Анализ деятельности Т. Толстой

Татьяна Никитична Толстая — это пример журналиста, который в полной мере владеет и управляет своими творческими навыками, умеет чутко улавливать потенциальные смыслы мира и претворять их в реальность. Она осознает ответственность за собственное творчество.

В творчестве Татьяны Толстой наибольшее внимание стоит обратить на умение не только задавать вопросы, но и слушать собеседника. Она всегда вступает в дискуссию, но не навязывает собственного мнения на события, демонстрируя беспристрастность и при всем этом умение найти множество бессловесных способов — солидарно кивая, удивленно вскидывая бровью, иронически усмехаясь, разводя руками — обозначить реакцию на чье-то высказывание. Превосходное парирование и четко поставленные вопросы говорят об индивидуальности этого человека. Задача журналиста состоит именно в том, чтобы затушевать те психологические свойства и те состояния его психики, которые могут в данный момент помещать общению. Создание таких условий возможно лишь в том случае, если журналист не только знает предмет, но и способен правильно понять собеседника, разобраться в мотивах его поведения, в профессиональных и чисто человеческих качествах.

Специфику работы телевизионной журналистики в своих работах исследовали Р. А. Борецкий, А. С. Вартанов, Я. Н. Засурский, Г. В. Лазутина, В. Ф. Олешко, В. Л. Цвик. Особенности работы телевизионных журналистов изучали Горохов В. М., Зверева Н. В., Кузнецов Г. В., Лазутина Г. В., Мельник Г. С., Тепляшина А. Н., Третьяков В.Т.

Целью данной работы является исследование творческого портрета тележурналиста Татьяны Толстой.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— проследить этапы творческого пути Татьяны Толстой;

— выявить жанрово-тематические особенности публицистики Татьяны Толстой;

— проанализировать имидж ведущей программы «Школа злословия» Татьяны Толстой.

Объект: журналистское творчество.

Предмет: творческая деятельность Т. Толстой.

Теоретическую базу курсовой работы составляют научные труды Р. А. Борецкого, А. С. Вартанова, Г. В. Кузнецова.

Эмпирической базой исследования являются материалы выпусков программы «Школа злословия» в период с января 2013 по май 2014.

Структура исследования состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

1. Этапы творческого пути Татьяны Толстой

толстая журналистский творческий публицистика Каждый журналист работает для того, чтобы создать продукт, который можно в полной мере назвать информационным. Для того чтобы это продукт был интересен широкой аудитории, он должен обладать некой креативностью и передавать творческие возможности его создателя.

Журналистика относится к типу деятельности, чья социальная природа, общественно — политическое значение, с одной стороны, и творческое своеобразие — с другой, определяют ее как деятельность общения. Активное общение становится для журналиста профессиональной необходимостью, оказывает заметное влияние на творческий процесс.

Ее творческий путь начинается после переезда в Москву, где она устраивается работать корректором Главной редакции восточной литературы издательства «Наука». Проработав в издательстве до 1983 года, Татьяна Толстая в этом же году публикует свои первые литературные произведения и дебютирует как литературный критик со статьёй «Клеем и ножницами…» По собственному признанию, начать писать её заставило то обстоятельство, что она перенесла операцию на глазах. «Это теперь после коррекции лазером повязку снимают через пару дней, а тогда пришлось лежать с повязкой целый месяц. А так как читать было нельзя, в голове начали рождаться сюжеты первых рассказов», — рассказывала Толстая.

У автора этих рассказов свой легко узнаваемый стиль, резко выделяющий ее на фоне других современных писателей. Т. Толстая пишет жестко, скупо. Она пишет действительно для того, чтобы высказаться, то есть сказать что-то своё, с полной ответственностью за это высказываемое. Это качество, которое сполна присуще Татьяне Толстой, чувство достоинства собственного слова. Кроме того, проза Толстой характеризуется яркостью, изощренностью повествовательной манеры, своеобразной сказочностью поэтики, праздничностью стиля, выражающейся в неожиданных сравнениях и метафорах. Творчество Толстой впитало в себя традиции русской прозы, поэзии, песен и фольклора, что заставляет читателя подключить к пониманию текстов весь диапазон своего охвата русской культуры. Другое удивительное качество прозы Т. Толстой — это удивительное ощущение времени как чего-то материального, осязаемого, густого. Это ощущение и в образах, и в деталях, показывающих «связь времён». Временным пространством у неё могут быть целая жизнь, несколько месяцев или очень короткие отрезки времени. И время неразрывно связано с героями: оно средство раскрытия образа, показатель духовного и нравственного уровня персонажа.

В 1983 году написала первый рассказ под названием «На золотом крыльце сидели…», опубликованный в журнале «Аврора» в том же году. Рассказ был отмечен как публикой, так и критикой и признан одним из лучших литературных дебютов 1980;х годов. Художественно произведение представляло собой «калейдоскоп детских впечатлений от простых событий и обыкновенных людей, представляющихся детям различными таинственными и сказочными персонажами». Впоследствии Толстая публикует в периодической печати ещё около двадцати рассказов. Её творения печатаются в «Новом мире» и других крупных журналах. Последовательно выходят множество произведений. От «Свидания с птицей» (1983) до «Сомнамбула в тумане» (1988).

Советская критика восприняла литературные произведения Толстой настороженно. Её упрекали в «густоте» письма, в том, что «много в один присест не прочтешь». Другие критики восприняли прозу писательницы с восторгом, но отмечали, что все её произведения написаны по одному, выстроенному, шаблону. В интеллектуальных кругах Толстая получает репутацию оригинального, независимого автора. В то время основными героями произведений писательницы были «городские сумасшедшие» (старорежимные старушки, «гениальные» поэты, слабоумные инвалиды детства…), «живущие и гибнущие в жестокой и тупой мещанской среде». С 1989 года является постоянным членом Российского ПЕН-центра.

