Политические процессы, принятие решений и распределение общественных благ не может происходить в пространственном вакууме, они структурированы, или ограничены, пространством"1. Пространство — это основной, базисный фактор, воздействующий на функционирование политических систем. Территория, таким образом, является основой политической и социальной жизни, обеспечивая рамки для политических и социальных взаимодействий. Основной пространственной общностью, доминирующим актором, организующей указанные процессы, считалось до недавнего времени национальное государство. «Со времен Французской революции национальное государство стало доминирующей, а скоро и почти единственной легитимной формой политической организации, а также основным «двигателем» коллективной идентичности"2. Современная система государств построена по западноевропейской модели, государства Западной Европы прошли через болезненный процесс национальной интеграции, «собирая» территории и создавая мощные органы управления в метрополитенских центрах, развивая национальные рынки. Соответственно, и исследователи уделяли явно приоритетное внимание этой форме политической организации общества.
Национальное государство, понимаемое как система политических институтов, покрывающих определенную территорию, стояло в центре модернистского проекта, и в то же время являлось его главной опорой, наиболее существенной социальной формой современности. При этом нигде не нашло оно такого предельного (и удачного) выражения как в Западной.
1 Muir R., Paddison R. Politica, Geography and Behaviour. L., p. 150.
2 Smith A. Nationalism and Modernity. L., 1998, p.70.
Европе. В то же время субнациональные единицы — регионы имели относительно маргинальное значение. С развитием интеграционных процессов в 50-е годы на территории послевоенной Западной Европы развивается «европеистика» — исследования, посвященные наднациональному образованию — Европейским экономическим сообществам (позднее — Европейскому Союзу), изучению его как целостной системы. Началось изучение нового типа политии — наднациональной, но в то же время укорененной в европейских национальных государствах. Стройная и строгая система западноевропейских национальных государств, таким образом, начала «размываться», пошел процесс частичной передачи суверенитета на наднациональный и субнациональный уровни. Мы являемся свидетелями становления Евро-политии, где, наряду с национальным, легитимные уровни правления существуют «выше» и «ниже» уровня государства, причем отношения между уровнями складываются не по принципу иерархии.
Региональное измерение интеграции, складывающиеся системы гибких связей между субнациональными территориальными единицами способны, помимо прочего, сыграть важную роль в смягчении разного рода трений и конфликтов, связанных с неизбежным отказом от универсализма и реализацией концепций «Европы изменяющейся геометрии». Региональные образования, создаваемые регионами связи следует рассматривать не как жесткие конструкции долговременного действия, но как инструменты для реализации ограниченных, конкретных задач. Они основаны скорее на гетерогенности, нежели на гомогенности и поэтому оказываются гибкими, будучи в состоянии выдержать большой спектр различий. В итоге же конструируется политический ландшафт, где сочетаются и сосуществуют множество взаимопересекающихся идентичностей.
Сосуществование нескольких уровней управления в ЕС предполагает наличие множественных территориальных идентичностей, не противоречащих, но дополняющих друг друга3. Граждане ЕС, таким образом, должны воспринимать действительность и действовать в рамках различных территориальных идентификаций в зависимости от изменяющейся ситуации или характера политических проблем.
История европейской мысли накопила богатые и многообразные традиции в области идей федерализма и регионализма — от Алтузиуса и анархизма Прудона, до послевоенного интегрального федерализма и современных регионалистских политических и культурных движений различного генезиса и характера. Практика часто опережала теорию, так что региональные исследования оставались несколько в тени практических инициатив. В большинстве стран, однако, ряд областей принятия решений и особенно непосредственная реализация принятых решений, а также распределение и оказание широкого спектра услуг совершаются на субнациональном уровне. Диффузия власти, интеграционные процессы и процессы глобализации находят самые разнообразные ответы в европейских регионах. При этом оказывается, что унитарные централизованные государства труднее адаптируются к новым системам взаимоотношений, новым вызовам и проблемам по сравнению с государствами федеративными и децентрализованными, где субнациональные единицы пользуются более широкими правами4.
Единого «ключа» для понимания постсовременности нет. Постмодернизм не тщится сокрушить модернистскую парадигму, но, скорее, пытается адаптировать и «растянуть» ее на новую постсовременную фазу социального развития, задевая при этом и некоторые исходные установки модернизма (в частности, изменение природы национального государства и традиционных форм правления и управления5). Регион, региональная.
3 Schild J. National versus European Identities? French and German in the European Multi-Level System // Journal of Common Market Studies. Vol.39, N2, 2001, pp.331−351.
4 Developments in West European Politics. M. Rhodes, P. Heywood, V.Wright. L., 1997, p.8.
5 Так, no выражению Кеничи Ома, «национальное государство превратилось в неестественную, даже нефункциональную единицу для организации человеческой деятельности и управления экономической культура в широком смысле — один из многих «ключей» к новой фазе общественного развития, одна из важных субкультур постмодернизма. Современный европейский регионализм — феномен, отличающийся необычайной сложностью и многогранностьюзнак и признак глубинных перемен. Экспериментируя, находя новые институциональные решения, регионы встраиваются в политические процессы в Европейском Союзе. Глобализация, интеграция и регионализация — вот ключевые слова для большинства текущих дебатов относительно развития событий на европейской сцене.
Актуальность темы
исследования определяется тем, что регион становится ключевым уровнем политического действия и диалога, местом, где национальные, наднациональные и глобальные силы встречают местные требования и нужды, региональные и местные сообщества. Регионы играют все более важную роль в национальном политическом процессе, хотя здесь опыт государств ЕС существенно различается. Так, во Франции и Италии региональные структуры создавались медленно, зачастую болезненно. Они постепенно набирали политический «вес», расширялся объем их полномочий и уровень ответственности. В Германии, напротив, сильная федеративная государственность обусловила ведущую роль федеральных земель в укреплении регионального измерения интеграции. Тема представляется актуальной и потому, что процессы интеграции дают исследователю возможность проследить, как действуют на регионы наднациональные факторы, каковы ответные региональные реакции. Таким образом, данное исследование не является страновым, но входит в круг исследований по ееропеистике. активностью в безграничном мире. В действительности оно «пропускает» реальные связи и синергические эффекты, существующие среди разделенных [национальными государствами] народов". В качестве примера К. Ома приводит Италию, воспринимать которую как единое целое, означает оперировать на основе фальшивого и несуществующего среднего (см. Ohmae К. The rise of the region state. — Foreign Affaires, N72, 1993, p.78).
Первоначально подход к анализу европейских интеграционных процессов был практически исключительно секторальным или функциональнымвопросы же территориального управления оставались преимущественно в ведении государств-членов. Однако за последние десять лет внимание к территориальным аспектам интеграции существенно усилилось, реформа Структурных фондов 1988 г., имплементация новых принципов инновационной региональной политики ЕС — субсидиарности, дополнительности, партнерства, программного подхода — послужили свидетельствами фундаментального сдвига в отношении к региональной политике и региональным процессам, причем не только на уровне ЕС, но и на национальном уровне.
Отметим, что интерес к региональным исследованиям в последние годы устойчиво демонстрирует и Россия, где региональная проблема в силу почти внезапного появления множества новых политических пространств превратилась в одну из приоритетных проблем общественного развития. Сделан гигантский скачок: еще к концу 80-х годов страна могла похвастаться в основном лишь исследованиями (часто весьма идеологизированными) по экономической географии, теперь же собраны уже целые коллекции исследований по самой широкой региональной проблематике — федерализму, региональным элитам и самосознанию, культурной и политической географии. Региональные сюжеты стали крайне популярны — и для научных, и для общественных дискуссий.
