Актуальность темы
диссертационного исследования. Новые тенденции, связанные с расширением гражданского участия и активизацией самоорганизующихся общностей, с одной стороны, и кризисными проявлениями демократии на рубеже XX—XXI вв., с другой, — актуализировали поиск оптимальных моделей сбалансированного общественного процесса. Этот поиск напрямую связывается с развитием и укреплением институтов гражданского общества, способного выступить существенным стабилизирующим фактором, уравновешивающим баланс сил и интересов в этом процессе.
Еще два десятилетия назад концепт гражданского общества обсуждался в основном в контексте изучения волонтерских организаций, и ассоциированной автономии как неотъемлемых реквизитов гражданского общества. Обращение к новым ракурсам изучения его потенциала было во многом вызвано пошатнувшимся доверием к функционированию традиционных демократических институтов. Трагедии этнических чисток, религиозной нетерпимости и углубление социально-экономического неравенства выдвинули новые критерии оценки для тех, кто осуществляет управленческий процесс, и поставили под сомнение вопрос о качестве и стабильности демократических институтов. Например, в Соединенных Штатах Америки разрушение иллюзии о бесперебойном функционировании политического процесса привело к беспрецедентному снижению уровня электорального участия. В некоторых странах вопрос о медийной монополии вылился в требование открытого доступа к надежным источникам информации о социальных и политических процессах1.
В условиях российской действительности трансформация основ социально-политической жизни в последние двадцать лет также привела к изменению отношения к тем институтам, возникновение которых во многом.
1 См.: Naidoo 1С, Tandon R. The Promise of Civil Society // Civil Society at the Millennium. London, 1999. P. 2−3. предопределялось заимствованием политических и общественных практик Запада без учета специфики условий формирования нового политического режима. Одним из результатов этого процесса стали массовое разочарование населения в западной модели демократии и действенности заимствованных демократических институтов. Отсюда и стремление к возрождению патерналистских практик (советского) прошлого, обеспечивающих хоть и бесправное, но стабильное существование индивида и, как следствие, слабовыраженные тенденции самоорганизации, закладывающие основу функционирования гражданского общества. На этом фоне слабой институционализации и фрагментированной структуры горизонтальных общественных связей происходит вливание экзогенной по своему характеру (привнесенной из западной практики) идеи гражданского общества в общественно-политический дискурс страны.
Сложность исследований по проблематике, затрагивающей вопросы гражданского общества, заключается, прежде всего, в том, что сам концепт не имеет однозначной трактовки в современных общественных науках. Как следствие, эмпирические данные, получаемые в ходе его изучения, во многом определяются подходом, применяемым к его пониманию. Так, одни исследования направлены на сбор количественных данных для анализа состояния гражданского общества, другие преследуют цель изучения его отдельных структур или институтов. В центре внимания третьих оказываются различные аспекты функционирования гражданского общества, например, его ценностные ориентиры или вопросы соблюдения прав человека и развития демократии.
Выбор в настоящем исследовании в качестве территорий изучения России и Великобритании не случаен. Во-первых, для обеих стран сам концепт гражданского общества не является однозначно понимаемым научным сообществом и широко распространенным в среде общественности. Во-вторых, в обеих странах сильное развитие получили механизмы государственного регулирования, ставящие вполне определенные задачи соблюдения баланса между регулятивной инстанцией государства и действенностью независимых негосударственных акторов. В отсутствие устойчивых практик эффективного коллективного действия общественных субъектов в России задача изучения британского опыта их реализации в условиях регулирования представляется особенно актуальной и практически значимой. Кроме того, ценность представляет и изучение особенностей финансово-экономических взаимоотношений государственных и общественных субъектов, получивших устойчивое развитие в Великобритании и находящихся лишь в стадии фрагментарного внедрения в российских условиях.
Степень научной разработанности проблемы. Проблематика настоящего исследования, связанная с анализом механизмов взаимодействия государства и гражданского общества, является предметом изучения ряда научных дисциплин и включает широкий спектр вопросов, так или иначе затрагивающих аспекты функционирования указанных субъектов общественных отношений. В этой связи условно классифицируем работы, представляющие концептуальную значимость в контексте настоящего исследования, на ряд направлений.
Первое направление представлено публикациями, имеющими методологическую значимость для настоящего исследования. Учитывая ключевое значение метода в данной работе, важными являются труды, раскрывающие различные аспекты методологии сравнительной политологии применительно к процессам демократизации и институционального развития. Среди них — труды А. Ю. Мельвиля, М. В. Ильина, JI.B. Сморгунова, И.Н. Тарасова2.
2 См.: Мельвшь А. Ю., Ильин М. В., Мелешкина Е. Ю. и др. Как измерять и сравнивать уровни демократического развития в разных странах? (По материалам проекта.
Политический атлас современности"). М., 2008; Ильин М. В. Основные методологические проблемы сравнительной политологии // Политические исследования. 2001. № 6- Он же. Сравнительная политология: научная компаративистика в системе политического знания // Политические исследования. 2001. № 4- Сморгунов JI.B. Сравнительная политология в поисках новых методологических ориентаций: значат ли что-либо идеи для объяснения политики // Политические исследования. 2009. № 1- Тарасов И. Н. Политические 5.
Второе направление включает в себя работы теоретического характера, посвященные осмыслению функционирования институтов (в данном исследовании социальных и политических) как таковых. В рамках институционального или неоинституционального подхода они анализировались такими учеными, как Д. Норт, Р. Брубейкер, В. Андрефф, Т. Веблен, О. Гаман-Голутвина, А. Олейник, В. Макаренко3.
Третье направление представлено работами, затрагивающими различные аспекты власти. Как феномен «в чистом виде», а также ее формы и атрибуты исследуются в работах С. Льюкса, Д. Ронга, Т. Вартенберга, Д. Битхема, X. Саймона, Дж. Колемана, Ю. Пивоварова, А. Фурсова4- как конституирующий признак государства и в контексте политических отношений в обществе концепт власти рассматривается М. Вебером, К. Рявеком, Б. Бейди, О, А. Шестаковым, О.Н. Фоминым5- природа власти в историко-политологическом и философско-юридическом дискурсах анализируется М. Фуко6- авторские интерпретации при исследовании властных институтов в контексте институты и практики посткоммунизма в Центрально-Восточной Европе. Саратов, 2009; Он же. Институциональное развитие посткоммунистических систем стран Центрально-Восточной Европы: сравнительный анализ: автореф. дис.. д-ра полит, наук. Саратов, 2009.
