Центральное место в русском консерватизме рубежа XIX и XX вв. занимала идея самодержавия, представлявшая своеобразный фундамент убеждений отечественных консерваторов. Поэтому вопросы царской власти и императивы поведения ее носителей играли важную роль в их теоретических построениях. У представителей других течений российской общественно-политической мысли, либералов и социалистов, данная проблематика не вызывала особого интереса, и практически не затрагивалась в их текстах.
В Российской Империи, как и в других государствах, где верховная власть принадлежала монарху, правители играли ключевую роль в принятии решений, определявших развитие страны. В России в конце XIX — начале XX в. такими людьми являлись Александр III и Николай II. Принимая те или иные решения, они исходили из собственных представлений о своих задачах и обязанностях. Значительную роль в определении политики страны играли их близкие родственники. Наиболее влиятельными членами Императорского Дома в тот период являлись Великие князья Владимир, Алексей и Сергей Александровичи, Николай Николаевич-младший, ' Александр Михайлович! занимавшие крупные посты и имевшие значительное личное влияние на монархов. Определенным влиянием обладали императрицы — Мария Федоровна и Александра Федоровна. Другие члены царствовавшей династии также в той или иной степени участвовали в принятии решений. Определенное влияние на этот процесс оказывали и консервативные идеологи, такие как воспитатель царских детей, обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, «столпы» отечественной консервативной журналистики М. Н. Катков, князь В. П. Мещерский, В. А. Грингмут, JI. А. Тихомиров и другие. Влияние последних объясняется вниманием к консервативной публицистике, которое уделяли оба последних императора. Ряд консервативных идеологов принимали активное участие в «реальной политике», получив такую возможность вследствие государственной реформы 1905;1907 гг., создавай политические партии и формируя их идеологию (В. А. Грингмут, А. С. Вязигин, М. О. Меньшиков и другие). Таким образом, изучение политико-династических представлений российских консерваторов и членов царствовавшей династии может помочь понять логику принятия ключевых решений относительно развития России в переломный период ее истории.
Историографическая база исследования.
Историография темы начала складываться еще до 1917 г. И хотя в рамках изучаемого периода еще не настало время для масштабной рефлексии, появились' сочинения, затрагивающие некоторые аспекты исследуемой проблематики. В качестве примера можно привести работы, посвященные И. С. Аксакову, М. Н. Каткову, К.П.Победоносцеву1. При Николае II появились исследования, посвященные Александру III2. Особенное значение имела работа Н. Г. Рункевича, ставшая расширенным вариантом доклада, сделанного автором на одном из заседаний Русского собрания. Автор проанализировал политические взгляды своего героя, который приобрел в его сочинении облик идеального монарха. В год празднования 300-летия Дома Романовых появилось сочинение.
•в.
1 Балаклеев И. И. И. С. Аксаков (1823−1886): опыт характеристики. Харьков, 1910; Неведенский С. [Щегловитов С. Г.] Катков и его время. СПб., 1888- Сементковский Р. И. М. Н. Катков. СПб., 1891- Гневушев М. Константин Петрович Победоносцев. Киев, 1907.
2 Дедов А. Г. Царь-Миротворец Александр III Александрович (1845−1865−1881−1894): его жизнь, деятельность и кончина. Новгород, 1895- Романов И. Ф. Дело Императора Александра III как логическое развитие идеи 1613 года. СПб., 1896- Корольков К. Н. Жизнь и царствование Императора Александра III (1881−1894 гг.). Киев, 1901; Митрополъский П. Н. Памяти Царя-богатыря. Вильна, 1903; Н.Г.Р. [Рупкевич Н, Г.] Великий Царь-Миротворец и Его заветы. СПб., 1909; Попов А. Д. Царь-Миротворец Император Александр III. СПб., 1913.
4 -в 7.
А. Г. Елчанинова об императоре Николае II. Необходимо отметить также работы о других представителях династии, в частности, о Великом князе Сергее Александровиче и князе Олеге Константиновиче4. Несмотря на то, что указанные тексты носили в основном апологетический характер, они внесли определенный вклад в изучение темы.
В советское время теоретическим проблемам царской власти, взглядам консерваторов и Романовых значительного внимания не уделялось, поскольку подобные темы тогда считались маргинальными для исторической науки. Советские исследования, затрагивающие данные вопросы, выходили за единичными исключениями в рамках двух больших периодов: в конце 1910;х— 1930;е гг. и 1960;х- 1980;х гг.
В рамках первого периода историки редко затрагивали взгляды консерваторов-теоретиков на царскую власть, однако появлялись работы, посвященные Романовым. Утверждение нового режима требовало дискредитации прежнего. Для исторических ]Забот данного времени, описывающих взгляды идеологических и политических противников большевизма, характерны негативизм, уничижительная критика, подчеркнутая политическая ангажированность. Задачей таких работ было не исследовать, а заклеймить. В полной мере это относится к работам, затрагивающим вопросы консервативно-монархических представлений5. Авторы не проявляли стремление сколько-нибудь внятно и объективно.
3 Елчанииов А. Царствование Государя Императора Николая Александровича. СПб.- М., 1913. Об этой книге, ее содержании, роли и значении см.: Уортман Р. С. Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии. Т. 2. М., 204, С. 659−677.
4 Авчишшков А. Г. Великий Князь Сергей Александрович. Екатеринослав, 1915; Никольский Б. Его Высочество князь Олег Константинович. Пг., 1914.
5 Левин К. Н. Последний русский царь Николай И. Харьков, 1919; Водовозов В. В. Граф С.Ю.Витте и император Николай II. Пг., 1922; Василевский И. М. (Не-Буква). Николай II. Пг.- М., 1923; Василевский И. М. Романовы: портреты и характеристики. Т. 2. Л., 1924; ЛюбошС. Б. Последние Романовы. Л.- М., 1924; Евреинов Н. Н. Тайна Распутина. Л., 1924; Канторович В. А. Александра Федоровна: опыт характеристики. Л., 1927; Семенников В. П. Политика Романовых накануне революции (от Антанты — к Германии): по новым документам. М.- Л., 1927; ЧулковГ.И. Императоры России: психологические портреты. М.- Л., 1928; Залеэ/сааш В. Н. Монархисты. Харьков, 1929. проанализировать взгляды консерваторов и Романовых, ограничиваясь констатацией их «примитивности» и «убожества». Исключением на общем фоне стали статьи Ю. В. Готье и монография Е. Д. Черменского6, которые отличались более взвешенным подходом. Одна из статей Ю. В. Готье («К. П. Победоносцев и наследник Александр Александрович») имела особое значение, поскольку в ней автор анализировал взгляды К. П. Победоносцева, в том числе, на самодержавную власть, и его влияние на будущего императора Александра III.
С конца 1930;х гг. в течение четверти века работы, затрагивающие данные проблемы, в СССР практически не выходили. Возрождение интереса к вопросам, имеющим отношение к консервативно-монархическим представлениям, возникает лишь со второй половины 1960;х гг., хотя и в поздний советский период появлялись работы, в которых доминировали установки первого периода. В качестве примера наиболее «ортодоксальной» с точки зрения официальной советской идеологии следует назвать работу Н. П. Ерошкина «Самодержавие накануне краха». Раб’ота изобилует уничижительной, переходящей на личности критикой в адрес Романовых и других государственных деятелей, материал излагается очень популярно, если не сказать упрощенно, скорее в публицистическом, чем в научном стиле. В стилистике 1920;х гг., с характерными особенностями для работ раннего советского времени, написана книга М. К. Касвинова «Двадцать три о ступени вниз». Но в 1960;80-е гг. подобные работы уже становились исключением из общего ряда. Для ученых, специально занимавшихся.
6 Готье Ю. В. К. П. Победоносцев и наследник Алексащф Александрович // Сборник Библиотеки им. Ленина. II. М., 1928. С. 107−134- Готье Ю. В. Борьба правительственных группировок и манифест 29 апреля 1881 г. // Исторические записки. Вып. 2. 1938. С. 240−299- Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1939.
7 Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. М., 1975.
Касвинов М. К. Двадцать три ступени вниз. М., 1978. изучением внутренней' политики России рубежа XIX и XX вв., были характерны работы, стремившиеся к более объективному изучению действительности и, в той или иной степени, выходившие за рамки господствовавших идеологических построений, хотя им, конечно, приходилось отдавать дань существовавшим догмам. Необходимо назвать исследования А. Я. Авреха, В. С. Дякина, С. Л. Эвенчик,.
Е. Д. Черменского, П. А. Зайончковского, Ю. Б. Соловьева,.
