервые социально-психологический облик кубанского казачества и крестьянства стал темой специального исследования.

Впервые на конкретно-историческом уровне делается попытка познать типы сознания (традиционный, революционизированный, индивидуализированный), выявить их связь с политическим поведением казаков и крестьян. В новом ракурсе рассматривается трудовая этика и религиозное сознание, унаследованные из прошлого и испытавшие влияние новой, советской морали и идеологии. Для решения названных задач потребовался новый подход к традиционным источникам (законодательным, статистическим и др.) и выявление, вовлечение в научный оборот новых архивных материалов — писем крестьян и казаков.

Практическая значимость работы заключается в возможности ее применения в научной, преподавательской, краеведческой работе, на курсах и факультативах по изучению истории населения Кубани.

Диссертационная работа может послужить основой для последующей разработки данной проблематики или отдельных ее аспектов.

Очевидна некоторая похожесть периода новой экономической политики и современности: это — «переходные эпохи», в их границах осуществляется смена экономических установок, отводится основная роль в хозяйственной жизни рынку, приобретаются новые черты сознания, определяются его базисные компоненты. Исторические аналогии иногда помогают понять современные реалии в кубанских станицах.

Апробация работы осуществлена в научных публикациях (52), выступлениях на ряде научных конференций: «Кубань в истории России» (Краснодар, 1997), Краевой межвузовской аспирантско-студенческая конференции «Археология, Этнография и Краеведение Кубани» (Армавир-Краснодар, 1998), Кубанской региональной научно-практической конференции «Сельский район: проблемы и перспективы аграрной реформы — роль человеческого фактора в современном агропроизво детве» (Краснодар, 1999). Основные положения диссертации рассматривались в рамках спецкурса для студентов физико-математического факультета Армавирского государственного педагогического института. Отдельные сюжеты диссертации легли в основу публикаций в научных и журнальных изданиях.

Структура исследования. В соответствии с целью и задачами диссертация строится по проблемному принципу и состоит из Введения, двух глав: первая глава — «Динамика политической культуры кубанских крестьян и казаков», вторая глава — «Старое и новое в духовной и хозяйственной жизни крестьянства и казачества», Заключения, Библиографического списка.

1. Фонд 17. Центрального Комитета РКП (б). Оп.67. Д.Д. 359, 360, 362- Оп.68. Д.Д. 3, 144, 145, 146Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

2. Фонд 1235. ВЦИК. Оп.84. Д. 9.Российский государственный архив экономики (РГАЭ).

3. Фонд 396. Крестьянская газета. Оп.1. Д.Д. 4, 5- Оп.2. Д.Д. 16, 18, 23, 62, 63, 105, 106, 570- Оп.З. Д.Д. 4, 6, 52, 59, 570- Оп.4. Д.Д. 24, 30- Оп.5. Д.Д. 30- Оп.6. Д.Д. 25. Государственный архив Ростовской области (ГАРО).

4. Фонд 1185. Северо-Кавказская Рабоче-крестьянская инспекция. Оп.1. Д.Д. 10, 734, 735, 735аОп.2. Д.Д. 697. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК).

5. Фонд 1. Кубано-Черноморский областной комитет РКП (б). Оп. 1. Д.Д. 114, 152, 156, 326, 356.

6. Фонд 8. Кубанский окружной комитет ВКП (б). Оп.1. Д.Д. 31, 32, 90, 97, 110, 112, 114, 196, 319, 322, 382.

7. Фонд 9. Черноморский окружной комитет ВКП (б). Оп.1. Д. Д 153, 403, 432.

8. Фонд 12. Армавирский окружной комитет ВКП (б). Оп.1. Д.Д. 59, 61, 105.

9. Фонд 17. Краснодарский отдельский комитет РКП (б). Оп.1. Д.Д. 275, 571, 599, 926- Оп.68. Д. 3.