3 См.: North D. Institutions // Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 5, № 1- Brubaker R. Nationalism Reframed. Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambrige, 1996; Andreff W. La crise des economies socialistes: la rupture d’un systeme. Grenoble, 1993; Andreff W. La mutation des economies postsocialistes: une analyse economique alternative. Paris, 2003; Административные реформы в контексте властных отношений: опыт постсоциалистических трансформаций в сравнительной ретроспективе / под ред. А. Олейника, О. Гаман-Голутвиной. М., 2008; Макаренко В. Русская власть. Ростов н/Д, 1998.
4 См.: Lukes S. Power: A Radical View. HoundmillsN.Y., 1999; Wrong D. Power: Its Forms, Bases and Uses. N.Y., 1980; Wrong D. Power. Buckingham, 1996; Wartenberg T. The Forms of Power: From Domination to Transformation. Philadelphia, 1990; Beetham D. The Legitimation of Power. Atlantic Highlands, 1991; Simon H. Notes on the Observation and Measurement of Political Power // The Journal of Politics. 1953. Vol. 15, № 4- Coleman J. Foundations of Social Theory. CambrigeLondon, 1990; Пивоваров Ю., Фурсов A. Правопреемство и русская власть // Политая — Вестник РОПЦ. 1998. № 1.
5 См.: Weber М. Economy and Society: An Outline of Interpretative Sociology. N.Y., 1968 [1922]- Ryavec K. Russian Bureaucracy: Power and Pathology. Lanham, 2003; Badie B. The Imported State: The Westernization of the Political Order. Stanford, CA, 2000; Шестаков O.A. Структура общества' и структура власти (или Что такое демократия и есть ли она в России). М., 2009; Фомин О. Н. Политические отношения в обществе: властвование, управление, регулирование, менеджмент. Саратов, 2006.
6 См.: Фуко М-Нужно защищать общество: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975/76 учебном году. СПб., 2005. социально-политического пространства предлагаются в работах Н. Лумана (коммуникативные коды власти, «аутопоэзис») — Ю. Хабермаса (коммуникативный разум) — М. Крозье (параллельная власть) — К. Найду (three-partied government — трехсторонняя власть).
Четвертое направление связано с трудами, посвященными функционированию гражданского общества. Отметим, что в научной литературе нет единства взглядов на содержание и структурный состав элементов, его образующих. Отдельные признаки гражданского общества рассматривались еще в трудах ученых античного мира, Средневековья и Нового времени: Платона, Аристотеля, Цицерона, Н. Макиавелли, Г. Гроция, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш. Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, П. А. Гольбаха, А. Смита, А. Ферпоссона7. Тема противостояния общества и государства, противоречий, возникающих между ними, развиваются в работах Т. Пейна (концепция «негативной свободы»), Т. Ходжскина (отождествление капитализма с бесчеловечной инструментальностью), Ж. Э. Сиэйеса, В. о.
Гумбольта (концепция «минимального государства») и других авторов. Анализ условий сбалансированности взаимоотношений в триаде государство — общество — индивид проводится такими видными теоретиками в области государственного и общественного развития, как Д. Мэдисон, А. де Токвиль, Д. Милль, Д. Дьюи9.
7 См.: Платон. Соч.: в 4 т. М., 1994. Т. 3- Аристотель. Соч.: в 4 т. М., 1984. Т. 4- Гроций Г. О праве войны и мира: три книги. М., 1975; Гоббс Т. Соч.: в 2 т. М., 1989. Т. 1- Гоббс Т. Избр. произв.: в 2 т. М., 1956. Т. 2- Локк Д. Соч.: в 3 т. М., 1988. Т. 3- ЛоккДж. Два трактата о правлении // История политических и правовых учений: хрестоматия. М., 1996; Монтескье Ш. Л. О духе законов // История политических и правовых учений: хрестоматия. М., 1996; Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права. М., 1938; Максименко В. Идеологема civil society и гражданская культура // Pro et Contra. 1997. Т. 4, №. 1. С. 119.
8 См.: Пейн Т. Избр. соч. М., 1959; История политических и правовых учений / под общ. ред. B.C. Нерсесянца. М., 1999; История политико-правовых учений: учеб пособие для вузов / под ред. А. Н. Хорошилова. М., 2001.
9 См.: Васильев В. А. Гражданское общество: идейно-теоретические истоки // Социально-политический журнал. 1997. № 4. С. 99−100- Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992.
Значительный вклад в разработку теории гражданского общества внесли русские ученые: представители движения славянофилов — А. С. Хомяков, К. А. Аксаков, А. А. Киреевский, почвенники — Ф. М. Достоевский, Н. Я. Данилевский, философы русского религиозного Ренессанса — Н. А. Бердяев, П. И. Новгородцев, B.C. Соловьев, C. JL Франк.
Особое место в ряду исследований, посвященных тематике гражданского общества, занимают труды, появление которых вызвано историческими процессами, связанными с крушением авторитарных режимов в 70−80-х годах XX века и расширением либеральной демократии сначала в ряде европейских стран «второго эшелона» (Греция, Испания, Португалия), а затем в восточноевропейских и других странах. Это работы А. Арато, Э. Геллнера, А. Селигмана, П. Левиса, Дж. Мигдала, Р. Саквы, Ф. Шмиттера, Р. Патнема, Э. Канетти и других ученых10. Их концептуальным постулатом является обоснование актуальности идеи гражданского общества для стран третьего мира или бывших социалистических государств.
Исторические и идейно-теоретические основания концепта гражданского общества исследуются в работах российских авторов и известных специалистов в разных областях науки: К. С. Гаджиева, З. М. Черниловского, Н. И. Матузова, B.C. Нерсесянца, А. Н. Хорошилова, В. А. Васильева, В. Волкова, Ю. М. Резника, В. В. Витюка, А.В. Одинцовой11.
