Российский терроризм начала XX века в общественном восприятии

Заключение

.

Терроризм в России начала XX века был крайне разносторонним и масштабным явлением. Охватив всю империю, он на полтора десятка лет стал неотъемлемой частью жизни общества, перестав при этом быть сугубо политическим феноменом. Террор затрагивал не только радикальные и политизированные круги, он начал играть важную роль в социальной и культурной жизни. Он был не просто «симптомом болезни» и проявлением кризиса, охватившего Российскую империю, а глобальным явлением, влиявшим на умонастроения людей и ситуацию в стране.

Подавляющее большинство населения имело некие представления о терроризме: даже те, кто знал о нем понаслышке, усваивали как минимум обывательские представления о «бомбистах» и «эксистах». Революционное насилие прочно вошло в общественное сознание, в культуру в широком смысле слова. Теория и практика терроризма влияли на политические взгляды людей, на их образ жизни, на моральные и эстетические установки. Одни одобряли и приветствовали террор, другие осуждали его и боялись, но все признавали политические убийства и ограбления частью современной действительности.

Взаимодействие между терроризмом и общественным мнением было двусторонним: теракты вызывали ответную реакцию в обществе, а эта реакция, в свою очередь, заставляла российский терроризм эволюционировать. В его развитие внесли свою лепту и революционные, и консервативные, и аполитичные силы. Их оценки и ответные действия давали в итоге ту равнодействующую, которая определила развитие российского терроризма: его усиление и распространение, а затем вырождение и деградацию.

Революционеры в ходе террористической кампании 1900;х годов получили возможность на практике проверить свои теоретические установки. Вначале сторонники индивидуальных политических убийств считали теракты крайне успешными. Терроризм казался действенным средством в борьбе с представителями царской власти, он же служил эффективным идеологическим оружием в межпартийной борьбе, выдвинув на передний план партии, прямо или косвенно поддерживавшие террор. Однако в дальнейшем посылки идеологов террора стали давать сбой, действия быстро расплодившихся террористов противоречили четкой теории и уже не приносили выгоды революционному движению — а это неизбежно вело к кризису традиционной радикальной идеологии. В то же время реформистские оппозиционные силы, стремившиеся использовать терроризм в своих интересах, не сумели с его помощью добиться от власти заметных уступок и изменить вектор политического развития страны. В результате терроризм пришел к кризису, который создал предпосылки для выдвижения на лидирующие позиции новых революционных сил, которые не делали ставку на теракты или на запугивание правительства — то есть в конечном счете играл на руку социал-демократам и большевикам, будущим авторам Октябрьской революции 1917 года.

Официальные круги продемонстрировали неумение адекватно оценить масштабы террора, сделать из происходящего логичные выводы и отразить удар революционеров. Традиционные методы поддержания политической стабильности в новых условиях не работали, а попытка создать эффективное оружие для борьбы с боевиками обернулась провалом. Репрессии вели лишь к дальнейшей героизации и романтизации террора, а суровые приговоры помогли разделаться с множеством боевиков, но не искоренили терроризм полностью и не решили проблемы, приведшие к его появлению. Ситуацию усугубляло также сращивание террористической машины с аппаратом тайной полиции посредством системы провокации. С определенного момента органы политического сыска косвенным образом поддерживали и культивировали террор, не давая ему умереть даже в периоды жестоких репрессий и кризиса в революционном движении.

Массовое и обывательское сознание дали терроризму прочную опору, усвоив его в простых и понятных категориях. Радуясь гибели царских сановников от рук боевиков, широкие слои общества оказывали террористам как моральную, так и материальную поддержку. Это свидетельствовало об огромном грузе нерешенных проблем в отношениях общества и власти. Однако недовольство властью не делало российского обывателя активным участником революционной борьбы. Когда число жертв терроризма резко выросло, а обыватель ощутил угрозу себе и своему имуществу, он стал относиться к революционерам с подозрением и опаской. Но и тогда массы не выступили против террора и не попытались вернуть его в прежние приемлемые рамки, предпочтя остаться в стороне от теоретических споров и кровавой борьбы власти с оппозицией. В итоге трагические события, которые неизбежно вели к революционными потрясениям, разворачивались в стране при попустительстве основной массы населения. Отказавшись активно участвовать в революционной борьбе из страха перед террористами и правительственными репрессиями, массы фактически передали право определять дальнейшую судьбу страны радикалам.