В 1990 году писательница уезжает в США, где ведёт преподавательскую деятельность. Толстая преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор, расположенном в городе Саратога-Спрингс и Принстоне, сотрудничала с New York review of books, The New Yorker, TLS и другими журналами, читала лекции в других университетах. Впоследствии, все 1990;е годы, писательница несколько месяцев в году проводила в Америке. По её словам, проживание за границей поначалу оказало на неё сильное влияние в языковом аспекте. Она жаловалась на то, как меняется эмигрантский русский язык под влиянием окружающей среды. В своём коротком эссе того времени «Надежда и опора» Толстая приводила примеры обычного разговора в русском магазине на Брайтон-Бич: «Там в разговор постоянно вклиниваются такие слова, как «свисслоуфетный творог», «послайсить», «полпаунда чизу» и «малосольный салмон ««. После четырёх месяцев пребывания в Америке Татьяна Никитична отмечала, что «мозг её превращается в фарш или салат, где смешиваются языки и появляются какие-то недослова, отсутствующие как в английском, так и в русском языках».

В 1991 году начинает журналистскую деятельность. Ведёт собственную колонку «Своя колокольня» в еженедельной газете «Московские новости», сотрудничает с журналом «Столица», где входит в состав редколлегии. Эссе, очерки и статьи Толстой появляются также в журнале «Русский телеграф». Параллельно с журналистской деятельностью она продолжает издавать книги. В 1990;х гг. были опубликованы такие произведения, как «Любишь — не любишь» (1997), «Сёстры» (в соавторстве с сестрой Наталией Толстой) (1998), «Река Оккервиль» (1999). Появляются переводы её рассказов на английский, немецкий, французский, шведский и другие языки мира. В 1998 году стала членом редколлегии американского журнала «Контрапункт». В 1999 году Татьяна Толстая возвращается в Россию, где продолжает заниматься литературной, публицистической и преподавательской деятельностью.

В 2000 году писательница публикует свой первый роман «Кысь». Книга вызвала много откликов и стала очень популярной. По роману многими театрами были поставлены спектакли, а в 2001 году в эфире государственной радиостанции «Радио России», под руководством Ольги Хмелевой, был осуществлен проект литературного сериала. В этом же году были изданы ещё три книги: «День», «Ночь» и «Двое». Отмечая коммерческий успех писательницы, Андрей Ашкеров в журнале «Русская жизнь» писал, что общий тираж книг составил около 200 тысяч экземпляров и произведения Татьяны Никитичны стали доступны широкой публике. Толстая получает приз XIV Московской международной книжной ярмарки в номинации «Проза». В 2002 году Татьяна Толстая возглавила редакционный совет газеты «Консерватор».

В 2002 году писательница также впервые появляется на телевидении, в телевизионной передаче «Основной инстинкт». В том же году становится соведущей (совместно с Авдотьей Смирновой) телепередачи «Школа злословия», вышедшей в эфире телеканала Культура. Передача получает признание телекритики и в 2003 году Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова получили премию «ТЭФИ», в категории «Лучшее ток-шоу».

В 2010 году, в соавторстве с племянницей Ольгой Прохоровой, выпустила свою первую детскую книжку. Озаглавленная, как «Та самая Азбука Буратино», книга взаимосвязана с произведением дедушки писательницы — книгой «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Толстая рассказывала: «Замысел книги родился 30 лет назад. Не без помощи моей старшей сестры… Ей всегда было жалко, что Буратино так быстро продал свою Азбуку, и что об ее содержании ничего не было известно. Что за яркие картинки там были? О чем она вообще? Шли годы, я перешла на рассказы, за это время подросла племянница, родила двоих детей. И вот, наконец, на книгу нашлось время. Полузабытый проект был подхвачен моей племянницей, Ольгой Прохоровой». В рейтинге лучших книг XXIII Московской международной книжной выставки-ярмарки, книга заняла второе место в разделе «Детская литература».

2. Жанрово-тематические особенности публицистики Татьяны Толстой

толстой журналистский творческий публицистика Современное российское телевидение многообразно. Реалити-шоу, «конек» которых — зрелищность и скандальность, ток-шоу, на которых обсуждаются темы примитивные либо со скандальным оттенком изначально не подходили как примеры падения качества современного телевидения. Псевдоаналитические программы, где якобы раскрывается истина и вниманию общественности представляется очередная вымученная сенсация тоже не подходят для серьезного анализа тактик интервью. Если раньше телеи радиовещание было образцом речевой (и не только речевой) культуры, то сейчас оно стало порой более небрежным, сомнительным, даже малограмотным. И это несмотря на развитие новых технологий, несмотря на то, что развиваются коммуникативные дисциплины, что расширяется аудитория. На фоне десятков «безликих» шоу, которыми пестрят центральные и кабельные каналы, удачные программы, в которых есть какая-то изюминка, самобытность, а также намек на действительно интересный диалог без фальшивого нагнетания страстей, очень выделяются.

Одна из таких программ, прочно обосновавшаяся на российском ТВ — «Школа злословия» Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой. По мнению некоторых экспертов, она относится к числу «элитарных» программ, то есть рассчитана на достаточно узкий круг истинных «гурманов» ТВ, поскольку не является очередной развлекательной «жвачкой», но несет в себе довольно оригинальную идею и претендует на некоторый психологизм и даже аналитичность. Аналогов «Школы злословия» в современном телеэфире практически нет. Татьяна Толстая, одна из ведущих данной программы, заметила: «…Смешны рассуждения о том, что мы пытаемся кого-то обличать или высмеивать. Ничего подобного. Мы просто хотим показать человека с новой стороны, с той, с которой, возможно, он неизвестен общественности…» Секрет «долголетия» программы (а в российском телеэфире она выходит уже больше десяти лет) не только в оригинальной идее, но и в харизме, в образе самих ведущих. На мой взгляд, они прекрасно дополняют друг друга, их тандем далеко не случаен, и слово «дуэт» как нельзя более применимо к ним. Да и сам по себе диалог оживляет телеэфир, делает его полифоничным, интересным, красочным.