10 См.: Геллнер Э. Условия свободы. М., 1995; Seligaman A The Idea of Civil Society. N.Y., 1992; Канетти Э Массы и власть. М., 1997; Кассирер Э. Избранное: Опыт о человеке. М., 1998; JIuomap Ж-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998; Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996.
11 См.: Гаджиев К Гражданское общество и правовое государство // Мировая экономика и международные отношения. 1991. № 9- Черниловский З. М. Гражданское общество: опыт исследования // Государство и право. 1992. № 6- Матузов НИ. Гражданское общество: сущность и основные принципы // Правоведение. 1995. № 3- История политических и правовых учений / под общ. ред. B.C. Нерсесянца. М.3 1999; История политико-правовых учений: учеб пособие для вузов / под ред. А. Н. Хорошилова. М., 2001; Волков В. Общественность: забытая практика гражданского общества // Pro et Contra. 1997. № 4- Резник Ю. М. Гражданское общество как феномен цивилизации. М., 1993; Витюк В. В. Становление идеи гражданского общества и ее историческая эволюция. М., 1995; Одинцова А. В. Гражданское общество: взгляд экономиста // Государство и право. 1992. № 8.
В контексте данного исследования важными представляются современные теоретические трактовки гражданского общества, в которых оно аналитически и эмпирически отделено не только от сфер государства и рынка, но и от некоторых других областей жизни общества, основывающихся на партикулярных принципах и нормах. Подобный подход разрабатывается в трудах Ю. Хабермаса (понятие «публичности», «общественности» (Offentlichkeit)), Дж. Александера (универсализующая общность), Г. Шпинера (конституционно-правовой порядок), В. Меркеля и Г. Лаута (раскрытие демократического потенциала), А. Умланда (негражданское общество), В. Детлинга, Л. Г. Ионина, Л. Е. Бляхера, Д. В. Козлова, К. Ф. Заверишнского, А. А. Аузана (экономические основания гражданских институтов)12. ,.
Помимо трудов общетеоретического характера существенное значение для данного исследования имеют работы, раскрывающие отдельные аспекты функционирования гражданского общества. Во-первых, это публикации, посвященные изучению третьего сектора как организационного механизма и институциональной основы гражданского общества: И. В. Мерсияновой, Е. Г. Алексеевой, О. Л. Лейкинда, Т. Киселевой, Н. Ю. Беляевой, А. Г. Антипова, В. М. Вьюжанина, К.В. Петренко13. Во-вторых, работы, в которых.
12 См.: Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995; Он же. Вовлечение другого: Очерки политической теории. СПб., 2001; Alexander J. Real Civil Societies. London, 1998; Spinner H. Die Wissesordnung. Ein Leitkonzept fur die dritte Grundordnung des Informationszeitalter. Opladen, 1994; Меркелъ В., Лаут Г. Гражданское общество в период трансформации политической системы // Государственная служба за рубежом. Гражданское общество. Пути становления: реферативный бюллетень. М., 1999; Детлинг В. Гражданское общество // Там же. С. 5—14- Умланд А. Концепция негражданского общества и постсоветская России // Общественные движения в России и точки роста / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М., 2009. С. 137—164- Факторы развития гражданского общества и механизмы его взаимодействия с властью / под ред. Л. И. Якобсона. М., 2008; Бляхер Л. Е. Негражданское общество // В поисках гражданского общества / под ред. К. Ф. Завершинского. В. Новгород, 2008. С. 47—58- Козлов Д. В. «Нецивильное» гражданское общество, или О том, как поссорились защитники Байкала с «Транснефтью» // Общественные движения в России и точки роста. С. 292−320- Аузап А. А. Три публичные лекции о гражданском обществе. М., 2006.
13 См.: Мерснянова И. В. Общественные объединения Новосибирской городской агломерации: опыт социологического анализа // Власть и общество в постсоветской России: новые практики и институты: сб. статей. М., 1999. Вып. 12 (Новая перспектива) — исследуются неинституционализированные формы поведения и гражданской активности известными зарубежными специалистами, такими, как JI. Саламон, Д. Норт14, и отечественными авторами применительно к России: Н. Ю. Беляевой (развитие практики законодательства о некоммерческих организациях), Е. Б. Шестопал (политическая социализация), П. Романовым, Е. Ярской-Смирновой, О. Яницким, Н. Даниловой, М. Буравым, Е. Здравомысловой, О. Здравомысловой, Р. Дименштейном, И. Лариковой (развитие общественных движений в России), А. Рябовым (архаичные практики)15.
Пятое направление значимых для настоящего исследования работ представлено трудами, посвященными изучению собственно механизмов взаимодействия общества и государства. ,.
Проведенный анализ исследований данной проблематики позволяет сделать вывод о том, что она разрабатывается в основном в рамках отдельных социальных и политических теорий или направлений. Так, механизмы общественной стабилизации в западных странах и на постсоветском пространстве изучаются Д. Роулзом (теория справедливости)16, П. Блау, Г. Хомэнсом (теория социального обмена)17, Т.
Алексеева Е.Г., Крыгина Н. В. и др. НКО и благотворительность: результаты опроса населения в городах Жигулевск, Волгоград, Новосибирск // Благотворительность в России. М., 2002; Киселева Т., Беляева Н. и др. Третий сектор на Байкале: Некоммерческие организации Байкальского региона в контексте развития российского третьего сектора. М., 1996; Современное состояние и динамика развития некоммерческого сектора в Самарской области. Самара, 1998; Антипов А. Г., Вьюжанин В М. Проблемы становления и развития некоммерческих организаций г. Перми. Пермь, 1997; Петренко КВ. Общественные организации в России // Поле мнений: дайджест результатов исследований. М., 2001. Вып. 10.
14 См.: Salomon L. North D. Institutions I I Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 5, 1.