Одновременно обыватели усваивали террор на неполитическом уровне: он превращался в повод для досужих разговоров и шуток, вдохновлял на создание развлекательной литературы и на детские игры, вызывал волну подражаний в преступном мире, толкал некоторых обывателей на жестокие бытовые преступления и сводил с ума людей с неустойчивой психикой. Все это вело к «обмирщению» террора, к разрушению революционного мифа и деградации радикального подполья, но одновременно помогало обывателю привычно жить и трудиться в условиях всплеска политического насилия.

Литературная рефлексия на тему терроризма свидетельствует, что он достаточно быстро и удачно вписался в мировосприятие и творчество писателей и поэтов Серебряного века. Терроризм являлся привлекательной темой для представителей различных литературных направлений: гуманисты видели в нем повод для рассуждений о ценности человеческой жизни, декаденты — об упадке и незавидной судьбе общества, модернисты восприняли терроризм как еще одну краску в своей творческой палитре. Восприятие терроризма вышло на новый эстетический и философский уровень, он надолго вошел в российскую культуру. Литераторы ставили вопросы о сущности и смысле терроризма, о психологии боевиков, но при этом не давали на них четких ответов: они так и не выработали для общества четких моральных установок, на которые оно могло бы опереться при оценке действий террористов.

Литература

не сыграла роль силы, которая консолидировала бы общественное мнение.

Активное усвоение терроризма обществом свидетельствует, что он оказался органичным явлением для России начала XX века. Он проник в жизнь социума куда глубже, чем рассчитывали партийные идеологи. Российские подданные сами шли в террор, придумывали ему оправдания, интересовались им, обсуждали его, использовали в своих целях и одновременно боялись его, избегали и заболевали из-за него психическими расстройствами. Реакция российского общества на террор свидетельствует, что оно готово было принять и по-своему осмыслить революционное насилие — причем общество делало это самостоятельно, не принимая слепо ни идеи революционеров, ни заявления правительства, ни размышления писателей и публицистов. Российские подданные не были ни поклонниками революционного террора, ни его ярыми противниками. Они лишь демонстрировали поразительную терпимость к политическому насилию. Население Российской империи оказалось готовым к террору еще до того, как прогремели первые взрывы. Общая атмосфера в начале века способствовала подъему насилия, и в результате общество получило столько убийств и ограблений, сколько могло выдержать.

Терроризм долгое время был непобедим, поскольку существовал сразу на множестве уровней, и попытки власти побороть его политическими репрессиями и запретами ни к чему не вели. Не убили терроризм ни тяжелые поражения центрального террора, ни провокация. Быть может, правы некоторые исследователи, считающие, что «грязь предательства Азефа. стала основной причиной гибели террора как способа политической борьбы».1 Но терроризм начала XX века уже не был исключительно способом политической борьбы: «террористы нового типа» сделали его образом жизни.

Но даже эта деградация, появление множества групп безмотивных убийц и экспроприаторов не уничтожили российский терроризм. Нельзя не согласиться, что, «лишившись моральной и материальной поддержки общества, терроризм был обречен на исчезновение», 2 но лишь в долгосрочной перспективе: глубокая интеграция в общественное сознание не позволила разом избавиться от террора как от устаревшего и ненужного явления. Террор как идея продолжал существовать, уже утратив всякую политическую целесообразность и массовую поддержку. В последние годы существования царской России можно говорить не об исчезновении, а лишь о затухании террористической борьбы. Революционеры по-прежнему надеялись на возрождение террора, его продолжали обсуждать и осмысливать публицисты и литераторы, а отдельные политические убийства и экспроприации имели место вплоть до самой гибели Российской империи.

Все дореволюционное общество — от оппозиционеров и до власть имущих, от обывателей и до художественной элиты — воспринимало террор как неотъемлемую часть действительности. При этом ни одна из общественных групп не смогла использовать террор себе на пользу, направить его энергию в продуктивное русло и с его помощью преодолеть кризисные явления. Политические, социальные и экономические проблемы, породившие террор, так и остались неразрешенными и со временем лишь обострились.