10. Фонд 2815. Майкопский отдельский комитет РКП (б). Оп.1. Д.Д. 29, 317, 417, 429.

11. Фонд 2816. Майкопский окружной комитет ВКП (б). Оп.1. Д.Д. 134, 136, 145, 211.

12. Фонд 2830. История партии. Оп.1. Д.Д. 130, 134а, 1346, 1295Государственный архив Краснодарского края (ГАКК).

13. Фонд Р-102. Областной отдел управления Кубано-Черноморского революционного комитета. Оп.1. Д.Д. 32, 117, 138, 195, 424.

14. Фонд Р-105. Тимашевский отдел рабоче-крестьянской милиции. Оп.1. Д.Д. 5, 88.

15. Фонд Р-226. Окружная рабоче-крестьянская инспекция. Оп.1. Д.Д. 50, 51, 52, 136, 137, 166, 167, 169, 170, 171, 172, 173, 174, 284, 285, 287, 289, 290, 291, 292, 293, 297, 298, 420, 421.

16. Фонд Р-382. Кубано-Черноморский областной Совет рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов и его исполнительный комитет. Оп.1. Д. 247.

17. Фонд Р-383. Исполнительный комитет Краснодарского районного Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. Оп.1. Д.Д. 59, 103, 140.

18. Фонд 418. Управление атамана Темрюкского отдела. On. 1. Д.Д. 337, 3957.

19. Фонд Р-890. Отдел народного образования окрисполкома. Оп.1. Д. 768, 861, 890, 958.

20. Фонд 1547. Коллекция документальных материалов по истории Кубани, собранная П. В. Мироновым. Оп.1. Д. 129.

21. Опубликованные документы и материалы.

22. Казачество Северо-Кавказского Края. Итоги переписи населения 1926 г. Ростов н/Д., 1928.

23. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970. — Т.2. — С.243−280.

24. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970. — Т.З. — С.84−85.

25. Население и хозяйство Кубано-Черноморской области. Статистический сборник за 1922;1923 год в трех частях/Под ред. В. П. Смирнского. Краснодар, 1924.

26. Население и хозяйство Кубанского округа. Статистический сборник за 19 241 926 г. г. (в двух томах)/ Под общей редакцией В.И. Смирнского// Труды Кубанского окружного статистического отдела. Краснодар, 1928. — Т.1.

27. Население и хозяйство Кубанского округа. Статистический сборник за 19 241 926 г. г. (в двух томах)/ Под общей редакцией В.И. Смирнского// Труды Кубанского окружного статистического отдела. Краснодар, 1928. — Т.2. -С.213−284.

28. Северо-Кавказский край. Цифры и диаграммы. Ростов н/Д., 1926.

29. Съезды Советов РСФСР и автономных республик РСФСР: Сб. документов. М., 1959. -Т.1.3. Периодическая печать.

30. Известия ЦИК. М., 1927. № 82.

31. Известия ЦК КПСС. М&bdquo- 1989. № 6.С. 177−178.

32. Красное знамя. Краснодар, 1921;1926.

33. Советский Юг. Ростов-на-Дону, 1923;1926.

Литература

4. Специальная литература.

34. Азаровский М. К. Статьи о литературе и фольклоре. М.- Л., 1966.

35. Андреева О. В. Казачество и православие на Кубани// Казачество в истории России. -Краснодар, 1993,-С.208−211.

36. Анисимов А. Советское крестьянство. М., 1947.

37. Анчаров М. Письма крестьян о кооперации. М, 1924.

38. Арина А. Е., Котова Г. Г, Лосева К. В. Социально-экономические изменения в деревне. -М., 1939.

39. Баранов A.B. Амнистия казаков в 1925 г.: исторический опыт// Кубанское казачество: Три века исторического пути: Тез. докл.науч.конф. Краснодар, 1996, — С. 10−13.

40. Баранов A.B. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой экономической политики (1921;1929 г. г.). СПб, 1996.