В. А. Твардовской9. К. П. Победоносцеву была посвящена фундаментальная работа С. Л.-Эвенчик, до сих пор остающейся одним из важнейших исследований, посвященных этому государственному деятелю и мыслителю. В своих монографиях В. А. Твардовская (о М. Н. Каткове), Ю. Б. Соловьев (о взаимоотношениях власти и дворянства) и П. А. Зайончковский (в целом о российской самодержавной власти в конце XIX в.) также обращались к взглядам консерваторов и Романовых на царскую власть и прерогативы монарха. Особое значение в контексте темы имели работы петербургских историков благодаря их пристальному вниманию к источникам и историческим фактам. Так, исследования.
9 АврехА.Я. Царизм и третьеиюньская система. М., 1966; Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы''первой мировой войны (1914;^917). Л., 1967; Эвенчик С. Л. Победоносцев и дворянско-крепостническая линия самодержавия в пореформенной России // Ученые записки Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина. № 309. М., 1969. С. 52−338- Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1970; Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х — начала 90-х годов). М., 1970; Зайончковский П. А. Самодержавие и русская армия на рубеже Х1Х-ХХ столетий, 1881−1903. М., 1973; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. Л., 1973; Черменский Е. Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. М., 1976; Дякин В. С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907;1911 гг. Л., 1978; Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Твардовская В. А. Идеология пореформенного самодержавия (М. Н. Катков и его издания). М., 1978; АврехА. Я. Царизм и IV Дума, 1912;1914 гг. М., 1981; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в 1902;1907 гг. Л., 1981; Кризис самодержавия в России, 1895−1917 / Отв. ред. В. С. Дякин. Л., 1984; АврехА. Я. Распад третьеиюньской системы. М., 1985; Дякин В. С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911;1914 гг.: разложение третьеиюньской системы. Л., 1988; АврехА.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в 1907— 1914 гг. Л., 1990.
Ю. Б. Соловьева содержали ряд положений, слабо согласовывавшихся с общим пониманием дореволюционной российской истории. В частности, приводимые им факты сильно корректируют, если не разрушают полностью, легенду о слабости, нерешительности и податливости императора Николая II. Крупные московские ученые также позволяли себе выходить за рамки стереотипа. Так, в монографии «Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий» П. А. Зайончковский высоко отзывается об армии в целом и о командном составе в частности. Критике подвергались лишь Великие князья, за исключением Константина Константиновича, о котором автор отзывался также в положительном ключе. Совершенно нетипичные для 1970;х гг. положения содержала работа Е. Д. ЧерменскоГо «IV Государственная д^ма и свержение царизма в России». Историк считал Основные Государственные Законы Российской Империи 1906 г. конституцией и, полемизируя с другими советскими историками, доказывал свою точку зрения. Кроме того, он отрицал влияние Г. А. Распутина на императора Николая II, доказывая, что не Николай II и не Александра Федоровна действовали по указаниям Распутина, а, наоборот, последний старался идеи и мысли монаршей четы облечь в «народную» форму, чтобы говорить в тон им и оставаться при дворе persona grata. Г. А. Распутин, по утверждению исследователя, лишь подкреплял в простонародной манере мысли и Настроения императора и императрицы. В целом общей тенденцией для поздних советских исследователей стало стремление не критиковать, а понять и объяснить внутреннюю логику взглядов и действий консерваторов-теоретиков и Романовых.
В 1990;е — 2000;е гг. произошел прорыв в изучении данной темы. Появилось множество исследований, где подобные аспекты были так или иначе затронуты, при этом наступивший в исторической науке плюрализм позволил авторам свободно выражать свою точку зрения. Значительный вклад в теоретическую проработку понятий консерватизма и самодержавия, в изучении представлений консерваторов, в том числе и о власти, внесли работы Е. А. Дудзинской, А. С. Карцова, А. В. Репникова, В. А. Твардовской, К. Ф. Шацилло, Э. А. Попова, В. А. Гусева, М. Н. Лукьянова, А. Ц. Боханова, Г. И. Мусюрша, Ю. И. Кирьянова, И. В. Лукоянова, А. А. Иванова, Д. И. Стогова10. Данные работы раскрыли многие темы, прежде не находившие достаточного освещения в историографии, уточнили термины и их значение. Вообще современные исследования в целом характеризуются более внимательным, корректным отношением к терминологическим вопросам, нежели советские работы. Отмечаются и определенные трудности в определении и характеристике понятий. В своей теоретической работе о самодержавии А. Н. Боханов проводит мысль о невозможности четко определить данное понятие, которое, по его мнению, познается скорее чувствам, чем разумом. Другие исследователи менее критично настроены по отношению к возможности рационального познания. Достаточно четкие определения, типологии, терминологический аппарат присутствуют в работах А. С. Карцова,.
10 Дудзинская Е. А. Славянофилы в пореформенной России. М., 1994; КарцовА.С. Правовая идеология русского консерватизма. М., 1999; Репников А. В. Консервативная концепция российской государственности. М., 1999; Русский консерватизм XIX столетия: идеология и практика / Под ред. В. Я. Гросула. М., 2000 (авторами глав, посвященных консерватизму в царствования Александра III и Николая II, являются В. А. Твардовская и К. Ф. Шацилло соответственно) — Попов Э. А. Разработка теоретической доктрины русского монархизма в конце XIX — начале XX века: автореф. дисс.. к. и. н. Ростов-на-Дону, 2000; Гусев В. А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь, 2001; Лукьянов М. Ц. Российский консерватизм и реформа, 1907;1914. Пермь, 2001; Боханов А. Н. Самодержавие: идея царской власти. М., 2002; Мусихин Г. И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма). СПб., 2002; Кирьянов Ю. И. Русское собрание, 1900— 1917. М., 2003; Лукояпов И. В. Российские консерваторы (конец XVIII — начало XX вв.). СПб., 2003; Карцов А. С. Русский консерватизм второй половины XIX — начала XX в. (князь В. П. Мещерский). СПб., 2004; Иванов А. А. Последние защитники монархии: фракция правых IV Государственной думы в годы Первой мировой войны (1914 -февраль 1917). СПб., 2006; Лукьянов М. Н. Российский консерватизм в конце XVIIIначале XX века. Пермь, 2007; Репников А. В. Консервативные концепции переустройства России. М., 2007; Стогов Д. И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX — начало XX века). СПб., 2007.
•в '.
•g.
И. В. Лукоянова, М. Н. Лукьянова. А. В. Репников на основе источников реконструирует консервативные концепции российской государственности и консервативное понимание того, как ее необходимо переустроить. В лице Г. И. Мусихина и В. А. Гусева возникает заочная полемика (без ссылки друг на друга). Первый весьма определенно отождествляет понятия «самодержавие» и «абсолютизм». Последний категорически отвергает подобное отождествление, считая его безусловно ^шибочным.
Современная отечественная историография характеризуется очень большим количеством исследований, посвященных Дому Романовых и его отдельным представителям11. Значительной вехой в изучении представлений Романовых об императорской власти стала статья С. В. Куликова об отношении императора Николая II к конституционализму и парламентаризму вообще и к российской Государственной Думе в частности. Исследователь отвергает традиционный взгляд на последнего императора как на однозначного противника конституционализма и демонстрирует весьма гибкую и неоднозначную позицию монарха. На сегодняшний день взгляды.
БохановА.Н. Император Николай II. М., 1998; Думин С. В. Романовы: Императорский дом в изгнании: семейная хроника. М., 1998; Закатов А. Н. Император Кирилл I в февральские дни 1917 года. М., 1998; Коршунов Ю. Л. Августейшие моряки. СПб., 1999; БохановА.Н. Распутин: анатомия мифа. М., 2000; Вострышев М. И. Августейшее семейство: Россия глазами великого князя Константина Константиновича. М., 2001; Вяткин В. В. Христовой Церкви цвет благоуханный: жизнеописание преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. М., 2001; Исмаил-ЗадеД. И. Вместо послесловия: великий князь Николай Михайлович // Исмаип-ЗадеД. И. Императрица Елисавета Алексеевна: единственный роман императрицы. М., 2002. С. 331−389- Кудрина Ю. В. Императрица Мария Федоровна, 1847−1928 гг. М., 2002; БохановА. Н. Романовы: сердечные тайны. М., 2003; Коршунов Ю. Л. Генерал-адмиралы Российского императорского флота. СПб., 2003; Белякова 3. И. Великий князь Алексей Александрович: за и против. СПб., 2004; Куликов С. В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914;1917). Рязань, 2004; БохановА.Н. Святая Царица. М., 2006; БохановА.Н. Александр III. М., 2007; Куликов С. В. Император Николай II и Государственная дума: неизвестные планы и упущенные возможности // Таврические чтения 2007: актуальные проблемы истории парламентаризма в России в начале XX века. СПб., 2008. С. 14−45- Колоницкий Б. «Трагическая эротика»: образы императорской семьи в годы Первой мировой войны. М., 2010. е ¦ императоров и императриц весьма основательно изучены, чего, к сожалению, нельзя сказать о взглядах других членов династии. Долгое время объектом интереса историков не становилось и восприятие обществом образов представителей Императорского Дома. Своего рода историографическим прорывом стала монография Б. И. Колоницкого об образах четырех членов Императорского Дома (императора Николая II, императрицы Александры Федоровны, вдовствующей императрицы Марии Федоровны и Великого князя Николая Николаевича-младшего) в годы Первой мировой ройны. Автор показывает,^, насколько значительное влияние имеют слухи и сплетни, которые в умах современников считались соответствующими действительности, на реальный ход исторического процесса. Б. И. Колоницкий уделяет большое внимание как репрезентациям отдельных членов Дома Романовых, их стремлению позиционировать себя определенным образом, так и тем представлениям о царствовавшей династии, которые сложились в разных слоях общества.
