Образ женщины в картине мира русских Алтая второй половины XIX — первой трети XX в

Актуальность исследования.

В современном российском обществе проявляется устойчивый интерес к тендерной проблематике, особенно «женской» теме. На Втором всероссийском женском съезде (2008), посвященном 100-летию Первого всероссийского женского съезда, были остро поставлены вопросы, связанные с положением женщин в современной России, реализацией тендерного равенства, совмещения функций матери и работницы и пр.

Трансформации постсоветского периода несут новую систему межличностных коммуникаций, в том числе и между полами, изменяется содержание понятий «феминность» и «маскулинность». В связи с этим представляется актуальной реконструкция образа женщины в традиционном русском обществе, что позволит раскрыть категории, в которых осмысливалась женщина в русской культуре, и выявить факторы их формировавшие.

Современная этнографическая наука одной из важнейших задач считает исследование картины мира, характерной для того или иного этноса, в том числе, представлений о самом себе и своей деятельности в мире1. В последнее время историки, культурологи, этнографы все чаще обращаются к реконструкции образов различных социальных и этнических групп. В этом контексте актуально изучение традиционного образа женщины как части картины мира русского народа.

Научный интерес к теме подкрепляется также развитием тендерных исследований, позволяющих всесторонне и глубже анализировать рассматриваемую проблему. Тендерная теория исходит из того, что различия между мужчиной и женщиной определяются социализацией и распределением социальных ролей в обществе. У каждого народа существует набор культурных ожиданий, определяющих те модели поведения, которым.

1 Лурье C.B. Историческая этнология. М., 1997. С. 87. должны следовать представители каждого пола — тендерные роли. Использование новых научных подходов и отказ от приоритета единой методологии позволяет по-новому взглянуть на образ женщины в русской традиционной культуре.

Степень изученности темы.

В основу историографического обзора положены проблемы, рассматриваемые в диссертационном исследовании. В первую очередь нас интересуют работы, касающиеся представлений о женщине в русской традиционной культуре, связанные с материнством, замужеством, приватной и хозяйственной сферами.

Тема материнства всегда привлекала внимание ученых. Раньше всего исследователи подвергли анализу символику плодородия. Еще в конце XIX в. Н. Ф. Сумцов изучил его растительные символы в славянской традиции1, позже Е. Г. Кагаров касался семантики плодородия в свадебной обрядности**,.

B.Я. Пропп, И. М. Денисова, Т. А. Агапкина и другие — в календарной обрядности. Б. А. Рыбаков и Г. С. Маслова уделили внимание роли орнамента в русской вышивке и сделали вывод о связи ряда изображений с природным и человеческим плодородием4. Б. А. Успенский обсуждал ассоциативную связь золота и материнства5. Современные этнографы Д. А. Баранов и E. J1. Мадлевская рассмотрели образ «лягушки» в вышивке и мифопоэтических представлениях русских и пришли к заключению, что это зооморфный облик материнского чрева и наиболее распространенный символ женского.

1 Сумцов Н. Ф. Символика славянских обрядов: избранные труды. М., 1996. С. 175−201.

2 Кагаров Е. Г. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сборник МАЭ. Л., 1929. Т. 8. С. 152−195.

Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря: весенне-летний цикл. М., 2002. С. 169−202- Денисова И. М. Вопросы изучения культа священного дерева у русских. М., 1995. С. 106−185- Пропп В. Я. Русские аграрные праздники: опыт историко-этнографического исследования. СПб., 1995. С. 140.

Маслова Г. С. Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник. М., 1978. С. 152−177- Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С 471 527.

5 Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М 1982.

C. 150. плодородия1. В ряде работ Т. Б. Щепанская проанализировала символический язык женской субкультуры и установила, что в связи с материнством женщина наделялась властными функциями. Женская субкультура, по ее мнению, противостояла традиции, отводившей беременной пассивную роль2. Отдельную работу исследовательница посвятила пронимальной символике в л русской традиционной культуре. В ходе изучения изобразительного искусства русских крестьян Сибири Л. М. Русакова изучила семантику орнамента текстильных изделий, заключив, что символика плодородия часто встречалась у старообрядцев4. В. А. Москвина коснулась охранительной функции символики материнства в западносибирских заговорах5. На материале свадебной обрядности русских Алтая растительную символику.

6 1 плодородия затрагивали М. А. Жигунова и М. Н. Сигарева. Ритуалы продуцирующего характера рассмотрены рядом авторов в контексте изучения календарной обрядности русских Алтая, особенно масленичной8.

1 Баранов Д. А. Образ ребенка в представлениях русских о зачатии и рождении: автореф. дис.. канд. истор. наук: 07.00.07. СПб., 2000. С. 16−17- Баранов Д. А., Мадлевская Е. Л. Образ лягушки в вышивке и мифопоэтических представлениях восточных славян // Женщина и вещественный мир культуры у народов России и Европы. СПб., 1999. С. 111 130.

2 Щепанская Т. Б. Бабняк // Мужики и бабы: мужское и женское в русской традиционной культуре. СПб., 2005. С. 37−43- Она же. Дискурсы власти: термины родства // Алгебра родства. СПб., 1999. Вып.4. С. 211−243- Она же. Мать // Мужики и бабы. С. 339−344- Она же. Мир и миф материнства // ЭО. 1994. № 5. С. 17−25- Она же. Миф материнства и техники управления // Астарта. СПб., 1999. Вып. 2. С. 126−158- Она же. Мифология социальных институтов: родовспоможение // Мифология и повседневность. СПб., 1999. Вып. 3. С. 389−423- Она же. Сокровенное материнство // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996. С. 395−443.

3 Щепанская Т. Б. Пронимальная символика//Женщина и вещественный мир. С. 149−190.

4 Русакова Л. М. Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири. Новосибирск, 1989. С. 79−93.

5 Москвина В. А. Русские заговоры в Западной Сибири (Х1Х-иачало XX вв.). Омск, 2005. 470 с.

6 Жигунова М. А. Материалы по свадьбе сибирских казаков // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 2003. Вып. 5. С. 100.

Сигарева М. Н. Обряд повивания невесты как семантический комплекс // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 2005. Вып. 6. С. 131.

Золотова Т. Н. Масленичные обряды сибирских казаков // Этнография Алтая. Вып. 5. С. 102- Фурсова Е. Ф. Календарная обрядность восточнославянских народов в Приобье, Барабе и Кулунде: межкультурные взаимодействия и трансформации первой трети XX века: автореф. дис.. д-ра истор. наук: 07.00.07. Новосибирск, 2004. С. 27.

Н.П. Гринкова высказала идею о том, что возможность и причастность женщины к деторождению лежала в основе выделения женских возрастных категорий у восточных славян1. Т. А. Бернштам, развивая эту мысль, пришла к заключению, что разделение на возрастные группы в русском сельском обществе XIX — начала XX в. базировалась на способности к браку и 2 человеческому воспроизводству .

Представления о «сыром», «нечистом» теле женщины в менструальный и послеродовой периоды в традициях славян исследовал еще в XIX в. И. Беньковский3. В современной науке к данной теме обращались Т.А. Агапкина4, Г. И. Кабакова5, Т.А. Листова6, К. Э. Шумов и A.B. Черных7, Н.Е. Мазалова8. Запреты русских сибиряков Томского края, касавшиеся менструирующей женщины, описала П.Е. Бардина9, послеродовые ограничения у русских Алтая — В.А. Сафьянова10.

Идею «нечистоты» женщины В. Я. Пропп связал с представлением восточных славян о ее общности с подземным миром11. Д. А. Баранов полагает, что хтонической сущностью наделялось именно материнское чрево12. По мнению Н. Е. Мазаловой, женщина репродуктивного возраста,.

I Гринкова Н. П. Родовые пережитки, связанные с разделением по полу и возрасту // СЭ. 1936. № 2. С. 21−53.

Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. Л., 1988.280 с.

Беньковский И. Народный взгляд на «нечистую» женщину // Киевская старина. 1899. T.LXV. С. 128−131.

4 Агапкина Т. А. Славянские обряды и верования, касающиеся менструации // Секс и эротика. С. 103−149.

5 Кабакова Г. И Антропология женского тела в славянской традиции. М., 2001. С. 196−199.

6 Листова ТА. «Нечистота» женщины (родильная и месячная) в обычаях и представлениях русского народа// Секс и эротика. С. 151−173.

7 Шумов К. Э., Черных A.B. Беременность и роды в традиционной культуре русского населения Прикамья // Секс и эротика. С. 185. g.

Мазалова Н. Е. Состав человеческий: человек в традиционных соматических представлениях русских. СПб., 2001. С. 197.

9 Бардина П. Е. Быт русских сибиряков Томского края. Томск, 1995. С. 191.

