Социально-экономическая адаптация сельских сообществ к рынку: на примере Республики Карелия

Актуальность исследования. Рыночные реформы российского общества обусловили диверсификацию сельской экономики, поставив ее в жесткие условия конкуренции и рыночного отбора. Традиционно поддерживаемый государством аграрный сектор оказался не способным к самостоятельному функционированию. Вслед за этим потянулся целый шлейф деструктивных социально-экономических процессов, охвативший практически все сельское сообщество: сужение мест приложения труда, снижение уровня заработной платы, разрушение социальной и производственной инфраструктуры, распространение бедности, трансформация поселенческой среды, ухудшение параметров уровня и качества жизни. Вместо ожидаемого в начале реформ высвобождения экономической инициативы, сельское сообщество оказалось в ситуации инволюции, необратимо утрачивая шансы к интеграции в современный цивилизационный процесс.

Отвечая на вызовы рыночных преобразований, российское село, получившее расширенный доступ к земле, как одному из основных факторов воспроизводственного процесса, одновременно получило импульс для становления новых хозяйственных стратегий, новых систем экономических и социальных связей, отличающихся маневренностью и приспособленных к ситуации нестабильности. Но, столкнувшись с отсутствием четко разработанных институциональных правил и потеряв государственную поддержку, субъекты сельской экономики начали формировать модели поведения, не адекватные рыночным схемам, что вызвало резкое снижение производства в агроэкономике, дестабилизировало сельское сообщество в целом.

Остро дискуссионным фактором, влияющим на российские сельские сообщества, являются современные глобализационные процессы, которые в ближайшее время усилятся в связи с вступлением России и ВТО.

В то время, когда село переживает очередную волну реформ, возникла острая потребность в переосмыслении методологических взглядов на изучение его состояния, позволяющих не только отразить современный потенциал сельских сообществ, по и получить реальные оценки перспектив их развития. В данном контексте особое значение приобретает исследование адаптационного потенциала сельских сообществ, оценка которого должна быть положена в основу выбора адекватной модели управленческого воздействия по регулированию социально-экономического развития российского села.

В этой связи цель диссертационного исследования — выявление оснований устойчивого развития сельских сообществ через их адаптационный потенциал для формирования государственных стратегий развития сельских социально-экономических систем переходного типа.

Для достижения поставленной цели в исследовании решаются следующие задачи:

• Выявление проблем и противоречий институциональной рыночной среды как фактора влияния на адаптацию сельских сообществ к рынку.

• Оценка экономического поведения хозяйствующих субъектов (коллективных предприятий, фермеров) как важнейшей составляющей процесса адаптации сельских сообществ к рынку.

• Определение особенностей социально-экономической адаптации сельских домохозяйств — устойчивого атомарного элемента сельского сообщества — через оценку экономического поведения, проективных экономических стратегий, социально-демографического и производственно-хозяйственного потенциала.

• Оценка механизма социальной самоорганизации сельских сообществ через анализ их социальных сетей (от социальной кооперации до социального партнерства) в контексте реформы местного самоуправления.

• Выявление последствий влияния процесса глобализации на стратегии развития сельских сообществ приграничных регионов через анализ и оценку трансграничной кооперации.

• Обоснование направлений государственной политики (в т.ч. региональной, муниципальной) социально-экономического развития сельских территорий с учетом особенностей их адаптационного потенциала.

Объектом исследовании является сельское сообщество России на примере республики Карелии, которое рассматривается как триединство: население — хозяйство — территория.

Предмет исследования — процесс социально-экономической адаптации сельских сообществ к рыночным преобразованиям на основе экономически эффективных и социально оправданных способов жизнеустройства.

Теоретической и методологической базой исследования послужили работы российских и зарубежных ученых, относящиеся к следующим направлениям:

1. Труды экономистов в области управления социально-экономическими системами: Е. Авраамовой, В. Акулова, П. Дружинина, В. Жеребина, М. Кастельса, Н. Межевича, JI. Овчаровой, В. Пациорковского, А. Ревайкина, Н. Римашевской, Е. Серовой.

2. Труды социологов: Г. Батыгина, П. Бергера, П. Бурдье, Т. Заславской, 3. Калугиной, JI. Косалса, К. Поланьи, В. Радаева, Р. Рывки-ной, В. Ядова.

3. Исследования в области институциональной теории: В. Гребенникова, Р. Коуза, Р. Капелюпшикова, Д. Порта, Р. Нуреева, А. Олей-ника, В. Полтеровича, О. Уильямсона.

4. Исследования в области крестьяноведепия: В. Виноградова, В. Воронкова, А. Никонова, Дж. Скотта, О. Фадеевой, А. Чаянова, Т.

Шанина.

Информационная база исследования включает два блока:

1. Официальные документы: нехозяйственные книги поселений, материалы органов законодательной и исполнительной власти, материалы органов государственной статистики Республики Карелия (РК) и РФэкономические показатели работы совхозов, леспромхозов и лесопромышленного, агропромышленного комплексов РК;

2. Материалы комплексных экономико-социологических исследований сельских сообществ РК, полученпые в ходе реализации исследовательских и экспедиционных проектов, поддержанных российскими и международными научными фондами, руководителем и участником которых был соискатель:

• «Социально-экономическая адаптация населения в условиях формирования рынка труда и занятости» (№ 96−02−2 172), 1996;1997 г. г., при поддержке Российского гуманитарного научного фонда — научный руководитель.

• «Стратегия устойчивого развития лесосырьевых районов Республики Карелия» (№ К0985), 1998;2000 гг., при поддержке Федеральной целевой программы «Интеграция науки и высшего образования России» — научный руководитель.