К полному исчезновению терроризма в прежнем виде могло привести лишь коренное изменение общества — такое, какое произошло после двух революций 1917 года. Впрочем, следы терроризма начала XX века не изгладились полностью даже со свержением царской власти. По мнению некоторых авторов, привычка к насилию, укоренившаяся в обществе в 1900;е годы, отчасти подготовила общество к кровавой Гражданской войне и государственному террору в Советской России. Мы, однако, полагаем, что не следует переоценивать роль терроризма в российской истории. Терроризм — лишь один из факторов, повлиявший на менталыюсть общества 1900;х годов. Но, рассмотрев восприятие терроризма российским обществом, мы еще на шаг приближаемся к пониманию ситуации в стране накануне великих потрясений, к осознанию той роли, которую первое десятилетие XX века сыграло в истории России.

1 Городницкий, с. 238 Будницкий. Терроризм, с. 217.

Список основных источников.

1. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. Париж. 1909.

2. Анархисты: Документы и материалы. 1883−1935 гг. т. 1 1883−1916 гг. М. 1998.

3. Андреев JI.H. ТьмаСавваРассказ о семи повешенных // Повести и рассказы в 2-х томах. М. 1971.

4. Белый А. Петербург: Роман в восьми главах с прологом и эпилогом. Спб. 1913.

5. Богданович A.B. Три последних самодержца. М. 1990.

6. Боевая группа при ЦК РСДРП (б) (1905;1907 гг.) Статьи и воспоминания. M.-JT. 1925.

7. Бурцев B.JI. В погоне за провокаторами. M-JL 1928.

8. Витте С. Ю. Воспоминания в 3 т. JI. 1924.

9. Военно-полевые суды. Отчет Государственной Думы. СПб. 1907.

10. Воспоминания об Александре Грине. JI. 1972.

11. Генкин И. Анархисты. Из воспоминаний политического каторжанина// Былое. 1918 № 3 (№ 31);

12. Генкин И. Среди преемников Бакунина (заметки по истории российского анархизма) //Красная летопись 1927 № 1 (22).

13. Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М. 1991.

14. Государственная Дума. Стенографические отчеты. I, II и III созыв. Спб. 1905;1911.

15. Грин A.C. Шапка-невидимка. Сборник рассказов // Собрание сочинений в шести томах. Том 1. М. 1980.

16. Дневник императора Николая II. М. 1991.

17.

Заключение

судебно-следственной комиссии по делу Азефа, Париж 1911.

18. Зензинов В. М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953.

19. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов-на-Дону 1996.

20. Крыжановский С. Е. Заметки русского консерватора // Вопросы истории. 1997 №№ 2−4.

21. Курлов П. Г. Гибель Императорской России. М. 1992.

22. Ленин В. И. Полное собрание сочинений в 55 т. М. 1967.

23. Локерман A.C. По царским тюрьмам: в Екатеринославе // Каторга и ссылка 1926 № 4 (25).

24. Львов Л. (Клячко Л.М.). За кулисами старого режима. Воспоминания журналиста. Л. 1926.

25. Милюков П. Н. Воспоминания. Нью-Йорк 1955.

26. Минцлов С. Р. Дневник // Голос минувшего. 1917. № 9/10.

27. Новицкий В. Д. Из воспоминаний жандарма. М. 1991.

28. «Охранка»: Воспоминания руководителей политического сыска: В 2 т. М. 2004.

29. Первая боевая организация большевиков 1905;1907. М. 1934.

30. Переписка Н. Романова и П. Столыпина // Красный архив. 1924 № 5.

31. Письма 3. Гиппиус к Б. Савинкову: 1908;1909 годы (вступительная статья и публикация писем Е. И Гончаровой) // Русская литература 2001 № 3.

32. Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIXначало XX вв.). Сборник документов. М. 2001.

33. Попова В. П. Динамитные мастерские 1906;1907 гг. и провокатор Азеф // Каторга и ссылка, 1927 № 4 (33).

34. Ропшин В. Конь бледный. Спб. 1909.

35. Ропшин В. То, чего не было. // Заветы. 1912. №№ 1−9.

36. Савинков Б. В. Воспоминания террориста. Харьков, 1928.