Сафьянова A.B. Положение и роль женщины в семейном и общественном быту в русской деревне Алтайского края (вторая половина XIX — XX вв.): дис.. канд. истор. наук: 07.00.07. М., 1973. С. 56.

II Пропп В .Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 58−70.

Баранов Д.А. «Золотник», «золотая дыра», матка: Об одном фрагменте мифической анатомии восточных славян // «А се грехи злые, смертные.»: любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X — первая половина XIX в.). М., 1999. С. 737−746- Он же. Образ ребенка. С. 16−17. согласно традиционному мировоззрению русских, находилась в периодических контактах с потусторонним миром1.

С предыдущей проблемой тесно переплетается вопрос о связи деторождения с миром «природы» и, как следствие, восприятие женского и мужского как бинарной оппозиции «природное"/"культурное». Начало исследованию данной системы оппозиций в славянской традиции положили A.M. Золоторев, В. В. Иванов, В. Н. Топоров, продолжил Н.И. Толстой2. Проблема «природности» деторождения рассматривалась на восточнославянском и русском материале в работах А. К. Байбурина, Е.М. Мелетинского4, К. Э. Шумова и A.B. Черных5, Д.А. Баранова6, Н.Е. Мазаловой7. Авторы связывают «нечистоту» и хтоническую сущность женщины с ее принадлежностью «природному» миру и сходятся во мнении, что женщина в родильном обряде имела «пограничный», «переходный статус». В работах Т. Б. Щепанской и Д. А. Баранова затронуто представление о родах как временной смерти8. Традицию восприятия положения роженицы между жизнью и смертью на Алтае зафиксировала A.B. Курсакова9.

В.Я. Пропп в историко-этнографическом исследовании русских аграрных праздников отметил, что причастность к материнству являлась основанием женского союза10. Данную идею развивает Т. Б. Щепанская в работах, основанных на материале русских Европейской России XIX—XX вв. Она выделяет женскую субкультурную традицию, объединяющую беременных и рожавших женщин". Мазалова Н. Е. Состав человеческий. С. 93.

2 Толстой Н. И. Язык и народная культура. М., 1995. С. 151−157.

3 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993. 238 с.

4 Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1995. С. 208.

5 Шумов К. Э., Черных A.B. Указ. соч. С. 175−191.

6 Баранов Д. А. Образ ребенка. 28 с.

7 Мазалова Н. Е. Состав человеческий. 192 с.

8 Баранов Д. А. Образ ребенка. С. 26- Щепанская Т. Б. Мифология социальных институтов. С. 389−423.

9 Курсакова A.B. Обычаи и обряды, связанные с рождением детей в крестьянской семье // Солонешенский район: очерки истории и культуры. Барнаул, 2004. С. 82.

10 Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. С. 140.

11 Щепанская Т. Б. Бабняк. С. 37−43- Она же. Мир и миф материнства. С. 17−25- Она же. Мифология социальных институтов. С. 389−423- Она же. Сокровенное материнство. С. 395−443.

Изучив на материале русских европейской части поверья, связанные с повивальной бабкой, Т. А. Листова пришла к выводу о важности данного лица в деревенском обществе из-за ее полифункциональности1. А. К. Байбурин полагает, что значимость повитухи определялась осуществлением ею социализирующей и интегрирующей функций в отношении матери и ребенка2.

В.В. Головин и А. Ф. Некрылова коснулись проблемы двойственного отношения к деторождению, как к радости или бремени в зависимости от л количества детей и материальной базы семьи. A.B. Курсакова на материале родильной обрядности русских Алтая сделала вывод об отношении к деторождению как к обыденному явлению из-за многодетности крестьянских семей4.

Американский антрополог Д. Рэнсел в одной из своих работ по проблеме восприятия в русских селах смерти ребенка как «воли божьей» пришла к заключению, что это была своего рода забота о детях, поскольку больные дети «передавались» под покровительство Бога5. Этот же вопрос -«непротивление смерти» ребенка — затронула В. А. Москвина при изучении заговоров русских Западной Сибири, в том числе и Алтая6.

Народная концепция зарождения и начала жизни исследована Т. А. Листовой. Автор отводит большую роль в традиционных представлениях православному учению о деторождении7. A.B. Никитина, Т. Б. Щепанская, Д. А. Баранов рассмотрели изменения репродуктивного поведения в русской традиции и пришли к выводу, что отказ от материнства считался страшным.

1 Листова Т. А. Русские обряды, обычаи и поверья, связанные с повивальной бабкой (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Русские: семейный и общественный быт. М.,.

1989. С. 142−171. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 17.

Некрылова А.Ф., Головин В. В. Роль отца в традиционной народной педагогике // Мир детства и традиционная культура. М., 1994. С. 8.

4 Курсакова A.B. Обычаи и обряды. С. 281.

Рэнсел Д. «Старые младенцы» в русской деревне // Менталитет и аграрное развитие России (XIX — XX вв.). М., 1996. С. 106−114.

6 Москвина В. А. Указ. соч. у.

Листова Т. А. Народная религиозная концепция зарождения и начала жизни // Русские. М&bdquo- 1999. С. 685−701. грехом и связывался с апокалипсисом1. В. А. Зверев полагает, что на регуляцию деторождения в селениях Сибири второй половины XIX — начала XX в. влияли биологический, природно-климатический, хозяйственный и религиозный факторы2.

H.J1. Пушкарёва проследила эволюцию взглядов на материнство в социологических, философских и психологических концепциях Запада. О. В. Рябов, изучив понятие «Матушка-Русь» как философскую категорию в отечественной и западной литературе, пришел к заключению о близости отношений русских к России и матери4.

Переходя к блоку исследований, связанных с образом невесты, отметим работу исследователя XIX в. А. И. Алмазова, который установил, что главным условием удачного брачного выбора являлось соответствие духовного и морального склада партнеров, их социальное равенство5. H.JI. Пушкарева также считает, что важной составляющей идеального образа супругов в русской культуре XIV—XVI вв. было социальное равенство6. Она выделила тихий нрав и покорность как главные характеристики «доброй жены"7. A.B. Сафьянова отметила схожие представления у русских Алтая8.

В ряде работ рассмотрена проблема брачного возраста. А. И. Алмазов, анализируя русские пословицы, пришел к выводу об отрицательном.

Баранов Д. Вытравление плода // Мужики и бабы. С. 118−119- Никитина A.B. Традиционные представления о нарушении отношений «мать — дитя» и о нейтрализации их последствий у славян // Мифология и повседневность. СПб., 2001. С. 85−100- Щепанская Т. Б. Антиматеринство: к народной эсхатологии XX в. // Христианство в регионах мира. СПб., 2002. С. 221−223.

2 Зверев В. А. Семейный демографический календарь: годовой цикл свадеб, рождений и смертей в селениях Сибири (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Семья в ракурсе социального развития. Новосибирск, 2001. С. 127−145.

3 Пушкарёва H.JI. Материнство в новейших социологических, философских и психологических концепциях // ЭО. 1999. № 5. С. 48−58.

4 Рябов О. В. «Матушка-Русь»: опыт тендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. М., 2001. 202 с.

Алмазов А. И. Вступление в брак (очерк народного воззрения по пословицам и поговоркам). Одесса, 1898. С. 10.

6 Пушкарёва H.JI. Образы идеальной супруги (супруга) и их трансформации в средневековой Руси и России раннего нового времени // Мужчина и женщина в современном мире. 1999. Т. 2. С. 212.

7 Пушкарёва H.JI. Образы идеальной супруги. С. 212.

8 Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 57−58. отношении к неравным по возрасту бракам в общерусской традиции1. Т. А. Бернштам объясняла «склонность» староверов к ранним бракам воздействием древней традиции, обусловленной демографическим и хозяйственным факторами2. A.B. Сафьянова изучила брачный возраст у русских Алтая и пришла к выводу о его снижении в начале XX в.3 Исследователи также отмечают большое значение в брачном выборе репутации и происхождения невесты, ее здоровья как у русских европейской части4, так и Сибири5 и Алтая6.

Исследователи уделили внимание и воззрениям на совершеннолетие девушки и необходимость вступления в брак. Символику смены элементов девичьего костюма в связи с совершеннолетием на русском европейском материале первым рассмотрел Д. К. Зеленин, позже более комплексное о исследование было сделано Н. П. Гринковой. Т. А. Бернштам изучила метафоры девичьего совершеннолетия в игровом фольклоре русских Европейской России и его символизм в рукоделии9. В. А. Зверев установил «признаки» совершеннолетия в представлениях русских Сибири10.

Статус «старых дев» рассматривали Т. А. Бернштам на материалах.

11 12 Европейской России, А. К. Байбурин в традиции восточных славян, О.Н.

I Алмазов А. И. Указ. соч. С. 5. Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни. С. 49−50.

3 Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 60.