Самостоятельным пластом историографии являлись труды русских историков-эмигрантов, которые продолжили традиции дореволюционной русской исторической школы в наиболее чистом виде и развили их. Русская эмигрантская научная литература представлена значительным рядом важных исследований, затрагивавших вопросы понимания дореволюционными консерваторами и Романовыми политико-династической проблематики. Следует выделить работы В. С. Кобылина, С. П. Мельгунова, Л. П. Миллер, князя П. К. Мурузи, Н. Обручева, С. С. Ольденбурга, Н. А. Павлова, П. Савченко, Н. Д. Тальберга, А. Труайя.
Л. Тарасова), В. Франка. Объектами монографических исследований.
12 Кобылин В. С. Анатомия измены: Император Николай II и Генерал-адъютант М. В. Алексеев: истоки антимонархического заговора. СПб., 2007; Мельгунов С. П. Легенда о сепаратном мире. Канун революции. М., 2006; Миллер Л. Преподобномученица Великая княгиня Елизавета. М., 2003; Мурузи П. Александра Федоровна: последняя русская императрица. М., 2006; Обручев Н. Подлинный облик.
П. Савченко стали Великая княжна Ольга Николаевна и императрица Александра Федоровна. В этих работах рассматривался не только жизненный путь героинь, но и их образ мыслей. То же можно сказать и о посвященной императрице Александре Федоровне книге князя П. К. Мурузи, и о работах А. Труайя об императорах Александре III и Николае II. Труд, анализирующий во всей совокупности царствование последнего императора, написанный С. С. Ольденбургом, затронул и взгляды самого монарха. Работа В. Франка содержит описание государственного идеала князя В. П. Мещерского. Особенное значение имеет монография С. П. Мельгунова «Легенда о сепаратном мире». Он стал первым российским историком, избравшим в качестве предмета своего исследования слухи и представления и убедительно показавшим их важную роль в распространении революционных настроений. Для многих историков-эмигрантов (прежде всего, для В. С. Кобылина, Л. П. Миллера, П. К. Мурузи, Н. Обручева, Н. А. Павлова, П. Савченко) характерно внимательное отношение к членам царствовавшей династии, стремление понять последних Романовых. С начала 1990;х гг. работы эмигрантских историков стали оказывать заметное влияние на исследования современных российских ученых.
Значительный вклад в изучение российского консерватизма и Романовых внесли зарубежные авторы. Если на советские работы накладывали отпечаток соображения политико-идеологического характера, то западные историки в наибольшей мере демонстрировали.
Царя-мученика как человека, Христианина и Монарха // Николай II в воспоминаниях и свидетельствах. М., 2008. С. 211−339- Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II. Ростов н/Д., 1998; Павлов Н. А. Его Величество Государь Николай II. Париж, 1927; Савченко П. Русская девушка. Белград, 1930; Савченко П. Государыня Императрица Александра Феодоровна. Белград, 1939; Тальберг Н. Д. Муж верности и разума: к 50-летию кончины К. П. Победоносцева. ДжорданвилльНью-Йорк, 1957; Труайя А. Александр III. М., 2005; Труайя А. Николай II. М., 2005; Франк В. Из неизданной переписки имп. Александра III с кн. В. П. Мещерским // Современные записки. 1940. LXX. С. 165−188. «академический подход к проблеме. Это характерно для работ М. Каца, Р. Бирнса, X. Уилэн, Э. Рэй, О. Файджеса, Э. Хэреш, принца Михаила Греческого, Р. С. Уортмана, Р. и Д. Кроуфордов, Р. Пайпса,.
Д. Схиммельпеннинка ван дер Ойе и др. Зарубежная историография проявляла внимание как к общим вопросам, так и к отдельным персоналиям. Вышел ряд фундаментальных исследований, посвященных консерваторам (М. Н. Каткову, К. П. Победоносцеву и др.), Д. Схиммельпеннинк ван дер Ойе обратил внимание на наследие консерваторов-«восточников». Появились биографии членов Императорского Дома. Р. С. Уортман, автор сценаристской концепции, большое внимание уделил политико-династическим представлениям как российских монархов, так и ряда консерваторов14.
В целом создана солидная база для дальнейшего углубления и детализации темы. На сегодняшний день одним из наиболее значительных историографических пробелов следует признать отсутствие специальных работ, посвященных представлениям консерваторов и членов династии об императорской власти. Его ликвидация позволила бы лучше понять мотивы кажущихся на первый взгляд не вполне адекватными суждений и действий Романовых, консервативных политиков и идеологов, тем более.
13 KatzM. Mikhail N. Katkov: A Political Biography, 1818−1887. The Hague, 1966; Byrnes R. Pobedonostsev: His Life and Thought. Bloomington, 1968; WhelanH. W. Alexander III & the State Council: Bureaucracy & Counter-Reform in Late Imperial Russia. New Brunswick, New Jersey, 1982; Rae E. Components of Pessimism in Russian Conservative Thought, 1881−1905: Diss.. PhD. Norman, Oklahoma, 1991; Figes О. A People’s Tragedy: The Russian Revolution, 1891−1924. New York, 1997; Xepeui [Хэреш] Э. Николай II. Ростов-на-Дону, 1998; Гереш [Хэреш] Э. Александра: трагедия жизни и смерти последней русской царицы. Ростов-на-Дону, 1998; Михаил Греческий, князь. В семье не без урода: биография великого князя Николая Константиновича. М., 2002; Уортман Р. С. Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии: в 2 т. М., 2004; Кроу форд Р., Кроу форд Д. Михаил и Наталья: жизнь и любовь. М., 2008; Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики: исследование политической культуры. М., 2008; Схиммельпеннинк ван дер Ойе Д. Навстречу Восходящему солнцу: как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией. М., 2009.
14 Подробнее о его исследовании и концепции см. ниже.
13 что уже появились работы, рассматривающие указанную проблематику на материалах всеобщей истории15.
Объектом исследования являются российские консерваторы и члены Императорского Дома, жившие на рубеже XIX и XX вв.
Предметом исследования являются консервативно-монархические представления, под которыми понимается совокупность политико-династических взглядов и концепций российских консерваторов-теоретиков и членов царствовавшей династии. Консерваторы-теоретики представляют взгляд на императорско-династическую систему «со стороны», члены династии — «изнутри». При этом анализируются представления всех членов Императорского Дома, независимо от их личных политических предпочтений, поскольку царствовавшая династия в целом являлась консервативным институтом, и каждый его представитель, невзирая на собственные политические пристрастия, являлся носителем общединастической культуры. Исследуются представления об императорской власти,'взаимоотношениях власт^ и церкви, императора и подданных, идеи династического, императорского и великокняжеского служения и другие компоненты консервативно-монархических представлений (см.: Приложение 1).
Хронологические рамки исследования ограничены рубежом XIX и XX вв., а именно царствованиями Александра III и Николая II. Нижней границей является 1881 год — вступление на престол Александра III. Общественное недовольство, размах революционного движения и террора, высшей точкой которого стало убийство Александра И, привели к переоценке многих ценностей и взглядов, вом числе и в рамках консервативно-монархического представлений. Верхней границей является 1917 год — последний год существования монархии в России,.
15 Например, см.: Священное тело короля: ритуалы и мифология власти / Отв. ред. Н. А. Хачатурян. М., 2006; Шомахмадов С. X. Учение о царской власти (Теории имперского правления в буддизме). СПб., 2007. после чего консервативно-монархические представления приобретают иные формы и иное звучание. В ряде случаев данное исследование предполагает выход за хронологические рамки с целью более точной характеристики консервативно-монархических взглядов указанного периода.
