Целеполагание субъекта в социальной теории индустриального и постиндустриального общества

Актуальность данного исследования заключается, прежде всего, в том, что проблема социального целеполагания, поставленная философией в период индустриализма, сегодня породила вопрос мотивации деятельности субъекта в условиях очевидного изобилия окружающих его предметов потребления, превратившийся в главный вопрос социального движения постиндустриального общества. Сегодня индивид живет не столько в присутствии других индивидов, сколько в контексте психологического гаджета, порождаемого логикой предметов, что с достаточной очевидностью обнаруживает проблематичность существования субъекта для самого субъекта. Последний постепенно превращается в комплекс функциональных свойств, актуализируемых в ритме движения товаров и услуг, подчиненных логике движения меновой стоимости. Парадокс современного общества состоит, таким образом, в гипертрофии меновых приоритетов целеполагающих установок общественного субъекта, усугубляющийся новейшими метаморфозами товарно-денежного обращения. Его общий вид предполагает ассоциацию с референтным ансамблем, получившим понятийное оформление в социально-философской теории. В конечном итоге период индустриализма и последовавший за ним постиндустриализм утвердили субъекта в системе социальных связей не столько как потребителя полезной стоимости объекта, сколько эпифеноменального следствия господства стоимости меновой. Ценность жизни субъекта предстает отчужденной от него самого.

Становление социальной идеологии полностью зависимого от менового инструментария сознания индивида берет свое начало в эпоху индустриального общества. Социальная теория, рассматривающая субъектную конституцию бюрократической машины, свидетельствует об этом весьма красноречиво. Постиндустриальное общество такое статус кво превращает в новейшую социальную тотальность.

Большую роль в мировоззренческой системе субъекта здесь играет и принятое им самим идеологическое самообоснование, коим в индустриальную эпоху, как известно, является протестантизм. Развитие социальных связей, наряду с развитием представлений о прогрессе, приводит к превращению его в фундамент особой ментальности индивида, -ментальности, которая лежит в основе понятия homo economicus, и современные товарно-денежные отношения во многом основаны на установках, сформированных в контексте протестантской этики. Психология экономического человека, типичного представителя капитализма XIX—XX вв.еков, — еще один феномен, имеющий большое значение для понимания мотивов деятельности субъекта Нового времени, обслуживающих неосознанную сферу значений. Без адекватного отображения и оценки этого феномена, который демонстрирует незаменимость и необходимость индивида как потребителя, правильное понимание его причинности и сегодняшнего качественного состояния вряд ли возможно.

Исходя из подобных тенденций развития индивидного целеполагания, важным становится последовательное рассмотрение его эволюции в. означенные периоды. Кроме того, следует отметить необходимость интеграции наиболее значимых теорий в изучении феноменальных структур современного общества. Эта необходимость назрела давно. Здесь наиболее ценными на наш взгляд, выступают концепты таких представителей социально-философской мысли, как Г. Гегель, К. Маркс, М. Вебер, Г. Лукач, Э. Фромм, Ж. Бодрийяр, Э. Тоффлер, Д. Белл, З. Бауман, Ж. Липовецки, С. Жижек и ряд других.

Однако этот ряд был бы неполным без упоминания теорий отечественных мыслителей, поскольку взаимосвязь современного российского и западного обществ наглядно отражается не только в экономической и финансовой, но и социокультурной областях. Более того, ряд вопросов, таких как, например, чрезмерное потребление, характерен для нашей страны, пожалуй, даже больше, чем для общества Западной Европы. И в этой связи можно уверенно констатировать объективную заинтересованность российской научной мысли в предельно тесном сотрудничестве с социальной теорией Запада. Речь в данном случае идет уже не о некоей маячащей перед нами абстрактной картине действительности, а непосредственном социальном пейзаже, где ясно очерчены контуры ближайшего российского будущего.

Степень разработанности проблемы целеполагания в социальной теории периодов индустриализма и постиндустриализма является довольно незначительной. Данная тематика затрагивается в большинстве случаев косвенно, хотя и считается традиционной в философии вообще. Тем не менее, широкий круг проблем, поднимаемых исследователями, позволил нам привлечь фундаментальные труды вышеозначенных авторов для построения анализа. Подчеркнем, что пролонгация многих проблемно-теоретических аспектов, поднятых Г. Гегелем и К. Марксом, продолженных М. Вебером, Э. Дюркгеймом, Г. Лукачем, а впоследствии представителями Франкфуртской школы, теоретиками структурализма, постструктурализма и другими учеными, в социально-философской мысли системна и отчетлива. И несмотря на то, что эти течения не позиционируют проблему субъектного целеполагания как такую, которая находится на авансцене теории, они прямо свидетельствуют о многочисленных противоречиях в социальном движении, констатирующих остроту поднимаемого нами вопроса.

