Охрана участников уголовного судопроизводства: криминологические и уголовно-правовые основы

Актуальность темы

диссертационного исследования. Признание человека в качестве высшей ценности международно-правовыми актами и Конституцией России, а также принятый Россией курс на построение правового государства, определяют необходимость неукоснительного соблюдения прав и свобод личности, установления надежных гарантий их защиты от различного рода угроз, в том числе имеющих криминальный характер. Проводимые в стране коренные социально-экономические и политические преобразования открывают дорогу к построению в России экономически развитого демократического общества. В то же время далеко не все результаты осуществляемых реформ имеют положительный характер. Отмечаются негативные изменения в нравственно-психологической сфере общества (снижение уровня морали и законопослушности граждан, утрата общественных идеалов и др.). До сих пор еще не преодолены последствия экономического кризиса 90-х годов прошлого века, а отмечаемый в стране экономический рост пока еще не столь существенен. Не решены до конца вопросы федерализма, связанные с государственным устройством. Все это не могло не отразиться на ослаблении системы государственных органов, осуществляющих уголовное судопроизводство. На фоне их недостаточного финансирования, падения престижности работы в правоохранительных органах возникла (по ряду причин) тенденция к снижению профессионализма значительной части их сотрудников, а также их морально-нравственных устоев. Перестали быть редкостью случаи, когда должностные лица уголовного судопроизводства совершают неправомерное насильственное воздействие на его участников.

В настоящее время отчетливо проявился и другой аспект, обусловивший уязвимость безопасности участников уголовного судопроизводства. Одновременно с началом обозначенных социально-экономических преобразований, начиная с конца 80-х годов прошлого столетия, в стране резко осложнилась криминогенная обстановка. Произошел количественный и качественный рост преступности, что привело к значительному ее усилению. Представители преступности (особенно представители ее организованных форм) все более проявляют стремление к влиянию не только в экономической сфере, но и в сфере властных государственных отношений. При этом активно препятствуют деятельности государственных органов по раскрытию преступлений, расследованию уголовных дел и рассмотрению их в судах. Их противодействие уголовному судопроизводству нередко проявляется путем совершения насильственных актов в отношении участников уголовного судопроизводства. Такие насильственные акты противоречат самой сути уголовно-процессуальной деятельности, назначением которой является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Их совершение препятствует соблюдению одного из существенных условий надлежащего осуществления уголовного судопроизводства — обеспечения безопасности каждому гражданину от каких бы то ни было угроз, возникающих в связи с проведением уголовного процесса. В этой связи, проблема охраны участников уголовного судопроизводства приобрела особую актуальность.

Обозначенная проблема имеет глубокие исторические корни. Необходимость установления охранных мер в отношении указанных лиц вполне осознавалось законодателем еще со времени зарождения отечественного судопроизводства. Такие меры отражены уже в первых памятниках российского права (Русской Правде, Уставных грамотах городов и уделов, первых Судебниках), а также в последующих правовых актах. Однако научное освещение рассматриваемая проблема частично получила лишь в современный период.

Характерно, что первыми к вопросу обеспечения безопасности участников процесса обратились представители криминалистической науки, поскольку насильственные посягательства на участников уголовного судопроизводства зачастую осуществляются лицами, совершившими преступления, по поводу которых оно проводится. Начиная с конца 70-х годов прошлого века проблема обеспечения охраны участников уголовного судопроизводства (в ее криминалистическом аспекте) непосредственно затрагивалась в трудах Р. С. Белкина, посвященных изучению способов сокрытия преступления. Так, во втором издании «Курса советской криминалистики» (гл. 13) Р. С. Белкин высказал идеи о том, что в структуре преступной деятельности при отсутствии единого преступного замысла, охватывающего все элементы преступной деятельности, может существовать самостоятельный способ сокрытия преступлений, и, напротив, при наличии единого указанного замысла, способ сокрытия преступления может входить в структуру совершения преступления.

В последующем к указанной проблематике обращались Г. Г. Зуйков, В. П. Колмаков, А. А. Шмидт и некоторые другие криминалисты. Так, для предмета нашего исследования представляет интерес данное Г. Г. Зуйковым определение способа совершения преступления как системы действий по подготовке, совершению и сокрытию преступления, детерминированных условиями внешней среды и психофизиологическими свойствами личности, могущих быть связанными с избирательным использованием соответствующих орудий, средств, условий места и времени и объединенных общим преступным умыслом.