Здесь будет уместным отметить, что российские исследователи гораздо охотнее обращаются к региональным проблемам собственной страны, нежели зарубежных стран, что и понятно, поскольку российская политическая жизнь крайне богата событиями, регионы как политические пространства находятся в процессе становления. К тому же столь огромная территория естественным образом предполагает наличие поистине гигантского (и неосвоенного ранее) поля для исследований. Тем не менее представляется, что российские исследователи слишком сильно захвачены российской спецификой, в то время как комплексных исследований, посвященных зарубежным регионам (в том числе европейским) появляется недостаточно. Данное исследование тщится отчасти заполнить этот пробел.
Прежде чем переходить к объекту и предмету исследований, предстоит составить систему использованных в исследовании понятий и дефиниций (представленная система также представляет собой решение одной из задач исследования), которая имела бы внутренне непротиворечивый характер. До сих пор исследователи наполняли (и продолжают наполнять) содержанием понятия «регион» и родственные ему понятия по собственному усмотрению. В разных исследованиях под одними и теми же терминами могут скрываться совершенно разнородные процессы6.
Понятно, что универсального определения региона не существует как не существует универсального определения федерализма или демократии. В свою очередь и регионализм покрывает целый спектр явлений. Предложенная система понятий, естественно, не единственная, но может рассматриваться как один из возможных вариантов. Необходимость ее определяется еще и желанием автора избежать возможных недоразумений при чтении работы.
РЕГИОН (1) — «Хартия регионализма», принятая Европейский парламентом в 1988 г., определяет регион как гомогенное пространство, при этом гомогенность устанавливается на основе таких критериев как: физико-географическая общностьэтническая, языковая, конфессиональная или культурная общность населенияобщее прошлоеобщность хозяйственных структур (хозяйственного профиля).
6 Скажем, за «регионализмом» могут скрываться как экономическая децентрализация, так и сепаратизм. * Region (англ.), die Region (нем.).
Важно отметить, что не весь набор указанных критериев должен присутствовать в каждом конкретном случае в обязательном порядке, вполне допустима и преобладающая роль одного или двух критериев. Их совокупность всегда образует неповторимое сочетание, особую региональную ситуацию (регион-как-ситуация), вечно особый характер взаимодействия людей и места. Регион — наиболее «созревшая» часть территории страны7.
Схожее определение региона дает американская исследовательница Энн Маркузен, добавляя еще один критерий: на пространственной шкале она располагает регион между городом и государством. По мнению М. Китинга, регион представляет собой особый тип территории, выступая промежуточным территориальным уровнем между государством и местным сообществом.9.
Известный российский специалист Л. Смирнягин выделяет у региона два наиболее существенных признака: внутреннюю целостность (иное определение гомогенности) и специфику, необходимую для различения регионов (очевидно, что границы между регионами представляют собой не «волосяные» линии, но скорее широкие полосы, где влияние факторов, определяющих один регион, постепенно ослабевает и нарастает влияние факторов, определяющих иную региональную ситуацию).10.
Развивая идею Бенедикта Андерсона, обращенную к нации, регион также можно представить себе как воображаемое сообщество (причем сообщество изначально воображаемое как ограниченное), как «глубокое горизонтальное братство», когда один регион будет отличаться от другого стилем воображения. Однако, если нация, по Андерсону, предстает.
7 Zelinsky W. The cultural Geography of the United States. New Jersey, 1973.
8 Markusen A. Regions: The Economics and Politics of Territory. New Jersey, 1987.
9 Keating M. The New Regionalism in Western Europe. Territorial Restructuring and Political Change. Cheltenham, UK, 1997, p.9.
10 Смирнягин Л. Районы США: портреты современной Америки. М.: Наука, 1989 одновременно как открытое и закрытое (суверенное) сообщество, то регионсообщество открытое11.
Однако в политической науке регион (2) рассматривается как одна из единиц территориальной структуры национального государства, то есть субнационального уровня, ячейка сетки административно-территориального деления, на которой действуют региональные властные институты с определенными компетенциями и соответствующими финансовыми ресурсами для их реализации, происходит региональная политическая жизнь12. Административно-территориальные границы превращают регионы в ячейки политического пространства. Именно эти ячейки и являются объектом данного исследования. Оле Вевер называет такие регионы «микрорегионами"13. Политический регион, таким образом, может рассматриваться как комплексное взаимодействие между набором идей, установок, политических институтов и сил среды14. В более общем виде регион можно рассматривать как институт или систему институтов и организаций, действующих на определенной территории, понимая под институтом не только набор учреждений, но их взаиморасположение и систему отношений между ними (правил игры).
Естественно, подобное определение (политического) региона несвободно от недостатков (как, видимо, и любое определение). Оно является чрезмерно жестким, привязывая регион к национальному Идея Андерсона применима к региону, поскольку он полагал, что все сообщества крупнее деревни, где можно представить себе личный контакт всех со всеми, являются воображаемыми. Важно отиетить, что под воображением он понимал скорее творческий акт созидания, нежели производства, (см. Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origins and Spread of Nationalism, 2nd edn, L., 1991).
12 Под региональной политической жизнью А. В. Дахин и Н. П. Распопов понимают «совокупность социально-политических взаимодействий, происходящих в региональном политическом пространстве» (см. Дахин А. В., Распопов Н. П. Проблема региональной стратификации в современной России. — Сборник «Университетская политология России», ПОЛИС, 1999, с. 67.
13 Классификация Вевера включает: микрорегионы внутри государств (например, земли Германии, регионы Франции) — межгосударственное региональное сотрудничество (например, Вышеградская группа) — трансграничное сотрудничество (например, регион Балтийского моря, который включает лишь части территорий России, Германии и Польши) — наконец, квази-континентальные регионы (напрмер, Европа или Юго-Восточная Азия). См. Waever О. The Baltic Sea: A Region after Postmodemity? In: P. Joenniemi (ed.) Neo-Nationalism or Regionality? The Re-Structuring of Political Space around the Baltic Rim, NordREFO, Report 1997/5, pp.293−342 государству в качестве территориального фрагмента последнего, как более низкий уровень в иерархической структуре. В глобальном мире регионы и сама территориальность приобретают другой смысл. Попыткам прояснить этот смысл для регионов Европейского Союза посвящена четвертая глава исследованияв первых же трех главах речь идет именно о регионах-ячейках сетки административно-территориального деления государств, поэтому приведенное выше определение региона при всей своей жесткости представляется достаточно адекватным.
Важно отметить, что границы регионов (1) могут не совпадать с административно-территориальными границами (регионами (2)), но сечь их границы. Подобные примеры были исследованы автором и приведены в монографии «Регионы Германии"15.
В данном исследовании не рассматриваются:
— макрорегионы, то есть группы стран (например, Европейский Союз,.
СНГ);
— территориальные суб-системы или мезорегионы (например, страны Шенгенского соглашения)16- т.н. измерения ЕС (например, Северное измерение17, Средиземноморское измерение18).
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА* - проблема, включающая три измерения, три дисциплинарных подхода к региональным исследованиям. Три измерения региональной проблемы включают:
1. Политическое — исследование проблем регионализма и федерализма (в более общем виде — проблемы дихотомии центр — периферия),.
14 Muir R., Paddison R., p. l50.
15 Бусыгина И. М. Регионы Германии. РОСПЭН, 2000.
16 см. Schoutheete Ph de. The European community and its sub-systems. In: The Dynamics of the European Intrgration. W. Wallace (ed). L., 1990, pp. 106−124.
17 Его еще называют «Северным регионом» или «Северным регионализмом» (см. Stalvant С. Nordic cooperation. In: The Dynamics of the European Integration. W. Wallace (ed). L., 1990, pp. 125−140.
18 см. Aliboni R. The Mediterranean dimension. In: The Dynamics of the European Integration. W. Wallace (ed), L., 1990, pp. 155−170 Regional problem (англ.), das Regionalproblem (нем.) политической (электоральной) географии, региональных политических процессов и режимов, региональных элит, региональной политической культуры, проблемы сепаратизма, регионального интереса и пр.
