Стиль корпоративных изданий культурно-просветительской сферы

Культурно-просветительская сфера в современном российском медиапространстве обслуживается текстами:

• — авторскими и коллегиальными (по способу создания);
• — устными и письменными (по способу воспроизведения);
• — адресованными внешней и внутренней общественности (по аудиторному фактору).

Для распространения подобных публикаций задействованы все существующие каналы (печатные, аудиовизуальные, электронные). Так или иначе соответствующая тематика представлена в изданиях разных по периодичности (ежедневных, еженедельных, ежемесячных, поквартальных, в ежегодниках), по типу аудитории (специальных, специализированных, общенациональных), по месту издания и масштабу распространения (корпоративных, местных, региональных, общенациональных). Речевые жанры культурно-просветительской сферы варьируются от классических жанров поздравления и приглашения до новейших, формирующих сложнейшую текстовую структуру — совокупный газетный текст по типу кейс-стори.

Работа большинства современных крупных государственных и частных культурно-просветительских учреждений в сегодняшних условиях обязательно имеет серьезное разножанровое PR-сопровождение.

Известные музеи, театры, выставочные, концертные залы и кинокомплексы издают не только специализированные каталоги, но активно публикуют пресс-релизы, посвященные всем значительным событиям, широко распространяют календарные планы работы, специальные рекламные листовки, презентующие разные типы художественных текстов (кино-, театральный, живописный и т. п.).

В идеале все это многообразие должно быть использовано не только для интерпретации разнородных и разножанровых произведений искусства, но и для формирования представления массовой аудитории об искусстве

как особой сфере человеческой деятельности, об особом способе человеческого мышления, руководящего такого рода деятельностью, как о явлении разностороннем, целостном, полифункциональном, не только эстетизирующем, но и исследующем, созидающем, оценивающем действительность. При таком подходе к искусству интенциональность культурно-просветительских текстов должна быть осведомительной, реализуемой при очевидном доминировании информационных речевых жанров.

В современном российском медиапространстве генеральная осведомительная интенция осложняется, деформируется инструментальными интенциями, главная из которых связана со стремлением автора медиатекста привлечь внимание к определенным фактам, событиям как к рыночному продукту.

Из теории известно, что для воплощения интенциональности такого типа создан определенный набор оперативно-новостных и рекламных пиар-текстов, например, приглашение, программа, пресс-релиз и т. д. Но, как показывает реальная практика, речевые особенности журналистского текста находятся сегодня под мощным влияние PR-интенционалыюсти.

Для того чтобы в этом убедиться, проанализируем стиль известного в Санкт-Петербурге корпоративного еженедельника «Мариинский театр», издаваемого в культурной столице с 1994 года, — качественного медийного продукта, результата творческих усилий высокопрофессионального редакционного коллектива. Выбор этого издания предопределен абсолютным соответствием его гипертекстовой интенциональности классической системе воздействующе-информирующих интенций. Рассмотрим совокупный газетный текст — материалы одного номера газеты (Мариинский театр. № 7—8. 2013).

Генеральная осведомительная интенция задает реальный модус, так как во всех представленных в анализируемом номере речевых жанрах речь идет о свершившихся и совершающихся событиях: Мариинский-2 продолжает открывать новые возможности для слушателей; с Мариинским театром Ольгу Бородину связывает половина жизни; состоялась долгожданная премьера сезона — опера Родиона Щедрина «Левша» и т. д.

Предметное (проблемно-тематическое) содержание совокупного газетного текста также целиком и полностью соответствует доминантной осведомительной интенции культурно-просветительского издания, которое должно информировать читателя о наиболее значительных событиях, связанных с жизнью Мариинского театра.

Среди значимых событий — творческий вечер О. Бородиной. Публикация (Тамбовская Н. «Браво, Ольга!». С. 3) открывается «предъявлением» информационного повода — сообщением о состоявшемся в театре юбилейном вечере народной артистки России Ольги Бородиной. В первой (установочной) части публикации представлен «текст» вечера:

Сценарий юбилейного вечера Ольги Бородиной — три фрагмента трех опер… Три образа абсолютно разных, но вместе с тем объединившихся в цельный портрет героини вечера, выдающейся певицы, актрисы, звезды Мариинской сцены.

Уже в установочной части очевидна второстепенность осведомительной интенции. Главное авторское намерение — создание портрета героини (формирование представления о личности, характере Бородиной, исследование причин феноменального успеха, оценка ее творческих возможностей). В соответствии с этой авторской установкой основным художественным принципом при создании образа оперной дивы становится сказочный, фольклорный принцип триад. Уникальность певицы определяется оценочным рядом, презентующим идеальную личность: талант, мастерство, ум, благородство. Личностные оценки понятны, привлекательны, нормативны, но не эти оценки являются смысловыми доминантами жанра, поэтому они проговариваются речитативом.

Первый абзац — биографический. В нем напоминается о том, как Бородина дебютировала в Ленинградском Кировском театре оперы и балета в 1987 г. Далее ключевой момент личной биографии звезды соотносится с историей театра — подчеркивается, что солистка принадлежит первому гергиевскому призыву.

