Развитие жанровой системы в башкирской поэзии второй половины XIX — начала XX веков

Поэзия всегда занимала в башкирском обществе важное место и пользовалась огромным вниманием. В глазах народа ее миссия издавна была неизменно высокой, священной. Нередко она заменяла собой публицистические выступления, философские, морально-этические, религиозные трактаты, исторические записи. Произведения Кул Гали, Кутба, Харезми, Хусама Кятиба, Саифа Сараи, Салавата Юлаева, Мифтахетдина Акмуллы, Мухаметсалима Уметбаева, Шайхзады Бабича, а также представителей изустной поэзии йырау и сесенов Хабры, Асана-Кайги, Казтугана, Шалгыйыза, Кубагуша, Караса, Байка, Бу-ранбая, Ишмухамета и других согревали сердца и вызывали восторг у самых простых читателей и слушателей. Самые светлые, самые прогрессивные идеалы времени всегда наполняли паруса башкирской поэзии. Гуманность, высокая гражданственность и нравственность, чувствительность и мелодичность были ее давними чертами.

Эти черты башкирская поэзия во многом сохранила и в новое время. В XIX веке в башкирское общество неумолимо проникали элементы капиталистических отношений и европейской цивилизации. Но, несмотря на это, развитие в нем литературных течений, творческих методов и жанров протекало в характерном для Востока специфически замедленном темпе. В эту пору, особенно в первой половине XIX столетия, мы не наблюдаем в литературных явлениях того скачкообразного развития, которое было, скажем, в начале XX века. Почву башкирской поэзии этого времени еще составляли многие жанры средневековой письменной литературы. Большую роль в развитии новой башкирской поэзии сыграла национальная народная устная поэтическая традиция с ее эпосами, кубаирами, сказками, кулямасами (анекдотами), пословицами и особенно песнями, влиявшая длительное время на облик башкирского искусства слова в целом. С середины XIX века, особенно в начале XX столетия, активизировался процесс его приобщения к русской и европейской культуре и литературе. Тем не менее, башкирская литература в этот период не имела развитого эпоса и драмы. Она продолжала эволюционировать в основном в лирическом роде, в глубине которого шел сложный процесс взаимоотношений и взаимодействий различных жанровых начал, исчезновения старых и становления новых жанровых форм.

Настоящая работа посвящена анализу этого сложного литературно-художественного процесса на примере башкирской поэзии второй половины XIX — начала XX вв. Потребность в научно-теоретическом рассмотрении ее сквозь призму сложной и динамично развивающейся жанровой системы давно назрела. Она диктуется прежде всего состоянием разработанности жанровых проблем в области изучения дореволюционной башкирской литературы и, в частности, поэзии нового времени.

До настоящего времени в нашей науке исследованию эволюции жанровых форм национальной лирики дореволюционного периода не уделялось должного внимания, хотя сегодня мы уже не можем сетовать на малоизучен-ность истории башкирской литературы средневековья и особенно нового времени.

На литературные памятники башкир ученые обратили внимание еще в прошлом столетии (25- 69- 82- 147- 198- 215- 228- 262- 285- 286, 157−229- 306- 317- 376). В это время и в начале XX века изучение литературного наследия сводилось в основном к сбору и публикации отдельных произведений.

Лишь в 20−30-е годы нашего столетия изучение дореволюционной истории башкирской литературы приняло более глубокий и разносторонний характер. Научные споры разгорались особенно вокруг проблемы письменного литературного наследия башкирского народа. Все частные вопросы литературного процесса прошлого рассматривались именно в контексте всего литературного наследия. На страницах периодической печати по этой проблеме были высказаны самые разнообразные, крайне противоречивые суждения. Такие ученые и писатели, как И. Насыри, Д. Юлтый, Г. Давлетшин, С. Мрясов, Г. Вильданов,.

Г. Амантай и др., не сомневались в существовании до Октябрьской революции башкирской литературы в письменном виде, призывали своих коллег активнее взяться за ее изучение, при этом отнестись к этому наследию исторически (9- 87- 121- 246- 258- 430- 431-). Но вскоре исследования литературных памятников почти полностью прекратились, дали о себе знать чрезмерная социологи-зация науки, абсолютизация классового сознания, нигилистическое отношение к культурным ценностям прошлого. К тому же многие перспективные ученые, талантливые писатели беспочвенно обвинялись в национализме и предательстве, подверглись репрессиям.

Подлинно научное, систематическое изучение дооктябрьской литературы начинается в середине 50-х — начале 60-х годов, в так называемые «времена оттепели». В этот период было преодолено нигилистическое отношение к литературному наследию, разработаны методологические принципы подхода к нему. В этом немалая заслуга ученых-литературоведов А. И. Харисова, А.Н.Ки-реева, Г. З. Рамазанова, В. И. Ахмадиева, Г. Б. Хусаинова (21−176- 301- 385- 396- 397- 398) и др.

В изучении и анализе «белых пятен» литературной жизни башкир в средние века и в новое время большое значение имели монографические исследования и большие статьи о жизни и творчестве видных представителей этого периода литературоведов А. Х. Вильданова, Р. З. Шакурова, Р. Т. Бикбаева, М.Х.Идельбае-ва, М. Х. Надергулова и автора этих строк (66- 86- 154- 203- 255- 413-). Определенный интерес в этом ряду представляют для нас сборники статей о творчестве Кул Гали и Ризы Фахретдинова, в которых раскрывается их роль и место в истории культуры и литературы башкирского и других народов, рассматриваются вопросы традиций, поэтики, творческого метода, идейно-тематические, жанрово-стилевые и художественно-изобразительные особенности их произведений (308- 340). В последние годы в изучение художественно-го наследия башкирского и других тюркоязычных народов Урало-Поволжского региона в общетеоретическом и историческом плане большую лепту внес академик Г. Б. Хусаинов. Им была выдвинута концепция о единой системе тюркоязычных литератур данного региона в XI — XVIII веках (402- 403−407). Опираясь на современные принципы системного и сравнительного анализа явлений литературы, ученый решил проблему комплексного подхода к изучению «механизма» их формирования, развития и функционирования. Стремлением обобщить национальную художественно-эстетическую практику конкретного исторического периода отличаются и книги А. Х. Вильданова, Р. К. Амирова, З. Я. Шариповой и автора этих строк (11- 85- 200- 204- 205- 419-). Наиболее значительную ценность по своему целевому назначению — последовательному и углубленному изучению истории формирования и развития художественно-публицистических и публицистических жанров в дореволюционный башкирской литературе — имеет среди них исследование Р. К. Амирова.

Особенный интерес в этом ряду представляет для нас сборник исследований «Система жанров в башкирской литературе». В нем впервые сделана попытка систематизации и изучения традиционных (идущих в основном с классического Востока) и отдельных своеобразных жанров дореволюционной башкирской поэзии, драматургии и частично прозы (таварих, шежере, хикаят, кис-са). В общетеоретическом плане проблема жанра наиболее последовательно и системно рассматривается в статье Г. Б. Хусаинова «Система традиционных жанров в башкирской литературе». Автор уделяет большое внимание изучению в основном в синхронном плане особенностей жанров письменной поэзии и прозы, внутренних закономерностей их движения. Его работа ценна и попыткой изучения национального своеобразия жанров лирики и эпоса, связать толкование общетеоретических положений со спецификой дореволюционной башкирской литературы. Попытка в подобном ракурсе осветить жанрово-стилевую природу башкирской драматургии начала XX века предпринята и в статье И.Булякова.

В настоящее время в башкирском литературоведении завершается важный этап по систематизации историко-литературного материала и созданию научной истории башкирской литературы. Были обобщены пути становления и развития башкирской поэзии, прозы, драматургии и отдельных их жанров. Следует признать, что такие серьезные труды, как «История башкирской советской литературы» (Часть I — Уфа, 1963: Часть II — Уфа, 1966), «История башкирской советской литературы» (М., 1977), «Башкирский советский роман» (А.Х.Вахитов. — М., 1978), «Межнациональные связи башкирской литературы» (С.Г.Сафуанов. — М., 1979), «Башкирская советская поэзия. 1917 — 1980» (Г.Б.Хусаинов. — М., 1983), «Пути развития башкирской драматургии» (М.Ф.Гайнуллин. — Уфа, 1985, на башк. яз.), «Драматургия и драматурги» (Т.А.Кильмухаметов. — Уфа, 1986, на башк. яз.), «Эволюция современной башкирской поэзии» (Р.Т.Бикбаев. — М., 1991), хотя и определяют основные аспекты изучения истории башкирской литературы (в первую очередь советского периода), но охватывают далеко не весь ее творческий мир и дают далеко не полное представление о ее идейно-эстетическом богатстве. В этом отношении значительным шагом вперед стала шеститомная «История башкирской литературы» (Уфа, 1990 — 1996), свидетельствующая о переходе башкирских литературоведов от изучения отдельных периодов истории литературы, отдельных ее родов и жанров, жизни и творчества отдельных писателей к более широким историко-литературным и теоретическим обобщениям накопленного опыта. Особый интерес при этом вызывают первые два тома работы. В них впервые наиболее полно и системно обоснованы и объективно раскрыты история формирования и особенности развития башкирской литературы в дооктябрьский период, обращено внимание в какой-то степени и на вопросы теории, в частности, на проблемы творческого метода, жанра и стиля. Особое значение при этом приобретают разделы и подразделы, посвященные жанрам лирического рода. Все это свидетельствует о возрастающем интересе в настоящее время в башкирском литературоведении к разработке «теоретической истории» (Д.С.Лихачев), в том числе и проблем жанра.

Этот наметившийся в нашем литературоведении сдвиг в сторону выделения родовых и жанровых аспектов изучения литературного процесса наиболее ярко отразился в последних капитальных трудах Р. Н. Баимова «Судьба жанра» (Уфа, 1984) и Т. А. Кильмухаметова «Поэтика башкирской драматургии» (Уфа, 1995). Если в первом из них основные вопросы акцентированы на жанрах башкирской прозы советского периода, и в первую очередь, романа, его типологии, поэтики и роли в самой системе эпических форм, то во втором — на специфике драмы как вида литературы, на ее глубинных и устойчивых структурных моментах, изобразительно-выразительных средствах. Здесь особо хочется отметить, что в изучении литературных явлений авторы стремились по мере возможности отойти от преобладающих до сих пор в литературоведении идейно-тематического (проблемно-тематического) и описательно-хронологического принципов.

Как видно из вышеуказанных трудов, историография изучения башкирской литературы с древнейших времен до наших дней и ее наиболее крупных представителей довольно богата. Однако одновременно следует признать, что интересующая нас жанровая проблема в башкирском литературоведении делает пока лишь первые шаги. К тому же самые серьезные исследования, затрагивающие в той или иной степени различные аспекты жанрово-сти-левого движения, посвящены литературе советского периода. Нельзя не отметить и то, что существующая у нас обширная научная литература об искусстве слова преимущественно посвящена его социально-идеологической проблематике. До сих пор в литературоведческой практике значительное место занимает так называемый идейно-тематический (или проблемно-тематический) анализ. Сейчас очень важно определить новые направления литературоведческого поиска, не заниматься лишь выделением темы, идеи или проблемы, которые привлекали внимание писателя, не замыкаться в рамках описательно-хронологического принципа изучения истории литературы, а идти вглубь самой литературы, раскрыть ее специфику как вида художественного творчества.