2. Экономическое — региональная (экономическая) политика, проблемы экономической децентрализации.
3. Культурное — вопросы регионального самосознания, региональной культуры, регионального характера.
Как видно «поле» региональной проблемы занято преимущественно политическими сюжетами. Очевидно, что «разведение» трех измерений достаточно условно, региональные исследования по сути междисциплинарны, поэтому для каждого исследования можно говорить лишь о его основном векторе.
РЕГИОНАЛИЗМ (1) — стратегия региональных элит, направленная на расширение ими своих компетенций (движение «снизу»). Это процесс самоструктурирования общества, политической и экономической мобилизации регионов. Регионализм отвечает региональной стратификации общества и направлен на извлечение преимуществ из естественного территориального деления современных обществ. Если в качестве цели выдвигается расширение политических прав, достижение политической автономии, то можно говорить о регионализме политическом, отвечающем региональной стратификации политического пространства. Помимо прочего, регионализм нацелен на сглаживание контрастов между центральными и периферийными регионами, выполняя, таким образом, стабилизирующую функцию. Как полагает А. В. Дахин, импульсы регионализма, помимо прочего, могут трансформироваться в стремление к достижению.
19 эстетической неповторимости. Regionalism (англ.), der Regionalismus (нем.).
19 Дахин А. В. Регионализм глобальный — регионализм локальный: две грани региональной стратификации общества. В сб.: Регион в составе федерации: политика, экономика, право. Нижний Новгород, 1998, с. 81.
Важно подчеркнуть, что процесс регионализма не тождественен сепаратизму, как приходится иногда читать в исследованиях (в этом случае авторы видят в регионализме феномен разрушительного, негативного характера). Регионализм в отличие от сепаратизма нейтрален и не несет в себе деструктивный потенциал. Регионализм, достигая своих крайних проявлений, может переходить в сепаратизм, но в этом случае он приобретает новое качество, следовательно, и именоваться процесс должен не регионализмом, но сепаратизмом. Еще совсем недавно понятие регионализма было расплывчатым, невнятным, он понимался как нечто мелкомасштабное, провинциальное, имеющее весьма ограниченное значение, относящееся к решению второстепенных проблем организации политического процесса внутри государств. Радикальные сдвиги последних десятилетий — становление более комплексной, плюралистической и многомерной и многополярной реальности — коренным образом изменили ситуацию и крайне благоприятно отразились на судьбе регионализма: значимость и сила процессов регионализма существенно возросли, движение находит все более разнообразные проявления, «вооружается» собственной институциональной системой.
Исходя из восприятия национального государства и отношения к процессам глобализации и интеграции, М. Китинг выделяет несколько типов регионализма:
— консервативный регионализм, отрицающий модернизацию, часто реакционный, воспринимающий центральную власть и наднациональные институты как однозначную угрозу для регионального своеобразия;
— «буржуазный» регионализм динамично развивающихся регионов, которые стремятся освободиться от «бремени» национального регулирования;
— «лефтистский» регионализм, развивающийся в странах Западной Европы с 60-х годов, и часто связанный с движениями экологического характера и социально-политическими движениями (протест против закрытия предприятий и пр.). Этот регионализм всегда оставался довольно слабым в силу внутренней гетерогенности и неспособности выстроить альтернативную парадигму регионального экономического развития;
— популистский регионализм правого толка, направленный против централизованного государства, перераспределения средств в пользу бедных регионов, привлечения иностранной рабочей силы и пр.;
— этнический/национальный регионализм, переходящий в сепаратизм.20.
В реальности каждое региональное политическое движение представляет собой некий конгломерат различных элементов и вышеназванных типов регионализма. В контексте нашего исследования уместно более общее разграничение регионализма того же М. Китинга, который различает консервативный регионализм — закрытый, уходящий корнями в традиционное общество, инерционныйи современный регионализм, ориентированный вовне, воспринимающий регион как сообщество относительно автономного характера на европейской мировой сцене и рекрутирующий своих сторонников в более образованных слоях населения.21 Именно этот регионализм пытается не отделить, но связать глобальное с локальным.
Следуя логике Карла Дойча, мы можем рассматривать интеграцию как «социальный процесс обучения», который предусматривает существование сильных коммуникационных связей между вовлеченными сообществами.
20 См. Keating М. The New Regionalism in Western Europe. Territorial Restructuring and Political Change. Cheltenham, UK, 1997, pp. 104−107.
Регионализм усиливает предпосылки для этого процесса, создавая собственную систему связей, институтов, новый «третий» уровень управления в Европейском Союзе, который потенциально способен на уникальное — соединить индивидуальное (интересы граждан) и наднациональное (защищать их в наднациональном процессе принятия решений).
РЕГИОНАЛИЗМ (2) — разнообразие региональных ландшафтов на территории национального государства или наднационального объединения. В этом случае регионализм следует понимать как региональную дифференциацию.
Понятие регионализм используется иногда и как обозначение межгосударственного или наднационального сотрудничества группы национальных государств (например, Европейского Союза). В этом случае речь идет о региональной экономической интеграции, рассматриваемой одновременно как состояние и как процесс, а регионализм ассоциируется с протекционизмом в международных торговых отношениях22. Этот вид регионализма в данном исследовании не рассматривается. Таким образом, стоит, видимо, разделять регионализм глобальный и регионализм локальный23. Данное исследование посвящено локальному регионализму).
РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ* - процесс перераспределения властных компетенций, передачи функций от национального на региональный уровень и появление и развитие новых институциональных форм, отвечающих новой роли регионов в процессе принятия решений на национальном и наднациональном уровнях24.
21 Ibid, р. 108.
22 См., например, Phelps N. Multinationals and European Integration. Trade, Investment and Regional Development. L., 1997, p.3- Trade Blocks? The future of Regional Integration. V. Cable and D. Henderson (eds). RIA, L., 1995.
23 Дахин, с. 82 Regionalization (англ.), die Regionalisierung (нем.).
24 В случаях, когда эти результаты процесса закрепляются конституционно, можно говорить о процессе федерализации. Регионализм, следовательно, является основой, необходимым условием для развития федеративных отношений, (см. Макарычев А. С. Влияние зарубежных концепций на развитие российского.
Одно из важных преимуществ политической регионализации.
А.С.Макарычев видит в сокращении дистанции между политической элитой и рядовыми гражданами25. Данное исследование показывает, в частности, насколько важной является эта сторона регионализации применительно к.
Европейскому Союзу. Обратим, однако, внимание на то, что не все исследователи разделяют взгляд на регионализацию как на процесс позитивного характера. Скептики полагают, что истории «региональных успехов» являются скорее исключениями, нежели правилом, которое заключается в том, что региональные политические институты не слишком способствуют укреплению местной демократии, межрегиональные диспаритеты усиливаются, регионализация благоприятствует скорее элитам,.
26 нежели местному населению .
Действительно, некритичная похвала регионализации была бы даже опаснойэто процесс не без изъянов. Однако этот процесс объективно существует, а, значит, должен быть исследован, в том числе все его позитивные и негативные стороны.
РЕГИОНАЛЬНОСТЬ* - территориальное измерение интеграции, охватывающее все множество существующих (и сосуществующих) между различными территориальными общностями сетей сотрудничества (к примеру, Северный совет, Совет государств Балтийского моря, Балтийский совет и все разнообразные двусторонние и многосторонние инициативы, развивающиеся на субнациональном уровне). Региональность получила особенно яркое выражение в Северной Европе в связи с реализацией концепции «Северного измерения». «Первопроходцами» в анализе феномена регионализма: возможности и пределы заимствования. В сб.: Сравнительный регионализм: Россия, Запад, СНГ. Нижний Новгород, 1997, с. 107).
25 см. Макарычев А. С., с. 111.