Особенно ценным теоретическим источником, отражающим состояние и психологию субъекта индустриального общества, для нас стала концепция Георга Лукача. Корректная ретрансляция им идей Карла Маркса, практическая адаптация их применительно к его историческому периоду, позволила Лукачу выстроить перспективную теорию, где субъект занимает главное место. Исследование мотивации индивидной деятельности в условиях активного социального процесса приобрело, благодаря ему, особый смысл. Подобный субъектоцентристский подход характерен и для Эриха Фромма, чьи идеи проникнуты глубоким драматизмом.

Не менее ценной для нас стала концепция Жана Бодрийяра. Развенчивание им тотальности знака, убедительная и праксеологичная система взглядов на современные ему социально-экономические и политические явления, актуальны и по сей день. Важная деталь: критицизм Бодрийяра не ищет новые социальные силы и течения, он словно призывает к неким объективным потрясениям и вмешательству извне, которые сделают очевидной рабскую зависимость субъекта от знака в постиндустриальном обществе и уничтожат пагубный для индивида мир эпифеноменальных значений. Таким вмешательством можно считать волны мирового финансового кризиса, охватившего цивилизованный мир и окончательно развеявшего миф о всемогуществе бесконтрольного и безответственного производства денежных знаков и ценных бумаг, не имеющих реального обеспечения. Нельзя не признать удивительную прозорливость футурологических аспектов теории Бодрийяра.

Кстати, ценность футурологического подхода подтверждают и концепты известных теоретиков постиндустриального общества Элвина Тоффлера и Дэниэла Белла. При этом сами эти авторы всегда подчеркивали, что не пытаются создать некий конструкт, который станет панацеей при решении социальных проблем, а лишь предлагали дополнительный методологический инструмент для адекватного и эвристически эффективного понимания современного общества.

Среди русскоязычных исследователей в контексте исследуемой проблемы можно особо выделить А. И. Яценко, B.JT. Иноземцева, Н. Д. Абсава, Н. А. Маслова, В. В. Парцвания, В. Е. Горозия, Г. Малашхия.

Анализ литературы дает возможность констатировать наличие обширного фактического материала и тенденции к усилению интереса к проблеме социальных отношений в индустриальном и постиндустриальном обществе. Вместе с тем, как в зарубежной, так и в отечественной социальной теории исследований в области непосредственно проблемы целеполагания субъекта в условиях техногенной цивилизации существует значительный пробел, что предполагает необходимость дальнейшей разработки данной проблемы.

Таким образом, объектом исследования является целеполагающая деятельность субъекта в социальной теории, а непосредственным предметом — проблема целеполагания в условиях эволюции феномена отчуждения в социально-философской мысли индустриального и постиндустриального обществ.

Главной целью работы является анализ целеполагания субъекта в социальной теории периода индустриализма и постиндустриализма. В связи с этим нами были поставлены следующие задачи: рассмотрение теоретических оснований проблемы целеполагания в рационалистической философии конца XVIII — XIX векованализ проблемы субъектного целеполагания в социальной философии периода индустриализмаисследование исторического содержания феномена homo economicusанализ проблемы субъектного целеполагания в социально-философской мысли периода постиндустриализмаизучение методологических оснований теории постиндустриального обществаанализ самоотчуждения целеполагающего субъекта в постиндустриальном обществе.

В качестве теоретической базы нами были использованы классические (Г.Гегель, К. Маркс) и постнеклассические (Ж.Бодрийяр, С. Жижек) исследования, прямо или косвенно затрагивающие проблему целеполагания субъекта в индустриальную и постиндустриальную эпоху. Также были использованы труды теоретиков постиндустриального общества (Э.Тоффлер, Д. Белл, В. Иноземцев). Исследовательским инструментарием работы избран понятийно-категориальный аппарат неомарксистской, экзистенциалистской и структуралистской философии, поскольку именно он позволяет эксплицировать ресурс подлинно гуманной этики.

Исходным методом в основу работы был положен общефилософский методологический принцип диалектического единства логического и исторического, восхождения от абстрактного к конкретному, а также метод историко-критической реконструкции.