Программа «Школа злословия», которая и стала объектом внимательного изучения, выходит в эфир с октября 2002 года. До мая 2004 года выходила на телеканале «Культура» (за это время было отснято 72 выпуска, 68 из которых вышло в эфир). А с 30 августа 2004 года и по сей день выходит в эфир на телеканале НТВ. Уже в течение года программа снимается с новыми декорациями и без зрителей — для достижения большей камерности обстановки. Также с недавних пор в программу могут приглашаться два гостя одновременно. Бессменные ведущие «Школы злословия» — Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова. Как утверждают сами создательницы программы, ее цель — «психологический анализ образа героя», так называемый «психоанализ имиджа». Ведущие по ходу беседы с гостем стремятся раскрыть и показать публике какие-то неизвестные его качества, представить его в новом свете, максимально самим собой, лишенным какой бы то ни было театральности. Как говорят сами ведущие, они выявляют те черты характера, которые неизвестны не только публике, но, зачастую, и самому гостю. Само название заимствовано из одноименной пьесы Шеридана, что не только указывает на основную концепцию передачи, но и косвенно соотносится с образом ведущих, с их интеллектуальностью и интеллигентностью.

Заставка программы полностью рисованная и оригинальная — не компьютерная, а достаточно натуральная, изображающая аллегорически процесс прозрения и обретения возможности говорить. На программу Смирнова и Толстая приглашают людей из различных областей науки, творчества, социальной сферы, политики, шоу-бизнеса.

Впечатляют цифры. Программа «Школа злословия» снимается 2 дня подряд с 8 утра до 12 ночи с перерывами в 20 минут. Вышло уже более 250 выпусков. Для разговорной программы, выходящей в федеральном телеэфире, это своего рода рекорд.

Стратегия интервью в «Школе злословия» не скрывается — «загнать» собеседника в психологический тупик, задать ему такие «каверзные» вопросы с подводными камнями, чтобы в стрессовой обстановке он вел себя максимально натурально. Это напоминает «словесную дуэль». Человек должен предстать в совершенно неожиданном для телезрителей и даже для самого себя виде. С концепцией программы соотносится и интерьер студии — ведущие сидят за треугольным столом, острый угол которого упирается в собеседника. Таким образом, он чувствует, что него «нацелились» с двух сторон. Собеседник пытается уловить взгляд и настрой каждой из ведущих, и таким образом оказывается в психологической ловушке. Часть собеседников смогла взять себя в руки и остаться естественными и невозмутимыми даже в «тупике». А конечная цель ведущих, в конечном счете, вовсе не «вывести человека из себя», как некоторым могло показаться, а представить его с самых разных сторон как интересную и многогранную личность. «Все наши разговоры — это попытки показать эту несхожесть, неповторимость,» — говорит Татьяна Толстая. Можно употребить термин «психоанализ имиджа».

Как мы уже говорили, телепередача в разговорном стиле не может иметь размытую структуру. Не смотря на то, что каждый выпуск «Школы злословия» оригинален и не похож на остальные, драматургия передачи остается почти неизменной: завязка (внестудийная съемка) — представление себя и гостя уже в студии — развитие действия (обычно — напряжения, причем очень стремительно) — кульминация (одна или несколько — в зависимости от реакции собеседника) — спад — концовка — резюме (за пределами студии).

Начинается передача обычно с кадров, снятых на «кухне» программы — это внестудийные беседы, где Дуня и Татьяна обсуждают гостя, свои тактики, вопросы, мысли об имидже и образе будущего собеседника. Это увеличивает интригу и привлекательность — в начале программы зрители уже знают, какие подводные камни ждут гостя, а он еще нет. Кадры с «кухни» вставляются и по ходу самой беседы, в них ведущие комментируют поведение гостя, свои мысли в тот или иной момент разговора, которые они не могли высказать в студии. Ведь зачастую гость так и не узнает, что же на самом деле о нем думают ведущие. И от этого ему еще более некомфортно, ведь он знает, что они обсуждали его, и еще будут обсуждать, и критика будет жесткой и честной. «Кухней» передача и заканчивается — именно за чашечкой чая, наедине друг с другом, как бы после битвы, ведущие подводят итог «сражению», или приятному разговору — кому из гостей как повезет.

Ритуализированный процесс представления собеседника ведущие проводят всегда по-разному, часто — просто, иногда — неожиданно, с юмором. Обычно настроение представления задает тон всей программе, и уже становится понятно, насколько серьезные вопросы ведущие приготовили гостю. Например, разговор с Дмитрием Дибровым начался так:

Толстая: Здравствуйте. А дальше что?

Смирнова: Это программа «Школа злословия».

Толстая: Это программа «Школа злословия». Так.

Смирнова: Вас как зовут?

Толстая: Не помню. Как я могу помнить, если у нас в гостях Дмитрий Дибров?

Смирнова: Здравствуйте.

Дибров: Здравствуйте. Я могу по старой памяти и представить.

Толстая: Да, да, пожалуйста.

Дибров: Только что к вам обратилась самая блистательная писательница современности Татьяна Толстая, которая, наверное, предпочла бы, чтобы ее назвали писателем, а не писательницей, поскольку ум у нее оставляет далеко позади по мощности умы мужской части писательского корпуса.

Толстая: Так. А это кто?