• «Трансформация потребления населения как фактор социально-экономического расслоения общества (региональные особенности)» (№ М0268), 1999;2000 гг., при поддержке Федеральной целевой программы «Интеграция науки и высшего образования России» — научный руководитель.

• «Экономическая активность населения и социальные стандарты потребления в период экономических реформ», (№ SP-99−3-20), 1999 г., при поддержке Московского Общественного Научного Фонда — научный руководитель.

• «Социальное партнерство как инновационный механизм формирования социально-ориентированной политики занятости региона», (№ 03−200 385а), 2003;2005 гг., при поддержке Российского гуманитарного научного фонда — научный руководитель.

• «Проведение экономико-социологического обследования проблем формирования социального партнерства как эффективного механизма политики занятости», (№ 04−02−18 005е), 2004 г., при поддержке Российского гуманитарного научного фонда — научный руководитель.

• «Организация и проведение международного семинара «Перемены в сельской России 1991;2003 гг.: оценки, подходы, методы», (№ 04−685 028), 2004 г., при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований — научный руководитель.

• «Биосферный заповедник — модель устойчивого развития на примере Суоярвского региона», (IMSEDIGISTSP (РК) 9803/094), 1999;2000, при поддержке TACIS — региональный эксперт.

• «Экологический туризм на службе развития Муезерского района и усиления охраны природы» (TSPF/0302/0062), 2003;2004, при поддержке TACIS СВС Small Project Facility — региональный эксперт.

• «Border Research, EU & Russia», 2003;2004, Контракт от 1.11.2002 г.

KS между университетом Иоэнсуу (Финляндия) и Институтом экономики КарНЦ РАН — научный руководитель.

Научная новизна выполненной диссертации заключается в следующем:

1. Предложен и обоснован в контексте устойчивого развития сельских социально-экономических систем многомерный объект исследования «сельское сообщество» как триединая система: население, хозяйство, территория. Такой методологический подход расширяет область управленческого воздействия, выводя ее из традиционной отраслевой направленности на управление сельским сообществом.

2. Методологически обоснована и эмпирически подтверждена необходимость рассмотрения адаптационного потенциала как интегрального показателя, включающего человеческий и социальный капиталы сельских сообществ. Такой подход является основой для формирования гибких, вариабельных моделей управления сельскими социально-экономическими системами с учетом количественных и качественных характеристик адаптационного потенциала.

3. Определение адаптационного потенциала сельских сообществ осуществляется на основе типологии экономического поведения хозяйствующих субъектов и оценки системы социальной организации (социальная кооперация, социальные сети, социальное партнерство). Полученные результаты обосновывают расширение предметного спектра управленческого воздействия, ориентированного на стимулирование экономически и социально эффективных адаптационных практик.

4. Разработана и апробирована методика исследования феномена социального партнерства применительно к сельским сообществам региона, которое подтвердило гипотезу о наличии в современных условиях его «прообразов» в сельских системах, что актуализировало государственную политику развития сельских территорий на основе стимулирования процесса ииституционализации эффективных форм самоорганизации.

5. Предложен в контексте трансграничного регионализма и апробирован на примере Республики Карелия анализ моделей кооперации приграничных территорий, отражающих не только традиционно обсуждаемые угрозы и опасности международных взаимодействий, но также содержащие позитивные практики кооперации, которые могут при благоприятном стечении обстоятельств придать импульс новым стратегиям социально-экономического развития.

Практическая значимость исследования заключается в том, что теоретические и методологические принципы, представленные в работе, ориентированы на использование в региональной политике социально-экономического развития. Ряд исследований имели конкретных заказчиков, включая муниципальные и региональные органы управления и власти:

• Разработка Концепции социально-экономического развития Республики Карелия (Распоряжение Председателя Правительства Республики Карелия от 22 июня 1998 г. № 381) — участник временного творческого коллектива;

• 1999;2000 гг., разработка Республиканской целевой отраслевой программы «Возрождение рыбного промысла на Белом море па период 2001;2004 гг.», заказчик — Государственный комитет по рыбному хозяйству Республики Карелия — научный руководитель;

• 2000 г., разработка программы «Основные стратегические направления социально-экономического развития города Сортавала на 20 012 005 г. г.», заказчик — Администрация местного самоуправления г. Сортавала — научный руководитель;

• 2001 г., «Рынок труда, занятость и безработица в Северо-западном федеральном округе. Ситуация, тенденции и перспективы» (Государственный контракт № 7 052−5/01), заказчик — Министерство труда и социального развития РФ — научный руководитель;

• 2002;2003 г. г., «Исследование общественного спроса на социальные услуги в Беломорском, Муезерском, Медвежьегорском районах Республики Карелия», 2002, заказчик — ГУ «Республиканский Центр социальной помощи семье и детям «Самио» — научный руководитель;

• 2002;2003 г. г., «Основные стратегические направления социально-экономического развития муниципального образования «Олонецкий район», заказчик — администрация муниципального образования г. Олоиец — исполнитель;

• Мониторинг концепции социально-экономического развития РК до 2010 / раздел «Социологический анализ социально-экономического положения и качества жизни населения РК (Основные итоги социологических исследований за 2002 г.) — исполнитель- • Разработка Комплексной Программы социально-экономического развития Республики Карелия на период 2002;2006 гг. — исполнитель. Аналитические результаты и рекомендации, полученные в ходе диссертационного исследования, неоднократно представлялись для практического использования в законодательные и исполнительные органы управления муниципального, регионального и федерального уровней.

