Будет ли Россия полюсом в многополярном мире?

Новый политический режим, связанный с именем нового президента, стал формироваться после президентских выборов 2000 г. Но еще до выборов стал проявляться политический стиль нового лидера, который в значительной степени определил методы и способы осуществления власти.

В условиях, когда общество оказалось социально и идеологически расколотым, в качестве основы государственной политики В. Путиным был избран принцип «социального контракта» — консолидации государства, бизнеса и общества, который позволял ему, с одной стороны, не отказываться от социальных обязательств перед гражданами, с другой стороны, — от постулатов либеральной идеологии. Таким общественным компромиссом явилась реформа государственных символов.

Первый срок президентства В. В. Путина имел итогом преодоление угнетенного национального сознания российских граждан (исчезли оскорбительные термины «совки» и «лохи», самоуничижительные характеристики), возрождение понятия «русский» для обозначения государство образующей нации и российских граждан в целом, укрепление вертикали власти, в том числе приведение в соответствие федеральному законодательству законов автономий.

Второй срок ознаменовался переходом к независимой внешней политике, укреплением обороноспособности, добровольным объединением территорий ряда автономных республик с областями РФ, окончанием войны в Чечне, появлением национальных проектов, указывающих на приоритетные цели и слабые звенья во внутренней политике — демографию, жилье, здравоохранение, сельское хозяйство.

Сменивший его на посту Президента РФ Д. Медведев, являясь, по сути, преемником В. Путина, продолжает взятый им курс во внешней и внутренней политике.

Существуют мнения, что складывающаяся система управления несовместима с демократической формой организации политической власти, вследствие чего и в обществе, и в системе управления возникают и углубляются разнообразные разломы и противоречия, создаются узлы напряжения. В итоге режим «управляемой демократии» начинает трансформироваться в чисто «административный», что чревато тяжелыми последствиями для самой власти. В данной работе хотелось бы рассмотреть основные проблемы современной России и ее роль в построении обновленного многополярного мира.

1. Основные проблемы современной России

Сегодня мы имеем три трактовки российской политической системы: как антидемократической, т. е. авторитарной; как демократии в процессе становления; как управляемой демократии. И главная проблема оценки, прогноза ближайшего политического будущего России состоит в том, чтобы в этой конфигурации выявить какую-то одну, наиболее очевидную линию С формально-правовой точки зрения Россия, согласно Конституции, является демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления. Человек, его права и свободы объявлены высшей ценностью, гарантировать которую обязывается государство. Единственным источником власти объявлен народ, который на референдумах и выборах изъявляет свою волю.

По Конституции Российская Федерация — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В государстве охраняются труд и здоровье людей, устанавливается минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства. В 137 статьях Конституции можно найти нормы, которыми удовлетворилась бы любая развитая демократия.

Однако в России до сих пор практически все процессы, начиная от экономики и заканчивая социальной сферой, замкнуты на государстве. Это приводит к тому, что вся жизнь россиян зависит от непосредственной деятельности властных структур. Преодолеть патерналистский характер государства в России пока не удается. Таким образом, государственные структуры продолжают выполнять функции не демократического, а дистрибутивного, парораспределительного характера. Поэтому реальная деятельность государства в России значительно отличается от той законодательной основы, которая существует как норма. Это приводит к тому, что многие демократические понятия, на которые опираются конституционные нормы, являются символами и метафорами и в зависимости от ситуации интерпретируются субъектами политического процесса в своих корпоративных интересах.

Сегодня стоит задуматься не только о несостоятельности правого фланга, но и об отсутствии подлинного левого фланга, о фактической однопартийности, а также о важности ключевой для России идеи справедливости, чуждой основным политическим группировкам.

Нет сомнения в том, что демократия в России выиграла бы от реальной многопартийности. Но нельзя не отметить, что, например, та же правая оппозиция не хочет равной свободы для других — для левых сил, не видя в том никакого нарушения демократии.

Партийное строительство идет сверху, оппозиционные организации становятся ручными и формируются как партии амбициозных лидеров. Исчезли возможности, связанные с наличием независимых кандидатов, способных подняться над партийной повесткой дня в интересах страны. Не создана адекватная институциональная вертикаль, препятствующая восхождению некомпетентных и склонных к коррупции людей.

Между тем власть остается наиболее конвертируемой в другие формы капитала — социального, культурного, экономического, символического, — привлекая все больше и больше тех, кто отличается безответственностью и алчностью.