Дибров: А это любимейшая моя собеседница, которой я благодарен хотя бы за такое словосочетание — «Скопические радости», применительно ко всей социалистической культуре — Дуня Смирнова, и она вам всем еще покажет.

Смирнова: Я вообще не собиралась показывать, честное слово. Можно, не буду показывать?

Дибров: Нет, конечно…

Дальше разговор пошел чуть серьезнее, но Диброву не пришлось отвечать на «фирменные» вопросы ведущих, которые обычно ставят большую половину гостей в тупик.

Разговор с Земфирой начался с комплиментов. Интервью в студии предшествовала запись с «кухни»:

Смирнова: А вдруг топнет ногой и уйдет? Вы видели когда-нибудь, как она рявкает на журналистов?

Толстая: Нет, и что?

Смирнова: А я видела, душераздирающее зрелище. Хотя она права, но зрелище душераздирающее. Становится очень, очень страшно.

Видно, что Земфира вызывает у ведущих большое уважение, она сложный человек, творческий, разносторонний, загадочный для всего общества. Беседа с ней в принципе больше напоминала обычное интервью, без каверзных вопросов, без «докапывания» до сути, без давления, конфронтации, напряжения, разбивания имиджа. Если в других выпусках Авдотья Смирнова и Татьяна Толстая похожи на коршунов, летающих над добычей, нервно сжимающей руки на том конце стола, то здесь Земфира, медленно попивая чаек, задает тон разговору и имеет полное право в любой момент встать, накричать на ведущих и уйти, оставшись при этом на высоте. Начало беседы в студии выглядело так:

Смирнова: Так, мы сразу же решили начать с комплиментов.

Земфира: Плохой знак. Может, ими лучше закончить?

Толстая: Мы иногда не говорим людям, что мы о них думаем, потому что мало ли, что мы про них думаем, а оказывается, вон что… А Вас мы просто любим, и ничто не изменит наше мнение о Вас и любовь к Вам как к певице. Мы считаем, что вы очень замечательная, мы очень любим ваши альбомы, а вчера мы слушали Ваш последний альбом. Говорить о нем мы сейчас специально даже не будем, потому что трудно об этом говорить… о музыке… (явно нервничает) Смирнова: Нам трудно, мы не умеем, у нас нет такого навыка…

Толстая: Если Вам надоели такие, как мы, со своими дурацкими вопросами, ну, не важно, посылайте нас в соответствующее место… (нервничает) Земфира, судя по реплике «Плохой знак!», ожидала вопросов с подвохом, а тут — две поклонницы творчества, которые готовы уйти «в соответствующее место», если они случайно окажутся надоедливыми. Но, к чести ведущих, надо сказать, что хоть и получилась просто приятная беседа, но Земфира в ней мало говорила о музыке — все ее предыдущие интервью были о песнях, альбомах, и т. д. Здесь же ведущие сразу сказали — «Мы в музыке ничего не понимаем, давай не будем о ней говорить», и Земфира тоже немного растерялась.

А вот разговор с Артемием Троицким, модным музыкальным критиком, ведущие начали с откровенной инвективы:

Толстая: Если человек издавал «Плейбой», то, конечно, он идеалист — таких людей, которые там изображены, не бывает!

Смирнова: Я считаю, что оппозиция к идеалисту — это прагматик. Я не считаю, что ты прагматик, я считаю, что ты очень много значения придавал всегда внешнему, модному, эффектному, отдельному, проще говоря, что ты сноб.

Она была бы неуместна, если бы собеседником Толстой и Смирновой был человек менее андеграундный и менее «свой» в музыкально-журналистском мире. Но это был Троицкий. Ведущие с ним на «ты», хотя даже друг к другу обращаются на «Вы». Далее разговор пошел в обычном для программы ключе — «цинично-интеллектуальном с некоторой долей здорового юмора», об особенностях современной массовой культуры и личности самого Троицкого, с провокационными вопросами и конфронтацией:

Смирнова: Вот о чем я хотела спросить, Артемий Кивович: вы известны вообще-то как один из первых рок-критиков в России, который писал и пишет о рок-музыке, об альтернативной музыке. Сейчас ты делаешь программу «ФМ Достоевский» на радио «Эхо Москвы» о новой интересной музыке. Ты занимаешься этим много лет, за эти годы ты успел поседеть. Я тоже не помолодела, я согласна, но я даже перестала этим интересоваться. Вот что меня занимает: ведь в принципе та часть музыки, которую ты пропагандируешь, она так или иначе связана с антибуржуазностью, в то же время мне кажется, ты человек буржуазный, а поскольку всякий человек с возрастом становится буржуазным, если он в здравом уме, то как это уживается?

Так, разговор с Дарьей Донцовой ведущие начали с вопроса о мужьях, Юрию Шевчуку с «порога» заявили, что никогда не слышали про него ничего плохого, а Борису Гребенщикову и вовсе признались в глубокой симпатии и к нему самому, и к его творчеству. Так или иначе, первые минуты задают тон всей беседе. То есть с самого начала ведущие выбирают свое амплуа — конфронтаторы, провокаторы, дружелюбные поклонники творчества, строгие учителя, экзаменующие молодого студента, или участники светской беседы. Хотя, термин «амплуа» здесь не совсем точный. И Авдотья Смирнова, и Татьяна Толстая — личности, широко известные не только благодаря ТВ-экрану. Татьяну Толстую большинство знает как писателя — постмодерниста. Авдотья Смирнова — журналист, публицист и сценарист. Поскольку «Школа злословия» отнюдь не наигранная программа, разница между амплуа ведущих и их реальным психологическим портретом минимальна, разве что в жизни они мягче и немного улыбчивее. Скорее здесь стоит говорить о тактике поведения во время интервью.