Полученные исследовательские результаты использованы автором при подготовке и реализации учебных программ по следующим дисциплинам: «демография», «социальные системы и процессы», «методология и методика социологических исследований», «социология управления».

Апробация результатов исследования Материалы диссертации были апробированы:

1. В докладе Председателя Правительства Республики Карелия Катанандова C. J1. «О положении в республике, выполнении государственных программ, осуществлении внутренней политики и внешних связей Республики Карелия (итоги 2001 года)»;

2. В докладе Председателя Правительства Республики Карелия Катанандова C.JI. «О демографической ситуации в Республике Карелия в 2000 г.»;

3. В Республиканском мониторинге социально-экономического положения Республики Карелия.

Материалы диссертации докладывались на научных и научно-практических конференциях и семинарах:

1991 Региональная научная конференция «Темпы и пропорции общественного производства в условиях перехода к регулируемой рыночной экономике», Петрозаводск 1994 Всероссийская научная конференция «Проблемы развития Российского Севера», Москва.

1995 Всероссийская научная конференции: «Адаптация населения Крайнего Севера в переходный период», Москва.

1996 Карельско-финский научно-практический форум «Современный мир глазами женщины», Петрозаводск.

1997 Региональная научная конференция «Региональные стратегии социально-экономического развития северных регионов России», Петрозаводск.

1997 Международная научная конференция «Karelia and Norway: The main trends and prospects of scientific cooperation», Petrozavodsk.

1999 Всероссийская научная конференция «Экономика Северо-Запада: проблемы и перспективы развития», Санкт-Петербург.

2001 Региональная научная конференция «Темпы и пропорции социально-экономических процессов на Российском Севере», Апатиты.

2001 Всероссийская научно-практическая конференция «Значение кредитной кооперации для социально-экономического развития региона», Петрозаводск.

2001 Третья Российская научно-практическая конференция «Социально-экономические реформы: региональный аспект», Вологда.

2002 Международная научно-практическая конференция «Власть, бизнес и крестьянство: механизмы эффективного взаимодействия» 7-е Никоновские чтения, Москва.

2002 Региональная научно-практическая конференция «Рыночные преобразования в России и Карелии: опыт первого десятилетия и взгляд в будущее», Петрозаводск.

2002 Научно-практическая конференция «Пути социально-экономического и духовного развития села в современных условиях», Сыктывкар

2003 «Социально-экономическое, духовное и культурное возрождение России. Третьи международные Арсеньевские чтения», Петрозаводск.

2003 Международный научно-практический семинар «Рынок труда и рынок образовательных услуг в Республике Карелия», Петрозаводск.

2004 Международная научно-практическая конференция «Карелия в процессе перемен. Петрозаводск-300», Петрозаводск.

2004 Всероссийская межрегиональная научно-практическая конференция «Методы обоснования перспектив развития регионов», Москва.

2004 Региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы демографического развития Санкт-Петербурга и регионов», Санкт-Петербург.

2004 Международный научный семинар «Перемены в сельской России 1991;2003 гг.: оценки, подходы, методы», Петрозаводск.

2005 Третья международная научно-практическая конференция «Темпы и пропорции социально-экономических процессов в регионах Севера», Апатиты.

По теме диссертации были опубликованы: 2 монографии, 3 брошюры, около 30 статей, под редакцией автора опубликовано 2 коллективных монографии.

Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, 4 глав, заключения, списка литературы. В работе представлено 30 диаграмм, 15 таблиц, 3 рисунка.

Выводы о проблемах сельской занятости и ее связи с социально-демографической ситуацией пашли подтверждение в исследовательском проекте при поддержке МОНФ1. Одна из задач проекта была связана с построением классификации сельских территорий с использованием факторного анализа. Показатели отбирались из предположения, что территория Карелии неоднородна по некоторым экономическим и социально.

1 В рамках исследовательской программы центра «Социо-Логос» но построению региональной панели домохозяйств и предприятий (проект № 036/1 -01-ТК «Создание независимого аналитического центра социального анализа и реконструкции», рук. Морозова Т.Н.) демографическим параметрам. Анализ осуществлялся по следующим блокам показателей:

• Социально-демографическая структура: число родившихся на 1000 человек населения, число умерших на 1000 человек населениядоля городского населения от общей численности населения района;

• Состояние формирующегося рынка труда районов Республики Карелия: доля запятых на промышленных предприятиях от общего числа занятых в районедоля запятых па сельскохозяйственных предприятиях от общего числа запятых в районенапряженность па рынке труда Карелии (количество человек, претендующих на одну вакансию) — доля безработных женщин в общем числе безработныхдоля безработной молодёжи в общем числе безработныхпродолжительность безработицыуровень безработицы;

• Освоенность территории: количество населённых пунктов на 100 кв. кмсредпслюдность (наличное население /число населённых пунктов) — плотность населения в районестепень освоенности территории (общая протяженность дорог на 100 кв. км) — количество средних и крупных предприятий на 100 кв. км.- общий товарооборот розничной торговли на 100 чел.;

• Экономическое развитие: посевные площади сельскохозяйственных культур (га на 1000 чел.) — вес производимой продукции растениеводства (тонн на 1000 чел.) — доля посевных площадей сельскохозяйственных культур в общей площади районаобъём производства промышленной продукции (крупных и средних предприятий) на 1000 чел.;

• Криминальная обстановка: число зарегистрированных преступлений на 10 тыс. жителей.