Надо отметить, что хорошие идеи в России постоянно институционализируются на основе рекрутирования наверх серых и худших. Коммунизм, по словам Н. Бердяева, был секуляризированным христианством, попыткой построить рай на земле. К нему стремились идеалисты, люди с острым чувством справедливости — победили завистливые. К либерализму стремились активные и творческие — победили жадные. Теми, кто сегодня пытается опереться на национальные традиции, движет недовольство распадом морали, массовой люмпенизацией, появлением среди молодежи, как выразился один исследователь, «зоотипов», ориентированных лишь на удовольствия и потребительство. Но при институционализации идеи традиционализма победить могут герои фильма «Бригада», давшего образчик того, как простым русским парням удается преуспеть на ниве нового российского капитализма.

Нехватка адекватной институционализации связана с отсутствием гражданского общества. Но гражданское общество в России вряд ли может быть построено без инициативы власти, осознавшей ответственность и желающей разделить ее с другими.

Общий концепт демократии предполагает наличие ограничений в деятельности государства, идущих от общества, способность общества инициировать проекты и решать многие проблемы. Общество, способное быть самостоятельным субъектом деятельности и благодаря этому ставить власть под особый контроль граждан, и называется гражданским. Оно является самоорганизованным, структурированным, имеет механизмы представительства и контроля над властью со стороны негосударственной сферы, политических партий, предпринимательских групп, профсоюзов и других неправительственных организаций, общественных движений, правозащитных групп и т. п.

Все задачи демократического социального государства на Западе решались посредством институционализации социального контракта между государством и гражданским обществом, а конкретно — между государством, работодателями, профсоюзами и общественными ассоциациями и неправительственными организациями. Такие отношения строились на принципе солидарности, дополняемом, в случае необходимости, субсидиарным подходом. Основой солидарности государства и других социальных сфер является компромисс, т. е. способность всех участников жертвовать частью своих интересов для рационального достижения их базового ядра, а также общественного блага, понимаемого как экономический рост, улучшение благосостояния всех граждан, социальная справедливость, гражданское социальное участие, благоприятная моральная атмосфера, культурное и духовное развитие.

Сегодня это — ключевая формула реформируемого в условиях глобализации демократического социального государства, снимающая традиционное левое и традиционное правое представления о роли государства в экономике и возлагающая на государство арбитражные и цивилизующие функции, а на гражданское общество — контроль над бизнесом и государством. Но, разумеется, для провозглашения такой концепции необходимо зрелое гражданское общество, с его ценностями и институтами, о чем в России говорить преждевременно.

Наша страна имеет большой исторический опыт, превышающий возраст демократии. Разграничение авторитаризма и демократии как типов порядка здесь едва ли имеет смысл. Скорее следует говорить о череде «предпорядков»: анархического типа при Ельцине и апатии последующего этапа. Смена этих предпорядков определяется динамикой ценностей в посткоммунистический период.

Усилению авторитарных тенденций способствуют так же такие факторы, как:

— Распространение терроризма.

Созданию условий и росту терроризма в России способствуют также следующие факторы: деятельность партий, движений, фронтов и организаций, прибегающих к методам насилия; преступная деятельность криминальных сообществ, получившая широкий размах и направленная на дестабилизацию общества; утрата государством контроля над экономическими и финансовыми ресурсами страны, оборотом оружия; ослабление системы охраны военных объектов — источников оружия; обострение криминогенной обстановки и распространение правового нигилизма; появление и развитие институтов наемничества и профессиональных убийц; переход в криминальные структуры многих профессионалов из МО, МВД, ФСБ; проникновение в Россию и деятельность на ее территории зарубежных экстремистских террористических организаций и религиозных сект; негативное влияние средств массовой информации, создающих рекламу террористам; отсутствие контроля над распространением методов и способов террористической деятельности через информационные сети, публикация необходимых пособий.

— Перманентный рост преступности.

Рост преступности в России в переходную эпоху вовсе не удивителен, поскольку кардинальные изменения в экономической и политической системе страны сопровождались резким спадом уровня жизни, ростом безработицы, бедности и неравенства, распространением теневой экономики и расцветом организованной преступности. Кроме того, огромные изменения в традиционных ценностях и казавшихся незыблемыми ориентирах вкупе с неудачным коррумпированным проведением приватизации, в ходе которой все законопослушные граждане оказались одураченными, — привели в конечном итоге к ослаблению моральных норм в обществе.