41. Барг М. А. К вопросу о современной структуре истории как науке// Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. М, 1989. — Вып.1. С. 3−24.

42. Барг М. А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М, 1987.

43. Баткин Л. М. Два способа изучать историю культуры// Пристрастия: Избранные эссе и статьи о культуре. М, 1994.-С.28−57.

44. Баткин Л. М. О том, как, А .Я. Гуревич возделывал свой аллод// Одиссей: Человек в истории. М, 1994. -С.25−30.

45. Белое дело: Избр. произведения в 16 кн. М, 1993.

46. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М, 1990.

47. Бессмертный Ю. Л. История на распутье// Споры о главном: Дискуссия о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М, 1993, — С.3−15.

48. Большаков А. М. Деревня. 1917;1927 г. г. М., 1927.

49. БордюговГ.А., Козлов В. А. История и конъюктура. Субъективные заметки об истории советского общества. М., 1992.

50. Бородкин Л. И., Кирьянов И. К. Структура политического сознания крестьянства в годы первой русской революции// Математические методы изучения массовых источников. М., 1989, — С. 137−158.

51. Бровкин В. Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы// Вопросы истории. 1994. — № 5. — С.24−39.

52. Бугай Н. Ф. Революционные комитеты Дона и Северного Кавказа 1919;1921 гг. -М&bdquo- 1979.

53. Булгаков С. Н. Основные мотивы философии хозяйства в платонизме и раннем христианстве. -М., 1903.

54. Булгаков С. Н. Философия хозяйствования. М., 1990.

55. Булдаков В. П. Имперство и российская революция// Отеч. история. 1997. -№ 1. — С.53−71.

56. Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989.

57. Буховец О. Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в российской империи начала XX века. М., 1996.

58. Васильев О. Ю. Русская православная церковь в 1927;1943 гг.// Вопр. истории. 1994. — № 4. — С.35−46.

59. Вебер М. Харизматическое господство// Социол. исследования. 1988. — № 5. -С. 19−32.

60. Великий Октябрь и первые социально-экономические преобразования на Кубани. Краснодар, 1974.

61. Воскобойников Г. Л., Прилепский Д. К. Казачество и социализм: Исторические очерки. Ростов н/Д., 1986.

62. Гегель Г. В. Ф. Философия истории// Сочинения: В 14 т. М, 1935. — Т.8. — С.23.

63. Голубев A.B. Врангелевские десанты на Кубани. M.-JI, 1929.

64. Гольдентул И. Земельные отношения на Кубани. Краткий очерк. Ростов н/Д.-Краснодар, 1924.

65. Горская H.A. Историческая демография России эпохи феодализма (Итоги и проблемы изучения). М, 1994.

66. Гудеменко Д. В. Политическая культура России: преемственность эпох// Полис: полит, исслед. 1994. — № 2. — С. 156−164.

67. Гуревич А. Я. Историческая наука и историческая антропология// Вопр. философии. 1988. — № 1. — С.56−71.

68. Гуревич А. Я. Категория средневековой культуры. М, 1973.

69. Гуревич А. Я. О кризисе современной исторической науке// Вопр. истории. -1991. -№ 2/3. -С.28−41.

70. Гуревич А. Я. От истории ментальностей к историческому синтезу// Споры о главном: Дискуссия о настоящем и будущем исторической науке вокруг французской школы «Анналов». М, 1993, — С. 16−18.

71. Данилов В. П. К характеристике общественно-политической обстановки в советской деревне накануне коллективизации// Исторические записки. М, 1966. — Т.79. — С. З -36.

72. Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М., 1979.

73. Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: Население, землепользование, хозяйство. М, 1977.

74. Данилов В. П, Дмитренко В. П, Лельчук B.C. Нэп и его судьба// Историки спорят: Тринадцать бесед. М, 1988. — С.122−191.

75. Дебюк Е. О формах мелкого промышленного производства// Вест. стат. 1928. — № 4, — С. 129−135.