Вторая (основная) часть публикации — собственно оценочная. В этой части как определяющие неповторимость таланта Бородиной называются безупречное владение голосом редкой красоты, невероятная трагическая истовость, неподвластная времени вокальная форма. Но главное ее качество (дважды подчеркнутое в тексте) — верность родному театру, которая делает ей честь. О том, что именно эта оценка является конституциональной для Бородиной, говорит не только наличие абсолютного повтора, но и аргументированность такой оценки. Первым аргументом становится описание и оценка состава участников юбилейного творческого вечера мировой звезды, вторым — программа этого вечера, а третьим — собственное признание певицы:

Если я уеду из дома, если я не буду возвращаться в Россию, если она перестанет быть моим домом, мое творчество лишится самого главного. Я потеряю духовную опору, которая сейчас во мне есть, потому что я здесь живу, потому что я впитываю в себя те же боль и страдание, которые запечатлены в музыке Чайковского или Мусоргского…

Последний абзац открывается такими словами:

Валерий Гергиев — человек, с которым Бородину связывают особые узы. Они, повторюсь, почти одновременно начали свой звездный путь в театре, их творческая дружба и взаимное уважение незыблемы.

Этот абзац окончательно проясняет сверхзадачу издания, главным героем которого является родной театр, театр-дол*, питающий творческую энергию героини портретного очерка как оценочно-осведомительного жанра. Ключевая фигура театрального пространства — Валерий Гергиев. Именно с него начинается новое эпохальное театральное летоисчисление, от него зависит певческая судьба героини публикации. Следовательно, только на первый взгляд творческий портрет О. Бородиной написан по хорошо известным, привычным лекалам портретного очерка.

Специфика речевого жанра как композиционной единицы совокупного газетного текста задается сверхзадачей издания, которая и определяет систему индивидуальных авторских интенций.

Кульминацией анализируемого номера является масштабный обзор разных точек зрения на последнюю премьеру Мариинки — оперу Р. Щедрина «Левша».

Смысловых опор в этой публикации — три. Они предъявлены в тексте в соответствии с программным высказыванием В. Гергиева, фрагмент из интервью которого открывает обзор: «Театр создают лидеры!» В соответствии с этой «программой» выделены три собственных имени: Николай Лесков, «не самый громкий… и не самый читаемый ныне» «автор узорчатой, переливчатой, антикварно-драгоценной» прозы, Родион Щедрин, «потомок старинного священнического рода», самый русский из современных композиторов и Валерий Гергиев, подаривший «бесподобное прочтение» музыкальной партитуры, «фантастическое проникновение в материал». Правда, в поле притяжения этого имени попадает целая группа создателей спектакля: оркестр, постановщик, художник-постановщик, художник по свету, по костюмам (что вполне естественно для зрелищного типа музыкального искусства, которым и является опера), наконец — исполнители главных партий.

Согласно генеральной интенции в данном случае представлен оценочно-событийный речевой жанр, который отводит воспроизведение акта исполнения музыкального произведения на текстовую периферию. Ядром каждого из выделенных смысловых центров является оценка одного из трех компонентов художественного произведения: его литературной основы, музыкальной составляющей и сценического воплощения. Интересно, что композиция материалов ключевых рецензентов, в текстах которых оценки аргументированы, также отвечает данной логике: автор одной из рецензий В. Александров предлагает замечательную по глубине постижения лесковского текста интерпретацию оперной фабулы, другой рецензент Д. Циликин сосредоточен преимущественно на конгениальных Лескову изумительных находках Щедрина, рецензия Е. Хакназарова сосредоточена на художественных достижениях «команды» Гергиева. Основным средством обоснования эстетической оценки становятся описания, в которых доминируют художественные элементы. Так, успешный дебют К. Алиевой, исполнившей оригинальную партию Блохи, оценивается с использованием не только эпитетов («хрустальное и невесомое» сопрано), сравнений (звенящее, как небесные колокольчики), но и удивительно тонкой и соответствующей стилистике музыкального материала образной аналогии: «с таким звуком должны падать росинки на подмерзшую траву осенних утренников» (Е. Хакназаров).

Эстетическая чуткость, чувство материала у авторов большинства вошедших в этот раздел рецензий настолько значительны, что они не могут преодолеть власть первотекста, в результате используют некоторые лексикограмматические элементы стилизации: герой оперы озорует за морями, среди которых особо упоминается Твердиземное море; предлагают ему невест аглицких, пытавшихся очаровать провинциального русака канцонами любовными. Славный атаман Платов вспоминает о досадной укушетке и пр. Д. Циликин утверждает, что музыка Щедрина как бы укрупняет лексические неверояции. Рецензенты убеждают читателя в том, что презентация щедринского музыкального произведения невозможна без опоры на лексемы такого типа, презентующие первотекст.