Факторный анализ позволил выявить три группы районов по степени сельскохозяйственной ориентации в порядке убывания: высокая, средняя и низкая. Анализ показал, что в районах, более сельскохозяйственно ориентированных, высока доля безработных женщин — она составляет свыше 70% от всего безработного населения. Кроме того, выявлена связь между степенью «сельскохозяйственное&trade-» территории и уровнем безработицы, а также степенью «сельскохозяйствеппости» и напряженностью па рынке труда. Чем выше степень «сельскохозяйствеппости», тем выше уровень безработицы и напряженность па рынке труда. Таким образом, результаты факторного анализа показывают, что среди районов РК с сельскохозяйственной ориентацией, а это в основном районы, где преобладает сельское население, существуют серьезные проблемы на локальных рынках труда. Проживание в селе стала фактором «риска» остаться без работы и попасть за черту бедности.

Зафиксированные тенденции, отражающие проблемы сельской занятости и угрожающее снижение материальной составляющей жизни сельских жителей, свидетельствуют о том, что проживание в сельской местности является не только фактором бедности, по и фактором начавшейся деградации сельских сообществ.

В настоящее время решение отдельных задач сельской экономики и инфраструктуры рассредоточено по 13 федеральным некоординированным программам. Принятая в 2002 г. Федеральная целевая программа «Социального развития села до 2010 г.» [13] является необходимым документом, однако она посвящена только развитию социальной и инженерной инфраструктуры и информационной службы и пе касается проблем сельской бедностипе предусматривает необходимых объемов финансирования из федерального бюджета, особенно для дотационных регионов. Требуется разработка дополнительных механизмов, позволяющих па государственном уровне эффективно регулировать вопросы занятости в сельской местности.

Деградация социальной сферы. На селе сокращается сеть учреждений социальной инфраструктуры, сужается доступ селян к основным социальным услугам — образованию и здравоохранению. Самым существенным фактором, повлиявшим на этот процесс, является то, что в процессе реорганизации коллективных хозяйств произошла передача социально-бытовой инфраструктуры с баланса предприятий на баланс местных администраций. Последние к настоящему времени не имеют в достаточном объеме ни финансовых, ни материальных, ни кадровых ресурсов для ее содержания и развития. Это привело к дефадации социальной сферы села, сузило и без того небогатый выбор рабочих мест, обусловило увеличение диспропорций в структуре рабочих мест на сельском рынке труда.

За период 1996 — 2001 гг. число дошкольных учреждений в сельской местности России сократилось с 31,5 тыс. до 22,0 тыс. (на 30,2%), общеобразовательных школ с 47,2 тыс. до 44,8 тыс. (5,1%), учреждений культурно-досугового типа с 52,6 тыс. до 48,0 тыс. (8,7%), общедоступных библиотекс 40,1 тыс. до 38,9 тыс. (3,0%), киноустановок — с 30,0 тыс. до 14,6 тыс. (51,3%), участковых больниц — с 4409 до 3261 (26,0%), доставочных участков почтовой связи — с 85,4 тыс. до 81,6 (4,4%) [31, с. 137].

Те же тенденции наблюдаются в сельской местности Карелии. За тот же период произошло сокращение школ — на 10%, клубов — на 7%, библиотек — на 5%о, прекратили работу 55% киноустановок. В сельской местности Карелии за последние 10 лет па 25%) уменьшилось количество работающих врачей, больничных коек стало меньше на 30%. Кроме того, существенно сузился ассортимент бытовых услуг. Практически перестали работать химчистки, прекратили свое существование на селе такие виды услуг, как ремонт мебели, прокат, ремонт бытовых приборов. Существенно снизили свои показатели фотографии, парикмахерские, мастерские по ремонту обуви. Объем бытовых услуг в общей структуре платных услуг в Карелии сократился с 31,5% в 1991 году до 4,4% в 2000 году. Например, в 8,5 раз сократились услуги по ремонту и строительству жилья, в 3,5 раза по ремонту и пошиву одежды, в 2,5 раза по ремонту бытовой аппаратуры. С другой стороны, в 2,4 раза увеличились расходы на ритуальные услуги, в 3 раза — на транспортные, что связано не увеличением количества услуг, а с удорожанием транспортных расходов [34, 39].

Помимо самого сокращения сельской социальной инфраструктуры происходит разрушение оставшихся объектов. Из-за отсутствия финансирования изношенные основные фонды уже много лет капитально не ремонтировались. Это одна из острейших проблем села — отсутствие денег на ремонт больниц, школ, клубов, библиотек. Единственной реальной возможностью как-то поправить положение является получение средств в международных фондах. Нужно отдать должное сельской интеллигенции — для сохранения на селе «очагов» культуры врачи, учителя, культурные работники активно участвуют в проектной деятельности. Они прекрасно понимают, что такие «очаги» являются единственными досуговыми учреждениями, доступными сельским жителям, особенно их молодым представителям. И здесь нужно отметить, что практически в каждом селе и поселке Карелии существует культурный центр, существующий на базе либо школы, либо библиотеки, либо дома культуры, консолидирующий усилия творческой интеллигенции. Помимо досуговых функций такие центры выполняют роль хранителя сельских традиций, истории края, что способствует воспитанию и сохранению патриотических чувств у населения.

Иллюстрация положения сельской социальной сферы свидетельствует об отсутствии государственной социальной политики на селе, что является фактором слабой социальной защищенности сельского населения.