15 См.: Belyaeva N. Public Associations and Public // Authorities. Legal Foundation and Experience of Interaction in Russia and NIS. M., 1997; Она же. Legal Status of Non-Profit Organizations in Russia. M. 1995; Политическая социализация российских граждан в период трансформации / под ред. Е. Б. Шестопал. М.5 2008; Общественные движения в России и точки роста / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смнрновой. М., 2009; Рябое А. Возрождение «феодальной» архаики в современной России: практика и идеи // Московский центр Карнеги. Рабочие материалы. 2008. № 4.
16 См.: РоулзД. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.
Бергером, П. Лукманом (теория конструирования социальной реальности)18- политическое участие как механизм реализации данного взаимодействия анализируется в рамках теории демократии в трудах Р. Даля, А. Лейпхарта, Дж. Пламенаца, Й. Шумпетера, Г. Алмонда, С. Вербы, Ф. Гринстайна, С. Липсета, Л. Милбрайта, Р. Миллса, Дж. Нагеля, Н. Ний, Дж. Розенау, М. Платтнера, К. Найду, Р. Тендона19. С точки зрения политической коммуникативистики в работах российских авторов Д. П. Гавры, А.Ю.
9Q.
Сунгурова, В. В. Гуленко, О.В. Кузмена" анализируются условия и пути формирования общественного мнения и коммуникационные механизмы взаимодействия общества и государства. Сущность и структура социальных и политических механизмов в контексте анализа политических отношений в обществе рассматриваются П. Друкером, М. Дюверже, С. Липсетом, В.П.
Култыгиным, В. И. Патрушевым, О. Ф. Шабровым .
Существенный вклад в развитие теоретической и эмпирической базы исследования процесса взаимодействия гражданского общества и государства, структуры, видов политических отношений в обществе и его коммуникационного пространства внесли саратовские исследователи С. Ю. Наумов, О. Н. Фомин, А. Н. Николаев, А. С. Федотов, А. А. Вилков, И. В. Андронова, М. В. Мамонов, О. А. Лиценбергер, О. И. Цыбулевская,.
17 См.: Blau P. Exchange and Power in Social Life. N.Y., 1986; Homans G. Social Behavior as Exchange. N.Y., 1974.
18 См.: Бергер Т., ЛукманП. Конструирование социальной реальности. М., 1998.
19 См.: Plattner M.F. The uses of «civil society» // Journal of Democracy. 1995. Vol. 6, № 4. P. 169−173- Naidoo K" Tandon R. The Promise of Civil Society // Civil Society at the Millennium. London, 1999.
20 См.: Гавра Д. П. Общественное мнение и власть: режимы и механизмы взаимодействия // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1, вып. 4- Сунгуров А. Ю., Нездюров A.JI. Взаимодействие органов власти и структур гражданского общества: возможные модели и их реализация в общественно-политической жизни России // Факторы развития гражданского общества и механизмы его взаимодействия с властью / под ред. Л. И. Якобсона. М., 2008. С. 211—236- Гуленко В. В. Коммуникативное пространство. Школа гуманитарной соционики. М., 1994; Кузмен О. В. Связи с общественностью в органах ГМУ: учеб.-метод, пособие. Новосибирск, 2000.
21 См.: Друкер 77. фон. Новые реальности. М., 1994. С. 12- Култыгин В. П. Современные зарубежные социологические концепции: учебник. М., 2002; Патрушев В. И.
Введение
в теорию социальных технологий. М., 1998; Шабров О. Ф. Политическое управление: проблемы стабильности и развития. М., 1997.
С.Г. Сергеев" «. В частности, в трудах О. Н. Фомина содержится комплексный анализ природы политических механизмов, их типологизация и особенности функционирования в России переходного периода.
Шестое направление теоретически значимых для данного исследования работ представляют труды, посвященные различным аспектам государственного и общественного развития Великобритании. Среди зарубежных исследователей отметим публикации М. Тэтчер, Э. Гидденса, Ф. Нортона, Д. Норта, обосновывающих специфику общественных отношений в ВеликобританииЧ. Хауса, М. К. Ле Роя, К. Веддинга, Ч. Ф. Эндрейна, Л. Саламона, изучающих особенности британской политики в сравнительном контексте23.
В отечественной научной литературе указанная проблематика, разработана недостаточно. Можно выделить лишь отдельные работы, в которых анализируется политическая история Великобритании или различные ее аспекты (развитие городов, избирательного права, становление партийной системы, этнические процессы), таких авторов, как М.
22 См.: Фомин О. Н Политические механизмы в зонах социальной конвергенции / под ред. В. М. Долгова. Саратов, 2002; Он же. Трудный путь к согласию: региональный опыт. Саратов, 2002; Он же. Политические отношения в обществе: властвование, управление, регулирование, менеджмент. Саратов, 2002; Наумов С. Ю. На пути к гражданскому обществу // Ассамблея народов России. 2002. № 1 (7). С. 20−21- Федотов А. С. Гражданское общество в России: параметры адекватной модели: дис.. д-ра полит, наук. Саратов, 2004; Андронова И. В. Политико-правовые и социокультурные условия становления гражданского общества в современной России / под ред. А. А Вилкова. Саратов, 2004; Мамонов М. В. О трансформации природы политических решений // Актуальные вопросы политической науки. Саратов, 2007. Вып. 2- Фомин О. Н., Мамонов М. В., Брянцев И. И., Заббаров А. Г. Сетевые структуры третьего сектора в системе взаимодействия власти и гражданского общества. Саратов, 2009; Лицепбергер О. А. и др. Становление гражданского общества в России: правовой аспект. Саратов, 2005; Лю (енбергер О.А. и др. Становление гражданского общества: личность, самоуправление, власть. Воронеж, 2002; Становление гражданского общества в России (правовой аспект) / под ред. О. И. Цыбулевской. Саратов, 2000; Сергеев С. Г. Становление гражданского общества в России: историко-политологический подход: автореф. дис.. канд. полит. ' наук. Саратов, 1999.
23 См.: Тэтчер М. Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира / пер. с англ. 2-е изд. М., 2007; Giddens ANorton Ph. The British Polity. N.Y., 2000; North D. Institutions // Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 5, № 1- Comparative Politics. Domestic Responses to Global Challenges / ed. by Ilauss Ch. Toronto, 2003; Эндрейн Ч. Ф. Сравнительный анализ политических систем: Эффективность осуществления политического курса и социальные преобразования. М., 2000.