Главная тактика ведущих в ходе интервью — подкупающая откровенность. Они сразу же говорят, что их смущает в человеке, сидящем на том углу стола, говорят ему в лицо, и ждут реакции — оправданий, возражений, согласия. Иногда они скрывают цель нащупать что-то в собеседнике — например, в интервью с Анастасией Волочковой они не сразу признались, что ждут от нее живой реакции, а не шлифованных пафосных фраз. Но, так или иначе, если им есть, что сказать человеку, в чем его уличить, они скажут это, посмотрят на реакцию, вытянут наружу то, что скрывается под придуманным имиджем.

Поскольку выбор гостей программы не случаен, Авдотья и Татьяна приглашают интересных им деятелей культуры, политики, образования, науки и т. д., часто в разговоре используется техники солидаризации и авторизации. Явно выражая свое личное мнение, ведущие часто подчеркивают, что они с гостем одного круга, согласны с его позицией и сами придерживаются схожих взглядов. Это подбадривает собеседника, мотивирует продолжать дальше, развивать и мысль, и, следуя замыслу ведущих, обнажать те мысли, о которых его никогда раньше не спрашивали на интервью. Используют ведущие и тактики уточнения, перефразирования, обычно немного гиперболизируя сказанное гостем студии:

В «спорных» ситуациях ведущие выручают друг друга, действуют как тандем, что тоже, в каком-то смысле, тактика интервьюирования — гостю приходится противостоять «коалиции заговорщиков», что усиливает стресс и волнение. Не случайно большинство гостей — особенно тех, кого сильно «допрашивают», активно жестикулируют или теребят руки. Тем не менее, ведущие не совсем солидаризуются — они могут и спорить, находятся как бы в отдалении друг от друга, иногда подшучивают друг над другом, разряжая обстановку и давая собеседнику время подумать над вопросом. Вот пример, когда одна из ведущих ловко «подхватывает» нить беседы в случае, если собеседник ставит другую в неловкое положение. В гостях на передаче был Иосиф Кобзон:

Кобзон — Толстой: А вот вы знаете, у меня к вам особые претензии, лично к вам. Вы забыли наверняка, стопроцентно забыли, что был такой случай. Было это в 1989;м году, уже почти 15 лет тому назад. Я вам постараюсь напомнить. Передача, посвященная международному женскому дню. Вас было трое: Вы, Алла Борисовна Пугачева…

Толстая: Совершенно верно. И Татьяна Иванова.

Кобзон: Совершенно верно.

Толстая: Это «Взгляд» был, по-моему, да?

Кобзон: Возможно. Я был в Омске в это время. Я был избран народным депутатом СССР. И Пугачеву спросили: «Как вы относитесь к тому, что ваши коллеги пошли в политику?» А она ответила: «Если вы имеете в виду Кобзона, то ему пора, а я еще попою».

Толстая: А ко мне-то в чем претензии?

Кобзон: А вы рядышком были. И промолчали.

Смирнова: Иосиф Давыдович, тогда у меня к вам тоже личные претензии!

Кобзон: А, я и вас чуть-чуть…

Смирнова: Я под ваши песни родилась, под них меня, по всей видимости, и похоронят…

Кобзон: Не дай Бог!

Ведущие действуют настолько слаженно, что никому за всю историю программы еще ни разу не удалось поставить их в тупик. Посмотрев несколько передач подряд, уже можно заметить, что чаще всего ведущие говорят с собеседником по очереди. Скажем, у одной из них возникает вопрос, предполагающий обмен несколькими репликами и развитие микротемы. Тогда она занимается «своей» частью беседы, то есть вместе с гостем развивает эту тему (вторая ведущая в это время внимательно слушает и в случае необходимости включается в беседу короткими репликами). Потом, когда микротема исчерпана, или же обсуждение плавно переходит к следующей теме, ведущие «меняются ролями», и задает вопрос и ведет основную линию беседы уже вторая ведущая. Таким образом они меняются несколько раз в течение программы.

Это не очень заметно, если идет «легкий» разговор. Но когда обстановка для интервьюируемого «накаляется», такая смена ведущих помогает ему расслабиться и собраться с мыслями. Все дело в том, что Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова по-разному воздействуют на собеседника.

Как уже говорилось выше, речевое воздействие будет эффективным в том случае, если достигнуты все три цели общения: информационная, коммуникативная и предметная. Интервью в «Школе злословия» преследует все три цели, но особенно — предметную. Часто случается так, что коммуникационная цель не достигнута — часто гости уходят с программы «обиженными». Вот как сказала Татьяна Толстая о гостях «Школы злословия»: «За два года существования передачи „Школа злословия“ на телеканале „Культура“ нашими гостями было больше 70-ти человек. Двое убежали, срывая провода. Еще двое добились снятия сюжета с собой с телеэфира, используя так называемый „административный ресурс“. Еще одного показывали только за Уралом, а в Москве — не разрешили. Еще одного мы сами решили не показывать — такого дурака он валял». В этом случае результат есть — собеседники что-то понимают для себя, признают мастерство журналиста, и даже свое фиаско. Но отношения с собеседником остаются неустановленными. Поэтому общение результативное, но неэффективное.

3. Имидж ведущей программы «Школа злословия» Татьяны Толстой

В переводе с английского имидж — это образ, изображение. В самом же деле — это непосредственно или преднамеренно создаваемое визуальное впечатление о личности или социальной структуре. Именно впечатление, а не оценка. Имидж чаще всего заканчивается такой предварительной операцией нашего познания, каковой признано представление. Имидж, как правило, «располагается» в низших этажах нашей психики — в подсознательной её сфере или в пластах обыденного сознания, в чём и состоит его необычайная доступность для восприятия людьми и цепкость присутствия в их сознании. Если об имидже говорить как о конкретной психологической продукции, то он выступает как социальная установка, как ценностный стереотип, как модный символ. Не исключена возможность его одновременного проявления во всех названных сферах психики человека.