— Природные катаклизмы.

— Этнорегиональные и конфессиональные конфликты.

Распад СССР резко изменил социальный и политический статус некоренного населения бывших союзных республик, в т. ч. и 25,3 млн. русских и более 11 млн. лиц других национальностей, считающих русский язык родным и ставших теперь иностранцами. На фоне обозначившегося этноцентризма в строительстве бывшими союзными республиками независимой государственности, ограничения прав неграждан в предпринимательстве, приватизации и т. п., при введенном кое-где высоком цензе оседлости и усложненной процедуре принятия гражданства, эти изменения стали источником социального дискомфорта для части некоренного населения, воспринявшей их как проявление этнической дискриминации. Государственное влияние, порой инициирует нарушения по этно-конфессиональным признакам. Например, распространены такие нарушения как: при регистрации религиозных организаций, предпочтении представителей одной национальности перед другими при назначении на государственную или иную должность, игнорирование национально-культурных интересов малых этнических групп или небольших религиозных групп (сектантство стало термином негативным, общество неоднозначно реагирует на религиозные группы, которых именуют сектами) и т. д.

— Нестабильность ситуации внутри правящих элит.

Если при Б. Н. Ельцине циркуляция элиты носила стихийный характер <�кадровой мясорубки>, что явно свидетельствовало о высокой степени нестабильности, то уже в течение первого срока В. В. Путина, на смену вертикальной мобильности приходит горизонтальная мобильность в элите, говорящая об изменении ситуации в пользу более стабильного режима.

В то же время параллельно с процессом стабилизации разворачивается и процесс централизации управления и монополизации всей политической жизни элитной группой находящейся у власти. Эти процессы прослеживаются, например, в снижении роли региональных элит, произошедшем в результате трансформации института губернаторов и изменении принципа формирования верхней палаты Федерального Собрания РФ. Подобные же наблюдения могут быть сделаны при анализе роли бизнес-элиты, по сути лишившейся элитного статуса в смысле участия в выработке и принятии политических решений. Роль же представителей силовых структур, напротив, стабильно возрастает.

Также надо отметить, что тенденции к авторитаризму усиливаются, когда перед обществом стоят качественно новые задачи, требующие времени и большого напряжения всех социальных ресурсов.

Национальные проекты являются, скорее, «пиаром» власти, как утверждают недоброжелатели, или декларацией о намерениях, как говорят те, кто больше склонен доверять власти, понимая, в каком состоянии она получила страну от своих предшественников. По существу, ни одна проблема, кроме роста обороноспособности, еще не решена. Материнский капитал не обеспечивает рождения первого ребенка в отсутствие жилищной политики, соответствующих законов и морального климата в обществе, в ситуации социального неблагополучия (торговля женщинами и детьми в сексуальных целях, беспризорность, высочайшая смертность от болезней, наркотиков и алкоголизма), в атмосфере утраты смысла жизни и идеалов.

Статья 7 Конституции РФ о России как социальном государстве не расшифрована и действует лишь на бумаге, в лучшем случае ее подменяет помощь наиболее ущемленным социальным группам. Не работает социальный контракт, признающий легитимность интересов всех социальных и национальных групп, и не найден механизм достижения компромисса между группами, предполагающего способность пожертвовать частью интересов для реализации их основной части.

Избирательные законы не обеспечивают попадания в парламент квалифицированного и ответственного большинства. Качественный состав Думы неуклонно падает. Происходит отбрасывание интеллектуальных элит от сферы политики и управления. Правительство не прислушивается к историкам, которые бы могли указать на имевшие прежде место способы решения сходных проблем. Вполне закономерна коррупция непрофессиональной бюрократии и элиты.

Пренебрежение к специализации, к профессионализму проявляется в назначении администраторов, не имеющих специальной подготовки для руководства отраслью.

Особой проблемой является то, что Россия не столько стремится к защите национальных интересов, сколько спорит о том, что это такое и в чем эти интересы состоят. Пожалуй, это уникальный случай, потому что невозможно определить суть национальных интересов, если представление о них не является самоочевидной, исторически добытой истиной. На помощь призываются национальная идея, о которой тоже идет спор, национальная идентичность, которая находится в кризисе, как и в большинстве стран быстро меняющегося мира. России не хватает политики развития, которая только и может наполнить ныне пустые конструкции смыслом и цивилизационной значимостью, определить внешнеполитический и внутриполитический курс государства.

