Русские певческие книги: типология, пути эволюции

Христианство — религия, тесно связанная с письменной культурой, -оформляет свой ритуал целым комплексом богослужебных книг. Церковное пение, понимаемое как сакральный феномен, как часть ритуала, закономерно нуждается в письменной фиксации. С принятием христианства на Руси, в числе других богослужебных книг, появились и книги, содержащие произведения гимнографии — переводной греческой и оригинальной славянской. Песнопения записывались в них в виде текста или текста с нотацией. Постепенно образовался корпус певческих книг, в котором фиксация музыкальной составляющей стала играть решающую роль.

Термин «йевческая книга» возникает на пересечении таких важнейших для русской средневековой культуры понятий, как «пение» и «книга». Пениенепременный атрибут богослужения, наравне с иконой и словом выражающий его суть. Ни одна служба не может обойтись без пения — от пения одного дьячка до торжественного патриаршего богослужения с огромным хором. Книга служит символом мудрости, одновременно — сакральным символом. Значение книги в русской культуре начинается с Библии и проявляется во многих гранях жизни — в изображениях на иконах, в культивировании книжного дела, в народных пословицах и преданиях. Певческие книги, являясь частью корпуса сакральной книжности, образуют особый пласт культурыв певческой книге соединились эмоциональность пения и книжная премудрость.

Актуальность исследования определяется тем, что певческие книги представляют собой историографию русской музыки от начала музыкальной письменности. Они являются основным, а подчас и единственным источником, по которому пишется история русской музыки вплоть до XVIII в. В то же время певческие книги не буквально передают музыкальную действительность, но составляют собственный виртуальный мир, собственную культуру, находящуюся в сложном двунаправленном взаимодействии с певческой практикой. Как и каждый исторический источник, они должны быть описаны, оценены с точки зрения их положения в музыкальной и книжной культуре, и только тогда составленное по ним представление об истории русской музыки будет вполне адекватным.

Настоящая работа является первым специальным системным исследованием русских певческих книг, взятых в широких хронологических рамках (конец Х1-начало XX вв). Целью исследования является определение феномена певческой книги и ее места в книжной культуре России соответствующего периода. В задачи исследования входит рассмотрения максимально широкого круга вопросов, связанных с формированием и бытованием корпуса русских певческих книг:

1. Анализ строения певческих книг, выявление общих принципов, лежащих в основе их внутренней структуры;

2. Анализ принципов организации корпуса певческих книг;

3. Выявление причин и направлений эволюции певческих книг;

4. Установление места, занимаемого певческими книгами в общей системе русской богослужебной книжности.

Научная новизна состоит в том, что впервые феномен певческой книги рассматривается комплексно, как способ хранения музыкальной информации. Такие общеизвестные функции певческой книги, как обслуживание христианского ритуала или применение при обучении пению, оказываются лишь частными случаями использования содержащейся в них информации. В связи с этим ракурсом к данному материалу применяются постулаты теории информации, что позволяет выявить универсальные принципы строения певческих книг. В работе показана динамика этих структурообразующих принципов, мейяющихся синхронно с основными философски-эстетическими понятиями и категориями, характерными для каждой эпохи (календарь, богослужебное последование, музыкальный жанр, стиль и др.). Певческие книги рассматриваются в динамике исторического развития с конца XI по начало XX в., на протяжении всего периода их существования. В совокупности рассматриваются все исправления певческих книг, имевшие место с конца XI века. Анализ исторического развития певческих книг позволил показать, что их изменения диктуются эволюцией музыкального мышления.

Рассмотрение певческих книг на столь протяженном временном отрезке потребовал пересмотра источниковой базы исследования, всвязи с чем некоторые источники вводятся в науку впервые. Заполнена лакуна в источниковедении: в работе наряду с книгами древнерусского периода, давно и внимательно изучавшимися, используются и книги ХУШ-ХХ веков, значительно менее затронутые музыковедческими исследованиями. Именно к этому периоду можно отнести высшую точку развития таких книг, как Обиход и Праздники. Описан новый тип певческий книги, условно названной «Утрени двунадесятых праздников», которая содержит песнопения Утрени, начиная с псаломских строк «Бог Господь», ядром ее состава является канон. До сих пор в научной литературе списки этой книги именовались Ирмологием или Праздниками. В настоящей работе показана самостоятельна природа этой книги, ее формирование на основе крюковой графики и бытование в нотолинейной форме записи.

Новым в работе является то, что в одном ряду, с одинаковой подробностью рассматриваются одноголосные и многоголосные версии певческих книг. Показана преемственность рукописной и печатной традиции певческих книг, не только монодических (издания св. Синода), но и многоголосных (издания Придворной Певческой капеллы).

Впервые феномен певческой книги напрямую соотносится с явлением певческого стиля (роспева), его становления. Создание певческого книги (книг) определенного роспева — показатель его зрелости. Книга, таким образом, становится индикатором стиля эпохи.

Новым является специальное рассмотрение певческих книг в составе древнерусских библиотек и выявление на этой основе места певческой книги в системе русской богослужебной книжности.

Материалом исследования стали рукописные списки певческих книг конца Х1-ХУШ веков и их печатные издания 70-х гг.. ХУШ-начала XX в. Рассматриваются издания певческих книг, предпринятые св. Синодом и Придворной Певческой капеллой. Синодальные издания представлены в работе как первоизданиями 1772 г. (Обиход, Ирмологий, Октоих, Праздники), так и пересмотренными изданиями конца Х1Х-начала XX в. (те же и Триодь). Что касается Капеллы, певческие книги издавались практически при каждом новом ее директоре: при Д. С. Бортнянском — Литургия, при Ф. П. Львове — «Круг простого церковного пения», при А. Ф. Львове и при Н. И. Бахметеве — полный круг певческих книг.

В работе затрагивается только одна ветвь певческих книг: певческие книги русской православной церкви, с XVIII века — синодальной традиции. За рамками исследования остаются такие родственные ветви. певческих книг, как старообрядческие рукописи и издания и украинско-белорусские Ирмологионы. Последние привлекаются для сравнения с русской традицией.

В основу работы легли разные типы источников: художественно-исторические (музыкальные), нарративные, документальные. Самым главным источником исследования являются рукописные и печатные кодексы, непосредственно содержащие певческие книги. Эти кодексы несут несколько видов информации. Это, во-первых, непосредственно текст книги, который характеризуется определенной структурой, составом и редакцией. Эти три составляющие тесно взаимосвязаны и позволяют отнести книгу к определенному историческому периоду.

Далее, надписания (самоназвания) книг являются бесценным источником их изучения, ибо отражают традиционный взгляд на певческую книгу, помогают установить ее место в книжной культуре, легенду о происхождении книги и многое другое, что относится к области восприятия певческой книги. В изложении постоянно возникают апелляции к надписаниям книг, которые призваны дополнить непосредственный анализ структуры и текста. Заглавия чаще всего служат элементом художественного оформления книги. Заголовки книг обычно оформляются красочно. Они написаны вязью (которая в XVII веке достигает особенно замысловатых форм, в другие века — более скромной), заключены в орнаментальные рамки, первый лист книги выглядит как ее титульный лист.

Не менее важным является все то, что говорит о бытовании книги — писцовые, владельческие, вкладные записи, различные заметки на полях. Нередко они несут в себе информацию о редактировании книги (в случае редакторской правки), ее использовании, источниках текста и др.

Нарративные источники позволяют узнать о том, что часто умалчивается в тексте самих книг: исторических фактах, сопутствующих их созданию и бытованию. Таково, например, знаменитое «предисловие, откуду» — первый музыкально-исторический труд, из него мы можем почерпнуть немало фактов книжно-музыкального творчества. Важнейшим документом, могущим рассказать об использовании книг за богослужением, являются Чиновники, в которых фиксируется пение тех или иных песнопений.

Документальные источники — это прежде всего документы, касающиеся напечатания книг в Синодальной типографии. Они в основном введены в оборот П. А. Бессоновым, однако остается еще немало неизученного, особенно то, что появилось после написания его работы. Важным источником становятся описи имущества монастырей, соборов и заштатных церквей, по которым составляется картина хранения певческих книг в древнерусских библиотеках, позволяющая выявить место певческой книжности в общей книжной культуре. Последовательность анализа здесь такова: опись библиотеки отражает порядок, систему хранения книг, которая, в свою очередь, основана на системе книжности своей эпохи. Задача музыковеда — выявить место певческих книг в этой системе.

Источниковедческое исследование не является целью данной диссертации. В тех случаях, когда источники давно и прочно введены в научный оборот, автор ограничивался ссылкой на соответствующие труды. Таких случаев большинство, т.к. источниковедение является «сильной стороной» музыкальной медиевистики еще с XIX века. Однако до сих пор имеются и лакуны, которые касаются преимущественно позднего периода бытования певческих книг (XVIII и XIX столетия). В этих случаях предпринимается первичный обзор источников. Так, были просмотрены и описаны нотолинейные рукописи XVIII столетия. Репертуар издания Придворной певческой капеллы был описан и отнесен к определенной книжной традиции — традиции многоголосных певческих книг.

Основным методом данной работы является историзм: каждое явление, связанное с певческой книжностью, рассматривается в исторической динамике. Другой постоянно применяемый метод — это классификация (операция деления на классы), которая не всегда открыто декларируется, но постоянно присутствует в работе. Корпус певческих книг последовательно классифицируется по разным параметрам: принципам внутреннего строения, по роспевам, по самоназваниям. Классификации подвергаются и документы, а также разновременные явления (исправления певческих книг). Этот метод позволяет найти общие черты в разных предметах и явлениях и описать их уже как универсалии, синхронные либо диахронные. Следующий шаг — это попытка объяснения закономерностей, обусловивших ту или иную классификацию. Не менее важным методом работы является аналогия — умозаключение, согласно которому предметы (явления), сходные в одном, могут быть сходны и в другом. Так, на основании известного положения об общегосударственном характере музыкально-книжной справы в 70-х гг. XVII в. делается предположение о таком же характере других исправлений, и на основании этого предположения предпринимается анализ имеющихся источников. Многосторонняя функциональность певческих книг сделала необходимым также обращение к методам книговедения, кодикологии, теории информации, музыкальной палеографии и текстологии.

