Актуальность темы
диссертации вытекает из значения уголовной преступности как опаснейшего следствия материального и нравственного неблагополучия общества, одновременно отражая эффективность государственной политики по ее предотвращению и противоборству.
Криминогенная ситуация особенно обостряется в переломные моменты общественного развития, поскольку их отличают социальная незащищенность народа и политические метания власти. Россия с 1861 г. прошла через модернизационную эпоху ликвидации крепостничества и либеральных преобразований, что закономерно привело к временному всплеску уголовных проявлений.
В современных условиях подобную трансформацию переживает с 1991 г. российское общество, вставшее на путь возрождения рыночной экономики и постепенного развития демократии, что повлекло исключительный рост молодежного криминала, организованной преступности и коррупции бюрократии.
Учет исторического опыта пореформенной эпохи, положившей конец крепостному праву, поможет противостоять криминализации социума последних двух десятилетий.
Однако данная тематика традиционно остается малоизученной, недостаточно опирается на архивные источники, отличается запоздалым и минимальным развертыванием региональных исследований, что лишь подчеркивает своевременность темы, раскрываемой в диссертации.
Объектом ее изучения выступает состояние уголовной преступности как взаимосвязанной совокупности объективного — преступлений как противоправных действий и субъективного — преступников как криминальных личностей, что выгодно его отличает от аналогичных.
Y-6 исследований, рисующих формы преступлений без личностей самих преступников1.
Предмет данной работы состоит в криминальной преступности как негативного явления социальной истории, требующей специального изучения в контексте общественного развития.
Хронология диссертации включает целостную эпоху российского общества с 1861 по 1917 г., определяемую как модернизация, которая начавшись с либеральных реформ закончилась Октябрьским переворотом.
География исследования представлена типичным регионом тогдашней провинции, которым избрана Курская губерния (2,4 млн чел. к 1897 г.) с ее аграрной экономикой и русским крестьянством православной конфессии при минимальной урбанизации (в городах 222 тыс. жителей к 1897 г.) и слаборазвитой промышленности, преимущественно рассредоточенной в сельской местности2.
Историография проблемы криминальности восходит к изданиям дореволюционных правоведов статистического характера, вначале обычно в формате статей. Скажем, П. Н. Ткачев дал оценку исходного уровня криминала к 1862 г. как преимущественно вызываемого социальной неустроенностью людей3.
Позднее публикуются монографии юристов, включая компетентный труд завстатотделом Минюста E.H. Тарновского с комплексным обобщением за 1874 — 1894 гг. разновидностей преступлений и состава.
Нами дано авторское определение «уголовной преступности» в сочетании с понятиями «преступления» и «преступники».
В литературе данная дефиниция обычно сводится юристами к совокупности только преступлений (в частности, см.: Юридический энциклопедический словарь. М., 2009. С. 554).
Подобный подход переняли и историки, например, в статье Б. Н. Миронова «Преступность в России в начале XIX — начале XX века» заявленная в заголовке «преступность» не раскрывается, подменяясь терминами: «преступления» и «подсудимый» с «осужденным» вместо обобщенной оценки «преступник» (Отечественная история. 1998. № 1. С. 24 — 25).
Первая всеобщая перепись населения Российской Империи, 1897. Т. XX. Курская губерния. СПб. 1904. С. 1 -3, 102, 174- 175.
3Ткачев П. Н. Статистические этюды: опыт разработки русской уголовной статистики // Библиотека для чтения. 1863. № 10. С. 53. преступников по половозрастным группам, сословному статусу и прочим признакам4.
После выхода в 1878 г. в Италии книги Ч. Ломброзо «Преступный человек» появляется интерес к исследованию личности преступника, несмотря на одиозные выводы ее автора о патологической предрасположенности отдельных людей к нарушению права на основе анатомических данных убийц, воров и т. д. Вскоре выходят работы отечественных криминалистов: статья Д. А. Дриля «Преступный человек» (Юридический вестник. 1882. № 11) и труд 3. Ф. Чижа «Преступный человек перед судом врачебной науки» (СПб., 1894) с обобщением результатов нового направления криминологии П. Н. Тарновской, занимавшейся женским составом осужденных.
Последняя доказывала, что «преступница представляет анатомические и функциональные особенности, отличающие ее от женщины нормальной». В общем плане она вынесла вердикт, что российские «преступники щедро наделены физическими и нравственными признаками вырождения, резко отличающими их от нормальных здоровых людей"3.
Известный интерес представляют труды узкой направленности: сравнение городского и сельского криминала6, влияние алкоголизма на развитие преступности7, в особенности женских8 и детских правонарушений,.
9 10 включая единичное исследование о старшем поколении преступников .
Переходный этап разработки темы — с 1900;х по 1920;е гг. -представлен сочинениями юриста и отчасти историка М. Н. Гернета, отличающиеся возвращением к поискам общественной природы криминальности: «Социальные факторы преступности» (М., 1905) и.
4Тарновский E.H. Итоги русской уголовной статистики за 20 лет (1874 — 1894). СПб., 1899. С. 36.
3 Тарновская П. Н. Новые работы по криминальной антропологии // Доклад I секции русского общества сохранения народного здравия 27 декабря 1894 г., СПб., 1895. С. 13−15. бЗаменгоф М. Ф. Город и деревня в преступности. — М., 1913. — 56 с.