26 Hakli J. Cross-Border Regionalization in the «New Europe». Theoretical Reflection with Two Illustrative Examples. — Geopolitics, N3, Winter 1998, p.84 Regionality (англ.), die Regionalitat (нем.) региональное&tradeстали финские исследователи. По их мнению, «Северное измерение» способно стать эмбрионом, из которого вырастет «Европа региональностей», поскольку очевидно, что в будущем Европа будет представлять собой не моно-, но полицентричную систему.
Региональность (как, впрочем, и регионализм) не отрицает важности национального государства, не исключает другие формы и уровни управления. Напротив, разные формы — старые и новые — существуют параллельно, привнося плюрализм в само понятие региональное&trade-. Региональность ориентирована на сети, потоки, проницаемые границы. Основными чертами региональное&tradeявляются множественность структур и уровней управления, множественность акторов, множественность.
О ft идентичностей. Сильнейшим импульсом для развития «Европы региональностей» служит глобализация.
РЕГИОНАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ* - динамика социально-экономического развития регионов. В процессе институционализации национальной региональной политики и вовлечения региональных политических элит в ее разработку и имплементацию, региональное развитие становится более политизированным.
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА** - сознательная деятельность, направленная на оптимизацию размещения экономической деятельности по территории. Здесь крайне важно отметить принципиальное различие: если в странах Европейского Союза региональная политика — это деятельность именно экономического характера (то есть региональная экономическая политика), то российские исследователи, как правило, используют этот термин по-другому, вкладывая в него следующее содержание: «политика в.
27 см. Curtains of Iron and Gold. Reconstructing Borders and Scales of Interaction. H. Eskelinen, I. Liikanen and J. Oksa (eds.). Ashgate, USA, 1999.
28 Christiansen Th., Joenniemi P. Politics on the Edge: On the Restructuring of Borders in the North of Europe. In: Curtains of Iron and Gold. Reconstructing Borders and Scales of Interaction. H. Eskelinen, I. Liikanen and J. Oksa (eds.) Ashgate, USA, 1999, pp. l 10−113 Regional development (англ.), die Regionalentwicklung (нем.) Regional policy (англ.), die Regionalpolitik (нем.) отношении регионов" или «региональное измерение политического процесса».
Объект и предмет исследования.
Объектом данного исследования выступает европейский регион, то есть субнациональная территориальная (административная) единица стран-членов Европейского Союза как открытая система локализованных в пространстве политических институтов, отвечающая региональной стратификации современного общества. Предметом исследования стали взаимоотношения региональных политических институтов с институтами национального и наднационального уровней, а также глобальными процессами.
Степень разработанности проблемы.
Представляется, что весь массив научной литературы, на который опиралось данное исследование, для наглядности можно сгруппировать по четырем основным направлениям:
— труды по европейской интеграции российских и западных исследователей. Современные подходы к анализу европейской политической интеграции берут начало в 50-е годы, когда западные исследователи попытались осмыслить те политические процессы в Западной Европе, начало которым положило создание Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Классическими трудами в этой области становятся работы К. Дейча и Э.Хааса.29.
29 Deutsch К., Edinger L., Macridis R., Merritt R. France? Germany and the Western Alljance. New York, 1967; From National Development to Global Community. Essays in Honor of Karl W.Deutsch. R. Merritt and B. Russett (eds.) London, 1981; Haas E. Beyond the Nation-State. Functionalism and Intrnational Organization. Stanford University Press, 1964.
Революция в теории международных отношений и интеграции пришлась на 50-годы, причем именно К. Дойч и Э. Хаас были, по мнению А. Лийпхарта, в числе ведущих «революционеров"30.
В 60-е годы в Западной Европе оживляются дискуссии между сторонниками двух теоретических подходов: неофункционализма и межправительственного подхода. Неофункционализм ставил динамику европейской интеграции в широкий социальный контекст модернизации, подъема технократии и глобализации, в то время как межправительственный подход, не отрицая важности указанных факторов, отстаивал идею первичности реакций государств-наций, которые преимущественно определяются конкурентной динамикой беспорядочной международной системы.
Теоретические дискуссии затухают в 70-е годыевропейская интеграция рассматривается как частный случай в исследованиях международных отношений, исследования концентрируются на проблемных областях интеграции, таких как отдельные направления коммунитарной политики, европейские политические партии и выборы (особенно с 1979 года) и т. д. 80-е годы в целом подтверждают идею о «закате» больших теорий интеграции.
Ситуация в области исследований европейской интеграции принципиально меняется с начала 90-х годов, когда формируются три основных направления теоретический исследований: «европеизация» национальных политик (трансформации политических систем и политических процессов государств-членов ЕС под влиянием Евросоюза) — сущность коммунитарного регулированиясетевое (многоуровневое) управление в Европейском Союзе31. Именно на использовании наработок в.
30 Lijphart A. Karl W. Deutsch and the New Paradigm in International Relations. In: From National Development to Global Community. R. Merritt and B. Russett (eds). London, 1981, pp.233−251.
31 Jachtenfuchs M. The Governance Approach to European Integration // Journal of Common Market Studies. Vol39, N2, 2001, pp.245−264 области сетевого управления базируется данное исследование. Исследования дифференцируютсяпоявление «всеобщей» теории европейской интеграции представляется и нежелательным, и невозможным.
В Советском Союзе изучение интеграции начинается позже, причем основной акцент был сделан на экономических ее аспектах. В последние годы существенный вклад в изучение интеграционной проблематики был сделан российскими специалистами В. Барановским, Ю. Борко, О. Буториной, Т. Зоновой, З. Кузиной, М. Максимовой, О. Потемкиной, М. Стрежневой, А. Тэвдоем-Бурмули, В. Шемятенковым, В. Шенаевым, Ю. Шишковым, Е. Хесиным и другими.
Среди западных исследователей общих проблем интеграции выделяются работы Дж. Вейлера, В. Молле, Дж. Пиндера, Г. Робертса, А. Сбраджа, Д. Сиджански, Ф. Уилсона, У. Уоллеса, М. Фуше, Ф.Шмиттера.
— исследования политических систем современных обществ (в том числе в исторической перспективе). Здесь автором были изучены работы Б. Андерсона, Ф. Броделя, Э. Гидденса, Р. Дарендорфа, А. Дебидура, К. Зонтхаймера, Д. Каванаха, А. Лейпхарта, Г. Манна, Р. Мьюра, Т. Ниппердея, Р. Паддисона, Т. Парсонса, Р. Патнэма, С. Роккана, Э.Смита.
— российские и западные исследования в области регионализма и федерализма. Темы, исследуемые в диссертации, разрабатывались в трудах российских исследователей С. Артоболевского, С. Борисова, В. Гельмана, А. Дахина, Т. Зоновой, И. Иванова, М. Ильина, А. Макарычева, С. Медведева, Е. В. Морозовой, Л. Смирнягина, Т.Фадеевой.
Автором проработаны труды таких зарубежных исследователей как Р. Балм, М. Берджес, У. Брирли, У. Булманн, О. Вавер, Г. Герстенлауэр, Э. Дафф, К. Дезидери, Ч. Джеффри, Б. Джонс, К. Дуве, П. Йоенниеми, М. Китинг, М. Кибл, Г. Клатт, Х. Лауфер, Г. Маркс, А. Пааси, У. Райкер, К. Сталвант, Р. Франкенберг, Р. Хрбек, Н. Шойбле, Й. Шубауэр, Д. Элазар, П.Юкарайнен.
— наконец, исследование российских и зарубежных авторов по проблемам глобализации. Это работы: А. Володина, Г. Широкова, М. Делягина, А. Амина, Дж. Андерсона, А. Аппадурая, У. Бека, М. Вольфа, Р. Кьохана, Дж. Миттельмана, Дж. Ная, Д. Норта, К. Омэ, Р. Робертсона, С. Сассен, С. Стрендж, Н. Трифта, Н. Фелпса, Т. Эггертссона, Л.Элстона.