Цель и задачи исследования
Целью работы является выявление российских консервативно-монархических представлений на рубеже веков. Для достижения данной цели поставлены следующие задачи:
1. Выявить основные компоненты консервативных представлений о власти императора и политической роли династии.
2. Проследить эволюцию взглядов консервативных идеологов и членов Императорской Фамилии на эту проблематику.
3. Выделить общее и особенное в политико-династических воззрениях консервативных идеологов и представителей династии.
4. Определить особенности российской консервативной интерпретации монархической власти.
Методологическая основа исследования.
В работе используются общеисторические методы научного исследования — историко-генетический, историко-сравнительный и историко-системный. Историко-генетический метод способствует раскрытию политико-династических представлений консерваторов и членов династии в процессе исторического движения. Историко-сравнительный метод позволяет охарактеризовать общее и особенное во взглядах консерваторов-теоретиков и Романовых — как между этими группами, так и внутри них. Историко-системный метод способствует целостному охвату изучаемых политико-династических представлений, введению их в общеисторический контекст, выявлению связей между представлениями и конкретными историческими событиями и явлениями. Применяется также проблемно-хронологический метод, при помощи которого выделяются основные временные рубежи политико-династических представлений в рамках исследуемого периода.
Теоретической основой исследования служит многолинейная модель модернизации16. На сегодняшний день теория модернизации является одной из наиболее разработанных и широко используемых историками концептуальных инструментов, и может быть применена к анализу российской истории конца XIX — начала XX в. «Герои» настоящего исследования были вынуждены действовать в условиях бурных политических и социально-экономических сдвигов модернизационного характера. Их реакции на эти перемены и находятся в центре внимания исследования. Согласно многолинейной модели, модернизация понимается -8 как трансформация общества, его переход от традиционной стадии к современной, важнейшими свойствами которой являются признание ценности отдельной личности и более широкое участие общества в политической и экономической жизни страны. При этом многолинейная модель отказывается от этноцентричного подхода, от односторонней линеарной трактовки модернизации как движения в сторону западных институтов и ценностей. Данная модель признает конструктивную роль социокультурной традиции, среди носителей которой были консерваторы и члены правившей династии, в ходе модернизационного перехода. Многолинейная модель также уделяет значительное внимание международным факторам, глобальному контексту тех изменений, которые происходят в отдельно взятой стране. Акцентируется внимание не на анонимных законах эволюции, а на роли социальных акторов (коллективов и индивидов), обладающих возможностью обеспечить трансформацию ситуации посредством волевого вмешательства.
16 См.: Побереэюшков И. В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л. И. Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 154—158. > «•.
Важнейшим для многолинейной модели модернизации является принцип историзма.
Другой важной составляющей методологии данного исследования.
17 является сценаристская концепция Р. С. Уортмана.. В своей монографии автор, выявляет и анализирует «сценарии власти» российских императоров от Петра Великого до Николая II. Под «сценарием власти» понимается программа действий, которая, по мнению исследователя, формируется в самом начале правления каждого монарха. Такой сценарий является реакцией на предыдущее царствование — реакцией либо позитивной, либо негативной. В формировании сценария так или иначе принимают участие не только сам монарх, его окружение, представители правящей или культурной элиты, но все слои населения в той или иной степени. Полностью содержание такого сценария нельзя выявить из программных документов, исходящих от самой власти — манифестов, рескриптов и т. п. Наиболее точно сценарий можно определить только из совокупности официальных документов, материалов средств массовой информации, регламента придворных церемониалов и массовых мероприятий, документов личного происхождения (прежде всего, дневников, писем и воспоминаний), предметов искусства (в частности, значительную роль в анализе сценария играет архитектура данного периода).
Р. С. Уортман рассматривает сценарии власти российских монархов от Петра Великого до Николая II. Все сценарии он делит на два периода: «петербургский» и «московский». Петербургский период охватывает царствования от Петра до Александра II. Европейский вектор развития понимался в целом как безусловный всеми монархами данного периода. Центральной фигурой этого периода являлся Петр Великий — основоположник «новой», «подлинной», «настоящей» России, выведший.
17 См.: Уортман Р. С. Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии: в 2 т. М., 2004.
•в страну на «истинный» путь. Как бы монархи этого периода ни относились друг к другу, для всех Петр оставался безусловным авторитетом. Екатерина Великая повелела выбить на знаменитом «Медном всаднике» Э. М. Фальконе надпись: «Петру Первому Екатерина Вторая», а Павел I, оппонент своей матери, поставил Петру памятник (скульптор К. Б. Растрелли) возле своей любимой резиденции Михайловского замка с красноречивой подписью: «Прадеду правнук». Таким образом, в заочном споре с матерью Павел апеллировал к главному авторитету — Петру Великому18.
Сценарий Александра II, реализовывавшийся в эпоху Великих реформ, стал кульминацией «западного» направления. Одновременно здесь же сформировались причины для резкого поворота в ином направлении. Усиление оппозиционных настроений и революционного террора, пиком которого стало цареубийство 1 марта 1881 г., привело не только к негативной реакции на сценарий самого Александра II, но и к отторжению всего петербургского периода.
Московский период охватывает царствования Александра III и Николая II. Сценарии этого периода характеризуются принципиальным отходом от безусловной ориентации на Запад. В качестве «истинной» России петровская петербургская империя замещается допетровским московским царством. Теперь эпоха допетровской Руси понимается, в согласии со славянофильскими убеждениями, как сакральное время, а эпоха послепетровской России — как профанное. Если для Александра III Петр еще оставался авторитетом, то для Николая II центральной фигурой стал сам Александр III. Он и занял в царствование сына в консервативно-монархических представлениях место основоположника, вытесняя, тем самым, образ Петра.
18 См.: Уортман Р. С. Сценарии власти: мифы и церемонии русской монархии. Т. 1. М., 2004. С. 254.
Р. С. Уортман обращает большое внимание на проблемы саморепрезентации, в рамках которых словами и поведением какого-либо лица декларируется то, что и как должно, по его мнению, быть. При этом были принципиально возможны два варианта: первый — декларация новых взглядов, второй — критика собственных отклонений от прежнего сценария. Возможен был и синтез обоих путей. В случае отхода кого-либо из представителей царствовавшей династии от сложившихся норм и ценностей, он либо должен был заявить о верности им и подвергнуть критике собственную «слабость», либо продекларировать полный отказ от таковых ценностей и выдвинуть другие.
В данном исследовании используется понятие «сценария» в трактовке Р. С. Уортмана, а также логика выделения и объединения двух последних царствований (Александра III и Николая II) в единое исследовательское поле. Автор сценаристской концепции реконструирует сценарии как цельную систему, до осознания которой современники (соавторы) того или иного сценария, как правило, в полном объеме не поднимались. Данный метод реконструкции групповых представлений используется во второй части моего исследования, касающегося целостного образа представлений Романовых. Важно подчеркнуть, что выявленный образ является реконструкцией, созданной при помощи анализа совокупности взглядов членов Императорского Дома, живших на рубеже XIX и XX вв.
Источниковая база исследования.
Содержание научной проблемы, специфика объекта и предмета исследования, поставленные задачи предопределили выбор источников.
Источниковая база исследования состоит из двух больших групп — i ¦ источников: трудов теоретиков российского консерватизма, написанных в период последних двух царствований (1881—1917)19, и документов, характеризующих взгляды Романовых в указанный период.
Представляется целесообразным разделить с некоторой долей условности источники первой группы на три подгруппы: 1) политикофилософские сочинения20- 2) юридические исследования21- 3).
22 публицистические сочинения и политические речи .
19 Привлечены также две работы 70-х гг. XIX в. («Византизм и Славянство» К. Н. Леонтьева и «Приветствие старого воспитателя великому князю в день его совершеннолетия» К. П. Победоносцева), которые необходимым образом дополняют работы более позднего времени и в которых изложены взгляды, разделяемые данными мыслителями и позже.
1C) Победоносцев К. П. Сочинения. СПб., 1996; Леонтьев К. Н. Византизм и Славянство // Леонтьев К. Н. Восток,'Россия и Славянство. М., 2СЮ7. С. 127−237- ШтиглгщА. Исследование о началах: политического равновесия, легитимизма и национальности: в 3 ч. Ч. II. Начало легитимизма. СПб., 1890- Черняев II. И. Мистика, идеалы и поэзия русского Самодержавия: [сб.] М., 1998; Черняев Н. И. Необходимость Самодержавия для России: природа и значение монархических начал: этюды, статьи и заметки. Харьков, 1901; Розанов В. В. О подразумеваемом смысле нашей монархии. СПб., 1912; Сапожников А. А. О царской власти с библейской точки зрения // Имперское возрождение. М., 2007. С. 45−64- Шарапов С. Опыт Русской политической программы. М., 1905; Шарапов С. Ф. Русские исторические начала и их современное приложение. М., 1908; Сыромятников С. Н. (Сигма). Опыты Русской Мысли. Кн. 1. СПб., 1901; Рабинович Е. М. Б. Великое значение Монарха. Полтава, 1904; Хомяков Д. А. Православие, Самодержавие и Народность. М., 1993; Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 2006; Стеллецкнй Н., прот. Слово об обязанности каждого подданного содействовать благим предначертаниям Царя. Киев, 1906; Катков В. Д. Нравственная и религиозная санкция русского Самодержавия // Имперское возрождение. М., 2007. С. 84—95- Баишаков А. Народовластие и Государева Воля. (Опыт догматического построения). СПб., 1908; АйвазовИ. Власть Русского Царя. М., 1912; ТараеовИ. Т. Самодержавие и абсолютизм // Имперское возрождение. 2008. № 2(16). С. 27−30.