При том, что изучение певческих книг породило различные, порой взаимоисключающие точки зрения и гипотезы, медиевистика накопила большой багаж позитивных материалов, которые взяты за основу в данной работе. Поэтому в первую очередь происходит обращение к изданным материалам и исследованиям, затем — к рукописным материалам.

Традиция изучения певческих книг восходит к XVII веку. Так, знаменитый теоретик начала этого столетия инок Кирилло-Белозерского монастыря Христофор, собственноручно написавший несколько книг, называет одну из частей (фитник) своего труда «Ключ знаменной» так: «розвод знамени мудрому. И фитам. Изо всех гласов. Еже в празницех и в октаике. И в триоди. Се же имена им» (Кир.-Бел. 665/922, л. 1015. Цит. по: [316, с. 43]). Таким образом, очерчивается круг книг с определенными особенностями музыкального языка.

Инок Евфросин — выдающийся деятель книжной культуры XVII в. — в своем трактате «О ересях и хулениях» затрагивает вопрос о певческих книгах. Во-первых, он делит богослужебные книги на «знаменные» и «не знаменные», ставя, таким образом, наличие нотации во главу угла при классификации богослужебных книг. Далее, он ссылается на пергаменные Ирмологии, а также пишет: «и ныне роспеты: дванадесять Миней все, Общая Минея, Октай, триоди и плачевные стихи, яже на погребении, и Псалтирь». Это высказывание нуждается в комментарии. Дело в том, что названные Ефросином книги не принадлежат к числу певческих (за исключением Октоиха, но, судя по контексту, здесь имеется ввиду ненотированый Октоих). Замечу также, что речь идет не только о книгах, но и о песнопениях (плачевных стихах). Видимо, Ефросин имеет в виду не книги, но песнопения, принадлежащие этим книгам. К тому же слово «роспетые» не обязательно значит «записанные» — возможно, имеется в виду устная традиция.

Прежде всего, Ефросина интересует текст знаменных книг. Он резко выступает против раздельноречия, полагая, что оно затемняет смысл слова и ведет к догматическим ошибкам. Вывод таков: «еже бы исправить с печатных церковных книг и с харатейных книг: Ирмолой и Октай и Стихирари в существенном разуме речей» [262, с. 15−16]. Замечу, что здесь репертуар книг назван в соответствии со своим временем. Недостает только Обихода — но это, возможно, потому, что в нем процент раздельноречия сравнительно невелик — Обиход сложился как книга самых употребительных песнопений, пришедших из устной практики, где господствует опора на естественные нормы языка — которые, кстати, Ефросин называет наряду с непевческими книгами одним из верных критериев произнесения текста.

Еще один памятник теоретической и полемической мысли XVIIтрактат Александра Мезенца. Основной задачей его автора является доказательство необходимости употребления знаменной нотации и нежелательности пятилинейной. Лучшим аргументом для человека, мыслящего категориями Средневековья, является древность нотации. Поэтому Мезенец ссылается на авторитетные источники — пергаменные певческие книги: «понеже во многих харатейных ирмологиах и прочаго церковного пения с сим знаменем (знаменной нотацией — Н.З.) книгах обретохом летописная подписания: кто которую знаменного пения книгу писали яже в ней писанная любомудрствовал, и в коем граде, или монастыре, и в которое время, и при каковом любо случаи» [270, с. 3 старослав. паг.]. Певческие книги становятся научным источником, в котором важны его палеографические особенности — материал письма (напомню, что во время создания трактата на пергамене — харатье, — уже не писали), выходные записи. На основании этих данных Мезенец рисует картину распространения знаменного пения и певческих книг на Руси, которая не противоречит современной музыкально-исторической концепции: «Первие же убо беша в начале сего знамени творцы и церковнии песнорачители, во столечном российския державы богоспасаемом граде Киеве. По неколиких же летех от Киева сие пение и знамя некими люборачители принесеся до Великого Нова града. От Великаго же Нова града разпростреся и умножися толики долговременством’сего пения учение.» [270, л. 3 об.].

Ниже, описав значение каждой невмы на материале Ирмология, Мезенец заключает: «Конецтайнозакрытых, иже сего ирмологиа обретаемых в пении лиц. А иже зде в сеи ирмологии, болших и средних, и малых, по различию кийждо лиц, в всех осмии гласех не обретается: и того ради в сем написании и извещения о них не вписахоми идеже убо тии многочастнии (в коемждо любо пении) болшия и малыя лица кроме ирмолога по нашему славенороссийскому обыкновению обретаются и поются, тамо в той книзе, о тех лицах и розводах. и описание сочинено будет» [270, л. 11]. Мезенец, таким образом, предлагает (или собирается) сопроводить певческие книги соответствующим теоретическим материалом. Отмечу, что перечень Мезенца как бы дополняет Христофора, который проигнорировал лица Ирмология (возможно, сочтя их недостаточно «мудрыми»).

Предисловие, откуду и от коего времени начася быти в нашей Русской земли осмогласное пение, и от коего времени, и от кого пошло на оба лика пети в Церкви" - памятник музыкально-исторической науки1 XVII в. В нем упоминается имя Ярослава Мудрого, который «насея землю святыми книгами» [294, с. 19]. Далее, в той части, где идет речь о русских роспевщиках, автор «Предисловия» сначала излагает сведения о русской композиторской школе по именам, а затем переходит к другому принципу изложения, называет сначала песнопения" (жанр), а затем имя создателя напева. В этой связи приводятся и названия книг: «некто-де во Твери диякон зело был мудр и благоговеин, тот-же роспел стихеры Евангельскиеа Псалтырь роспеты в Великом Новгороде, некто был» инок Маркел, слыл Безбородой, он-де ее и роспел. Да он же сложил канон Никите архиепископу Новгородскому, велми изящен. А Триоди роспел и изъяснил Иван Нос, будучи в слободе в царя Ивана Васильевича, и святым многим стихеры и славники роспел он же. Да тот же Иван роспел Кресто-Богородичны и Богородичны минейные" [294, с. 22]. Нельзя, однако, утверждать, что здесь имеются в виду именно книги;

1 Опубликован В. М. Ундольским по рукописи (Стихирарю), принадлежавшему кн. М. А. Оболенскому (в настоящий момент местонахождение рукописи неизвестно). Впервые напечатано в журн. «Москвитянин» (1846, № 6). Рукопись писана полууставом разными почерками XVII в., на 467 л., в 4 д.л. Содерж.: Предисловие, л. 176. Выписка строкам мудрым, и мелким дробям, л. 110. Стихиры Евангельские, л. 138 Светильны и Стихиры Евангельские, л. 227 Стихира Успению. Соч. Цамблака, (опубл. там же) л. 234 она же с другим напевом. В многолетии: Алексей Михайлович.

Сахаров называет этот памятник иначе: «Предисловие какизам», ориентируясь на «Толстовский» список (ныне РНБ 0.1.96 «Правило келейное»). Список этот, как отмечает Сахаров, не содержит «русских вставок», и потому ученый считает его основным. возможно, слово «триоди» употреблено в значении «песнопения Триоди» (это не л единственный случай такого употребления), йотированная Псалтырь же является частью Обихода. Но, так или иначе, мы видим здесь имена мастеров, пополнивших богослужебные книги своими произведениями.

Новый этап исследования певческих книг начинается с 30-х годов XIX в. В 1836 г. вышла работа Н. А. Григорьева «Историческое обозрение богослужебных книг греко-российской церкви"[102]. Эта книга появилась в период становления отечественной исторической науки, и ее базой стали «История» Татищева, первые издания русских летописей, сочинения митр. Евгения [284, 222, 79]. Замечу, что именно митрополит Евгений опосредованно повлиял на появление этой работы. Именно он ввел в руководимой им Киевской духовной академии порядок, согласно которому руководитель курса давал темы, рекомендовал литературу и источники для научных работ, и весь курс писал работу на заданную темулучшие опусы публиковались. Книга Григорьева представляет собой именно такую студенческую работу, написанную, правда уже не под руководством митр. Евгения, а под началом Иннокентия. Этот скромный по своим задачам труд стал, однако, весьма своевременным, поскольку содержит ревизию имеющегося материала и сведений о нем, необходимую для начала научной традиции. Работа содержит обзор истории книг от Кирилла и Мефодия, далее следует ряд очерков, посвященных каждой из книг. Материалом послужили, очевидно, современные печатные издания богослужебных книг. В репертуар описываемых нотных книг входят Октоих, Ирмологий, Обиход, Сокращенный Обиход (названый в книге Учебным Обиходом [102, с. 173]), Праздники, изданные Синодальной типографией, а также «Нотная Литургия Златоустаго Придворная». Для каждой нотной книги автор находит «простой», т. е. ненотированный аналог, считая Октоих нотный извлечениями из Октоиха простого и т. д. Ненотированным аналогом Обихода являются песнопения, которые печатаются в дополнениях к ненотированному Ирмологию. Таким образом, проводится мысль о зависимости котированных книг от ненотированных.