С 80-х годов прошлого века приступили к углубленному научному исследованию способов сокрытия преступления ученые Юридического института МВД РФ (МФЮЗО при Академии МВД СССР) В. П. Лавров, И. М. Лузгин и др. Полученные ими результаты нашли отражение в ряде сборников научных трудов по указанной теме. В частности, по нашему исследованию ими теоретически и эмпирически обоснован тезис о том, что по своей целенаправленности способ сокрытия преступления составляет одну из форм противодействия осуществлению уголовного судопроизводства.

В дальнейшем существенный вклад в исследования по данной теме внесли В. В. Вандышев, А. Ф. Волынский, С. Ю. Журавлев, В. Н. Карагодин, В. А. Колдин и другие ученые, разрабатывавшие криминалистическое учение о преодолении противодействия расследованию. В развитие теории противодействия уголовному судопроизводству эти ученые исследовали не только способ сокрытия преступлений, но и иные формы противодействия уголовному судопроизводству, определяя их в качестве комплекса противоправных деяний, совершаемых как причастными к событию преступления лицами, так и их окружением. Были выявлены некоторые закономерности их проявления, а также основные формы противодействия. Среди них — акты, препятствующие раскрытию преступления, привлечению к ответственности виновных и способствующие привлечению невиновных, установлению обстоятельств, которые характеризуют личность виновного и влияют на степень и характер его ответственности.

Для изучения предмета нашего исследования имеет значение вывод, сформулированный А. Ф. Волынским и В. П. Лавровым, согласно которому противодействие раскрытию и расследованию преступлений представляет собой совокупность не только противоправных, но и иных действий, направленных на воспрепятствование объективных обстоятельств дела в уголовном судопроизводстве, а также их вывод о том, что противодействие со стороны организованных форм преступности не может не носить организованного характера, поскольку оно является неотъемлемой частью (элементом) такой деятельности.

В то же время полное исследование феномена криминальной угрозы безопасности участников уголовного судопроизводства, определяющей необходимость их охраны, предполагает не только криминалистическое, а также комплексное и многоаспектное его изучение с позиции таких наук, как криминология, уголовное право и других для разработки научно-обоснованных и эффективных мер охраны участников уголовного судопроизводства. Сказанное в своей совокупности определяет актуальность темы диссертации.

Степень научной разработанности проблемы. Отдельные уголовно-правовые и криминологические аспекты темы нашли отражение в работах Г. А. Аванесова, Ю. М. Антоняна, М. М. Бабаева, М. И. Бажанова, С. В. Бородина,.

С.Е. Вицина, В. А. Владимирова, И. С. Власова, Б. В. Волженкина, М.Р. Гарафут-динова, Л. Д. Гаухмана, А. С. Горелика, П. Ф. Гришанина, А .Я. Гришко, Г. В. Дашкова, В. И. Динеки, В. И. Жулева, С. М. Иншакова, Н. Г. Кадникова, С. И. Кириллова, Ю. А. Красикова, А. В. Кузнецова, А. И. Кулагина, С. Я. Лебедева, Ю. И. Ляпунова, А. С. Михлина, В. А. Плешакова, Э. Ф. Побегайло, А. С. Подшибякина, Ш. С. Рашковской, А. Я. Сухарева, В. И. Ткаченко, И. М. Тяжковой, М. Х. Хабибуллина, А. И. Чучаева, О. Ф. Шишова, и др.

Заметный вклад в изучение проблемы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства внесли такие ученые, как: Л. В. Брусницын, О. А. Зайцев, В. Е Квашис, В. Л. Лобанова, В. В. Лунеев, Т. Н. Москалькова, С. П. Щерба, а также, Л. В. Вавилова, Б. Я. Гаврилова, В. В. Голубев, В. Н. Григорьев, Ю. Н. Демидов, А. Ю. Епихин, М. М. Курбанов, С. Л. Марченко, С. Н. Косякова, И. Л. Петрухин, А. К. Тихонов и др.

Несмотря на имеющиеся научные публикации, потребности практики настоятельно требуют дальнейшего развития и изучения проблемы с учетом сегодняшних реалий. До сих пор не проводилось комплексных теоретико-прикладных исследований, специально посвященных криминологическим и уголовно-правовым аспектам охраны лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство. Представители отдельных юридических наук исследовали вопросы такой охраны достаточно изолировано, без надлежащего междисциплинарного изучения, тогда как рассматриваемая тема имеет многоаспектный и многоуровневый характер. Кроме того, подавляющее большинство ранее проведенных исследований опиралось на законодательство, которое в настоящее время претерпело существенные изменения. В последние годы принят ряд важных нормативных правовых актов, относящихся к сфере исследования. В то же время, как показало проведенное исследование, действующие нормы права, определяющие охрану участников уголовного судопроизводства, еще далеки от совершенства: они не позволяют надлежащим образом обеспечивать безопасность граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве.