Разрушение эволюциопио сложившейся системы сельского расселения. По данным Госкомстата России, в период между переписями населения 1989 — 2002 гг. обезлюдело около 17 тыс. сельских населенных пунктов. Это обусловило выбытие из сельскохозяйственного оборота около 40 млн. га земель и утрату социально-экономического контроля за многими исторически освоенными территориями, их одичание и потерю для пужд общества [31, с. 137]. В Карелии насчитывается 774 сельских населенных пунктов. Основная часть сельского населения проживает в больших и крупных населенных пунктах (73%), где число жителей составляет 500 и более человек. Следует отметить, что по людности сельские поселения Карелии в основном представлены средними и малолюдными — только в 100 селах из 774-х проживает более 200 человек, в 420 селах — от 10 до 100 человек. Есть деревни, в которых в настоящее время не осталось жителей (109 сел, что составляет 14% от общего числа населенных пунктов). Данные процессы начинают приобретать устойчивый характер: за несколько лег количество таких деревень увеличилось (за 1996;1998 гг. обезлюдело 5 деревень), количество деревень с числом жителей от 1 до 5 увеличилось от 100 до 120. [21]. Чаще всего малолюдные деревни — это одпофункциональные поселения или поселения, не выполняющей никаких социальных или экономических функцийони полностью зависят от других населенных пунктов: крупных сельских или городских.

В результате непродуманной расселенческой политики (сюда в первую очередь можно отнести ликвидацию неперспективных деревень) сельские поселения потеряли социально-экономические функции, транспортные связи. Экономической основой в таких поселениях остается самозанятость людей в личных подсобных хозяйствах. «Специфика сельскохозяйственного производства такова, что она требует равномерного расселения, чтобы осваивать сельскохозяйственные земли. В результате непродуманной расселенческой политики исчезли согни тысяч деревень, выпали из оборота миллионы гектаров лугов, пастбищ, пашни. За все это заплачено дорогой ценой» [105]. Вместе с тем за последние годы наметилась некоторая позитивная тенденция. Такие выводы делает В. В. Пациорковский: «Анализ показывает, что па огромных просторах России реализуется практически весь возможный спектр изменений в системе сельского расселения. В целом по стране в сельской местности пока еще едва заметно преобладает тенденция к нарастанию дисперсности сельского расселения. Указанная тенденция соответствует как потребностям сохранения каркаса сельского расселения, так и преобразованиям, связанным с формированием новых институтов земельной собственности и арендных отношений. Предусмотренный действующим земельным законодательством от 2001 г. и уже начавшийся переход от прав постоянного (бессрочного) пользования и пожизненного наследуемого владения земельными участками к правам собственности и аренды неизбежно будет поддерживать нарастание дисперсности сельского расселения» [156].

Таким образом, негативные процессы, происходящие в сельской местности России, связанные с демографической деградацией, катастрофическим падением уровня и качества жизни населения, опустением обширных территорий, свидетельствуют о том, что в российской глубинке сформировались целые анклавы социального неблагополучия. Такая ситуация может быть чревата социальными катаклизмами. То, что государство ушло из села, вызывает соответствующую реакцию со стороны населения. Сельское население оказалось в положении «второсортных» граждан, что отрицательно сказалось на их умонастроении. С одной стороны, это породило социальную и трудовую апатию, подтверждением чего является рост социального иждивенчества и спад трудовой активности у большой части сельского населения. С другой стороны — вызвало реакцию отторжения рыночных реформ, недовольства государством, недоверия институтам власти. Масштабы нынешнего социального неблагополучия российского села делают невозможным обеспечение устойчивого развития всего российского общества. Требуется поиск путей развития сельских сообществ, адекватных критериям устойчивости. В данном контексте актуализируются исследования факторов деградации села и возможных механизмов преодоления этой деградации.

Причины кризиса села следует искать не только в исторически сложившемся социально-экономическом отставании деревни, но и в несовершенстве современных аграрных отношений и форм сельской жизни. Российская деревня всегда выступала донором для всей страны. «В эпоху индустриализации, несмотря на высвобождение трудовых ресурсов из аграрного сектора, оставалась внутренней сферой сельского хозяйствав сельской местности слабо развивалась промышленность, сфера услуг и другие несельскохозяйственные отрасли. Низкие доходы, неудовлетворительные условия труда и быта, узость сферы приложения труда, а также проводимая политика ликвидации „неперспективной деревни“ стимулировали интенсивную миграцию населения в крупные промышленные центры. В результате сельская местность обезлюдела, существенно сократилась численность сельских поселений, а общество потеряло социальный контроль над значительными территориями» [92, 160].

Радикальные реформы 1990;х годов начались в неблагоприятной для аграрного сектора макроэкономической ситуации. Либерализация цеп отменила продовольственные дотации, которые составляли 60−80% розничной цены основных продуктов питания и составлявших до трети расходной части национального бюджета. Вместе с падением реальных доходов населения это привело к резкому сокращению спроса на продовольственные товары. «В последние годы советской экономики соотношение цеп на сельскохозяйственную продукцию и ресурсы для аграрного производства всегда были завышены в пользу сельского хозяйства. Естественно, с либерализацией цены на ресурсы стали расти быстрее закупочных цеп в сельском хозяйстве. Кроме того, рентабельность в перерабатывающей промышленности и нацепки в розничной торговле были также относительно занижены. Цеповая либерализация привела к изменению и этих пропорций не в пользу сельского хозяйства» [78].

Экономические реформы предусматривали конструктивные преобразования в аграрном секторе страны. Они включали в себя проведение земельной реформы, реорганизацию колхозов и совхозов, являющихся доминирующей формой социалистического хозяйствования в аграрной сфере, развитие фермерского сектора. Главной целью земельной реформы было перераспределение земли между хозяйствующими субъектами для равноправного развития различных форм хозяйствования и рационального использования земель на территории России.

