Изучение особенностей этнического развития национальных групп вне территории их традиционного расселения или, иначе говоря — проживающих дисперсно, является одним из актуальных направлений исследований в российской этнографической и исторической науках. Интерес к таким этническим сообществам в последние годы возрос в связи с интенсификацией этнических процессов в стране1. Актуальным остается и изучение специфики этнического развития национальных групп, оказавшихся в иноэтничном окружении, а также выявление факторов, определяющих эту специфику и влияющих на адаптацию (хозяйственную, духовную, языковую) к новым условиям и обстоятельствам. Для обозначения подобных сообществ в этнографической литературе закрепились понятия «этнодис-персная группа», «этническая группа», «этническая община», «диаспора». Границы между вышеперечисленными понятиями зачастую оказываются размытыми, а соответствующие этим понятиям термины нередко используются как синонимы.
В советской этнографии для этнических групп, проживающих в рассеянии, Ю. В. Бромлей и В. И. Козлов ввели термины «этноареальная группа» и «этнодисперсная группа», подчеркивающие, прежде всего пространственную обособленность национальных групп от основного ареала расселения этноса2. Введя в оборот данные термины, авторы не конкретизировали особенности их использования. Г. В. Старовойтова в своей работе «Этническая группа в современном советском городе» вводит дефиницию для обозначения термина «этнодисперсная группа». Согласно этому опре.
1 Коровушкин Д. Г. Диаспоры в западной Сибири: особенности этнокультурного развития сельских сообществ в конце XIX — начале XXI в. Автореф. докт. дисс.: Новосибирск. 2009. С.З.
2 Современные этнические процессы в СССР. М., 1977. С. 16−17. делению «этническая группа» — это этнотерриториальная общность, образованная из представителей какого-либо этноса, дисперсно расселенных в урбанизированной (выделено мной — М.Б.) иноэтнической среде и регулярно поддерживающих этнокультурные связи как внутри группы, так и с коренным этносом3. Основным в этом определении является место и тип расселения — его компактность, солидарность, наличие связей между членами таких сообществ.
Понятие «диаспора» было введено в отечественную этнографическую литературу в постсоветский период, и частота его употребления как в научной литературе, так и в средствах массовой информации продолжает расти. На этот рост частоты использования термина обращают внимание как отечественные, так и зарубежные исследователи: «Термин приобрел широкое семантическое значение и теперь охватывает различные множества групп, таких как политические беженцы, иностранные граждане, га-старбайтеры, иммигранты, депортированные, этнические и расовые меньшинства, зарубежные общины"4. Роджерс Брубейкер в своей статье «Диас-порическая диаспора» отмечает, что взрыв интереса к диаспоре в социальных науках начался с конца 1980;х гг. Если 1970;х гг. в США защищались одна-две диссертации, имеющие ключевое слово «диаспора», то в конце 1980;х гг. в среднем — 13, а в 2001 г. их было уже около 130. Использование понятия «диаспора» не ограничивается академической средой. В поисковой системе Google можно обнаружить миллионы сайтов с этим термином, но при ближайшем рассмотрении значительная их часть оказывается не имеющей отношения к науке5.
3 Старовойтова Г. В. Этническая группа в современном советском городе. Ленинград, 1987. С. 11.
4 Shuval Rose, Judith Т. Diaspora Migration: Definitional Ambiguities and a Theoretical Paradigm // International migration, 2000. Vol. 38, No.5. P. 41−57.
С 1999 г. в России стал издаваться журнал «Диаспоры», в котором ведется обсуждение соответствующей проблематики. Из этого обсуждения также становится очевидным, что понятие, несмотря на частое употребление, не обрело устоявшегося содержания. Прежде чем перейти к рассмотрению понятия «диаспора», необходимо обратиться к его истории.
В языке древних греков diaspeirein (разбрасывать, рассеивать) первоначально имело значение естественного процесса рассеивания семян. Позднее, термин стал применяться в описаниях изгнания населения из разрушенных городов (например, у Тацита). Около 250 г. до н.э. в Септуагинте термин «диаспора» использовался для обозначения рассеивания народов, а также как синоним наказания, рабского положения и тяжелой мучительной жизни6. Первоначально термин возник в связи с описанием истории еврейского народа. В VI веке до н.э. вавилонский правитель Навуходоносор II после завоевания Палестины насильно переселил евреев в Вавилонию, где они жили до завоевания персидским властелином Киром. Это понятие, употребленное в отношении конкретного народа, в дальнейшем стало применяться ко всем этническим группам, которые по тем или иным причинам были оторваны от своего народа и продолжали не только жить, но и сохраняться как особое этнокультурное сообщество. В дальнейшем понятие «диаспора» использовалось по отношению к религиозным и инокультур-ным группам населения, проживающим среди представителей другой религии или культуры.
В средневековье число таких диаспор после завоевательных походов, войн, в условиях этнических и религиозных преследований, притеснений и ограничений постоянно возрастало. Примечательна в этом отношении судьба армянского народа: его диаспора берет свое начало в основном с.
5 Brubaker, Rogers. The 'diaspora' diaspora // Ethnic and Racial Studies. January 2005. Vol. 28, No. l.P. 1−19.
6 Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М., 2003. С. 12.
XIV в., после того как орды Тимура вторглись в пределы Армении и истребили значительную часть населения7.
Новая и новейшая история внесли свои страницы в динамику образования диаспоральных сообществ: диаспоры стали появляться в связи с экономическими преобразованиями, потребовавшими значительных трудовых ресурсов (США, Канада, Австралия, ЮАР). Причинами образования диаспор стали также аграрное перенаселение, потребность в иной сфере приложения труда, притеснения и ограничения в общественной жизни, которые воспринимались и как преследования на этнической почве (немцы, ирландцы, итальянцы). Тем не менее, классическими моделями диаспоры остаются еврейское и армянское рассеяния.
В связи с изложенным возникает вопрос, любое ли рассеяние можно считать (называть) диаспорой? В настоящее время большинство исследователей под «диаспорой» понимает «не любое расселение за пределы изначального этнического ареала, а лишь то, что происходит вынужденно, под давлением каких-то неблагоприятных обстоятельств"8.
Таким образом, «диаспора» образуется в результате перемещения и разделения некогда единого народа, что означает проживание вне своей страны. Важным, на мой взгляд, является именно фактор перемещения. К примеру, датчане в Германии, и немцы в Дании диаспорами считаться не могут, поскольку они, проживая на этих территориях издревле, не перемещались, то есть являлись автохтонами данной местности, региона. Армяне проживающие в Турции, не могут быть причислены к армянской диаспоре, так как не покидали традиционного и исторически сложившегося ареала расселения. Проведение политических границ неизбежно приводит к появлению этнических групп. М. В. Монгуш применительно к тувинцам Монго.