Григорьев Н. И. Алкоголизм и преступность. — СПб., 1900. — 245 с.
83еланд Н. Женская преступность. — СПб., 1899. — 40 сРейнгард Н. В. Женщина перед судом уголовным и судом истории. — Казань. 1900. — 118с.
9Тарновский E.H. Преступность малолетних и несовершеннолетних в России. — СПб., 1899. — 44с.
03аменгоф М. Ф. Преступность стариков. — Пг., 1915.-40с.
Общественные причины преступности" (СПб., 1910)11- а также «Моральная статистика: уголовная статистика и статистика самоубийств» (М., 1922) и.
Преступность и самоубийство во время войны и после нее" (М., 1927) .
В сталинский период восхваления историками значимости народа как вершителя прогресса изучение его криминала фактически остановили. Лишь с 1960 г. правоведом С. С. Остроумовым издаются первая и вторая монографии: «Преступность и ее причины в дореволюционной России» (М., 1960) и «Очерки по истории уголовной статистики дореволюционной России (М., 1961) с типичным отсутствием архивной информации.
В 1980 г. вышла доработанная книга исследователя с классовым анализом «показателей движения и структуры преступности» с середины XIX столетия по 1917 г. с антибуржуазной фразеологией, что «бурное развитие капитализма в России после реформы 1861 г. привело к огромному обнищанию широких трудящихся масс. А это, естественно, влекло за собой резкое возрастание преступности и, в частности ее двух категорийимущественных и политических преступлений. Это вполне понятно, поскольку указанные категории преступлений направлены против экономической основы эксплуататорского строя — частной собственности и против того государства, которое охраняет общество, основанное на частной собственности». С лета 1914 г. война якобы обострила криминогенную ситуацию, а Февральская революция 1917 г. ускорила ее до предела из-за «разложения армии, наличия большого числа озлобленных вооруженных дезертиров, освобождения из тюрем уголовников и весьма слабой борьбой милиции Временного правительства"13.
Общероссийский подход с новаторскими идеями характерен для сочинения Б. Н. Миронова, усилиями которого проблема криминала введена в область «социальной истории» Российской Империи с XVIII в. по 1913 г.
Гернет М. Н. Социальные факторы преступности. — М.: Универ. тип., 1905. — 203с.- он же. Общественные причины преступности. СПб., 1916. — 210 с.
См. посмертное переиздание: Гернет М. Н. Преступность и борьба с ней в связи с эволюцией общества// Избранные произведения. М., 1963. С. 1 — 158.
13Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М., 1980. С. 86.
Однако у автора «Глава 8. Право и суд, преступления и наказания: к главенству закона» (с. 9 — 108) оказалась перегруженной юридической тематикой, достаточно назвать ее основные рубрики: «Уголовное право», «Наказания и пенитенциарная система», «Гражданское право», «Судопроизводство и процессуальное право», «Обычное право» при заключительном разделе «Преступность в России в XIX — начале XX в.» (с. 78 — 96) с краткой характеристикой нескольких положений.
В первом пункте «Источники данных о преступности и методика их обработки» отметим обращение к архивным источникам. В следующем «Динамика и структура преступности» доказывается «повышение» преступности после ликвидации крепостного права, достигшей максимума в 1913 г.- а последний «Факторы преступности» рисует перспективу, что «увеличение преступности в начале процесса модернизации носит временный характер и по мере ослабления социальной напряженности, утверждения во всех слоях общества единых стандартов поведения и принципиально общей системы ценностей может быть остановлено"14.
В последнее десятилетие началось выполнение кандидатских диссертаций о региональной преступности по специальности 07.00.02 -Отечественная история, начиная с анализа криминала в Петрограде (2003 г.), на Тамбовщине (2007 г.), а Рязанщине (2009 г.), включая исследование только женских правонарушений по Орловским материалам. В первой работе исследователь рассматривает «уголовную преступность как социальный феномен» с выводом по столице, что там «с осени 1914 г. по октябрь 1917 г. наблюдался рост количества уголовных правонарушений, обусловленный последствиями войны, Февральской революции, и социально-экономической политикой царизма и Временного правительства. «ь.
Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 2. СПб., 1999. — С. 79, 84−85,96.
5Ерещенко Д. Ю. Преступность в Петрограде в 1914 — 1917 гг.: дис.. канд. ист. наук. — СПб, 2003.
202 с.
Во второй диссертации раскрывается период «. с 1890 — х годов до 1914 года», историческую тематику «криминогенная ситуация» открывает глава по нашей проблеме — «Состояние преступности в Тамбовской губернии в конце XIX — начале XX в.», начинающаяся параграфом «Преступность: общая динамика» с анализом статистики из губернских обзоров за 1893 -1910 гг.
Выводы автора гласят, что местная динамика приближается к общероссийской (по книгам Е. Н. Тарновского и С.С. Остроумова): «некоторое повышение в 1902 — 1903 годах, последовательный спад в 1904 -1905 годах, новое повышение в 1906 году». Однако «Тамбовская губерния на общероссийском фоне выглядела в более выгодном свете, негативные явления нарастали и здесь, но не так быстро.».