В этом отношении одним из плодотворных направлений современного литературоведения становится исследование историко-литературного процесса под углом зрения системы жанров или какого-либо определенного жанра, которое позволяет сочетать анализ общих закономерностей литературного развития с их индивидуально-творческим проявлением. Между тем, в свете нарастающего интереса к жанровой проблематике в национальном литературоведении вырисовывается настоятельная потребность в изучении особенностей литературных родов и жанров, внутренних закономерностей их движения, их структурного и идейно-эстетического обогащения и обновления в процессе литературных и межлитературных взаимодействий (36, 9−11- 174- 289- 289, 410, 19- 362, 4−6).

Исследование «Развитие жанровой системы в башкирской поэзии второй половины XIX — начала XX веков» — один из необходимых шагов в данном направлении. Оно основано на признании литературных жанров как целостной эстетической системы, имеющей исторически подвижный характер.

Но прежде чем приступить непосредственно к изучению жанровой природы башкирской поэзии нового времени, необходимо, вероятно, все же выяснить, что же такое жанр, какие факторы определяют его сущность и назначение, выявить общие принципы дифференциации и типологии жанров лирики и наметить способы и конкретные задачи их исследования.

Проблема определения жанра остается актуальной и сегодня. История мировой литературы, в том числе и башкирской, дала большое количество таких жанровых образований, которые не имеют теоретического обоснования в литературоведении.

Попытки исследователей определить сущность литературных жанров, выработать какие-то всеобъемлющие критерии жанровой классификации отличаются своим разнообразием и противоречивостью. Не случайно в свое время В. Я. Пропп признавал: «. единого принципа определения жанра нет» (295).

Не вызывает сомнения и то, что вне жанра не существует художественного произведения. Но вряд ли будет правильным все жанровое многообразие литературы определять только через один ее аспект, скажем, через стихотворение или повесть, либо же, применяя только лишь тематический подход. Задача гораздо сложнее. Она состоит в том, чтобы определить тот стержневой принцип названия жанра, который объединит в систему все жанровое многообразие литературы. Как верно отмечает Г. Н. Поспелов, «основная задача и трудность разработки проблемы жанра. заключается в том, чтобы выделить во всей многосторонности и многосложности содержания и формы литературных произведений также их свойства и стороны, которые и являются собственно жанровыми, в отличие от других — не жанровых» (290, 154).

Над этим вопросом думали многие, но какого-либо единого ответа на него до сих пор не было найдено. В настоящее время бытуют в нашем литературоведении многочисленные противоречивые жанровые концепции. Одни литературоведы, следуя Аристотелю, выделяют в качестве жанрового признака объем текста (127) или объем изображаемых в произведении событий (290, 163), другие — особенности «типов жизненного процесса», человеческой деятель-ности (344, 344) или «типов характеров» (322, 55), третьи — специфику содержания (209, 201) или такие «качественные» свойства произведения, как аналитичность и синтетичность, достоверность и вымышленность (6). Некоторые исследователи в определении жанра отдают предпочтение композиционно-стилевым, формообразующим компонентам. «Жанр, — утверждает В. Н. Аникин, — это. тип внутренней композиционно-структурной организации произведений, нераздельно сопряженной с воплощением и передачей содержания определенного общественного и жизненно-бытового назначения» (12). Такие характеристики жанра, как «жанр есть исторически сложившийся тип художественной формы» (181), «.тип устойчивой структуры художественного произведения, организующей все его компоненты в систему» (212) и другие, говорят о широком распространении в нашем литературоведении понимания жанра как способа организации художественного произведения. Но в таком определении жанра подчас не принимается во внимание первооснова — отношение к действительности. В последнее время некоторые исследователи, учитывая это обстоятельство, пытаются преодолеть частные и формальные признаки отбора, исходить из единства формы и содержания. Жанровую характеристику они связывают со структурно-познавательными элементами. «Когда мы называем те или иные жанры, например — ода, элегия. и т. д., — пишет М. Б. Храпченко, — для нас это не только указание на определенные виды построения литературных произведений, но и обозначение специфического подхода к явлениям жизни.» (392). Такого же мнения придерживается и литературовед Г. Л. Абрамович. Он считает, что «решающую роль в создании тех или других видов и жанров играет характер предметов изображения» (1,24).

Иногда, замечая, что в построениях почти всех подобных жанровых теорий учитывается обычно какая-то одна сторона жанра, приходят к убеждению, что в качестве жанроопределяющей может служить лишь совокупность всех этих признаков, вместе взятых (322). С данной точкой зрения нельзя согласиться, так как механическое соединение признаков частного не может дать объективного представления об общем. Оно может привести лишь к формальной классификации жанров.

В современном литературоведении самым популярным, по-видимому, является понимание жанра как одного из уровней морфологического членения литературы. Сторонники этой концепции под словом жанр подразумевают «определенный вид литературных произведений, принадлежащих одному и тому же роду» (26, 289−291- 169- 179- 343, 326−330- 328, 431- 410, 9−13-). Рассматривая при этом родовую структуру как содержательную форму, представители этой концепции исследуют и литературные жанры в единстве их формы и содержания.

Вкратце проанализировав основные бытующие в нашем литературоведении жанровые концепции, мы далеки от намерения предлагать какое-либо новое, универсальное определение жанра. Можно лишь отметить, что все эти трактовки природы жанров являются достаточно туманными и односторонними, но ни одна из них по-своему не противоречит фактическому материалу в той системе осмысления понятия «жанр», которое избирается ею как определяющий принцип жанрового деления (структурный, тематический, функциональный и др.). Каждая из существующих жанровых концепций отвечает какой-либо грани сложного строения и функционирования художественного произведения. В то же время здесь следует отметить, что в построениях почти всех жанровых теорий присутствует основная схема той системы родового разграничения литературных произведений, которая двадцать с лишним веков назад была установлена Аристотелем. Все исследователи так или иначе признают факт наличия в литературе трех родов и соответствующих им эпических, лирических и драматических групп жанров.

Нам тоже представляется, что «жанр — это прежде всего не форма изобразительно-выразительной или содержательной сторон литературных произведений, а одна из форм бытования, существования рода литературы», его подразделение, обусловленное многообразием конкретных возможностей художественного освоения действительности.

Исследование любого жанра предполагает прежде всего изучение его ис- ^ торического генезиса и структуры (296). При этом важно выяснение типологических структурных элементов жанра, определение его специфических признаков как в плане внутреннего (содержательного) состава, так и в области формы. Поскольку жанр есть одна из форм выражения, существования рода, то и принципы жанровой типологии необходимо извлекать из общего понятия о роде литературы.

Вопрос о принципах типологии жанров стал широко обсуждаться с 60-х годов. Не останавливаясь подробно на разборе суждений по этой проблеме, заметим только, что именно категория литературного рода является ведущим началом в жанровых образованиях, помогающим выявить повторяющиеся их черты и наметить таким образом их типологию, и, что типологическое изучение, систематизация литературных явлений предполагает выявление не просто сходных их черт и связей на основе «простой их повторяемости и внешнего сходства», а «раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить об известной литературно-эстетической общности, о принадлежности данного явления к определенному типу, роду» (391). Но, к сожалению, проблема типологического изучения литературных явлений, в частности, жанров, в нашем башкирском литературоведении должным образом не поставлена. За исключением вышеупомянутых, заслуживающих внимания работ Р. Н. Баимова, А. Х. Вахитова и Р. К. Амирова, теоретическое осмысление этой проблемы на основе широкого конкретно-исторического изучения литературы у нас почти отсутствует.

Между тем, в настоящее время, по мнению многих литературоведов, «одной из важнейших задач типологии жанров является установление связей между жанровыми системами различных литературных периодов, выявление наиболее устойчивых жанровых признаков в литературном процессе» (410, 19). Расссмотрение этих проблем является одной из основных задач и нашей диссертационной работы.

Однако жанр — явление не только типологическое, но и историческое. Любой жанр появляется «только на определенной стадии развития искусства слова» в конкретной жанровой системе «под влиянием совокупности меняющихся факторов» (225, 55). Именно в определенное время формируется представление о конкретном жанре. Совершенно прав Ю. В. Стенник, когда пишет: «Жанр — это отражение известной законченности этапа познания, формула добытой эстетической истины» (331, 189). За продолжительную историю своего существования эта «добытая эстетическая истина» значительно меняется и под воздействием времени, социально-исторических и художественных тенденций, и от пересадки на разную национальную почву, но в каких-то определенных чертах сохраняет узнаваемые основные качества. Каждый жанр имеет свои особые средства достижения образного единства" (113), так как в самой жанровой конструкции сохраняется богатый опыт всей предшествующей литературы. В этом отношении жанр представляет собой уникальную «память искусства» (45). Одним словом, ему присущи и непоколебимость основных категорий, и настоящий их динамизм. Ведь каждый художник обновляет и изменяет средства достижения образного единства в соответствии со своими замыслами и планами, за которыми — время, жизнь, общество. Так устойчивый в основных своих чертах жанр получает новую жизнь. Невозможно существование в мире искусства неких «вечных чистых» форм образного творчества. Именно в их постоянном изменении и преображении выступает неисчерпаемость жизненной основы словесного искусства. Жанр представляет собой знак, указывающий на непрерывность литературной традиции. Поэтому важным моментом в наших научных поисках считаем установление с возможной точностью времени и причины возникновения того или иного лирического жанра в башкирской литературе исследуемого периода. В противном случае будет невозможно понять его значение и роль в ряду иных жанров, а, следовательно, и определить его особенные свойства.

Как уже говорилось выше, для того, чтобы приступить к изучению жанровой системы башкирской поэзии второй половины XIX — начала XX вв. в сравнительно-типологическом и историческом плане, необходимо решить прежде всего сложную проблему классификации лирических форм по типам (видам), способствующим системному, комплексному рассмотрению жанров и их разновидностей.

На протяжении многих веков башкирская поэзия развивалась в смежной форме, сохраняя во многом черты первобытного синкретического искусства (83- 240- 297- 394). Художественные образы создавались посредством слов и музыки. Произведения представителей не только изустной, но и письменной поэзии, даже профессиональных («дворцовых») поэтов были неразрывно связаны с мелодией. Все они — песни, кубаиры (героические эпосы), дастаны, киссы, газели, рубай, касиды, мунажаты, байты и другие — пелись или произносились мелодическим речитативом. Даже в новое время процесс отделения поэзии от музыки шел очень медленно. Например, видный представитель башкирской поэзии первой половины XIX века Шамсетдин Заки создавал и исполнял свои проникнутые тонким лиризмом и философскими мотивами стихи устно. Нам известно, что в годы работы преподавателем в Стерлибашевском медресе он установил тесные творческие связи со своим талантливым шакирдом, будущим крупным поэтом Мифтахетдином Акмуллой. Они часто выходили в степь и там попеременно исполняли речитативом свои стихи, производя друг на друга сильное впечатление (142- 200, 71).