Книга Григорьева положила начало целому направлению в изучении певческих книг, которое проявлялось на протяжении XIX-начала XX вв., а в трудах зарубежных ученых — еще и в 50-е гг. прошлого столетия. Оно заключается в изучении певческих книг по современным печатным изданиям. В этом случае издания молчаливо (или с обоснованием) полагаются адекватными носителями многовековой традиции. По словам В. Ф. Одоевского, «в четырех певческих книгах сохранилось песнопение нашей церкви точно в таком виде, как оно было по.

2 Например, в Тит. 622, л. 132 стихиры Триоди названы триодями: «в нед[елю] о мытаре и фарисее На господи воззвах поставим стихов 10 и поем осмогласника стихиры роскресны 3 и восточен 4 и триоди самогласны две повторяюще первую». крайней мере за 700 лет" [178, с. 5]- ему вторит С. В. Смоленский: «. главное содержание певчих книг от древних времен и доныне изменилось весьма мало и изменения эти относятся лишь к частностям» [271, РМГ № 11. Стб. 339. Отд. оттиск. С. 36]. Д. В. Разумовский в статье «О нотных безлинейных рукописях церковного знаменного пения» [235] не рассматривая специально вопроса о певческих книгах, отмечает стабильность их облика, сохранявшуюся в древнейшем периоде при многократном переписывании: «. все пергаменные знаковые списки, разумеется, имеющие одинаковое имя (т.е. заглавие певческой книги — Н.З.) и содержание, писаны с удивительною точностию. Они как-бы печатные и сняты с одного станка» [235, с. 79]. Примечательно, что образцом для сравнения служат именно печатные книги.

Основным ракурсом исследования стал литургический: книги ставились в зависимость от устава богослужения. Наиболее ярко он проявился в работе К. Т. Никольского «Обозрение богослужебных книг православной Российской церкви по отношению их к церковному уставу», которая представляет собой подробный анализ литургических печатных книг с их функцией в богослужении и ролью в общественной жизни. Примечательно, что 'в этой работе, где литургический ракурс заявлен в заглавии, Никольский пишет о функциях каждой книги, не ограничиваясь богослужебной. Так, он отмечает, что «Ирмологий есть Богослужебная книга, назначенная для певцов» [172, с. 206], «Сокращенный Обиход нотного пения, называемый также Учебным, который, главным образом, назначен для обучающихся нотному пению, но употребляется и в церкви» [172, с. 342]. Автор отмечает также разницу в составе комплекта книг в крупных центрах и беднейших церквях и т. д. Таким образом, в одном из первых трудов о богослужебных книгах намечены возможные пути выделения корпуса певческих книг: по наличию нотации, по предназначению (функции).

Идея о многофункциональности певческих книг прозвучала также в вышедшей анонимно статье о Псалтири. Автор выделяет употребление Псалтири для обучения грамоте, для домашнего чтения, для чтения в дороге, для гадания. Всем этим целям служит, прежде всего, следованная псалтирь, коей и уделяется особое внимание, хотя упоминаются и другие ее варианты: от Псалмов в составе Библии до рифмотворной Псалтири Симеона Полоцкого и народных духовных стихов.

На указанном материале (печатных изданиях) предпринимались попытки построить историю книги. Самая яркая в этом отношении работа принадлежит перу еп. Модеста. Сочинение еп. Модеста «О церковном Октоихе» вышло сначала анонимно в журнальной публикации [152], затем отдельным изданием [153]. Он выявляет историю создания Октоиха исходя из авторства заключенных в нем песнопений. Содержание Октоиха, многообразие его жанров автор объясняет тем, что песнопения создавались как подражания обычаям апостольской церкви и первых веков христианства. «Так, в память того, что св. Игнатий Богоносец составил антифоны в честь пресвятой Троицы, — св. Феодор Студит написал степенные антифоны. Такое же побуждение имел и Митрофан, составитель троичных канонов.» и т. д. [153, с. 311]. Надо отметить, что метод оправдал себя и стал общепринятым в работах филологов (это объясняется тем, что именно творцы словесного текста постоянно указывались, в отличие от анонимной музыкальной традиции).

Другое важное направление связано со становлением палеографии и заключается в изучении древнейших списков богослужебных певческих книг. Певческие книги при этом вписываются в контекст истории церковной музыки.

В 1849 г. выдающийся русский ученый этнограф и палеограф И. П. Сахаров в труде «Исследования о русском церковном песнопении» [262] сделал обзор источников по истории русской церковной музыки. В числе этих источников — и русские певческие книги, как рукописные, так и изданные типографским способом. Каждой из книг ученый посвятил небольшой отдельный очерк, в котором затронул самоназвание («надписание»), состав, время бытования, степень заимствования из Византии, наиболее выдающиеся списки, наличие нотации, там, где это было возможно — ареал бытования, употребительные роспевы. Завершает этот весьма обстоятельный обзор исторически очерк, где периоды создания и развития книг ставят с соответствие с основными периодами русской истории.

Статья В. В. Стасова «Заметки о демественном и троестрочном пении» [280] была представлена в Археологическое общество в 1855 г., вышла из печати в 1865 г. более чем сто лет была единственной специальной работой по этой теме''. Стасов, работавший в Публичной библиотеке и близко знакомый с ее фондами, мог внимательно всмотреться в те источники, какие его предшественники описывали обзорно. Статья его посвящена демественному пению, и по сей день таящему в себе немало загадок, основной из них является вопрос происхождения, который более всего занимал Стасова и его последователей. Однако Стасов обратил внимание и на еще один вопрос — бытование демественного роспева: он полагал, что демественное пение имело устный период бытования, и угадал перелом в XVI в.: «.с XVI в. книги с демественным пением вдруг, точно по всеобщему согласию или по особой прихоти случая, появляются в весьма достаточном.

3 Следующей специальной работой по этой теме стала книга И. В. Ефимовой и Б. А. Шиндина [81], написанная на основе диссертаций, защищенных в 1980 и 1984 гг., которая, однако, не-полностью покрыла проблематику статьи Стасова. количестве" [280, с. 43]4. На этом основании ученый делает вывод об устном периоде бытования данного роспева. В логике рассуждений Стасова имеется одна чрезвычайно важная посылка: история возникновения книги отражает историю формирования роспева.

Наконец, статья П. А. Бессонова «Судьба нотных певческих книг» представляет собой историческое исследование, где на материалы архива Синодальной типографии описывается первый этап церковного нотопечатания. Подготовка к печатанию певческих книг велась еще в XVII в., и описи имущества типографии фиксируют набор «пунсонов и матриц» для печатания знаков знаменной нотации. Далее, Бессонов перечисляет имена тех деятелей Синодального хора и типографии, которые принимали участие в подготовке первых изданий певческих книг. Особое место в этом списке занимает Стефан Бышковский — инициатор и технический исполнитель нотопечатания. Бессонов публикует и документы, касающиеся состава певческих книг. Бессонов излагает и историю переизданий певческих книг вплоть до года издания статьи, а также историю из распространения (тесно связанную с ценообразованием).

Наряду и историческими и источниковедческими вопросами, ученый мимоходом затрагивает и важный феноменологический вопрос: что именно можно считать книгой? Рукописи, употреблявшиеся в практике в XVIII веке, Бессонов характеризует так: «. это не те рукописи безлинейного знаменного распева, которые заслуживали по праву имя книг .: подобных древних рукописей в ту эпоху не могло быть такое множество, на каждую церковь и каждый хор» [16, с. 32]. Пели по книжкам и тетрадкам, которые, очевидно, представляли собой партии партесного многоголосия.

Того же направления в характеристике певческих книг придерживался и Д. В. Разумовский. В труде «Церковное пение в России» [237] ученый ввел специальную главу «Нотные книги Богослужебного пения Православной Грекороссийской церкви», в которой говорит о печатных нотных книгах, издававшихся с 1772 г. В следующем крупном труде, вышедшем в 1886 г., кроме традиционного обзора синодальных нотных изданий, в приложениях приведен перечень всех напечатанных в них песнопений [236, с. 365−399] с комментариями. В этих комментариях сказался весь богатый опыт Разумовского.

4 В числе источников Стасов называет певческие книги, имеющие ремарки с указанием на демество, и отмечает, что «есть также чрезвычайно многообъемистые стихирари (например, Рукописный стихирарь Имп. Публ. библиотеки, в 4°, № 186, заключающий 723 листа), которые исключительно наполнены одним только демественным пением» [280, с. 37]. Надо сказать, что здесь Стасов приводит в качестве примера отнюдь не демественный, а путевой Стихирарь. Такая ошибка, однако, понятна, ибо путевая и демественная нотации совпадают или по крайней мере имеют много сходства. Наблюдения Стасова, таким образом, можно отнести к путевым книгам. священнослужителя и исследователя древних рукописей. Разумовский отмечает литургическую принадлежность, способ пения, распев каждого из песнопений (даже если он и не обозначен в издании).

Таким образом, в 30−80-е гг. XIX в. было положено начало изучению певческих книг. Фактически были намечены направления исследования, которые будет активно развиваться в дальнейшем. Был очерчен круг певческих книг, которые пока что определяются как котированные книги. Привлекает внимание ученых состав певческих книг. Изучению подвергаются как рукописные, так и печатные книгиобразцом круга певческих книг ученые считают синодальные издания, и именно они становятся эталоном для сравнения. Создаются каталоги песнопений певческих книг. Намечен и компаративный аспект исследованиясравнение с византийским первоисточником.

Последние десятилетия XIX в. и первые годы XX принесли ряд работ, качественно отличающихся от трудов предыдущего этапа, подготовившего их появление. Эти работы синтезируют те разнонаправленные аспекты изучения, которые были намечены в предыдущий период, и намечают новые направления. Источниковая база, исследование по многим параметрам делают эти работы актуальными и в настоящее время.