В § 2 «Структура преступности в губернии» источники вывели исследователя на подобные же обобщения, что структурные тенденции соответствовали общероссийским: увеличением тяжких преступлений, в особенности против собственности и в отношении личности. «Вместе с тем в Тамбовской губернии эти тенденции носили менее отчетливый характер, что было связано с особым типом пореформенного развития региона, слабой урбанизацией, сохранением патриархально — общинной, традиционной морали, диктовавшей социальное поведение большинства жителей, оттоком значительной массы пауперизованного крестьянства за пределы губернии».
Следующий параграф «Социально-демографический облик преступности» также опирается на сухую статистику без привлечения персональных дел из фонда Тамбовского окружного суда о личностях осужденных людей, что нарушает единство анализа криминала преступления как его объективного звена и субъективного облика самого преступника.
Последний параграф «Пенитенциарные учреждения губернии в конце XIX — начале XX в.» был ближе ко второй главе «Тамбовская полиция: облик, задачи, деятельность «16.
Такая же схема использована в диссертации по материалам Рязанщины, исключая вводную главу «Рязанская губерния в пореформенные годы и модернизация общества» с характеристикой социально-экономических изменений.
Второй главой «Состояние преступности в Рязанской губернии в 1861 -1905 годы» историк показал, что там «.число преступлений из года в год увеличивалось «, не обращая внимание на неуклонный прирост всего местного населения. Доминирование крестьянской преступности, что естественно при преобладании крестьян в губернии, в работе наивно объясняется их «пьянством» и, «низким уровнем умственного развития».
Последняя глава «Борьба с преступностью в Рязанской губернии в пореформенные годы» описывает развитие тюремной системы и т. п. 17.
Тендерная тема изучения женского криминала в Орловской губернии за 1867 — 1917 гг. с новаторской разработкой в особом пункте мотивационного комплекса женских преступлений" при некоторой спорности его отдельных положений, выгораживающих хищения и оправдывающих убийства. Первые оправдывались «корыстно-потребительскими мотивами, а вторые тем, что «трудность получения развода и жестокость со стороны мужа нередко подталкивали женщину к покушению на жизнь супруга, это был мотив так называемой защитной агрессии «.
Общий вывод автора гласит, что «женская преступность в Орловской губернии была крайне низкой и почти не изменялась по десятилетиям»,.
16Политов В. Е. Криминогенная ситуация в Тамбовской губернии на рубеже XIX — начале XX веков: автореф. дис.. канд. ист. наук. Тамбов, 2007. С. 2, 15 — 16, 19 — 22. пМорюшкин С. И. Преступность и борьба с ней в пореформенной России (на материалах Рязанской губернии): автореф. дис. канд. ист. наук. Орел, 2009. С. 11, 16 — 20. поскольку модернизационные процессы не успели серьезно охватить женщин аграрной глубинки18.
Подробнее рассмотрим развитие разработки истории преступности по Курской губернии. Начало положила статья студента П. А. Сучкина о сословных особенностях губернского криминала на основе сравнения данных статистики из «Обзоров Курской губернии» за 1893 и 1899 гг.
Наиболее показательной была дворянская статистика: «Всего в 1893 г. было осуждено 24 677 жителей Курской губернии, в т. ч. 268 дворян, или 1,1%. В 1899 г. — 27 690 осужденных, в т. ч. 212 дворян, или 0,8%, т. е. произошло значительное сокращение как абсолютных, так и относительных 19 показателей» .
Следующим стал цикл публикаций самого ученого, особенно статья 2005 г. с сопоставлением только тяжких правонарушений, отраженных в исходном и конечном источниках.
Автор пишет, что «в 1883 г. число осужденных Курским окружным судом равнялось 581 чел., что означает 29 чел. на 100 тыс. жителей. В 1913 г. осудили 601., т. е. абсолютное их количество немного выросло: на 3% (20 чел.), а относительно всего населения — 22 чел. на 100 тыс. — значительно уменьшилось: на 32% (7 чел.)» .
Крестьяне губернии дали лишь 66% и 86% количества осужденных при общей массе 94% в составе всех жителей, городское же мещанство при 10% и 12% лиц, что осудил суд, составляло 4% населения.
Одновременно «наблюдался стремительный рост рецидивной преступности, имевшей преимущественно профессиональный характер»:
8Косарецкая E.H. Женская преступность в Орловской губернии во второй половине XIX — начале XX вв.: дис.. канд. ист. наук. — Орел, 2007. -259 с.
9Сучкин П. А. Социальная структура преступности в Курской губернии конца XIX века // Формирование и развитие социальной структуры населения Центрального Черноземья. Тамбов, 1992. С. 54.
20Курцев А. Н. Состояние преступности и миграции населения Курской губернии в конце XIX — начале XX веков // Актуальные проблемы научного творчества кафедры истории России: сб. науч. ст. Вып. 2. -Курск, 2005. с. 65 -68.
21 Курцев А. Н. Преступность на территории Курской губернии в конце XIX — начале XX — века (по статистике осужденных) // Преступность: состояние, проблемы и перспективы борьбы. Курск, 2002. с. 25 -28. относительно числа осужденных в 6 раз, а при расчете на 100 тыс. жителейв 4 раза.
В статье В. В. Захарова о купеческой преступности особое значение имеет конкретизация статистики по персональным уголовным делам, причем в работе всесторонне доказано снижение криминальности у данных предпринимателей в капиталистический период22.