Творчество М. Акмуллы протекало уже в условиях все большего проникновения в Башкортостан капиталистических отношений. Он стал активным пропагандистом новых, просветительских идей, «трибуном движения за общественное обновление» (413, 4), активизировавшегося особенно в последней четверти XIX века. При этом поэт во многом сохранил верность поэтическим традициям. Он постоянно находился под влиянием мощной вокальной лирики, большинство своих произведений создавал прежде всего для устного напевного исполнения, принимал активное участие в айтышах — поэтических состязаниях — с известными сесенами, акынами и поэтами, сохранившими в какой-то мере верность лирико-вокальным традициям, традициям импровизаторского искусства. Его крылатые стихи распространялись в устной и рукописной формах по башкирским, казахским и татарским аулам и кочевьям, городам Южного Урала и Зауралья. Их и сегодня многие люди знают наизусть и исполняют обязательно на определенную мелодию.

Однако к началу XX века песенность перестала быть всеобъемлющим качеством поэзии. Написание стихотворных текстов для музыки постепенно превратилось в особый род творческой деятельности. Песенная лирика окончательно стала одной из разновидностей башкирской письменной поэзии. На протяжении XIX — начала XX в. на литературной арене сформировались и укрепили свои позиции и другие типы поэтического размышления. К сожалению, в нашем литературоведении существуют разные подходы к классификации лирики по типам (видам). Многообразие стихотворных форм, выражающих самые различные оттенки чувств, переживаний, часто достигающих силы пафоса и более определенная, чем в эпических и драматических произведениях зависимость поэтических жанров от особенностей композиции и языка, образно-экспрессивной речи, а также от ритмики и строфики — все это затрудняет систематизацию лирических произведений, делает весьма трудным разграничение и сгруппирование их по какому-либо единому принципу. Отдельные теоретики литературы взяли за основу предмет изображения. «Взаимоотношения поэта с внешним миром, — пишет, например, Н. А. Гуляев, развертываются в трех направлениях: во-первых, в связи с обществом, его политическим и социальным строем, правовыми моральными и другими институтами, во-вторых, с природой и, в-третьих, с кругом частных лиц, взаимоотношения с которыми идут не по общественной, а по интимной, узкочеловеческой линии. Отсюда три разновидности лирической поэзии: лирика гражданская, лирика пейзажная и лирика интимная» (117). Другие исследователи, учитывая, что главный объект художественного познания в лирике это характер самого автора — «носителя речи» (378, 156), его внутренний мир, его умонастроения и эмоции, стремились отчетливо дифференцировать поэзию по характеру переживания, вызванного любыми обстоятельствами жизни. Как указывает Л. И. Тимофеев, «и философская мысль, и любовное увлечение, и политическое высказывание — все это переживания, имеющие лишь различный характер по своему содержанию в том случае, если они показаны как конкретные человеческие чувства и мысли, имеющие субъективную эмоциональную окраску» (344). Такого же мнения в свое время придерживался русский критик В. Г. Белинский (61, 365−366). Но такой принцип деления лирики на типы не устраивал многих теоретиков литературы. В последние годы они пытались и пытаются заменить его другим принципом, основанным на тематике лирических произведений. В соответствии с ним разграничивают лирику на философскую, патриотическую, политическую, или гражданскую, любовную, пейзажную и т. д. (1, 73- 237). При этом некоторые из них смешивают тематический принцип классификации поэзии на типы со способом и стилем изображения лирического субъекта, т. е. предмета. Так, теоретик башкирской литературы К. А. Ахмедьянов, указывая на распространенность сейчас деления лирики по тематическому принципу, наряду с философской, пейзажной и любовной лирикой выделяет публицистическую и дидактическую лирику (26,290).

Однако признать все эти принципы удачными нельзя. Применение их приводит к упрощенности и однобокости. Так, например, произведение известного башкирского поэта XX века Г. Саляма «Утро республики» выражает высокое гражданское чувство. Но это чувство находится в теснейшем взаимодействии с патриотическим пафосом Г. Саляма. К тому же предметом его изображения является прежде всего природа: даже само название оды указывает на это. Сам по себе возникает вопрос: все же к какому виду лирики отнести это произведение? Если взять за основу классификацию А. Н. Богданова, то его можно было бы считать одновременно образцом и гражданской, и патриотической, и пейзажной лирики. А по К. А. Ахмедьянову, его можно было бы отнести еще и к разряду стихов публицистического типа. На первый взгляд, все кажется уместным и обоснованным. Но в то же время вопрос фактически остается не решенным, открытым. Между тем, в произведении явно проступают излияние души, чувства волнения и восхищения лирического героя. Именно медитация самого поэта составляет его композиционную основу. Г. Салям сам — «герой» своего произведения. В нем нарративное начало, т. е. описание пейзажа, повествование событий как бы уходит на второй план. Исходя из всего этого, «Утро республики» можно было бы уместным считать произведением медитативной лирики, написанным на гражданскую тематику.

Обратимся еще к одному примеру. Возьмем так называемую философскую лирику М. Акмуллы и Ш. Заки. В творчестве первого философский аспект присущ прежде всего стихотворениям о природе, а в поэзии Ш. Заки — произведениям о любви и об обществе.

Все эти факты говорят о том, что ни один из вышеуказанных принципов классификации лирики на типы или виды не может претендовать на универсальность. Почти все они, в сущности, являются «продуктами» социологического подхода к поэтическим произведениям, охватывают в основном содержательные аспекты лирики, за исключением указанных К. А. Ахмедъяновым дополнительных двух типов лирики — публицистического и дидактического. Исследователями в недостаточной степени учитываются художественные формы и способы выражения и распространения среди читателей мыслей и чувств «носителя речи» .

Да, в жанровых образованиях ведущую роль играют их содержательные особенности. Но в литературе важно не только то, что изображается, но и то, как оно изображается. Изучение содержательных жанровых особенностей невозможно без анализа формы — системы средств выражения содержания и стилевых тенденций, ими порожденных. В этом плане мы можем, по-видимому, вести речь о жанре как о способе реализации эстетических качеств литературы. Еще в 20-е годы некоторые теоретики литературы, обращая особое внимание на этот факт, стремились учесть его при делении поэзии на типы. Так, в начале 20-х годов известный литературовед Б. М. Эйхенбаум опубликовал работу, посвященную данной проблеме. В ней он, опираясь на наблюдения В. Жирмунского и Ю. Верховского, писал о лирике декламационной, или риторической, говорной и напевной, т. е. песенной (427). Позже о напевных (песенных) и говорных стихах делится своими мыслями исследователь В.Е.Холшев-ников (390). Литературовед В. Е. Хализев указывает на существование медитативной, описательной и повествовательной форм лирического творчества (378, 159). Современные исследователи Витас Арешка и Ричардас Пакальнишкис уже рассматривают такие типы лирики, как песенный, манифестационный, нарративный и медитативный (277).

На наш взгляд, последние классификации лирики на типы являются наиболее приемлемыми, но тоже с определенными оговорками. Они помогают по-новому осмысливать так называемые пейзажную лирику, любовную лирику, философскую лирику, гражданскую лирику, политическую лирику, патриотическую лирику, публицистическую и дидактическую лирику. Классификации лирики В. Хализева, В. Арешки и Р. Пакальнишкиса более полно учитывают прежде всего жанровые аспекты и традиции развития поэзии, а не просто ее отдельные, чисто содержательные или внешние, формальные признаки, скажем, формы и способы исполнения того или иного произведения (декламационные, говорные). Оно имеет такую основу, которая соединяет в себе и ситуацию высказывания, и способ и стиль выражения лирического субъекта, и язык — все это в связи с традицией жанра. Одним словом, при таком разделении лирики на типы учитываются ее важнейшие жанрово-видовые свойства (система художественно-речевых приемов и средств, виды лирической медитации, ход мыслей и характер переживаний лирического героя (пафос) и др. Возьмем, к примеру, песенную лирику. В сфере устного народного творчества она является основополагающей формой выражения самосознания народа, если можно так сказать, словесно-музыкальной летописью его жизни. Авторство фольклорных песенных произведений, как правило, остается анонимным. Но наряду с коллективным словесно-музыкальным искусством еще в средние века сложились разнообразные типы авторской песни, создатели которой были одновременно поэтами, композиторами и исполнителями. Башкиры называли их сесенами-певцами, сесенами-кураистами и тем самым сознательно или несознательно указывали на связь большого количества созданных ими произведений с традицией словесного и музыкального искусства.

В связи с проблемой классификации поэтических жанров и жанровых разновидностей здесь хотелось немного остановиться на одном важном моменте. Поскольку основой систематики жанров мы считаем литературные роды, то при изучении лирических жанров без выявления существа лирического рода невозможно раскрыть ни их специфической природы, ни их взаимной связи, основанной на общеродовом начале. Впервые попытка выявить специфические основы литературных родов, в том числе лирики, была предпринята Гегелем. По его мнению, родовой основой лирики является «конкретная определенность настроения» и выражение этого конкретного настроения «является единственной целью лирического произведения» (107, 496). На эту специфическую основу лирического рода обратил внимание и Белинский. Давая поэзии жанровую характеристику, он писал: «Предмет здесь не имеет цены сам по себе, но все зависит от того, какое значение дает ему субъект» (61, 46). И песенная поэзия отражает в основном не факт, не событие, а психологическое состояние лирического героя. Нравственный, гражданский, творческий облик его, воплощенный в стихах, составляет сердцевину, движущую силу этого типа лирики. Следовательно, субъективный принцип является определяющим и в литературной, и в народно-песенной поэзии. Многое роднит эти две формы лирики: относительная свобода от конкретного факта, обобщенный характер лирического образа, а главное — язык. «Понятие „язык устного творчества“ принципиально не отличается от понятия „язык художественной литературы“ , — пишет, например, А. П. Евгеньева, — так как и тот, и другой — язык словесного искусства, язык художественных произведений. Различие между ними заключается в условиях их возникновения, бытования и развития, в специфике устного и письменного творчества» (133). Соглашаясь с мнением исследователя языка фольклора и литературы, мы не уравниваем стиле-образующие средства народной и литературной песен в их «чистом виде». Как верно отмечают фольклорист Н. Ф. Бабушкин и литературовед В. А. Благово, «стилеобразующая сила жанра .в фольклоре довлеет над индивидуальным исполнением, а в литературе индивидуальное стилеобразующее начало является, вместе с предметом изображения, определяющим, и сила традиционного жанра здесь проявляется сравнительно слабее» (34) — более гибкая в своей системе литература, взаимодействуя с фольклором, вступает порою «в противоречие с некоторыми его застывшими формами» (71).