Назовем основные этапы развития аграрной реформы в России.

В декабре 1990 г. был принят закон о земельной реформе, который отменял государственную монополию на землю на всей территории страны и возрождал институт частной собственности па землю. Право частной собственности на землю было закреплено в Конституции Российской Федерации1.

В декабре 1990 г. был принят Закон РФ «О крестьянском (фермерском) хозяйстве», что послужило стимулом для активного развития фермерского сектора. Закон определил экономические, социальные и правовые основы организации и деятельности крестьянских (фермерских) хозяйств и их ассоциаций как формы свободного предпринимательства, осуществляемого па принципах экономической выгоды [4], [9J.

В этот же период Постановлением Правительства РФ были сняты все административные ограничения в ведении личного подсобного хозяйства. Владельцам земельных паев разрешалось использовать их для расширения земельных наделов в приусадебных хозяйствах.

В конце декабря 1991 г. Правительством РФ были приняты Постановления о реорганизации колхозов и совхозов и порядке приватизации государственных сельскохозяйственных предприятий. Эти меры были нацелены.

1 Первоначальный текст документа опубликован в издании: «Ведомости СНД и ВС РСФСР». № 26 в 1990 г. на изменение организационно-правового статуса коллективных хозяйств, на реализацию права свободного выбора формы предпринимательства с закреплением за работниками имущественных паев и земельных долей с правом свободного выхода из состава коллективного хозяйства без согласия на то трудового коллектива. Реорганизации подлежали все коллективные хозяйства независимо от эффективности их деятельности. На их базе могли быть созданы товарищества, акционерные общества, сельскохозяйственные производственные кооперативы, крестьянские фермерские хозяйства и их ассоциации. Трудовым коллективам предоставлялось право сохранить прежнюю форму хозяйствования [6].

В январе 2000 г. принят закон «О государственном земельном кадастре», основной целью которого является создание информационной базы о состоянии земли как основного национального богатства страны, которая должна стать инструментом ведение всеобъемлющего учета количества и качества земель, информационного обеспечения процессов управления земельными ресурсами [3].

В 2002 г. был принят Федеральный Закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», который содержит основные принципы государственного регулирования отношений, связанных с владением, пользованием, распоряжением земельными участками из земель сельскохозяйственного назначения. Закон устанавливает правила и ограничения, применяемые к обороту земельных участков и долей в праве общей собственности па земельные участки из земель сельскохозяйственного назначениясделкам, результатом совершения которых является возникновение или прекращение прав на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения и доли в праве общей собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения, определяет условия предоставления земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения, находящихся в государственной или муниципальной собственности, а также изъятия их в государственную или муниципальную собственность. Основная заслуга закона — попытка, к сожалению пе удачная, специфицировать право собственности на землю, то есть установить не только субъекта права, но и количество этого права. В законе осуществлена попытка на основе системы сдержек и противовесов оформить отношения между сельским населением, агробизнесом и властью [14].

В 2003 г. был принят федеральный Закон «О личном подсобном хозяйстве», в котором устанавливаются основы регулирования отношений, возникающих в связи с ведением ЛПХ, определяются лица, которые вправе вести личное подсобное хозяйство, их права и обязанности, а также регулируются вопросы учета и государственной поддержки таких хозяйств. В законе созданы новые социально-экономические предпосылки для развития этой формы занятости населения. Закон признает личное подсобное хозяйство формой непредпринимательской деятельности по производству сельхозпродукции. В соответствии с этим законом на личные подсобные хозяйства распространяются такие же меры государственной поддержки, как и на других сельхозтоваропроизводителей. Граждане, ведущие ЛПХ, могут добровольно вступать в правоотношения по обязательному пенсионному страхованию в соответствии с законодательством РФ [5].

Можно говорить о том, что в начале 90-х годов в России была заложена законодательная база для формирования новой системы трудовых отношений в аграрном секторе экономики на основе изменений отношений собственности, появления новых организационно-правовых форм сельскохозяйственного производства, расширения масштабов неформальной занятости населения, свободного выбора каждым сельским тружеником формы хозяйствования на земле [128]. Попытка исправить ошибки и пробелы формальных институтов, получивших развитие в 90-е годы, а также продолжить формирование уже заложенных земельных отношений, была осуществлена в начале 2000;х гг.

Но планы реформы не были реализованы. «. аграрная реформа в России, тем не менее, не достигла изначальных целей: существующие сегодня сельхозпроизводители в своем большинстве не являются рыночпо ориентированными производителями. Скромные результаты реформ могут быть объяснены экономическими, правовыми, ментальными и политическими причинами. Перманентный спад в экономике не создаст экономических стимулов для производственных единиц, и тем самым, не формирует потребности в реальной трансформации. В этих условиях, огромное количество сельхозпроизводителей, независимо от правовой формы (коллективной или индивидуальной), следуют образцам «поведения выживания» [79J.

Вместе с тем по прошествии 12 лет реформ в структуре сельского хозяйства наблюдаются как количественные, так и качественные изменения. На конец 2002 г. в аграрном секторе России функционировало 2252 государственных предприятия, 1188 открытых акционерных обществ, 2859 закрытых акционерных обществ, 143 представительства и филиала, 142 товарищества на вере, 2231 общество с ограниченной ответственностью, 12 336 производственных кооперативов, 153 ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств, 85 учреждений, 2812 прочих предприятий [27]. Практически за 10 лет более 80% сельхозпредприятий России изменили форму собственности и перешли в разряд частных.