В последнее десятилетие смежное изучение проблем криминала более.
23 всего обязано усилиям Г. А. Салтык и диссертациям ее аспирантов об истории полиции Курской губернии с попутным анализом и состояния криминала24.
В коллективной монографии историка и ее учеников «Полиция Курской губернии. (1864 — 1917)» (Курск, 2007. 320 с.) собственно теме преступности посвящены четыре страницы с констатацией низкого уровня криминализации региона по (А.Н. Курцеву и В.В. Захарову) и отдельными примерами из архивных документов23.
В кандидатских диссертациях о судебных, тюремных учреждениях и прокуратуре Курской губернии проблематика преступности практически не.
26 затрагивалась .
В правоведческой диссертации о преступности несовершеннолетних имеется параграф о состоянии таковой, подтверждающий отсутствие.
22Захаров В. В. Купеческая преступность в Курской губернии на рубеже XIX — XX веков // Проблемы истории государства и права. Вып.2: Россия. Курск, 1998. С. 79 — 91.
23 См. личную ее статью: Салтык Г. А. Охрана правопорядка и борьба полиции Курской губернии с преступностью: вторая половина XIX — XX вв. // Преступность: состояние, проблемы и перспективы борьбы. Курск., 2002. С. 25 — 28.
24Горлова Н. И. Полиция Российской провинции в XIX веке (на примере Курской губернии).: автореф. дис.. канд. ист. наук. Курск, 2005. 26 е.;
Главинская С. Н. Организация и деятельность полиции Черноземного центра России в 1901 — 1917гг.: автореф. дис.. канд. ист. наук. Курск, 2006. 26 е.;
Степанова Е. И. Эволюция деятельности уездной полиции Курской губернии во второй половине XIXначале XX вв.: автореф. дис.. канд. ист. наук. Курск, 2012. 25с.
25Салтык Г. А. и др. Полиция Курской губернии: история становления и деятельности (1864- 1917). Курск, 2007. С. 85 — 88.
2бЩедрина Ю. В. Судебные учреждения российской провинции во второй половине XIX — начале XX веков (на примере Курской губернии): автореф. дис.. канд. ист.наук. Курск, 2002. 25с.;
Локтионова Е. А. Становление и развитие пенитенциарной системы в Курской губернии во второй половине XIX — начале XX веков: автореф. дис.. канд. ист. наук. Курск, 2004. 25 е.;
Симонян Р.3. Эволюция органов прокуратуры в ходе судебной реформы 1864 г., вторая половина XIX — начало XX вв. (на примере Курской губернии): автореф. дис,. канд. ист. наук. Курск, 2007. 27 е.- повышения криминальности середины XIX столетия по 1917 г.: «В пореформенный период роста преступности несовершеннолетних в Курской.
27 губернии не наблюдалось" .
В общем итоге степень изученности истории преступности за 1861 -1917 г. отличается следующим: 1) ограниченным кругом общероссийских трудов, зачастую содержащих сомнительные положения- 2) новейшим развертыванием регионального изучения, включая фрагментарное исследование проблемы в отношении Курской губернии- 3) отсутствие специального диссертационного сочинения по данному региону, что обусловило выполнение нашей кандидатской диссертации.
Методологическую основу диссертационной работы составляет принцип взаимосвязи объективного (в данном случае — преступлений) и субъективного (в нашем труде — преступников) в контексте начала цивилизационно-исторического перехода России от аграрного общества к индустриальной цивилизации посредством модернизации.
Соответственно методы исследования вбирают широкое использование многофакторного анализа, статистического, сравнительного и др. в совокупности с применением исторической персоналистики и специального учета мотивированности людей.
Целью работы ставится изучение истории криминала в русской провинции за 1861 — 1917 гг. на типичном примере Курской губернии путем решения сквозных задач, последовательно раскрывающих сумму преступлений и облик преступников как объективную и субъективную составляющие явления преступности, включающих освещение следующих вопросов:
— факторы и динамика преступности;
— разновидности преступлений;
— мотивы и состав преступников;
27Харсеева О. В. Борьба с преступностью несовершеннолетних в России в середине XIX — начале XX вв.: историко-правовое исследование (на материалах Курской губернии): автореф. дис.. канд. юрид. наук. Москва, 2007. С. 18.
— характеристика преступников.
Источниковая база диссертации представлена совокупностью печатных материалов и архивных документов.
Среди первых самое важное место занимают публикации об уголовной статистике, включая общероссийские издания, позволяющие определить.
28 общие черты и специфические особенности курского криминала .
Однако наиболее полная информация о количестве преступлений и преступников с делением первых по характерным разновидностям и составом вторых по важнейшим критериям содержится в источниках местного происхождения, особенно периодических, раскрывающих динамику преступности.
В общих публикациях «Статистической книги» за 1861 и 1886 гг., помимо прочего, имеются данные и о криминальных проявлениях в Курской губернии29.
Регулярное освещение криминальной статистики обязано выпуску «Обзоров Курской губернии», поначалу называвшихся Приложениями к отчетам, с примечательной рубрикой «Народная нравственность», которая открывалась трафаретной записью, в т. ч. за 1894 г.: «По сведениям, доставленным прокурорами Курского и Сумского окружных судов в 1894 г., в округе Курского суда и в двух уездах Курской губернии: Путивльском и Рыльском, отнесенных к округу Сумского суда, было возбуждено 2 980 уголовных дел», а также: «В числе осужденных состояло 616 мужчин и 99 женщин, наибольшее число осужденных падает на крестьянское сословие -56,03%- при распределении преступников по возрасту наибольшее число таковых 287 чел. дает возраст 21−30 лет"30.