Если обратиться к «Толковому словарю» Владимира Даля, то в нём наряду с понятием образ даётся и понятие облик: «оклад и черты лица, внешность вида и выражение лица, физиономия». Таким образом, в русском толковании понятие образа как облика более содержательно, чем его зарубежная интерпретация.

В политической рекламе и шоу-бизнесе имидж часто выступает как образ, наделённый характеристиками, которые лежат за пределами душевной сущности личности. Не случайно имидж понимают как «легенду» или как идол времени.

В телевизионной программе «Школа злословия» в целом ведущие создают похожие образы: не просто женщины, а именно дамы, образованные, интеллектуальные, немного (в определенных рамках) циничные и очень опытные не только в вопросах общения с публичными людьми, но и в принципе в социальных, политических, культурных вопросах. Они могут себе позволить немного пошутить и даже подурачиться, но редко и очень дозировано. Интересно, но больше дурачится Татьяна Толстая — театральная натура прорывается наружу, и маленькие сценки в ее исполнении (чаще с целью спровоцировать собеседника) очень разбавляют атмосферу и развлекают аудиторию. «Вы очень артистичны,» — замечает Диана Арбенина Толстой, посмеявшись над шаржем на саму себя. А Дуня Смирнова чаще рассказывает анекдоты или истории из жизни. «- Бабушка, вы в Бога верите? — Да-да-нет-да!» — анекдот «от Дуни Смирновой» из той же передачи с Дианой Арбениной.

Татьяна Толстая в программе более скрытная и суровая. Это объясняется отчасти и ее возрастом — она старше Смирновой. Татьяна Толстая, чей образ более приближен к образу серьезной дамы, редко жестикулирует. Ее «каменное» лицо иной раз заставляет собеседника (особенно если он гораздо моложе) начинать ерзать, теряться и смущаться. Авдотья Смирнова более эмоциональна, она часто и активно использует как жесты, так и мимику, больше улыбается и больше говорит, менее цинична и реже задает действительно каверзные вопросы.

Задача ведущих — не поругаться с гостем, а понять его, увидеть самим и показать зрителям с другой стороны. Не как, например, модного критика или известную певицу, а как человека, который пишет критику, и женщину, которая поет. Передача начинается с «кухни», где Толстая и Смирнова обсуждают имидж Дианы Арбениной. Они подготавливают зрителя: высказывают свои сомнения насчет имиджа певицы, ее поведения на ток-шоу, «выпендрежа». Дуня Смирнова высказывает аргументированную позицию — почему ей интересно поговорить с этой героиней «по душам». Ведущие открыто формулируют тактику своего интервью:

Смирнова: Давайте тогда так: мы поговорим немножко о творчестве, а потом переползем как бы на политику. Не в смысле «политику», про которую нам запрещают говорить, да? А в смысле судеб родины. И вот если там она эту возвышенную пошлятину, которую она время от времени порет, мы ее прямо спросим об этом — как это получается?

Толстая: А мы ее и так спросим!

Итак, «введение» в интервью — даже больше, чем просто введение, ведущие заронили интригу, заинтересовали зрителя, раскрыв свою тактику, чтобы интереснее было следить за ходом беседы.

Представление героини неожиданно для ведущих обернулось конфронтацией:

Толстая: В гостях у нас знаменитая певица Диана Арбенина…

Арбенина. Здравствуйте. Можно я сразу скажу? Знаменитая и певица ко мне не относятся никак.

Толстая: Так.

Арбенина: Я человек, который поет песни.

Толстая: Вас нельзя назвать певицей, которая поет песни?

Арбенина: «Знаменитая певица» — это как-то, правда, не обо мне…

Толстая: Хорошо. Хорошо. Но «знаменитая» — это нам судить. А синонимы? Популярная, известная?

Арбенина: Популярная?

Толстая: Правда, гаже?

Смирнова: Хорошо. Крупный поэт. Так лучше?

Арбенина: Вы надо мной издеваетесь, что ли?

Смирнова: А вы? Над нами.

Арбенина: Крупный поэт, тоже, нет. Безусловно, нет.

Смирнова: Ну, предложите.

Арбенина: Хорошо. Я скажу просто: Диана Арбенина. Все.

Смирнова: Нет. Это «вас зовут Диана Арбенина» — это, безусловно, эффектный пиар-ход. Я вас поздравляю. Я не понимаю, почему зрители не аплодируют.

Поэтому тактику интервью сразу пришлось менять. До этого ведущие хотели сначала поговорить, присмотреться к Диане, но агрессивное оппозиционное поведение Дианы вынудило ведущих сразу «раскрыть карты» и высказать главную «претензию», начать спор.

Смирнова: Мы изучали ваши интервью. Это замечательно: у вас складываются такие формулы, напористые, агрессивные. Вы их выдаете, и мы понимаем, что на молодежную аудиторию это действует. Мы — старые тетеньки, нам нравятся ваши песни, но вот это на нас решительно не действует. Поэтому весь этот напор, и эффектное «я — космополит!», «меня волнует…», как вы там сказали… секунду… — «меня волнует наводнение в Чехии»…

ДА: Что-что?

Смирнова: Я вам покажу. Девушка, я вам покажу!