37. Симанович В. Воспоминания пролетария // Каторга и ссылка, 1931 г. № 6 (79).

38. Спиридович А. И. Записки жандарма. М. 1991.

39. Суворин A.C. Дневник. М., 1992.

40. Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Нью-Йорк. 1952.

41. Фролов Г. Террористический акт над самарским губернатором // Каторга и ссылка 1924 № 1 (8).

42. Чернов В. М. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953.

43. Шульгин В. В. Дни. 1920: Записки. М. 1989.

44. Это я виноват: Письма Е. Созонова с комментариями. М. 2001.

Отдельные номера периодических изданий:

Возрождение" «Знамя труда» «Искра».

Московские ведомости" «Московский листок» «Новое время» «Революционная Россия» «Речь».

Русская мысль" «Русское слово».

Санкт-Петербургские ведомости".

Архивные фонды:

ГАРФ. Фонд 102. Фонд Департамента полиции Министерства внутренних дел.

ГАРФ. Фонд 102. Оп. 265. Д. 1−1248. Коллекция перлюстрированных писем.

ГАРФ. Фонд 1699. Судебно-следственная комиссия ЦК партии социалистов-революционеров по делу Азефа.

1. Avrich P. The Russian Anarchists, Princeton. 1967.

2. Hardman J. B. S. The Terrorism reader. London. 1979.

3. Naimark N. M. Terror and the Fall of Imperial Russia. Boston 1986.

4. Авцинова Г. И. Политический радикализм в России: социокультурный аспект. Киев.

5. Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование.

6. Багдасарян В. Э. Бакаев A.A. Российский революционный терроризм через призму исторической и общественно-политической мысли М. 2004.

7. Бакаев. A.A. Отечественная историография политического терроризма в Российской империи начала XX века. М. 2005.

8. Баранов A.C. Революционный терроризм как феномен русской культуры конца XIXначала XX века. Диссертация. кандидата культурологических наук. М. 2000.

9. Будницкий О. В. «Кровь по совести»: терроризм в России (вторая половина XIX-начало XX века). // Отечественная история, 1994 № 6.

10. Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX начало XX в.). М. 2000.

11. Гейфман А. Революционный террор в России 1894−1917. М. 1997.

12. Городницкий P.A. Боевая организация партии социалистов-революционеров 19 011 911 гг. М. 1998.

13. Гусев К. В. Рыцари террора. М. 1992.

14. Дикаев С. У. Террор, терроризм и преступления террористического характера Спб.

15. Келли А. Самоцензура и русская интеллигенция // Вопросы философии 1990 № 10.

16. Кривенький В. В. Анархисты в революции 1905;1907 гг. Диссертация. кандидата исторических наук. М. 1990.

17. Кризис самодержавия в России. 1895−1917. JI. 1984.

18. Леонид Борисович Красин («Никитич»). Годы подполья. М-Л. 1928.

19. Леонов М. И. Террор и русское общество (начало XX в.) // Индивидуальный политический террор в России. XIX начало XX в. Материалы конференции. М. 1996.

20. Леонов М. И. Эсеры в революции 1905;1907 гг. Самара. 1992.

21. Могильнер М. Б. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начал XX в. как предмет семиотического анализа. М. 1999.

22. Морозов К. Н. Партия социалистов революционеров 1907;1914 гг. М. 1998.

23. Ольшанский Д. В. Психология террора. М. 2002.

24. Павлов Б. Д. Эсеры-максималисты в первой российской революции, М. 1989 г.

25. Перегудова З. И. Политический сыск России. М. 2000.

26. Петухов В. Б. Серебряный век русской культуры и терроризм. Ульяновск 2006.

27. Политические партии России: история и современность. М. 2000.

28. Портнягина H.A. Политический терроризм в восприятии русской либеральной журналистики в начале XX века (на материалах журнала «Русская мысль»). // Вестник славянских культур: Научный и литературнохудожественный альманах N 5−6.

29. Прайсман Л. Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы М. 2001.

30. Пушкарева И. М. Российское общество начала XX в. и индивидуальный политический террор // Индивидуальный политический террор в России. XIX начало XX в. Материалы конференции. М. 1996.

31. Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг.19 951. М. 199 820 061 916.

32. Степанов С. А. Загадки убийства Столыпина. М. 1995.