28 См., например: Орлов И, Хвостов А. Материалы для уголовной статистики России // Журнал Министерства юстиции. 1860. № 7. С. 17 — 21 ;
Свод статистических сведений по делам уголовным за 1913 год. Пг., 1916. 156 с.
29Статистическая книга за 1861 год. Курск, 1862. С. 140;
Статистическая книга за 1886 год. Курск, 1887. С. 85 — 88.
30Обзор Курской губернии за 1894 год. Курск, 1895. С. 45.
Сравнение этой статистики с более ранним таким источником поражает десятикратным падением численности преступников: «В числе осужденных состояло 7 108 и 730 женщин."31, что подчеркивает всю сомнительность априорного мнения о нарастании уровня российской преступности в пореформенные десятилетия.
Значительно более информативны табличные приложения ежегодных «Обзоров», включая указанный выше за 1894 г.
Наиболее тяжкие деяния отражены в «Ведомости № 5. Лит. А: О числе и роде преступлений в Курской губернии по делам, производившимся в Курском и Сумском (по уездам Рыльскому и Путивльскому) окружных судах за 1894 год «, где горизонтальная графа «род преступлений», здесь единственно включавшая «преступления государственные», имеет вертикальную конкретизацию, начиная с раздела: «число преступлений, по коим состоялось определение суда» с последующим разделением на «приговор оправдательный» и «приговор обвинительный», а также важнейший — «число осужденных» по их половому составу: мужчин и женщин.
Далее осужденных людей источник классифицирует по их сословной принадлежности, а также и полам на «дворян потомственных», «дворян личных», «купцов и почетных граждан», «мещан», «крестьян», «военных сословий» и «других званий».
Завершающим разделом был «возраст преступников» (с разбивкой на мужчин и отдельно на женщин), лет: «ниже 17», «17 — 20», «21 — 30», «31 -40», «41−50», «51−60» и «выше 60».
Аналогичную структуру имеет табличное приложение «Лит. Б:. уездных членов. окружных судов.» о криминале средней тяжести, в т. ч. по кражам со взломом, но без убийств людей и т. п., находившихся в юрисдикции самих окружных судов.
Приложение ко всеподданнейшему отчету о состоянии Курской губернии за 1881 год. Курск, 1882.
С. 32.
Подсудность легких преступлений — мировой юстиции, ликвидированной в 1889 г. и восстановленной в 1912 г., в данный период исполняли две инстанции: «земские начальники» и «городские судьи», деятельность которых соответственно сведена в таблицы с литерой «В» и «Г» с одинаковым заголовком «О числе и роде преступлений в Курской губернии.», в т. ч. простой краже (без наличия взлома) и т. д., поэтому эти таблицы без ряда граф, включая информацию о возрастном составе этого малоопасного контингента людей.
У крестьянского сословия подобные правонарушения карались также в «волостных судах» с итогами в таблице «Лит. Д» и соответственно с сокращенными сведениями об осужденных.
Более скромное место занимает общероссийская и региональная периодика, в особенности журнальная подборка об эволюции преступности в.
39 экстремальных условиях военного времени с 1914 по 1917 г. «.
Газетная информация помогла проследить нарастание преступности после Февральской революции 1917 г. в условиях амнистии уголовников (Курский край. 1917. 24 марта), криминала дезертиров в Курской губернии (Курская весть. 1917. 20 окт.) и т. д., особенно учитывая минимальное наличие документов за этот революционный этап.
Возможности художественной литературы, представленные классическим описанием мотивации уголовного преступления в северной столице романом Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», которые дополняют бытовые очерки Гиляровского «Москва и москвичи» о профессиональных преступниках, в отношении курщины достаточно скромные.
Особый интерес вызывает повесть рыльского селянина НИ. Карпова включающая характеристику криминальных проявлений, имеющих место в.
32 Тюремный вестник. 1917. № 1. 105 с. крестьянской среде: от убийств помещиков в 1861 г. до массовых самосудов и.
33 кровавых столкновений в пореформенное десятилетие .
В региональном исследовании, имеющим конкретно исторический характер, законодательные материалы закономерно относились к вспомогательным источникам, тем более что таковые представлены в общероссийских работах Б. Н. Миронова и др.
Наша тема потребовала использование уголовных законоположений для классификации преступлений 34, дополненных последующими актами о предотвращении преступности в России 35.
Вторую группу привлеченных источников составляет архивная документация, преимущественно судопроизводственная с персонифицированной характеристикой самих преступлений и осужденных людей. С этой целью мы отобрали и изучили в Государственном архиве Курской области (ГАКО) 72 дела описи 1 фонда 32 «Курский окружной суд», начиная с 51 о деяниях за 1866 г., а заканчивая д. 10 504 о криминале за 1915 г.
Особое внимание в делах обращено на выявление типичных уголовных преступлений и криминальных личностей, особенно среди крестьян, ибо они составляли основную массу губернского населения.