С 40−50-х годов XIX века в башкирской письменной литературе широкое развитие получила песенная лирика, несущая в себе индивидуальный стиль поэта, отражающая психологию, дух народа. Она стала самым массовым и демократическим поэтическим и музыкальным жанром, возросла ее идейно-воспитательная, эстетическая и общественно-политическая роль. Трудно найти поэта, который не создал бы стихов для музыки, для пения. Песня заняла важное место в профессиональном поэтическом творчестве. Поэтому этот словесно-музыкальный жанр должны изучать не только музыковеды и фольклористы, но и литературоведы.

Для нас, литературоведов, песенная лирика — особый вид поэтического творчества. Тексты стихов песенного типа отличаются от других поэтических произведений прежде всего способом и стилем выражения чувств и мыслей лирического субъекта. Песенные тексты характеризуются простотой содержания и формы. Их эмоционально-образный строй, структурные, фонетические и интонационные качества максимально приближены для пения, для мелодичного, напевного исполнения. Органической связью со словесным текстом обусловлено и своеобразие песенных жанров и форм, а именно: соотношение частей поэтического текста, запева и припева, строф, тяготение к импровиза-ционности или композиционной законченности. В некоторых песенных жанрах обнаруживается тенденция к преобладанию декламационности, ораторского красноречия, поэтического слова над музыкально-выразительными средствами (песни-гимны, песни-агитки, студенческие песни (садалар), сатирические песни), в других — к усилению ритмического начала (песни-марши), в третьих — к более подробному излиянию души при помощи умеренного ритмического, интонационного строения текста (романсы, мунажаты — духовные песни-псалмы и др.).

В современную эпоху песенная лирика составляет одну из больших ветвей башкирской поэзии. Одно за другим появляются произведения с заглавием и подзаголовком «песня» («романс», «марш» и др.). Кроме того, песенную жизнь стихи обретают независимо от того, указывали ли авторы на их связь с песенной традицией.

Одним словом, ведя речь о видах или типах поэзии, мы не можем оставить в стороне словесно-музыкальную форму лирического высказывания мыслей, чувств и переживаний.

Как уже отметили, в поэзии выражение мыслей, чувств и переживаний всегда ярко эмоционально. В них существенно медитативное начало. Формы и способы его передачи в стихах могут быть разными. Чаще всего поэтические произведения представляют собой прямое излияние души. Они характеризуются направленностью в область раздумья, размышлений (лат. тесШайо — размышление, обдумывание), в большинстве своем немногословны и сжаты, имеют в основном форму монолога. В них поэт прежде всего размышляет о собственных переживаниях, как бы погружая читателя в свой внутренний мир. Обычно в таких произведениях присутствует некое лирическое «я», выражается какое-то одно движение души, какой-то один «порыв» сознаниязамкнутость ситуации сочетается с особенно широким пространством и глубиной осмысления.

Форма прямого излияния души, глубокого размышления (медитации) лирического героя о собственных переживаниях, намерениях и чувствах во многом является цементирующей основой, соединяющей, или, в крайнем случае, сближающей многие разновидности поэзии, деление которых в свое время было осуществлено по тематическому принципу. Медитации лирического «я» наблюдаются в произведениях не только любовной, но и так называемой гражданской и философской лирики. Все эти стихотворения, представляющие собой в прямом смысле этого слова «лирику чувств», «излияние души» самого поэта, бузусловно, составляют одну из разновидностей поэзии. Ее можно было бы назвать медитативной лирикой.

Связь произведений этого типа лирики с национальными традициями очень сильна. Уже в творчестве Ш. Заки, затем М. Акмуллы и особенно Ш. Бабича и Д. Юлтыя можно усмотреть переход от песенной (напевной) и мани-фестационно-публицистической лирики к медитативной. Значительную часть их лирики можно считать «народной элегией», поэтизирующей свойства национального характера — доброту, эмоциональность, сосредоточенность, задумчивость, склонность к грусти, метафизике духа. Разумеется, в медитативной лирике этих поэтов имеются и определенные различия. Например, в произведениях Ш. Заки нарративный элемент почти совсем отсутствует, наррация даже «самоотрицается», главенствует нравоописательное эмоциональное начало, тяготеющее к интеллектуальной медитации, к философствованию.

В этом отношении особо отличается лирика М. Акмуллы, которого без преувеличения можно назвать поэтом-мудрецом, умело сочетающим в своем творчестве архаичное с современным. Его поэзия от начала до конца тяготеет к интеллектуальной медитации, окрашиваемой очень часто элементами мани-фестационно-публицистической лирики. Можно сказать, что поэт всю свою сознательную жизнь занимался укрощением стихийности эмоции и сознания человека.

Особенно сложное художественное явление представляют собой стихи Ш. Бабича и Д. Юлтыя, которых невозможно считать поэтами одного настроения, драматического или романтического мироощущения. При знакомстве с их лирикой возникает ощущение перехода из привычной традиционной поэтической среды в еще неоткрытое, неведомое, таинственное, где можно заблудиться в лабиринте то тихой грусти, то бурных эмоций и дум, то различных стихотворных форм и модификаций. Как будто они вообще не занимаются укрощением стихийности эмоций и сознания. В их лирике традиционная элегически-импровизационная медитация, особенно характерная для народных песен, байтов и мунажатов, чередуется с идиллическими и метафизическими чувствами и мыслями, призывами и лозунгами, возмущениями и негодованиями, элементами повествования и описания. Такого рода синтезирование форм лирического творчества особенно характерно для поэзии двадцатого столетия, начиная с Ш. Бабича.

В поэзии встречаются многочисленные произведения, в которых автор выступает уже не в качестве размышляющего о собственных переживаниях, а в роли рассуждающего на общие темы, обсуждающего какие-то общие проблемы жизни, в роли прямого выразителя взглядов, настроений и стремлений различных социальных групп, классов, иногда всего народа и даже человечества. Обычно в них расширение выразительных возможностей понятия «лирический герой» идет за счет широкого введения «ролевого» характера, когда поэт выступает не только от лица своего героя (лирического «я»), но и от имени различных слоев народа, когда на смену лирического «я» часто приходит лирическое «мы», форма передачи мысли поэта приобретает явно открытый характер, «лирика мысли» преобладает над «лирикой чувств» (вспомним, к примеру, «Интернационал» Э. Потье, «Красное знамя» М. Гафури, «Стихотворное обращение к башкирскому народу по поводу соглашения с большевиками» Ш. Бабича). Страстное желание высказать точку зрения на морально-этические, духовные, культурно-просветительные, социальные, политические и даже чисто бытовые проблемы современности определяет идейно-тематическую направленность, публицистический и сатирический пафосы этих стихов. Каждый из них — как обнаженный нерв, открытая манифестация своих мыслей, своего отношения — одобряющего или отвергающего, негодующего или осмеивающего — на различные проблемы и события современности, они наполнены глубокими и напряженными мыслями и чувствами героя, за которым стоит мир взглядов и переживаний активного поэта-гражданина, поэта-борца. Доминантами такого типа стихов являются обращения к народу (определенному классу, социальной группе, коллективу), какому-либо человеку, наличие сообщения о некоторых фактах действительности, судьбы лирического героя или лирического «мы», изложение каких-нибудь положений важного, порою программного характера. Большая часть таких произведений как бы предназначена прежде всего не для чтения про себя в уединенном месте, а для декламирования перед какой-нибудь аудиторией, для открытого доведения отраженных в них мыслей и чувств до широкого круга читателей (слушателей). В стихотворениях такого типа повествовательно-сообщающий монолог, который может носить эмоционально возвышающий (торжественно-романтический) или снижающий (иронико-сатирический, юмористический), а также драматический (он может быть идейно-утверждающим или идейно-отрицающим) характер, сочетается с монологом внушающим (агитационным, дидактическим, насмешливо-поучающим). Такую форму открытого поэтического высказывания на злободневные проблемы человеческого бытия (социальные, политические, нравственные, эстетические и др.) мы могли бы назвать манифеста-ционно-публицистической (по Б. М. Эйхенбауму — декламационно-ораторской) разновидностью лирической медитации. Как форма не прямого излияния души, не размышления о собственных переживаниях, а выражения взглядов, настроений и стремлений различных слоев общества больше через лирическое «мы», чем через лирическое «я», она составляет композиционную основу произведений в основном так называемой гражданской, политической, патриотической, сатирической и иногда философской лирики.

Заимствованное из латинского языка слово «манифест» (таг^еяи^ — явный) в прямом смысле означает письменное обращение власти, партий, общественных организаций, творческой личности к народу с изложением своих взглядов, программ, предложений и решений (328, 755- 326-). В литературе этот термин употребляется как обозначение той разновидности лирики, которая отмечена большей гражданственностью и публицистичностью. Во всех жанрах этой «мыслящей», «обсуждающей», «убеждающей», поучающей" и «осуждающей» поэзии ощутима лирико-публицистическая доминанта, поскольку их структура в большинстве своем подчинена законам ораторской речи. В произведениях дается как бы симфония умонастроений, преобладает возвышенно-риторический, публицистический и иронико-сатирический стили. В них «с публикой говорит уверенный в своей правоте лирический субъект» (277, 238). Но это не означает, что манифестационно-публицисти-ческая лирика состоит из одних призывов и лозунгов, к которым часто пытаются свести, например, так называемую политическую, общественно-публицистическую, или гражданскую лирику. В ней могут сочетаться героическое и сатирическое начала, одические и элегические мотивы, прямолинейные призывы и тихие исповеди (дидактизм) — могут отражаться мысли как о действительности в целом — о стране, народе, человечестве, миропорядке и эпохе, так и о нравственных принципах, о красоте, о культуре и искусствеподниматься проблемы политического, социального, философского и эстетического характера. Но главное в поэзии этого типа — гражданское, героическое начало и патриотический дух, определяемые максимальной отдачей таланта потребностям времени. Такая лирика свойственна искусству слова разных эпох. Особенно большое значение она обретает в переломные моменты в истории народа и страны. Для башкирской культуры и литературы одним из таких решающих периодов был период со второй половины XIX — начала XX веков. Как писал В. Г. Белинский, «лирический поэт» этого времени «более. спрашивает и исследует, нежели безотчетно восклицает. Мысль — вот предмет его вдохновения» (61, 268). Одним из ярких доказательств всему сказанному является, например, стихотворное обращение Ш. Бабича к башкирскому народу, написанное в судьбоносное для него время в связи с переходом башкирского войска в сторону большевиков. В нем нет бури восторгов, всплесков чувств, безотчетных восклицаний. Почти отсутствуют и громогласные призывы и лозунги. Зато поэт, сосредоточивая свое внимание как на социально-политических, так и на нравственных сторонах происходящих событий, стремится вникнуть в их суть, исследовать причины их возникновения, дать объективную оценку политической деятельности идеологу и руководителю башкирского освободительного движения З. Валиди, объяснить народу гуманистический смысл его поступков, разработать для них своего рода программу дальнейшего действия. Произведение пронизано патриотическим духом, гражданским пафосом. В нем автор добивается синтеза общественно значимого и личного.