21 Самоквасов Д. Верховная Самодержавная Власть и Основные Законы Российской Империи. М., 1907; Казанский П. Е. Власть Всероссийского Императора. М., 2007.
22 Аксаков И. С. Сочинения. T. V. М., 1887- Катков M. Н. Империя и крамола. М., 2007; Мещерский В. П. За великую Россию. Против либерализма. М., 2010; Ухтомский Э. Э., кн. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток (в 1890—1891). Т. III. Ч. 5. Наша Азияч. 6. По Сибири. СПб.- Лейпциг, 1897- Грингмут В. А. Собрание статей, 1896−1907. Политические статьи. Вып. I-IV. М., 1908;1910; Грингмут В. А. История народовластия. М., 1908; Вязигин А. С. Манифест созидательного национализма. М., 2008; ШечковГ. Истинное значение земских соборов. Харьков, 1905; Шечков Г. Лихолетье на безотечестве. Харьков, 1906; ШечковГ. Сущность Самодержавия // Мирный труд. 1906. № 10. (Декабрь). С. 57−62- Никольский Б. В. Сокрушить крамолу. М., 2009; Пасхалов К. Сборник статей, воззваний, записок, речей и проч. Март 1905 -Август 1906 г. М., 1906; ПцсхаловК. Сборник статей, воззваний, записок, речей, писем и пр. T. II, 1906 — 1909 г. М., 1909; Пасхалов К. Сборник статей, воззваний, записок,.
К наиболее важным, фундаментальным трудам первой подгруппы, затрагивающим проблемы царской власти, в первую очередь следует отнести «Монархическую государственность» Л. А. Тихомирова, «О русском Самодержавии» и «Необходимость Самодержавия для России» Н. И. Черняева, «Опыты Русской Мысли» С. Н. Сыромятникова, «Православие», «Самодержавие» и «Народность» Д. А. Хомякова. Самой крупной, систематической и обстоятельной является работа Л. А. Тихомирова, в которой он изложил свои представления об идеальном государственном устройстве и месте монарха в нем. Стройную, оригинальную и развернутую концепцию самодержавия создал Н. И. Черняев. К. П. Победоносцев, считавший идею самодержавия скорее чувственной и потому принципиально рационально не определимой, тем не менее, в ряде сочинений описывал важнейшие, на его взгляд, характеристики идеала царской власти. В. В. Розанов размышлял о смысле русской монархии. К. Н. Леонтьев, затрагивал вопросы сущности императорской власти и ее задач. Близкий по взглядам к славянофилам, С. Н. Сыромятников в своем главном труде также значительное место уделил трактовке царской власти. Один из главных идеологов поздних славянофилов Д. А. Хомяков в трех своих больших статьях обосновывал славянофильское понимание и значение трех российских принципов — православия, самодержавия и народности. Значительный интерес представляет и рабрта иудейского раввина Э. М. Б. Рабиновича, выводящая российский консервативно-монархический дискурс за рамки исключительно православной парадигмы. речей, писем и пр. Т. III, 1909 — 1912 г. М., 1912; Пасхалов К. Погрешности обновленного 17 октября 1905 года Государственного строя и попытка их устранения. М., 1910; БалаклеевИ. И. Речи, 1907;1912 гг. Харьков, 1912; Меньшиков М. О. Письма к русской нации. М., 2005; Меньшиков М. О. Как воскреснет Россия? Избранные статьи. СПб., 2007.
Наибольшее значение из работ второй подгруппы имеет фундаментальный труд П. Е. Казанского, в котором в систематическом виде изложен взгляд юриста-консерватора на власть российского императора с опорой на существовавшее законодательство. П. Е. Казанский рассматривал императорскую власть с точки зрения Основных Государственных Законов Российской Империи 1906 г., приводил собственное толкование ряда спорных статей, характеризовал другие точки зрения, обильно цитируя различных правоведов и политических мыслителей.
В работе было использовано значительное количество источников, относящихся к третьей подгруппе. Публицистические статьи и выступления, как правило, писались на злобу дня и касались самых разных вопросов. Вместе взятые, они позволяют выявить общее и особенное в представлениях консерваторов о царской власти, существенно дополнить работы, включенные в первую и вторую подгруппы.
В отличие от теоретиков консерватизма, члены Дома Романовых не оставили развернутых текстов, специально посвященных политикодинастическим вопросам. Поэтому для реконструкции их воззрений необходимо привлечь источники других типов. При изучении романовских представлений использовались пять подгрупп источников. Первые четыре подгруппы — это источники, авторами которых являлись сами представители династии: письма, дневники, воспоминания и материалы совещания членов Императорского Дома. Пятая подгруппа источников, позволяющих существенно дополнить картину романовских.
•г представлений, — дневники, воспоминания, протоколы допросов государственных деятелей, представителей высшего общества, дипломатов, придворных и других лиц, близко знавших членов династии.
Политико-династическая проблематика была весьма обстоятельно представлена в переписке Романовых. В Государственном архиве.
Российской Федерации (ГАРФ) хранится большое количество писем членов Императорского Дома23. Также использованы содержащие переписку Романовых фонды Российского государственного исторического архива (РГИА)24, Рукописного отдела Института русской литературы Российской Академии наук (РО ИРЛИ РАН)25 и Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). В письмах императоров Александра III и Николая II, Великих князей Георгия Александровича, Владимира, Алексея и Сергея Александровичей, Михаила Николаевича, Михаила, Александра и Алексея Михайловичей, а также ряда других достаточно обстоятельно затрагиваются политико-династические вопросы. Корреспонденты размышляли о своем долге, отвечали на поставленные вопросы, раскрывая собственные представления. Большое значение для данного исследования имеют письма старших к младшим, где даются советы, что делать и как себя вести.
Часть эпистолярного наследия Романовых была опубликована. Из опубликованного массива особенное значение для данного исследования имеют переписка императора Николая II с матерью (императрицей Марией Федоровной), женой (императрицей Александрой Федоровной), другими членами династии, германским императором Вильгельмом II, министрамиписьма императрицы Александры Федоровны разным лицамсемейная переписка Константиновичейпереписка Великого князя Николая.
23 Использованы фонды ГАРФ: 586 (В. К. Плеве), 601 (Император Николай II), 645 (Великий князь Александр Михайлович), 652 (Великий князь Владимир Александрович), 675 (Цесаревич Великий князь Георгий Александрович), 681 (Великий князь Алексей Александрович).
24 Использованы фонды РГИА: 521 (Контора двора вел. кн. Александра Михайловича), 549 (Управление делами вел. кн. Николая Михайловича).
25 Использован фонд 137 РО ИРЛИ РАН (Архив К. Р.).
26 Использован фонд 650 ОР РНБ (Романовы. Императорский Дом).
Михайловича с братом Сергеем и графом Л. Н. Толстым. Письма Романовых, в отличие от воспоминаний, помогают точнее выявить эволюцию их политико-династических представлений.
В дневниках многих членов Дома Романовых (например, императоров Александра III и Николая II, Великих князей Сергея Александровича, Петра Николаевича, Михаила Александровича) сравнительно мало отражены их взгляды на свою роль и свое место в России, на императивы своего поведения. Следует особо выделить дневники Великих князей Константина Константиновича и Андрея Владимировича28 с обстоятельной рефлексией на политико-династические темы. Определенный интерес с этой точки зрения представляют и дневники императрицы Марии Федоровны29.
Большой объем информации представлен также в воспоминаниях. Хотя почти все они написаны в эмиграции и потому характеризуют взгляды их авторов после 1917 г., они весьма важны для раскрытия темы. Мемуаристы не только делились собственными размышлениями,.