76. Деревня при нэпе. (Кого считать кулаком, кого тружеником). Что говорят об этом крестьяне? М., 1924.

77. Дмитренко В. П. Четыре измерения нэпа// Вопр. истории КПСС. 1991. — № 3. -С.125−138.

78. Доклад о результатах командировки начальника главного управления казачьих войск генерал-лейтинанта Щербова-Нефедовича в 1899 в Кубанскую и Терскую области. СПб., 1902. — 11с.

79. Дризде Т. М. Человек и городская среда в прогнозном социальном проектировании//Обществ, науки и современность. 1994. — № 1. — С 131−138.

80. Дьяков Я. Кооперация и крестьянка. М.-Л, 1927.

81. Железнов Ф. Воронежская деревня. Болыпеверейская волость (экономика и быт деревни). Воронеж, 1926. — Вып.1.

82. ЗубковаЕ.Ю. Общество и реформы 1945;1964. М., 1993.

83. Зубкова Е. Ю., Куприянов А. И. Ментальные измерения истории: Поиск метода// Вопр. истории. 1995. — № 5. — С. 153−160.

84. Ибрагимова Д.X. Нэп и перестройка. Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М., 1997.

85. Иванов В. В. Культурная антропология и история культуры// Одиссей: Человек в истории. М., 1989.

86. История ментальностей, историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.

87. История Кубани. XX век: Очерки. Краснодар, 1988.

88. Кабанов В. В. Кооперация, революция, социализм. М., 1996.

89. Кабытов П. С, Козлов В. А, Литвак Б. Г. Русское крестьянство: Этапы духовного освобождения. М, 1988.

90. Казачество: Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Париж, 1928.

91. Казачий исторический сборник. Париж, 1955.

92. Казачий сборник. Париж, 1930.

93. Казачий словарь-справочник. Репринт. воспроизведение изд. 1966 г. — М, 1992; Вых.дан.ориг.: Кливленд, Охайло, США Т.1: Абрамов Зябловский/ Изд. А. И. Скрылов, Г. В. Губарев. — 1992.

94. Казачий словарь-справочник/ Сост. Г. В. ГубаревРед.изд. А. И. Скрылов. -Репринт.воспроизведение изд. 1968 г. М, 1992 Т.2: Ибн Батута — Пятый Дон.каз.полк. — 1992.

95. Казачий словарь-справочник/ Сост. Г. В. ГубаревРед.изд. А. И. Скрылов. -Репринт.воспроизведение изд. 1969 г. М, 1992 Вых.дан.ориг.: Сан Ансельмо, Калифорния, США Т. З: Раа — Ятовь. — 1992 .

96. Калинин М. И. Вопросы советского строительства: Ст. и речи (1919;1946 гг.). -М, 1958.

97. Калинин М. И. За эти годы. М, 1926.

98. Клейнер И. Действительность кубанской станицы. Краснодар, 1924.

99. Клейнер Л. П.

Введение

// Отчет Кубано-Черноморского Областного Экономического Совещания с октября 1921 года по апрель 1922. Краснодар, 1922. — С.1Х-ХУ.

100. Коваль. Т. Этика труда православия// Обществ, науки и современность. 1994. № 6. С.55−76.

101. Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований: Заметки и размышления о новых подходах// Новая и новейшая история. 1995. — № 1. — С.3−34.

102. Ковальченко И. Д., Бородин Л. М. Аграрная типология губерний Европейской части России на рубеже Х1Х-ХХвв.: Опыт многолетнего количественного анализа//История СССР. 1979, — № 1, — С.89−97.

103. Козаков А. Общие причины возникновения бандитизма и крестьянских восстаний//Красная Армия. -1921,-№ 9, — С.21−39.

104. Козлов А. И. Возрождение казачества: история и современность (эволюция, политика, теория). Ростов н/Д., 1996.