Одним из важных проявлений развития аграрных реформ является возникновение абсолютно нового для российской экономики секторафермерства. «Значение этого сектора должно измеряться не столько его долей в валовом сельскохозяйственном продукте, сколько катализирующей ролью в аграрной экономике» [78]. Кроме того, реорганизация коллектив-пых сельхозпредприятий привела к количественному и качественному росту подсобного хозяйства как городских, гак и сельских жителей. Одновременно сельхозпредприятия остались основным производителем в сельском хозяйстве России и ее регионов, по они сегодня функционируют в прииципиальпо иных экономических условиях. Земельный рынок в России развит слабо. Однако принятая концепция реорганизации совхозов и колхозов и приватизации земли привели к формированию определенного рынка земельных паев.

Отмеченные выше трансформации привели к изменениям в структуре валового сельскохозяйственного продукта, структуре пользователей земли и занятости в сельском хозяйстве. Так, доля ЛПХ в валовом продукте сектора уже превышает 50%. Доля фермерства хотя и мала, по имеет тенденцию к устойчивому росту (таблица 2.1).

Структура продукции сельского хозяйства по категориям хозяйств в РФ* (в фактически действовавших ценах в процентах к итогу).

1970 1975 1980 1985 1990 1992 1995 1997 1998 1999 2000 2001 2002.

Хозяйства всех категорий, в том числе 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 100 сельскохозяйственные организации 68,6 70,3 71,0 76,9 73,7 67,1 50,2 46,5 39,2 41,2 43,4 43,9 42,2 хозяйства населения 31,4 29,7 29,0 23,1 26,3 31,8 47,9 51,1 58,6 56,3 53,6 52,4 53,8 крестьянские (фермерские) хозяйства — - - - 1,1 1,9 2,4 2,2 «> 5 3,0 3,7 4,0.

Источники:

Российский статистический ежегодник. Статистический сборник. М.: Госкомстат России, 2002, — с. 402 [32] Россия в цифрах. Статистический сборник. М.: Госкомстат России, 2003. с. 201 [32].

В Республике Карелия в структуре растениеводства по производству зерновых культур основными субъектами являются коллективные хозяйства (с 1999 по 2003 гг. они варьируют между 93−96%%), в производстве картофеля, лидирующую позицию прочно заняли личные подсобные хозяйства (76−84%%) за тот же период). В структуре производства овощей доли коллективных и личных подсобных хозяйств в настоящее время распределились примерно одинаково — 48−49%"%), причем за последние 5 лет по этой позиции хозяйства населения догнали и практически опередили коллективные хозяйства (в 1999 г. разрыв составлял 20%). Что касается фермерских хозяйств, то их доля в общей структуре растениеводства пока сохраняет низкие значения, хотя за последние годы производство овощей в этой категории сельхозпроизводителей возросло в 4 раза, картофеля — в 2 раза, по одновременно происходило снижение производства зерновых культур [41].

В животноводстве Республики Карелия наблюдаются поч ти те же тенденции (табл. 2.2) — по производству мяса коллективные и личные хозяйства находятся примерно на одном уровне, причем первые начали немного наращивать объемы, вторые же — снижать. По производству молока коллективные хозяйства опережают личные, причем, если в 1999 г. разница составляла 16%, то к 2003 г. она увеличилась в 2 раза. Существенное снижение производства молока в хозяйствах населения связано с проблемами реализации продукции и заготовки кормов. По производству яиц коллективные хозяйства продолжают сохранять монополию. Так же, как и в растениеводстве, фермерские хозяйства значительно уступают по объемам хозяйства и в животноводстве, хотя за последние годы в этом направлении наметилось увеличение производства. Следует сказать, что фермерские хозяйства, несмотря на слабую государственную поддержку, демонстрируют медленное, но устойчивое повышение производства почти во всех направлениях [41].

Структура производства основных видов сельскохозяйственной продукции по категориям хозяйств в РК* в процентах от хозяйств всех категорий).

1999 2000 2001 2002 2003.

Сельскохозяйственные организации.

Зерно (в весе после доработки) 93,0 95,0 96,8 95,2 93,7.

Картофель 14,2 21,8 17,8 16,9 16,6.

Овощи 60,0 55,3 51,2 44,0 48,2.

Скот и птица на убой (в убойном весе) 48,6 50,8 53,4 49,6 50,5.

Молоко 57,1 61,2 62,4 64,9 68,0.

Яйца 96,7 97,4 97,5 97,4 97,7.

Хозяйства населения.

Картофель 84,8 76,8 81,0 81,7 81,4.

Овощи 39,3 43,7 47,4 54,0 49,0.

Скот и птица на убой (в убойном весе) 49,5 46,9 44,7 48,2 47,2.

Молоко 41,1 37,2 36,0 33,3 30,3.

Яйца 3,2 2,6 2,4 2,5 2,2.

Крестьянские (фермерские) хозяйства.

Зерно (в весе после доработки) 7,0 5,0 3,2 4,8 6,3.

Картофель 1,0 1,4 1,2 1,4 2,0.

Овощи 0,7 1,0 1,4 2,0 2,8.

Скот и птица на убой (в убойном весе) 1,9 2,3 1,9 2,2 2,3.

Молоко 1,8 1,6 1,6 1,8 1,7.

Яйца 0,1 0,0 0,1 0,1 0,1.

Источник: Статистический сборник. «Социально-экономическое положение РК», Госкомстат, 2004 [41].