27 Из переписки Николая и Марии Романовых в 1907;1910 гг. // Красный архив. 1932. Т. 1−2 (50−51). С. 161−193- Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю И. Т. I—II. Берлин, 1922; Переписка Николая и Александры Романовых. Т. Ш-У. М.- Пг. (Л.), 1923;1927; Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II: документы и материалы (1884^1909 гг.). СПб., 2009; «Мы переживаем страшно трудные времена»: письма великого князя Сергея Александровича Николаю И, 1904;1905 гг. // Исторический архив. 2006. № 5. С. 101— 109- Письма Великих князей к Николаю II // Воейков В. Н. С царем и без царя: воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. М., 1995. С. 34547- Переписка Вильгельма II с Николаем II, 1894−1914 гг. // Вильгельм II. Мемуары: события и люди, 1878−1918. М., 2007; Дневники и документы из личного архива Николая II. Минск, 2003; Александра Феодоровна Романова, Государыня Императрица. Дневниковые записи, переписка. Платина, КалифорнияМ., 1998; Из архива великого князя Константина Константиновича // Российский Архив. Вып. XV. М., 2007. С. 353—461- Николай Михайлович, великий князь. Записки // Гибель монархии: [сб.]. М., 2000. С. 11−22- Из переписки С. М. и Н. М. Романовых в 1917 г. // Красный архив. 1932. Т. 4(53). С. 139−150.
2 Романов К. К. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. М., 1998; Из дневника Константина Романова// Красный архив. 1930, т. 6(43), с. 92−115- 1931, т. 1(44), с. 126 151- т. 2(45), с. 112−129- Романов А. В. Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914;1917). М., 2008. 4 '.
29 Дневники императрицы Марии Федоровны (1914—1920, 1923 годы). М., 2005. относившимся ко времени написания книги, но и обращались к своим взглядам более раннего, дореволюционного времени. В частности, в работе широко использованы воспоминания Великих князей Александра Михайловича, Кирилл^ Владимировича и Гав^йила Константиновича, Великой княгини Марии Павловны-младшей. Воспоминания Александра Михайловича30 содержат очень много фактических неточностей, но они насыщенны глубоким философским содержанием. По сравнению с остальными Романовыми, воспоминания Александра Михайловича наиболее полно характеризуют романовское самосознание — автор не только привел собственные взгляды, но постоянно обращался к мнениям многих своих родственников, прежде всего, императора Николая II и своего отца, Великого князя Михаила Николаевича, с которыми по ряду вопросов заочно полемизировал. Кирилл Владимирович, как и его родственник, начал писать мемуары31 незадолго до смерти, но выполнить до конца свой замысел не успел — книга обрывается на событиях 1917 г. В отличие от воспоминаний Александра Михайловича, мемуары Кирилла Владимировича более фактографичны и менее насыщенны рефлексией. Отличаются фактографичностью и воспоминания Гавриила Константиновича. Мемуары Марии Павловны, написанные в 1930;е гг., по своему характеру близки воспоминаниям Александра Михайловича. Общей для них является и структура: мемуары состоят из двух книгпервая посвящена жизни в России, вторая — в эмиграции.
Воспоминания другой Великой княгини — Ольги Александровны, отличаются от остальных мемуаров тем, что представляют собой не.
30 Воспоминания великого князя Александра Михайловича. М., 2001. Подробнее о них см.: СофьинД. М. Воспоминания великого князя Александра Михайловича как исторический источник // Уральская Голгофа: вып. 4: материалы IV международной научно-практической конференции «Эпоха Николая II: политика, экономика, культура». Пермь, 2009. С. 199−202.
31 Кирилл Владимирович, вел. кн. Моя жизнь на службе России. М., 2006.
32 Гавриил Константинович, великий князь. В Мраморном дворце: мемуары. М., 2001.
33 Воспоминания великой княгини Марии Павловны. М., 2003. собственный текст Великой княгини, а запись ее бесед в последние годы жизни с канадским журналистом греческого происхождения Йеном Ворресом34. Текстуальный анализ позволяет увидеть частые переклички с мемуарами Александра Михайловича и даже прямые заимствования, которыми Й. Воррес, очевидно, заполнял смысловые пробелы в книге. Это требует особенно внимательного отношения к данному источнику, чтобы не приписать Великой княгине взглядов ее родственника. Воспоминания самой Ольги Александровны носят, в основном, фактографический характер. Необходимо также отметить вышедшие в эмиграции небольшие мемуарные заметки других членов династии: княгини Татьяны Константиновны (игуменьи Тамары), княжны Веры Константиновны, князя Сергея Георгиевича Романовского герцога Лейхтенбергского35.
Важным источником являются материалы совещания, созванного в 1911 г. императором Николаем II для рассмотрения вопроса о возможности допущения морганатических браков для князей и княжон императорской крови. Материалы совещания, главную роль в котором играли Великие князья, свидетельствуют об их взглядах на вопросы о допустимости морганатических браков для членов Императорской Фамилии.
Существенным дополнением служат дневники и воспоминания лиц, окружавших монархов и других членов династии. Регулярно общаясь с представителями Дома Романовых, они оставляли в своих заметках мнения членов династии по разным вопросам. По этим источникам, как и по романовским дневникам, можно реконструировать эволюцию взглядов.
34 Воррес Й. Последняя Великая Княгиня // Ден JI. Подлинная ЦарицаВоррес Й. Последняя Великая Княгиня. СПб.- М., 2003. С. 173−428.
Тамара, игуменья. К столетию рождения поэта К. Р.: только в отрывочных картинах, каким я помню Отца. (Записано его старшей дочерью) // Сборник памяти Великого Князя Константина Константиновича, поэта K.P. Париж, 1962. С. 51−68- Вера Константиновна, Княэюш. Отрывки из семейных воспоминаний // Сборник памяти Великого Князя Константина Константиновича, поэта K.P. Париж, 1962. С. 69−76- Сергей Романовский, князь. Моя первая клятва // Военная быль. 1959. Нояб. № 39. С. 48.
36 РГИА. Ф. 521. Оп. 1. Д. 167. членов династии37. Особенно тесно с членами Императорского Дома контактировали граф Д. А. Милютин (Великий князь Константин Николаевич), Е. А. Перетц (Великие князья Константин и Михаил Николаевичи), А. А. Половцов (Великий князь Михаил Николаевич, император Александр III и его братья, Великие князья Владимир и Алексей Александровичи).
Из огромного комплекса данного вида источников использованы дневники военного министра графа Д. А. Милютина, государственных секретарей Е. А. Перетца и А. А. Половцова, хозяйки влиятельного столичного салона А. В. Богданович, крупного дипломата графа В. Н. Ламздорфа, жены министра внутренних дел княгини Е. А. Святополк-Мирской.
Из написанных до 1917 г. воспоминаний особенный интерес представляют мемуары московского губернского предводителя дворянства и члена Государственного Совета графа С. Д. Шереметева, начальника Главного цензурного управления Е. М. Феоктистова, публициста и хозяина влиятельного салона князя В. П. Мещерского, министра финансов и председателя Совета министров графа С. Ю. Витте, министра народного просвещения А. Н. Шварца, пермского губернатора И. Ф. Кошко38. После.
37 См., например: Дневник Д. А. Милютина. Т. IV, 1881−1882. М., 1950; Дневник Е. А. Перетца (1880−1883). М.- Л., 1927; Дневник государственного секретаря А. А. Половцова: в 2 т. М., 1966; Из дневника А. А. Половцова // Красный архив. 1934. Т. 6(67). С. 168−186- Дневник А. А. Половцева [Половцова] // Красный архив. 1923. Т. 3. С. 75−172- Половцов А. А. Выписки из записок А. А. Половцова, в коих упоминается об Е. И. В. Великом Князе Владимире Александровиче. Ч. I, 1869−1884 гг. // ОР РНБ. Ф. 650. Ед. хр. 1531- Половцов А. А. Извлечения из записок А. А. Половцова, в коих упоминается имя Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича. Ч. III, 1891−1909 гг. // ОР РНБ. Ф. 650. Ед. хр. 1533- Богданович А. В. Три последних самодержца: дневник. М., 1990; Ламздорф В. Н. Дневник, 1886−1890. Минск, 2003; Ламздорф В. Я Дневник, 1891−1892. Мйнск, 2003; Ламздорф В. И. Дневник, 1894−1896. М., 1991; Дневник кн. Екатерины Алексеевны Святополк Мирской за 1904;1905 гг. // Исторические записки. 1965. Т. 77. С. 236−293.