Аномия (безнормность) — эрозия ценностей и их деструкция — привела к воспроизводству анархических отношений, развивающихся без участия государства. Характерные черты этого периода — самопомощь, кооперация и поражение интеллигенции на рынке труда и культуры.

Путин пришел к власти, побуждаемый населением к установлению порядка. Ценности стабильности и безопасности, заступив место аномии, породили социальную апатию — граждане утратили социальную активность, всецело полагаясь на волю властей. На этой основе был установлен некоторый порядок. Однако он не обеспечивал должного развития и не был достаточно эффективным в защите провозглашаемых ценностей. Даже сама их трактовка как ценностей достаточно сомнительна.

Ценность эффективности, о которой много говорят в наши дни, подразумевает общественный порядок, объективно затребованный большинством населения, считающего, что «не до жиру, быть бы живу». Этот потенциальный порядок будущего — можно определить как формально-рациональный.

Это порядок в условиях неравенства, устанавливаемый сверху на формальных принципах калькулируемости, предсказуемости, контроля, позволяющих с какой-то степенью эффективности закрепить статус-кво и частично улучшить ситуацию путем поиска ответов на имеющиеся вызовы. Есть иные названия такого порядка, например, используется термин «технократия», в противовес идеократии как порядку, основанному на какой-либо идеологии. Отчасти близок к ним и термин «управляемая демократия», значение которого еще не вполне определено. Суть же этого порядка, или предпорядка, как бы его ни называли, состоит в преобладании регулятивных правил над конститутивными, технических решений — над содержательными.

Имеется в виду свободный рынок и основанный на нем российский капитализм. В отношении будущего капитализма вообще и российского в частности ведется много споров. Подобно тому как социализм в России был воплощением антикапитализма, капитализм здесь стал полным отрицанием социализма. Симметричность этого взаимного отрицания привела к тому, что из всех вариантов капитализма в 90-е годы был выбран неолиберализм. И сегодня, как следует из приведенной выше цитаты, он остается фундаментом российской экономики. Хотя частный бизнес в значительной мере замещается в России государством или комбинируется с ним, либеральная идеология в экономике поддерживается так же, как коммунизм в Китае, сочетаясь со свободным рынком и с практикой государственно-корпоративного капитализма в стратегических отраслях.

Подмена демократии рынком оказала негативное влияние на развитие и политики, и экономики. Капитализм — это социальный порядок, не сводимый к одному лишь рыночному механизму. Экономические реальности сами нуждаются в более широком объяснении, чем узко экономические трактовки.

Протестные движения, если они и оживились, направлены не столько против существующей социальной и политической реальности, сколько против маргинализации социальной сферы и культуры, против чистогана, распространения культа «экономического человека» во всех сферах общества. Что касается будущего, то полагаем, что от утопий антикапиталистических революций Россию может и должен избавить пересмотр российской неолиберальной идеологии. Только такое прочтение либеральных начал, в котором «экономический человек» — абстракция, а общество живет полной жизнью, сегодня может сделать либеральный экономический проект в России реальностью. Если это произойдет, правительство не сможет отвергать программу министра культуры за то, что она экономически неэффективна.

Хотелось бы сказать, что Россия сегодня нуждается в политическом классе, ориентированном на все население, на баланс политических культур, а его отсутствие может привести к новому наполнению народа энергией для крупного передела собственности и ресурсов.

2. Россия в многополярном мире

Слово «полюс» в переводе с латинского означает нечто, диаметрально противоположное другому. Биполярной система мироустройства, на десятилетия установившаяся после Второй мировой войны, представляла собой противостояние не только двух мощнейшие в военном отношении ядерных держав (получившие название сверхдержав) и две относительно сопоставимые по величине национальные экономики (согласно сравнительным расчетам ЦРУ США, ВВП СССР во второй половине 80-х годов составлял примерно половину от американского), но две противоположные социально-экономические системы. Ведущими силами этих систем, или «полюсов», являлись СССР и США, но в каждую из них входили десятки государств, а за другие десятки шла жесткая идеологическая, дипломатическая, экономическая борьба на просторах Азии, Африки и Латинской Америки. Именно социально-экономическая противоположность двух систем и определила суть всего послевоенного биполярного устройства мира.