7 Тощенко Ж. Е., Чаптьгкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. 1996. № 2. С. 34.
8 Шнирелъман В. Мифы диаспоры // Диаспоры. 1999. № 2−3. С. 6. лии и Китая использует термин этническая группа, поскольку они (тувинцы), по мнению исследовательницы, изначально жили на своей этнической территории, которая впоследствии была разделена между тремя государствами — Россией, Монголией и Китаем9.
Р. Брубейкер называет «диаспорами катаклизма» (accidentai diasporas) образования, возникшие вследствие дезинтеграции крупных полиэтнических политических образований — распада Российской, Габсбургской и Оттоманской империй после первой мировой войны, и Советского Союза, Югославии и Чехословакии — по окончании холодной войны. Основной идеей, положенной в основу выделения диаспор катаклизма в особую подгруппу, служит не перемещение людей через границы, а движение самих границ10.
В исследованиях диаспор, как и шире — этнической идентификациитрадиционно соперничают два подхода — примордиализм и конструктивизм. Примордиалисты трактуют диаспоры как объективно существующие во времени и пространстве социальные образования, имеющие общие характеристики и закономерности развития.
По мнению У. Сэфрэна, диаспора имеет ряд следующих общих характеристик:
• рассеянность из первоначального «центра», по крайней мере, в два «периферийных» места;
• наличие памяти или мифа о «родине»;
• «вера, что они не являются и не будут приняты полностью новой страной»;
• видение родины как места неизбежного возвращения;
9 Монгуш М. В. Тувинцы России, Монголии и Китая: этнические и этнокультурные процессы, современная идентичность: Автореф. дисс.. доктора наук. М., 2005. С. 12.
10 Брубейкер Р. «Диаспоры катаклизма» в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами // Диаспоры. № 3, 2000. С.6−31.
• преданность идее поддержки или восстановления этой родины;
• наличие групповой солидарности и чувства связи с родиной11.
В российской науке сходная позиция представлена в определении.
Ж.Т. Тощенко и Т. И. Чаптыковой. В соответствии со взглядами этих авторов «диаспора — это устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущая за пределами своей исторической родины (вне ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной общности"12.
Похожую точку зрения разделяет и Т. В. Полоскова, для которой современные диаспоры — это этнокультурная и этнополитическая данность, оказывающая влияние не только на культурные процессы, происходящие в современном мире, но и на внутриполитическое развитие государств, на состояние систем региональных и международных связей. Она считает, что диаспора обладает следующими признаками: а) множественная этническая самоидентификация, предполагающая наличие этнокультурной связи и со страной проживания и с этнической родинойб) существование институтов, призванных обеспечить сохранение и развитие диаспоры, в т. ч. международного характерав) наличие стратегии взаимодействия с государственными института.
13 ми как страны проживания, так и т.н. «титульного государства» .
11 Safran, W. Diasporas in Modern Societies: Myths of Homeland and Return // Diaspora. -1991. Vol. 1. P.83−84.
12 Тощенко Ж. Е., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. 1996. № 2. С. 37.
13 Полоскова Т. Н. Современные диаспоры. Внутриполитические и международные аспекты. — М., 1999. С. 38.
В данном случае исследовательница ставит акцент на политическом аспекте существования диаспор, что, безусловно, является важным, если не центральным моментом их исторического становления. Однако вряд ли можно согласиться с мнением исследовательницы относительно «множественности этнической самоидентификации» членов диаспоры. Скорее, здесь следует иметь в виду сложный комплекс гражданской и этнической идентичности.
Конструктивистская версия в трактовке понятия диаспоры представлена в работах В. А. Тишкова, для которого «диаспора — это культурно-отличительная общность на основе представления об общей родине и выстраиваемой на этой основе коллективной связи, групповой солидарности и демонстрируемого отношения к родине [.] это стиль жизненного поведения, а не жесткая демографическая и, тем более, этническая реальность"14. Он считает, что именно конструктивизм обращает внимание на идентичность, мотивы и интересы акторов в системе человеческих и общественных отношений, и именно здесь необходима деконструкция как самой метакатегории, так и того, что за ней стоит15.
Сопоставление традиционных для российских социальных наук суб-стантивистских или примордиапистских позиций с конструктивистскими позволяют сделать следующие выводы: примордиалисты делают акцент на объективных характеристиках диаспоры (общность происхождения, пребывание за пределами исторической родины, наличие социальных институтов для развития). Конструктивисты — на субъективных (общие представления о единой родине и пр.). Они анализируют один и тот же феномен с разных позиций: для примордиалистов — этническая община диаспоры представляется единым целым, конструктивисты акцентируют внимание на автономности личности в выборе этнической идентичности.
14 Тишков В. А. Реквием по этносу. — М., 2003. С. 446.
15 Там же, С. 478.
Принимая во внимание тот факт, что оказаться в чужеродном окружении возможно чаще всего вследствие миграции, либо при изменении политических границ, становится ясно, почему в бытовой речи и средствах массовой информации диаспорой называют любых «прибывших» из-за рубежа людей, будь то беженцы или сезонные рабочие. Ключевым моментом здесь является наличие «диаспорального сознания», представляющего собой комплекс психологических установок, формирующих восприятия себя как «чужака» на территории нового расселения (нового, или изменившего прежние границы государства), который никогда не сможет ассимилироваться, и единственным спасением которого является сплочение с себе подобными вокруг родной культуры, представления о которой чаще всего идеализируются. На этом этапе формируется «идеологический миф», согласно которому цель диаспоры заключается в спасении культуры родного очага в особо «чистом» виде16.
Вероятно именно наличие «диаспорального сознания» у мигрантов, а также такие особенности российской внутренней жизни как наличие огромных пространств и значительной автономности регионов, привели к тому, что не только в массмедиа, но и в российской науке появились представления о «внутренней» диаспоре17. «Внешнюю» и «внутреннюю» диаспору выделяют, например, в своей работе «Диаспоры Ставропольского края в современных этнополитических процессах» М. А. Аствацатурова и.
16 Бернюкевич Т. В., Фоканов Ю. В. Проблема концептуализации и употребления термина «диаспора» (на примере анализа существования китайской и корейской общин в Забайкалье в конце XIX — начале XX) // Диаспоры в современном мире. Улан-Удэ. 2007. С. 41.
17 Ранее подобные этнические образования трактовались по преимуществу как землячества, выполнявшие простейшие функции поддержания социальных и духовных контактов (создание вокруг себя системы неформальных доверительных отношений), дефицит которого испытывает человек в чуждой ему среде. (Прим. автора).
