Немецкая и нидерландская книга ХV века: Проблемы взаимовлияния и национальные особенности

Изучение западноевропейских старопечатных книг, хранящихся в отечественных собраниях, малоизученных или вовсе неизвестных науке, в то время, как они могут послужить ценнейшим источником для ряда дисциплин, является актуальной задачей книговедения. Актуальность работы особенно возросла в последние годы, когда были рассекречены т.н. перемещенные культурные ценности, содержащие уникальные памятники печати, и стала возможной их публикация. Этот новый конкретный материал помогает внести дополнения в наши знания о книжной культуре средневековья и эпохи Возрождения. Раннее Возрождение и позднее средневековье во временном отношении во многом совпадают и поэтому взаимозаменяемость терминов тут вполне допустима. Работа строится главным образом на изучении абсолютных раритетов — единственных в мире экземпляров, иногда неизвестных в библиографии, или беспрецедентно редких экземпляров — как 42-строчная Библия Гутенберга, Антверпенский Часовник Герарда Леу, ксилографические и другие уникальные книги из фонда РГБ. Новые сведения, полученные при работе с этими уникумами, расширяют наши представления о количестве дошедших до нас первопечатных раритетов, изданий и экземпляров, иногда вносят коррективы в историю западноевропейской книги, как в случае с историей печатного Часовника XV века, привлекают внимание к до сих пор не изучавшемуся кодикологическому аспекту в работе с 42-строчными Библиями Гутенберга.

Раннепечатную книгу отмечает неповторимость и индивидуальность каждого экземпляра. Существование стандартных библиографических справочников создает всего лишь иллюзию идеального инкунабула, библиографического атома, но предполагавшееся в инкунабулах рукописное иллюминирование, иногда разница в ручном наборе, маргиналии и рукописные исправления текста, свидетельствуют о том, что этот идеальный инкунабул на самом деле подвергся индивидуальным искажениям. Поэтому книги XV века скорее напоминают полуфабрикаты, которые после рубрикации и иллюминирования (то есть добавления существенных, необходимых, но не печатающихся частей), становились настоящими книгами. Идеальный инкунабул XV в. максимально приближен к читательской индивидуальности и соответствует неформальному и личностному стилю общения читателя и книги. Таким образом, печатная книга XV века в принципе открыта для развития. Несомненно, этот динамический аспект первопечатных изданий не может быть не отражен в данной работе. Содержание книги выражалось как в текстах, так и графически — в иллюстрациях, зримо дополняющих текст. Следует заметить, что при описании печатных изданий обычно оставались без внимания рукописные и прочие добавления, которые должны быть отмечены как особый текст. Это тем более важно, что наши экземпляры немецких и нидерландских инкунабулов никогда не были исследованы кодикологически.

Если говорить не строгим научным языком, то XV век в истории книги можно было бы охарактеризовать как «этот загадочный XV век». Мы мало что знаем достоверно точно — ни точной даты рождения изобретателя европейского книгопечатания Иоганна Гутенберга, ни точной даты начала применения им его изобретения, ни точной даты печати В42. Более того, до сих пор не снят с повестки дня вопрос о стране изобретения книгопечатания — Нидерланды или Германия? Если взять историю книжной гравюры XV века, то в целом, за небольшим исключением, это будет искусство анонимных художников и граверов. Мы до сих пор не можем с уверенностью говорить о времени появления первых ксилографических книг, о том, где появился первый печатный Часовник, и т. д.

При этом книжные западноевропейские фонды, находящиеся в России, вносят очень важный вклад в мировой контекст изучения старопечатной книги. Работа с ними дает возможность получения новых материалов, поэтому вводимые в научный оборот сведения о западноевропейских книгах не только становятся достоянием отечественной науки, но прежде всего привлекают внимание зарубежных ученых. Актуальность поставленной темы определяется, кроме этого, отсутствием ее историографической разработанности и необходимостью раскрытия для дальнейшего изучения уникальных фондов отечественных собраний западноевропейских книг XV века, хранящих ценнейшие памятники истории и культуры Средних веков и Возрождения.

Источниковедческая база исследования обеспечена огромным европейским книжным наследием — около полумиллиона западноевропейских книг XV века и столько же сохранившихся рукописных книг — среди них значительная часть немецких дошедших до нас ин-кунабулов, нидерландские же инкунабулы были напечатаны и сохранились в гораздо меньшем — порядка десяти раз — количестве. Столь значительная источниковедческая база дает возможность поставить ряд важных проблем, связанных с ролью книги в Германии и Нидерландах на разных этапах общественных отношений и культуры, с распространением книги в Западной Европе в период позднего Средневековья и Возрождения, с принципами и системой изготовления и производства печатной книги.

Возможность дальнейшей разработки указанной проблемы надежно обеспечивается большим фондом западноевропейских книг.