Надо отметить, что в массиве региональных исследований в основном доминируют коллективные монографии, содержащие статьи, посвященные регионам отдельных стран Европейского Союза или отдельным институтам наднационального уровня (например, Комитету регионов). Как представляется, российские исследователи уделяют проблемам регионов Европейского Союза недостаточное внимание.
Цель и задачи исследования
.
Основной целью исследования является разработка аналитической модели трансформации политической роли европейских регионов, где за точку отсчета принимается регион — как — территория, анализируются политическая роль региона в составе государства-нации, роль региона в составе интеграционного объединения (Европейский Союз), трансформации региона над влиянием процессов глобализации (европейский регион как глокальность особого рода).
Таким образом, основная цель реализуется посредством анализа следующей цепочки:
Общая цель включает решение ряда более локальных задач:
1. разработка внутренне непротиворечивой системы понятий, формирующейся вокруг центрального понятия «регион» (регион и родственные понятия);
2. выявление и анализ основных факторов, определяющих специфику формирования территориально-политических систем ведущих стран-членов ЕС: Германии, Франции, Италии;
3. выявление основных предпосылок и конкретных проявлений (манифестаций) политического регионализма в зоне Европейского Союза;
4. разработка типологии региональных партий и партийно-политических систем на территории искомых стран;
5. анализ концепции «Европа регионов» в контексте горизонтальной и вертикальной интеграции;
6. анализ деятельности основных институтов европейского регионализма, позволяющих говорить о появлении «третьего уровня» в «многослойном» процессе принятия решений в ЕС;
7. анализ особенностей формирования институциональной среды в европейских регионах различного типа в ответ на вызовы глобализации.
Научная новизна исследования может оцениваться двояко: с точки зрения авторского вклада в разработку интеграционных проблем в политической науке (1), и с точки зрения вклада в разработку проблем регионализма, региональных политических исследований (2).
Настоящее исследование представляет собой попытку обогатить анализ западноевропейского интеграционного дискурса, рассмотрев «третий уровень» (региональный) в политическом процессе принятия решений в ЕС. Рассматривая лишь «верхние этажи» интеграции (наднациональный и национальный), невозможно получить полное представление о развивающихся на территории ЕС политических процессах. От выявления предпосылок и конкретных проявлений политического регионализма в странах ЕС, автор переходит к формулированию концептуальных основ европейского регионализма как самобытного феномена, как нестранового, но общеевропейского проекта, общеевропейской идеи, приобретающей особенно важное значение в связи с активизирующимися дискуссиями о дефиците демократии в ЕС и легитимности наднациональных институтов, оторванных от граждан Союза.
С другой стороны, представленное исследование вносит определенный вклад в развитие региональных исследований. Европейский Союз как уникальная региональная интеграционная группировка дает возможность не только проанализировать политическую роль субнациональных территориальных общностей национальных государств и ее трансформации под воздействием прессингов глобализации, но сделать цепочку более сложной и интересной, добавив в нее еще одно важное звено: влияние на регионы интеграционных процессов. При этом автор анализирует разнообразные региональные реакции на вызовы глобализации и интеграции исходя из посылки, что природа этих процессов принципиально различна. Так что превращение региона в «глокальность» имеет на территории ЕС свои специфические, уникальные черты, выявление и анализ которых также представляет собой вклад в развитие региональных исследований.
Методологические основы исследования.
Автор исходит из того, что вся совокупность деятельности европейских регионов (региональных элит), направленная на оптимизацию их роли в процессах принятия решений на наднациональном уровне, представляет собой политический процесс, понимаемый как «развертывание политики во времени и в пространстве в виде упорядоченной последовательности действий и взаимодействий"32, а результаты деятельности проводят к неким политическим изменениям, в результате чего политическая система (в данном случае политическая система Европейского Союза) приобретает новые характерные черты. Необходимо указать на то, что в данном случае политические изменения носят открытый характер, то есть представляют собой трансформации с «открытым», неизвестным финалом.
32 Политический процесс: основные аспекты и способы анализа. Под ред Е. Ю. Мелешкиной, М., 2001, с. 6.
В настоящем исследовании нами был использован институциональный подход, а основными методами в главах первой и второй стали:
1) Метод исторической ретроспективы (глава 1) был использован для того, чтобы показать каким образом и в какой период «собирались» европейские национальные государства. Именно эти исторические особенности во многом обусловили современную территориальную структуру этих государств, которая впоследствии подлежала кросс-национальному сравнению.
2) Кросс-национальное сравнение (компаративный метод) (глава 1, 2). В исследовании проводилось сравнение становления и развития территориальных структур трех европейских государств: Германии, Франции и Италии. Выбор именно этих государств для сравнения был обусловлен следующими обстоятельствами:
— в исследуемых трех странах были сформированы различные модели отношений между центром и регионами (унитарное государство во Франции, децентрализованное государство в Италии, федеративное государство в Германии). Интересно при этом то, что, по крайней мере, часть факторов, повлиявших на выбор той или иной модели, оказалось общей для этих стран. Между тем влияние их оказалось различным по воздействию или имевшим место в разные периоды, или же на переднем плане оказывался совсем другой, новый фактор, игравший в других государствах маргинальную роль или не присутствующий вообще. Именно это представляло интерес для сравнения.
— Все три страны оказались основой «Общего рынка», первоначального ЕС-6 (помимо них в объединение входили только малые страны Бенилюкса), что немаловажно для главы III, где речь идет о региональном измерении процесса европейской интеграции.
— Каждая из трех стран обладает выраженным разнообразием региональных ландшафтов, предоставляя, таким образом, богатый материал для исследователя, причем для каждой из них, что важно, региональная идентичность оказывается укорененной более сильно, нежели в среднем по странам ЕС, а в Германии региональная идентичность выражена сильнее национальной33.
3) Метод case studies — более пристального изучения отдельных показательных примеров. В данной работе таким примером стали регионы Германии, поскольку эта страна занимает центральное место в Европе, а федеральные земли оказываются основными пропонентами идеи усиления регионального фактора в ЕС.
В главе I использована также модель Стайна Роккана — «концептуальная карта Европы», которая считается его наиболее значительным вкладом в политическую науку. Стремление Роккана объяснить природу конфликтов между центром и периферией заставило его обратиться к социальному, географическому, институциональному пониманию центра и периферии, а также природы центральности и периферийности в историческом контексте. Роккан рассматривал исторические процессы формирования национальных государств, восходя к периоду раннего Средневековья.
В своем концептуальном труде Стейн Роккан предпринимает попытку выявить базисные переменные длительного и сложного процесса, который в конечном итоге привел к современной констелляции территорий, экономик,.
34 политических систем .
В третьей и четвертой главах подход несколько меняется, они базируются на так называемом новом институционализме. Речь идет о более широкой трактовке понятия институт, подчеркивании его относительно автономной роли в политическом процессе, но, главное, о трансформациях.
33 см. исследование Г. Маркса, проведенное на основании социологических опросов (Marks G. Territorial Identities in the European Union. In: Regional Integration and Democracy. J. Anderson (ed). Boston, 1999, pp.69−94.
34 Rokkan S. Territories, Nations, Parties: Toward a Geoeconomic-Geopolitical Model for the Explanation of Variations within Western Europe. In: From National Development to Global Community. R. Merritt and B. Russett (eds). London, 1981, pp.70−95 институтов, об институциональных экспериментах. Таким образом, в диссертации использован институциональный подход к региональному развитию, в частности, теория «институционального изменения» (the theory of institutional change).
Под институтами понимаются формальные и неформальные правила, ограничивающие индивидуальное и коллективное поведение и определяющие взаимоотношения в обществеинституциональная среда изменяется в зависимости от положения в обществе индивида или коллектива35. Институты структурируют общество и, таким образом, рассматриваются не как действующие учреждения, но как общеприемлемые правила или системы формальных или неформальных правил, которым подчинены и которые ограничивают действия акторов (индивидуальных или коллективных). Акторы в свою очередь являются агентами целевых действий36. Акторы должны не только сформулировать свои цели и задачи, но и найти правильные пути для их достижения.