В.Ю. Савельев18. Известный финский исследователь финно-угорских народов Септо Лаллукка допускает наличие внутрироссийских диаспор и, соответственно, различает «республику-хозяина» и «область-донора» как места нового расселения этнических групп, оторванных от «материнских» этносов. Автор ссылается на тот факт, что национально-государственное строительство в СССР и связанная с ним территориализация этничности привели к тому, что в России сейчас существуют разные представления об «этнической родине» и они закреплены в общественном сознании конкретным пространственным очертанием19. Ч.К. Даргын-оол (Ламажаа), рассматривая тувинцев г. Москвы, также говорит о наличие внутренней диаспоры в России, источниками для формирования которой являются, в первую очередь, те субъекты РФ, которые имеют статус республик20.
По мнению Н. К. Фролова, русские в Сибири являются диаспорой, исходя из времени заселения региона21. С ним соглашаются некоторые исследователи, для которых русское население, проживающее в национальных республиках Российской Федерации также представляет собой диаспору22. Такой подход очень спорен, поскольку в таком случае русские практически на всей территории России становятся диаспорой за исключением цен.
18 Аствацатурова М. А., Савельев В. Ю. Диаспоры Ставропольского края в современных этнополитических процессах. Ростов-на-Дону — Пятигорск, 2000.
19 Лаллукка С. Диаспора. Теоретический и прикладной аспекты (опыт анализа групп российских финно-угров) // www.ecsocman.edu.ru/db/msg/126 543.html.
20 Даргын-оол (Ламажаа) Ч. К. Диаспора в мегаполисе: традиции и современность (на примере тувинцев Москвы). Вестник ВЭГУ. Специальный выпуск. «Мир Востока. Часть 1. Восточный Университет». — Уфа, 2006. С. 145.
21 Фролов Н. К. Взаимосвязи этнических культур в зеркале социо — и этнолингвистики // Национальные культуры региона. — Тюмень, 2003. № 2. С. 6−8.
22 Харунов Р. Ш. Русская диаспора в Туве // Мигранты и диаспоры на Востоке России: практики взаимодействия с обществом и государством. — М., Иркутск: Наталис, 2007. С. 275−294. тральной России. Такой тотальной диаспоризации противится В.А. Тиш-ковон вообще не признает наличия в России внутренних диаспор среди исконно российского населения. На мой взгляд такой подход является правильным, поскольку, во-первых, деление на «внешнюю» и «внутреннюю» диаспору ведет к дальнейшему размыванию этого и без того сложного понятия. Во-вторых, обозначение данных групп как диаспор предполагало бы отрицание целостности российского общества и представление о нем не как о структурированном единстве, но как о сумме отдельных обществ.
В своем исследовании для такого рода образований я предпочитаю использовать термин «община». В современных социальных науках этот термин также не имеет четкого определения. По мнению авторов одного из социологических словарей, он остается расплывчатым и до сих пор не обрел точного значения. Тем не менее, они выделяют три момента при его использовании:
1. Под общиной может пониматься совокупность людей, имеющая определенную социальную структуруследовательно, существуют и такие совокупности людей, которые не являются общинами. Такое представление часто ведет к отождествлению общины с сельским или доиндустриальным обществомпри этом городское или индустриальное общество может расцениваться как деструктивное.
2. Понятие общины связано с наличием определенного чувства принадлежности к общине или «духа общины».
3. Все виды повседневной деятельности членов общины — как связанные, так и не связанные с трудом — протекают в пределах одной географической территории23.
Исследователи М. Н. Балдано и В. И. Дятлов подразумевают под «общиной»:
23 Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. С. Социологический словарь. — Казань, 1997. С. 197.
1. территориальную механическую совокупность людей, относящих себя или относимых окружающими к некой группе (этнической, конфессиональной и т. д.);
2. институцию (землячество, национально-культурное общество или автономию);
3. среду (milieu) как систему и сеть формальных и неформальных связей, отношений, структур;
4. механизм социальной организации, власти и контроля, действую.
24 щий через систему институтов, норм, ценностей, связей. Несмотря на расплывчатость определения, основными признаками общины остается устойчивость и, следовательно, целостность. По мнению В. Д. Попкова, наличие общин — обязательный элемент диаспоры. Исследователь утверждает, что диаспора состоит из множества устойчивых малых фрагментов (образований), называемых общинами. По его мнению, община является базовой единицей диаспоры, неделимой частью сети многообразных коммуникаций между множеством общин диаспоры, без которых существование отдельно взятой конкретной общины невозможно25.
Для того чтобы применить к какой либо этнической группе понятие «диаспора», необходимо убедиться, что эта группа структурирована, что она представлена общинами, и что между этими общинами существует устойчивое взаимодействие, без которого эти общины существовать не могут. Установление последнего факта при помощи «общего взгляда», без специального исследования вряд ли возможно. Такого же мнения придерживается A.A. Степанян, который приходит к выводу, что «диаспора — это совокупность этнообщин, имеющих и поддерживающих интенсивные свя.
24 Балдано М. Н., Дятлов В. И. Шэнэхэнские буряты: из диаспоры в диаспору? // Диаспоры 2008, № 1.С. 173.
25 Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М., 2003. С. 89. зи как друг с другом, так и с материнским этносом"26. Таким образом, для исследователя существует «армянская диаспора России» в целом, но «армянская этнообщина г. Москвы». Для таких авторов, придерживающихся конструктивистской позиции как В. Воронков и И. Освальд, «община» является «продуктом» этнической элиты — активистов общины, многие из которых вышли еще из эпохи социальных движений конца 1980;х гг., следствием которых и стали институционализированные общины27. Именно сознательные усилия лидеров и социальных верхов по конструированию и распространению идей о культурно-языковой и исторической общности приводят к созданию общин. Для этнических лидеров «община» — это база для политической борьбы за социально-экономические интересы.
Таким образом, для исследователей «община» — это только этнические организации и их члены. В общинных «институциональных ядрах» разрабатывается коллективная идентичность. Общины могут образовывать автохтонные меньшинства. Именно такие общины существуют в крупных городах, т. е. существование общин раскрывается через создание этнических организаций. В англоязычной литературе понятие «community» предполагает, что образцы поведения и взаимодействия и политика внутри ethnic community обязательно регулируется и образуют собственное пространство власти (governance)2*. Лидеры этнических организаций склонны считать всех соплеменников членами общины. Но для адаптировавшегося мигранта современная община является скорее центром притяжения без обязательного членства. Поэтому нельзя не согласиться с В. Воронковым и.
26 Степанян А. А. Этнообщина и диаспора. По материалам исследования армянской эт-нообщины г. Москвы. — М., 2008. С. 38.
27 Конструирование этничности /под ред. В. Воронкова и И. Освальд. — СПб: изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. С. 17.
28 Breton R. The Governance of Ethnic Communities. Political Structures and Processes in Canada. — New YorkWestport: Greenwood Press, 1991.