Следующие несколько минут разговора ведущие придерживаются тактики «учителя — ученик», «экзаменаторы — студент». Диана и сама замечает, что сидит, как на экзамене, который она, по своим ощущениям, проваливает. Ее уличают в незнании грамматики русского языка, бессвязности и нелогичности фраз, пафосности и «игре на публику», «показухе». Они как будто хотят надавить на Арбенину весом своего опыта, большей эрудированности, возраста, роли в программе, и тем самым заставить ее быть самой собой, перестать выкрикивать громкие лозунги, а заговорить с «человеческой интонацией». Их политика — подкупающая честность. О своих намерениях и целях они прямо говорят гостье. Кажется, Диана понимает, немного успокаивается. Беседа переходит в более мирное русло.

Теперь настала очередь провокационных вопросов.

Толстая: Диана, ну вот что сейчас хотела спросить. Вот что мне нравится? Что мне нравится в Диане Арбениной? Мне нравится, что вы создали такой образ, сначала, на первом уровне, образ брошенной лесбиянки. И раненой потерей своей. Раненой тем, что любовь была и разбилась. К чертовой матери, вдребезги. И вот этот вот (начинает говорить с пафосом и с прононсом) крик горького отчаяния, с этой носовой интонацией, я вот так лечу, да… И вот там самолеты… и все это… И вот этот вот крик становится не просто криком брошенной и все потерявшей лесбиянки, а вообще души, у которой… (опять с прононсом) Да, у меня все отняли! А я все равно! Да! …Вот такое. Вот это очень нравится.

(Смирнова смеется) ДА: (мрачно) Дальше.

Толстая: Ваши комментарии.

ДА: Не комментирую. На первом этапе. Дальше.

Пародируя голос и гиперболизируя немного позерскую манеру говорить Дианы Арбениной, Толстая, используя свои незаурядные актерские таланты, пытается вновь вывести гостью из равновесия, заставить оправдываться. Арбенина понимает тактический ход — она и так, по своим собственным словам, ожидает от ведущих только нападок. Она выбирает тактику ухода от ответа. Ведущие пытаются пробиться сквозь эту стену большим количеством новых вопросов. Тогда Диана отвечает новыми пышными «шлифованными» фразами, но ведущие разбивают в пух и прах каждый ее новый ответ, и, в конце концов, почти жестоко осмеивают слова, которые она пытается представить как суть своего творчества.

Смирнова: А влюбленность для вас это зависимость, привязанность?

Толстая: Просто чистое счастье, может быть?

ДА: Реально сейчас могу сказать, что это созерцательная красота.

(пауза) Смирнова: Простите, это созерцание красоты или красота созерцания?

ДА: Просто созерцательная красота.

Смирнова: Так не может быть просто.

ДА: Может.

Толстая: Это красота что созерцает. Вы вслушайтесь!

ДА: Это отличная фраза! Вы что!

Толстая: Это ничто не означает.

ДА: Как это! Это созерцательная красота.

Смирнова: Кто объект, а кто субъект?

ДА: Давайте не будем говорить о поэзии «шершавым языком плаката». Опять же вашими словами.

Смирнова: Нет-нет. Есть грамматика. Либо есть смысл, либо нет.

ДА: «Созерцательная красота» — это формула, которую я придумала только сейчас. И которая очень сильно определяет то, что я чувствую, когда влюблена.

Смирнова: Кто созерцает?

ДА: Ну не будем… кто… созерцает… Разумеется…

Толстая: То есть, вы созерцаете красоту, да?

ДА: Да.

Толстая: То есть, это — созерцание красоты. Или созерцаемая красота?

ДА: Нет, это деепричастный оборот. А, это пассивный на самом деле. Что уже плохо. А созерцательная красота это та, на которую ты смотришь, и на которую ты не претендуешь. Поэтому она созерцательная красота.

Смирнова: То есть язык, к чертовой матери, изнасиловали.

Толстая: Тем более, что это не деепричастный оборот.

ДА: Нет, нет… Как вы сказали? Созерцаемая?

Толстая: Это пассивное причастие. А не деепричастие.

ДА: Деепричастие у меня всегда ассоциировалось с…

Толстая: Пусть не ассоциируется больше.

И вот в этот момент, когда Диана очень нервничает (это видно из ее жестов — она много артикулирует, потирает руками углы стола), чувствует себя, скорее всего, как студент-двоечник, Дуня Смирнова, как и собиралась в начале программы, спрашивает ее о политике, ее отношении к современным тенденциям развития общества. Происходит интересная вещь: Арбенина, хотя и не сразу, но достаточно открыто, и, главное, искренне, говорит серьезные, продуманные, глубокие вещи, без лишнего пафоса и «шлифованности». Метаморфозы происходят с Дуней Смирновой — из охотницы она превращается в союзника, соглашается с мнением гостьи и в серьезном, не ироничном тоне, продолжает разговор. Теперь и шутки и остроты ведущих направлены не против Арбениной и ее реплик, а в поддержку темы разговора.

Такая боле ровная беседа почти «на равных» продолжается до конца передачи. Например, следующий спор с ведущими, на этот раз о штампах и клишированной речи, Диана хоть и проигрывает, но более достойно. В чем-то ей удается отстоять честь фразы «Я осознанно прохожу свой путь».

В этой части разговора Диана применяет интересную тактику защиты от каверзных вопросов на серьезные темы — она мечтательным голосом рассказывает о своей вчерашнем концерте и желании оказаться сейчас не в этой студии, а на веранде с чашечкой чая… «А вы мне тут — субъект! Объект!» — как бы с иронией завершает она «исповедь». Ведущие применяют еще более интересную и необычную тактику противодействия: пользуясь своими ролями направляющих в беседе, установившихся ролей «экзаменатор-студент», они игнорируют просьбы гостьи не говорить о политике. До конца передачи продолжается интересная беседа, в которой Диана выглядит спокойнее, более искренне и… взрослее, чем в первой половине интервью.