Научная новизна работы заключается в следующем: выявлена эволюция проблемы целеполагания в хронологической ретроспективе социальной теории индустриального и постиндустриального обществустановлено несовпадение реальных возможностей с их оценкой индивидом, ведущее к гипертрофии структуры субъектного целеполагания и конституированию неадекватности последнегообнаружена причинно-следственная связь сформированной индустриальным обществом субъектной рефлексии с ее элиминацией за пределы осознанных значений и смыслов, продуцируемых меновыми структурами постиндустриального обществаустановлено, что элиминация картезианской субъективности и редукция индивидного целеполагания к симптому (С. Жижек) составляют главную предпосылку и, одновременно, необходимое условие существования знака как феноменологического замещения меновых структур постиндустриального обществавыявлено, что феноменологическое замещение меновой стоимости выступает единственным знаковым выражением сущности новейшей формы самоотчуждения человека.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Субъект Нового времени в социальной теории индустриального и постиндустриального общества представлен как объект, деятельность которого подчинена закону меновой стоимости и отношение к которому детерминируется границами его экономического потенциала.

2. Социальное кредо индивида, определяемое принципами усложненных, но предсказуемых мотиваций, не выходящих в своей сути за пределы тотальной организации повседневности и законсервированное в своей прогнозируемости и социальной индифферентности, ведет к отчуждению и формированию действительности, конституирующейся лишь в качестве сублимированного субстрата реальной картины мира.

3. Повседневность субъекта предстает социальной комбинаторикой, где царствуют меновые знаки.

4. Социальные процессы периода постиндустриализма не уникальны по своей природе и идентифицировались в период завершения истории индустриального общества. Сегодня же перед обществом стоит витальная задача реанимации субъектного целеполагания, являющегося важнейшим мотивационным атрибутом деятельности индивида.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в обобщении результатов разнообразных социально-философских исследований проблемы отчуждения в индустриальном и постиндустриальном обществе и специальных работ, посвященных рассмотрению социально-экономических противоречий данных обществ и месту субъекта в них.

Основные положения предлагаемой диссертационной работы изложены в статьях, опубликованных в сборниках статей «Образование и культура постмодерна» (Казань, 2005), «Человек и общество в современном мире (парадоксы социально-философского дискурса)» (Казань, 2006), «Человек перед лицом глобального вызова» (Казань, 2006) в «Учёных записках Казанского государственного университета» (2008).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы.

Заключение

.

В рамках диссертации нами проведено исследование с целью анализа и осмысления насущных проблем социальной теории современного общества, а также с целью определения контуров новой методологической парадигмы осмысления роли и факторов субъектного целеполагания. Данные вопросы связаны с важнейшими аспектами формирования целеполагания индивида, остро нуждающимися в реанимации своего гуманистического начала. Для этого была изучена теоретическая база, наработанная зарубежными и отечественными мыслителями в области социальных связей техногенной цивилизации. Было уделено особое внимание практической составляющей и сделана попытка определить основной принцип поведения субъекта в условиях тотальности отчуждения.

В ходе работы нами было выявлено следующее:

1. В условиях индустриального и постиндустриального общества экзистенциальное начало индивида трансформируется в особый этос, в основе которого лежит сочетание протестантской этики и экономических структур.

2. Футурологическая концепция, выдвинутая Тоффлером и Беллом и постулированная ими лишь как способ понимания социальных процессов, доказала свою состоятельность как научная теория.

3. Технические и технологические достижения человечества экстериоризировали проблему индивидного целеполагания, а объективный принцип общественного и субъектного развития уступил место субъективированной эстетике потребления.

4. Постиндустриализм детерминировал абсолютную монополию капиталав рамках постиндустриального общества динамика развития социума и общественного производства оказалась аналогичной динамике развития корпорации или акционерного общества.

5. Постиндустриальное общество репрезентируется также новым характером мотивов и стимулов, определяющих каждодневную деятельность субъекта, в которой разрушается ролевая структура индустриализма.

Однако, несмотря на то, что картина социального мира эпохи индустриализма и будущее постиндустриализма предстают в малопривлекательном виде, хочется отметить, что даже навязываемая субъекту пустота человеческих взаимоотношений и релятивизация его рефлексии не исчерпали ресурс гуманистической этики индивида. Предельная концентрация социальных связей на принципах потребления лишь эксплицирует необходимость преодоления экзистенциального вакуума, в который осознанно или неосознанно был вовлечен субъект. Дискурс общества периода постиндустриализма, подчеркивая антиутопичность принципов последнего, одновременно создает предпосылки для обнаружения инструментов по преодолению ключевых его вопросов, среди которых главное место занимает проблема отчуждения. Это — своего рода рождение контрдискурса, новой социальной телеологии, в основу которой ложится принцип преодоления отчуждения и уничтожения мира эпифеноменов, в котором оказался индивид.

Подобная общественная волатильность предполагает, в свою очередь, актуальность продолжения и дальнейшей разработки исследований постиндустриального социума с его потребительской экономикой и культурой. Эволюция субъектного целеполагания в этой связи становится важнейшим объектом социально-философского анализа, поскольку именно им определяется структура повседневной деятельности индивида, его подлинное гуманистическое обоснование и сама ценность жизни современного человека.