Основное внимание автор сосредоточил на изучении проблем обеспечения охраны участников уголовного судопроизводства криминологическими и уголовно-правовыми средствами. В этой связи, в первую очередь, подлежали исследованию те общественно-опасные деяния, предусмотренные уголовным законом, совершение которых связано с непосредственным насильственным воздействием на личность участника уголовного судопроизводства. В основном, уголовно-правовые запреты на их совершение предусмотрены гл. 31 УК РФ («Преступления против правосудия»): ст. 295 УК РФ (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование) — ст. 296 УК РФ (Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследованияст. 207 УК РФ (Неуважение к суду) — ст. 298 УК РФ (Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя) — ст. 299 УК РФ (Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности) — ст. 301 УК РФ (Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей) — ст. 302 УК РФ (Принуждение к даче показаний) — ст. 305 УК РФ (Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта) — ч. 2−4 ст. 309 УК РФ (Принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу). В то же время многоаспектность обозначенной проблемы, ее межотраслевой характер обусловили необходимость исследования вопросов, относимых и к иным сферам правовых наук (международному, конституционному, уголовно-процессуальному, уголовно-исполнительному праву и др.).

Объектом диссертационного исследования являются уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и другие смежные с ними юридические и социальные отношения, возникающие и реализующиеся в связи с обеспечением охраны участников уголовного судопроизводства, а также иных лиц, вовлеченных в его сферу, предупреждением совершаемых в отношении таких граждан насильственных противоправных актов.

Предмет исследования включает в себя теоретические и исторические предпосылки, обусловившие появление и развитие межотраслевого института охраны участников уголовного судопроизводства, связанные с его становлением социально-политические и морально-нравственные аспектымеждународные стандарты в указанной сфересодержание действующих законов и иных нормативных правовых актов, регламентирующих правоотношения, возникающие в связи с охраной участников уголовного судопроизводства, а также практику их применениякриминологические показатели преступлений, посягающих на личность, вовлеченную в уголовное судопроизводство, их детерминанты и систему предупредительных мер.

Цель исследования заключается в разработке теоретической модели охраны участников уголовного судопроизводства криминологическими и уголовно-правовыми средствами, формулировании на ее основе рекомендаций, направленных на повышение эффективности охраны граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство.

На достижение указанной цели направлено решение следующих взаимосвязанных научно-теоретических и научно-практических задач:

— изучение социально-правовых и криминологических предпосылок уголовно-правовой охраны участников уголовного судопроизводства;

— исследование международно-правовых стандартов охраны участников уголовного судопроизводства, а также зарубежного опыта в ее обеспечении;

— исследование теоретико-правовых основ охраны участников уголовного судопроизводства криминологическими и уголовно-правовыми средствами;

— проведение криминологического анализа преступности, проявляемой в насильственных посягательствах на личность, вовлеченную в уголовное судопроизводство;

— выявление комплекса криминологических детерминантов, обуславливающих такую преступность;

— определение особенностей личности преступника, совершившего насильственное посягательство на граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство;

— исследование уголовно-правовых запретов на совершение насильственных общественно опасных деяний в отношении участников уголовного судопроизводства, а также иных положений уголовного закона, направленных на обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства;

— выработка научно-обоснованных предложений, направленных на повышение эффективности охраны участников уголовного судопроизводства, в первую очередь, уголовно-правовыми, а также уголовно-процессуальными и иными нормативными средствами;

— разработка рекомендаций по совершенствованию системы предупреждения противоправных насильственных актов, совершаемых в отношении граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве.

Методологической и теоретической основой диссертационного исследования послужили труды ученых в области философии (как универсальной науки), истории, юриспруденции, социологии, психологии и других наук, которые внесли существенный вклад в постановку и разработку проблемы обеспечения охраны участников уголовного судопроизводства. Теоретическая разработка авторского видения основ уголовно-правовой и криминологической теории и практики по решению обозначенных задач базировалась на применении общенаучного диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности в их развитии и взаимообусловленности. В процессе исследования применялись частно-научные методы: анализ и синтез, сравнительно-правовой и историко-правовой, системно-структурный, статистический, конкретно-социологический, формально-логический и др., применение которых позволило отразить взаимосвязь теории и практики при изучении предмета диссертационного исследования. При этом соблюдались методологические принципы комплексного междисциплинарного анализа, что в целом способствовало обеспечению достоверности полученных данных.