С.В.Смоленский не занимался вопросом изучения певческих книг специально, однако многие интереснейшие сведения по истории певческих книг находятся в небольшом очерке Смоленского, посвященном собранию Синодального училища церковного пения, собранному Смоленским и ныне находящемуся в ГИМ [271]. Для Смоленского термин «певческая книга» практически совпадает с термином «певческая рукопись» (хотя он и выделяет специально сборники различного содержания). Однако Смоленский систематизирует именно по названиям певческих книг, и поэтому его обзор становится справочником по бытованию каждой певческой книги в рукописной традиции. Исследователь приводит статистику каждой певческой книги (сравнивая ее с общим объемом собрания, легко сделать выводы о распространении каждой из книг). Статистика касается наличия певческой книги в каждой из текстовых редакций (Филаретовской, Иосифовской, Никоновской). Даются сведения о составе книг (так, есть сведения о полном составе Трезвонов), и, что очень важно, Смоленский рассказывает о музыкальных интерпретациях каждой из книг: монодии разных роспевов и «хоровых» книгах (так Смоленский называет партесные обработки). Таким образом, ясно, что книги могут становиться объектом новой интерпретации, нового распева как целое (до сих пор рассматривались только отдельные песнопения в составе книг).

Синтез двух направлений — литургического и палеографического — мы видим в работе М. Лисицына, посвященной церковным уставам древнейшего периода. Он отмечает наличие нотации в Минеях и Триодях XII—XIII вв., которые в современное практике не нотируются, и прямо связывает этот факт с бытование на Руси устава Великой церкви [136]. «Существование таких Миней и Триодей наилучшим образом свидетельствует о том, что в те века, когда они были писаны, у нас практиковался Устав Великой Церкви и применялось, так называемое, „песненное“ последование, т. е. аацсткт} акоХоофюс. Прошли эти века, вышел из употребления Устав Великой Церкви, и мы видим те же Триоди и Минеи уже без всяких певческих знаков5. Мало того, мы видим далее, что с этого времени заводятся особые „певческие“ книги, в которых уже помещаются только те песнопения, которые стали, с уничтожением Устава Великой Церкви, исполняться певчески. Таковы, напр., книги называемые „Славниками“, „Обиходниками“ и т. п.» [136, с. 27]. Несмотря на неверно названные певческие книги, значение наблюдения трудно переоценить. Лисицын впервые прямо связал историю книг со сменой Устава и, кажется, именно он первый употребил термин «певческая книга», подразумевая под ним новый репертуар котированных книг.

В данной работе вслед за М. Лисицыным термин «певческая книга» употребляется в отношении книг иерусалимской эпохипод этим термином подразумеваются нотированные книги, единичные случаи ненотированных книг специально оговариваются. Термин отражает содержание (пения) и положение среди корпуса богослужебных книг (нотированные книги ле смешиваются с ненотированными, имея специфическую фонетическую редакцию и чтения текста).

В этот же период появляются работы, касающиеся исправления певческих книг. Собственно, факт созыва комиссий был известен уже давно, начиная с работ Ундольского и Сахарова, поскольку описываемое ими «Извещение» А. Мезенца упоминает две комиссии. Однако теперь комиссии по исправлению пения становятся предметом особого рассмотрения. В 1910 г. вышла брошюра А. А. Игнатьева [94], а спустя два года — основательная статья В. М. Металлова, посвященная тому же вопросу [150]. Оба автора уделяют не много внимания собственно певческим книгам6, их более интересуют сугубо исторические вопросы:

5 Исчезновение певческих знаков из этих книг Лисицын относит к Х1У-ХУ вв.

6 А. А. Игнатьев пишет: «. результатом ее [Второй комиссии — Н.З.] работ явился первый „истинноречный Ирмолог знаменнаго пения“, послуживший прототипом всех прочих книг нового истинноречного пения.» [94, с. 40]- «Плодом деятельности Второй комиссии. явилась «Азбука знаменного пения (Извещение о согласнейших пометах) старца Александра Мезенца» 1668 г.. Комиссия, надобно предположить, не задавалась целию на основании этой Азбуки пересмотреть и предпосылки созыва комиссий, лица в них работавшие. Ключевым вопросом стала полемика по поводу даты работы первой комиссии.

В.М.Металлов не ограничился периодом XVII в. В начале XX в. вышла основательная его работа «Богослужебное пение. в период домонгольский» [149]. В этой работе есть раздел о певческих книгах, который представляет собой комплексное исследование, включающее проблематику языка, нотации, состава. Автор делает предположения относительно происхождения книг, учитывая как конкретное место написания, так и крупные школы — сиро-финикийскую, константинопольскую и др.

Развитие исторического направления в изучении богослужебных книг приводит к тому, что появляются исследования книговедческого толка, в которых музыкальная тематика теснейшим образом связана с палеографической, текстологической, исторической проблематикой. Это работзи И. В. Ягича о Минеях [327] и И. Карабинова о Триоди [110]. Говоря об одной книге, Карабинов затрагивает и проблему возникновения всего круга богослужебных книг. По его мнению, «до появления сборника Постной Триоди, где песнопения сгруппированы в т.н. службы, существовали сборники однородных песнопений: кондаки, например, входили в состав т.н. кондакарей, т. е. в сборники этих песнопений на круглый год, самогласны записывались в стихирарях» [110, с. 207]. «Указанные сборники однородных песнопений были очень неудобны для богослужебного употребления: за каждым почти песнопением нужно было обращаться к особой книге, в которой приходилось еще не мало рыться, чтобы найти его. Отсюда естественно возникла нужда в таких сборниках, где бы для каждого дня собраны были по возможность все требующиеся при службе песнопения. Благодаря этой потребности появились более систематизированные октоихи, минеи» [110, с. 207]. Таким образом. Стихирари и Ирмологии, по мнению Карабинова, имеют более раннее происхождение, чем Триоди и Минеи .

Десятые годы XX в. завершают большой этап изучения певческих книг. После 1917 г. в свет выходили очень немногие работы по древнерусскому певческому искусству, и они не касались певческих книг. Активно работавший в 20-е гг. А. В. Преображенский практически не касался этого предмета. В 30-е годы изучение исправить напевы всех певчих книг Русской церкви того времени, а ограничилась. исправлением напевов одного только Ирмолога. В Азбуке же даны были только правила, научные средства и примеры для исправления всех и прочих певчих книг того времени". [94, с. 41−42]. Последний тезис позже был доказан З. М. Гусейновой на основании анализа «Извещения» [67].

7 Эту мысль Карабинова более подробно развила М. А. Момина в исследовании о происхождении Триоди. Источниками формирования этой книги, по мнению Моминой, были Тропологий, Стихирари, Кондакари [155]. Замечу, что такое же представление об историческом становлении круга богослужебных книг сложилось в современной зарубежной литературе. См. об этом ниже. церковной музыки практически прекратилось, и эта тема вернулась в научные публикации только в 50-е гг. Традиция изучения певческих книг была продолжена за рубежом.

Периодизация совпадает с периодизацией зарубежной научной мысли о древнерусской музыке, данной М. Велимировичем [39]. Первый этап связан с именами ученых, живших в России в начале XX в. Это Й. Гарднер [53, 335], о.

А.Сван [344]. Это поколение исследователей создавало обобщающие работы, основанные на знаниях, накопленных в России в Х1Х-начале XX в. Поэтому из певческих книг в поле зрения оказываются, прежде всего, синодальные издания в том репертуаре, который издавался в начале XX в. Это Всенощное Бдение и Литургия (Обиход), Ирмологий, Октоих, Праздники, Триодь. Упоминаются и Обиход Валаамского монастыря (содержащий монодию, близкую знаменному роспеву и имеющий строение, свойственное Обиходу), Обиход издания Придворной певческой капеллы и «Спутник псаломщика» (который представляет собой сокращенную компиляцию из упомянутых книг). Отмечу, что только в их работах можно найти краткие характеристики Триоди, Спутника псаломщика, Валаамского обихода — книг, которых ни Разумовский, ни другие его современники просто не знали, а в то время, когда появились эти издания, русские ученые обращались в основном к древней рукописной традиции.

Последующее изучение русских певческих книг за рубежом в основном связан с развитием византинистики9. Представители этой отрасли науки полагают, что древнейшие славянские (в том числе и русские) памятники появились под прямым влиянием византийской культуры и, по сути, являются ее ветвью. В рамках этой концепции идет активное изучение русских певческих рукописей ХЬХШ вв.

Э.Кошмидер издал древнерусский Ирмологий по списку XII в. (так наз. «Новгородские фрагменты») [337]. Именно ему принадлежит наблюдение над структурными особенностями славянского и греческого Ирмология10.

Центральное издание, в котором можно найти публикации многих ученыхэто серия «МопшпеЩа гтшсае ЬугагШпае», которая издается в Копенгагене с 1935 г. В рамках серии были осуществлены публикации памятников (в том числе и древнерусских певческих книг) и исследований. В этой серии опубликованы и древнерусские памятники. Это «Хиландарский Ирмологий» [334], «Хиландарский Стихирарь» [333], Успенский кондакарь [332], Стихирарь из собрания БАН 34.7.6.

8 О А. Сване см. [285- 238].

9 Работы этого направления продолжают традицию, заложенную А. В. Преображенским.

10 Кошмидер ввел также принятые ныне сокращения для обозначения двух этих типов: КаО и 0<Ю [337, с. 69].

342]. Издание осуществлено фототипическим способом, ему предпослано перечисление инципитов списка с указанием греческих аналогов.

Немалой заслугой деятелей ММВ стало описание состава древнерусских певческих книг и создание указателей, в которых приводятся греческие аналоги древнерусских песнопений [330- 348- 342, pars suppletoria].