И. Освальд, которые утверждают, что община и этническая группа не являются синонимами. «Община» — это только организованная часть этнической группы. Членов этнических организаций значительно меньше численности всей этнической группы. Таким образом, этническая группа представляет более широкое понятие, чем «община», поскольку «община» способна консолидировать лишь небольшую часть этнической группы и она институционализирована. Этническая группа состоит из людей, принадлежащих к ней по самопричислению, однако не являются членами общинных организаций и нередко мало интересуются подобными вопросами.
Ф. Барт определяет этническую группу как форму социальной организации, считая главным признаком приписывание идентичности себе и другим. Существенно, что при этом приписывается такая этническая характеристика, которая классифицирует индивида с точки зрения его базовой, наиболее общей идентичности, предположительно определяемой его происхождением и социокультурным фоном. В той степени, в которой акторы используют этнические идентичности, чтобы категоризировать себя и других с точки зрения возможного взаимодействия, они образуют этническую группу в указанном организационном смысле29. Социальные границы определяют устойчивость этнических групп. Этнические группы сохраняются как значимые единицы лишь постольку, поскольку существует маркированное отличие в поведении, то есть поскольку существуют постоянные культурные различия30. Главный тезис Ф. Барта заключается в том, что между этническими группами, поддерживаются границы. Сохранность этнической группы зависит от устойчивости культурных различий.
Приблизительно такой же точки зрения придерживается Т.В. По-лоскова, которая определяет этническую группу как совокупность людей.
29Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий / под ред. Ф. Барта. — М., 2006. С. 15.
30 Там же. С. 18. одной этнической принадлежности, оторванную от своего народа и живущую в иноэтнической среде, но сохранившую особенности языка, культуры, этнического самосознании, обычаев и уклада жизни31. Диаспора отлична от этнической группы, поскольку у последней этническая самоидентификация подкреплена общностью языка, религии и т. д. В основе диаспоры как этнокультурного феномена лежит самоидентификация и память об общем историческом прошлом, чаще всего в виде мифологемы32.
Таким образом, для такого объекта исследования как московские буряты вполне применимы термины «этническая группа» и «община». Существование общин раскрывается через создание специфических этнических организаций. В Москве существует ряд бурятских национально-культурных обществ и одна национально-культурная автономия. В бурятской общине, как и в любой другой, существует активная, главным образом укорененная часть, стремящаяся сохранить и репрезентировать свою этнич-ность, и пассивная, которая численно заметно выше и которую мы бы, исходя из представленного выше обсуждения, обозначили термином «этническая группа».
В представленном проекте используется термин миграция населения. Миграция (от лат. п^гайо — переселение) — процесс перемещении, пространственного движения населения между странами, районами, населенными пунктами. Различают внутреннюю миграцию — перемещения внутри страны и внешнюю — эмиграцию, иммиграцию33. В силу многоплановости понятия ни в зарубежной ни в отечественной литературе нет однозначного.
31 Полоскова Т. В. Современные диаспоры. Внутриполитические и международные аспекты. — М., 1999. С. 15.
32 Там же. С. 25.
33 Большая энциклопедия. Т.29. М.: Терра, 2006. С. 338. определения миграции. В экономических, экономико-георафических источниках существует широкое и узкое толкование понятия миграция населения. В широком смысле под миграцией понимают совокупность всех перемещений людей в пространстве, включая и маятниковую миграцию — ежедневные поездки из одного населенного пункта в другой на работу или учебу и обратно, посещение торговых предприятий, рекреационных зон, командировки и т. д. В данном исследовании под миграцией понимаются перемещения выходцев из Бурятии в столицу Российского государстваэто т.н. внутренняя миграция, имеющая цель перемену места жительства, поиск работы, повышения квалификации, семейные обстоятельства и т. д.
Не менее важными для моего проекта являются определения терминов адаптация и интеграция. Термин «адаптация» имеет естественнонаучное происхождение, изначально означавший процесс приспособления биологической системы или процесса к меняющимся условиям среды34. В социальном смысле адаптация означает сознательное изменение индивидуумом потребностей, представлений ради социального признания и интеграции в принимающем обществе.
Дж. Берри определяет адаптацию как «изменения, происходящие с индивидуумами или группами в ответ на требования внешней среды», т. е. в классическом экологическом смысле. Понятие адаптация имеет оценочный характер и ее завершение синонимично успеху. Канадский антрополог предлагает выделять психологическую, социокультурную и экономическую адаптацию. По его мнению, результатом психологической адаптации является хорошее психическое здоровье, удовлетворенность новым культурным контекстом. Социокультурную адаптацию исследователь определяет как способность индивида справляться с повседневными проблемами, прежде всего, в семейной жизни, в работе и учебе. Экономи.
34 Casimir М. J. Anpassung // Woerterbuch der Voelkerkunde / W. Hirschberg (Hrsg) — Berlin, 1999. S.26. ческую адаптацию Дж. Берри сводит к оценке полученной иммигрантом работы, насколько она полезна в новой культуре и в какой мере ее удовлетворяет35. Анализ изучения адаптации бурят продемонстрировал, что в среднем она занимает 1,5 года и зависит от возраста мигранта: чем он старше, тем дольше проходит привыкание к новым условиям. Самой болезненной для мигранта является психологическая адаптация, которая у некоторых продолжается и занимает несколько лет.
Если индивид или группа заинтересованы в поддержании собственной культуры и позитивных конструктивных отношений — это говорит о выборе стратегии интеграции. Эта стратегия предполагает сохранение и дальнейшее развитие собственной культуры и интеграцию с культурой большинства. В ходе своего исторического развития бурятская этническая группа выбрала для себя стратегию интеграции: у них сохраняется этническое самосознание, в определенной степени язык и религия, отдельные элементы обрядов жизненного циклаподдерживаются родственные и дружественные связи с Бурятией и с бывшими бурятскими округами, и при этом заимствованы некоторые элементы этнической культуры окружающего большинства (русских).
Буряты — один из наиболее крупных народов среди коренного населения Сибири. Общая численность населения по переписи 2010 года на территории Российской Федерации составляет 461 389 человек36. Территориями исконного проживания бурятского населения являются Республика Бурятия, Иркутская область и недавно образованный из объединения Читинской области и Агинского Бурятского автономного округа Забайкаль.
35 Berry J. W Immigration, Acculturation, and Adaptation //Applied Psychology: An International Review. Vol. 46, № 1, p. 5−68.
36 http://www.gks.ru/freedoc/newsite/perepis2010/perepisitogi 1612. htm ский край. По пока еще не опубликованным данным Всероссийской переписи населения 2010 г. в Москве назвали себя бурятами 2 842 чел.37.