Для того чтобы объяснить изменения формальных правил, необходимо понять процессы принятия решений и структуры политических организаций, производящих и воспроизводящих формальные правила. В свою очередь способность к изменению формальных институтов есть отражение силы, веса политических организаций. Если институты это правила игры, то организации и их представители это игроки (акторы). На региональном «поле» игроками являются региональные политические партии и движения, исполнительные и законодательные власти регионов, организации, представляющие регионы на национальном и наднациональном уровнях. Важно отметить, что регионы не только и не столько приспосабливаются к существующим институтам, но пытаются изменить их в соответствии со своими интересами.
35 North D. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge University Press, 1990.
Система формальных институтов в любом обществе дополняется неформальными, которые включают традиции, привычки, культурные нормы. В отличие от формальных, неформальные институты крайне инерционны, медленно и с трудом поддаются изменениям (например, традиционные институты патронажа и клиентелизма в регионах Юга Италии). Изменения неформальных институтов связаны прежде всего с процессами познания, накопления и осмысления нового опыта. Коллективное познание это, по выражению фон Хайека, «трансмиссия во времени нашего накопленного знания"37.
Представляется, что именно неформальные институты являются одним из ограничителей применения теории рационального выбора для исследования стратегий и тактик различных акторов в институциональной среде. Таким образом, объяснение действий акторов не всегда лежит в сфере рационального выбора, чистого, осознанного «самоинтереса" — неформальные институты привносят «нерациональные» мотивации (в контексте данной работы они могут быть связаны, например, с региональным патриотизмом и солидарностью).
Согласно теории институциональных изменений, политические и экономические акторы пытаются оптимизировать свое положение не только действуя в рамках данной институциональной среды, но инвестируя часть своей активности для ее изменения, создания новых институтов. Как указывает Ли Элстон, динамика институциональной среды, скорость изменения институтов находится в существенной зависимости от исторического контекста, от прошлого того или иного общества. Path dependency — этот термин используется для описания того важного влияния,.
36 см. Marks G. An Actor-Centered Approach to Multilevel Governance. In: The Regional Dimension of the European Union: Towards a Third Level in Europe? Ch. Jeffery (ed), London: Frank Cass, 1997, pp.20−40.
37 Hayek F. The Constitution of Liberty. University of Chicago Press. 1960, p.27.
38 Eggertsson Th. A note on the economics of institutions. In: Empirical Studies in Institutional Change. Ed. By L. Alston, Th. Eggertsson, D.North. Cambridge University Press, 1996, p. 17.
39 Alston L. Empirical work in institutional economics: an overview. In: Empirical Studies in Institutional Change. Ed. by L. Alston, Th. Eggertsson, D.North. Cambridge University Press, 1996, p.25 которое прошлое оказывает на настоящее и будущее. При этом «груз» накопленных неформальных институтов может серьезно затруднять строительство институтов формальных. В своей работе я, в частности, пыталась показать, как разные пути (и время!) складывания национальных государств влияют на строительство современных региональных институтов в Европейском Союзе. Развитие и укоренение норм поведения, поддерживающих и легитимирующих новые институты, это длительный процессотсутствие механизмов, позволяющих решать подобные задачи, ведет к нестабильности политий40. Сказанное в полной мере относится и к региональным политиям.
В исследовании использован подход сетевого управления (, network governance approach) к европейской интеграции, который за последние годы превратился в серьезную альтернативу классическим теориям интеграции41. В данном контексте под управлением понимается сознательное регулирование общественных взаимоотношений и конфликтов посредством разработанных инструментов и институтов, в отличие от прямого применения силы или насилия. Управление предполагает способность системы к выработке коллективных решений, связывающих ее воедино. В свою очередь под «сетями» понимаются неформальные, рыхлые структуры, которые наилучшим образом отвечают сущности многоуровневой и децентрализованной институциональной системы ЕС. Подход сетевого управления предполагает, что: политическая система включает некоторое определенное число субсистем, функционирующих преимущественно в рамках собственной автономной логики (1) — отношения внутри субсистем и между ними строятся на основании сетевого принципа, действующего между иерархиями и анархией рынков. Сети отличает рыхлая, относительно.
40 North D. Epilogue: economic performance through time. In: Empirical Studies in Institutional Change. Ed. by L. Alston, Th. Eggertsson, D.North. Cambridge University Press, 1996, p.353.
41 Hix S. The Study of the European Union II. The «New Governance» Agenda and its Rival // Journal of European Public Policy. Vol.5, 1998, pp.38−65 непрочная связь между составляющими их элементамив отличие от иерархий с прочными и жесткими связями и рынков, где нет упорядоченных связей .
В многоуровневой системе управления в ЕС каждый уровень управления — региональный, национальный или коммунитарный — имеет собственную базу легитимных потребностей, при этом ни один из трех уровней не доминирует над другими систематически.
Автором использовался также такой инструмент сбора информации как интервью, которые были проведены с экспертами Комитета регионов, Генерального директората XVI «Региональная политика» и главами и экспертами региональных офисов в Брюсселе.
Наконец, важно отметить, что региональные исследования суть исследования междисциплинарные, поэтому для того, чтобы следовать за проблемой, приходилось иногда двигаться «поверх барьеров», нарушая границы между дисциплинами. Ряд проблем в диссертации носит лишь постановочный характер: они требуют специального исследования. Сказанное относится, к примеру, к кругу проблем внутренней политики ЕС, характером взаимоотношений между интеграцией и глобализацией. Исследование усиления внутреннего характера самой политики ЕС и последствия этого процесса для европейских регионов представляет собой многообещающий путь дальнейших исследований.
Структура диссертации.
Исследование состоит из введения, четых глав, заключения, приложений и библиографии.
Во введении обосновываются выбор темы, ее актуальность, научная и практическая значимость, сформулированы цель и задачи исследования,.
42 см., например, Benz A. Politikverflechtung ohne Politikverflechtungfalle // Politische Vierteljahresschrift, Vol.39, 1998, pp.558−589 разработанность темы, методологические основы работы. Здесь же приведена система понятий, использованных в исследовании.
Первая глава «Формирование государств-наций в Западной Европе: территориально-политические аспекты» не ставит в качестве специальной цели исследование природы современного национального государства. Задача заключается в том, чтобы определить каким образом, в какой последовательности и под воздействием каких факторов в трех государствах Западной Европы шел процесс «собирания земель», как оформлялась территориальная целостность государства. Необходимо было провести сравнение путей территориально-политического строительства в Германии, Италии и Франции, показав, чем был обусловлен выбор каждого из них. К анализу был привлечен также опыт территориального строительства Швейцарии, Нидерландов, Бельгии.
Вторая глава «Политический регионализм в государствах-членах Европейского Союза, его предпосылки и проявления» начинается с рассмотрения и анализа германской федеративной системы и новейших трансформаций (процессов децентрализации) территориальных систем Франции и Италии. Далее автор переходит к анализу феноменов региональной идентичности и региональной политической культуры, показав как и почему в странах ЕС конституируются региональные партии и партийно-политические системы — наиболее яркие манифестации политического регионализма. Автор предпринимает попытку типологизировать региональные партии.
Процессы европейской интеграции и регионализм «испытывают на прочность» западноевропейскую систему национальных государств. Казалось бы, эти процессы противоречивы по сути, поскольку подразумевают разнонаправленную диффузию государственного суверенитета, тем не менее отчетливо прослеживаются и элементы взаимодополняемости. Европейская интеграция оказывает влияние на политические процессы в регионах, способствуя конституированию новых (и укреплению уже существующих) политических партий и движений, при этом в разных странах они принимают различные формы и отличаются разной интенсивностью. В то же время сама институциональная система ЕС трансформируется под влиянием регионализма. Исследованию процессов регионализма в контексте европейской интеграции посвящена третья глава диссертации «Европейские регионы в контексте интеграционных процессов».