XV в., хранящихся в отечественных собраниях. Среди них инкунабулы составляют около 18 тысяч, а с учетом трофейных фондов, над которыми с 1993 года ведется активная работа — более 33 тысяч, половина из которых составляют немецкие и нидерландские книги. В диссертации дается историко-книговедческий анализ немецкой и нидерландской книги XV века, проведенный на основе фонда инкунабулов, хранящихся в наших собраниях, в частности 5,5 тысячного фонда инкунабулов РГБ, среди которых есть неизвестные в библиографии инкунабулы — единственные сохранившиеся в мире экземпляры, такие как Ногае и НогЫш апппае и другие, а также один из лучших в мире экземпляров 42-строчной Библии Гутенберга, описания которых и атрибуция их гравюр и миниатюр вошли в текст диссертации. Введены в научный оборот и редчайшие ксилографические книги — нидерландская 40-листная «Библия бедных», немецкие «Хиромантия» Хартлиба и «Искусство умирать».

Научная новизна данной работы заключается в том, что в ней вводятся в научный оборот и осмысляются факты и источники, не привлекавшие ранее внимания исследователей, в особенности сведения о неизученном еще рукописном декоре В42, о неизвестном в библиографии Антверпенском Часовнике, о ксилографических книгах и других единственных в мире экземплярах, иногда неизвестных в библиографии, как НогШ1ш аштае, изданный в Майнце.

Но не только введение в научный оборот неизвестных экземпляров составляет её научную новизну, но и попытка разобраться в сложном процессе взаимовлияний и отличий немецкой и нидерландской книг. В работе впервые в отечественной науке изучены западноевропейские ксилографические книги. Новое направление в науке данной диссертации заключается в использовании искусствоведческих методов в работе с печатными книгами XV в. Именно этим объясняется то, что автором дан анализ рукописного декора В42 из РГБ, отсутствующий до сих пор.

Историография. Поскольку мы не ставим своей задачей систематическое изложение истории немецкой и нидерландской книги XV века, иначе пришлось бы в той или иной мере дублировать многочисленные, в том числе, и отечественные, книги и статьи, проливающие щедрый свет, правда, по преимуществу на аспект истории немецкой книги. Мы не будем повторять весь свод уже известных фактов, изложенных и освещенных в литературе по истории книги и книжной иллюстрации. Наша цель скромнее — сравнивая немецкую и нидерландскую книгу, сохраняя бесстрастный непретенциозный взгляд на историю книги обеих стран, и обеспечивая возможную объективность в изучении проблемы, внести новые сведения в историю западноевропейской книги на основании изучения исключительных книжных редкостей из фондов отечественных собраний.

Вопрос о предвзятости суждений у немецких и голландских исследователей, в частности, о возникновении книгопечатания, хорошо известен. Дело зашло так далеко, что голландский историк Антоний ван дер Линде (1833−1897) был выслан из Голландии соотечественниками, которые обвинили его в отсутствии патриотизма, когда он в своей монографии «Гутенберг. История и вымысел» 1, вместо того, чтобы доказать приоритет Лауренса Костера в изобретении книгопечатания, доказал, что его изобретателем был Гутенберг. История с Линде — теперь уже на немецкой почве — повторилась с точностью до наоборот с немецким ученым Готфридом Цедлером (1860−1945), изучавшим раннюю голландскую печать, напечатанную примитивным первопечатным шрифтом. В 1921 г. он опубликовал в Лейпциге монографию «От Костера к Гутенбергу. Ранние голландские издания и изобретение книгопечатания» 2, на страницах которой оспаривал приоритет Гутенберга.

В историографии мы опускаем полный перечень всей существующей литературы, тем более, что перечни такого рода неизбежно выходят субъективными и неполными, а остановимся только на тех по преимуществу фундаментальных трудах, которые особенно помогли нам при работе над диссертацией. Попытаемся хотя бы пунктиром наметить движение научной мысли в интересующей нас области.

Проблемы возникновения книгопечатания в Германии и история немецких раннепечатных книг хорошо изучена, по истории же нидерландских инкунабулов написано значительно меньше работ. Но это может быть связано с тем, что в Нидерландах в XV в. было напечатано в десять раз меньше книг, чем в Германии. Во всей этой многочисленной литературе можно найти как бы косвенные сведения по интересующему нас вопросу. Как пример можно привести каталог л ксилографических книг В. Шрайбера, автор не ставил своей целью отмечать особенности немецкой и нидерландской ксилографической книги, но в описании каждого издания он дает иногда сведения, которые способны помочь нам в решении интересующей проблемы.

Работа строится на использовании существующих универсальных библиографий инкунабулов, прежде всего международного «Сводного каталога инкунабулов» (в¥-)4 и Каталога инкунабулов Британского музея (ВМС)5 — именно на основе их данных нами была собрана вся статистика, приводимая в работе, а также на основе национальных каталогов инкунабулов — М. Кэмбелля6, М. Кронен-берга7 и В. Хейлинга8. Среди отечественных каталогов и инвентарей инкунабулов — прежде всего — Выпуски инвентарей РГБ, начало которых положил Н.П.Киселев9 в 1939 году.