Нормативной базой исследования послужили основополагающие международно-правовые акты, устанавливающие стандарты в области обеспечения охраны участников уголовного судопроизводства, Конституция Российской Федерации, уголовное, уголовно-процессуальное и иное отраслевое законодательство (действующее и прошлых времен), а также другие нормативные правовые акты России в рассматриваемой сфере, постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации.

Эмпирическую базу исследования составили обобщения правовой статистики, опубликованной следственной, прокурорской и судебной практики и конкретного социологического исследования, проведенного в Брянской, Орловской, Смоленской, Курской и других областях в 1995;2005 гг. По специально разработанным анкетам в общей сложности изучено 470 уголовных дел, 235 материалов, по которым вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, 85 материалов проверок региональных служб безопасности МВД России по фактам нарушения законности сотрудниками МВД России. Анкетированы 140 сотрудников оперативных служб МВД России, 135 дознавателей и следователей системы МВД России, а также следователей Прокуратуры России, 115 федеральных и мировых судей, 165 курсантов ведомственных вузов МВД России и 95 лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы. В работе нашел отражение двенадцатилетний опыт работы диссертанта в следственных подразделениях МВД России. Процесс сбора, обработки и анализа статистических и социологических данных осуществлялся с соблюдением требований репрезентативности, предъявляемых к такого рода исследованиям.

Научная новизна настоящего исследования прежде всего состоит в том, что оно представляет собой комплексную монографическую работу, посвященную разработке проблем охраны участников уголовного судопроизводства, непознанных до настоящего времени криминологической и уголовно-правовой науками, и формулировании на этой основе новой теоретико-прикладной модели обеспечения безопасности граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство, криминологическими и уголовно-правовыми средствами.

Критериям новизны отвечают: теоретико-правовое исследование предпосылок, определяющих необходимость обеспечения охраны участников уголовного судопроизводствасистемное и всестороннее изучение социально-правового феномена посягательств, влекущих возникновение угроз безопасности лицам, вовлеченным в сферу уголовного судопроизводства: его природы и сущности, тенденций развития, взаимосвязей с общей преступностьюопределение криминологических детерминантов преступлений, направленных в отношении участников уголовного судопроизводства, особенностей личности, их совершающейвыявление виктимологических характеристик жертв насильственных посягательствобозначение перспектив позитивного развития теории и практики предупреждения указанных преступлений, как необходимого условия соблюдения конституционных гарантий защиты интересов личности, вовлеченной в уголовное судопроизводство.

Этому отвечает предложенная система уголовно-правовых средств как карательного, так и поощрительного свойства, направленных на повышение эффективности охраны граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство: сформулированные теоретические положения, определяющие исходные начала такой охраныразработанный модельный состав преступления, определяющий насильственное посягательство в отношении личности, обусловленное уголовным судопроизводствомкомплекс взаимно скоординированных конкретных уголовно-правовых запретов на совершение таких посягательствсовокупность иных предложений по совершенствованию уголовного закона и других нормативных правовых актов в указанной сфере.

Отличаются новизной сформулированные по результатам исследования предложения и рекомендации криминологического характера, определяющие перспективные направления деятельности органов внутренних дел, иных правоохранительных органов и суда по предупреждению преступлений, совершаемых в отношении граждан в связи с их участием в уголовном судопроизводствемногоуровневую систему мер указанной профилактики, их субъектов и объектов, особенности применения, а также положения, выносимые на защиту.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Теоретико-правовые основы охраны участников уголовного судопроизводства криминологическими и уголовно-правовыми средствами определяются: а) ретроспективным анализом этапов становления правовой и иной охраны участников уголовного судопроизводства, ее социально-правовых предпосылок, изучением современных международно-правовых стандартов такой охраны, а также криминологическим анализом преступности, посягающей на граждан в связи с проводимым уголовным судопроизводствомб) выявлением содержания и значения криминологической и уголовно-правовой охраны граждан в современный период, ее правовых основ, круга лиц, подлежащих охранев) раскрытием особенностей взаимосвязи уголовного, уголовно-процессуального и иных законов применительно к решению задачи охраны участников уголовного судопроизводства.