В частности, приведем информацию из уголовного дела, № 158 за 1866 год (объемом в 13 л.) «о крестьянине Антипе Потапове Чернышеве, 50 лет, заподозренного в кражах со взломом замка и без взлома разного имущества у крестьян Вертиковых, и бывшую дворовую Александру Степанову Голосенкову, 47 лет, обвиняемую в принятии краденых вещей. Данное происшествие случилось на второй неделе великого поста 1866 года, у крестьянки села Успенского Дарьи Вертиковой были выкрадены из запертой пуньки (амбара) два сундука с разным имуществом, из которых один был.
Карпов П. И. Из глубиныавтобиографическая повесть // Карпов П. И. Собр.соч.:Т.2. Курск, 2011. С. 53,61 — 62, 79.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. М., 1867. X, 448, 62, 30, 102, 154 с. Устав о предупреждении и пресечении преступлений.// Свод законов основных государственных, гражданских, уголовных. Б.м., 1911. С. 1 -224. заперт висячим замком, а другой, где хранился ключ от первого, был не заперт. Оба эти сундука на другой день происшествия найдены пустыми в коноплянике помещика Цибульского. Подозрение в краже было заявлено на крестьянина того же села Антипа Чернышова, который, не сознавшись в преступлении, был уличен в нем методом сопоставления найденным при обыске куске холста, с предоставленным потерпевшей Вертиковой. Позже выяснилось, что этот же крестьянин совершил кражу в феврале 1866 года, о чем было объявлено Яковом Киреевым, под праздник Покрова Богородицы, ночью, путем взлома замка, было выкрадено пять коровьих и пятнадцать бараньих кож, на общую сумму 52 руб. 50 коп. По обстоятельствам изложенного дела суд счел справедливым назначить наказание подсудимому Чернышову в виде заключения в тюрьме на три месяца" 36.
В отношении проявившейся позднее женской преступности, имевшей больше личную мотивацию, в особенности показательно дело 10 491 за 1915 г. (объемом в 25 л.) со следующими сведениями «о крестьянке Евдокии Филипповой Демченковой, слободы Коломыйцевой Корочанского уезда. Федор Демченков стал замечать, что проживающая вместе с ним невестка Евдокия беременная. 3 декабря 1915 года она уехала к своему отцу на хутор Сетный, а когда вернулась домой, то ни живота, ни ребенка при ней не было. На расспросы Евдокия пояснила, что родила ребенка мужского пола и в холодном нежилом помещении, волнуемая страхом и стыдом, так как младенец был прижит в отсутствие мужа, находившегося на войне от не законной связи, поэтому она его оставила. По заключению эксперта, ребенок родился вполне доношенным, жизнеспособным и жил некоторое время после рождения, смерть его наступила вследствие истечения кровью через сосуды неперевязанной пуповины. На основании изложенного крестьянка слободы Коломыйцевой, Пригородней волости, Корочанского уезда, Евдокия Демченкова 22 лет, обвиняется в содеянном ею преступном деянии.
36ГАКО. Ф.32. Оп.1 Д 158. Л. 1. оставлении новорожденного в беспомощном состоянии и наказывается.
37 заключением в тюрьму на два месяца" .
В необходимых случаях для дополнения картины использовались отдельные дела из ряда внесудебных фондов: Курского губернского правления и Курских губернского и уездных комиссаров Временного правительства, Курской арестантской роты и Рыльской уездной тюрьмы, Губернского жандармского управления.
В общей сложности в нашем сочинении использована разнообразная информация из 80 дел шести фондов Государственного архива Курской области.
Всю совокупность привлеченных для выполнения исследования статистических публикаций и личностного документооборота отличают взаимодополняемость и научная репрезентативность, что обеспечивало обоснованность и достоверность информации, содержащейся в диссертации.
Научная новизна. Данное исследование является первой диссертацией в области отечественной истории о состоянии уголовной преступности в Курской губернии за 1861- 1917 гг.
В теоретическом отношении его новаторство состоит в целостной характеристике уголовной преступности как взаимосвязанной совокупности объективного — преступлений как противоправных действий и субъективного — преступников как криминальных личностей.
Одновременно прослежены исторические взаимосвязи факторов и динамики преступлений, мотивов и состава преступников, разновидностей преступлений и характеристика преступников.
Из авторских положений особо ценными является вывод о снижении наиболее опасного криминала среди всего губернского населения, а также ранжирование в труде криминальности по относительным показателям (из расчета на 100 тыс. жителей показавшего меньший уровень преступности у крестьян в сравнении с горожанами, дворянством и купечеством.
37 ГАКО. Ф.32. Оп. 1. Д. 10 491. Л.5 — 6.
Практическая значимость. Важнейшие результаты проведенного исследования помогут учету исторического опыта при определении и реализации уголовной политики на федеральном и региональном уровнях, особенно в отношении предотвращения опасного и молодежного криминала.
Диссертационный материал возможно использовать в обобщающих работах по российской истории, правоведческих публикациях и курском краеведении, а также в преподавании исторических и юридических лекционных курсов.
Апробация результатов. Основные положения диссертации отражены в 12 научных статьях автора общим объемом 5 п. л., включая 3 публикации в ваковских изданиях, а также докладывались автором на шести научных конференциях (Курск: 2003, 2005, дважды в 2008, 2010), включая выступление на всероссийском форуме в Институте российской истории РАН (Москва, 2010 г.).