Если в целом поставленная нами тема еще не была объектом научного изучения, то частные ее аспекты, в особенности раздел гутен-берговедения, хорошо разработаны.

В XIX веке, когда история книги становится отдельной научной дисциплиной, появляются и первые издания, подробно рассматривающие историю книгопечатания, это прежде всего юбилейное издание, приуроченное к 400-летию изобретения книгопечатания, выпущенное в Лейпциге Карлом Константином Фалькенштейном «История книгопечатания в его возникновении и развитии"10. Затем появляются сразу два обстоятельных труда по истории изобретения книгопечатания — австрийского ученого Карла Фаульмана «Иллюстрированная история книгопечатания» (Вена, 1882)11, снабженная множеством иллюстраций, и двухтомное издание немецкого книговеда Карла Беренца Лорки «Руко.

12 водство по истории книгопечатания" (Лейпциг, 1882 — 1883), ценное публикацией свода документов, связанных с появлением книгопечатания. Новым словом гутенберговедения XIX в. стали труды голландского историка Антония ван дер Линде13, критически проанализировавшего все материалы о Лауренсе Костере и опубликовавшего 17 архивных документов о жизни Гутенберга. Утверждение А. Линде о приоритете Гутенберга получили свое продолжение в фундаментальном трехтомном труде «История изобретения книгопечатания» (Берлин, 1886)14, остающимся до сих пор самым полным фактографическим изданием о Гутенберге, где дается полный для своего времени перечень литературы по истории вопроса — 1099 наименований всех известных документов и текстов, касающихся появления книгопечатания. Существенно новым моментом в работе А. Линде было то, что с него начался учет всех сохранившихся экземпляров ранних инкунабулов. Так он впервые описал 30 известных ему экземпляров В42, заложив основу для появления будущих «цензов».

Источниковедческую линию А. Линде продолжила работа Карла Шорбаха «Документальное известие об Иоганне Гутенберге"15, где были опубликованы все известные архивные материалы о деятельности Гутенберга, ставшие основным источником для последующих ученых-гутенберговедов. В XX были продолжены публикации источниковедческих списков раннепечатных книг, где ценнейшим источником по истории книги являются сами раннепечатные издания. Первым из них стал Сводный каталог всех сохранившихся экземпляров первопечатных книг Сеймура де Риччи, вышедший в 1911 году, где дано описание книг, изданных в Майнце в 1445—1467 гг.16 Поскольку в каталоге С. де Риччи указаны все известные на то время экземпляры ранней майнцской печати, то он не потерял своей научной ценности и поныне, являясь фундаментом, если не сказать больше, всех последующих «переписей», прежде всего 42-строчной Библии Гутенберга. С. де Риччи описал 41 экземпляр В42, два из которых были до него неизвестны. Затем на протяжении XX века вышло несколько новых «цензов» В42: Пауля Швенке, Герберта Райхнера,.

1 п.

Генри Льюиса Джонсона, Эдварда Лэзера, где описаны все вновь обнаруженные экземпляры. Все существующие и на сегодняшний день известные экземпляры В42 были опубликованы в 1958 г. в новом «цензе» немецкого ученого Рудольфа Штёвезанда, приводящего сведения о 36 бумажных и 12 пергаменных экземплярах В42, два из которых впервые описаны Р. Штёвезандом18. Последними по времени публикациями «переписей» экземпляров В42 стали иллюстрированный «ценз» американца Дона Кливленда Нормана, вышедший к 500-летию В42, где описано 47 экземпляров В42 и 167 ее фрагментов19, и лл ценз" немецкого ученого Иозефа Штумфолля .

Повышенный интерес к отдельным первопечатным изданиям отразился не только на публикации «переписей», но и на создании отдельной отрасли гутенберговедения — шрифтологии. Скрупулезное изучение шрифтов привело к созданию целой методики исследования книг по шрифтам, ставившей своей целью определение места и времени ранних изданий, не имеющих выходных сведений, а также фрагментов книг. Начало этой методике, получившей затем название типологической, положили труды голландского библиотекаря Иоганна Виллема Холтропа и английского ученого Генри Бредшоу21, применившего эту методику при атрибуции голландской первопечати. Затем эта методика была расширена и усовершенствована английским ученым Ро.