2. Сформулированные в Российском законодательстве правовые нормы, направленные на охрану участников уголовного судопроизводства, представляют собой межотраслевую систему, включающую, главным образом, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство. Указанные нормативные правовые акты не обеспечивают в полной мере безопасность участников уголовного судопроизводства, а потому требуется создание (предварительно на теоретическом уровне) межотраслевой системы охраны данных правоотношений, основанных на криминологической и уголовно-правовой моделях ее обеспечения.

3. Насильственное воздействие на граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве, представляет собой совокупность уголовно наказуемых деяний, объединенных общим криминологическим содержанием, позволяющим рассматривать их в качестве самостоятельного объекта комплексного правового изучения. Такие деяния, обусловленные осуществлением уголовного судопроизводства, препятствуют реализации многоаспектного права граждан на судебную охрану, а также надлежащему разрешению уголовных дел.

4. Рассматриваемые насильственные акты, как правило, имеют неразрывную связь с совершенными преступлениями, по поводу которых проводится уголовное судопроизводство, являются продолжением преступной деятельности (как ее сокрытие) в форме противодействия уголовному судопроизводству. Их проявление определяется уровнем конфликтности интересов между сторонами уголовного судопроизводства.

5. Комплекс криминогенной детерминации исследуемых насильственных посягательств определяется: совокупностью их причин (субъективных направ-ленностей субъектов посягательств к их совершению) — основными благоприятствующими их совершению условиями, вытекающими из ситуации проведения уголовного судопроизводства (отсутствие у стороны обвинения веских доказательств виновности в отношении лица, совершившего преступление, недостатки в организации конкретного уголовного судопроизводства, отсутствие специальных мероприятий по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводстваособенности субъективно-психологического восприятия ситуации уголовного судопроизводства потенциальными субъектами посягательств и, главное, степень конфликтности интересов сторон, участвующих в уголовном судопроизводстве) — многочисленными и разноплановыми факторами отдаленного порядка, имеющими экономический, политический, правовой, организационный, нравственно-психологический и иной характер.

6. Типология личности преступника, посягающего на участников уголовного судопроизводства, охватывает два относительно самостоятельных криминологических портрета (должностное лицо, осуществляющее уголовное судопроизводство либо обеспечивающее его проведение, а также лицо, таковым не являющееся). В рамках каждого криминологического портрета определяются подтипы личности, имеющие существенные отличия по социальному статусу, функциональной роли в уголовном судопроизводстве, мотивации к совершению посягательств и другим признакам.

7. Повышенной виктимностью в отношении рассматриваемых насильственных актов обладают свидетели и потерпевшие, что определяется их значением при рассмотрении уголовных дел, недостаточной правовой защищенностью, страхом перед преступниками и преступностью, нравственно-психологическими особенностями и другими обстоятельствами. В этой связи требуется уделять особое внимание обеспечению их безопасности.

8. Авторская модель совершенствования уголовно-правовой охраны участников уголовного судопроизводства включает в себя: а) систему исходных начал, на которых должна базироваться уголовно-правовая охрана участников уголовного судопроизводства, предполагающих равную охрану граждан от посягательств, обуславливаемых проведением уголовного судопроизводства, б) построенная на основе теоретического определения признаков модельного состава преступления система взаимно скоординированных уголовно-правовых запретов на совершение общественно опасных деяний, обуславливаемых уголовным судопроизводством, в) совокупность иных законодательных предложений по совершенствованию норм уголовного закона, связанных с обеспечением охраны участников уголовного судопроизводства.

9. Криминологические основы оптимизации охраны граждан от общественно опасных посягательств, обусловленных уголовным судопроизводством, охватываются комплексом научных положений:

— определяющих перспективные направления такой охраны;

— формирующих многоуровневую систему мер предупреждения обозначенных общественно опасных посягательств;

— предопределяющих стратегию и тактику, специфику в зависимости от субъектов их применения и направленности на объекты;

— касающихся содержания и ведущей роли ОВД в такой профилактической деятельности.

Обоснованность и достоверность научных положений, выдвигаемых в диссертации, обеспечены тем, что рассматриваемая проблема обеспечения охраны участников уголовного судопроизводства изучена комплексно: с соблюдением в исследовании криминологических и уголовно-правовых приоритетов, с использованием иных отраслей знаний. При этом применялись апробированные методы и методики проведения социальных исследованийсоблюдались научные требования социологии, криминологии и уголовного права, их методологические принципы, тщательно отбирался и обобщался эмпирический материал. Обоснованность и достоверность результатов исследования, в известной мере, определены их апробацией на заседаниях профилирующих кафедр юридических вузов России, на конференциях, в выступлениях с научными сообщениями в правоохранительных органах.