Бурятские сообщества, сформировавшиеся за пределами исторической области расселения, интересны для исследователей со многих точек зрения. Они являются удобным объектом для исследования межкультурных контактов, проблем сохранения языка и культуры в иноязычном и ино-культурном окружении, адаптивных стратегий мигрантских сообществ и т. п. Наиболее изученными, с этой точки зрения, являются китайские (шэнэхэнские) буряты, монгольские бурятыведутся исследования бурят, проживающих в странах Европы38. Исследования российских бурят за пределами Сибири в отечественной литературе практически отсутствуют. Московские буряты также не попадали в поле зрения исследователей, за исключением журналистских публикаций В.В. Бараева39, а также статьи Э. С. Гунтыповой, опубликованной в журнале «Диаспоры"40.
База данных Института этнологии и антропологии РАН.
38 Бороноева Д. Ц. Очерки истории и культуры бурят Внутренней Монголии КНР. — Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2000; Она же. Бурятское зарубежье: описание и анализ // Диаспоры в современном мире. — Улан-Удэ. 2007. С. 21−29- Дагбаев ЭД. Диаспора бурят в Китае // Диаспоры в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов. Улан-Удэ, 2006. С. 47−54- Дырхеева Г. А. Бурятский язык в зарубежной диаспоре // Проблемы трансформации социальной структуры народов Байкальской Азии. Улан-Удэ. 2008. С. 40−60- Збигнев К. Ш. Бурятская диаспора в Монголии. Вопрос идентичности // Диаспоры в современном мире. — Улан-Удэ. 2007. С. 109−120- Крист Ш. От кочевников к мигрантам: пересмотр бурятской истории // Диаспоры в современном мире. — Улан-Удэ. 2007. С. 109−120.
39 Бараев В. В. Московская диаспора бурят. Правда Бурятии. 8 сентября 2000. Он же. Бурятская диаспора в Москве // Проблемы развития бурятских диаспор, (материалы научно-практической конференции, посвященной 10-летнему юбилею московского бурятского общества 27 октября 2000). — М., 2001.
40 Гунтыпова Э. С. Мигранты из Бурятии в столичных городах России — практика адаптации // Диаспоры. 2008. № 1. С. 148−163.
Актуальность изучения социокультурной адаптации мигрантов обусловлена практической ценностью полученных результатов для совершенствования миграционной политики в г. Москве. Этнические миграции требуют глубокого научного осмысления, в котором нуждается практика управления миграционными потоками. Очевидно, что эффективность реализации государственной национальной политики зависит от уровня развития научного знания в этой области.
В силу этих обстоятельств объектом исследования являются организации и локальные сообщества бурят в Москве и Московской области. В связи с тем, что в последние годы столица российского государства стала по-новому осмысливаться как центр межэтнической интеграции, исследование процессов социокультурной интеграции одного из многочисленных этнических сообществ столицы — бурят — обретают особую актуальность.
Предмет исследования — социально-экономические, этнокультурные и языковые процессы, происходящие в бурятской этнической группе г. Москвы.
Степень изученности проблемы. Научные подходы и труды, раскрывающие некоторые аспекты данного исследования, представлены в рамках различных наук: общей демографии, этнологии, этнопсихологии, этносоциологии и др. Изучение бурятской этнической группы г. Москвы невозможно без определения сущности таких понятий как «диаспора», «этническая группа», «община», поэтому работы условно можно разделить на два комплекса:
1. Исследования, касающиеся общих проблем изучения общины, этнической группы, диаспоры;
2. труды, посвященные изучению бурятского народа.
Проблематика и обсуждаемые в данной работе подходы отражены во множестве научных публикаций в рамках исследований по демографии, этнологии, психологии, социологии, политологии, так или иначе включающих в свой предмет этнические сообщества и идентичность их членов. Проблема исследования этнических диаспор приобрела особую остроту в последние десятилетия в связи с массовыми этническими миграциями, процессами глобализации, интенсификацией связей между группами мигрантов, актуализацией этнического самосознания и другими процессами, характерными для современности. В отечественной науке особое значение имеют работы С. А. Арутюнова, М. А. Аствацатуровой, В. И. Дятлова, А. Ю. Милитарева Т.Н. Полосковой В. А. Тишкова, Ж. Т. Тощенко и Т.И. Чаптыковой41, посвященные анализу теоретико-методологических аспектов исследований диаспор. Развернутый анализ теоретических истоков понимания транснациональных пространств и современных концепций диаспор, а также собственное осмысление этого явления предлагается в монографии В. Д. Попкова «Феномен этнических диаспор"42.
В разработке теоретико-методологических основ диаспоры активное участие принимают зарубежные исследователи, в работах которых излагаются различные, подчас конфликтующие между собой подходы к пониманию сути диаспоры. Существенными для моего исследования стали статьи.
41 Арутюнов С. А. Диаспора — это процесс // Этнографическое обозрение. 2000. № 2. С. 74−78- Аствацатурова М. А., Савельев В. Ю. Диаспоры Ставропольского края в современных этнополитических процессах. — Ростов-на-Дону, Пятигорск, 2000; Дятлов В. И. Диаспора: попытка определиться в понятиях // Диаспоры. 1999. № 1. С. 8−23- Милита-рев А.Ю. О содержании термина «Диаспора» // Диаспоры. 1999. № 1. С. 24−33- Полоско-ва Т. Н. Современные диаспоры. Внутриполитические и международные аспекты. — М., 1999; Тишков В. А. Реквием по этносу. — М., 2003; Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования (http://www.ecsocman.edu.ru/db/search.html);
42 Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. — М.: ИС РАН, 2003. и книги таких известных исследователей диаспоры как Р. Брубейкер, М. Дабаг и К. Платт, С. Лаллукка, У. Сафран X. Тололян и Г. Шеффер43.
Важными для моего проекта оказались также исследования, в которых рассматриваются различные стороны миграции и адаптации иноэтнич-ных мигрантов к новой среде, вопросы их взаимодействия. Специальные исследования по изучению армян, азербайджанцев, украинцев, ассирийцев, тувинцев, гагаузов, проживающих в Москве, проведены Ю.В. Арутюня-ном44, В.М. Пешковой45, А. Б. Агранат и В.Н. Титовым46, Даргын-оол Лама.
43Брубейкер Р. «Диаспоры катаклизма» в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами // Диаспоры. 2000. № 3. С. 6−31. Brubaker R. The 'diaspora' diaspora // Ethnic and Racial Studies. January 2005. Vol. 28, No. 1. P. 1−19-DabagM., Platt K. Diasporas und kollektive Gedachtnis. Zur Konstruktion kollektiver Identitaten in der Diaspora // Identitat in der Fremde. — Bochum: «Brockmeyer», 1993. S.117−145- Лаллукка С. Диаспора. Теоретический и прикладной аспекты (опыт анализа групп российских финно-угров) // ww-w.ecsocman.edu.ru/db/msg/126 543.html.- Safran, W. Diasporas in Modern Societies: Myths of Homeland and Return // Diaspora. 1991. Vol.1. P. 83−84- Tololyan K. Rethinking Diaspora (s): Stateless Power in the Transnational Moment // Diaspora — 1996. Vol. 5. No. 1. P. 3−35- Sheffer G. Ethnic Diasporas: A Threat to their Host? // International Migration and Security / Ed. by Miron Weiner. — Boulder, San Francisco, Oxford, 1993. P. 263−286;
44Арутюнян Ю.В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе // Социологические исследования. 2005. № 1. С. 26−40. Он же. Москвичи. Настоящее и будущее. Социологическое исследование. — М., Наука, 2007.