Вместе с тем при явных сюжетных, композиционных, лексико-грамматических отличиях кульминационного фрагмента совокупного газетного текста (комплекса рецензий) от вводного фрагмента (высказывания В. Гергиева) он ингенционально идентичен материалу Н. Тамбовской, открывающему анализируемый номер: здесь решается сверхзадача, но создано образа уникального современного национального театра, во главе которого беспредельно преданный искусству Мастер.

Уникальность представлений в издании времени и пространства определяется особенностями создаваемого Валерием Гергиевым театрального пространства, которое, с одной стороны, отличается беспрецедентной открытостью, соответствующей заявленной в сильной позиции гипертекста (в творческом портрете О. Бородиной) неизбежной интернациональной тенденции. Открытость имеет несколько проявлений. «Мариинка» сегодня — это не только три ее стационарные, «именные» сцены, но и фестиваль «Опера — всем», и Собиновский фестиваль в Саратове, и «Белые ночи в Перми», и музыкальные события, отраженные в приложении «Окно в Европу»: «Русские сезоны в Нью-Йорке», оперные вечера в Зальцбурге, открытие сезона в Торонто, 200-летие Джузеппе Верди, конкурс молодых певцов Елены Образцовой.

С другой стороны, театрала, знающего о перипетиях городской театральной конкуренции, не удивляет исчезновение из этого пространства Большого театра или презентация сугубо в критическом ключе событийного ряда, связанного с Петербургским же Михайловским театром. В анализируемом номере ключевым оценочным словом, вынесенным в заголовок «петербургской хроники» становится существительное «китч» (Мурсалова А. «Торжество китча. „Летучий голландец“ в Михайловском». С. 15).

Не менее интересно и предметное заполнение данного пространства. Бесспорный лидер — Валерий Гергиев, но сила лидера в безусловном единстве его окружения, в абсолютной подчиненности каждого общему делу. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть рубрику «In memoriam», посвященную артистке миманса Р. Н. Тер-Микаэлян. Смысловым центром текста в данном случае становятся две главные, с точки зрения автора текста (И. Раискина) характеристики героини: творческая увлеченность и ответственность за порученное дело. Завершается текст редким для данного издания побуждением — прямым обращением к читателю:

Взгляните на ее лицо, вспомните доброго, хорошего человека, талантливую артистку, чей скромный труд, по слову поэта, «вливался в труд моей республики».

Образ читателя, адресата в данном случае также уникальная текстовая единица, отражающая характер предлагаемого качественным культурнопросветительским изданием, петербургской театральной газетой, диалога «автор-читатель». Адресат в анализируемом совокупном газетном тексте представлен несколькими номинациями: публика⁴, зрители; петербургский зритель; любители театра; театральные завсегдатаи и те, кто приобщается к этому искусству впервые. Публика Мариинского театра обладает целым рядом особенностей: многочисленная (двухтысячный зал новой Мариинки, заполненный почти до отказа), внимательная, хорошо подготовленная к восприятию происходящего на сцене, трогательно торжественная, нарядно одетая, удостаивающая аплодисментов, влюбленная в свой театр (В. Степановская: Зрители приходят сюда, чтобы погулять по воздушным лестницам, посмотреть экспозицию театральных костюмов, любовно дотронуться до светящихся ониксовых стен).

Авторы «Мариинского театра» за редчайшим исключением вступают в партнерский диалог со своей публикой, не допуская ни снисходительности, ни панибратства, ни малейшей демонстрации превосходства. Ярче всего эта установка проявляется в лексической форме совокупного газетного текста, которая отвечает не только принципу точности, но и — и это главное — принципу доступности. Вопреки ожиданиям, на страницах «Мариинского театра» практически не встречаются узкоспециальные термины. «Речевое пижонство» обнаруживается лишь в материалах К. Матвеева: ноты, записанные в немецкой нотации; времена, когда народ в стране не знал, кто такой Фрейд; отвязный язык танцплощадки.

Автор одной из статей, выражая свое отношение к нашумевшей музыкальной премьере Мариинского, пишет о драматургической неуязвимости рецензируемого спектакля. Это качество художественное произведение получает только в том случае, если его создатель находит идеальные средства для воплощения безукоризненно отрефлексированного замысла. Отметим, что «драматургической неуязвимостью» отличается и газета «Мариинский театр» как целостное речевое произведение, предельно фактологически насыщенное, транслирующее в подавляющем большинстве случаев аргументированную эстетическую оценку крупнейших российских культурных событий, задающее оценочные стандарты, подспудно воплощающее конкретную сверхзадачу, в структуре которой, безусловно, присутствуют пиар-компоненты, презентующие уникальное, открытое, динамичное национальное культурное пространство как пиар-объект, символом которого является Валерий Гергиев, его созидатель.

Газета «Мариинский театр» выпускается профессионалами, которые создают уникальный по речевой форме продукт. Вплоть до недавнего времени периодика такого типа и уровня относилась к журналистике «с человеческим лицом», считавшейся одним из последних «прибежищ» интеллектуальной части аудитории. В речевой форме издания проступает новая генеральная интенция, свидетельствующая о возникновении новых тенденций в эволюции медийного дискурса высокой, классической культуры и искусства.