Айзенштат, Т. Л. Лабутина, К. В. Хвостова, М. В. Винокурова, Н. С. Креленко, А. А. Громыко В.К. Антонова'24. Ряд аспектов развития политических и общественных процессов в Великобритании затрагивается отдельными специалистами в контексте рассмотрения общеевропейских тенденций развития. В этом направлении работают Ю. А. Борко (история развития и функционирование Европейского Союза), И. А. Бусыгина (территориальный фактор развития в Европе)25. Проблемы развития гражданского общества в современной Великобритании и его взаимодействия с властью специально не изучались в России.
Таким образом, анализ работ по изучаемой проблематике позволяет сделать ряд выводов. Тема гражданского общества достаточно широко представлена в научной литературе. Существенное внимание, отечественными исследователями уделено вопросам его становления в России в контексте постсоциалистического реформирования, истории развития общественных движений, функционирования отдельных организационных механизмов в системе социальных практик гражданского общества на региональном или местном уровне. Очевидная недостаточность разработанности заявленной проблематики наблюдается в направлении статических и динамических сравнительных исследований, посвященных изучению явлений, условий и процессов, идентифицируемых в разных странах.
Цель диссертационного исследования состоит в выявлении общего и особенного в механизмах взаимодействия органов государственной власти и.
24 См.: Айзенштат М. П. Великобритания нового времени: политическая история. М., 2002; Михаил Абрамович Барг: наследие ученого в современной исторической науке // сб. науч. статей / отв. ред. М. С. Бобкова. М., 2006; Громыко А. А. Модернизация партийной системы Великобритании. М., 2007; Антонова В. К. Великобритания обречена на мультикультурализм или мультикультрализм в Великобритании обречен? // Журнал исследований социальной политики. 2002. Т. 1 (2). С. 213−230.
25 Европейский Союз на пороге XXI века: выбор стратегии развития / под ред. Ю. А. Борко, О. В. Буториной. М., 2001; Бусыгина И. М. Концептуальные основы европейского регионализма // Регионы и регионализм в странах Запада и России / отв. ред. Р. Ф. Иванов. М., 2001. С. 7−15- Бусыгина И. М. Регионы Германии. М., 2000. институтов гражданского общества в сравнительном контексте на примере двух стран — России и Великобритании.
Для достижения данной цели необходимо решить ряд исследовательских задач: проанализировать динамику становления и современное состояние концепций и подходов к изучению гражданского общества;
— аналитически разграничить сферы публичного пространства в процессе анализа взаимодействия гражданского общества и государствавыявить и охарактеризовать политические механизмы, формирующиеся в среде гражданского общества;
— вскрыть контекстуальные условия функционирования гражданского общества в двух странах с выявлением общих черт и национальной, специфики;
— охарактеризовать структуру отношений, складывающихся внутри гражданского общества, а также между его институтами и органами власти в сравнительном контекстевыявить страновые особенности механизмов взаимодействия власти и общества на муниципальном уровне, как наиболее рельефно отражающем исследовательскую проблематику.
Объект диссертационного исследования — механизмы взаимодействия органов государственной власти и институтов гражданского общества в России и Великобритании.
Предметом исследования выступают общие тенденции и специфические (национальные) характеристики реальных практик взаимодействия органов государственной власти и институтов гражданского общества в двух странах.
Теоретико-методологическая база диссертационного исследования. С методологической точки зрения ключевым в работе явился метод сравнительного анализа (М. Дюверже, С. Верба, А. Лейпхарт, Ч. Рейджин, А. Ю. Мельвиль, М.В. Ильин), позволяющий выявить как корреляционные, касающиеся сосуществования, так и каузальные, касающиеся последовательности явлений и условий, зависимости. Проблематика работы обусловила логичное обращение к принципам бинарного сравнения (Д. Мэттьюз, М. Липсет, В. Белл, Р. Робинсон, П. Абрамсон), которое ограничивает исследование рамками двух стран. Бинарный анализ представляется весьма приемлемым инструментарием при решении исследовательской задачи подобного межстранового сравнения, так как позволяет более детально рассматривать страновую специфику, учитывая небольшое число случаев (две страны). В то же время бинарное сравнение не ограничивает исследователя простым противопоставлением, а может быть использовано для иллюстрации проявлений более масштабных процессов, подвергающихся теоретическому осмыслению. В данном случае таким процессом выступает взаимодействие власти и общества. Наличие только двух случаев анализа, причем стран с различающимися условиями, заставляет диссертанта следовать идеографической (описательной) традиции сравнительных исследований, нацеленной на отражение определенной фактуры в отличие от номотетической (законоустанавливающей) традиции, тяготеющей к политической теории. С этой точки зрения в работе осуществлялся вторичный анализ результатов первичных российских, британских и международных исследований на основе количественного и качественного сравнений.
Применение классического системного подхода (Л. фон Берталанфи, А. Богданов, П. Друкер) при проведении сравнительного анализа обусловлено целью автора выявить специфические и общие черты в странах с изначально различающимися заданными контекстуальными условиями (политическими, социально-экономическими, культурологическими), что вызывает неизбежную зависимость почти всех сравниваемых переменных от контекста, в рамках которого они функционируют. Системное рассмотрение позволило сделать синтезированные теоретические обобщения с определенной степенью абстрагирования от такого рода зависимостей и рассматривать данные переменные в заданном контексте как единую систему.
Несмотря на имеющуюся в литературе критику за излишнюю формальность (Г. Тейн), приемлемыми в сравнении явились элементы структурно-функционального (Т. Парсонс, Р. Мертон, модификации Г. Алмонда и Д. Истона) подхода, позволившего рассмотреть функционирование конкретных властных и общественных структур в контексте исследовательской проблематики. Это способствовало восполнению проблем методологического характера, связанных с обеспечением сравнимости, эквивалентности, измеряемости рассматриваемых единиц анализа.