4 Алмазов А. И. Указ. соч. С. 10- Кабакова Г. И. Указ. соч. С. 145.

5 Жигунова М. А. Материалы по свадьбе. С. 98.

6 Куприянова И. В. Семейные обряды и обычаи // Залесовское Причумышье: очерки истории и культуры. Барнаул, 2004. С. 197- Липинская В. А. Старожилы и переселенцы: русские на Алтае: XVIII — начало XIX в. М., 1996. С. 52- Сафьянова A.B. Внутренний строй русской сельской семьи Алтайского края во второй половине XIX — начале XX вв. // Русские. М., 1989. С. 94.

7 Зеленин Д. К. Обрядовое празднество совершеннолетия девицы у русских // Избранные труды: статьи по духовной культуре: 1901;1913. М., 1994. С. 179−192.

8 Гринкова Н. П. Родовые пережитки, связанные с разделением по полу и возрасту // СЭ. 1936. № 2. С. 21−53.

9 Бернштам Т. А. Совершеннолетие девушки в метафорах игрового фольклора (традиционный аспект русской культуры) // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СП6. Д991. С. 234−257- Она же. «Хитро-мудро рукодельнице» (вышиваниешитье в символизме девичьего совершеннолетия у восточных славян) // Женщина и вещественный мир культуры у народов России и Европы. СПб., 1999. С. 191−249.

Зверев В. А. Региональные условия воспроизводства крестьянских поколений в Сибири. Новосибирск, 1998. С. 74.

II Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни. С. 39−40.

12 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 65.

Шелегина — в сибирской деревне1. Исследователи пришли к выводу о восприятии девушек, не вышедших замуж в установленное традицией время, как социально неполноценных. H. JL Пушкарева подчеркнула, что замужество воспринималось в русской культуре как неизбежность. Т. А. Агапкина рассмотрела различные формы осуждения неженатой молодежи у славян3.

Вопрос об отношении к смешанному браку русского и коренного населения Сибири затрагивается в работах Л.И. Шестовой4, Т.А. Гончаровой5, к бракам «никониан» и старообрядцев — Е.Ф. Фурсовой6, М.А. Жигуновой7, Г. В. Любимовой8. О предпочтении русских Алтая заключать браки внутри своих этнических и этнографических групп, особенно сильном у старообрядцев, отмечали Е. Э. Бломквист и Н.П. Гринкова9, A.B. Сафьянова10, В.А. Липинская11, Л.А. Явнова12, И.В. Куприянова13.

Исследователи не оставили без внимания и символический аспект смены девичьего статуса на замужний. Орпитоморфную символику смены.

1 Шелегина О. Н. Адаптация русского населения в условиях освоения Сибири: социокультурные аспекты: XVIII — нач. XX в. М., 2002. С. 38.

2 Пушкарёва H. J1. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница. М., 1997. С. 188.

3 Агапкина Т. А. «Колодка» и другие способы ритуального осуждения неженатой молодежи у славян // Секс и эротика. С. 354−393- Она же. Мифопоэтические основы. С. 203−244.

4 Шерстова Л. И. Этнокультурное взаимодействие русских и аборигенов Сибири в XVIIXX вв. // Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVI1-XX вв.). Новосибирск, 2003. С.3−6.

5 Гончарова Т. А. История Нижнего Притомья в контексте межэтнической коммуникации piVII — начало XXI в.). Томск, 2006. 226 с.

Фурсова Е. Ф. Брачные нормы русских крестьян Западной Сибири и современные проблемы // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск, 2000. Вып. 3. С. 187−190.

7 Жигунова М. А. Материалы по свадьбе. С. 97−101.

8 Любимова Г. В. Возрастная символика в культуре календарного праздника русского населения Сибири Х1Х-ХХ в. Новосибирск, 2004. С. 29−30.

9 Бломквист Е. Э., Гринкова Н. П. Кто такие бухтарминские старообрядцы // Бухтарминские старообрядцы. Л., 1930. С. 46−47.

10 Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 60.

11 Липинская В. А. Старожилы и переселенцы. С. 238−242.

Явнова Л.А. Семейно-бытовые традиции русских старожилов и переселенцев Алтая второй половины XIX — первой трети XX вв.: дис.. канд. истор. наук: 07.00.07. Новосибирск, 2002. С. 106−114.

Куприянова И. В. Казачий быт станицы Антоньевской // Этнография Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 2001. Вып. 4. С. 211−212- Она же. Старообрядческие общины Алтая в 1920;1930;х гг. Барнаул, 2006. 148 с. состояний исследовала Т.А. Бернштам1. Этнографы считают прическу самым распространенным маркером статуса женщины, как русских крестьян Европейской России2, так и Сибири3. Растительные образы в свадебном обряде на сибирском материале анализировала Г. В. Любимова4.

В работах А. К. Байбурина и Г. А. Левинтона, Т. А. Бернштам, В. И. Ереминой, посвященных семантике обрядов жизненного цикла, рассмотрен переходный, лиминальный статус невесты в свадебном ритуале. С этим связано представление о «смерти» невесты и ее «рождении» в новом качестве, уязвимости в переходный период5. Т. А. Агапкина изучила тему завершения перехода молодоженов в славянских календарных праздниках6.

Первоначальный интерес исследователей к образу жены в русской традиции во многом определялся проблемой мужского деспотизма в крестьянской среде, семейного насилия над женщиной. Автор конца XIX в. Д. Бобров считал причиной такого положения ее экономическую зависимость7. Н. А. Миненко связывала это с подчиненным положением о жены от мужа в российском законодательстве. На материалах Алтая А. В. Сафьянова пришла к выводу об отрицательном влиянии патриархальных традиций неразделенной семьи, а также о зависимости семейных нравов от этнокультурной принадлежности9. Т. Б. Щепанская объяснила терпеливость.

1 Бернштам Т. А. Орнитоморфная символика у восточных славян // СЭ. 1982. № 1. С. 21−22.

2 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 69- Денисова И. М. Вопросы изучения культа священного дерева у русских. М., 1995. С. 58, 84- Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М., 2004. С. 117.

3 Любимова Г. В. Возрастная символика. С. 78.

4 Любимова Г. В. Образ дерева в свадебной обрядности старожилов и переселенцев Сибири // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 1988. С. 500.

5 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. 238 е.- Байбурин А. К., Левинтон Г. А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: погребальный обряд. М., 1990. С. 78- Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни. С. 34- Еремина В. И. Ритуал и фольклор. Л., 1991. С. 92−93.

6 Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы. С. 245−262.

7 Бобров Д. По поводу бабьих стонов // Юридический вестник. 1885. Т. 20. № 9−12. С. 318. Миненко H.A. Русская крестьянская семья в Западной Сибири XVIII — первая половина.

XIX вв. Новосибирск, 1979. С. 124.

9 Сафьянова A.B. Внутренний строй. С. 96- Она же. Положение и роль женщины. С. 49, 53. русской жены возложенной на нее ответственностью за мир в семье1. В разрез с общепринятым мнением Н. Л. Пушкарева, не отрицая фактов насилия над женщиной, полагает, что в общей массе крестьянских семей Х-XX в. под влиянием христианской морали преобладал мир и лад" .

Составной частью традиционных представлений о жене является проблема женской сексуальности. Еще в 20−30-е г. XX в. А. И. Никифоров рассмотрел эротическую составляющую в русской народной сказке, В.П. Адрианова-Перетц обнаружила общность ряда символов русских загадок и сновидений, описанных 3. Фрейдом4. Проблема сексуальности в русской традиции вновь четко обозначилась в отечественном этнографическом дискурсе в конце XX в. И. С. Кон посвятил специальную работу истории русской сексуальной культуры. В ней он пришел к выводу о положительном восприятии сексуальности в народной традиции, роли христианской церкви в формировании представления о ее греховности в официальной культуре и о резком противостоянии двух данных традиций5. Н. Л. Пушкарева рассмотрела проблему интимной жизни русских крестьян. Она полагает, что в культуре староверов более всего воплотилось представление о том, что «любовь телесная есть нечистая и ненавистная Богу"6. К. К. Логинов изучил ритуальный коитус, обнажение и сексуальные стереотипы русских Заонежья7. Д. А. Баранов коснулся вопроса о коммуникативном характере.

1 Щепанская Т. Б. Миф материнства. С. 126−158.

2 Пушкарева Н. Л. Женщина в русской семье Х-ХХ вв. // Русские. М., 1997. С. 456−466- Она же. Русская женщина в семье и обществе Х-ХХ вв.: этапы истории // ЭО. 1994. № 5. С. 3−22- Она же. Семья, женщина, сексуальная этика в православии и католицизме // ЭО. 1995. № 3. С. 62.

3 Никифоров А. И. Эротика в великорусской сказке // Секс и эротика. С. 509−518.