45 Пешкова В. М. Инсценирование «украинскости»: некоторые культурные практики репрезентации этнических различий в современной Москве // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. Том VIII. № 1. С. 136−148.
46 Агранат А. Б., Титов В. Н. Особенности демографических установок московских ассирийцев // Социологические исследования. 1994. № 4. С. 59−63. жаа47, Л.В. Макаровой48, И.А. Субботиной49. Многие из теоретических наработок, сделанных авторами данных работ, были использованы в ходе выполнения данного диссертационного исследования. Факторы этнической миграции, анализ этнодемографической ситуации, а также выявление проблемных ситуаций межкультурного взаимодействия в Москве стали предметом исследования ученых Института этнологии и антропологии Российской Академии Наук. В рамках среднесрочных городских программ «Москва многонациональная: формирование гражданской солидарности, культуры мира и согласия (2005;2007 гг.)» и «Столица многонациональной России (2008;2010 гг.)» учеными Института был подготовлен и опубликован ряд монографий, в которых рассматривается роль этнического фактора в жизни столичного мегаполиса.
Краткая история этнографических исследований бурят. Начало этнографического изучения бурят связано с именем бурятского ученого Доржи Банзарова (1822−1855 гг.). Исследователь собрал и проанализировал весь накопленный к середине XIX века материал по традиционному мировоззрению бурят. В своей работе «Черная вера или шаманство у монголов», опубликованной в 1846 г., исследователь впервые дал научное разъяснение сущности и происхождения шаманизма монголов как самостоятельной религиозной системы.
В конце XIX в. М. Н. Хангалов (1858−1918 гг.) собрал, систематизировал и ввел в научный оборот массив фактологического материала по тра.
47 Даргын-оол (Ламажаа). Диаспора в мегаполисе: традиции и современность (на примере тувинцев Москвы). Вестник ВЭГУ. Специальный выпуск. «Мир Востока. Часть ¡-.Восточный Университет». — Уфа. 2006. С. 145−157.
48 Макарова Л. В. Региональные особенности структуры мигрантов в Москве и Санкт-Петербурге в начале XXI века. — М.: ИСПИ РАН, 2005.
49 Субботина И. А. Гагаузы. Расселение, миграция, адаптация. — М., 2007. диционным верованиям, обрядам жизненного цикла у предбайкальских бурят50.
Среди значительных исследований советского периода необходимо назвать работу К. В. Вяткиной «Очерки культуры и быта бурят"51. В условиях советской цензуры книга представила читателю достаточно объективную картину национальной жизни рубежа XIX—XX вв.еков.
Значительным этапом в изучении истории бурят стало появление коллективной монографии «Буряты» под редакцией H. J1. Жуковской и Л. Л. Абаевой в серии «Народы и культуры"52. Поскольку это энциклопедическое издание является на сегодняшний день наиболее полным собранием сведений по этнической истории и культуре бурят, в котором описываются этническая история, хозяйственно-культурный тип, особенности традиционной культуры, приводятся лингвистические сведения, представлены традиционные обряды — его положения и выводы не могли не повлиять на содержание моего диссертационного исследования.
В последние годы появился также ряд исследований, которые внесли значительный вклад в теоретическое осмысление истории бурят. Уместно специально отметить монографию A.A. Елаева, отличающуюся богатством использованной источниковой базы, а также максимальным хронологическим охватом: история бурятского народа рассматривается в ней с древнейших времен до 1999 г53. Проблемам языкового сосуществования бурятского и русского языков уделялось внимание Г. А. Дырхеевой54, Т.П. Бажеевой55,.
50 Хангалов М. Н. Собрание сочинений. — Улан-Удэ, 1959. TIIII.
51 Вяткина К. В. Очерки культуры и быта бурят. — Л., 1969.
51 Буряты. — М., 2004.
53 ЕлаевА.А. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. — М., 2000.
54 Дырхеева Г. А. Бурятский язык в условиях двуязычия: проблемы функционирования и перспективы развития. — Улан-Удэ. 2002.
A.A. Дарбеевой56. Г. А. Дырхеева разрабатывает тему сохранения бурятского языка с позиции социолингвистики, рассматривая данную проблему с различных позиций: законодательных, образовательных, функциональных.
Т.Д. Скрынникова, Д. Д. Амоголонова, И. Э. Елаева, С. Д. Батомункуев и П. К. Варнавский проводят исследования, используя инструментарий современной социальной и культурной антропологии, выявляя и анализируя этноидентификационные и этнодифференцирующие характеристики бурятской этничности в контексте различных социокультурных практик57.
JI.JI. Абаева, K.M. Герасимова, Г. Р. Галданова, H.JI. Жуковская и Т.М. Михайлов58 анализируют роль религии в бурятском обществе.
55 Бажеева Т. П. Динамика функций бурятского и русского языков в семейном общении // Двуязычие в Бурятии: новые аспекты изучения. — Улан-Удэ. 2002. С. 124 138- Она же. Детский билингвизм и мультилингвизм: к постановке проблемы // Монгольские языки и диалекты северо-восточного ареала Центральной Азии. — Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. 2006. С.156−167.
56 Дарбеева A.A. Русско-монгольские языковые контакты в условиях двуязычия. — М., Наука. 1984.
57 Скрынникова Т. Д., Батомункуев С. Д, Варнавский П. К. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период). — Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. — 2004; Амголонова Д. Д, Елаева Н. Э., Скрынникова Т. Д. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период). — Иркутск. 2005; Амоголонова Д. Д. Современная бурятская этносфера: дискурсы, парадигмы, социокультурные практики. — Улан-Удэ, 2008.
5iA6aeea JJ.JI. Культ гор и буддизм в Бурятии: (Эволюция верований и культов селенгин. бурят). — М.: Наука, 1992. Она же: История формирования этноконфиссиональной ситуации в Бурятии // Религия в истории и культуре монголоязычных народов России. — М., Вост.лит., 2008. Галданова Г. Р., Герасимова K.M. Ламаизм в Бурятии XVIII — начала XX в. Структура и социальная роль культовой системы. — Новосибирск: Наука. 1983; Жуковская Н. Л. Ламаизм и ранние формы религии. — М.: Наука. 1977; Она же: Буддизм и шаманизм как факторы формирования бурятского менталитета // Религия в истории и культуре монголоязычных народов России. —М., Вост.лит., 2008. Михайлов Т.М.