Глава четвертая «Европейские регионы в контексте процессов глобализации» начинается с рассмотрения и выявления общего и особенного в феноменах интеграции и глобализации. Затем автор переходит к проблемам формирования институциальной среды в европейских регионах различного типа в ответ на вызовы глобализации. Завершает главу раздел, посвященный смыслу территориальности в эпоху глобализации и новым качествам границ.
Наконец, в заключении автором" выявлены серьезные проблемы, с которыми сталкиваются региональные политические исследования, а также сформулированы основные выводы по диссертации.
Научная и практическая значимость исследования.
Основные положения и выводы диссертации изложены в опубликованных автором монографиях («Региональная политика Европейского Союза и возможности использования ее опыта для России». М., Институт Европы, 1995; «Регионы Германии». М., РОСПЭН, 2000) и статьях на русском, немецком и английском языках, а также в ходе многочисленных выступлений на семинарах и научных конференциях, в том числе в Совете Европы.
Материалы исследования использованы автором при подготовке учебных курсов лекций «Политическая регионалистика», «Регионы и проблемы самоопределения», «Современная Европа», которые были прочитаны в МГИМО (У) МИД РФ, Университете Хоккайдо (Саппоро, Япония), Пермском государственном университете, а также в ходе Европейских летних школ в Липецке, Йошкар-Оле, Усть-Качке Пермской области.
Помимо этого, практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности использования опыта регионов Европейского Союза российскими регионами — субъектами РФ. Речь идет прежде всего о механизмах согласования интересов властных структур регионального и национального уровней, изучении практик развития и институционализации межрегиональных горизонтальных связей. Интересным представляется опыт деятельности региональных офисов в Брюсселесубъекты РФ также имеют свои представительства в столице, однако эффективность их деятельности в большинстве случаев невелика. Наконец, в России до сих пор отсутствует концепция национальной региональной политики, основанная на определенном теоретическом подходе к региональному развитиюмежду тем в Евросоюзе накоплен значительный опыт в области мероприятий и институтов коммунитарной региональной политики.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В настоящее врмя исследования в области регионализма наталкиваются на ряд серьезных проблем, наиболее существенными из которых представляются следующие:
До сих пор не удается четко очертить поле региональных исследований (во введении были показаны лишь некоторые из существующих подходов к осмыслению процессов регионализма).
Существуют и серьезные терминологические трудности, исследователи-регионалисты до сих пор не выработали для себя «общий язык», что часто ведет к разного рода недоразумениям. Проблема дефиниций связана с тем, что региональные исследования объединяют сторонников самых различных парадигм и методологических подходов. Фактором, препятствующим «единению» региональных исследований, является и их междисциплинарный характер, что еще больше расширяет круг возможных тем, программ исследований, интересов и мешает формированию некой целостной картины, позволяющей оценить состояние и продвижение региональных исследований.
Существует, наконец, и немаловажная проблема, связанная с различными ценностными предпочтениями исследователей, поскольку исследователи придерживаются разных идеологических взглядов по таким «горячим» проблемам региональных исследований как сепаратизм, этнический регионализм и пр.
Понятно, что эти трудности и проблемы характерны не только для региональных исследований, они разрешимы, более того, как представляется, они могут обогащать научное познание, развивая мждисциплинарные подходы к исследованиям. По-видимому, интерес к изучению.
447 Paasi, р.20 субнациональных территориальных сообществ будет возрастать, научный интерес в этой сфере не носит сиюминутный характер- «поле» региональных исследований представляется достаточно перспективным. «Пост-современость» не означает «конца» территории или территориальной политики, но, напротив, ее реконфигурацию, появление новых форм и проявлений. Территория (и регион как ее специфическая форма) должна рассматриваться не как одно из условий, определяющее рамки и характер социальных взаимодействий, но как особый фактор, «сквозь» который и посредством которого воспринимаются эти условия.
Территориально-политическое строительство национальных государств в Западной Европе происходило разновременно, под влиянием различных факторов. Процессы государственного строительства и национальной интеграции в высшей степени неравномерны, что ведет к появлению более или менее территориально интегрированных государств. Таким образом, каждое государство (мы попытались показать это на примере ведущих стран-членов Европейского Союза) избирало собственную стратегию объединения, что привело к складыванию различных моделей отношений «центр-регионы» внутри каждого государства. В настоящее время генеральными тенденциями эволюции национальных территориальных систем являются регионализация и децентрализация. Однако политическая роль субнациональных территориальных единиц в Западной Европе резко отличается от государства к государствуключевым является то, что эти различия исторически унаследованы, и до сих пор играют крайне существенную роль для современного европейского регионализма. Находясь в постоянном процессе становления, развития, отмирания, регионы остаются продуктами исторического развития.
В ходе современных процессов диффузии власти в европейских государствах-нациях происходит «разгрузка» государств, снятие перенапряжения путем передачи части компетенций на другие властные уровни (в том числе на региональный уровень), а также другим акторамгосударственным и частным. Региональные общности при этом не конструируются заново, но «выходят из тени» государств как продукты развития западноевропейского политического пространства, как общности, аьтернативные территориальным государствам-нациям, сформированные уже в Средние века.
Три государства Европейского Союза, рассмотренные в исследовании, отличаются редким разнообразием региональных ландшафтов, содержат регионы с яркими, самобытными региональными идентичностями и региональными политическими культурами. Развитие инструментального аспекта региональной идентичности обусловило появление политического регионализма как выражения региональной политической культуры. Как было показано, одной из наиболее ярких манифестаций политического регионализма на территории ЕС становится конституирование региональных движений, политических партий и партийно-политических систем. Можно констатировать, что до конца 70-х годов этническая мотивация была определяющей для регионального партийного строительства. С середины 80-х годов она уступает место внеэтническому (макро)региональному партийному строительствуэтнический фактор уступает первенство комбинации социально-экономических факторов. Важно указать, что региональная мобилизация характерна не для центральных или слаборазвитых периферийных регионов, но прежде всего для относительно развитых периферий и полупериферий.
Дляч понимния роли регионов в ЕС в диссертационном исследовании был использован подход сетевого управления, который соответствует самой сущности многоуровневой и децентрализованной институциональной системе Европейского Союза. В многоуровневой системе управления каждый уровень — региональный, национальный или коммунитарный — имеет собственные легитимные потрубности и возможности их реализации, при этом отношения между уровнями строятся не по иерархическому принципу, но по принципу сетевомуни один из уровней не доминирует над другими постоянно и систематически.
В последние годы регионы становятся все более важными участниками европейского «многослоевого» политического процесса. «Европа регионов», понимаемая как интенсификация межрегионального сотрудничества (горизонтальная интеграция) и появление у регионов нескольких каналов доступа к принятию решений на наднациональном уровне, состоялась фактически вопреки широко представленному ранее взгляду, выраженному в свое время генералом де Голлем в чеканной формулировке: «.нет и не может быть Европы кроме Европы государств — кроме, конечно, мифов и 448 фантазии.» .
Необходимо попытаться найти ответы на наболее важный, коренной вопрос: каким образом и в какой степени вовлеченность субнациональных властей в процесс принятия решений в ЕС его действительно видоизменяет? Имеет ли место реальный сдвиг в политическом процессе и, если так, то какова реконфигурация процесса управления (, governance)? Каковы точные черты этой реконфигурации и каналы влияния регионов?