99 бертом Проктором" и знаменитым немецким книговедом Конрадом Хеблером23. Этот метод, получивший название типологический метод Проктора — Хеблера, и поныне является одним из главных инструмен-тариев в наборе книговедческих методов по изучению первопечатных книг. В нашей работе он применен при установлении печатника фрагментов Часовника, опубликованного Л. Ольшски, и фрагментов Часовни-ка из Кембриджской библиотеки. На основании этого доведенного до совершенства типологического метода, были построены многие работы в области гутенберговедения. Среди них труды Карла Дзяцко, Пауля Швенке, Готфрида Цедлера, Отто Хуппа. Так немецкий книговед Карл Дзяцко24 опубликовал замечательные исследования по 36-строчной и 42-строчной Библиям, убедительно доказав, что первой была напечатана В42. Кроме 42-строчной Библии были изучены и другие первопечатные издания, связанные с именем Гутенберга. Немецкий гутенберговед Пауль Швенке посвятил исследованию учебников латинской грамматики — Дотанам, «турецкому календарю 1454 г.», «Турецкой булле» папы Ка.

9 с ликста III (1456), 36-строчной Библии целый ряд своих трудов .

Вслед за Г. Бредшоу к изучению образцов ранней нидерландской и немецкой протопечати обратился немецкий книговед Готфрид Цедлер, впервые введя в научный оборот ряд изданий первопечати, осуществленной самым примитивным шрифтом26. Но самым знаменитым и главным трудом его жизни стала фундаментальная монография «От Костера к Гетенбергу. Ранние голландские издания и изобретение книгопечатания"27, где он отдает приоритет в изобретении книгопечатания Лауренсу Костеру и утверждает, что Гутенберг только усовершенствовал его метод.

Важным этапом в развитии гутенберговедения стало учреждение в 1926 в Майнце «Гутенберговского ежегодника» («Gutenberg — Jahrbuch»), и поныне являющегося самым уважаемым и признанным книговедческим продолжающимся изданием. Бессменный на протяжении 1926 — 1969 гг. главный редактор «GJ» Алоиз Руппель был одним из авторитетных гутенберговедов. Его монография «Иоганн Гутенберг.

Его жизнь и его дело", выдержала издания в 1939, 1947 и 1967 годах. Эта монография А. Руппеля как бы учла и вобрала в себя все достижения гутенберговедения, накопленные за предыдущий период, но ее отличает одна существенная недоработка — отсутствие библиографической части, что значительно снижает ее научное значение. Таким образом и конце XX века до сих пор не создано подлинно научной монографии, посвященной всестороннему объективному анализу жизни и деятельности Иоганна Гутенберга, при всем обилии работ, посвященной этой теме.

К середине XX века в гутенберговедение вошли новые имена немецких исследователей, по преимуществу уже известных книговедов: Рудольф Блюм, Карл Вемер, Альберт Капр, Отто фон Фурман, Фердинанд Гельднер29 и др.

Наше отечественное гутенберговедение начинается в 1926 году с открытия фрагментов из учебников Доната, обнаруженных в Библиотеке Академии Наук и опубликованных А. И. Малеиным. Еще более сенсационное открытие было сделано Б. И. Зданевичем, отыскавшим в Киеве и опубликовавшим в 1937 году неизвестное издание Гутенберга «Провинциале Романум» (Provinciale Romanum), к сожалению, это издание затем исчезло.

Новое открытие было сделано в 1947 году В. С. Люблинским, отыскавшим в фондах ГПБ им. Салтыкова-Щедрина фрагмент 36-сторчной.

Библии, который был им затем опубликован. Одним из самых значительных трудов, где вводились в научный оборот неизвестные листы голландской и немецкой первопечати, явилась прекрасно подготовленная и научно разработанная публикация Н.П.Киселева33.

К 500-летию изобретения книгопечатания, которое отмечалось в 1940 году, было приурочено несколько работ34. Выпуском в свет сборника превосходных статей, посвященных деятельности И. Гутенберга, было отмечено в 1968 году 500-летие со дня его кончины35, в нем были опубликованы работы Н. В. Варбанец, Э. В. Зилинг, В. С. Люблинского, А. И. Маркушевича, А. А. Сидорова и др. Кроме этого юбилейного сборни.

36 ка в печати появился ряд статей, связанных с именем И. Гутенберга .

В последние десятилетия уходящего века в России вышло сразу две монографии, посвященные рассмотрению деятельности Иоганна Гутенберга. Безусловно ценным вкладом в книговедение является книга Н. В. Варбанец «Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе: Опыт нового прочтения материала» (М., 1980). Чрезмерное в данном случае увлечение автора медиевистикой в рассмотрении гипотетически возможных моментов изобретения книгопечатания, отголоски вульгарной социологии, выразившиеся в слишком пристальном внимании к социально-экономическим предпосылкам возникновения книгопечатания явились одновременно и сильной стороной этой работы, выказывая непредвзятый, свободный от западных стереотипов, взгляд на существо вопроса. В целом же никаких новых открытий в области источниковедения гутенберговского феномена сделано не было, автор следовал за уже хорошо известными публикациями. Огромным упущением в этом издании является отсутствие библиографических отсылок, снижая его научный уровень. Чего нельзя сказать о фундаментальной монографии Е.Л.Немировского", прекрасно документированной, вобравшей в себя все достижения гутенберговедения и являющейся на сегодняшний день самым капитальным и значительным исследованием жизни и деятельности Иоганна Гутенберга, как бы подводящей в этом веке итог всех мировых и отечественных изысканий в этой области.