Многополярность в политике предполагает наличие в мире нескольких крупнейших центров силы, не превосходящих и не распространяющих своё влияние друг на друга. В 1989 году с окончанием холодной войны биполярный мир (США и СССР) сменился многополярным, где нет двух противоборствующих центров и третьего мира, а каждая страна независимо проводит свою внешнюю и внутреннюю политику (в теории).

Для перехода к многополярности, мировым державам необходимо пройти определенный этап, в ходе которого определятся позиции тех или иных стран. Последние тенденции говорят о том, что все большую значимость начинают играть развивающиеся страны, возможно, это смена власти, передача факела, либо это деление мира на несколько сильных экономических и политических центров, которые могут стать некими противовесами друг другу. Однако, так или иначе, странам претендующим на роль лидера, придется задуматься о целях и возможностях для их достижения.

Между тем согласно рейтингу мировых центров силы, где эти центры сравниваются на основе статистических данных, Россия в общем зачете оказалась лишь на седьмом месте, ненамного опередив Бразилию. При этом наша страна развита крайне неравномерно. У нее крепкие позиции в энергетики и военной сфере, относительно неплохи финансовые показатели. По производству товаров Россия оказалась также на седьмом месте. Критерием оценки были показатели оценивающие вклад промышленного производства, сельского хозяйства и сектора услуг в ВВП (по паритету покупательной способности).

В разделе инфраструктура Россия на последнем 10 месте. Проблема инфраструктуры является для России основной. Причем оправдания, что значительная часть России — это тайга и тундра, территории вечной мерзлоты, не выдерживают критики. Ведь как раз в северных и восточных районах сосредоточена львиная доля перспективных месторождений нефти, газа и урана.

По уровню военной мощи Россия разделила с Индией второе место. В демографическом рейтинге нам отдано — седьмое место, на первом как ни странно США. «Сила США в миграции: ее „плавильный котел“ продолжает работать на полную мощь, в Америку едут все новые и новые иммигранты», поясняет издание. Так же США занимают Первое место в рейтинге под названием — «Новая экономика», где критериями оценки выступили показатели кол-ва пользователей Интернетом на 1 тыс. чел., экспорта высокотехнологичной продукции и доходы от лицензий и роялти. Здесь Россия на восьмом месте.

Россия не оказалась на последнем месте в основном за счет благоприятной конъюнктуры на мировых рынках, поскольку наша страна является экспортоориентированным государством, экспортируя в основном сырье. Однако за счет этого страдают другие отрасли, находящиеся, по мнению многих экспертов в стагнации. Из-за преобладания в экспорте продукции начальных производственных стадий (топлива, сырья, материалов), а в импорте продукции высокой степени обработки дополнительно (мультипликативно) уменьшались внутренний спрос и соответственно занятость и доходы.

России необходимо искать новые источники роста экономики. Тенденции роста мировых цен на сырье и энергоносители показали, что период благоприятных условий на мировых рынках, для добывающих стран подходит к концу. Единственно возможным вариантом должно стать создание новой промышленной политики, создание инфраструктуры для промышленности, создание благоприятных условий для развития инновационной экономики и многое другое. Для этого уже сейчас необходимо закладывать фундамент в законодательной части, для постепенного освоения и адаптации к предполагаемым нормам и законам.

В том отношении весьма показателен обнародованный недавно международный рейтинг «Отчет по глобальной конкурентоспособности», который ежегодно готовит Всемирный экономический форум в Женеве. В нем Россия оказалась на более чем скромном 62-м месте, упав на девять позиций. Более того, эти результаты были опубликованы всего через несколько недель после того, как Россия получила низкий балл за оценку условий для развития бизнеса в публикации «Бизнес в 2006 году» (Doing Business 2006) Всемирного банка.

Среди стран бывшего СССР Россия располагается где-то посередине, уступая не только прибалтийским государствам, но и Казахстану. Страны Балтии можно рассматривать как особый случай. Казахстан же принял ряд мер, сконцентрировав внимание на улучшении конкурентной среды, что расширило возможности использования нефтяных ресурсов. Основным источником данных для обоих рейтингов стали опросы руководителей компаний более 120 стран. Они изложили свои взгляды на качество условий для предпринимательской деятельности в их стране. По числу опрошенных компаний Россия занимает первое место.

В мире стремительно развиваются процессы глобализации. Она развертывается на технологическом и экономическом уровнях. Весь мир пользуется одинаковым программным обеспечением, мобильными телефонами, смотрит одинаковые телевизоры и рассчитывается в единой валюте.