Заканчивается передача на позитивной ноте:

Смирнова: Вы считаете, что этого достаточно? Понимаете, вот то что вы описали как состояние страны, состояние там этноса, нации, как угодно… И то что мы чувствуем полную солидарность с вами, как нам кажется, уже действительно близко к катастрофе, и требует некого общего усилия. Сами не знаем, где и как оно лежит.

(…)

ДА: А я делаю это, безусловно.

— Делаете?

ДА: Да. Я даю концерты. Прошу прощения, и это совершенно честно, и каждый как последний концерт. Вот это все, что я могу делать. Максимум.

Толстая: Это не все, это неправда. Это — необходимое. Вот есть необходимое и достаточное, да? Вернее так. Это, понимаете, ваши концерты — это основа того, чем вы становитесь для многих, многих людей. Вы обращаетесь к ним и они вас слышат. Но помимо того мощного, талантливого, внятного как бы художественного сообщения, как бы вы посылаете образ, который откладывается у них в подкорке. Иногда наступает момент, когда нужно сказать абсолютно прямыми, простыми штампами: что ты думаешь по поводу того, что происходит. Вот мне кажется, сейчас такой момент. Вы согласны?

ДА: Да, я имею смелость об этом говорить, и я об этом сказала.

Смирнова: Вас, собственно, за это может быть и любят.

ДА: Да ладно…

Смирнова: Нет, и мы считаем, что это важно, что вы это сказали и спасибо вам за это.

Ведущие закончили ненавязчивыми, заслуженными комплиментами. Может быть, Арбенина и не совсем выдержала «экзамен», но оставила очень хорошее впечатление, а ведущим удалось завершить сложную беседу без горького осадка на полу студии.

Но горький осадок, однако, выпал на дно «кухни». Только что одержав победу над «пафосным выпендрежем» солистки «Ночных снайперов», ведущие, как приличные светские дамы, «перемыли» гостье «косточки» за кадром. Сказали все верно, но за Диану обидно. Но, с другой стороны, передача называется «Школа злословия», а не «Институт добронравия».

Заключение

Интервью — один из основных жанров журналистики, но и один из самых трудных для овладения. Практика и углубленное изучение теории жанра станут верными помощниками на первых этапах работы, но потом только журналистское чутье, опыт, знания психологии человека и умение «подобрать ключик» к собеседнику сделают из новичка разговорного жанра компетентного интервьюера.

В первой главе данной курсовой работы были рассмотрены два этапа творческой деятельности Т. Толстой — период писательского творчества и период становления тележурналистом.

Во второй главе был произведен анализ особенностей публицистики Т. Толстой, которая реализовала себя и как телеведущая, и как автор собственной программы, и как писательница. На примере анализа тактик ведущих программы «Школа злословия» было выявлено, что поведение интервьюера, выбранные им тактики, его находчивость и компетентность в значительной мере влияют на результаты беседы, ее эффективность и полезность, достижение целей интервью. С помощью продуманной стратегии интервью, грамотно заданных вопросов, умело расставленных «ловушек» можно добиться значительных результатов — взять интервью высшего класса, добыть эксклюзивную, часто драгоценную информацию, сделать качественный, интересный аудитории продукт. На современном этапе развития журналистике примеры такого «высшего пилотажа» встретишь нечасто — нашей журналистике предстоит пройти еще долгий путь к вершинам совершенства. Но достойные примеры, способные служить огоньком для заблудившихся путников, существуют.

В третьей главе был проанализирован имидж Татьяны Толстой, как ведущей программы «Школы злословия».

В результате проведенного анализа цель данной курсовой работы — исследование творческого портрета тележурналиста Татьяны Толстой — была достигнута.

1. Борецкий Р. А. Осторожно, телевидение. М., 2002.

2. Борецкий Р. А. Телевизионная журналистика. М., 2002.

3. Вартанов А. С. Актуальные проблемы телевизионного творчества: на телевизионных подмостках. М., 2003.

4. Горохов В. М. Основы журналистского мастерства. — М., 1989.

5. Засурский. Я. Н. Средства массовой информации России. М., 2005.

6. Зверева. Н. В. Школа регионального тележурналиста. М., 2004.

7. Зумбулидзе И. Г. «Женская проза» в контексте современной литературы. У., 2011.

8. Кузнецов Г. В. Как работают журналисты ТВ. М., 2000.

9. Лазутина Г. В. Основы творческой деятельности журналиста. М., 2000.

10. Мельник Г. С., Тепляшина А. Н. Основы творческой деятельности журналиста. — СПб.: Питер, 2004.

11. Олешко В. Ф. Журналистика как творчество. М., 2003.

12. Третьяков В. Т. Как стать знаменитым журналистом. М., 2004.

13. Цвик В. Л. Телевизионная журналистика М., 2009.

14. Татьяна Никитична Толстая. Биографическая справка // РИА Новости. 2011. 3 мая.

15. Толстая, Татьяна Никитична // Кругосвет. 2012. 10 февраля.

16. Татьяна Никитична Толстая // Журнальный зал. 2012. 12 февраля.

17. «Кысь» в эфире // Труд. 2001. № 10.

18. Татьяна Толстая как зеркало русской интеллигенции // Хронос. 2002. 15 января.

19. «Школа злословия» признана лучшим ток-шоу // РИА Новости 2003. 26 августа.

20. Татьяна Толстая: «Хотела почувствовать себя полной идиоткой» // Украинская Правда 2008. 18 сенятбря.

21. Татьяна Толстая: Я не медиа-персонаж! // Биржа Плюс. 2010. № 38.

22. Неминущий А. Н. Мотив смерти в художественном мире рассказов Татьяны Толстой. К., 2001.

23. Татьяна Толстая: «Опыт взаимной глухоты» //susi.ru. 2001. 26 октября.

24. Клеем и ножницами… // Вопросы Литературы. 1983. № 9.