105. Кондратьев Н. Д. К вопросу об особенностях условий развития сельского хозяйства СССР и их значении. 8 окт.1927 г.// Изв. ЦК КПСС. 1989. — № 7. -С.187.

106. Конева Л. А., Конева A.B. Антропологические идеи в русской религиозной философии: пособие по спецкурсу. Самара, 1995.

107. Конюков И. А. О расслоении крестьянских хозяйств Кубани. Краснодар, 1928.

108. Конюков И. А. Опыт исследования организации садовых, виноградарских, огородных и табаководных хозяйств. Краснодар, 1929.

109. Кортунов C.B. Судьба русского коммунизма// Социол. исслед. 1997. — № 2. -С.5−26.

110. КПСС организатор аграрных преобразований на Северном Кавказе. -Ордженикидзе, 1981.

111. Крестов Ф. Деревня после революции. М., 1925.

112. Крестьяноведение. Теория. История. Современность: Ежегодник. 1997. М., 1997.480. «Круглый стол»: Советский Союз в 20-е годы// Вопр. истории. 1988. — № 9. -С.5−36.

113. Крылов С. Деревенская кооперация. M.-JI, 1927.

114. Кубанские станицы: Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. -М, 1967.

115. Кубанское казачество: Проблемы истории и возрождения: Тез. докл.науч.конф. Краснодар, 1992.

116. Кубань: 1920;е годы: Сб. науч. тр. Краснодар, 1996.

117. Кузнецов В. А. Сельскохозяйственная кооперация Северного Кавказа и классовая политика в условиях нэпа//Кубань: 1920;е годы: Сб. науч. тр. -Краснодар, 1996. С. 18−25.

118. Кузнецов И. С. Социально-психологический облик сибирского крестьянства. -Новосибирск, 1992.

119. Кулаки и партийцы. Нью-Йорк, 1987.

120. Куприянов А. И. Историческая антропология в России: Проблемы становления// Отеч. история. 1996. — № 4. — С.86−99.

121. Куракеева М. Ф. Казаки Верхней Кубани и Зеленчуков: (материальная и духовная культура). Черкесск, 1994.

122. Куракеева М. Ф. Семейная обрядность казаков. Черкесск, 1996.

123. Куценко И .Я. Кубанское казачество. Краснодар, 1990.

124. Куценко И Я. Ленин и Кубанские казаки// Кубань. 1985. — № 4. — С.70−71.

125. ЛадохаГ. Очерки гражданской борьбы на Кубани. Краснодар, 1923.

126. Ланщиков А. П, Салуцкий A.C. Крестьянский вопрос вчера и сегодня. М, 1990.

127. Левин М. Деревенский быт: нравы и обычаи// Крестьяноведение: Теория. История. Современность: Ежегодник. 1997. М, 1997.С. 88−120.

128. Левыкин И. Определение основных и специфических условий формирования психологии крестьянства// Социологическое изучение села: культура, быт, расселение. М., 1968. — С. 65−67.

129. Ленин В. И. Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции// Пол.соб.соч. -М., 1968. Т.16.

130. Ленин В. И. Русская революция и гражданская война// Пол.соб.соч. М., 1974. -Т.34.

131. Диссертации и авторефераты диссертаций.

132. Абубакаров Т. Т. Развитие населения Северного Кавказа (1917;1977 гг.): Автореф.дис.канд.эконом.наук. -М, 1980.

133. Макаренко М. Ю. Население Кубани в 1920;1926 гг. (историко-демографический аспект): Автореф.дис.канд.ист.наук. -Краснодар, 1997.

134. Рожков А. Ю. Молодое поколение в условиях новой экономической политики: облик, проблемы, противоречия. 1921;1929 гг. (На материалах Кубани и Черноморья): Автореф.дис.канд.ист.наук. Краснодар, 1992.

135. ПоборинаМ.Ю. Общественно-просветительская деятельность К. В. Российского: Автореф.дис.канд.ист.наук. Краснодар, 1997.