В целом, произведения манифестационно-публицистической лирики отличаются своей жизнеутверждающей и осуждающей силой, поучающей направленностью, высокой гражданственностью. Многим из них присуще критическое, даже насмешливое отношение к различным явлениям жизни.

В башкирской поэзии нового времени, особенно в начале XX века, значительное место занимают произведения нарративного (лат. паггайо — рассказываю, повествую) характера. В отличие от других типов лирики, в частности, от медитативной и манифестационно-публицистической, в нарративных стихотворениях значительное место занимают повествовательное и описательное начала. В них воссоздаются вещи, окружающие людей, черты наружности человека, раскрывается его внутренний мир, изображаются явления природы (обычно такого рода стихотворения относят к так называемой пейзажной лирике). В ряде случаев описательные стихотворения фокусируют в себе впечатления человека, полученные им на протяжении длительного времени. Таково, например, стихотворение «Осень» М. Акмуллы («Темен, тучами затянут небосвод. Желто все: и степь, и воздух, и вода. Худо дело: волоча свой древний меч, Вновь старик Мороз на нас войной идет.. Но не вечно это время желтизны, Будут дни опять безоблачно ясны, И блаженство весеннее повторится .»). В иных случаях в описательных стихотворениях с максимальной свободой запечатлевается полет воображения человека («Степь зеленой покрывается травой, А земля парит и словно говорит: «Как прекрасен, небо, лик твой голубой!» М. Акмулла).

Что касается стихотворений повествовательного характера, то в них в лаконичной форме рассказывается о каких-либо событиях и фактах, которые не изображаются тщательно, а лишь кратко обозначаются, как их оценка, так и индивидуальное начало выражаются как бы косвенно, т. е. через все элементы конструкции произведения. С такими явлениями мы встречаемся, например, в поэзии Г. Сокороя («В степи»), М. Уметбаева («В одном городе видел я красавицу») и др. Но в целом, в башкирской поэзии рассматриваемого нами периода произведения с «чистым» повествовательным началом почти не встречаются. Даже в таких крупных поэтических произведениях, как сатирическая поэма «Газазил» Ш. Бабича или байт-повесть «Печальная женщина Бибигайша» анонимного поэта-сесена, ярко проявляется эмоциональное отношение, а вместе с тем и оценка рассказываемым событиям. Отсюда у них повествовательно и описательно-медитативная композиция. Если на это не обратить должного внимания, получается некоторое преувеличение роли повествовательно-описательного (нарративного) начала в лирике, которой все же более свойственна медитативная структура.

Вообще, во многих поэтических произведениях прямое излияние души, рассуждение, описание и повествование составляют нерасторжимое единство. Такого рода синтезирование форм поэтического творчества особенно было характерно для башкирской поэзии начала XX века. Произведения, в которых преобладает описательно-повествовательное начало, а лирическая медитация присутствует лишь подспудно, и представляют собой нарративный тип лирики. К этой разновидности поэзии прежде всего относятся басни, баллады и поэмы.

В большинстве своем исследователи отмечают, что содержание литературы изменяется в соответствии с изменением концепции личности. В башкирской поэзии уже в просветительскую эпоху в связи с увеличением интереса к человеческой личности, утверждением представления о естественном равенстве людей усиливается тенденция эпического освоения действительности, расширения границы лирического мироощущения эпическим материалом. Поэты-реалисты, а позже и поэты-романтики — искренние мечтатели о светлом будущем, поборники за счастье народа — стремятся представить мир не только через лирическое «я», но и испытывают настоятельную потребность изобразить облик своего современника в многообразии его воплощений, его отношений с родной историей, землей, страной, миром и эпохой. Этим обуславливается прежде всего становление и развитие в новое время, особенно в начале XX века, различных нарративных жанровых форм и реалистического, и романтического плана.

Завершая мысль о классификации произведений лирического рода по типам, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что деление его жанровых образований на определенные группы на основе только их содержательных, идейно-тематических особенностей или только композиционно-стилистических, структурно-формообразующих элементов всегда сохраняет опасность случайности и субъективизма. Хотя жанры, будучи фундаментальными компонентами бытия литературы «постоянно меняются и сменяются» (225, 55), при их исследовании все же по мере возможности надо стремиться учесть все факторы, определяющие историческое формирование жанровых структур, положив в основу выделения типов идейно-эстетический принцип — принцип перекрестный, который широко используется в современном литературоведении и позволяет избежать крайностей как индуктивного изучения жанров, так и произвольных, умозрительных литературных классификаций.

Разумеется, объединение жанров в группы по какому-то определенному принципу не является конечной целью исследования жанров. Многочисленные работы, посвященные проблеме жанровой классификации, показывают, что линии разграничения жанров в определенные типы исследователи проводят по-разному, в зависимости от конкретных целей исследования. Однако, как бы то ни было, ясно одно: выделение типов способствует системности, комплексному подходу в изучении разнообразных жанров того или иного периода, выявлению их наиболее общих, типологических черт, установлению соответствий между жанрами, имеющими разный объем, название, ареал распространения и т. д. Как верно заметил в свое время Г. Н. Поспелов, «изучение отдельных жанров вне попытки создать их систему, не может привести к положительным результатам» (289).

Исходя из этой точки зрения, диссертант считает методологически верным и полезным изучение башкирской поэзии нового времени на уровне функциональной дифференциации форм и аспектов искусства слова, в частности, в контексте жанровой системы «род — тип (вид) — жанр — жанровая разновидность», считая, что как не существуют в литературе изолированно отдельные роды, так и внутри рода отдельные жанры взаимодействуют, соотносятся между собой по каким-то общим признакам, образуя как бы отдельные жанровые группы.

Следовательно, схема жанрово-родовой классификации башкирской письменной поэзии нового времени выглядит следующим образом: собственно медитативные жанры — газель, марсия (траурное стихотворение), элегия, мад-хия (ода), стихотворный монологжанры песенной лирики — «башкирская песня», романс, марш, гимн, песня-агитка, песня-баллада, студенческая песня (сада), байт, мунажат, а также лирики манифестационно-публицистического характера — мактуб (стихотворное послание), хитап (стихотворное обращение), васыятнаме (стихотворное завещание), пародия, эпиграмма, сатирическое стихотворение и нарративного (медитативно-эпического) типа — поэма, баллада, басня.

Предложенная классификация основана на комплексном подходе в определении типов лирики. Но, разумеется, ее также нельзя считать устоявшейся в нашем литературоведении схемой разделения поэзии на отдельные типы. Она носит рекомендательный характер и является лишь попыткой создания своего рода модели жанровой системы лирического рода башкирского искусства слова периода развития его познавательной функции, усиления в нем реализма. Тем не менее предложенная классификация литературных явлений на уровне выделения типов, жанров и жанровых разновидностей лирического рода, исходя в данном случае из общего уровня развития башкирской национальной культуры эпохи капитализма, как бы не была условной, все же дает возможность сосредоточить внимание на магистральных путях развития башкирской поэзии в данный период и опереться на ее генезис (песня — речитатив — декламация — открытая манифестация мыслей и чувст и т. д.), тем более, если учесть параллельное существование в ней в течение многих веков изустной и письменной форм выражения мыслей и чувств.

Ставя перед собой задачу изучить литературный процесс в Башкортостане ^ второй половины XIX — начала XX вв. сквозь призму основных поэтических жанров в их различных модификациях, анализировать в сравнительно-типологическом плане специфические и общие жанрово-рядовые их свойства, раскрыть по мере возможности закономерности функционирования и исторического развития жанровой системы лирики данного периода, определить отношение ее к поэтической традиции, жанровой системе прошлых эпох и ее открытия в области художественного мышления, мы встречаемся еще с очень сложной проблемой, вряд ли разрешимой до конца. Описание литературной системы любого уровня, в том числе жанровой системы, требует синхронного разреза, прослеживание же ее становления и динамики функционирования предполагает диахронию. Разрешить более или менее удовлетворительно обе задачи одновременно можно только путем комплексного применения атрибутивного, генетического, структурного и функционального подходов к жанру, т. е. путем: а) выявления его принадлежности к тому или иному разряду (системе) литературных явленийб) исследования его первоистоков и последующих исторических судебв) раскрытия способов жанровой организацииг) выявления специфической роли этого жанра в той системе, в которую он входит на правах одного из ее неотъемлемых элементов. Такой комплексный подход к исследованию жанров дает нам возможность избегать односторонности, учитывать как синхронический, так и диахронический литературные ряды, фиксируя жанр в нескольких ракурсах одновременно. Но на практике чаще всего используют третий, четвертый и особенно второй подходы.

Наше исследование тоже не составляет исключения. Исходя из конкретной цели, мы отдаем в нем предпочтение диахронному изучению, соредоточив усилия на прослеживании процесса формирования и развития поэтических форм башкирского искусства слова нового времени, разумеется, с одновременным уделением внимания выявлению их места в системе духовной деятельности общества, специфических черт и функций в данной историко-литературной ситуации, жанрообразующих художественных признаков того или иного жанра и принципов их воплощения в отдельных произведениях и т. д. При этом основное внимание в работе будет обращено на анализ жанровых образований таких типов лирики, как песенная, манифестационно-публицисти-ческая и нарративная, получивших наиболее активное развитие в период расцвета в башкирской литературе либерально-демократического и радикально-демократического типов просветительского реализма, составивших историческую предпосылку возникновения в начале XX века критического реализма и тесно связанного с ним прогрессивного, революционного романтизма. Что касается жанров чисто медитативного характера, то не они определяли жанровый репертуар башкирской поэзии данной эпохи — эпохи радикальной демократизации общественного сознания, активной борьбы за новое, прогрессивное во всех областях жизни. Как известно, в зависимости от функционального значения литературы, вернее, в зависимости от принципов отражения действительности, лежащих в основе творческого метода, складывается так или иначе и ее жанровая система. Именно во второй половине XIX — начале XX вв., в переходный период от средневековой идейно-эстетической, жанрово-стилевой системы к системе нового типа, башкирская поэзия преодолевала вековое господство «элегической школы» поэтов мистического толка. Народу нужны были не печальные, «слезливые» элегии, газели или стихотворные монологи о любовных и других чувствах, смешанных беспокойным страхом, а жизнеутверждающие, призывающие на борьбу за новое или же осуждающие общественные и человеческие пороки стихотворения.

Разумеется, медитативность, «прямое излияние души», в особенности элегичность, драматизм, мотивы печали и страдания в течение многих веков были характерными чертами и устного, и письменного поэтического слова многострадального башкирского народа. И в переходный период они продолжали окрашивать своими рефлексами многие жанры соседствующих типов лирики — «башкирскую песню», романс, байт, мунажат, васыятнаме и др. Все эти моменты послужили причиной для подробного изучении в самостоятельных главах данной работы динамики исторического функционирования жанровых систем лишь песенного, манифестационно-публицистического и нарративного типов башкирской поэзии эпохи активной борьбы за демократизацию общеста. В противном случае исследование переросло бы все возможные рамки диссертационной работы.