В современном же западном гутенберговедении появились работы, подвергшие критике основные постулаты этой отрасли истории книги. Как публикация Г. Прессера38, утверждающего, что все тради-онно считавшиеся первой печатью Гутенберга Донаты, индульгенции, календари напечатаны позднее и относятся к работе неизвестного типографа. Наряду с этим в Германии вышло несколько новых трудов в области гутенберговедения: «Современное состояние гутенберговских исследований» под редакцией Ганса Видмана. А также в 1983—1987 гг. — серия статей Леонхарда Хоффмана «Гутенберг, Фуст и первое издание Библии» 40, проливающих новый свет на некоторые неясные моменты в жизни и деятельности Иоганна Гутенберга.

Бесспорна важность появления высококачественных факсимиле 42-строчной Библии. Это повторение в 1979 году издания факсимиле.

А/у.

Берлинского экземпляра В, снабженного комментарием коллектива авторов41. В 1998 году было выпущено факсимиле испанского экземпляра В42, также имеющего том комментариев42. Эти публикации открывают новые возможности в изучении 42-строчной Библии Гутенберга, делая воспроизведенные экземпляры доступными для исследователей всего мира.

Что касается изучения ранней печати Нидерландов, то этот раздел инкунабуловедения начинается с трудов английского ученого Генри Бредшоу, занявшегося исследованием фрагментов голландских первопечатных книг и выпустившего в 1871 году «Указатель гарнитур шрифта и ксилографических украшений, употреблявшихся в Голландии в XV столетии» 43. Г. Бредшоу описал 7 готических шрифтов, использованных при работе голландских прототипогра-фий. Самым тщательным образом исследовал эту голландскую пер-вопечать немецкий инкунабуловед Готфрид Цедлер в своей знаменитой монографии «От Костера к Гутенбергу» 44, где он доказывает, что голландских первопечатен было три. Г. Цедлер датировал Iй голландский шрифт, получивший название Iй шрифт «Печатника Зерцал», 1430 годом и связал его с именем Лауренса Костера, не употребив, впрочем, никаких доказательств этого. Вторым шрифтом «Печатника Зерцал» Г. Цедлер назвал шрифт Салицето, получившим свое имя по напечатанной этим шрифтом книге Г. Салицето «О здоровом теле», он отнес этот шрифт к 1440 году. Последующие исследователи по-разному датировали работу голландского «Печатника Зерцал», считая ее более поздней, в частности, Н.П.Киселев45 отнес ее к 50—60 годам. Один из совремнных немецких ученых Фердинанд Гельднер даже предположил, что Иоганн Гутенберг мог жить в Голландии в 1444—1448 гг. и печатать там примитивным способом издания «Зерцала человеческого спасения», Донаты и т. д.46.

В работе по изучению ксилографической книги XV века нами использованы: пока единственный существующий каталог ксилографических книг В.Л. Шрайбера47, недавно появившаяся монография А. Авриля48, посвященная Библии бедных, и многочисленные факсимильные издания49. Исследование таких типов книги как Часовник облегчалось обширностью существующей литературы, в основном, посвященной рукописным Часовникам — В. Лероке, Д. Мей-ден, Д. Хартан50. Часовниками занимался и Л. Ольшски51.

В вопросе изучения истории нидерландской и немецкой гравюры мы опирались главным образом на фундаментальные труды У. Кон-вей52, первым сделавшим классификацию нидерландской гравюры XV века, давшим характеристику художественных граверных школ всех городов, где производились книги, и условное название каждому анонимному граверу. Во многом на основании работы Конвея строится труд А. Делена53, который увеличивает сумму знаний о нидерландской гравюре и детализирует характеристики творческих манер граверов, что помогает при атрибуции гравюр. Проведенная нами работа по атрибутированию гравюр в изданиях, неизвестных в библиографии и в тех случаях, когда авторство гравюр не было установлено, была бы невозможна также без этих изданий У. Конвея и А.Делена.

Необходимо отметить также особенно значительный для данной диссертации капитальный труд Хорста Кунце «История книжной иллюстрации в Германии. XV столетие» 54, где подробно анализируется появление и развитие немецкой книжной графики. К сожалению, автор не уделяет должного внимания нидерландским влияниям на искусство иллюстрации в Германии. Зато в переведенном на русский язык труде по истории западноевропейской гравюры Пауля Кристеллера55, отмечается влияние нидерландской гравюры на немецкую, что особенно для нас ценно. Сопоставление двух школ гравюры XV века — нидерландской и немецкой осуществлено также отчасти в каталоге К. Додсона56.