Для исследования поставленной проблемы концептуально важными явились отдельные политологические и социологические теории. Рассмотрение институциональной основы функционирования гражданского общества осуществлялось в рамках классической теории демократии (Р. Даль, А. Лейпхарт, И. Шумпетер, Г. Алмонд), теории рационального выбора (А. Дауне, Г. Беккер, М. Олсон), теорий современного общества (П. Бергер, Т. Лукман, Ж. Бодрийяр, И. Валлерстайн). При этом автор исходил из неоинституционального подхода к пониманию институтов в его социологической интерпретации (Р. Брубейкер, В.Г. Осипов), фокусирующему внимание исследователя не столько на ограничениях и рамках, связанных с их функционированием, сколько на структуре отношений, обусловленных их существованием. Базовой теоретической посылкой данного подхода является признание важности отношений, складывающихся внутри организации, которая не предстает «черным ящиком», а наполняется значимыми взаимосвязями, обусловленными поведением конкретных субъектов. Основываясь на данном положении, диссертант обращается к рассмотрению структуры отношений, формирующихся в рамках самого гражданского общества.
Анализ механизмов взаимодействия общественных и государственных институтов базировался на представлении данного взаимодействия как особого коммуникативного акта и, как следствие, обусловил обращение к теории коммуникативного действия (Ю. Хабермас, Н. Луман) и символического интеракционизма (М. Мид, И. Гофман).
Эмпирическую базу исследования составили российская и зарубежная источниковая база, включающая, во-первых, материалы различных социологических исследований, подлежащие вторичному анализу, во-вторых, документы статистического характера и, в-третьих, веб-сайты российских и международных организаций. В первой группе важнейшее место занимают исследования, проводимые в рамках мониторинга состояния гражданского общества в России Лабораторией исследования гражданского общества Государственного университета — Высшей школой экономики (ГУ-ВШЭ), а также исследования, проводимые российскими социологическими службами ВЦИОМ, ФОМ, Левада-центр. Аналитику по второй рассматриваемой автором стране — Великобритании — позволили осуществить материалы исследований, проводимых Международным альянсом за гражданское участие CIVICUS, научным центром при Университете Дж. Хопкинса (США), Агентством по международному развитию USAID (США), Всемирным банком (World Bank), организациями Фридом Хаус (Freedom House), Трэнсперенси Интернэшнл (Transparency International). Особое место в источниковой базе исследования занимают веб-сайты международных организаций, Национальной статистической службы Великобритании (ряд материалов был получен по заказу автора), ведомственных агентств и служб Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии, неправительственных организаций России и Великобритании, личные консультации автора с зарубежными специалистами по исследуемой проблематике.
Автором осуществлен анализ необходимых нормативных документов, представленных как в российской, так и в британской практике.
К элементам научной новизны диссертационного исследования можно отнести следующие аспекты:
1. Предложено авторское понимание сущности гражданского общества с точки зрения неоинституционального подхода. Ключевыми в данном случае становятся не столько институты как таковые, сколько взаимосвязи, существующие между ними, а также с другими институтами, принадлежащими к иным сферам публичного пространства.
2. Проведен критериальный анализ различных сфер публичного пространства с выявлением характерных для них универсальных и партикулярных тенденций. Это позволяет, с одной стороны, аналитически очертить сферу гражданского общества на основе ряда критериев, а с другой — соотнести степень взаимопроникновения различных сфер и определить точки их пересечения.
3. Охарактеризован политический потенциал гражданского общества, способствующий формированию политических механизмов в его среде. Под политическим потенциалом в данном случае понимается способность к оказанию воздействия на принятие властных решений. Эффективность и действенность гражданского общества целесообразно обосновывать именно в терминах его политического потенциала.
4. Выявлены общие и специфические (национальные) черты функционирования гражданского общества в двух изучаемых странах. Компаративная оценка его конкретных характеристик свидетельствует о более высокой степени институционализации гражданского общества в британской практике, что обусловлено как объективными (историческими), так и субъективными (целенаправленной политикой) внешними условиями.
5. Охарактеризована структура отношений внутри гражданского общества, а также между его институтами и органами власти в сравнительном контексте. Контрольные механизмы, действующие в отношении структур гражданского общества со стороны государства, по-разному реализуются в рассматриваемых странах. В британской практике они имеют выраженную экономическую природу, в российской — получают политическую окраску.
6. Выявлены страновые особенности механизмов взаимодействия власти и общества на муниципальном уровне с обоснованием возможности адаптации британского опыта в российских условиях. Задача повышения качества предоставляемых государственных услуг в Великобритании напрямую связывается с передачей их значительного числа неправительственным структурам с соответствующим финансовым обеспечением. В результате широкое распространение получили экономические механизмы взаимодействия органов власти и гражданских структур. Опыт Великобритании указывает на целесообразность возможной адаптации данной практики в российских условиях.
Положения, выносимые на защиту.
1. Несмотря на наличие собственных критериев справедливости, собственных ценностей и мотиваций, в реальности сферы публичного пространства (государственная, рыночная и собственно гражданская) всегда находятся в состоянии взаимопроникновения и взаимосвязи. Анализ этих взаимосвязей способствует не только лучшему пониманию природы тенденций, присущих по преимуществу той или иной сфере, но и выявлению и прогнозированию неизбежных пограничных конфликтов.
2. «Политическая составляющая» отличает понятие «гражданское общество» от других терминов, находящихся в обиходе, таких, как волонтерский, независимый, некоммерческий, неправительственный сектор. Каждое из перечисленных понятий характеризует гражданское общество, но не акцентуирует его определяющей черты. Упрощенно, гражданское общество — политический концепт, так как связано с осуществлением управления (governance) в целях продвижения и защиты экономических, социальных и политических интересов граждан.