Кроме публикаций памятников, в ММВ можно найти исследования Велимировича [345], К. Ханника, А. Бугге [332, p. XIII-XVIII] и других исследователей. В центре их внимания изучение византийской музыкальной культуры и ее связи с древнерусским певческим искусством. В поле зрения ученых попадают в основном памятники древнейшего периода, когда византийское влияние было наиболее ощутимым. К сожалению, византийские певческие книги изучены очень мало: в основном внимание исследователей прлвлекают теоретические вопросы греческой монодии, вопросы авторства и т. п. Однако в работах исследователей содержатся подчас очень ценные замечания по истории певческих книг.

Так, Велимирович одним из основных положений изучения греко-русских параллелей считает наличие певческих книг [347, р. 2]. Он полагает также, что в середине XI века происходила некая «модернизация» в русских рукописях [347, р. 10].

К.Ханник, начав с исследования Ирмология [336], в дальнейших работах расширяет свои наблюдения на весь корпус богослужебных книг. К сожалению, мне недоступна его работа 1989 г., однако позволю себе привести фрагменты статьи Е. М. Верещагина и В. Б. Крысько, в которых дается краткое резюме выводов Ханника. «Вплоть до XI в. литургические книги строились по жанрам песнопений, а не по порядку совершения доследований"11- «К.Ханник утверждает, что «относить современную структуру православных литургических книг, которая окончательно установилась с началом книгопечатания в XV в., к IX в. — это анахронизм» 12, и переходит к перечислению предполагаемых им одножанровых книг: стихирокафизматарь (=собрание самогласных и подобных стихир с седальнами), ирмологий, стихирарь, макаризматарь (= собрание канонов). Тропологий, кондакарь, затем песнопения из этих книг были, по его мнению, перераспределены между октоихом, минеей и триодью». Таким образом, в работах зарубежных исследователей поддерживается точка зрения, высказанная И. Карабиновым о первоначальном формировании одножанровых книг. Hannick Ch. Das Hirmologion in der Ubersetzung des Methodius // Международен симпозиум «1100 годин от блажената кончина на св. Методий». София, 1989. Т.1. С. 111 .-Цит. по [40].

12 Hannick Ch. Das Hirmologion in der Ubersetzung des Methodius. C. 111.

Диссертация Н. Шидловского, защищенная в 1983, а опубликованная-в 1985 г., о подобных стихирах великопостного цикла в византийской и славянской традиции содержит немало интересных наблюдения, касающихся сравнения греческих и древне русских певческих книг. Автор отмечает архаичность традиции, воспринятой русскими переписчиками книг, доказательством которой является появление архетипа «стандартной сокращенной» версии Стихираря, происходящей из реформы пения в течение XI в. [341, р.44, сн. 5].

В важной работой, посвященной певческой книжности греко-славянского мира, стала статья сербского ученого Даницы Петрович, поднимающая проблему изучения Октоиха XI—XV вв. [340]. В статье очерчен круг вопросов, которые станут ключевыми для изучения Октоиха в последующие годы. Так, Петрович полагает, что рукописи Октоиха существовали уже в древнейший период — на основании того, что эта книга упоминается в Минеях XI в. Важнейшим источником изучения песнопений Октоиха этого периода она считает Кондакарь, содержащий песнопения осмогласного цикла. Древнерусские котированные рукописи выступают репрезентантом общеславянской традиции, поскольку другие славянские манускрипты не содержат нотации.

Одним из центров изучения древнерусских певческих книг стала Болгария. Поскольку болгарские источники практически не имеют нотации, а русско-болгарские связи в области богослужения столь же древни, как и русско-византийские, естественным путем для болгарских коллег стало изучение родственных традиций — греческой и русской13. Центром в этой области является Софийский университет им. Климента Охридского. Здесь было предпринято издание одного из Кондакарей — Лаврского [338]. Составителем тома стал Г. Майерс — ученый из Университета Британской Колумбии (Канада), известный своими исследованиями в области кондакарного пения.

В России изучение певческих книг возобновилось со второй половины XX в. и открылось брошюрой М. В. Бражникова «Благовещенский кондакарь» [23]. Ее автор, который подготовил к печати самый полный кондакарь — Благовещенский, -составил описание рукописи с полным раскрытием ее содержания. Издание не было осуществлено по прихоти властьпредержащих, однако брошюра с описанием вышла тиражом 25 экз. Эта скромная брошюра содержит немало ценных сведений о кондакарном пении.

Важным этапом стало появление книги «Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в.

13 В России много лет работал Б. П. Карастоянов, много сделавший для изучения древнерусского певческого искусства, в частности, певческой книги Стихирарь месячный.

СССР". Опубликованные здесь статьи А. И. Рогова, Н. Б. Тихомирова являются пособиями по описанию богослужебных книг — Миней и Ирмология [252- 288]. Во втором выпуске методического пособия, вышедшего в свет в 1976 году, появился еще ряд статей, касающихся богослужебных книг. Это работы Н. Н. Розова о служебниках и требниках, Н. Б. Шеламановой об Октоихе, М. А. Моминой о Триоди [255- 322- 157] и о жанрах и текстах древнерусских песнопений [156] (статьи Моминой послужили началом целой серии трудов этого автора). Вот уже более 20-ти лет «Методическое пособие» является ценным справочником для исследователей.

Все эти работы не только обобщают уже известные в науке данные, но и демонстрируют богатый опыт работы составителей Методических рекомендаций с рукописным материалом. Задачей издания была выработка единых рекомендаций по описанию рукописей, и это определило достаточно сходные схемы исследований. Принимаются во внимание заглавие, виды книги, бытующие под одним заглавием, их структура. Реже рассматриваются соотношение с греческим аналогом, если таковой имеется, история книги. В целом, аспекты рассмотрения богослужебных книги соответствуют тем, которые наметил в своей работе Сахаров, хотя его имя не упоминается в сносках.

В статьях «Методических рекомендаций» имеются ценнейшие наблюдения и гипотезы, касающиеся всего круга богослужебных книг. Например, Н. Н. Розов отмечает «Традиционное свойство рукописной книжности — избирательность репертуара и зависимость расположения частей от удобства пользования ею .» [255, с. 314]. Особенно надо отметить статью М. В. Бражникова по палеографическим признакам певческих книг [25]. Вышедшая в первой части «методических указаний» в 1973 г., статья является только очень конспективным изложением знания исследователя в этой области. Законченная в 1972 г. работа «Русская певческая палеография» увидела свет только в 30 лет спустя [28]. Как статья, так и монография не ставят целью изучение певческих книг, их задача более практическая: дать о каждой книге краткое понятие, что может помочь при описании рукописей.

Основным объектом описания автор полагает певческие рукописи, а певческие книги он считает содержанием этих рукописей (надо отметить, что, хотя здесь и не сформулировано определение книги, подразумевается его дефиниция через содержание). К элементам, идентифицирующим книгу, он относит заголовок, структуру, содержание (в основном встречающиеся в книге жанры песнопений). В результате складывается схема описания рукописи, которая может стать и планом изучения каждого типа книги. Бражников кратко формулирует проблему, крайне важную для музыковедов, а именно зависимость распевов книги от ее вида. В связи с книгой Обиход он пишет: «Ввиду повседневности богослужений обихода, на его напевы в наибольшей степени воздействовали „слушатели“ богослужебного пения, прихожане церкви, простой народ, создававший новые песнопения и варианты уже существующих».

Выход «Методических рекомендаций», а также вышедший в 1984 г. «Сводный каталог» [263] стимулировал работу по изучению певческих книг. Ими занимаются музыковеды, филологи, историки. В отличие от научной традиции XIX в., в XX в. формируется специализация работ. Представители каждой научной специальности рассматривают свой круг проблем, связанный с певческими книгами.

Представители филологической науки полагают стержнем гимнографии канон. Соответственно, в поле их зрения попадают те книги, где присутствует канон или его части: полный Октоих, Минеи и Триоди, включающие тропари канонов, и Ирмологий, состоящий из ирмосов.

Начало этой традиции положил Н. Б. Тихомиров в статье о ненотированном Ирмологии, где поставил формирование состава книг в зависимость от литургической практики исполнения канона. Состава и структуры Ирмология объясняется исходя из его предназначенности для певчих, которые стояли не там, где чтецы. Отсюда — распределение песнопений по книгам: в Ирмологии ирмосы, в Минее — тропари. «Появление Ирмология как особой богослужебной книги объясняется, прежде всего, тем, что первоначальная практика пения всего канона целиком — и ирмоса, и следующих за ним тропарей (включая богородичен) в каждой песни с течением времени стала выходить из употребления: петь уже стали только ирмосы, а тропари каждой песни читались. Следовательно, певчим нужны были только ирмосы, поэтому они и были выделены в особую книгу, предназначенную, прежде всего для тех, кто поет на клиросе (тропари же канонов обычно читались на амвоне или посреди церкви, т. е. не там, где находились певчие, так что читающие тропари канонов пользовались другой книгой — Минеей и пр.)» [288, с. 308].

Диссертация М. Ф. Мурьянова [164] и опубликованные по ее положениям монография и ряд статей посвящены изучению древнерусской гимнографии XI—XIII вв. Автор полагает, что основным отличительным признаком средневекового типа книги является регламентация времени чтения (или певческого исполнения) тех или иных текстов, которая регулируется Уставом. Главный принцип написания и использования книги — отражение времени. Каждый календарь оформлен текстами и имеет свой круг книг: неподвижный — Минею и др., подвижный — Триодь. Октоих исполняется круглый год, превращая каждое воскресенье в Пасху [166].

Заслугой филологов является выявление типа и редакций исследуемых книг.