Страна принимает всё более активное участие в глобализации. Вот пять примеров.

Первый — это огромный прогресс в процессе вступления России в ВТО. Мы надеемся, что это приведет к полной интеграции России в глобальную торговую систему.

Во-вторых, российские компании все активнее занимают средства на мировых рынках капиталов.

В-третьих, прямые иностранные инвестиции в Россию неплохо растут, принося с собой новые капиталы, экспертные знания и технологии.

В-четвёртых, российские компании активно вкладывают деньги за рубежом. И кстати, россияне стали владельцами ряда британских компаний — производителей автомобилей, футбольных команд, других предприятий.

Наконец, роль России как поставщика энергии на главные международные рынки значительно растет и будет расти.

Есть все основания считать, что эти тенденции будут усиливаться. Все это не просто удивительно само по себе — это беспрецедентно в истории России. Исторически так сложилось, что международное экономическое положение России было ее относительной слабостью. Сегодня, впервые в истории, оно обретает растущую силу и уверенность.

Это новая для России ситуация. Это требует нового мышления. Более глубокая интеграция в мировую экономику может принести огромную выгоду России, так же как и другим странам. Это может принести устойчивое развитие, снижение уровня бедности и достойную жизнь. Это открывает огромные возможности для России. Другие государства используют эти возможности, чтобы с помощью глобализации преобразовать свою экономику (например, Китай и Индия).

Но параллельно с этим укрепляется политическое и военно-стратегическое влияние той части света, откуда проникают в мир моды и технологии, где печатается мировая валюта и принимаются основные решения по главным вопросам мировой политики. Мало-помалу Соединенные Штаты Америки начинают забирать себе функции мировой метрополии. И происходит это за счет перераспределения сил. Национальные государства — и на Западе, и на Востоке — на глазах утрачивают свое значение и не могут по отдельности конкурировать с американским гигантом.

Так постепенно они вынуждены уступать суверенитет, т. е. способность полностью распоряжаться своим достоянием и проводить какую угодно внутреннюю политику независимо от внешних сил. Появляется все большее число международных инстанций, которые действуют через голову национальных правительств и администраций. И большинство таких организаций прямо или косвенно завязаны именно на США. Глобализация ведет к утрате реального значения государственного суверенитета всех стран. И державы остаются суверенными лишь на бумаге. В этом состоит основная проблема современной России. Как нам сохранить наш суверенитет перед лицом этого процесса глобализации и американизации?

Национальные государства утрачивают суверенность по объективным причинам. Новые технологии и новые модели организации экономики требуют появления наднациональных организмов. И если США в этом вопросе, безусловно, лидируют, другие страны и даже целые цивилизации все яснее осознают неизбежность такого пути развития и для себя. Впереди всех в этом процессе Европа. И хотя между странами и народами Европы за века совместного проживания на этом небольшом пространстве было немало конфликтов, кровопролитных и жестоких войн, религиозных столкновений, лидеры европейских государств нашли в себе достаточно мужества и прозорливости, чтобы приступить к строительству Единой Европы.

По сути, это прообраз новой империи, куда входят страны и народы, связанные общностью религиозных корней, культуры, истории. На наших глазах возникающая Европейская Империя по мере становления все больше отдаляется от США. Европейский глобализм не претендует на планетарный масштаб. Он обращен только к тем народам, которые живут в границах европейского материка и разделяют общие ценности. Это империя в границах цивилизации.

Об объединении на цивилизационной основе грезит и исламский мир. По пути интеграции идут страны тихоокеанского региона, имеющие некоторые общие черты, и нельзя исключить, что на основе стран АСЕАН мы однажды получим тихоокеанскую империю. Китай, Индия и Япония — сами по себе самодостаточные цивилизации — и с экономической, и с демографической, и со стратегической точек зрения.

Нам нет места в глобальной американской империи, но нам не удастся долго сопротивляться и в формате ресурсного регионального государства. Остается только один выход. Мы должны начать строить свою империю. Эта империя должна быть намного большей, чем границы современной Российской Федерации, но гораздо уже, чем планетарный замах глобалистов. И возможно это только в рамках многополярного мира.