4 Адрианова-Перетц В. П. Символика сновидений Фрейда в свете русских загадок // Секс и эротика. С. 519−528.

5 Кон И. С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. М., 1997. 464 с.

6 Пушкарева Н. Л. Интимная жизнь русских женщин в Х-ХУ вв. // ЭО. 1998. № 1. С. 93 103- Она же. «Не мать велела — сама захотела.»: интимные переживания и интимная жизнь россиянок в XVIII в. // «А се грехи злые, смертные.» С. 612−626- Она же. Семья, женщина, сексуальная этика.С. 55−69- Она же. «Устне твои сот искаплют.» (Опыт феминистского прочтения наративов XVII — XIX вв., описывающих женский и мужской рот) // Тендерные исследования. 2003. № 9. С. 2−25- Она же. Частная жизнь русской женщины. 381 с. у.

Логинов К. К. Материалы по сексуальному поведению русских Заонежья // Секс и эротика. С. 444−453. первого соития в общерусских представлениях1. С. М. Толстая на материалах Полесья рассмотрела символику девственности в свадебном обряде .

Как продолжение проблемы сексуальности можно рассматривать тему любви. С 90-х гг. XX в. появились специальные исследования, посвященные любви в доиндустриальной России, особенно ее репрезентации в литературе, фольклоре, эпистолярных источниках3. В. А. Москвина изучила образы любовных заговоров Западной Сибири и пришла к выводу о восприятии любви как плотского чувства, связанного с потусторонним миром'. Любовь как критерий брачного выбора рассматривается в работах, связанных со свадебной обрядностью русских как Европейской России5, так и Алтая6. Авторы полагают, что чаще всего любовь не была определяющим условием замужества. Вместе с тем этнографы отмечают большую распространенность в Сибири, в том числе на Алтае, свадеб «убегом», позволявших молодым людям заключить брак по любви .

Фривольности поведения в молодежном кругу касались Д. К. Зеленин на материале восточных славян8, Ф. Ф. Болонев — семейских Забайкалья9, Е. Э. Бломквист и Н. П. Гринкова — бухтарминских старообрядцев10. По мнению Т. А. Бернштам, от девушки требовалось раскованное поведение внутри молодежной группы при незапятнанной репутации11. A.B. Сафьянова писала.

I Баранов Д. А. Образ ребенка. С. 14. Толстая С. М. Символика девственности в Полесском свадебном обряде // Секс и эротика. С. 192−206.

3 Гладкова О. В. «Возлюбих бо разум еа и благочестие»: Образ идеальной любви в древнерусской литературе // «А се грехи злые, смертные.» С. 492−500- Пушкарёва II. J1. «Како ся разгоре сердце мое и тело мое до тебе.»: любовь в частной жизни человека средневековой Руси по ненормативным источникам // «А се грехи злые, смертные.» С. 507−515- Снесаревский П. В. Представления о любви в памятниках письменности Руси XIV—XV вв. // «А се грехи злые, смертные.» С. 516−560- Топорков А. Мечта о блудном воровстве // Родина. 2002. № 7. С. 43−45.

4 Москвина В. А. Указ. соч. С. 52.

5 Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М., 2004. С. 27.

6Липинская В.А., Сафьянова A.B. Свадебные обряды русского населения Алтайского горного округа// Русский народный свадебный обряд. Л., 1978. С. 186.

7 Бломквист Е. Э., Гринкова Н. П. Кто такие бухтарминские старообрядцы. С. 12.

8 Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 365.

9 Болонев Ф. Ф. Народный календарь семейских Забайкалья. Новосибирск, 1978. С. 50. Бломквист Е. Э., Гринкова Н. П. Хозяйственный быт бухтарминских старообрядцев //.

Бухтарминские старообрядцы. С. 164.

II Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни. С. 98. о строгом надзоре за взрослыми дочерьми в семьях старожилов Алтая и запрете кержаками дочерям посещать гуляния совместно с парнями1.

Тема женской сексуальности тесно переплетается с вопросом об отношении к внебрачным связям и незаконнорожденным детям. Данной теме уделено внимание как в работах общерусского2, так и регионального характера3. Исследователи отмечают отрицательное отношение к этому явлению, считавшемуся антиобщественным поведением. H.JI. Пушкарева коснулась вопроса о влиянии православия на тендерную асимметрию в восприятии супружеской измены4. Т. Б. Щепанская полагает, что в русской традиции блуд связывался с эсхатологическими ожиданиями5. И. С. Слепцова на материале Вологодчины обратила внимание на формирование негативного мнения об измене, особенно женской, в молодежной субкультуре6. По мнению H.A. Миненко, в Западной Сибири народная мораль в отношении внебрачных связей была более жесткой, чем в Европейской России7. В. А. Зверев считает, что представление об организации сексуальной жизни в рамках брака было типично для сибирских крестьян8.

Ряд работ посвящен представлениям о женском теле в русской культуре в целом и ее локальных вариантах. Первоначальный интерес к теме был связан с отношением к женской обнаженности в русской культуре. Еще Е. Г. Катаров писал о вере русских в оплодотворяющую и апотропеическую силу женской наготы9. В современной российской науке наблюдается всплеск.

1 Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 59.

2 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 71−72- Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни. С. 40- Щепанская Т. Блудный грех // Мужики и бабы. С. 58−61- Она же. Материнский грех // Мужики и бабы. С. 335−337.

3 Куприянова И. В. Семейные обряды и обычаи. С. 207- Липинская В. А. Старожилы и переселенцы. С. 229- Сафьянова A.B. Внутренний строй. С. 96- Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 62.

4 Пушкарёва Н. Л. Интимная жизнь русских женщин.- С. 99.

5 Щепанская Т. Б. Антиматеринство. С. 222, 224.

Слепцова И. С. Тендерные механизмы регуляции поведения молодежи в традиционной русской деревне // «А се грехи злые, смертные.» С. 782−798.

7 Миненко H.A. Указ. соч. С. 133. Зверев В. А. Региональные условия. С. 72.

Кагаров Е. Г. Заметки по русской мифологии // Известия отдела русского языка и словесности РАН. СПб., 1919. Т. 24, кн. 1. С. 1−12. интереса к антропологии тела. По мнению А. К. Байбурина, нагота символизировала в восточнославянской традиции «природное» состояние человека1. Т. А. Агапкина и А. Л. Топорков, исследовав ритуальное обнажение на славянских материалах, заключили, что женской наготе придавалось в основном оргаистическое и продуцирующее начало2.

Ряд современных работ целиком посвящен представлениям о теле, в том числе женском. Г. И. Кабакова проанализировала взгляды, связанные с различными этапами социализации женщины у восточных славян и пришла к выводу о том, что женское тело наделяли одновременно божественной и дьявольской природой3. Н. Е Мазалова, изучив представления русских о человеческом теле, полагает, что в русской традиции признаки красоты были показателями зрелости девушки, готовой к вступлению в брак4. К схожим выводам пришла О. Н. Артемьева на материале русских Среднего Прииртышья5. Я. В. Чеснов, используя методы визуальной антропологии, рассмотрел архетип женского тела, его связь с космосом, а также магию плодородия женской наготы6. На региональном уровне стереотипы, связанные с женским телом, рассматриваются в основном в контексге изучения традиционного женского костюма и его отдельных элементов. Е. Ф. Фурсова, исследовав одежду старожилов Верхнего Приобъя, сделала заключение, что тело считалось вместилищем греха и показывать его не рекомендовалось, особенно замужней женщине7. Т. А. Боровцова отметила у старообрядцев-«поляков» веру в охранительную силу украшений, а у.

1 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 43. Агапкина Т. А., Топорков Т. А. Ритуальное обнажение в народной культуре славян // Мифология и повседневность: тендерный подход в антропологических дисциплинах. СПб., 2000. С. 11−25.

3 Кабакова Г. И. Указ. соч. С. 280−281.

4 Мазалова Н. Е. Состав человеческий. С. 22, 127.

5 Артемьева О. Н. Человеческое тело в традиционных представлениях русских Среднего Прииртышья конца XIX — первой половины XX в.: автореф. дис.. канд. истор. наук: 07.00.07. Омск, 2005. С. 22−24.

Чеснов Я. В. Парфеньевские бабы, или Антропология женского тела: виртуальный сценарий. М., 2003. 28 с.

Фурсова Е. Ф. Традиционная одежда русских крестьян-старожилов Верхнего Приобья (конец XIX — начало XX вв.). Новосибирск, 1997. С. 24. кержаков представление об их грешности1, как и П. Е. Бардина у староверов Томской области2. Этнографы фиксируют запрет у русских Сибири, в том числе Алтая, на ношение женщиной штанов и нижнего белья поясного типа .