М.А.Момина в нескольких публикациях исследует вопрос происхождения и классификации славянской Триоди [155]. В отличие от Карабинова, классифицировавшего Триодь по структурным признакам, Момина считает наиболее показательным наличие канонов, трипеснцев и четверопеснцев в воскресенья и седмичные дни Великого Поста. По этому признаку она выделяет девять типов Триоди. Кроме признаков состава, типы имеют между собой различия по разночтениям. Эти разночтения двух типов — греческого и славянского происхождения.

Диссертация Н. А. Нечунаевой и опубликованные по ее теме работы посвящены текстологическому исследованию служебной Минеи на май месяц [171]. «Критерии для типологии списков Минеи имеют двоякое основание. с:

Первоначальное место в ходе исследования занимает текстологическое описание, которое опирается на состав списка — набор памятей и структуру текста — порядок расположения песнопений в нем. Лингвистическое основание — языковые чтения, совпадающие или различающиеся в параллельных местах текста" [171, с. 31]. Выявлено 4 типа текста Минеи, древнейший из которых сохраняет состояние текста, предшествующее правке, имевшей место в XI в. на Руси.

О.А.Крашенинникова исследовала историю Октоиха славянской рукописной традиции [365], рассматривая при этом разные виды этой книги: полный Октоих, изборный Октоих и Параклитик. Пользуясь структурно-типологическим методом, а также традиционным для филологии методом датировки книг по набору авторов, она установила, что «Многообразие видов славянского Осмогласника, сосуществовавших в один и тот же период времени (в течение XIII—XIV вв.), является следствием отражения ими определенных этапов в становлении византийского Октоиха» [365, с. 186]. Наблюдения О. А. Крашенинниковой над составом Изборного Октоиха затрагивают и музыкальный аспект. Она убедительно показала, что, несмотря на то, что книга эта не нотирована, она строится по музыкальным принципам: «.в разделе «Воскресных стихир славянского Изборного Октоиха помещены тексты самогласных песнопений восьми гласов, а в разделе «Молебных стихир» — подобных» [365, с. 112].

Певческие книги привлекли внимание представителя исторической наукиН.П.Парфентьева. Он сосредоточил внимание на деятельности комиссии по исправлению певческих книг, действовавшей в XVII в. Этому вопросу посвящена статья [208], а также главы монографий «Древнерусское певческое искусство в духовной культуре Российского государства ХУ1-ХУП вв.» [207, с. 188−210] и «Извещение желающим учитися пению.» [148, с. 383−464]. Основным материалом служат исторические документы, однако привлекаются и певческие книги. Парфентьев подробно разбирает предпосылки, приведшие к реформе церковного пения и исправлению певческих книг. Это отсутствие согласования в прочтении знаков, накопившиеся разночтения в текстах, многогласие. Эти проблемы были подняты еще на Стоглавом соборе, а ко второй половине XVII в. приобрели особую остроту. Из его работы мы узнаем о личностях, которые проводили реформу. Это старец Александр Печерский, справщик Печатного двора, теоретик Александр Мезенец (Стремоухов), певец Федор Константинов, роспевщик усольской школы Фаддей Никитин Суботин и др., биографии которых неизвестны. Известно, что первым был исправлен Ирмологий, известно, какие изменения произошли в разделах Малых вечерен подвижного круга (в книгах Октоих и Триодь). Кроме того, Н. П. Парфентьевым и З. М. Гусейновой опубликовано «Извещение» Александра Мезенца.

В 1982 г. Н. П. Парфентьев защитил диссертацию, а в 1994 г. на ее основе выпустил книгу, в которой рассмотрел памятники музыкальной письменности Урала [210]. Региональное ограничение диктует и ограничение временное, поскольку «Большинство крюковых рукописей уральских собраний относится ко времени после XVII в., когда основные книги древнерусского певческого круга уже сложились, а затем начался новый этап их существования — написание и функционирование в среде старообрядчества» [210, с. 113]. Исследователь описывает вкратце историю каждой книги, основное внимание сосредоточивая на их составе. Вслед за М. А. Моминой автор предлагает разграничить понятия «редакции» и «типа» книги, поскольку «термин „редакция“ относится к области текстологии и обозначает существенные изменения в содержании текста, вызванные идеологическими, стилистическими и другими требованиями эпохи. Предпринимая же чисто типологическое изучение певческой книги, мы исследуем подбор произведений, состав ее списков, выявляя не „этапы в развитии текста“ (редакции), а этапы становления и бытования памятника как сборника в различных по полноте песнопений рукописях» [210, с. 115]. Репертуар исследуемых книг таков: Октоих, Триодь, Праздники, Ирмологий, Обиход, Трезвоны. Типология проведена отдельно для древнерусских и старообрядческих памятников.

Книговедение пока что не включилось активно в процесс изучения певческих книг, хотя немногочисленные работы, затрагивающие этот предмет, заставляют предполагать перспективность направления.

Это, во-первых, работа Н. Н. Розова «Об особенностях художественного оформления литургических и певческих рукописных книг» [254]. Демонстрируя тонкое понимание функций и иерархии богослужебных книг, Розов рассматривает сначала книги алтарные — Евангелие, Апостол, затем — клиросные — минеи, певческие книги. Предметом интереса автора становятся заставки, инициалы, полистные записи, и автор отдает должное мастерству оформителей певческих книг (так, он полагает, что наиболее совершенные образцы орнамента находятся в старообрядческих певческих рукописях, которые, к сожалению, не изучаются искусствоведами). Основная идея статьи заключается в том, что в оформлении книги сказывается исполнительский (или слушательский) опыт писца, который и диктует взаиморасположение значимых элементов оформления.

Нельзя обойти вниманием работу Е. М. Шварц [321], посвященную кодикологическому исследованию Миней месячных из собрания Софийского Новгородского собора РНБ. Не касаясь прямо музыкального материала, автор приходит к выводам, актуальным в том числе и для изучения певческих книг: о принятии Иерусалимского устава в Новгороде позже, чем в Москвео достоверном существовании скриптория при архиепископском новгородском дворе, об определенной системе хранения книг, сохранившейся в структуре собрания: книги поступали в библиотеку комплектами и хранились на полках.

Изучение богослужебных книг музыковедами зиждется на методике, заложенной в работе М. В. Бражникова, поскольку большинство авторов являются представителями Бражниковской школы — его учениками и учениками его учеников. В 70−90-е гг. XX в. создается ряд музыковедческих работ, в которых рассматривается какая-либо из нотированных книг. Работ, специально посвященных книгам, немного. Это дипломная работа Е. Л. Бурилиной «Типология котированной книги Обиход» [353], впоследствии вошедшая в ее кандидатскую диссертацию как глава, диссертация М. Г. Казанцевой об истории книги Ирмологий14, дипломная работа С. Н. Тутолминой о котированной Триоди [373], Т. В. Швец об Обиходе [378], учебное пособие З. М. Гусейновой «Ирмологий» [68], статья М. В. Хощенко об одном типе месячного стихираря [37].

Среди музыковедов-медиевистов сложилась традиция, согласно которой исследования проблем древнерусского музыкального искусства проводилось на материале одной какой-либо певческой книги. В связи с этим характеристика книги входила как составная часть в или приложение в саму работу. Таковы дипломная работа З. М. Гусейновой о Евангельских стихирах, бытующих как.

14 Эта работа была защищена как диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, однако основная ее часть написана в Санкт-Петербургской консерватории под руководством А. Н. Кручининой, и лежит в русле музыковедческой проблематики [363, см. также 107]. приложение к книге Октоих [360]- диссертации Н. В. Грузинцевой о славниках Триодного стихираря [358], Е. Л. Бурилиной о соотношении текста и напева в древнерусских песнопениях на материале певческой книги Обиход [354], С. П. Кравченко о фитах знаменного роспева из книги Праздники [364], монография Н. С. Серегиной о песнопениях в честь русских святых, написанная в основном на материале книги Стихирарь месячный [264], Г. В. Алексеевой о проблемах соотношения древнерусских и византийских песнопений [4], Ю. В .Артамоновой о принципе подобия [6] (в этой работе рассматривается состав Кондакаря). Часть из этих работ в переработанном виде вошла в сборник, вышедший в 1998;1999 г. во Владивостоке. Певческие книги рассматриваются приблизительно по одной схеме: формирование заглавия, становление книги, редакции состава, роспевы песнопений книги. Музыкальные особенности рассматриваются и за пределами специальной главы (раздела). ;

Рассмотрение певческих книг в связи с вопросами-музыкознания выявило проблематику музыкально-медиевистических исследований в данной области. Постоянно обсуждается в работах терминология, которая призвана отразить и традиционную, и исследовательскую точку зрения на книгу. Во-первых, каждая книга имеет несколько самоназванийво-вторых, «до настоящего времени не формулировано научное их определение, и причина тому кроется не столько в неизученности книг, сколько в невыработанности критериев» [72, с. 55]. Наиболее спорной в этом отношении книгой является Стихирарь постный (Стихирарь триодный, Триодь нотированная). Как пишет Н. В. Грузинцева, «В истории древнерусской певческой книжности известны два самоназвания Триодного стихираря — „Стихирарь постный.“ и „Триодь.“. Под первым из них сборник вошел в певческую практику Руси не позднее XII века и переписывался до середины XVII. Но уже в единичных списках начала XVII века можно встретить второе, заимствованное из ненотированного сборника заглавие, которое впоследствии окончательно вытесняет древнейшее». З. М. Гусейнова обращается к истории формирования котированных книг «их первооснова — рукописи богослужебные ненотированные, из которых были отобраны и нотированы главным образом стихиры. Поэтому появилась необходимость разделять Триодь как целостную богослужебную книгу и как собрание вычлененных из нее стихир, переложенных на ноты и объединенных в книгу Стихирарь триодный» [72, с. 56]. Автор наследует концепцию происхождения котированных книг, свойственную многим работам начиная с самых ранних. Однако З. М. Гусейнова предлагает отказаться от связанной с ней традиции именования книг и «рассматривать традицию котированных книг как в достаточной степени самостоятельную, а не вторичную по отношению к ненотированным книгам и, следовательно, называть их соответственно той функции, которую они выполняют» [72, — с. 56]. Таким образом, Стихирарь триодный следует называть Триодью нотированной. С. Н. Тутолмина [373, 292] также предпочла термин «Триодь нотированная», согласующийся с поздней традицией именования книги.