Структура работы включает введение, две главы с двумя параграфами в каждой, заключение, а также общий список использованных в диссертации источников и литературы.
Заключение
.
С 60 -х годов XIX столетия решение проблем борьбы с уголовной преступностью в Российской империи перешла в качественно иную стадию. Прежде всего — это связано с реформированием социально — экономической жизни страны, вызвавшем грандиозные по своим масштабам сдвиги в обществе. Коснулось это и криминогенной ситуации.
Намечается заметное увеличение числа лиц, совершивших уголовные преступления. К 1900 году число осужденных в Российской империи превысило 1 млн чел. В Курской губернии оно насчитывалось около 25 тысяч осужденных.
Факторов, повлиявших на это, несколько. Очевидна заметная роль в росте численности преступности в связи с естественным приростом населения, но, вопреки ожиданиям, этот фактор занимает весьма скромное место, стоит лишь указать на то, что ежегодное увеличение числа преступников в конце XIX — начале XX веков превышало соответствующий рост жителей страны в 2 раза.
Влияли на увеличение и государственные реформы, прежде всего судебная 1860 — х годовв связи, с чем аппарат наказания стал работать эффективнее, привлекая к ответственности большое количество нарушителей. С этим связано и упорядочение системы составления статистики, которая, несмотря на свое несовершенство, стала достаточно объективным показателем увеличения преступности.
Основные факторы, определяющие криминогенную ситуацию в рассматриваемый период, были, конечно, напрямую связаны с изменением социально — экономического положения все большего числа жителей. Миграция из сельской местности в города, изменение уклада жизни, рост нужды среди беднейших слоев города и деревни способствовали росту преступности.
Общая структура уголовной преступности в конце XIX — начале XX веков не претерпевала существенных изменений. Большинство нарушителей законности (до 90%) судились за легкие преступления в судах мировой инстанции. Удельный вес тяжкой преступности в России с началом XX века увеличивается с 5,9% в 1899 году до 8,4% в 1908 году, также растут и ее абсолютные показатели.
Деяния различной тяжести, связанные с разного рода покушениями на собственность, составляли до 50%. Рост абсолютного числа этих преступлений намного опережал количество преступности против личности, а в годы предвоенного экономического подъема (1909 — 1913 гг.) наметилось даже двукратное опережение.
Все более активное участие населения в предпринимательской деятельности определяло частые нарушения Уставов о строительстве, питейном и табачном сборах, все чаще совершались подлоги, фальшивомонетничество, преступления против народного здравия.
В начале Первой мировой войны в Российской империи намечается снижение общего числа лиц, совершивших преступные деяния, но в последствии происходит скачок в росте преступных деяний. Эта тенденция затрагивает все основные виды преступлений, кроме краж, которые всегда имели высокие численные показатели.
Тенденция роста преступности, превалирование в ее структуре экономических нарушений в целом характерна как для России, так и для Курской губернии.
Сословная градация преступивших закон, соответствовала сословной структуре Российской империи и провинциальной губернии. Лидировали представители крестьянства и мещанства, скромны позиции купечества и дворянства.
Крестьяне нашей губернии конца XIX века в 97 случаях из 100 судились в мировых судах. Прежде всего, они приговаривались за мелкие антиобщественные проступки.
Имущественная преступность была главенствующей в сфере криминальных проступков, в общих судах половина крестьян осуждалась именно за это. В числе преступников — крестьян губернии убийцы составляли 1,5%, в общих судах — до 45%. В целом локальная ситуация по данной проблеме соответствовала общероссийским тенденциям.
Представительство средних городских слоев губернии в структуре преступности выглядит следующим образом: на первом месте находились: преступления против общественного порядка, за ними следовалинарушения в предпринимательской деятельности, третье место занимали кражи и другие покушения на собственность. Тяжкие преступления, за которые мещан судили в мировые суды, составляли до 4%. В Курской губернии в конце XIX столетия средние слои города имели устойчивые криминальные характеристики, показателем чего является тот факт, что доля мещан в числе преступников губернии в 2 раза ниже, чем по России.
Количество курских купцов, осужденных в изучаемый период, сокращается, снижается их доля в общей структуре преступности. Судили их, прежде всего за нарушения предпринимательского законодательства, за этим следуют нарушения общественного порядка и спокойствия. Высок процент купцов, наказанных за преступления против порядка управления, а также (фальшивомонетничество, лжеприсяга, подлог и т. д.), крайне низкие данные имела — имущественная преступность, а также покушения на «жизнь и здравие частных лиц» очень редки.
Дворяне губернии в конце XIX века снижают свой удельный вес и абсолютные показатели в приговорах судов всех уровней. Они осуждались за антиобщественные преступления, нарушения положений о предпринимательских Уставах.
Показателем определенной нестабильности курского дворянства является более высокая, чем у купцов, доля имущественных преступлений, хотя в сравнении с общероссийскими данными дворянство губернии находилось в благополучном положении.
Тяжелое материальное положение рабочих России определяло преобладание в их криминальных деяниях имущественных преступлений и наличие большой доли нанесения телесных повреждений.