38 Мемуары графа С. Д. Шереметева. Т. 1. М., 2004; ФеоктистовЕ. М. За кулисами политики и литературы // За кулисами политики. М., 2001. С. 9−254- Мещерский В. П. Мои воспоминания. М., 2003; Витте С. Ю. Воспоминания: в 3 т. ТаллиннМ., 1994; революции 1917 г. были написаны мемуары министром финансов и председателем Совета министров графом В. Н. Коковцовым, министрами иностранных дел А. П. Извольским и С. Д. Сазоновым, военным министром генералом В. А. Сухомлиновым, протопресвитером русской армии и флота отцом Георгием Шавельским, генерал-квартирмейстером штаба Верховного Главнокомандующего генералом Ю. Н. Даниловым, начальником канцелярии Министерства Императорского Двора и уделов генералом А. А. Мосоловым и др. Большинство из них близко знали членов династии и общались с ними как в служебной, так и в частной обстановке. я.
Ценным источником являются протоколы допросов крупных государственных деятелей, арестованных Временным правительством в.
1917 г., а также иных лиц, с которыми беседовали члены Чрезвычайной.
Шварц А. Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М., 1994; Кошко И. Ф. Воспоминания губернатора. Пермь (1911;1914). Екатеринбург, 2007.
39 Коковцов В. Н. Из моего прошлого: воспоминания, 1903;1919 гг.: в 2 кн. М., 1992; Извольский А. П. Воспоминания. М., 1989; Сазонов С. Д. Воспоминания. М., 1991; Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата, 1893−1922. М., 1959; Сухомлинов В. А. Воспоминания. Мемуары. Минск, 2005; Шавельский Г., протопресвитер. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 1—2. М., 1996; Данилов Ю. Н. На пути к крушению: очерки из последнего периода русской монархии // Конец российской монархии. М., 2002. С. 195−414- Бубнов А. Д. В царской Ставке // Конец российской монархии. М., 2002. С. 9−194- Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 2004; Мосолов А. А. При дворе последнего Российского императора: записки начальника канцелярии Министерства Императорского Двора. М., 1993; Таубе М. А. «Зарницы»: воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900— 1917). М., 2007; Васильев А. Т. Охрана: Русская секретная полиция // «Охранка»: воспоминания руководителей охранных отделений. Т. 2. М., 2004. С. 343−515- Клейнмихель М. Э. Из потонувшего мира // За кулисами политики. М., 2001. С. 447−492- Палей О. Воспоминания о России. М., 2005; Юсупов Ф. Мемуары. М., [2004]- Фрейлина Ее Величества: «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой. М., 1991; Жильяр П. Император Николай II и его семья. М., 1991; Мельник (рожденная Боткина) Т. Е. Воспоминания о царской семье и ее жизни до и после революции. М., 1993; Из пережитого: отрывки из семейных воспоминаний А. Мордвинова, флигель-адъютанта государя императора Николая II // Император Александр III и императрица Мария Федоровна: материалы научной конференции: сб. статей. СПб., 2006. С. 241−258- Волков А. А. Около царской семьи. М., 1993; Панкратов В. С. С царем в Тобольске: из воспоминанийУбийство Царской Семьи и ее свиты: официальные документы. JI., 1990. следственной комиссии (ЧСК)40. Особенность этого источника заключается в том, что, во-первых, показания снимались по «свежим следам», когда еще многое оставалось в памяти, а во-вторых, многие л ' государственные деятели, допрошенные комиссией, после октябрьского переворота оказались в руках большевиков и стали жертвами красного террора. Особенную важность для данного исследования представляют показания председателя Совета министров Б. В. Штюрмера, министров внутренних дел Н. А. Маклакова и А. Д. Протопопова, министра юстиции и председателя Государственного Совета И. Г. Щегловитова, товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, министра Императорского Двора и уделов графа В. Б. Фредерикса. Никто из них, за исключением последнего, не пережил революционных событий и никто не оставил мемуаров. Протоколы допросов были опубликованы в СССР в 19 241 927 гг. под редакцией П. Е. Щеголева, состоявшего членом ЧСК. Есть серьезные основания полагать, что протоколы вполне достоверно передают содержание допросов. Во-первых, некоторые из коллег П. Е. Щеголева по ЧСК оказались в эмиграции и смогли бы уличить его в случае подлога. Во-вторых, сохранились оригиналы протоколов, и после проведенной проверки современный исследователь Д. И. Стогов отметил, что тексты опубликованных стенограмм допросов текстуально совпадают с оригиналами41.
Объем и содержание источников, дополненные исследованиями ученых, позволяет раскрыть политико-династические представления консерваторов-теоретиков и членов Императорской Фамилии.
40 Падение царского режима: стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. 1-УИ. М.-Л., 1924;1927.
41 Стогов Д. И. Правомонархические салоны Петербурга — Петрограда (конец XIXначало XX века). СПб., 2007. С. 17. У.
29 4.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
1. Проанализированы и структурированы политико-династические взгляды членов Российского Императорского Дома.
2. Предложен вариант структуры представлений консерваторов об императорской власти.
3. Выявлено общее и особенное в монархических представлениях консервативных идеологов и членов царствовавшей династии.
4. Определены основные проявления и факторы эволюции представлений консерваторов и Романовых об императорской власти и династии.
5. Российские представления об императорской власти и династии рассмотрены в контексте политико-династических представлений Запада и Востока.
Практическая значимость работы. Содержащийся в диссертации фактический материал и выводы могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов, разработке учебных курсов и спецкурсов по истории России и по истории российской общественно-политической мысли.
Апробация исследования. Положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры новейшей истории России историко-политологического факультета Пермского государственного университета, на 16 международных, всероссийских и региональных конференциях в Санкт-Петербурге, Москве, Перми, Архангельске, Адлере, Гатчине, Астане (Казахстан) и Мариашпринге (Германия), а также изложены в 14 научных публикациях, среди которых имеется статья в журнале «Преподавание истории в школе», входящем в перечень периодических изданий Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации42.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, приложений. В первой главе анализируются взгляды на политико-династические вопросы, выраженные в трудах теоретиков российского консерватизма, а во второй главе — политико-династические взгляды членов Императорской Фамилии. Наибольшее внимание в первой главе уделено проблемам царской власти, поскольку данный аспект наиболее обстоятельно разработан консерваторами и именно ему из всей династической проблематики уделялось самое пристальное внимание. Во второй главе значительную часть составляют представления не только о царской власти, но и об обязанностях других членов династии, чему Романовы уделяли более пристальное внимание, нежели консерваторы-теоретики. Каждая глава разделена на два параграфа по хронологическому принципу: рубежом являются 1905;1907 гг., когда произошли серьезные изменения в государственном устройстве России. В приложении представлена структура консервативно-монархических представлений в виде схемы, а также дан краткий биографический справочник членов Российского Императорского Дома, живших в 1881—1917 гг.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
я •.
Рубеж XIX и XX вв. стал переломным периодом в русской истории. 1917 год окончательно разрушил политическую преемственность, уже нарушенную резким изменением «сценария власти» в 1881 г. Тогда император и его окружение при поддержке значительной части общества подвергли ревизии «европейский сценарий» и выразили стремление опереться на допетровские исторические начала. В период двух последних царствований заметно активизировались идеологические искания консерваторов, произошло политико-организационное оформление консервативного течения. *.
В российских консервативно-монархических представлениях на рубеже XIX и XX вв. можно выделить две струи: консервативно-теоретическую, представлявшую взгляд на проблемы императорской власти и династии «извне», и династическую (романовскую), представлявшую взгляд на них «изнутри».
Консервативных идеологов прежде всего интересовали теоретические вопросы, что нашло отражение в структуре консервативно-монархических представлений. Консервативные идеологи в основном останавливались на ' «вечных» вопросах царской власти — ее происхождении, сущности и пределах, взаимоотношениях императоров с церковью и подданными, интерпретации династического принципа. По мнению консерваторов, российская императорская власть опиралась на византийское и библейское наследие, в которое были интегрированы элементы восточных представлений о монархии. Власть понималась не как привилегия, а как служение. Царская власть ограничивалась религиозными установлениями и народными традициями. Отношения с церковью понимались в духе православно-византийской идеи «симфонии» -гармоничного сочетанйя и взаимной поддержка' светской и духовной власти. Отношения с подданными должны были основываться на идее неразрывной связи царя с народом. В династическом принципе видели инструмент обеспечения, во-первых, устойчивости государственного строя, во-вторых, сохранения традиции.
Определенное внимание уделялось и более конкретным вопросам функционирования российской монархической власти, русского самодержавия — его этноконфессиональной природе, историческим заслугам, сопоставлениям с другими монархическими формами правления разных времен и народов.
Существенно меньше внимания было уделено злободневным для начала XX в. вопросам — сосуществованию монархии с представительными органами, с объединенным правительством, трактовке.
4 '.
Основных Законов Российской Империи 1906 г. с точки зрения сохранения самодержавия в новых политических условиях. Анализ представлений консерваторов-теоретиков показывает, что «вечные», «вневременные» проблемы монархической власти безусловно доминировали в их идеологических построениях над более конкретными проблемами переживаемой эпохи.