В работах Н. В. Рамазановой терминология приобретает несколько иное звучание, а рассмотрение книг — новый ракурс. Для этого музыковеда главным признаком певческой книги является не наличие нотации, а ее функция, т. е. употребление для пения при богослужении. В своей кандидатской диссертации, посвященной проблемам певческого цикла [241], Н. В. Рамазановауделяет внимание книгам, из которых «собирается» служба, характеризуя тип информации, содержащийся в каждой из них. В более поздних своих работах исследователь затрагивает роль конкретных кодексов в музыкальнойкультуре. В статье, написанной совместно с Р. К. Хачаньян [243], анализируется кодекс Кир.-Бел. 586/843, рукопись первой половины XVII в., представляющая собой «энциклопедию», предназначенную для исправления, унификации церковного пения. Наконец, в 1998 г. была опубликована «Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.» [198], комментарий к певческим книгам был составлен Н. В. Рамазановой [198, с. 315−331]. Комментарий Н. В. Рамазановой представляет собой обзор книг, которые использовались в церковном пении ХУ1-начале XVII в. Исследователь дает краткую характеристику содержания каждой книги, а также занимается вопросами библиографирования певческих книг в описи. «Судя по всему, составителей основной части описи эта характеристика книги (нотированная или нет) не занимала. Для них — были важны другие показатели: формат („десть“, „полдесть“, „четверть“, „осмушка“), способ воспроизведения текста (рукописная, „письменная“ книги или печатная), материал (особо выделены рукописи пергаменные — „на харатье“), переплет. Лишь в записях, сделанных уже в 1604, 1605 и 1609 г.. отмечены „знаменные“ и „путные“, т. е. записанные знаменной и путевой (путной) нотацией» [198, с. 315−316].

Таким образом, в работах Н. В. Рамазановой демонстрируется функциональный подход к выделению корпуса певческих книг — певческими считаются все те книги, по которым пели, независимо от содержания в них нотации. Исследователь на новом уровне подходит к проблеме, поднятой уже в XIX в. — проблеме описания полного круга певческих книг в их отношениях к богослужению.

Еще одной проблемой является репертуар певческих книг. Центральным вопросом здесь является существование Октоиха в древнейшую эпоху древнерусского певческого искусства. Так, Н. В. Заболотная полагает, что Октоих непременно должен был существовать, но его древнейшие списки не дошли до нас. Ю. В. Артамонова, напротив, полагает, что функции изборного Октоиха выполнял дополнительный раздел Кондакаря.

В последние годы зазвучала тема соотношения письменной и устной традиции в древнерусском певческом искусства. В связи с этим. аспектом рассматриваются и певческие книги. Так, И. Е. Лозовая обратилась к несколько неожиданному для музыковеда объекту исследования — Параклитику, книге, которая содержит каноны Октоиха. Сопоставляя Параклитик с котированными Ирмологиями, автор замечает: «Можно предположить, что в Параклите, имеющем помимо основного литургического и музыкально-инструктивное значение, писец (=роспевщик) показывает разные принципы варьирования знаков при пении по модели ирмоса» [141, с. 221].

Важнейшей проблемой музыкальной медиевистики является включенность певческих книг в музыкально-исторический процесс. С. В. Фролов в кандидатской диссертации выделяет специальную главу «Новые певческие книги» [375, с. 19−36], полагая, что «основные музыкально-исторические события тесно связаны с появлением новых певческих книг» [375, с. 36]. Появление новых книг автор связывает с количественными и качественными изменениями в певческой практике. Это, во-первых, активное песнетворчество, развернувшееся со второй половины XV в. Во-вторых, это «перемена в осознании формы музыкального произведения. Все пять книг (Обиход, Октоих, Праздники, Трезвоны — Н.З.), включая Триодь, состоят из циклов мелких форм» [375, с. 27].

Работы И. В. Ефимовой [362- 81] об истории русского многоголосия содержит специальное исследование о певческих книгах в многоголосной интерпретации. «В многоголосии представлены основные типы певческих книг: Обиход, Стихирарь, Октоих, Ирмологий, но первые два типа в количественном отношении явно преобладают» [81, с. 136]. •.

Специфической для музыковедения является проблема существования различных роспевов в певческих книгах. В перечисленных выше работах рассматривается проблема многороспевности, выявленкруг многороспевных текстов, определены книги, для которых характерна (Стихирарь месячный, Обиход, Праздники) или не характерна (Триодь, Октоих) многороспевность. Эту тему затрагивает и ряд работ, посвященных не певческим книгам, а именно роспевам: диссертации Б. А. Шиндина [323- 81] и Г. А. Пожидаевой [368] о демественном роспеве и связанном с ним ДемественникеМ. В .Богомоловой о путевом роспеве [352, с. 35] и книгах с путевой нотациейР.К.Хачаньян о путном роспеве и его книгах в традиции Кирилло-Белозерского монастыря [376- 311].

Изучение музыкального языка певческих книг концентрируется на книге Октоих. Монография Г. В. Алексеевой [3] и статья Е. В. Плетневой [218] касаются музыкального языка Октоиха (попевочной системы)15.

Как показало исследование составов, в одни и те же тексты, группы текстов или жанры песнопений могут фиксироваться в разных книгах, причем с нотацией. Роспевы одного текста в разных книгах часто не совпадают, и это проявление многороспевности особенно интересно в связи с изучением роспевов певческих книг. Статья З. М. Гусейновой [66] посвящена одному жанру, а именно Блаженнам, которые входят в разные Октоих, Триодь и Обиход.

Наметилось также направление в изучении певческих книг, когда на материале определенного собрания, где такие книги представлены достаточно репрезентативно, выявляется история (например, статья С. В. Фролова [310]) или типология певческих книг (например, работа А. Г. Хачаянц [312]).

Материалом для всех перечисленных работ послужила преимущественно рукописная традиция и невменная запись. Исследователи приравнивают рукописную традицию к крюковой, а нотолинейную — к печатной, изредка авторы обращаясь к печатным певческим книгам издания св. Синода. Основательный пласт нотолинейных рукописей XVIII в. таким образом, и практически игнорируется.

Коснусь специально последних работ в области изучения певческих книг. Это монографии Н. В. Заболотной и Н. В. Рамазановой.

Н.В.Заболотная активно работает в направлении исследования книг древнейшего периода, в 2001 г. вышла ее монография на эту тему [86]. Работа Н. В. Заболотной учитывает многие составляющие — репертуар книг, их палеографические и текстологические особенности, в том числе особенности нотирования, соотношение с Уставом. Важнейшим аспектом работы является типология книг по качеству содержащейся в них музыкальной информации, которая диктует и способ нотирования: сплошной или частичный. В результате автор делит все книги, содержащие песнопения, на две функциональные группы: служебно-певческие и справочно-певческие. К первым относятся Триоди, Минеи,.

15 Интересное направление исследования возникло на стыке музыковедения и математики, когда материал певческих рукописей изучается при привлечении точных методов. Статья новосибирских исследователей И. В. Бахмуговой, В. Д. Гусева, Т. Н. Титковой, Б. А. Шиндина [9], посвященное выявлению структурных единиц знаменного роспева в невменной форме записи, написано на материале Октоиха. Хотя оно не касается истории книги как таковой, однако является основой описания музыкального языка книги. ко вторым — Кондакари, Стихирари (месячный и постный), Ирмологии. Эти книги содержат собрание образцов. По отношению к Уставу первая группа книг демонстрирует достаточно близкое содержание, вторая же отличается избыточностью состава.

По примеру М .А.Моминой, книги студийской эпохи именуются в настоящей работе «гимнографическими», что отражает их содержание (произведения гимнографии). Гимнографические книги могут быть как нотированными, так и ненотированными, а также частично нотированными. Гимнографические книги в эту эпоху не смешиваются с книгами, содержащими чтения. Принимается дифференциация гимнографических книг по выводам Н. В. Заболотной: Минеи, Триоди, Октоих считаются служебно-певческими, Стихирари, Кондакарь, Ирмологий — справочно-певческими.

В недавно вышедшей монографии Н. В. Рамазанова обратилась к одному из видов Стихираря месячного, известного под названием «Дьячее око». Она подробнейшим образом исследует списки этой книги, устанавливая их происхождение (по большей части московское) и предназначение (служить образцом для создания списков). В результате складывается картина, в которой создание певческих рукописей является важной заботой государства и церкви, музыкальное искусство становится проводником политических идей.

Итак, за почти двухвековой период изучения певческих книг в науке поставлены основные проблемы, касающиеся этого предмета, намечены пути исследования, накоплен большой фактический источниковедческий материал. Еще несколько лет назад картина изучения книг напоминала скорее мозаику, чем живописное полотно, притом, что не все ее кусочки встали на свое место. Исследователи работали над разным материалом, накапливая источниковую базу, их работы редко пересекались. До сих пор остаются научной лакуной рукописные певческие книги с пятилинейной нотацией, получившие широкое распространение в XVIII в.