Половая структура преступников в России и Курской губернии в целом оставалась традиционной. Женщины не превышали 10 — 14% всех правонарушителей. Реальной для Империи была тенденция роста преступности среди женщин — работниц, жительниц городов. Сохранение низкого уровня женской преступности определялось их невысокой включенностью в социально — экономические отношения, традиционной привязанностью женщины к домашнему очагу.
Выше среднего процент женщин только в трех группах преступлений: религиозных, против нравственности и против жизни. В преступлениях против нравственности женщина играет видную роль в прелюбодеянии и кровосмешении. Значительное участие женщины в преступлениях против жизни преимущественно: детоубийство, оставление в опасности новорожденного и сокрытие трупа ребенка, а также убийство супруга, родителей, родственников. Тяжесть жизненных ситуаций больше всего сказывалась на женщине, как существе более зависимом в сравнении с мужчиной и не способной к самостоятельному существованию.
Повышенную преступность мужского пола связывали с выносливостью, ловкостью, силой и смелостью, готовностью идти на риск ради достижения корыстной цели, характерной для сильного пола.
В сочетании с антиобщественными наклонностями, такими: как пьянство, разгульный образ жизни, целеустремленность в достижении преступной цели — все это способствовало криминализации мужчин.
Самым распространенным среди преступных посягательств, как у женщин, так и у мужчин являлись кражи.
Большая часть осужденных находилась в том возрасте, который позволяет их отнести к так называемому «самодеятельному населению».
Почти все преступления совершались преимущественно в возрасте от 21 до 50 лет. Отношения числа осужденных этой группы имело довольно устойчивое положение, а по отдельным преступлениям изменялось от 65,02% до 79,07% от общего числа преступивших закон. Слабым или средним являлось участие лиц рабочего возраста в преступленияхрелигиозныхистреблениях имущества, детоубийстве и святотатствезначительно выше среднего численный показатель в мошенничестве, телесных повреждениях, насильственном похищении имущества. Две группы — несовершеннолетние и лица и старше 50 лет — имели изменчивый характер по отдельным преступлениямте проступки, в которых менее всего участвуют несовершеннолетние, зачастую совершались лицами старших возрастов, к ним относились служебные, преступления против порядка управления, религиозные, а также лжеприсяга и лжесвидетельство.
Указанное распределение преступлений по основным возрастным группам в значительной мере объясняется как физиологическими изменениями человеческого организма, характеризующими юношеский и пожилой возраст, так и различием в общественном положении, развитием умственных способностей и обычного круга интересов.
Закономерно, что служебные и религиозные преступления, а также преступления против порядка управления, не могут быть доступны несовершеннолетним, не состоящим еще ни на государственной ни на общественной службе и не несущим бремя государственных, или общественных обязательств.
Для лиц пожилого возраста, напротив, половые аспекты уже утратили свою первоначальную силу, поэтому преступления, связанные с аффектами вытекающими из половых отношений, для лиц свыше 50 лет отходят на второй план.
Для конца XIX — начало XX характерно увеличение роста числа лиц, ежегодно по разным поводам содержавшихся под стражей. В 1900 году 886 690 человек побывало в местах заключения, наибольшее же их число приходилось на 1912 и 1914 годы, когда количество арестантов доходило до 1,07 — 1,08 млн. человек.
В Курской губернии в 1902 году в исправительных учреждениях пребывало 4.111 человек, апогей приходился на годы революции 1905 -1907 гг., когда через курские тюрьмы шел поток пересыльных, увеличивших число заключенных в 5 — 6 раз. Растет и среднее, ежедневное количество лиц, содержавшихся под стражей.
Мало того, в 1881 году на 76 090 арестантских мест приходилось 94 793 заключенных. Поэтому содержались подчас вместе с каторжными и краткосрочные арестанты.
Одним из основных факторов, повлиявших на не значительное количественное увеличение преступности, являлась — модернизация общества, охватившая как личностно — мотивационную сторону, так и общественную жизнь в связи с развивающимися капиталистическими отношениями.
Рост городов, разрушение многовекового уклада общинных отношений: все — это ослабляло контроль за поведением отдельного человека, создавало возможность скрыть противоправный поступок.
Отмена крепостного права сыграла свою решающую роль, так как в первую очередь крестьяне получили личную свободу, которой не всегда могли распоряжаться разумно, вслед за этим последовал негативный момент алкоголизации русской деревни, служивший толчком к совершению, как убийств на почве выяснения отношений, так и нанесения различной степени телесных повреждений.
Законодательная база, также сыграла свою роль в предотвращении криминального и отклоняющегося поведения, как фактора, способствующего росту численности зарегистрированной преступности.
Устав о предупреждении и пресечении преступлений за 1890 г." содержал конкретные правила для борьбы с уголовной преступностью.
Важнейшие итоги исследования составляет комплекс обобщающих положений. Состояние уголовной преступности российской провинции за 1861- 1917 гг. определяла множественность факторов разнонаправленного действия, имеющих объективный характер.
В аграрной Курской губернии с массовой миграцией крестьянства за пределы региона наблюдалось снижение наиболее опасного криминала, а также минимум организованно — групповых преступлений и почти отсутствие рецидивно — профессиональных преступников.
Общие черты национального и регионального криминала состояли в стабильном перевесе имущественных преступлений относительно насильственных, а применительно к преступникам~мужским полом перед женским.
Субъективные мотивы преступников влияли на их состав, главным образом тендерный и сословный.