К началу 90-х гг. европейским регионам удалось сформулировать основные требования по модификации европейского интеграционного процесса с точки зрения учета его регионального измерения (основным «локомотивом» продвижения этих идей выступали и выступают федеральные земли Германии). Так, в Маастрихтском договоре требования регионов учтены, по крайней мере, частично: принцип субсидиарности введен в договорную базу Европейского Союза, создан Комитет регионов, регионы федеративных государств получили право представлять свои государства в Совете Министров.
448 Цит. по Pinder J. European Community: The Building of a Union. Oxford: University Press, 1991, p. l 1.
Необходимо отметить значимость такого важного для регионов канала доступа на наднациональный уровень как Комитет Регионов. Учреждение этого института представляло собой шаг беспрецедентный: были изменены принципы представительства в ЕС, субнациональные единицы были впервые формально признаны. Наибольшим препятствием для Комитета с точки зрения формирования идентичности этого института и его «миссии» является, без сомнения, его гетерогенный характер. Приходится констатировать, что до сих пор Комитет не смог стать эффективно действующим институтом, способным на достижение общих целей и повышение своего влияния в европейском политическом процессе. Его становление будет долгим и небезболезненным.
Другим каналом влияния для регионов является Ассоциация Европейских Регионов. Важным информационным каналом, дающим к тому же хорошие возможности для лоббирования, являются региональные офисы, хотя они далеко не всегда решают политические задачи стратегического характера, но несравненно более конкретные, практические задачи, связанные с «выбиванием» средств из Структурных Фондов.
Вместе с тем европейские регионы очень разнородны, слишком разнородны для формулирования консолидированного регионального интереса. Политические возможности регионов, плотность их деловых и социальных сетей, их гражданские и политические культуры и институциональные структуры сильно различаются. Они пока не в состоянии действовать на европейской политической сцене как независимый (автономный) политический актор. Европейским регионам не удалось сформировать «команду», имеющую четкое видение перспектив развития и его приоритеты.
Более того, Маастрихтский договор фактически «санкционировал» идею «меняющейся геометрии» в ЕС, отказ от универсального подхода, а это означает, помимо прочего, что регионы в разных странах будут поставлены перед разными возможностями и ограничителями по отношению к интеграционным процессам. Предположительно, это еще более усилит гетерогенность европейского политического пространства. Расширение ЕС на государства Центральной и Восточной Европы станет очередным мощным вызовом для политического пространства, усиливая его фрагментацию и неоднородность.
Возникает вопрос о ракциях коммунитарных органов ЕС по отношению к усилиям регионов. Институты ЕС, особенно Комиссия ЕС, заинтересованы «региональным вопросом», однако не столько самими регионами, их возрастающей политической ролью, сколько межрегиональными диспропорциями и их последствиями для сплочения в Союзе. Коммунитарные органы ЕС более озабочены практическими проблемами отстающих регионов и проведением структурной политики, направленной не на перераспределение финансовых средств, но на усиление конкурентоспособности регионов, выявления и активизации их внутреннего потенциала, мобилизации населения и региональных властей. Представляется, что концентрация внимания Комиссии ЕС преимущественно на проблемных регионах может оказаться опрометчивым шагом: необходимо отслеживать развитие и инициативы передовых регионов, которые более консолидированы, нежели проблемные и все более отчетливо артикулируют собственные интересы в ЕС. Выраженно негативную позицию в отношении региональных инициатив занимает Европейские парламент, депутаты которого обеспокоены потенциально возможным превращением Комитета Регионов в «третью» палату в будущем европейском парламенте, наряду с Советом Министров.
Таким образом, то, что может первоначально показаться важными надгосударственными каналами влияния регионов и свидетельствами их существенной вовлеченности в Европейский политический процесс, оказывается или малозначимым, или развивается по большей части в логике и в рамках национальных государств и определяется ими. Лишь федеральные земли Германии способны «на равных» вести диалог, договариваться с национальным правительством и выходить на наднациональный уровень.
Что касается перспектив развития европейской политии, то если ЕС будет продвигаться и дальше по пути федерализации, то в этой конструкции универсального подхода к регионам быть не может, и быть не должно. В федерации (или конфедерации) регионы займут свои места в зависимости от их статуса, интереса, а также скорости и характера трансформаций территориальных систем национальных государств. Отметим, что европейские федералистские проекты сейчас разрабатываются не для регионов, и не регионы, но национальные государства станут основными субъектами будущей федерации.
Усиление гетерогенности, фрагментация европейского пространства может идти глубже, не останавливаясь на региональном уровне: в ЕС регионы уже борются за «место под солнцем» с местными сообществами. При взаимодействии с наднациональными институтами региональные лидеры испытывают все более мощную конкуренцию со стороны местных властей, прежде всего «городских политиков» — мэров крупных городов. Образуется т.н. «городская партия», имеющая собственные интересы, что проявляется, в частности, в деятельности Комитета Регионов, где такие страны как Великобритания, Греция, Ирландия, Люксембург и Дания представлены исключительно главами органов местного самоуправления. Трения подобного рода, видимо, будут нарастать. В Комитете регионов региональные политики вынуждены работать «на общем поле» с местными властями, между тем интересы тех и других зачастую принципиально различны.
Глобальная экономическая перестройка меняет как смысл, роль и значение места, так и (в процессе усиливающейся неравномерности развития) относительную цену мест друг относительно друга. Накладываясь на процессы углубления европейской интеграции, глобализация еще более усиливает фрагментацию европейского пространства, приводя к усилению диспропорций не только между отдельными типами регионов, но и внутри каждого типа. Помимо этого, меняется конфигурация пространства: иерархический («матрешечный») порядок: ЕС — национальное государстворегион — коммуна сменяется более сложным — неиерархическим, но взаимопересекающимся, сетевым. Проникновение в регионы агентов глобализации ведет к дальнейшему размежеванию экономической и политической жизни регионов, то есть регион остается как политическое «предприятие», но его экономическая жизнь определяется все более сложными — внерегиональными и вненациональными — факторами.
Происходящие изменения затрагивают различные уровни политической системы и действуют дифференцированно — то есть различные региональные политические системы показывают различные реакции, избирают различные стратегии регионального развития, показывают разную способность к адаптации, формированию институциональной среды. Углубление интеграции и процессы глобализации усиливают межрегиональную конкуренцию, еще более «разводят» регионы, поскольку они по разному «вооружены» в этом отношении. Одним из ключевых условий регионального «успеха» является плотная и гибкая институциональная среда.
Итак, политический аспект регионализма в ЕС имеет три различных, но взаимосвязанных аспекта. Во-первых, он изменяет фокусы политических дебатов, а иногда и основы системы отношений между центром и регионами внутри государств (в национальном политическом процессе региональное измерение задействовано по-разному и с разной интенсивностью). Во-вторых, он стимулирует развитие транс-европейских межрегиональных сетей, последствия развития которых еще окончательно не ясны, но могут нести потенциал для существенных сдвигов в ЕС. Наконец, однозначная зависимость от национального государства уступает место более сложным паттернам зависимости от государства, Европейского Союза, глобального рынка. Идет процесс формирования «третьего уровня» в политической системе Европейского Союза, однако этот уровень пока еще асимметричен, несопоставим с двумя другими — национальным и наднациональным. Если регионы и произвели некий сдвиг в европейском политическом процессе, то они добились этого, действуя в логике и в рамках национальных государств-членов ЕС. Так что пока можно с уверенностью говорить лишь о внутренней реконфигурации политического процесса, имеющей место на национальном уровне, то есть об изменениях и изменяющихся взаимоотношениях между региональными и национальными властными уровнями.
Становление третьего — регионального — уровня в интеграционном процессе невозможно рассматривать изолированно: перспективы его развития неразрывно связаны с внутренними эволюциями национальных государств и Евро-политии в целом. В настоящее время существенными чертами регионального измерения европейского политического пространства являются нарастающая фрагментация по горизонтали (межрегиональные различия) и асимметрия по вертикали (между уровнями интеграционного процесса).