Если эти интеграционные процессы будут развиваться с достаточной скоростью, то на их основе возникнет новая форма суверенитета. Суверенитет империй, а не государств. Многополярный мир, где границы будут пролегать не между государствами, а между цивилизациями. Только такие новые суверенные империи смогут остановить американский глобализм, перевести его в ограниченное русло. США, безусловно, будут оставаться величайшей державой. Первой империей среди других империй.

Но первой — не значит единственной. И хотя у США в такой ситуации не будет какого-то одного симметричного партнера, совокупность мировых полюсов — европейского, тихоокеанского, исламского, китайского, индийского — будет уравновешивать, а то и перевешивать Америку по ряду параметров.

Такой многополярный мир будет основан и не на старых принципах национальных государств, и не на предлагаемой модели единой глобальной империи под эгидой США. Вместо вчерашнего двухполярного мира и сегодняшнего незаконченного однополярного может быть построен многополярный мир.

Только в таком многополярном мире у России есть шанс и сохранить свои суверенитет и идентичность, и остаться включенной в процессы технологической модернизации. Будущая Евразийская Империя сохранит неприкосновенными цивилизационные границы, куда кроме самой Российской Федерации рано или поздно вполне могут войти и большинство стран СНГ, а также близкие к нам православные державы — Сербия, Болгария, возможно, Молдова и даже Румыния на Западе — и некоторые страны Азии, такие, как Монголия и даже Афганистан.

Ведь если этой интеграции не произойдет, если новые империи не будут возникать и сплачиваться, глобальная американская империя включит их по частям, поодиночке в свою орбиту, и никакой консолидированной политики от них ожидать не придется. И у нас в этой многополярной игре есть своя особая миссия.

Россия может стать авангардом в строительстве многополярного мира. Создавая свою империю, нужно помогать другим строить свои империи. Укрепляя и сплачивая свою цивилизацию, поддерживать и всячески поощрять тех, кто укрепляет и сплачивает свои. Наша миссия — стать империей-освободительницей, несущей другим народам и цивилизациям свободу, идентичность, суверенность и справедливый миропорядок. Новый мир.

После августовских событий 2008 г. руководство России осуществило свое самоопределение в глобальной динамике и выступило как подлинный субъект глобальных взаимодействий с учетом ресурсов государственной и цивилизационной истории России. Был введен ряд критериальных и принципиальных положений, подготавливающих коррекцию мирового порядка. Сдвига порядка в лучшую сторону. Один из принципов и критериев принятия глобальных решений — «многополярность». Возникает необходимость понять не только то, что имели в виду руководители и аналитики, комментирующие высказывания наиболее значимых политиков, но и «сущность» того, о чем ведется речь. Не претендуя на соотнесение со всеми политиками и аналитиками, что невозможно в рамках реального обсуждения, выделим в качестве материала лишь некоторые версии.

Логический и методологический анализы обращены, прежде всего, к высшим критериям и вытекающим из них подходам и принципам, а не к полноте объема возникающих мнений.

Объем привлекаемого материала зависит от поставленных конкретных задач. Для нас пока самая важная задача — иметь сущностный образ «многополярности», что предполагает привлечение не только системного, но и, прежде всего, «метасистемного», онтологического подхода, оперирования наиболее абстрактными мыслительными средствами.

Приведем ряд содержательных акцентов, сделанных Д. А. Медведевым в конце августа 2008 года:

· Мир должен быть многополярным и однополярность — неприемлема, доминирование недопустимо;

· Мироустройство, где все решения принимаются одной страной, неустойчиво и грозит конфликтами. А Россия не хочет конфронтации ни с одной страной и, насколько это будет возможным, будем развивать дружеские отношения со всеми;

· Мы будем исходить из безусловного приоритета защиты жизни и достоинства наших граждан, где бы они не находились, защиты предпринимательского сообщества за границей, будем внимательно работать в регионах, где есть наши привилегированные интересы;

· В уставе ООН зафиксировано право государства на самооборону, а иногда мы можем использовать и санкции, при необходимости принимать для этого специальные законы, хотя это самый непродуктивный путь.

Тем самым, говорится, что мироустройство, бытие которого порождает конфликты, является неприемлемым и Россия не хочет конфронтацией, конфликтов. Если конфликты появляются вопреки субъективной воле руководителей, управленческих иерархий, то это следствие «естественной» динамики. Здесь принимаются меры всеми, кто считает конфликт отрицательным, ненужным явлением, и способы антиконфликтного поведения, согласования действий — одни.