Общее представление об истории немецкого книгопечатания XV века дает монография Ф. Гельднера, являющаяся компиляцией известных ранее книг по этому вопросу. Также компиляцией из разных источников (за исключением палеографической части) является монография Л.И.Киселевой58, но ценность этой книги в том, что она дает возможность получить хоть и беглое, но целостное представление об истории западноевропейского книгопечатания XV века.

Работа с фондами западноевропейской книги XV века была существенно дополнена в случае отсутствия нужных книг — работой с факсимильными изданиями. Среди них прежде всего нужно отметить факсимиле берлинского экземпляра 42-строчной Библии Гутенберга59 и факсимиле самой знаменитой нидерландской книги инкуна-бульного периода — «Жития Христа» Людольфа Саксонского60.

Целью диссертации является выявление особенностей немецкой и нидерландской книги XV века на примере абсолютных раритетов, хранящихся в РГБ, и анализ сложного процесса взаимовлияния, в котором находились обе культуры на материале уникальных, в основном трофейных, фондов из наших собраний. Невозможно охватить десятки тысяч немецких и нидерландских изданий XV века. Мы остановимся только на тех, которые были наиболее выдающимися и значимыми для своего времени, имели основополагающее значение для истории книги и оказали влияние на последующее развитие книги.

В соответствии с основной целью исследования в диссертации поставлены конкретные задачи:

1. Дать характеристику немецкой и нидерландской книги как родственных явлений в истории западноевропейской печатной книги и проанализировать процесс их взаимовлияний.

2. Путем сравнительного анализа выявить национальные особенности немецкой и нидерландской книги, объясняющиеся отчасти небывалым расцветом культуры в Нидерландах XV века и начавшегося культурного подъема Германии.

3. Внести новые сведения в историю возникновения книгопечатания в Германии и Нидерландах на основании источников из трофейных фондов — 42-строчной Библии Гутенберга и других образцов раннего книгопечатания. Рассмотреть вопрос о гипотетическом первопечатнике Европы — Лауренсе Костере, на примере фрагмента Speculum humanae salvationis и трактата «О здравом теле» Г. Салицето из РГБ.

4. Проанализировать структуру и генезис печатных нидерландских Часовников — неизвестных в библиографии изданий. Сделать попытку объяснить, почему в Германии роль Часовника играл Hortulus animae.

5. Показать главенствующее место Нидерландов в истории генезиса, появления и распространения ксилографических книг на основе блокбухов из РГБ.

В диссертации собраны наиболее новые или интересные сведения из истории раннего книгопечатания, они существенно дополнены выводами, сделанными при изучении книг, неизвестных в библиографии. История европейской книги XV века показана в контексте существования книги рукописной, влияние которой на ранне-печатную книгу очевидно. Это помогает прояснить обстановку в книгопечатании в первые десятилетия его существования.

Объектом исследования является немецкая и нидерландская книга XV века как образец самой ранней западноевропейской печати и как оригинальное явление в истории книги. Всего в диссертации детально изучены 16 инкунабулов, менее подробно рассмотрены 74 книги XV века, в сравнительном анализе задействованы сведения о.

14 рукописных книгах этого периода, и привлечены материалы, взятые из 11 факсимиле, недостающих в наших фондах немецких и нидерландских книг.

Предметом данной работы является выявление взаимосвязи немецкой и нидерландской книги XV века при сохранении присущих им национальных особенностей. При разработке темы использованы различные методы исследования — книговедческий, кодикологиче-ский, типологический, иконографический и сравнительно-исторический, что позволило выявить основные особенности и отличия немецкой и нидерландской книги XV века.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и списка использованной литературы.

V. Результаты работы с ксилографическими книгами XV века позволяют считать, что ксилографические книги, распространенные только в Нидерландах и в Западной Германии, имеют в большинстве случаев нидерландский генезис. Даже немецкие, выпущенные в Германии ксилографические книги, такие как 4-е издание Ars moriendi копировали нидерландский прототип. По нашему мнению, архетип этих гравюр более ранний, чем принято считать — его надо искать в творчестве флемальского мастера. Как пример нами приводится картина «Рождество» из музея в Дижоне этого мастера, послужившая прообразом гравюры Ars moriendi. То, что ксилографические книги происходили по преимуществу из Нидерландов и относились к 1460−1470 гг., объясняется тем, что до 1473 года в Нидерландах, (несмотря на попытки печатать до этого времени), не было начато массовое книгопечатание.

Для блокбухов с немецким генезисом характерна светская тематика. Один из существенных выводов, который нам удалось сделать, это то, что почти все немецкие ксилографические книги имеют подписи граверов в отличие от анонимных в абсолютном большинстве работ нидерландских мастеров. Эта одна из особенностей немецких ксилографических книг может объясняться ранним распространением книгопечатания в Германии и появившейся там традиции указывать в книге имя печатника.

Очень значительная в художественном отношении и плодотворная деятельность нидерландских мастеров, авторов ксилографических книг, падает на третью четверть XV века, то есть как раз на ту эпоху, когда в Германии это искусство переживало период упадка и вынуждено было искать образцов для подражания у своих в то время более талантливых северных соседей — нидерландцев.