В ряде исследований рассмотрен символизм женских волос, особое внимание уделено традиции скрывания волос замужней женщиной Е. Г. Кагаров видел в этом защиту от сглаза и чар4. Эта идея была развита Л. С. Лаврентьевой, по мнению которой платок был защитой от воздействия «другого» мира5. Д. К. Зеленин считал скрывание волос требованием православия, обеспечивающим обезопасность мужа и самой женщины6. Н.И. Гаген-Торн связала данный обычай со стремлением оградить род мужа от негативного влияния половой силы женщины и символикой ее социального положения, «порабощенного» патриархальным родом мужа7. А. К. Байбурин проводит аналогию между нормой закрывать волосы у замужней женщины и на детородном органе. По его заключению, укрывание волос — отражение роста ограничений на каждом этапе жизни человека, «окультуривания» о природных" характеристик. Вера в губительную для окружающих силу простоволосой женщины была зафиксирована у русских Сибири П. Е. Бардиной9, Г. В. Любимовой10, О.Н. Шелегиной11. Запреты бухтарминцев соединять волосы, разделенные во время свадьбы, снимать днем головной.

1 О убор описаны Н. П. Гринковой Е.Ф. Фурсова отметила, что одна коса.

I Боровцова Т. А. Русские крестьянские украшения Солонешенского района // Солонешенский район: очерки истории и культуры. Барнаул, 2004. С. 198−202. Бардина П. Е. Указ. соч. С. 179.

3 Там же. С. 139- Куприянова И. В. Типы мужской и женской одежды, бытовавшей в первой трети XX в. // Залесовское Причумышье. С. 170.

4 Кагаров Е. Г. Состав и происхождение. С. 163−165.

5 Лаврентьева Л. С. О платке // Женщина и вещественный мир. С. 39−52.

6 Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. С. 254, 256, 566.

7 Гаген-Торп Н. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах.

Восточной Европы // СЭ. 1933. № 5−6. С. 76−89.

Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 78.

9 Бардина П. Е. Указ. соч. С. 144.

10 Любимова Г. В. Возрастная символика. С. 52.

II Шелегина О. Н. Указ. соч. С. 168. 1 ^ Гринкова Н. П. Одежда бухтарминских старообрядцев // Бухтарминские старообрядцы. С. 347−348. девичьей прически символизировала «одиночество». Она также зафиксировала представление о связи несанкционированной смены женщиной головного убора с пришествием антихриста1.

Образ женщины-хозяйки, ее положение в большой и малой семье и хозяйственные функции исследовали в трудовых традициях восточных г -1 славян Д. К. Зеленин и Г. И. Кабакова, русских Европейской России — И.В. Власова4, Т. А. Бернштам 5и C.B. Романова6, Сибири — М.М. Громыко7, H.A. Миненко8, Е.Ф. Фурсова9, П.Е. Бардина10 и Г. В. Любимова11, Алтая — Е. Э. Бломквист и Н.П. Гринкова12, A.B. Сафьянова13, В.А. Липинская14, Л.А. Явнова15. H.A. Миненко и Т. А. Бернштам подчеркнули трудность разграничения «женских» и «мужских» работ в земледельческих районах16. Ученые отметили асимметрию в перераспределении трудовых обязанностей между полами17.

Исследователи затрагивали и вопрос о власти мужчины над женщиной в семье и хозяйстве. И. В. Власова считает причиной зависимого положения женщины от мужчины поддержку церкви и юридическое неравноправие.

1 Фурсова Е. Ф. Традиционная одежда русских. С. 65−67.

2 Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. С. 231.

3 Кабакова Г. И. Указ. соч. С. 226.

4 Власова И. В. Семья // Этнография восточных славян: очерки традиционной культуры. М., 1987. С. 365−366.

5 Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни. С. 122−132.

6 Романова C.B. Женские обряды и трудовые традиции, связанные с животноводством (на материалах Вологодской губ. конца XIX-начала XX в.) // Женщина и вещественный мир. С. 92−100. у.

Громыко М. М. Трудовые традиции у русских крестьян Сибири XVIII — начала XIX вв. Новосибирск, 1975. 350 с.

8 Миненко H.A. Указ. соч. С. 107−117.

9 Фурсова Е. Ф Традиции обработки льна у восточных славян Верхнего Приобья // Русские Сибири: культура, обычаи, обряды. Новосибирск, 1998. С. 104, 120.

10 Бардина П. Е. Указ. соч. С. 123.

11 Любимова Г. В. Возрастная символика. 240 с.

12 Бломквист Е. Э., Гринкова Н. П. Хозяйственный быт бухтарминских. 157−165.

13 Сафьянова A.B. Внутренний строй. С. 93−102- Она же. Положение и роль женщины. С.33−52.

14 Липинская В. А. Старожилы и переселенцы. С. 235−252.

15 Явнова Л. А. Семейно-бытовые традиции. С. 32−65.

16 Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни. С. 127- Миненко H.A. Указ. соч. С. 117.

17 Власова И. В. Семья. С. 366- Кабакова Г. И. Указ. соч. С. 226- Сафьянова A.B. Внутренний строй. С. 101. полов1. H.A. Миненко и О. Н. Шелегина полагают, что сибирячка была более свободна, чем крестьянка европейской части2. A.B. Сафьянова писала о том, что на Алтае женщина считалась собственницей излишков произведенных ею продуктов, ее труд считался важным для хозяйства. Этнограф также отметила, что здесь, в отличие от центральных областей России, право на часть семейной собственности имела и бездетная вдова. Л. А. Явнова зафиксировала у русских Алтая зависимость доли наследства вдовы от ее возраста4.

Проблеме женской эмансипации в первое десятилетие советской власти посвящен ряд исследований. Авторы приходят к выводу о том, что идея женской эмансипации с трудом находила поддержку среди крестьян Европейской России5 и Сибири6.

Тема тендерной символики пространства раскрыта в специальных, основанных на материалах европейской части работах Т. А. Бернштам, А. К. Байбурина, Н. Е. Мазаловой. По мнению исследователей, традиционной культуре было присуще разделение дома и усадьбы на «мужское» и «женское», последнее связывалось с «природным», «потусторонним» миром7. E.H. Варникова проследила семантическую связь понятий «матица» о и «мать». Некоторые представления русских Сибири о «феминной».

1 Власова И. В. Семья. С. 366.

2 Миненко H.A. Указ. соч. С. 92−95- Шелегина О. Н. Указ. соч. С. 57.

3 Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 27−96.

4Явнова Л.А. Семейно-бытовые традиции. С. 49.

5 Балашова В. Н. Активизм женщин-крестьянок Верхневолжья в 1926;1932 годах // Женщины. История. Общество. Тверь, 1999. Вып. I. С. 79−82- Козлова H.H. Женский вопрос в первые годы советской власти (на материалах Тверской губернии) // Женщины. История. Общество. С. 71−78.

6 Васильева C.B. Изменение общественного статуса семейской женщины в 20-е годы XX в. // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. Владивосток, 2004. С. 145−147- Сафьянова A.B. Положение и роль женщины. С. 86−95.

7 Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. М., 2005. 187 е.- Бернштам Т. А. Будни и праздники: поведение взрослых в русской крестьянской среде (XIX — начало XX вв.) // Этнические стереотипы поведения. М., 1987. С. 120−153- Мазалова Н. Е. Человек и дом: тождество русских представлений // Женщина и вещественный мир. С. 101−110. g.

Варникова E.H. Мать и матица // История русского слова. Вологда, 2004. Вып. 2. С. 5864. символике дома затронуты в работе А. Ю. Майничевой. Она пришла к выводу.

0 языческой символике печи у старожилов и христианской — у российских переселенцев1. С женским телом ассоциировались конструкции дома, 2 имевшие отверстия, а также печь и матица .

Ряд современных исследователей обращались к теме женских образов в русской культуре. О. В. Голубкова изучила образы женских мифологических л персонажей восточных славян Сибири. Е. А. Шабатура осветила проблему конструирования образа «новой женщины» в советской идеологии 19 171 929 гг.4.

Таким образом, трудами предшественников создана теоретическая база, проанализированы отдельные аспекты традиционных представлений русских, связанных с прокреативной, личной и хозяйственной сферами жизни женщины. Вместе с тем образ женщины в традиционной культуре русских старожилов и переселенцев Алтая второй половины XIX — первой трети XX в. не являлся предметом специального научного изучения. Данное диссертационное исследование заполняет существующую лакуну.

Объектом изучения является традиционная картина мира русских Алтая.

Предметом исследования стали представления, связанные с основными сферами жизни женщины: прокреативной, личной и хозяйственной, и их отражение в социальной практике.

При реконструкции образа женщины в картине мира русских Алтая второй половины XIX — первой трети XX в. следует учитывать этнокультурный фактор. В исследуемый период на территории Алтая проживало несколько этнокультурных групп русских. Две самые большие из них — старожилы и переселенцы. Вопрос о критериях выделения этих групп в.