Теоретическая значимость исследования в целом определяется его новизной. Полученные новые данные призваны существенно дополнить и развить многие из разделов сегодняшней криминологической науки и науки уголовного права. В частности, в этом отношении значимы разработки:

— концептуальных основ комплексного межотраслевого регулирования охраны личности, вовлеченной в уголовное судопроизводство на всех его стадиях;

— теоретических и практических аспектов познания преступности, направленной на граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве: ее природы, генезиса, основных криминологических показателей, закономерностей и тенденций развития, детерминантов и личности преступника;

— по решению проблем, прежде всего, уголовно-правовой, а также уголовно-процессуальной и иной законодательной охраны участников уголовного судопроизводства;

— теоретические основы предупреждения противоправных насильственных актов, совершаемых в отношении граждан в связи с осуществлением уголовного судопроизводства.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования сформулированных научных положений, выводов и рекомендаций по проблемам охраны участников уголовного судопроизводства:

— в работе законодательных органов власти, связанной с совершенствованием уголовных, уголовно-процессуальных и иных правовых норм;

— в процессе ведомственного нормотворчества;

— в правоприменительной деятельности ОВД, следователей, прокуроров, суда, связанной с раскрытием, расследованием преступлений, судебным их рассмотрением, а также с обеспечением безопасности участвующих в деле лиц;

— в научной деятельности и в учебном процессе для преподавания курсов криминологии, уголовного права, криминалистики и др.

Апробация результатов исследования и внедрение их в практику. Основные положения диссертационного исследования изложены в публикациях журналов «История государства и права», «Уголовное право», «Вестник Университета МВД России», «Черные дыры» в Российском законодательстве" и др., докладывались автором на теоретических и научно-практических конференциях: «Проблемы правового регулирования безопасности личности, общества и государства в условиях современной России (Смоленск, 2001 г.), «Проблемы борьбы с преступностью в Центральном федеральном округе РФ.

Брянск, 2001 г.), «Организационно-правовые проблемы совершенствования деятельности органов внутренних дел и профессиональной подготовки кадров» (Руза, 2002), «Современные проблемы борьбы с преступностью» (Воронеж, 2004 г.), «Проблемы профилактики молодежной преступности» (Белгород, 2004 г.), «Закон и право в третьем тысячелетии» (Брянск, 2005 г.), «Вопросы совершенствования уголовного законодательства» (Орел, 2005 г.), «Проблемы охраны общественного порядка и общественной безопасности и пути их решения» (Тверь, 2005 г.), «50 лет минимальным стандартным правилам обращения с заключенными: опыт, проблемы и перспективы реализации» (Рязань, 2005 г.) и др., а также на совещаниях в подразделениях правоохранительных органов Брянской области.

Положения диссертации используются в практической деятельности УВД Брянской области, Брянского областного суда, а также в учебном процессе Брянского, Смоленского филиалов МосУ МВД России, Брянском государственном университете, Брянском филиале Академии права и управления, Орловском юридическом институте МВД России и других учебных заведениях.

Структура и объем диссертации

обусловлены предметом, целями и задачами исследования. Диссертация выполнена в объеме, соответствующем предъявляемым требованиям, состоит из введения, четырех глав, объединяющих тринадцать параграфов, заключения, списка использованной литературы.

Выводы таковы: либо сотрудники правоохранительных органов приходят на практическую работу изначально с асоциальными установками, либо реалии действительности их практической работы формируют негативные качества.

См.: Алтухов С. А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). Монография. — СПб.: «Юридический центр Пресс», 2001.-С. 122.

2 См.: Жигарев Е. С. Криминологическая характеристика несовершеннолетних и организация правового воспитания. Учебное пособие. — М., 1990. — С. 5. личности в чрезвычайно сжатые сроки. Истина, надо полагать, посередине. Отмеченные ранее детерминанты рассматриваемой преступности приводят к тому, что антиобщественные установки личности формируются в детский и подростковый периоды — до поступления в специализированные ведомственные учебные заведения. Так, по исследованиям последних лет, 93% курсантов образовательных учреждений МВД России руководствовались при поступлении в них утилитарными соображениями (возможностью приобрести выгодные знакомства и т. д.) и лишь 9% из них рассматривают в качестве главной цели своей жизни служебную карьеру в избранной сфере профессиональной деятельности1. При этом ни в школе, ни в вузе не происходит достаточной их нейтрализации. Тем более не происходит таковой во время работы в правоохранительных органах. Напротив, деятельность по раскрытию и расследованию преступлений (ввиду многих известных обстоятельств) является мощным провоцирующим катализатором негативных установок, если таковые имеются у личности.