Между тем, необходимо признать, что концептуальная база, наличие которой подразумевает использование термина «многополярность», остается сырой и не проработанной.

Исходя из этого можно сформулировать очень простое и понятное определение многополярности: «Многополярность — это когда важнейшие решения, касающиеся судеб человечества, принимаются с учетом интересов сторон и могут быть совместимы с интересами разных стран. Должно существовать равновесие. Пусть не очень устойчивое, но имеющее право на существование при определенных условиях, обеспечивающих баланс интересов разных государств».

Однако, как показывает опыт российской дипломатии, американский подход к решению международных вопросов прямо противоречит цели достижения такого равновесия. Поэтому в ситуации, когда навязывание Америкой собственной модели миропорядка приобретает насильственный характер, единственным способом реализации принципа многополярности является конфронтация. Только альтернативная и действенная сила, проявляемая другими государствами, в частности — Россией, способна уравновесить стремление США к безграничному могуществу.

«Необходимо утвердить себя в качестве страны, с которой надо считаться, у которой есть возможности, силы и политическая воля ставить задачи и добиваться их решения», — подытожил свое выступление господин Зотов, с выводами которого трудно не согласиться.

геополитический интеграционный тенденция государство

Выводы

Подведем итоги. Во-первых, многополярный мир — это конфигурация, возникающая в результате разрушения однополярного мира, который выступает переходной формой, унаследованной от холодной войны. Во-вторых, исторические примеры многополярности указывают на то, что она непрочна, и приводит (военным или невоенным образом) к формированию более устойчивого биполярного устройства. В-третьих, многополярный мир не создается несколькими государствами; он формируется естественным образом в случае появления у всех крупных политических игроков потребности в нем. Поэтому заявления о том, что мир должен быть многополярным, — благое пожелание, а расчеты на то, что он будет лучше однополярного, — иллюзия.

Что впереди? Сегодня этот вопрос обретает особую остроту. Очевидно, что однополярный мир в его американской версии утрачивает способность к самоупорядочиванию. Столь же ясно, что США останутся одним из полюсов мироустройства — наряду с Европой и поднимающимся Китаем.

Не вызывает сомнений и то, что влияние «центров силы» в формирующемся мире будет определяться четырьмя факторами: во-первых, масштабами и степенью диверсификации народного хозяйства; во-вторых, интенсивностью финансового и экономического взаимодействия с остальными полюсами; в-третьих, масштабом и боеспособностью обычных вооруженных сил (ядерный потенциал играет скорее охранительную роль); и, в-четвертых, способностью великих держав интегрировать свое «близкое зарубежье».

Российским лидерам, призывающим к «многополярному миру», следовало бы отдавать себе отчет в том, что в этом мире Россия не будет одним из ведущих полюсов. Наиболее реалистично новую многополярность описал американский политолог Параг Ханна — как мир, где доминируют американская, европейская и китайская «империи» и существует «второй мир», «страны которого выглядят ключевыми точками опоры в многополярном мире, потому что их решения могут изменить глобальный баланс сил», и который «можно было бы отнести к глобальному среднему классу, если бы таковой существовал».

Разумеется, вариант трехполюсного мира — вероятный, но не единственный. Точнее, это самая близкая перспектива, но такая конфигурация вряд ли станет окончательной. США, Европа и Китай — далеко не весь мир, и сохранение в нем (пусть и на «вторых» ролях) таких крупных игроков, как Индия, Япония, Россия, Бразилия, Пакистан, Иран и арабские страны, оставит большое поле для конфликтов и передела сфер влияния. Мы не знаем, какие ресурсы и возможности окажутся наиболее ценными через 40−50 лет и вокруг чего развернется основное противостояние. Но скорее всего в многополярном мире воцарится не мирное сотрудничество полюсов, а система сеньориально-вассальных отношений между полюсами и их «близкой периферией». На границах периферий возможны конфликты — как инициированные великими державами, так и вызываемые попытками появления новых центров силы. Многополярный мир XXI века станет миром насилия и войн — и как таковой он не будет стабильным.

1. Соловьев А. И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М., 2001.

2. Пуляев В. Т. Россия в историческом пространстве. Теоретический очерк. Вып. 2. СПб., 2006.

3. Вайнштейн Г. Рост авторитарных установок и политическое развитие современной России // Мировая экономика и международные отношения. 1995. № 11.

4. Российская историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие / Отв. ред. С. А. Кислицын. Ростов н/Д, 1998.