1 Майничева А. Ю. Русские Сибири: зодчество в аспекте этнокультурной адаптации. XVII—XX вв.: дис.. д-ра истор. наук: 07.00.07. Новосибирск, 2005. С. 327.

2 Артемьева О. Н. Человеческое тело. С. 23−24.

3 Голубкова О. В. Женские образы в народных верованиях восточных славян Сибири: автореф. дис.. канд. истор. наук: 07.00.07. Новосибирск, 2001. 26 с.

4 Шабатура Е. А. Образ «новой женщины» в советской культуре 1917;1929 гг.: автореф. дис.. канд. истор. наук: 07.00.02. Омск, 2006. 25 с. современной науке является дискуссионным. Мы придерживаемся распространенного в исследовательской литературе определения старожилов как потомков русского населения, поселившегося на Алтае до 60-х г. XIX в. Они преимущественно утратили воспоминания о первоначальной родине своих предков, причисляли себя к коренным обитателям здешних мест. Переселенцы прибыли в регион из губерний европейской части страны во второй половине XIX — начале XX в. и сохраняли в той или иной степени воспоминания о местах выхода1. В основе данного разделения лежит самоидентификация названных групп русского населения.

Старожилы были неоднородны в конфессиональном и этнографическом плане. Им были присущи такие идентичности, как казаки, бергалы, челдоны (чалдоны), «поляки», кержаки, «австрийцы», «поморцы», «каменщики» и некоторые другие. Однако в рамках заявленной темы в качестве базового будет использоваться понятие «старожилы».

Переселенцев старожилы называли «россейские» или по местам выхода — «воронежские», «вятские», «курские» и т. д. До 1865 г. самостоятельное переселение на земли, принадлежавшие Кабинету Его Императорского Величества, в число которых входил и Алтай, было запрещено. В 18 651 905 г. шло санкционированное государством, но стихийное крестьянское заселение кабинетских земель Алтая. Следующий этап освоения края был связан со столыпинской аграрной реформой2. За исследуемый период последняя крупная переселенческая волна в регион пришлась на 1920;е гг. (приложение 1, диаграмма 1, 2).

Целью диссертационного исследования стало выявление и реконструкция совокупности элементов, составлявших образ женщины в.

1 Бардина П. Е. Указ. соч. С. 18- ЗолотоваТ.Н. Русские календарные праздники в Западной Сибири (конец XIX—XX вв.). Омск, 2002. С. 8- Фурсова Е. Ф. Календарная обрядность. С. 18−22- Чуркин М. К. Взаимоотношения переселенцев и старожилов Западной Сибири в конце XIX — начале XX вв. в природно-географическом, социально-психологическом, этнопсихологическом аспектах: автореф. дис. канд. истор. наук: 07.00.07. Омск, 2000. С. 17- Шелегииа О. Н. Указ. соч. С. 20−21.

Бородаев В.Б., Контев A.B. Исторический атлас Алтайского края. Барнаул, 2006 С 104 105. картине мира русских старожилов и переселенцев Алтая во второй половине XIX — первой трети XX в.

Заявленная цель требует решения следующих задач:

• выделить комплекс представлений о женщине-матери;

• вычленить совокупность представлений о жене;

• выявить круг представлений о женщине-хозяйке;

• сравнить образ женщины в картине мира старожилов и переселенцев Алтая.

Хронологические рамки работы включают вторую половину XIXпервую треть XX в. Они обусловлены особенностями формирования и эволюции русского населения в регионе. Нижняя временная граница — 60-е гг. XIX в. — является традиционным рубежом при исследовании культуры русского сельского населения края. С этого времени Алтай стал активно заселяться, завершилось формирование старожильческой и началось складывание переселенческой группы. В этнографическом плане вторая половина XIX — первая треть XX в. — время относительно стабильного функционирования традиционной (доиндустриальной) культуры у русских, проживавших в сельской местности. Верхняя граница обусловлена началом коллективизации, повлекшей за собой коренное изменение уклада русских старожилов и переселенцев Алтая.

Территориальные рамки исследования охватывают Бийский, Змеиногорский и южную часть Барнаульского округа Томской губернии на 1896 г., входивших в Алтайский округ1. В современной ситуации этот регион включает Алтайский край и прилегающие к нему районы Республики Алтай и Восточно-Казахстанской области Республики Казахстан. Выбор территориальных рамок продиктован спецификой формирования русского населения на данной территории. Общими являлись и природные условия, благоприятные для земледелия, что делало район самым хлебородным из территорий Томской губернии2. Земли Верхнего Приобья были включены в.

1 Бородаев В. Б., Контев A.B. Исторический атлас Алтайского края. Барнаул, 2006. С. 102. ~ Пупинцев II.Д. Статистический очерк Томской губернии. Самара, 1892. С. 47. состав Российской империи в начале XVIII в., их заселение первоначально шло медленно. Это способствовало складыванию группы русских старожилов и консервации их традиций. Первоначальная малонаселенность территории, труднодоступность некоторых районов и политика государства способствовали концентрации в регионе последователей старообрядчества. По сведениям Д. Н. Беликова, на территории Бийского и Барнаульского уездов проживало наибольшее число старообрядцев Томской губернии1.

Методология и методы исследования.

Категория «образ» используется в работе как ментальная репрезентация предмета (мыслительный конструкт), являвшаяся его идеальной моделью. Образ женщины составляет часть картины мира этноса, которую В. Н. Топоров определил «как сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном и операционном аспектах"2. Создание картины мира этносом, по мнению А. К. Байбурина, является одним из механизмов поддержания целостности культуры, наряду с единообразными правилами поведения и общей памятью. Понятия образ и картина мира тесно переплетаются. Мы исходим из концепции А. Н. Леонтьева о том, что картина мира состоит из сложной системы образов и представлений4.

Являясь частью картины мира, образ женщины содержит тендерные стереотипы, нормы и роли, которым женщина должна была соответствовать в рамках данного социума. В нашей работе образ женщины сходен с аскриптивной категорией феминности, т. е. совокупности социальных представлений о том, чем является женщина, какие качества ей.

1 Беликов Д. Н. Томский раскол (исторический очерк от 1835 по 1880-е годы) // Известия Томского университета. Томск, 1900. Т. 16. С. 6.

Топоров В.Н. О ритуале: введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. С. 60.

3 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 5.

Леонтьев А. Н. Образ мира [Электронный ресурс] // Избранные психологические произведения. М., 1983. С. 251−261 // Psychology.ru: психология на русском языке. Электрон, текст, дан. [Б.м.], 200−2001. URL: http://www.psychology.ru/library/31.shtml (дата обращения: 09.09.2008). приписывают1. Важным для нас является рассмотрение категорий, в которых мыслилась женщина в русской культурной традиции, иначе говоря, исследование феминности как культурно-символического явления.

В представленной работе использовались наряду с общенаучными специальные методы исследования. Определяющее значение в исследовании принадлежит системному подходу, в рамках которого образ женщины рассматривается как подсистема картины мира русских Алтая. Для полноценного раскрытия темы требуется учет множества семантических и предметных связей между разными областями традиционной культуры и использование текстов различного происхождения. Системный подход потребовал применения структурно-функционального анализа, что позволило выделить основные тендерные роли женщины у русских Алтая, выявить их характерные черты и проследить взаимосвязи внутри образа и с системой социальных отношений. Одним из методов исследования стал структурно-семантический анализ ритуалов, поскольку из всех знаковых систем культуры человека именно ритуал концентрировал в, себе наиболее ценный общественный опыт2.

Историко-генетический метод стал основой выявления генезиса и трансформации представлений о женщине под влиянием культурных, социально-экономических и других факторов. Сравнительно-исторический метод использовался для определения общих и особенных черт образа женщины у русских старожилов и переселенцев Алтая. Привлечение ретроспективного метода позволило реконструировать представления второй половины XIX — первой трети XX в. на основе реликтовых наслоений, сохранившихся в современных явлениях и воспоминаниях информантов.

Междисциплинарный подход обусловил обращение к методам этнолингвистики, включая семантический анализ как отдельных терминов, так и словесных оборотов устной речи, фольклора. Выделенные таким.

1 Кустова О. Л. Исследование тендерных стереотипов методом личностного семантического дифференциала// Практикум по тендерной психологии. СПб., 2003. С. 230.

2 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. С. 11, 16. образом представления дополнили данные, полученные автором в результате анализа обрядовых практик, материальной культуры, социального контекста.

Предмет исследования определил использование тендерного подхода. В частности, мы пытались отделить, где это представлялось возможным, женский и мужской взгляд на роль матери, жены, хозяйки.

При обработке количественных данных, составлении на их основе таблиц и графиков был применен статистический метод.