Таким образом, сделанное исследование, выявленные и описанные памятники печати показали, что немецкие и нидерландские книги XV века являются многогранным источником для изучения эстетических и художественных вкусов эпохи, рукописного декора, книжного репертуара, потребностей общества в изданиях определенной тематики, для исследования эпохи позднего Средневековья и Возрождения.

О перспективах научных исследований по данной тематике.

• Продолжить работу над «Сводным каталогом инкунабулов, хранящихся в собраниях России», включив в него библиографические описания трофейных фондов инкунабулов, отсутствующие ранее, среди которых — немецкие и нидерландские книги.

• Добавить описания трофейных экземпляров в аннотированный «Каталог нидерландских инкунабулов РГБ» .

• Основные положения диссертации должны быть внесены в Международную программу «Память мира» .

• Дать подробный и детальный кодикологический анализ рукописного декора возможно большего количества экземпляров 42-строчной Библии Гутенберга, поскольку до сих пор его не существует.

• Попытаться установить авторство миниатюр экземпляра В42 из РГБ.

Заключение

.

В данной диссертации немецкая и нидерландская книга XV века изучена в книговедческом и кодикологическом аспектах на примере самых выдающихся ее образцов. Это дало возможность показать, в особенности в работе с В42, до какой степени печатная книга унаследовала облик рукописной. На немецкую печатную книгу сильное влияние оказала художественная культура Нидерландов, одна из самых передовых в Западной Европе этого периода. Это проявилось не только в копировании нидерландских гравюр, в работе нидерландских граверов в Германии, но и в сильном воздействии традиций иллюминирования нидерландских манускриптов. Мы обнаруживаем следы влияния нидерландских рукописей в декоре Берлинского экземпляра В42. Свидетельством того, что в нидерландской школе иллюминирования рукописных книг была выработана своя, легко узнаваемая система декорирования, признанная лучшей в Европе XV века, говорит тот факт, что Часовник (Alter Gebetbuch) для германского императора Максимилиана I делал мастер из Гента.

Сравнительное изучение немецкой и нидерландской книги XV века позволило на фактическом материале показать, до какой степени эти книжные культуры влияли друг на друга и находились в тесном взаимодействии. В работе было выявлено значительное сходство печати в этих странах книг определенных авторов и определенной тематики, вплоть до полной перепечатки немецких изданий «princeps» в нидерландских и наоборот. Наряду с этим были отмечены и существенные их различия — так в Нидерландах был распространен свой тип молитвенника Ногае, идентичный французским молитвенникам, хотя, как мы знаем, в печатной книге появился новый вид Часовника для использования приверженцами Нового благочестия, уже отличный от французского типа, в то время как Германия выработала свой национальный образец молитвенника — «Hortulus animae», существенно отличающийся от нидерландских Ча-совников. Сравнение немецкой и нидерландской книжной гравюры закономерно поставило проблему сильного нидерландского влияния на немецкую графику, при сохранении определенных национальных и региональных отличий. Таков общий вывод, который можно сделать из приведенного в работе исследования. Частные же выводы таковы:

I. Тематическая, стилистическая и художественная близость немецкой и нидерландской печатной книги XV позволяют рассматривать их как близкие явления в истории книжной культуры Западной Европы в эпоху завершающегося Средневековья и наступившей эпохи Возрождения. Тематичаская близость видна в сильном влиянии тематики немецкой книги на нидерландскую, о чем свидетельствует большое число перепечаток немецких изданий «princeps» в Нидерландах, вплоть до появления там книг на голландском языке, разработанных и напечатанных в Германии. Обратное воздействие также отмечается, но в меньшем объеме, поскольку нидерландских инкунабулов было напечатано значительно меньше. Примеры печатания книг на немецком языке в Нидерландах также наличиствуют. Стилистическая родственность в оформлении немецких и нидерландских книг, сказалась в очень схожей системе оформления: пристрастие к большим инициалам, употребление рукописных бордюров, подражание им в печатной книге и т. д. Художественная близость отразилась в общности нидерландской и немецкой гравюрных школ, в подражании немецкой гравюры нидерландской, иногда доходящей до копирования. Большое количество выпущенных там книг по религиозной философии, а также обилие, наряду с античными авторами, произведений гуманистов, позволяет сделать вывод, что Ренессанс в этих областях Европы, в отличие от Италии, где над теологической тематикой преобладали античная и гуманистическая, приобрел религиозную окраску, в этом специфическое отличие Северного Ренессанса от классического Ренессанса Италии, особенно ярко проявившееся в книжной культуре.