В последние годы наметился процесс углубления исследования: некоторые книги изучаются «по второму кругу», зачастую рукописный материал остается тем же, меняется ракурс рассмотрения книги, методика, смещаются акценты. Научный аппарат исследований последних лет демонстрирует осведомленность в состоянии вопроса в смежных дисциплинах: музыковеды учитывают работы филологов, и наоборот, увеличилось научное общение исследователей разных стран. Все это способствует комплексному изучению богослужебных певческих книг.

Лучше всего на данный момент изучены составы книг и история их формирования — возможно, потому, что этим вопросом занимаются и филологи, и.

30 историки, и музыковеды. При этом наметились дискуссионные темы. Ключевым вопросом являются критерии выделения певческих книг из огромного корпуса русской книжности. Первоначально, в Х1Х-нач. XX вв., певческими считались все котированные книги. Такая точка зрения была основана на рассмотрении нотных книг, изданных св. Синодом. Однако позже, как кажется, с работы Гарднера, с углублением исследования рукописных источников, стало понятно, что нотация не может служить единственным критерием. Другим принципом становится содержательный — так, Момина рассматривает корпус гимнографических книг, т. е. книг, содержащих тексты песнопений. Выдвигается функциональный принциппевческими считаются все книги, по которым можно петь в церкви (Рамазанова, Заболотная). Такой подход неизбежно ведет к учету устной традиции бытования напевов, однако эта сторона древнерусского певческого искусства исследована далеко не достаточно. Кроме того, не проанализировано употребление термина «певческая (певчая) книга» в древнерусских источниках.

Русская музыкальная письменность и книжность составляют важнейший пласт русской музыкальной культуры, но не охватывают всю эту культуру, а входят в нее как составная часть. Соответственно, певческие книги должны получить свое место в культуре, должна быть определена из роль и значение.

Приступая к анализу корпуса певческих книг, автор полностью осознает, что никакая работа не в состоянии исчерпывающе описать те сокровища, которые оставили нам многие поколения русских песнопевцев и книжников.

Заключение

.

Значение певческих книг в книжной культуре России трудно переоценить. Они являются прямым выразителем музыкальной информации, а опосредованнои самых широких сведений о культуре, мировоззрении, философии эпохи своего бытования. Круг церковно-певческих книг — весьма стабильная составляющая богослужения, книжной культуры, музыкального быта нашей страны. Наконец певческие книги — драгоценный источник для работы современного музыканта, поскольку они в концентрированном виде содержат интонационный фонд и принципы композиции, свойственные русской музыке.

С самого начала становления музыкально-теоретической и музыкально-исторической науки в России певческие книги ' привлекали внимание исследователей. В XVII в. и XVIII рассматривалась в первую очередь проблематика, связанная с «правильностью» текста книг, с необходимостью его исправления, издания книг. В XIX в. определились две линии их изучения. Первая связана с употреблением книг за богослужением, основанная на анализе современных печатных изданий. Второе направление составляют работы, посвященные древнейшим спискам книг и их анализу с палеографической и текстологической точек зрения. XIX столетие оставило нам самые полные источниковедческие исследования, традиция которых была продолжена зарубежными медиевистами. Работы, написанные в России с 70-х гг. XX в. составляют новый этап осмысления книг. Это исторический подход к певческим книгам, когда каждая из них рассматривается в динамике своего возникновения и развития. В настоящее время изучение певческих книг прочно вошло в круг актуальных вопросов музыкознания, которое при освоении данного проблемного поля активно взаимодействует с исторической и филологической наукой. Совокупность работ ученых многих поколений дает возможность комплексного подхода к певческой книге в единстве теоретических и исторических аспектов изучения.

Певческие книги нельзя определить однозначно. С формальной точки зрения во все века это были справочники, в которых песнопения были расположены для удобства пользования в определенном порядке. Этот порядок опирался на хорошо известные в свое время реалии, такие как календарь (неподвижный, подвижный, земледельческий, гражданский), порядок исполнения песнопений за богослужением, гимнографический жанр, порядок гласов осмогласия. Принципы расположения материала определяют структуру каждой книги.

Многофункциональность певческих книг послужила основанием для применения к данному материалу постулатов теории информации. Такие общеизвестные функции певческой книги, как обслуживание христианского богослужения или применение при обучении пению, оказываются лишь частными случаями использования содержащегося в них материала.

Рассмотрение певческих книг по аналогии с базами данных показывает, что книги составляют единый музыкально-информационный комплекс, управляемый из единого авторитетного центра, роль которого в разные эпохи играли различные монастыри, государственные и церковные учреждения (Киево-печерская лавра, Печатный двор и Синодальная типография, Придворная певческая капелла). Каждая реорганизация комплекса книг проходила как общегосударственная и общецерковная акция.

Реорганизации проходили ритмично (приблизительно каждые два века) и отражают эволюцию музыкального мышления. Изменения, накапливаемые в практике, закономерно приводят к пересмотру письменной фиксации музыкальной информации. Певческая практика развивается постоянно и равномерно, письменная фиксация более консервативна, что диктует необходимость реформы, приводящей музыкальную письменность в соответствие с изменившимися звуковыми реалиями. Центральным аспектом исправлений был способ нотирования. Русская музыкальная письменность знает несколько нотаций (кондакарная, знаменная, путно-демественная, пятилинейная квадратная и круглая) и несколько способов их применения (сплошное и частичное нотирование). Древнейший период характеризуется плюрализмом способов нотирования, с конца XIII в. последовательно сменялись эпохи частичного нотирования знаменной нотацией, сплошного нотирования знаменной нотацией, сплошного нотирования разными невменными нотациями, сплошного нотирования невменной нотацией с применением буквенной (киноварные пометы), пятилинейной. Реформа способа нотирования сопровождается пересмотром редакции (текста и напева), репертуара певческих книг, принципов, лежащих в основе из структуры. Каждое исправление певческих книг сохраняет жизнеспособные принципы и заменяет устаревшие на более актуальные.

Содержание певческих книг формируется в сложном взаимодействии музыкального канона и певческой практики. С одной стороны, книги предлагают норму, содержат песнопения с роспевами, которые должны петься за богослужением. Заключенные в книгах песнопения обладают признаками письменного творчества. Они имеют сложную структуру, а в предельном случае и сложную, «тайнозамкненную» графику, отражающую символическую суть песнопения. С другой стороны, книги постоянно пополняются мелодиями, возникающими в устной практике. Это в основном обиходные песнопения, с их местными вариантами или песнопения нового стиля который проходит начальный этап становления в устном творчестве, а затем записывается.

Последняя позиция дает возможность рассматривать певческую книгу как выразитель певческого стиля (роспева). Каждый роспев проходит несколько этапов развития. На раннем этапе мы видим лишь отголоски устной традиции в виде записей отдельных песнопений без нотации или с нотацией. Когда стиль приходит к этапу зрелости, формируется техника композиции, позволяющая единовременно роспеть обширный репертуар песнопений. Одновременно изобретается форма записи (нотация, партитура и др.), которая наиболее адекватно отражает основные принципы данного роспева. Роспев переходит в область письменного творчества и записывается в певческой книге или комплексе певческих книг. Наличие певческой книги (книг) определенного роспева служит, таким образом, показателем зрелости певческого стиля. На этапе позднего стиля остаются лишь некоторые песнопения в певческих книгах других роспевов.

В работе рассмотрены все известные древнерусские певческие стили, как монодические (знаменный, «кондакарный», путный, гречбский роспевы), так и многоголосные (демественное и строчное многоголосие, партесные обработки знаменного и греческого роспевов). При этом генетическое родство роспевов определяет совпадение репертуара певческих книг (например, знаменный и путный роспевы, а также строчное многоголосие записываются в Стихираре, Ирмологии, Октоихе, Обиходе), напротив, уникальность роспева предполагает создание особой певческой книги (например, демественные песнопения фиксируются в Демественнике).

Таким образом, корпус певческих книг формируется на основе певческих стилей, в координации с событиями истории музыки. Он развивается по собственно музыкальным законам, согласуясь, но не находясь в зависимости от исторических, политических и экономических обстоятельств'.

Жизнь певческих книг в системе русской книжности раскрывается наиболее полно при анализе документов, содержащих описания разных книг. Это описи древнерусских библиотек, вкладные книги монастырей и книготорговые каталоги, которые позволяют оценить место певческих книг среди других богослужебных кодексов.

В диссертации проанализирована система обозначений певческих книг в писцовых и владельческих записях, инвентарных описях, вкладных книгах монастырей. Выявлен их репертуар в монастырских и приходских храмах, от кафедрального собора до заштатной церкви. Реконструированы принципы хранения певческих книг, рассмотрены вопросы их востребованности и.

304 использования. Совокупность этих аспектов позволила показать динамику тех изменений, которые происходят в осознании места певческих книг в системе певческой книжности.

В древнерусский период имеющиеся документыиллюстрируют систему книжности, которая характеризуется определенной иерархией. Высшую ее ступень занимают книги, имеющие сакральное или регламентирующее значение (Евангелие, Апостол, Устав). Эти книги характеризуются большой устойчивостью текста, развитым художественным оформлением. Далее располагаются ненотированные книги богослужебного цикла. Внизу иерархии оказываются наиболее употребительные и одновременно наиболее вариативные книги, среди которых и певческие. В период Нового времени певческие книги повысили свой статус. Они были напечатаны, придя таким образом к единому тексту и образовали в классификации книг отдельную рубрику «книг нотных», будучи противопоставлены книгам «простым» (ненотным).

Анализ внутренних и внешних особенностей певческих книг показывает, насколько устойчивым является этот пласт русской письменности и книжности и позволяет надеяться, что жизни певческих книг продолжится и в будущем, питаясь все новыми образцами музыкального творчества.