Сбор этнографических материалов проводился с помощью как формализованного, так и открытого опроса информантов, в основном женщин и мужчин 1900 — 1920;х годов рождения, проживавших в сёлах Алтайского края и Шемонаихинского района Восточно-Казахстанской области. С целью репрезентативности информация перепроверялась путем перекрестного опроса трех или более информантов. Использовался также метод биографических описаний. Интервьюирование предполагало фиксацию аргументации повседневных практик информантов, что свойственно для тендерной антропологии. Сочетание аудиовизуальной и письменной форм записи интервью позволило в дальнейшем анализировать не только фактологическую часть дискурса, но и его эмоциональную окраску. Метод эмпатии способствовал приближению к логике носителей традиционной картины мира. Применялось и наблюдение за бытом, поведением, эмоциональным состоянием информантов. Сравнительный анализ архивных и этнографических источников проводился для проверки достоверности информации и ее объяснения.

Источииковая база исследования.

Использованные в работе неопубликованные источники подразделяются на несколько групп.

1. Мемораты. Важное значение имеет интервью, записанные автором в составе историко-этнографических экспедиций Барнаульского государственного педагогического университета под руководством Т. К. Щегловой в 2001;2006 г. и в ходе самостоятельных исследований автора в.

Бийском (27 интервью), Кытмановском (20), Солтонском (24), Тогульском (23), Чарышском (20), Шелаболихинском (19) районах Алтайского края и Шемонаихинском районе Восточно-Казахстанской области (8). Собранные полевые материалы содержат воспоминания о повседневной жизни, обрядах, биографические данные, фольклор старожилов и переселенцев Алтая.

Также были привлечены материалы этнографических экспедиций 19 992 002 г. Бийского педагогического государственного университета под руководством Л. А. Явновой, собранные в Алтайском (40 интервью), Красногорском (25), Петропавловском (31), Солонешенском (21), Целинном (33) районах Алтайского края. Кроме того, были проанализированы мемораты из архива лаборатории исторического краеведения Алтайской государственной педагогической академии, зафиксированные в Бийском (3 интервью), Залесовском (1), Заринском (5), Зональном (1), Кытмановском (3), Мамонтовском (4), Тальменском (1), Третьяковском (1), Усть-Пристанском (1), Чарышском районах (1) Алтайского края. Данные источники расширили географию полевого материала, полученного автором. Они также содержат описания быта, ритуалов, нравов русских жителей региона.

В диссертации использованы записи воспоминаний жителей Шемонаихинского района Республики Казахстан 1890−1910;х гг. рождения, хранящиеся в фондах Шемонаихинского историко-краеведческого музея. Часть из них составлена самими очевидцами, часть записана с их слов работниками музея. Воспоминания содержат биографические сведения, реже — описания быта и нравов.

2. Нарративные источники. В работе нашли применение этнографические заметки С.И. Гуляева1 и материалы «Общества любителей исследования Алтая», находящиеся в Центре хранения архивных фондов ^ 2.

Алтайского края. В них нас интересовали описания быта и обрядов старожилов Алтая.

ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 214: С. И. Гуляев. Черновые этнографические заметки.

2ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 4.

Интерес представляют записки А. И. Смирновой о деятельности женских активистов в сельской местности и о женском движении на Алтае в первое десятилетие советской власти1.

3 .Документальные материалы. Метрические книги Майминской, Колыванской, Сибирячихинской, Боровско-Троицкой, Кытмановской, Кипринской, Баевской, Касмалинской, Солонешенской, Антоньевской, Чистюньской, Тогульской церквей за 1855 — 1893 гг. содержат информацию.

0 предпочтениях при заключении брака, касавшихся возраста, социального положения, повторных браков и т. п., бытовавших во второй половине XIX в. Документы отбирались таким образом, чтобы они дополняли полевой этнографический материал и данные органов ЗАГС и характеризовали представители различных этнографических групп русских Алтая. Из актовых записей о браке, хранящихся в органах ЗАГС Солтонского, Тогульского, Чарышского, Шелаболихинского районов Алтайского края, нами были получены и обработаны сведения о вступавших в брак в 1925;1935 г. Эти данные дополняют полевые материалы автора, позволяют судить о стереотипах, относившихся к вступлению женщины в брак.

Уголовные дела XIX в., хранящиеся в Государственном архиве Томской области, содержат информацию о сводных браках3, наследственных тяжбах4, беглых женах, побоях жен среди русского населения Алтая5.

Месячные отчеты о деятельности Мамонтовского врачебного участка за 1923;1924 гг.6 включают данные о количестве родов, проходивших вне больниц, уточняют сведения, полученные от информантов.

Фонды Государственного архива Российской Федерации содержат протоколы, докладную записку и переписку комитета по улучшению труда и быта женщин при Сибирском краевом исполнительном комитете за 1931 год7.

1 ЦХАФ АК. Ф. 1215. Оп. 1. Д. 4, 26.

2 ЦХАФ АК. Ф. 144. Оп. 1. Св. 2. Д. 22- Св. 4. Д. 14- Св. 6. Д. 24- Св. 17. Д. 53- Д. 65- Св. 22. Д. 82- Оп. 2. Св. 2. Д. 4- Св. 4. Д. 16- Св. 6. Д. 35- Св. 21. Д. 217- Оп. 4. Св. 5. Д. 72- Оп. 5. Св. 32. Д. 103- Св. 36. Д. 128- Св. 38. Д. 139- Св. 49. Д. 188.

3 ГАТО. Ф. 382. Оп. 1.Д. 3.

4ГАТО. Ф. 24. Оп.1. Д. 781.

5 ГАТО. Ф. 27. Оп. 1.Д. 57.

6 ЦХАФ АК. Ф. 17. Оп. 1. Д. 107.

7ГАРФ. Ф. Р-6983.0п. 1.Д. 198.

Полевые материалы экспедиции Музея антропологии и этнографии Российской Академии наук в Тувинскую АССР включает сведения о переселившихся в республику с Алтая старообрядцах1.

4. Статистические данные о семейном положении, возрасте, половом составе и грамотности жителей края за первую треть XX в. содержат фонды Государственного архива Российской Федерации. Сведения о распространении грамотности в 1920;е гг. дополнены материалами Центра хранения архивных фондов Алтайского края3. Фонд статистических данных по Бийскому округу Западно-Сибирского края Архивного отдела администрации г. Бийска содержит информацию о численности, половом составе, этнической принадлежности и возрасте вступавших в брак и разводах за 1920;е гг.4.

5. В работе использованы предметы материальной культуры и фотографии, хранящиеся в краеведческих музеях городов Бийска и Шемонаихи, сел Излап, Маральи Рожки, Нижняя Каянча, Рулиха, Шелаболиха, личных собраниях информантов5. Предметы материальной культуры и фотографии дополняют другие источники при реконструкции народных представлений, связанных с женщиной.

Существенно расширили источниковую базу опубликованные материалы.

1МАЭ. Ф. 41. Оп. 1. Д. 51: Дьяконова В. П. О национальном составе населения, старообрядцах, жилище, одежде, хозяйстве. Каа-Хемский район, Тувинская АССР, 1986 г.- Д. 58: Дьяконова В. П. О русском населении Каа-Хемского района Тувинской АССР, 1986 г.

ГАРФ. Ф. А-630. Оп. 1. Д. 91: Обзор Научно-методическим бюро санитарной статистики медицинского обслуживания сельского населения за 1941;1944 гг.- Ф. А-2314. Оп. 8. Д. 70: Материалы по ликвидации неграмотности в Алтайской, Енисейской, Иркутской и других губерниях: 1923;1924 гг.- Ф. А-374. Оп. 25. Д. 2: Пересчеты данных переписи населения 1926 г. в административных границах областей, краев, АССР 1936;1939 гг. Алтайский край.

3 ЦХАФ АК. Ф. 212.

4АОАБ. Ф. Р-127.

5БКМ. ОФ. 4296, 7254/П-264, 10 343, 10 696/1, 10 863/5, 10 865/1, 10 865/2, 10 865/3, 11 859, 125 543- ШИКМ. 01. 8- 01. 11- 01. 83- 01.189- 01.193- 01.194- 01.195- 01.196- 01.208- 01.211- 01.322- 01.331- 05.2405- 05.2511- 05.2512- 05.2513- 05. 2516- 05.2692- 06.2902- 07.3164- 07.3312- 07.3358- 07.3461- 08.3839 и т. д.

1. Нарративные источники. В диссертации проанализированы этнографические описания старожилов Алтая из работ Б. Г. Герасимова, С. И. Гуляева, Н. А. Кострова, А. Е. Новоселова, М. В. Швецовой и др.1 Их основная масса посвящена культуре старообрядцев Алтая. Информативным источником являются произведения алтайского писателя-публициста Г. Д. Гребенщикова2, большинство из которых редко использовались в этнографических исследованиях. Сын бергала и казачки, выросший в с. Убинское, писатель все свое творчество посветил Южному Алтаю. Основанные на детских воспоминаниях и уже взрослых наблюдениях, его работы являются важным дополнением традиционных этнографических источников.