После таких предварительных замечаний, касающихся задач и характера диссертационной работы, хотелось бы сказать несколько слов о ее структуре. Исходя из генезиса лирического рода литературы (песня — речитатив — декламация и т. д.), считаем целесообразным начать работу с рассмотрения чисто лирико-вокальных и промежуточных жанров песенного типа поэзии. Ведь до нового времени песенность по сути была всеобъемлющим качеством башкирской лирики. Даже во второй половине XIX — начале XX вв. жанры новой, реалистической лирики испытывали громадное «давление» традиций изустной песенной поэзии и фольклора.

Вторая глава диссертации посвящается системе жанров манифестацион-но-публицистического вида лирики. Это объясняется тем, что в период формирования реализма, как уже было отмечено, в башкирской литературе резко усилилась переориентация на новые, более свободные структуры, на принципиальное изменение жанровых форм. В Башкортостане этот процесс затронул прежде всего поэзию, играющую на протяжении нескольких веков ведущую роль. В период формирования и развития методов просветительского и критического реализма господствующее положение в ней начинает занимать «более спрашивающий и исследующий, нежели безотчетно восклицающий» (В.Г.Белинский) тип лирической медитации. Это обстоятельство и побудило нас вслед за песенной лирикой рассмотреть жанровую систему манифестационно-пуб-лицистической поэзии, а в последующей главе — лиро-эпические формы стихосложения, часто синтезирующие в себе существенное нарративное начало с элементами лирики чисто эмоционального, медитативного и рассуждающего, манифестационно-публицистического характера. Произведения нарративного (лиро-эпического) типа стали часто появляться в башкирской поэзии особенно в начале XX века — в период окончательного расцвета реализма и прогрессивного революционного романтизма, резкой перестройки жанровой системы.

Заметим, что такое построение диссертационной работы способствует более последовательному и объективному показу в аспекте диахронии процесса формирования и функционирования новых и развития традиционных жанров в башкирской поэзии анализируемого периода. Но в связи с этим здесь следует подчеркнуть, что обозрение реального разнообразия жанров по отдельным' типам (жанровым группам), вовсе не означает, что общая картина жанрового развития это простой результат «сложения» локализованных жанровых классификаций. При всей своей притягательной конкретности, мы нисколько не абсолютизируем намечаемую нами классификацию жанров лирики, признавая полностью и взаимопереходность жанровых групп, и возможность промежуточных образований.

В ходе изучения эволюции жанровых форм башкирской поэзии нового времени и установления их системной соотнесенности в литературном процессе, мы придерживаемся строго исторического подхода к фактам, опираемся на высказывание Гегеля о том, что «. каждой эпохе свойственны столь своеобразные обстоятельства, она представляет собой столь индивидуальное состояние, что только исходя из него самого, основываясь на нем, должно и единственно возможно судить о ней» (213, 281−282). Этот принцип историзма составляет неизменную и принципиальную основу настоящего исследования.

ВЫВОДЫ.

Прослеживание генезиса и путей развития башкирской нарративной поэзии нового времени показывает, что для нее этот период действительно был одновременно и эпохой перелома, и эпохой накопления. К началу XX века нарративная поэзия уже представляла собой оригинальное явление национальной художественной жизни башкирского народа. Говоря об утверждении в ней наиболее сложных жанров и жанровых разновидностей, не лишне вспомнить слова В. Г. Белинского о том, что такие поэтические жанры описательно-повествовательного типа приходят «не столько вследствие слепого подражания или преобладания какого-нибудь сильного дарования или, наконец, обольщения слишком необыкновенным успехом какого-нибудь творения, сколько вследствие общей потребности и господствующего духа времени». Именно новое идеологическое содержание башкирской действительности второй половины XIX — начала XX веков требовало более разнообразных и емких жанровых форм с возможностью широкого тематического охвата, с простором для рассуждений о важных событиях, крупных проблемах личного и общенародного характера. Формируясь как новые литературные жанры, башкирская поэма, баллада, масал и тамсил впитывают в себя национальные традиции функционально родственных средневековых фольклорных и литературных жанров. Скажем, преемственная связь поэмы нового времени с башкирской и восточной эпической традицией проявлялась в стремлении сесенов и поэтов создавать произведения историко-героического характера (цикл кубаиров Баик Айдара, «башкирская повесть» Конкаса, баит-поэма М. Даутова, поэма Багави и др.).

Опыт народной эпопеи сказался не только в лиро-эпических произведениях романтического плана, подобных «Бузъегету», но и так называемых «малых» реалистических поэмах. В них принципы реалистического творчества, рационализм и дидактизм хорошо уживались с элементами героико-романти-ческого метода, идущего от фольклорной идеализации. Не соревнуясь с классическим эпосом в монументальности, авторы первых «маленьких» поэм — Гу-мар бин Альмухаммед, Абухажиб и другие — воспевали героев, в той или иной мере отвечавших их представлениям о достойном гражданине своей страны.

Интерес к народному творчеству вызвал интерес к народным нравам, поверьям, обычаям и быту. Этнографические элементы встречаются и в романтических, и в реалистических поэмах и балладах нового времени. В поэтике представителей просветительского реализма «этнографизм» и «фольклоризм» занимали устойчивое место (поэмы и баллады М. Уметбаева, М. Гафури, С. Кудаша, Д. Юлтыя и др.). Богатством описательно-этнографического и фольклорного материала отличались романтические нарративные произведения Б. Мирзанова и Ш. Бабича. «Этнографизм», «фольклоризм», обращение к истории и мифам были, с одной стороны, одним из проявлений той народности, которая была предметом идейно-художественных стремлений прогрессивных поэтов, с другой — показателем недостаточности реалистических традиций в письменной поэзии. Как известно, формирование в ней реализма просветительского типа происходило позже, чем в русской и европейской литературах. Только в последней четверти XIX — начале XX века он вступает в наиболее радикальный период своего развития. Естественно, ему были присущи многие типологические особенности европейского (прежде всего русского) просветительского реализма: признание естественного равенства людей, внесословной ценности человека, его зависимости от окружающей среды, рационализма ведущей эстетической категорией, а разума — «верховным судьей» над человеческим обществомрезкое разделение героев, описываемых явлений на положительных и отрицательныхпрямая дидактичность, растворение эстетического начала в эпическомпредпочтение схематизма конкретизации при создании образа, требование от литературы правдоподобия и др.

В то же время башкирская лиро-эпическая поэзия просветительского периода, особенно начала XX века, не могла ограничиваться только простым воспроизведением явлений жизни. Ей сразу был задан наступательный, критический дух, полный гражданского пафоса. Тесная связь с современностью, направленность на насущные вопросы башкирской жизни, осмеяние социальных и человеческих пороков, борьба с консерватизмом стали ее характерными чертами («малые» поэмы и басни М. Гафури, басни М. Уметбаева, С. Якшыгулова и.

ДР-).

Возрастание интенсивности процесса демократизации в поэзии привело к тому, что прямая дидактичность, рационализм, прямолинейная манифестация мыслей и чувств, растворение эстетического начала в эпическом стали быстро сменяться в поэмах и балладах все более настойчивыми попытками непосредственного художественного воздействия на читателя. В них начинает отражаться такой тип общественного сознания, который был основан на разочаровании в рационализме как ведущей эстетической и нравственно-политической категории. Вместе с ним в нарративной поэзии появились романтические «веяния» (лирическая поэма М. Уметбаева, сказочно-сатирические поэмы и баллады Ш. Бабича, Б. Мирзанова) и элементы критического реализма (песня-баллада С. Кудаша, драматическая поэма Д. Юлтыя, басни М. Уметбаева, С. Якшыгулова, М. Гафури и других на социально-политическую тему). Здесь большую роль сыграло еще более активное освоение художественных достижений русской демократической и мировой литературы. Творчество таких писателей, как Эзоп, Лафонтен, И. А. Крылов, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Дж. Н. Байрон, И. Ф. Гете, А. М. Горький и других, становится для башкирских поэтов высоким мерилом художественного совершенства.

Процесс дальнейшего сближения поэзии с жизнью в первую очередь проявлялся в «низких» жанрах сатирического плана. Закономерным было появление жанров масала, тамсила, сатирической поэмы и баллады. Объясняется это прежде всего тем тяжелым, бесправным положением, в котором находился башкирский народ в самодержавной России.

Достижения башкирской нарративной поэзии сатирического направления связаны с творчеством М. Уметбаева, М. Гафури, С. Якшыгулова, Б. Мирзанова и прежде всего Ш. Бабича. Если первый из них дал нам классический образец национальной басни, то второй и третий внесли неоценимый вклад в развитие этого «подцензурного» жанра и его разновидностей, а четвертый создал первые образцы сатирической поэмы. Настоящий бунт в царстве жанров совершил Ш. Бабич. Именно в его творчестве башкирская сатира достигла новой, небывалой дотоле силы и высоты обличения. Преодолев жанровое мышление и обратившись к свободным формам, он безгранично раздвинул рамки поэтического и создал высокие образцы лиро-эпической поэзии. Сатирическая баллада «Клоп» и сказочно-сатирическая поэма «Газазил» являются вершинами баби-чевского гения. В них поэт воспроизвел не рационалистически ясный мир, а грубовато-правдоподобный, хаотично фантастический, гротесковый быт, напоминающий присказки, соединил сказку и драму с сатирой. Будучи наиболее обобщенным и художественно совершенным выражением «бунтарского» аспекта мироощущения Ш. Бабича, эти произведения занимают особое место в башкирской литературе, как памятники, неповторимые в своем художественном своеобразии, хотя и, являясь «маленькими» формами поэмы и баллады, не выходят за рамки историко-литературной жизни своего времени.

Башкирская нарративная поэзия в дореволюционный период еще не дала вершинного явления поэтического эпоса — поэму-эпопею. Но в ней окончательно сложились и активно развивались такие жанры, как масал, тамсил, баллада, «маленькая» поэма и их различные жанровые разновидности, которые в настоящее время составляют основу жанровой системы башкирской лиро-эпической поэзии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Судьба любой литературы тесно связана с национальной историей. Вторая половина XIXначало XX веков были эпохой становления в Башкортостане нового социально-экономического строя — капитализма, эпохой накопления сил во всех областях жизни для дальнейшего развития. Интенсивное развитие в условиях капитализма всесторонних взаимосвязей с Востоком и Западом, особенно с Россией, вызывает активизацию башкирской экономической, общественно-политической и культурной жизни. Динамически меняющаяся действительность требовала от искусства новых художественных решений, широких поисков.

В области литературно-художественного творчества это проявилось в демократизации его основных элементов.