3. Для обеих стран характерно наличие сильных механизмов регулирования и контроля деятельности негосударственных структур со стороны государства. При этом существенным межстрановым отличием являются характер и сферы реализации контрольных механизмов. В России подобный контроль переходит в политическую сферу (усиление подотчетности, введение разрешающего принципа деятельности некоммерческих организаций, ограничения на финансирование от зарубежных доноров с нескрываемым отношением к их деятельности как к попыткам усиления иностранного политического влияния в России). В Британии сфера контроля — это прежде всего экономическая сфера (финансовая деятельность благотворительных организаций, механизмы предоставления грантов, проведения тендеров и заключения контрактов с НКО на предоставление социальных и других услуг). Учитывая тенденции усиления политического контроля и сужения публичного политического пространства в России, экономические формы взаимодействия власти и гражданского общества могут стать основой для его дальнейшей институционализации.
4. Мобилизационные (к коллективному действию) и коммуникационные функции гражданского общества значительно более выражены в британской действительности в силу высокой степени его институционализации, включенности граждан в деятельность его структур, а также устойчивости внутрисекторного взаимодействия, способствующего массовому гражданскому (политическому) участию населения. Примеры отдельных успешных практик, провоцирующих подобное участие в России, свидетельствуют о его мобилизационном политическом потенциале. Для его развития необходимо преодоление препятствий, имеющих как политическую (усиление государственного контроля), так и социально-экономическую (низкая ресурсообеспеченность) природу.
5. Британским структурам гражданского общества присущ бизнес-подход к организации своей деятельности, выражающийся как в самом факте наличия у таковых бизнес-планов и ориентации на клиента, с одной стороны, так и в доминирующих формах сотрудничества с органами власти материальные) — с другой. Подобная «бизнес-модель» во многом обеспечивает стабильное и устойчивое функционирование гражданского общества и возможности реализации долгосрочных стратегий его структурами. Учитывая, что в России подобные материальные формы взаимодействия органов власти и гражданских структур еще не получили широкого распространения и отдельные их элементы внедрены лишь в ряде российских регионов, изучение британской практики представляется особенно значимой задачей.
Теоретическая и практическая значимость исследования. В работе предпринята попытка комплексно-рефлексивного анализа механизмов взаимодействия органов власти и институтов гражданского общества с акцентом на актуализацию возможностей реализации потенциала последнего в двух странах — России и Великобритании. В работе использованы материалы оригинальных британских и других зарубежных исследований, имеющих информативно-фактологическую и методологическую ценность.
Основываясь на результатах проведенного анализа, автор считает вполне целесообразным применение британского опыта взаимодействия власти и структур гражданского общества в российских условиях. При этом диссертант не склонен расценивать его как образец, подобающий повсеместному безадаптационному внедрению, и считает необходимым адекватно оценивать возможности российских гражданских организаций обеспечить профессионализацию и качество потенциально предоставляемых услуг, а также реальный уровень их востребованности со стороны потенциальных потребителей.
В отсутствие устойчивых практик эффективного коллективного политического действия в России изучение британского опыта функционирования механизмов, обеспечивающих его эффективность в условиях жесткого регулирования, представляется достаточно актуальной и практически значимой задачей. Кроме того, ценность представляет изучение особенностей их финансово-экономических взаимоотношений с органами власти, создающих стабильную основу их функционирования. Эти механизмы получили устойчивое развитие в Великобритании и находятся лишь в стадии фрагментарного внедрения в российских условиях.
Результаты исследования могут быть использованы в учебных курсах по общей и прикладной политологии, политической социологии, исследованию социально-экономических и политических процессов, государственному и муниципальному управлению в России и зарубежных странах, а также включаться в программы обучения и повышения квалификации государственных и муниципальных служащих.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения и отдельные результаты исследования докладывались автором на международных конференциях, семинарах и круглых столах: «Проблемы государственного управления: вызовы XXI века» (г. Кошице, Словакия, 2008) — «Перспективы сотрудничества России и ЕС» (г. Москва, 2009) — «Социоэкономические проблемы и роль профсоюзов в их решении» (г. Оренбург, 2009). Отдельные положения в ходе исследования обсуждались с представителями Университета Бат (Bath University, Великобритания). Итоговый вариант работы прошел обсуждение на кафедре политических наук Поволжской академии государственной службы им. П. А. Столыпина.
Основные выводы диссертации нашли отражение в девяти публикациях автора общим объемом 4,8 п.л., в том числе в двух изданиях, рекомендованных Перечнем ВАК.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Изучение проблематики, затрагивающей вопросы становления и развития гражданского общества, сегодня является довольно популярной в российской политической и социологической науках. Тем не менее, они не дают единого и однозначного ответа на вопрос о сущности и содержании этого понятия. Под сомнение можно поставить и степень понимания его широкой общественностью в процессе регулярного упоминания этого термина в заявлениях официальных лиц или появления в различных документах стратегического характера, как, например, ежегодных Посланиях Президента РФ. Это обстоятельство обусловило весьма обширное изложение в данной работе концепций и подходов к изучению гражданского общества, включая динамику его сущностных характеристик в исторической ретроспективе.
В настоящем диссертационном исследовании предлагается рассматривать гражданское общество с точки зрения его политического потенциала, под которым следует понимать возможности его влияния на принятие тех или иных властных (политических) решений. Такая установка соответствует сложившимся реалиям российской действительности. Декларируемые цели почти всех последних государственно-политических преобразований в России включают в себя задачи повышения открытости власти, эффективности управления, основанного на принципах обратной связи, максимального учета потребностей и запросов общества. Эти задачи непосредственным образом связаны с развитием гражданского общества, в рамках которого и должны формироваться четко артикулированные запросы, способные перерастать в импульсы влияния, транслируемые во власть.
Говорить о завершении реформационных процессов в современной России пока, безусловно, преждевременно, однако, сегодня мы можем наблюдать их отдельные результаты и эффекты. К сожалению, приходится констатировать, что реформа местного самоуправления и административная реформа, направленные на оптимизацию взаимодействия государственных и муниципальных органов власти с населением, не привели к желаемому существенному сокращению бюрократических барьеров, по-прежнему дистанцирующих общество от «властвующего меньшинства». Ряд политических преобразований, связанных с изменением принципов формирования региональной власти, избирательной системы, сокращением числа независимых региональных СМИ, свидетельствуют о тенденции сужения пространства публичной политики. Все это ставит вопрос о месте и роли общества, не вовлеченного во власть, в политическом процессе страны. По сути, речь идет о формировании такой структуры общественных связей, в рамках которой возможно стабильное воспроизводство механизмов общественного контроля над деятельностью власти, ее разумного ограничения и воздействия на нее.