Вечные" вопросы, включенные в консервативно-монархический дискурс, не претерпели в рамках рассматриваемого периода скольконибудь заметной эволюции. Эволюцию можно проследить в более.
4 ' конкретных вопросах, которые были гораздо теснее связаны с глубокими изменениями в общественно-политической жизни страны.
Монархические представления Романовых были значительно более конкретными. Лишь один структурный компонент можно отнести к категории «вечных» — пониманию власти как служения. Аналогичный компонент присутствовал и в представлениях консерваторов-теоретиков.
Другие же их компоненты были значительно теснее увязаны с конкретной исторической реальностью, отражали ее и изменялись вместе с ней под ее непосредственным воздействием.
Рассуждения консерваторов-теоретиков акцентировали внимание на общих вопросах, они были менее подвержены изменениям. Взгляды самих носителей власти, Романовых, наоборот, бь^ли ориентированы на практическую деятельность и отличались большим динамизмом. Это проявлялось в реакции консерваторов-теоретиков и членов Императорского Дома на происходившие изменения. Представления консерваторов-теоретиков не подверглись существенным изменениям не только в ходе революции 1905;1907 гг., но и под влиянием потрясений 1917 г. Вместе с тем взгляды многих Романовых пережили серьезную трансформацию. Если в конце XIX в. в целом сохранялся общединастический консенсус относительно необходимости самодержавия для России, то с начала XX? в. наметился сдвиг в либеральном направлении, к признанию необходимости народного представительства, готовности к созданию «ответственного министерства», лишению монарха законодательных полномочий и даже введения республиканского строя. Во многом, подобные мировоззренческие «сдвиги» среди Романовых были связаны со стремлением адаптировать Императорский Дом как социальный и государственный институт к изменяющимся условиям окружающей действительности, желанием вписаться в новую действительность.
Российская консервативная интерпретаций монархической власти отличается рядом особенностей. Прежде всего, необходимо обратить внимание на эклектичность консервативно-монархических представлений, связанную с разнообразными историческими культурно-цивилизационными влияниями на их формирование — библейским, византийским, восточным, западноевропейским. Утверждение авторитета российского императора подкреплялось ссылками на авторитет не только.
201 православного вероучения, но и на авторитет монархов разных эпох. Личность монарха стала «растворяться» в его долге, его собственное «я» стало «стираться», полностью подчиняясь государственным потребностям. Знаменитая формула «государство — это я» стала трансформироваться в направлении «я — это государство».
Русские консерваторы, как и члены Императорского Дома, понимали монархию в более религиозном смысле, нежели их западноевропейские аналоги. Так, взгляд на природу монархии британских и германских консерваторов носил более светский характер. Иным было и отношение консерваторов к представительным органам. И в Великобритании, где парламент имел многовековую историю, и в Германии, где он появился сравнительно недавно, в консервативной среде практически не существовало серьезных сомнений в необходимости подобных учреждений. С другой стороны, в отличие от восточных стран, русский монарх не сопоставлялся с Богом. В то время как в Японии император сам считался божеством, а в Китае — сыном Бога (Неба), в России в царе не видели даже наместника Бога на земле, а именовали всего лишь «Божьим приставом».
Теория модернизации в своем первоначальном виде рассматривала консерваторов как силу, противостоящую модернйзационному процессу. С позиции многолинейной модели ситуация выглядит иначе. Отказываясь от односторонней линеарной трактовки модернизации как движения в сторону западных институтов и ценностей и признавая возможности оригинальных путей развития в каждой отдельной стране, ни.
4 ¦ консервативные теоретики, ни представители Императорского Дома не отвергали модернизационные изменения в принципе. Многие консерваторы-теоретики после событий 1905;1907 гг. признали произошедшие изменения в государственном устройстве. Хотя они и оказались в целом в оппозиции к новому государственному строю, они не высказывались за возвращение к порядкам до 1905 г. Их оппозицию можно определить как системную: они стремились скорректировать новые порядки, ограничить полномочия Думы и расширить прерогативы монарха. Подавляющее большинство консерваторов согласились с существованием избиравшейся населением Думы, хотя и относились к ней по-разному. Некоторые из них смирились с наличием у нее законодательной власти, тогда как другие предпочли бы видеть в ней законосовещательный орган. Тем не менее, ополном отказе от идеи представительства говорил только В. А. Грингмут. Члены Дома Романовых в большинстве своем также смирились с произошедшими изменениями. При этом взгляды некоторых из них с течением времени становились гораздо более радикальными, чем представления консерваторов-теоретиков. Ближе к революции некоторые члены Императорского Дома высказывались за конституционную (парламентскую) монархию, а в 1917 г. даже и за республику.
Глядя на реальность России рубежа XIX и XX вв., необходимо отметить большую роль конкретных политических акторов, прежде всего, монархов, чье волевое вмешательство оказывало существенное воздействие на решение вопроса о будущем страны. Оба последних российских императора, в полной мере разделявших традиционные ценности и убеждения, сыграли заметную роль в развитии модернизационных процессов. Их авторитетом обеспечивалось последовательное движение в данном направлении. Государственные деятели, проводившие радикальные преобразования в политической и социально-экономической жизни страны, действовали от имени и властью императора., ^ .
В начале XX в. большинство российских консерваторов не выступали против модернизации как таковой. Исключение составляли лишь те, которых современные исследователи относят к категории консерваторов-охранителей"659. Остальные признавали необходимость изменений, но, критически воспринимая современную им западноевропейскую действительность, призывали опираться на собственные исторические традиции. Это стремление проявлялось и в государственной политике, и в действиях монархов. Когда в 1906 г. началась история российского парламентаризма, одной из палат законодательного представительства стал реформированный Государственный Совет, который в своем дореформенном состоянии просуществовал к тому времени около века. Другая, новая палата, получила название Государственной Думы, 4 что демонстрировало символическую преемственность политической реформы начала XX в. не только с реформаторским проектом М. М. Сперанского, но и с Боярской Думой допетровской Руси. Разумеется, «историческое» название выступало лишь декором, фасадом, прикрывавшим западноевропейский по сути институт. Но оно помогало примириться с новой действительностью традиционалистам и «почвенникам» в большей степени, нежели в том случае, если бы представительный орган получил иноязычное наименование. Таким образом, апелляция к исторической традиции помогала более успешному и глубокому усвоеник? новшеств.
Идеологическая активность консерваторов в изучаемый период не привела к укреплению государственного порядка и общественных устоев. Как многочисленные консерваторы, так и члены Императорского Дома разделяли общие ценности, имели схожие взгляды на происходившее. Однако российскому консерватизму не удалось консолидироваться, добиться политического доминирования и реализовать свою программу. Взаимное недоверие, недопонимание друг друга, споры не по.
659 См.: Карцов А. С. Русский консерватизм второй половины XIX — начала XX в. (князь В. П. Мещерский). СПб., 2004. С. 23−24- Ведерников В. В. К. П. Победоносцев: охранитель, консерватор или реакционер? // Константин Петрович Победоносцев: мыслитель, ученый, человек. СПб., 2007. С. 97. фундаментальным, стратегическим, а по тактическим вопросам втягивали их в бесконечные конфликты друг с другом и па|)ализовывали их усилия.
Играл свою роль и глубокий пессимизм, характерный для представителей консервативного лагеря, консервативных теоретиков и политиковпрактиков, консервативно настроенных бюрократов, и многих представителей династии. Пессимизм лишал воли к действию и тем самым способствовал катастрофе, разразившейся в 1917 г.
Для консерваторов, как и для Романовых в исследуемый период было характерно критическое отношение к действительности.
Царствование Александра III, Царя-Миротворца, стало казаться им идеальным временем задним числом, уже после смерти монарха и 4 • особенно после кардинальных изменений в политической системе в ходе революции 1905;1907 гг. Лишь тогда ушедшая эпоха стала восприниматься как «золотой век», хотя пока Александр III был жив, консерваторы постоянно демонстрировали критическое настроение. Еще в более мрачных красках рисовалось им царствование Николая II.
Большинство консерваторов не отрицали необходимость серьезных преобразований. Тем не менее, они не столько стремились вписаться в существовавшую реальность, сколько изменить ее, исходя из собственных представлений. Они полагали, что изменения в жизни страны должны.
4 ¦ были происходить более плавно, не нарушая исторической традиции.
Другими словами, они предпочитали, чтобы процесс реформ шел не в варианте Петра Великого, а в варианте Алексея Михайловича. Этот подход.
разделял и последний самодержец: прохладно относясь к Петру, Николай.
II видел свой идеал в Алексее Михайловиче.