Литература

отражая общенациональный подъем, направила свои усилия на формирование в башкирском обществе гражданского сознания. Реформируется доступный только узкому кругу людей старотюркский литературный язык, произведения создаются на близком к родному языку башкир «тюрки», затем — на татарском языке. Писатели выступают с самыми передовыми идеями эпохи. Непосредственно вмешиваясь в решение актуальных социальных, политических, нравственных и культурно-просветительных вопросов, они превращают литературу в мощное орудие дальнейшего роста национальной культуры и самосознания, важнейший источник идейно-эстетического воздействия на общество. Борьба за естественное равенство людей, патриотизм, гуманизм, гражданский пафос, высокая мера нравственной и социальной требовательности, критический дух, стремление сбросить с себя религиозную оболочку, преодолеть как фаталистическое, так и волюнтаристическое понимание социальной причинности, глубже и всесторонне отразить роль социально-политических и духовных движущих сил истории, правдиво изобразить жизнь определяют особенности башкирской художественной литературы в целом, в которой возрастает значение личности художественного творца. Идея самоценности человека, защиты его интересов, решительной борьбы с общественными и человеческими пороками оказывалась неразрывно связанной с пониманием необходимости его социально-нравственной активности, бескомпромиссного поиска новых форм его отношений с действительностью. Для литературы этого периода характерно обостренное внимание к человеческой личности и, вместе с тем, стремление к всестороннему анализу ее усложнившейся взаимосвязи с обществом, с социальным окружением. Усиливается роль и значение авторского отношения к фактам и явлениям действительности. В этом также нашел свое выражение неуклонный процесс демократизации литературы. Просветительская идеология, лежащая в основе творчества прогрессивных писателей второй половины XIX века способствовала превращению литературы в учебник жизни, созданию не только антифеодальной морали, но и образа нового человека — гражданина и патриота, ставшего активной творческой натурой для пользы общества, примером служения родному народу, достойным подражания. И решительная борьба с пережитками феодализма, схоластикой, деспотическими порядками, общественными и человеческими пороками в их тесной взаимосвязи усилило антиидеалистическую, антиклерикальную и сатирическую направленность, публицистичность литературы.

Стремление башкирских писателей — реалистов, стоящих на просветительских позициях, научить своих сородичей, что они «должны делать и чего не делать», ознакомить их «с истинной сущностью добра и зла» (Г.Э.Лессинг) сопровождалось еще более острой критикой зла, бесчеловечности в проявлениях конкретных, многообразных и социально обусловленных.

Особенно усиливается этот процесс в годы первой русской революции. Исторические события этого времени и последующих лет органически соединили наиболее прогрессивных представителей башкирской литературы с пропагандой революционно-освободительных идей. В этих произведениях в полную силу зазвучали голоса новых героев — угнетенных и униженных, борющихся за освобождение от социального и национального гнета. Быстрый творческий рост башкирских писателей складывался в процессе еще более широкого и непрерывного освоения художественных достижений русской и мировой демократической литературы и, разумеется, творческого развития положительных традиций национального словесного искусства. Именно под влиянием революционных событий эпохи и демократических традиций передовых культур и литератур, в особенности русской литературы, они вырабатывали идейно-эстетические принципы критического реализма. Их реализм был проникнут духом смелой критики, революционного романтизма, острой публицистической и сатирической направленностью, выносящей беспощадный приговор буржазно-помещичьим порядкам.

Все же критический реализм в начале XX века не был единственным творческим методом, определяющим «генеральную» линию развития башкирской литературы. Он формировался и развивался в тесном соприкосновении с просветительским реализмом и романтизмом. В годы больших социальных потрясений башкирские писатели продолжали еще уповать на силу разума и просвещения, интеллектуальнонравственного и культурного совершенства людей (С.Якшыгулов, Ш. Аминев-Тамъяни, Н. Юмрани, М. Татлыбаев и др.). Что касается романтизма, то его элементы были присущи еще просветительской литературе второй половины XIX века. В период первой русской революции романтические тенденции усиливаются в башкирской реалистической литературе. Романтизм особенно дает о себе знать в годы черной реакции и империалистической войны как отражение процесса постепенного разрушения просветительских иллюзий, надежд на светлое будущее после поражения революции, горькой неудовлетворенности человека жизнью и существующими общественными порядками, неразрушимого противоречия личности и общества. Он отличается своей неоднородностью. В нем отчетливо выделяются как реакционно-консервативная, так и прогрессивная, революционно-демократическая линии. Противостояние личности и общества, разлад между ее мечтой и действительностью породили не только упадочнический, но и бунтарский дух литературы, романтику, связанную с высокой гражданственностью, бросающую вызов всему тому, что противоречило призванию и назначению человека, его идеалу жизни. В лучших произведениях башкирских писателей-демократов произошел синтез именно такого прогрессивного романтического и реалистического начал, что положительно повлияло на идейно-художественное, эмоциональное развитие литературы.

Новые принципы видения мира, новые подходы писателей к проблеме «человек — среда», как основные системообразующие факторы, повлекли неизменные изменения в структуре литературы. Возникло недоверие к традиционным художественным формам, жанровая система утратила устойчивость, рушились жанровые каноны, изменилось соотношение родов и жанров литературы. Но в разрушении жанровых барьеров и перегородок, усилении процесса взаимосвязи и взаимопроникновения разных жанровых модификаций видится не отступление от правил, а обновление и совершенствование системы жанров башкирской литературы нового времени, в которой поэзия с ее стремлением проникнуть в суть важнейших социальных процессов по-прежнему занимала ведущее место. Лирика вступила в качественно иной этап своего развития, в этап переходный от традиционной словесности к поэзии современного, реалистического типа.

Однако было бы неверно видеть в переходном периоде как бы разрыв литературного развития. Историческая преемственность является одной из главных особенностей литературного процесса. Реалистические художественные концепции и новые формы башкирской поэзии появились не на пустом месте. Уже с отдельных произведений поэтов Х. Салихова, А. Каргалы, Ш. Заки, М. Ко-тоша — Кыпсаки начинается процесс, в котором романтизм письменный и «магический реализм» (А.А.Дехтярь) народной литературы уступают место магии реализма как художественного метода. В них таились истоки дальнейших путей развития башкирской реалистической поэзии. А во второй половине XIX века словесность минувших веков с ее регламентированной жанровой структурой и традиционной поэтикой уступала место творчеству просветителей, несших с собой расширение идейно-тематического диапазона, обновление художественной образности и формы поэтического рода литературы.

Обновление устоявшихся и формирование новых жанров и их модификации в башкирской поэзии переходного периода сопровождаются, естественно, творческим осмыслением собственно-национальных жанрово-стилевых традиций. В этом отношении особое место в системе поэтического творчества занимает песенная лирика, отличающаяся своей демократичностью как по происхождению, так и по содержанию и форме. В результате сознательного обращения к народным песням, представляющим собой и в новое время мощный поток в процессе развития башкирского искусства слова, и творческого осмысления их традиций во второй половине XIX века появляются первые книжные «башкирские песни». На перовом этапе формирования литературной песни стилизация была основным эстетическим приемом. Система образности, структурно-художественные и идейно-тематические особенности коротких и протяжных народных песен составляли основу поэтики первых книжных произведений лирико-вокального типа. Их авторы, отдавая дань чисто бытовой и любовной теме, еще не затронули важнейшие социально-политические проблемы своего времени. В лучшем случае, они использовали форму народной песни для пропаганды просветительских идей, для морально-этических поучений. Литературная песенная лирика этого времени не изобиловала разнообразием жанровых форм, идейно-эстетической оценки лирического героя и окружающей его действительности. Она состояла преимущественно из «малых» камерных элегических и иронико-юмористических песен на личные темы.

В конце XIXначале XX века, в период интенсивной модернизации всех сфер жизни, обновления художественных традиций и интенсивного утверждения реализма в литературе, усилился творческий подход башкирских поэтов и ученых-энтузиастов к песенному жанру с целью познания «мысли народной». Появились сборники народных песен и байтов З. Уммати, Ф. Туйкина, М.Султанова. Сочиняли песни и опытные, и молодые поэты. Вдумчивое изучение ими национальной фольклорной традиции и более свободное обращение с ней, а также активное использование в творческом процессе многовекового опыта местной, региональной, восточной и особенно русской и западноевропейской литератур привело к тому, что примитивные и наивные формы внешнего подражания народным песням, фольклорная стилизация перестали удовлетворять как самих поэтов, так и публику. И на смену незамысловатой «башкирской песне» на любовную, семейно-бытовую и морально-этическую темы, основанной на пиктуральном принципе поэтики и почти лишенной гражданских и социальных мотивов, приходит «вольная» песня, сочетающая традиционно-фольклорные и индивидуально-творческие элементы стиля. Литературная песенная лирика приобретала все те качества, которые присущи литературе вообще. Она отличалась разнообразием поэтических форм, стилевых изобразительных средств и идейно-тематического содержания. Такие башкирские поэты, как М. Гафури, Д. Юлтый, С. Кудаш, Ш. Бабич, Ф. Туйкин, Г. Исянбердин, Ш. Аминев-Тамъяни, Х. Габитов, С. Рахматуллин, К. Карипов, Б. Мирзанов и другие, сумели пойти дальше по пути демократизации песенной поэзии и добились небывалой до них широты охвата явлений социальной действительности. Они вводили в нее картины жизни самых разных социальных слоев общества, темы, характерные и для «болыпих» жанров литературы, прежде всего тему трагизма судьбы человека, показывали конфликт между его стремлением к светлой жизни и самой этой жизнью. В авторских песнях передавались настроения и стремления рабочих и крестьян, солдат и шакирдов-студентов, пожилых и молодых, мотивы труда и быта, красота и гнев души и воли народа. Появление национального и социально-конкретного типа героя, новизна и разнообразие тематики, демократические и вольнолюбивые мотивы в башкирской лирике, реалистическое изображение в ней жизни, человеческих переживаний способствовали небывалой популярности книжных песен, даже в случаях, когда они не были совершенными в художественном отношении (некоторые песни-причитания Х. Габи-това, песни-оды и песни-элегии Ф. Туйкина, романсы К. Карипова).

Расширение тематики, поэтизация различных сторон человеческой жизни сделали башкирскую литературную песенную поэзию начала XX века богаче и по содержанию, и по его художественному воплощению. В 10-е годы в ней завершается пора фольклорной стилизации и имитации, книжные «башкирские песни» уходят с магистрального пути развития поэзии. Попытки Ф. Туйкина, Ш. Аминева-Тамъяни, Х. Габитова, Г. Исянбердина и других реанимировать жанр «башкирской песни» не всегда приводили к творческим успехам. Прогрессивные башкирские поэты, обращаясь к традициям народной лирики, подвергали их глубокой трансформации, уделяли большое внимание опыту передовых литератур, переводам с других языков. Результатом такого продвижения вперед стало появление в песенной поэзии, наряду с песнями-причитаниями, песнями-думами, песнями-одами и романсами элегического, мелодраматического и панегирического характера, таких действенных и массовых жанровых форм гимнического, маршевого, агитационно-публицистического, сатирического и медитативноповествовательного плана, как песня-агитка, песня-клич (сада), гимн, марш, песня-баллада, иронико-юмористическая песня, песня-рассказ, песня-поэма и др.