Неудачная попытка демократической модернизации 1990;х привела к разрушению этой структуры и фрагментарному формированию новой. Очевидная необходимость ее укрепления вылилась в тенденции концентрации и централизации власти под лозунгами восстановления российской государственности и стабилизации общественного процесса. Как результат — категория стабильности становится все более значимой для российского населения, существенно опережая другие категории в системе демократических ценностей. По данным социологического опроса Левада-центра, на вопрос «Что такое демократия?» количество ответов «Порядок и стабильность» за период с 2000 по 2008 гг. увеличилось с 28 до 41%249.
Заметим, что стабильность может и не предполагать демократического государственного устройства и наличие сильного и независимого гражданского общества. Отсюда и стремление к возрождению патерналистских практик советского прошлого, ассоциируемого в массовом сознании российского населения со стабильностью и порядком, обеспечить которые способно государство в лице персонифицированной власти. Это, в свою очередь, позволяет говорить о том, российская модель развития гражданского общества вписывается в субъективную логику патернализма,.
249 Общественное мнение — 2008 // Аналитический центр Юрия Левады («Левада-центр»). Ежегодник. М. 2008. предполагающего имплицитное присутствие государства в «гражданских делах», а механизмы государственного регулирования и контроля в такой логике предстают естественным продуктом институционального выбора, соответствующего ментальному развитию и потребностям общества. Однако здесь возникает опасная возможность выхода за пределы оптимальной степени регулирования и перерастания ее в контрпродуктивную тенденцию огосударствления тех областей, в которых государство действует неэффективно. Ключевой становится проблема определения баланса сил между регулятивной инстанцией государства и независимой природой процесса самоорганизации.
Думается, что поиску оптимального решения данной проблемы может во многом способствовать анализ опыта тех стран, где механизмы государственного регулирования также получили активное распространение на практике, а, следовательно, неизбежно актуализировали вопрос о его возможностях и пределах в терминах эффективности, с одной стороны, и учета множественных интересов, — с другой. Стоит оговориться, что большинство сравнительных исследований, которые проводятся по данной проблематике, осуществляются в логике изучения процессов постсоциалистического реформирования и демократической институционализации, а потому проводятся в отношении стран, испытывающих сходные последствия крушения социалистических режимов.
В данной работе сделан осознанный выбор в пользу отказа от такого подхода и обращения к иным основаниям выбора страны, в отношении которой проводилось сравнение. При этом исходные критерии выбора после проведенного анализа существенно дополнились, расширив перспективы дальнейших исследований. В частности, интерес представляет британская система групп интересов и их представительства, практики легального лоббирования, процессы функционального разграничения политики и создание центров ее формирования и реализации. Проведенный анализ свидетельствует о целесообразности дальнейших сравнительных исследований применительно к странам с различающимся опытом исторического развития.
Великобритания — страна, для которой проблема поиска баланса между государством и обществом является одной из самых острых и обсуждаемых на различных уровнях реализации публичной политики. Один из ее аспектов получил освещение на страницах настоящего исследования. Нами была предпринята попытка оценки специфики структуры общественных отношений в Великобритании, формирующихся в сфере гражданского общества, условий, определяющих процесс этого формирования, а также характера и практик реализации взаимодействия негосударственных акторов с властными структурами на муниципальном уровне. Как и ожидалось, выявлены существенные различия в опыте двух рассматриваемых стран, которые на конкретных примерах с последующими обобщениями весьма подробно представлены в работе. Однако наличие этих различий не только не препятствует анализировать проблематику, а, напротив, заставляет по-иному взглянуть на явления и процессы, характерные для российского государства, что, несомненно, ведет к их более глубокому пониманию.
В условиях трансформации публичного пространства, связанного с усилением политического контроля над ним, изучение опыта других стран, решающих вопрос о степени вмешательства государства в общественные процессы, является, на наш взгляд, не просто важным, а даже необходимым. При этом возможным направлением дальнейших исследований может стать рассмотрение проблематики с введением дополнительных референтов в лице других стран с вероятным последующим выходом на теорию более высокого уровня.
Обобщая частные выводы, сделанные в ходе исследования, акцентируем внимание на двух моментах. Первый касается оценки российских реалий после проведенного анализа, а второй — возможностей применимости британского опыта в российских условиях. В отношении первого хотелось бы отметить, что проблема поиска консенсуса власти и общества не является уникальной российской проблемой, а потому стремление отельных теоретиков и практиков обосновывать ее в терминах «особого пути развития России», подчеркнуто пренебрегая опытом других стран, на наш взгляд, ошибочно. На практике это зачастую выливается в неоправданно критическое отношение ко всему «западному», подтверждением чему могут служить, например, ограничения на получение финансирования из зарубежных фондов российскими некоммерческими организациями, научно-исследовательскими институтами и.т.д. Более взвешенная политика в этом отношении могла бы способствовать более эффективному взаимовыгодному сотрудничеству.
Повышенного внимания государства заслуживают российские некоммерческие организации и в отношении государственного финансирования с передачей части функций по решению конкретных задач, что могло бы в значительной мере разгрузить «государственный аппарат» и сократить объем государственных расходов. При этом британский опыт может быть полезен для изучения самих процедур передачи и реализации таких функций негосударственными организациями, реализующихся в форме контрактов, тендеров, конкурсов и фантов — механизмах, которые находятся на стадии фрагментарного внедрения в российских условияха также прогнозирования возникновения возможных проблем, связанных с этим процессом. Среди таковых можно отметить проблемы занятости работников органов власти в связи с сокращением функциональной нагрузки, определения критериев отбора наиболее подходящих организаций для предоставления публичной услуги, оптимального распределения финансовых средств между ними и т. д. Британский опыт решения этих проблем мог бы послужить хорошим руководством для практиков, позволяющим предвидеть возможные последствия, принимать эффективные меры с высокой степенью предсказуемости и минимальными социальными рисками.