Нравственно-психологические качества позволяют отграничить криминогенную личность от личности должностного лица уголовного судопроизводства, не выходящего в своей деятельности за рамки правового поля. О негативизме таких качеств можно судить не только по фактически совершенным деяниям, но и по мотивировкам содеянного. Именно мотивы деяний со всей очевидностью отражают свойства личности. Исследователи личности преступника из среды правоохранительных органов традиционно отмечают доминиро.

См.: Сафронов А. Д. Преступность в России и криминальная безопасность ОВД: Монография. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2003. — С. 132 134. Результаты нашего анкетирования курсантов Брянского филиала МосУ и Орловского юридического института МВД России не столь удручающи. Из ответов на завуалированные вопросы анкеты вытекает, что утилитарные цели преследовали около 48% курсантов, примерно 56% связывают свою жизнь со службой в МВД (анкетировались 165 курсантов 1−2 курса специальностей 30 505.51, 30 501.65 и 0203). Различия в приведенных данных свидетельствует о различиях в нравственно-психологических качествах курсантов мегаполиса и провинции. вание корыстной мотивации в совершении преступлений1. Нет сомнения, что мотивы корыстной направленности имеют место и при совершении посягательств в отношении участников уголовного судопроизводства2. В то же время у субъектов таких насильственных актов не отмечается доминирование коры.

— 1 стной мотивации. Здесь определяющий мотив к насильственному воздействию — желание во что бы то ни стало добиться положительного результата в своей деятельности. Сам по себе этот общий (интегрирующий) мотив несет положительный заряд. Другое дело, что за ним у криминогенной личности скрываются иные негативные мотивы. Например, ложно понятые ведомственные интересы, стремление раскрыть преступление любой ценой, в том числе и путем нарушения прав личности, карьеристские устремления (продвижение по службе), соображения личного характера (завоевание авторитета в коллективе, стремление угодить вышестоящему руководству) и др. Таким образом, сотрудниками, совершившими рассматриваемые посягательства, двигало сильное стремление раскрыть и расследовать преступление, но при этом их ущербные нравственно-психологические качества определяли выбор неправильных, противоправных методов4.

О многом говорит то обстоятельство, что рассматриваемая криминогенная личность, как правило, характеризуется положительно. В этом проявляется корпоративность правоохранительных органов, ведомственная оценка совершенного деяния не с позиции нарушения закона, а с учетом утилитарных инте.

См, например: Королева М. В. Коррупция в сфере правоохранительной деятельности // Коррупция и борьба с ней. — М., 200. — С.90−96- Алтухов С. А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). Монография. — СПб.: «Юридический центр Пресс», 2001. — С. 134.

При том, что по данным экспертов в указанной области абсолютное большинство сотрудников правоохранительных органов связывали выбор профессии с достижением материального благополучия, а также при том, что коррупция — явление среди них нередкое.

3Во всяком случае, она не выражалась явно в эмпирических материалах.

4 См.: Ремнев В. И. Социалистическая законность в государственном управлении. — М., 1979. — С. 128- Серова Е. Расследование злоупотреблений в деятельности правохранительных органов // Законность. — 1999. — № 1. — С. 51 ресов таких органов. Пресловутый процент раскрываемости преступлений интересует не только конкретного сотрудника, его руководителя, но и весь коллектив, что толкает должностное лицо к его улучшению любыми путями1.

В литературе определяются несколько типов личности преступника, совершившего служебное преступление: «преступник-службист», «карьерист», «азартный силовик», «взяточник». В последние годы введен в оборот новый тип, характеристика которого имеет экспрессивную окраску, — «оборотень». Специалисты отмечают различия их личностных признаков. Так, характеризующим свойством «карьериста» называют его уверенность в том, что совершенные им правонарушения «необходимы для блага общества и государства или каким-то образом оправданы их интересами. «Преступнику-службисту» присуща готовность пойти на нарушение законности в угоду своим коллегам и, прежде всего, руководителю, поскольку карьера сотрудника всецело зависит от характера взаимоотношений с последним, стремление не «портить» показатели раскрываемости и не обострять тем самым отношения с коллективом подразделения и руководством. У «азартного силовика» в характере отмечается авантюризм, потребность в риске, хладнокровие и активность, и в то же время — эмоциональная неустойчивость и раздражительность3. Указанные типы вполне относимы и к криминогенной личности должностного лица уголовного судопроизводства. При всей условности приведенной классификации и личностных различиях эти типы объединяет наличие у них убеждения, что цель оправдывает средства, единая внутренняя доминанта: главное — добиться осуждения виновного4. При этом противоправное воздействие на участников уголов.