В целом степень изученности темы можно охарактеризовать следующим образом: несмотря на кажущее разнообразие и многочисленность исследований посвященных изучению этнической истории, материальной и духовной культуры, этническому самосознанию бурят, в бурятоведении имеется и ряд «белых» пятен, одно из которых — исследование и рассмотрение как самостоятельного явления бурятских общин как в контексте истории бывшего СССР, так и сегодня в условиях проживания в крупных городах современной России. Такие исследования остаются пока фрагментарными, а степень изученности соответствующих сообществ остается относительно низкой. Анализ таких сообществ в новом историческом контексте — задача, требующая внимания современных учёных.
Цель исследования. В диссертационном исследовании поставлена следующая цель: комплексное изучение социокультурных процессов в среде бурят г. Москвывыявление специфики их развития.
Исходя из намеченной цели, в работе поставлены следующие задачи:
• исследовать исторические предпосылки формирования бурятской общины г. Москвы;
• проанализировать современные причины миграции бурят в столичный мегаполис;
• на примере исследуемого сообщества выявить роль религиозных традиций в иноконфессиональной среде;
• осветить деятельность бурятских национально-культурных обществ в г. Москва и их роль в сохранении языковой и культурной идентично стей;
• выявить своеобразие образа жизни московских бурят и структуру их идентичности;
Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. — Наука. 1987.
Новосибирск:
• проанализировать роль родного языка для сохранения идентичности;
Источниковая база исследования. Работа основана на следующих источниках:
• документы хранящиеся в фондах бывшего Бурятского обкома КПСС (ф. 1-П) Национального архива Республики Бурятия, в которых содержатся материалы по Московскому Бурят-Монгольскому Землячеству, позволяющие составить представление о его деятельности в 1920;30-е гг.
• материалы Центрального муниципального архива г. Москвы, содержащие сведения о численности бурятского населения по округам города;
• полевые материалы автора (бурятская община Москвы и Московской области находилась в фокусе исследовательского интереса диссертантки, начиная с 2004 года) когда был инициирован данный исследовательский проект. Материал для данного исследования был получен методом включенного наблюдения и интервью (нарративное, полуструктурированное, фокусированное)59. В общей сложности в исследование было вовлечено свыше 150 человек в возрасте 18−91 год;
• материалы переписей населения, позволяющие представить динамику численности бурят Москвы в 1926, 1970, 1989, 2002 и 2010 гг.
59 Нарративные интервью представляют собой свободное повествование о жизни рассказчика без вмешательства со стороны интервьюера. В ходе такого изложения в памяти респондента ассоциативно всплывают те эпизоды и моменты, которые представляют для него наибольшую субъективную ценность. Полуструктурированное интервью предполагает в каждом из тематических блоков перечень обязательных аспектов, относительно которых должна быть получена информация. Фокусированное интервью предполагает необходимость как можно больше узнать о конкретной жизненной ситуации. Подготовка интервью включает в себя принятие решений по ряду ключевых вопросов исследования: выбор респондентов, составление вопросника, определение времени и места интервью, определение способа записи (Ср.: Белановский. С. А. Глубокое интервью. — М&bdquo- 2001. С. 110).
• материалы средств массовой информации и глобальной информационной МетеЛ-сети (на протяжении 2004;2011 гг. проводился мониторинг республиканских печатных изданий на предмет изучения бурятских этнических групп, проживающих за пределами Республики Бурятия, особое внимание при этом уделялось публикациям, посвященным московским бурятам) — это еженедельники «Информ-полис» (www.infpol.ru), «Молодежь Бурятии», материалы бурятских информационных порталов: www.buryatia.org, www.buryatia.ru, www.burnet.ru и пр.
• Постановления, распоряжения и законы Правительства г. Москвы, демонстрирующие официальное отношение властей к миграционным процессам в столичном мегаполисе.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из первых в бурятоведении попыток осуществить комплексное изучение бурятской этнической группы за пределами Республики Бурятия и территории традиционного расселения. Работа вводит в научный оборот ряд документов и материалов, касающихся бурятской общины г. Москвы. В диссертации выявлены особенности культурной жизни бурятской общины на разных этапах ее формирования и развития во взаимосвязи с событиями, происходящими в Республике Бурятия, а также с политикой Правительства Москвы по отношению к этническим общинам столицы. Использование этих источников позволило составить целостную картину социально-экономической и культурной жизни бурятской общины на протяжении значительной части XX и первого десятилетия XXI столетий.
Хронологические и территориальные рамки исследования определяются временем существования бурятской этнической группы в г.
Москве. В начале XX в. происходит формирование этнической группы, поэтому начало XX в. является нижней границей исследования. Верхней границей является современный период существования данной этнической группы в регионе. Именно сегодня происходит наиболее активная миграция бурят в Москву и Московскую область.
Методология и методика исследования. Методологической основой исследования является принцип историзма, поскольку выбранное в качестве объекта бурятское население г. Москвы рассматривается в развитии с момента появления данной этнической общности на территории московского региона до настоящего времени. Исследование проводилось с учетом и в контексте происходивших в стране общественных явлений и событий, что соответствует методологическим принципам исторической науки — осуществлять исследование социальных перемен в обществе и развитие общественной жизни в динамике и исторической последовательности.
Сбор эмпирического материала осуществлялся при помощи этнографических методов — глубинного интервью и включенного наблюдения.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут использоваться в качестве источника для понимания особенностей адаптации и интеграции мигрантских сообществ и миграционных процессов. Проведенное исследование позволяет взглянуть на проблему миграции глазами самих мигрантов. Результаты исследования могут использоваться при разработке рекомендаций теоретического и прикладного характера для органов государственной власти, политических и общественных организаций, так или иначе вступающих в ходе своей деятельности в контакты с этническими общинами.
Апробация работы. Основные положения и результаты работы были изложены в докладах диссертантки, принявшей участие в ряде конференций: научно-практической конференции Института Этнологии и.
Антропологии РАН «Национальные ценности: традиции и современность» (Москва, 2005 г.) — международной научно-практической конференции «Вторые Доржиевские чтения» (Санкт-Петербург 2006 г.) — международной научно-практической конференции «Религия на пороге III тысячелетия» (Улан-Удэ, 2007 г.) — международном круглом столе «Диаспоры в меняющемся мире» (Улан-Удэ, 2007 г.) — научно-практической конференции молодых бурятских ученых «Социальная Россия: взгляд молодежи» (Москва, 2008 г.), международной научно-практической конференции «Четвертые Доржиевские чтения» (с. Агинское — национальный парк Алханай (Забайкальский край) — п. Хужир (о. Ольхон) — Санкт-Петербург, 2010 г.) — Второй международной междисциплинарной научно-практической конференции «Буддизм Ваджраяны в России: от контактов к взаимодействию» (Москва, 2010 г.) — международной научной конференции «Гуманитарные науки Юга России: международное и региональное взаимодействие» (Элиста, 2011).
Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены в И публикациях.
Диссертационное исследование было обсуждено на заседании Центра азиатских и тихоокеанских исследований Института Этнологии и Антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая РАН и рекомендовано к защите.
Структура работы определена целями, задачами, общим замыслом и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, глоссария, библиографии и приложения.
Заключение
.
История формирования современной бурятской общины в московском регионе насчитывает несколько десятилетий и проходит под определяющим влиянием государственной политики, проводимой в стране. В советский период это была политика коренизации кадров, благодаря которой сформировалась значительная часть бурятской национальной интеллигенции довоенного и послевоенного периодов. Трудовая миграция в лице «лимитчиков» носила в случае бурят единичный характер. Постсоветкий период характеризуется неблагополучной социально-экономической ситуацией, сложившейся в республике и округах. В описываемый период наблюдается значительный приток трудовых мигрантов в столицу. Трудовые мигранты из Бурятии, в большинстве случаев, успешно реализуют свой образовательный и профессиональный потенциал. Не утратила своей актуальности и учебная миграция. Столичное образование остается престижным и сегодня — предметом гордости не только родителей, но и ближайших родственников, признаком принадлежности к высокой социальной страте. Среди бурятских мигрантов можно выделить еще одну группу. Это так называемые «случайные» мигранты, которые интерпретируют собственную смену места жительства как поведение, заложенное в природе кочевничества, тем самым демонстрируя еще один аспект бурятского самосознания.
В целом проведенное исследование демонстрирует, что московские буряты хорошо интегрированы в современную среду столичного мегаполиса. Преобладающее большинство из них имеет высшее образование, сделало профессиональную карьеру. Важным условием интеграции является прекрасное знание русского языка. Исследование показало, что язык не является обязательным значимым символом для бурятской этничности, хотя его эмоционально-психологическая ценность среди респондентов остается высокой. В отношении московских бурят необходимо различать степень владения языком и его реального использования, а с другой — лингвистическую идентичностьесли первое утрачивается, то последнее практически сохранено.
В отношении московских бурят следует говорить именно об интеграции, а не об ассимиляции, поскольку у них сохраняется этническое самосознание, в определенной степени язык и религия, отдельные элементы обрядов жизненного циклаподдерживаются родственные и дружественные связи с Бурятией и с бывшими бурятскими округами. Процессу ассимиляции бурятской этнической группы препятствуют бурятские национально-культурные организации (НКО), которые представляют собой центры, обеспечивающие солидарность сообщества и, при необходимости, — его мобилизацию. В диссертации рассмотрены отдельные эпизоды этнической мобилизации, когда под влиянием событий (укрупнение регионов, убийства по этническому признаку) бурятская община пережила всплеск организационной активности. Исследование также показывает, что бурятская этническая группа не монолитна, а дифференцирована по социальным, статусным, имущественным и внутриэтническим признакам. Этничность в этих стратах может иметь и характеризуется различной степенью интенсивности.
Представленная работа не дает исчерпывающих ответов на все поставленные вопросы, так как некоторые из них могут стать предметом самостоятельных исследовательских проектов, однако в нем описаны и проанализированы те изменения, происходящие в рамках сообщества бурят г. Москвы, которые происходили в нем в последние десятилетия.
Список основных информантов.
Фамилия Год рождения Место рождения Место проживания.
Астахова Н. А 1922 Бохан, УОБАО Москва.
Бадмажапов В.Б. 1948 г. Улан-Удэ Москва.
Бадмаева Н. И 1937 Бохан, УОБАО Москва.
Дугаров Б.Д. 1954 с. Узон, АБАО Москва.
Петрова Н.К. 1919 с. Шаралдай, УОБАО Улан-Удэ.
Романова-Сайдукова М. 1973 г. Улан-Удэ Москва.
Степанов С. К 1916 с. Ныкелей, УОБАО Москва.
Чайванэ М.В. 1925 с. Бохан, УОБАО Москва.
Чимитова М.Б. 1977 с. Харгана, Бурятия Москва.
Цыбенова Н.Ч. 1947 с. Дульдурга, АБАО Москва.
Цыдыпов Б.Д. 1977 с. Челутай, АБАО Москва.
Цыбиков A.B. 1973 г. Улан-Удэ г. Улан-Удэ.
Шагдарон Д-Н. Ш. 1922 с. Агинское, АБАО Москва.
Яковлев В.В. 1963 С. Аларь, УОБАО Москва.
Глоссарий.
Адис — благословение;
Бардо — «промежуточное состояние», в котором находится душа после смерти до обретения последующего перерождения;
Бурхан — скульптурные буддийские божества и их живописные изображения;
Геше — ученая степень, соответствующая доктору буддийской философии;
Дата — ритуальный набор продуктов;
Дацан — буддийский храм, монастырь;
Дугжууба — особый ритуал очищения накануне Сагаалгана;
Зайсан — представитель родовой знати;
Зуула — зажженная лампада;
Лама — учитель, наставник, свещенослужитель в буддизмеНунэкэн — душа, духовный двойник человека;
Обоо — место поклонения родовым или територриальным духам — «хозяевам» данной местности;
Ретрит — семинар, на котором лекции по буддизму перемежаются с буддийскими практиками;
Сагаалган — новый год по лунному календарю;
Сартулы — особая этнографическая группа в составе бурят, районом проживания которой являются села Верхний и Нижний Ичетуй, Торей, Цага-туй, Алцаг Джидинского района РБ;
Сор (тибет.) — один из видов магического оружия в тибетском и монгольском буддизмепредставляет собой пирамиды из теста, различающиеся размером, формой, цветом, украшениями в зависимости от того, какому божеству они посвященыпирамида считается сосредоточением магических сил данного божества, которые после совершения церемонии «бросания сора» в нужном направлении освобождаются и начинают действовать против врага.
Субурган — мемориальное сооружение, хранилище праха высокого духовного лица;
Сурхарбан — национальный спортивный праздник, который проводится летом, после завершения весенних сельскохозяйственных работ. Во время празднования С. проводятся состязания в трех национальных видах спорта: борьбе, стрельбе из лука, скачках.
Хадаг — ритуальный шарф, материализованное благопожеланиеХамбо-лама — титул главы Буддийской традиционной Сангхи РоссииХий-Морин (доел, «ветер-конь») — ритуальные флажки магического назначения с текстами молитв и различных буддийских символов, которые вывешиваются на высоких местах, в горах, на крышах домов и развеваются по ветру;
Эмчи-лама — лама, имеющий медицинское образование, практикующий тибетскую медицину;
Юроол — традиционное благопожелание, обычно в стихотворной форме.