После многолетней государственной монополии па землю доля государственных земель сократилась до одной трети, в то время как остальные земли принадлежат гражданам или коллективам граждан. За годы реформ в России существенным образом изменилась структура землепользования (таблица 2.3). Земли сельхозназначения в дореформенный период на 98,2% были в пользовании у коллективных хозяйств, 1,75% земель использовалось под нужды личных подсобных хозяйств и лишь 0,05%) — фермерскими хозяйствами. К началу 2000;х годов ситуация существенно изменилась — к фермерским хозяйствам перешло около 10% сельскохозяйственных земель, в значительной степени расширились и личные подсобные хозяйства — их доля в общей структуре составляет около 5%. Тем не менее, данные Рос-земкадастра РФ показывают, что по-прежнему основная доля сельхозугодий принадлежит коллективным хозяйствам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В результате исследований выявлены современные проблемы социально-экономического положения и перспектив развития российских сельских сообществ в условиях рыночных реформ, а также обоснованы направления по их решению через развитие управленческих стратегий, вписанных в систему государственной социально-экономической политики, реализуемой на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, а также через структуры исполнительной и законодательной власти.

Разработана комплексная методика исследования сельских сообществ, базирующаяся на использовании экономического и статистического анализа, качественных и количественных социологических подходов. В соответствии с этой методикой процесс социально-экономической адаптации сельских сообществ к рынку операционализируется и раскрывается через оценку изменений внешних факторов, воздействующих на функционирование сельских сообществ (формирование рыночных и социальных институтов, глобализация) и определение типов экономического поведения основных хозяйствующих субъектов на селе.

На основе результатов исследования зарубежных и отечественных авторов, материалов государственной статистики и собственных исследований определены современные институциональные последствия рыночных реформ, состоящие в том, что потенциально эффективные агенты рынка вынуждены в условиях несформированной институциональной среды функционировать преимущественно в теневом секторе экономики, что не может не способствовать ослаблению экономического фундамента сельского сообщества.

Выявленная в ходе исследования трансформация социально-экономической «карты» села демонстрирует, что в настоящее время формирование многоукладной сельской экономики все еще не привело к становлснию легитимного слоя эффективных собственников, устойчивых экономических связей между агентами рынка.

В результате исследования доказано, что в современных условиях перехода к рынку наиболее устойчивыми социальными структурами сельских сообществ являются домохозяйства, которые обладают разным адаптационным потенциалом, направленным как па стратегию самовыживапия н борьбы с бедностью, так и на саморазвитие, освоение рыночной пиши мелкого сельхозпроизводства. Обоснованием этого положения является разработанная типология социально-экономического поведения сельских домохозяйств на основе многомерного анализа проективных стратегий. В результате выявлено 5 основных типов поведения (самодостаточные, активные, активно-пассивные, пассивные, эксклюзивные), демонстрирующих разнообразие форм и способов адаптации, что имеет ие только аналитическую, но и прогностическую значимость для управления сельскими сообществами.

На основе международных практик социальной организации в рамках устойчивой рыночной экономики и российского исторического опыта обоснована модель сельских сообществ, базирующаяся на низовой инициативе и способах ее институционализации. На ее основе доказывается необходимость и высокая значимость превентивных в условиях реформы местного самоуправления мер государственного содействия процессам институционализации эффективных практик социальной самоорганизации (социальной кооперации, социального партнерства).

Представленная «карельская модель» трансграничного сотрудничества в международных отношениях России со странами мирового сообщества в пространстве «старых» границ демонстрирует, что на фоне различий социально-экономических условий сопредельных территорий формируются эффективные практики международного взаимодействия. Эти практики прошли эволюцию от приграничных закрытых зон до трансграничных регионов, в которые попадают сельские сообщества. Интересы российских приграничных сообществ раскрыты, во-первых, через развивающийся спектр контактов — от утилитарных до цивилизованных форм партнерских отношений, во-вторых — через расширяющееся многообразие социальных групп, вовлеченных в систему трансфаничных коопераций. Стимулирование распространения эффективных практик трансграничного сотрудничества должно стать одним из направлений государственной политики регионального развития.

Исследование позволило сформулировать ряд принципиальных направлений формирования современной управленческой парадигмы развития российских сельских сообществ:

• Расширение области управленческого воздействия от традиционной отраслевой направленности до управления сельским сообществом.

• Формирования гибких, вариабельных моделей управления сельскими социально-экономическими системами с учетом количественных и качественных характеристик адаптационного потенциала сельских сообществ. Высокие параметры адаптационного потенциала предполагают управленческую стратегию стимулирующего типа, направленную на поддержку и институционализацию эффективных экономических и социальных инициатив. Низкие параметры — ориентируют управленческую стратегию на социальную защиту и реабилитацию маргинализированных сельских сообществ.

• Расширение предметных сфер управленческого воздействия на основе стимулирования процесса ипституциопализации эффективных форм социальной самоорганизации. Выявленный в ходе исследования потенциал самоорганизации сельских сообществ должен стать важнейшей составной частью новых методов формирования и реализации государственных (региональных и муниципальных) управленческих стратегий, базирующихся па максимальном использовании низовой инициативы.

• Расширение доминирующих в настоящее время преимущественно сырьевых форм природопользования, связанных с сельскохозяйственным и лесозаготовительным производством за счет активизации не аграрных форм: рекреационно-бальнеологической, туристической, культурно-познавательной и т. п. Требует особых разработок включение в стратегии социально-экономического развития культурологической компоненты: уникальной сельской истории, языка, культуры, архитектуры, — носителем которой является сельское сообщество.