2. Статистические данные. Из опубликованных статистических материалов почерпнуты сведения о половом составе населения края, грамотности, развитии сети дошкольных учреждений, медицинском.

1 Беликов Д. Н. Указ. соч. 247 е.- Белослюдов А. Н. Свадебный ритуал «каменщиков» // Шарабарина Т. Г. Русские свадебные традиции на Рудном Алтае (конец XIX — середина XX вв.). Усть-Каменогорск, 2004. С. 186−198- Герасимов Б. В долине реки Бухтармы: краткий историко-географический очерк // ЗСПЗСОРГО. Семипалатинск, 1911. Вып. 5. 120 е.- Гуляев С. Алтайские каменщики // Санкт-Петербургские ведомости. 1845. № 20. С. 85−86- № 21. С. 89−90- № 27. С. 117−118- Гуляев С. Этнографические очерки Южной Сибири // Библиотека для чтения. 1848. Т. 90, ч. 1. 58 е.- Зобнин Ф. Вещица или турболетка // ЖС. 1896. Вып. 3−4. С. 542- Он же. Поездка на Алтай // ЖС. 1897. Вып. 3−4. С. 286- Он же. Свадебные обряды и обычаи среди казачьего населения Усть-Каменогорского уезда // Шарабарина Т. Г. Русские свадебные традиции. С. 199−219- Костров Н. Юридические обычаи крестьян старожилов Томской губернии. Томск, 1876. 117 сНовоселов А. Указ. соч. С. 1−18- Притц А. Указ. соч. С. 543−582- Соболев М. Н. Русский Алтай (Из путешествия на Алтай в 1895 г.) // Землеведение. 1896. Кн. 1. С. 51 110- Швецова М. Из поездки в Ридерский край // ЗЗСОРГО. Кн. 25−26. 1898. С. 1−27- Он же. «Поляки». С. 1−76- Ядрипцев Н. М. Поездка по Западной Сибири и в Горный Алтайский округ // ЗЗСОИРГО. Омск, 1889. Кн. 2. С. 1−147- Ядринцев Н. М. Сибирь как колония: современное положение Сибири: ее нужды и потребности: ее прошлое и будущее // Ядринцев Н. М. Сочинения. Тюмень, 2000. 480 с. и др.

Гребенщиков Г. Д. Алтайская Русь [Электронный ресурс] // Русский писатель Георгий Дмитриевич Гребенщиков. Электрон, текст. дан. [Б.м.], 2007;2008. URL: http://grebensch.narod.ru (дата обращения: 25.06.2008) — Он же. Егоркина жизнь (автобиографическая повесть) [Электронный ресурс] // Там же (дата обращения: 25.06.2008) — Он же. Из моей жизни (странички автобиографии) [Электронный ресурс] // Там же (дата обращения: 25.06.2008) — Он же. О деревенской бабе [Электронный ресурс] // Там же (дата обращения: 25.06.2008) — Он же. Река Уба // Там же (дата обращения: 25.06.2008) — Он же. Якуня-Ваня [электронный ресурс] // Там же (дата обращения: 25.06.2008). обслуживании и т. д.1.

3. Нормативно-правовые акты Российской империи и первых десятилетий Советского государства привлечены для сравнения традиционных представлений о женщине с официальной законодательной практикой2.

4. В публикациях периодических изданий мы почерпнули сведения о медицинском обслуживании и различных явлениях и событиях, имевших место на Алтае в исследуемый период3.

5. Фольклорные источники представлены опубликованными текстами заговоров, похоронных причитаний, свадебных песен, загадок, пословиц, поговорок, примет и т. п.4.

6. Опубликованные каталоги коллекций Государственного художественного музея Алтайского края, Тальменского, Залесовского и Солонешенского краеведческих музеев5 дополняют использованные фонды предметов материальной культуры из музейных собраний.

1 Алтайский ежегодник за 1921;1922 хоз. год. Барнаул, 1923. 346 е.- Ваганов H.A. Хозяйственно-статистическое описание волостей Алтайского округа. СПб., 1886. 353 л.- Всесоюзная перепись населения 1939 года. СПб., 1999. 207 е.- Материалы по переселению в Алтайский округ. С. 241−256- Ефимов А. Православное население Томской губернии по данным 1870−1880 годов // Временник Центрального статистического комитета МВД. СПб., 1890. № 17. 43 с. и др.

2 Декреты Советской власти. М., 1976. Т. 8. 444 е.- Законы о женщинах. СПб., 1899. 274 сО запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многодетным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве об абортах: Постановление ЦИК и СНК СССР 27 июня 1936 года № 65/1134 // Собрание законов и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства Союза ССР. 1936. № 34. Ст. 309. С. 509−516.

3 В. Г. Бийский уездный съезд работниц и крестьянок // Красный Алтай. 1920. № 30. С. 2- Е-в С. Врачебная помощь в деревне // Сибирские вопросы. 1909. № 9. С. 37−43- Казаринов И. Холерная эпидемия 1892 года в Сузунском заводе // Алтайский сборник. 1894. Вып. 1. С. 171−181- Проезжий. Мудреная порча//Алтайский крестьянин. 1914. № 35. С. 19−20.

4 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым. М., 1997. 736 е.- Былины и песни Алтая: из собраний С. И. Гуляева. Барнаул, 1988. 390 е.- Заговоры собранные в Западной Сибири // ЗЗСОИРГО. Омск, 1899. Кн. XXVI. С. 1−11- Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: свадебная поэзия, похоронная причеть. Новосибирск, 2002. 551 е.- Свадебные песни «поляков», записанные Агафоновой А. Н. // Шарабарина Т. Г. Русские свадебные традиции. С. 235−244.

5 Абрамова O.A., Вистингаузен В. К. Текстильные изделия с вышивкой из собрания Тальменского краеведческого музея // Этнография Алтая. Вып. 5. С. 242−245- Гончарик Н. П. Народное искусство Залесовского района в государственном художественном музее.

Новизна исследования.

В диссертационном исследовании систематизируется и вводится в научный оборот значительный объем этнографических источников (главным образом меморатов), основная часть которых получена автором в ходе экспедиционных исследований, а также других материалов, характеризующих место женщины в традиционной культуре русского населения Алтая.

В работе осуществлена историческая реконструкция представлений о женщине, бытовавших у русских Алтая во второй половине XIX — первой трети XX в. Впервые дан комплексный анализ проблем, относящихся к приватной сфере человеческой жизни, раскрыты представления старожилов и переселенцев о материнстве, сексуальности, женском теле, тендерной организации пространства.

С учетом современных методологических подходов образ женщины рассмотрен, исходя из ее основных тендерных ролей: матери, жены, хозяйки. Выявлены различные факторы, влиявшие на формирование и развитие тендерных стереотипов у русских Алтая.

Практическая значимость.

Материалы и выводы диссертации могут использоваться для создания обобщающих трудов по истории Сибири и Алтая, исследований по истории культуры и тендерной проблематике, а также при разработке общих и специальных курсов, предназначенных для студентов исторических факультетов. Материалы работы могут быть востребованы в музейно-экспозиционной и туристско-экскурсионной деятельности.

Апробация результатов.

Основные положения работы прошли обсуждение на международных, всероссийских и региональных конференциях: «Гендерное равноправие в.

Алтайского края // Залесовское Причумышье. С. 233−272- Памятники русской традиционной культуры в музеях Солонешенского района: каталог // Солонешенский. С. 311−353- Традиционная культура старожилов Алтая и переселенцев: аннотированный каталог Залесовского краеведческого музея / Л. И. Клокова [и др.] // Залесовское Причумышье. С. 272−296.

России" (Санкт-Петербург, 2008), «Полевая этнография — 2006» (Санкт-Петербург, 2006), «Этнография Алтая и сопредельных территорий» (Барнаул, 2005, 2008), «Вторые исторические чтения Томского государственного педагогического университета» (Томск, 2007), «Шестые научные чтения памяти профессора А. П. Бородавкина (Барнаул, 2007) — «Устная история (oral history): теория и практика» (Барнаул, 2006), «Гуманитарные науки и образование в контексте формирования исторического мышления» (Бийск, 2005).

Структура работы.

Главными темами исследования стали стереотипы, связанные с тремя основными сферами жизни женщины: прокреационной, личной и хозяйственной. Исходя из этого основная часть работы разбита на три главы, в которых рассматриваются представления о женщине-матери, жене и хозяйке. Деление на разделы построено с учетом основных черт, характеризующих указанные тендерные роли.