Реализовывалось это отличие во многом благодаря новому искусству — типографскому. Это, прежде всего, сказалось на тематике выпускаемых книг. В особенности это показательно на издательской деятельности религиозных братств, таких, как «Братство общей жизни». Влияние Германии на Нидерланды очевидно — если можно спорить, впрочем, только гипотетично, о том, где была изобретена печать подвижными литерами, то факт появления постоянного книгопечатания в Нидерландах прочно связан с именами немецких пер-вотипографов.

II. Национальные особенности немецкой и нидерландской книги XV века, кроме естественных региональных различий в печати произведений и житий местных святых или авторов, применимых только в определенных районах этих стран, сказались во многом. Одной из национальных особенностей нидерландской книги, отмеченной нами, является сильное воздействие бургундской культуры, ведь Нидерланды большую часть XV века находились в зависимости от Бургундского герцогства. Одной из основных национальных особенностей являются также высокие художественные достижения нидерландской гравюры, выдвинувшееся в Европе на главенствующее место, что объясняется высочайшими достижениями Нидерландской культуры и искусства в XV веке. Нидерландская гравюра была более технична и отличалась системой моделировки объемов, еще не столь развитой в немецгой гравюре, отличающейся экспрессивностью, преобладанием контурности.

III. Работа с экземплярами 42-строчной Библии Гутенберга — первой крупномасштабной печатной книгой и сведениями, опубликованными в «цензах» , — позволяют сделать вывод, что иллюстрации-миниатюры есть только в одном экземпляре 1-го тиража. Гутенберг после 1 -го тиража отказался не только от цветной печати, но и от иллюстрирования книги, возможно, из-за дополнительных денежных затрат, хотя в первоначальном замысле В предполагалась, видимо, иллюстрированной и имеющей не только бордюры и инициалы, но и миниатюры, т. е. абсолютно подобной в декоративном оформлении книге рукописной.

Благодаря датировке 1-го тома экземпляра из РГБ — «1453» — мы можем изменить традиционную датировку В42, не 1454/1455 — не позднее августа 1456, а 1453/1455 — не позднее августа 1456. Опубликованное письмо Н. Пикколомини, датированное 1452 годом, утверждает нас в этом мнении.

Записи на экземплярах В42 позволяют сделать очень важный вывод — до начала постоянного книгопечатания в Нидерландах — 1473 год — там бытовали немецкие печатные книги.

Изучение образцов ранней голландской печати в РГБ — фрагмента «Speculum» и трактата Салицето, а также литературы по этому вопросу, убеждает нас в том, что на сегодняшний день все мнения и датировки весьма условны, так как отсутствует серьезная документальная база, их подтверждающая. Все точки зрения остаются на уровне предположения, поэтому мы считаем, что отсутствие в «Speculum» выключки, пунктуации, печать подвижными литерами, но ксилографическим способом, т. е. в силу примитивности и «переходного» характера печати, мы можем датировать «Speculum» не «около 1471 года», как указывается в библиографии, а считать эту печать более ранней, возможно, отнести ее к 60-м годам XV века, беря за точку отсчета не мюнхенскую рукописную дату «1471», а датировку известных нам живописных работ, послуживших прообразом трех гравюр. Если картины Дирка Боутса были куплены в 1466 году, но написаны, возможно, даже немного раньше. Предпологае-мая нами аналогия к гравюре «Рождество» — «Поклонение младенцу Христу» датируется около середины XV века. Что касается датировки «Speculum», то одним из путей установления даты ранней печати нам видится в тщательном изучении филиграней бумаги и в применении новейших способов бетарадиографии, это позволило бы датировать «Speculum» с точностью до десятилетия. Если рассматривать предполагаемое авторство гравюр, то по нашему убеждению, их нельзя считать сделанными в подражание творчества какого-то одного художника. Возможно, тщательное иконографическое исследование всех 116 гравюр «Speculunjm» могло бы дать более четкое представление об иконографических прототипах. Найденный нами живописный аналог «Рождества» из круга братьев Лимбург, позволяет считать, что прообразами гравюр «5реси1ит» послужили работы не одного Дирка Боутса, а как минимум двух мастеров. Т. е. гравюрная сюита «Speculum» вобрала в себя лучшие иконографические находки нидерландской живописи I половины XV века.

IV. Примечательно, что результаты книговедческого исследования дают большой материал для уточнения датировки и локализации такого типа книг, как Часовники. Так, в работе доказывается, что первые печатные Часовники появились в Нидерландах, а не во Франции, как традиционно принято считать в книговедческой литературе. И датой появления печатного Часовника надо считать 1482 год (А. де Кейзере), а не 1485—86 год (Париж, Антуан Верар) — это существенный вывод, вносящий коррективы в историю книги. Смещение акцентов Часов девы Марии в Часовнике на раздел Поминовений святых в Hortulus animae отражает новое индивидуальное сознание создателей особого типа молитвенника, появившегося в Германии в конце XV века. Таким образом, лишенный узусов, свойственных Часовникам, Hortulus animae становится универсальным молитвенником, пригодным для использования во всех диоцезах Германии.