Изменение характера «носителя речи», усиление взаимодействия устно-поэтического творчества и письменной литературы и стремление первого из них «побудить себя к новой жизни» (Гегель) привели к активному развитию в башкирской поэзии нового времени промежуточных жанров лирико-вокально-го типа. Такие жанры, как мунажат и байт, ярко свидетельствует, что поэзия не только XIX века, но и начала XX столетия испытывала громадное «давление» традиций фольклора, что между двумя формами словесной искусства возникло не только отталкивание, но и взаимосвязь. Сочинительством байтов и мунажа-тов занимались и представители просвещенной части народа, и профессиональные поэты, хорошо знающие традиции письменной и устной поэзии. В условиях быстрого распространения просветительских и революциооно-де-мократических идей эти жанры постепенно теряли первоначальные жанрообра-зующие признаки, приобретали новые художественные черты. Расширились их идейно-тематические горизонты. В них, в частности, в мунажате, пессимистические нотки, элегические мотивы, мотивы покаяния, драматический и трагический пафосы, арабизмы и фарсизмы устапают свои места жизнеутверждающим ноткам, гражданским мотивам, публицистическому пафосу, общедоступной лексике. Если мунажат к 10−20-м годам XX века скорее всего напоминает песни-агитки, напевный хитап или мактуб, чем духовную песню-псалом, то жанр-гибрид байт, сочетающий в себе художественные особенности не только словесно-музыкальной, но и нарративной, медитативной и даже манифеста-ционно-публицистической лирики, на протяжении долгого времени отвечает духовным запросам народа разнообразием тематики, пафоса и стиля и, сыграв значительную роль в становлении и развитии таких жанров письменной поэзии, как элегия, лирическая песня, баллада и др., в начале XX века постепенно уступает место жанрам нарративного плана — поэме и балладе.

Тенденции к расширению границ поэтических форм башкирского искусства слова нового времени определяются особенно активизацией «художественно-публицистического» и «сатирического» типов лирического выражения мыслей и чувств, дальнейшим становлением и развитием таких жанров, как мактуб, хитап, васыятнаме, эпиграмма, пародия, стихотворная сатира и их разновидности. В них рефлексия и чувства лирического героя доходят до полной раскрытостей. Характерной их особенностью являются прямое декларирование, открытая манифестация собственных мыслей и переживаний, публицистичность, лозунговость, дидактичность, политичность и критичность, доходившая порою до сарказма, а социальной нагрузкой — оперативное направление общественного мнения на злободневные политические, национальные, социальные, культурно-просветительские, морально-этические проблемы современной жизни.

Настоящий бунт в царстве жанров манифестационно-публицистической лирики совершили М. Акмулла, М. Гафури, Д. Юлтый и Ш. Бабич. Они увидели истинную природу человеческой жизни в ее вечном движении и изменениях, безгранично раздвинули рамки поэтического. В их творчестве отчетливо наб-людаетя процесс преодоления традиционного жанрового мышления, разрушения, жанровых канонов, взаимосвязи и взаимопроникновения разных жанровых модификаций. Этот поиск М. Акмулла начал своими мактубами и хитаба-ми, а Ш. Бабич — эпиграммами, пародиями, перепевами и стихотворными сатирами. В них с небывалой силой зазвучали гражданские мотивы. Многие их образы, наряду с эмоционально-патетической, целеустремленностью, публицистической боевитостью, уничтожающей сатиричностью и реалистичностью стиля. Особой популярностью и мобильностью отличались среди них малые сатирические жанры, которые вметили в себя все многообразие художественных красок и оттенков смеха и, оставаясь верной жизненной правде обличительно-насмешливым отношением к действительности вызывали у читателя смех и слезы, гнев и сострадание. В силу своих специфических особенностей эпиграммы, пародии, перепевы^ стихотворные сатиры, в отличие от мактубов и хитабов, акцентировали внимание не только на особо важные, больших проблема" современности, но и на любых человеческих и общественных пороках, бичевали социальное зло, смело критиковали недостатки в духовной сфере и тем самым способствовали укреплению прогрессивных сил культуры и литературы, развитию в ней принципов реализма и народности. Именно глубокой связью с национальной жизнью, объективностью художественных принципов определялась огромная популярность среди народа произведений манифестационно-публицистической лирики нового времени, ставшей необходимым и значительным явлением в истории развития башкирской национальной художественно-эстетической мысли.

Новое идеологическое содержание башкирской действительности второй половины XIX — начала XX веков, изменение концепции личности в просветительскую эпоху требовали не только жанров дидактического, агитационно-публицистического и сатирического характера, но и жанровых форм более масштабного плана, расширения границы лирического мироощущения эпическим материалом. Поэты стремятся не только представить мир через себя, через лиI рическое «я» или «мы», но и испытывают настоятельную потребность изобразить облик своего современника в многообразии его воплощений, его отношений с родной историей, землей, страной, миром, эпохой. Этим обуславливается формирование и развитие в новое время различных нарративных жанров и ^ «еатистического, и романтического плана с возможностью широкого тематического охвата, с простором для рассуждений о важных событиях, крупных проблемах личного и общенародного характера.

Известны слова Н. А. Добролюбова о том, что когда главным делом литературы стало «изучение всех общественных неправильностей», для такого изучения прежде всего оказались удобным и жанры описательно-повествовательного типа. Они пришли в башкирскую поэзию «не столько вследствие слепогр подражания или преобладания какого-нибудь сильного даровании или, наконец, обольщения слишком необыкновенным успехом какого-нибудь творения» (слова В.Г.Белинского), сколько вследствие общей потребности и господствующего духа времени.

Формируясь как новые поэтические жанры, башкирская поэма, баллада, I масал и тамсил впитывают в себя национальные традиции функционально родственных средневековых фольклорных и литературных жанров — героического эпоса, дастана, киссы, байта, кубаира, исторической песни, стихотворного шежере, тавариха, сказки, притчи, народной басни, легенды и предания, умножают лучшйе качества словесного искусства предшествующего периода: его патриотизм, увеличивающийся интерес к человеческой личности и общественной жизни, обличительную направленность против социальной неспра ведливости, сатирическое осмеяние общественных и человеческих пороков и др. Быстрому освоению жанров эпической лирики способствовало также активное постижение богатого опыта русской и западноевропейской поэзии показывал, что в стихотворных произведениях большой формы отображаются вершинные явления народной жизни, то восточная лирика, особенно родной фольклор, давали богатые образцы синтетических форм поэзии с ее медита-тивностью, эпичностью и драматизмом, изображением героев в крупном плане. Скажем, преемственная связь поэмы нового времени с восточной эпической традицией проявлялась в стремлении башкирских поэтов и сесенов создавать произведения историко-героического плана (цикл кубаиров Баик Айдара, г «башкирская повесть» Конкаса, баит-поэма М. Даутова, поэма Багави и др.).

В 40−60-е годы XIX века в башкирской поэзии появляются первые образцы поэтического эпоса в его нетрадиционных жанровых проявлениях — «ма-. ленькие» поэмы реалистического характера. Следует сказать, что опыт башкирской народной и восточной классической эпопеи сказался и в них: принципы реалистического творчества, рационализм и дидактизм хорошо уживались с элементами героико-романтического метода, идущего от фольклорной идеализации. Не соревнуясь с классическим эпосом в монументальности, авторы первых реалистических «малентких» поэм (Гумар бин Альмухаммад, Абухажиб и др.) воспевали героев, в той или иной мере отвечавших их представлениям о достойном гражданине своей страны. Обращение к истории, мифам и сказкам, «фольклоризм» и «этнографизм» были, с одной стороны, показателем недостаточности реалистических традиций в письменной поэзии, с другой — одним их проявлений той народности, которая была предметом идейно-художественных стремлений прогрессивных поэтов. Как показывает дальнейшее развитие башкирской поэмы, «маленький» эпос становится наиболее устойчивой формой башкирской нарративной поэзии нового времени. Суть «маленькой» поэмы не только в объеме, но и в ее ориентированности на частные открытия. Значение этих поэм не входит за рамки творчества отдельного поэта, за рамки национальной литературы (поэмы М. Уметбаева, Б. Мирзанова) или историко-литературного периода (поэмы М. Гафури, Д. Юлтыя). В них нет общезначимых открытий, которые послужили бы уроком народу или человечеству. Поэтика «маленьких» поэм чаще всего подчинена раскрытию какого-то события, какого-то конкретного характера, в них всегда чувствуется новеллистическая обусловленностьв их стиле порой подчеркнуто обнаженно обнаруживают себя лирические и публицистические начала, объективность «безличностного» повествования нередко нарушает субъективность монтажа, сгущение красок, необходимое для выражения авторской оценки.

С другой стороны, «субьективизированный» стиль в «маленькой» поэме не исключал стремления к строгой «научности» и документальной достоверности, которая могла принимать лирически-исповедальную окраску.

Однако как бы то ни было эти разнонаправленные, но и взаимосвязанные стилевые течения — как «безличностный», так и «субьктивизированный» стили — служили в разной степени и с разной эффективностью задаче отражения новых социальных явлений. Развитие двух этих противоположных стилевых тенденций способствовало поиску новых эффективных средств художественной изобразительности, вело к интенсивной эволюции поэтической повествовательной техники. Яркий пример этому — произведения нарративного типа МС. Уметбаева, М. Гафури, С. Якшыгулова, Д. Юлтыя, Ш. Бабича и др. В своих поэмах, балладах, масалах и тамсилах эти поэты, избегая как открытых комментариев изображаемого, так и полного изгнания лирического «я» из повествования, находили новые сложные формы проявления авторского начала, социально-этической оценки изображаемого, что создавало предпосылки для углубленного проникновения в сложные явления общественной жизни.

Углубление художественного освоения действительности осуществлялось за счет перестройки художественной системы просветительского реализма, ее усложнения. В начале XX века лиро-эпическая поэзия уже не могла ограничиваться только простым воспроизведением явлений жизни, прямолинейной манифестацией мыслей и чувств, дидактизмом. В ней усилился наступательный, критический дух, полный гражданского, сатирического пафоса, появилияь романтические «веяния» и элменты критического реализма, происходило кор-динальное обновление художественной системы. Возникли многочисленные пограничные разновидности нарративных жанров, зачастую, диаметрально противоположные по форме художественного познания действительности. Так, лирическая поэма соседствует с поэмой-сказкой, драматической или сатирической поэмой, песня-баллада — с сатирической балладой, басня-притча морально-бытового характера — с басней сатирико-обличительного, социально-политического плана. В многих произведениях воспроизводится не рационалистически ясный и «закономерный» мир просветительского реализма, а грубовато-правдоподобный, фантастический быт, аллегория и гротеск, напоминающий присказки, сливаются воедино сказка, драма и сатира, способы реалистического и романтического изображения действительности. В этом отношении особенно отличаются поэмы и баллады Ш. Бабича, Д. Юлтыя, Б. Мир-занова, басни М.Гафури.

В заключении скажем, что неоднородность и противоречивость поэтической художественной системы реализма второй половины XIX века и особенно начала XX столетия, формирование в ней новых художественных концепций личности, ее жанровое и стилевое разнообразие являлись необходимым предпосылками «взрыва» нового художественного качества, активных жан-рово-стилевых поисков в башкирской поэзии периода становления и развития нового творческого метода — социалистического реализма.