1 Алтухов С. А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). Монография. — Таганрог, 2001. — С. 69, 130.

2 См.: Трухачев В. В. Криминалистический анализ сокрытия преступной деятельности сотрудниками правоохранительных органов // Вестник ВНИИ МВД России. — 1999. — № 1 (3). — С. 112−113.

3 См.: Синелыциков Ю. Насилие к задержанным: реальность и перспективы борьбы // Законность. — 2000. — № 2. — С. 10.

4 Характерно резкое различие в отношении к такой позиции у сотрудников правоохранительных органов и судей, лишь около 10% которых при личного судопроизводства допускается как альтернатива кропотливому и трудоемкому процессу сбора доказательственной информации.

Особо следует остановиться на особенностях профессиональной деформации криминогенной личности, относящейся к первому криминологическому портрету. Что касается сотрудников правоохранительных органов, то профессиональная деформация характерна и для законопослушных сотрудников, поскольку они постоянно подвергаются деформирующему воздействию негативной среды и нередко поддаются разрушительному действию коррупции, установкам представителей криминалитета, а также воздействию прочих отрицательных факторов1. Исследования, проведенные Научно-практическим центром психофизиологии и психологии труда МВД, показали, что 37% обследованных сотрудников ощущают подавленность, у 26% отмечаются проявления раздражительности и вспыльчивости, а 44% - имеют те или иные функциональные нарушения, вплоть до развития нервно-психологических и психосоматических заболеваний. До 45% следователей страдают функциональными расстройствами нервной системы, и психологическая помощь им крайне необходима для избежания нервного срыва3. Характер правоохранительной работы ном общении ответили утвердительно на вопрос о возможности (в принципе) пойти на нарушения процессуального закона и то с условием незначительности таких нарушений. Конечно же, сказанное свидетельствует, что у судейского корпуса уровень правосознания гораздо выше. Однако при этом следует учесть отмеченную исключительную осторожность в высказывании своей позиции по рассматриваемому вопросу, что нехарактерно для сотрудников правоохранительных органов системы МВД.

См.: Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. — М., 1992. — С. 371- Калманов Г. Б. Предупреждение насильственных преступлений сотрудников ОВД. Монография / Под общ. ред. Ю. М. Антоняна. — М., 2001. — С. 48- Боков А. В. Объективная оценка деятельности ОВД — важнейшее условие ее совершенствования // Вестник МВД России. — 2003. — № 3. — С. 18, и другие работы.

Лазебный А. А. Психологическая подготовка сотрудников ОВД к деятельности в экстремальных ситуациях // Актуальные вопросы борьбы с преступностью. — Краснодар, 1996. — С. 20. о.

Васильев В., Кононов А. и др. Компьютерная психодиагностика личности прокуроров и следователей // Законность. — 1995. — № 1. — С. 19. формирует, с одной стороны, чувство превосходства, возвышенности над «простыми» гражданами, поскольку такая работа связана с осуществлением контроля за поведением других лиц, мнение о том, что честностью можно пожертвовать ради сохранения преданности организации или конкретным лицам системы. С другой стороны, социально-правовой статус сотрудников правоохранительных органов объективно препятствует нормальным взаимоотношениям с обществом, ведет к определенной корпоративности, формирует убеждения о необходимости поддержания «круговой поруки» внутри правоохранительного органа, о том, что его сотрудники противостоят «посторонним» («мы против них»). Итог — развитие у них цинизма, пренебрежения нормами этики, как якобы не имеющим отношения к делу1. Отмеченные деформации тем более свойственны личности, склонной к совершению насильственных посягательств в отношении участников судопроизводства. Так, для них особенно характерна иллюзия всесильности, безнаказанности противоправных действий при распоряжении властными полномочиями. Например, по данным С. В. Максимова, абсолютное большинство осужденных сотрудников (96%) рассчитывали избежать наказания2.

В обобщенном виде криминогенную личность сотрудника правоохранио тельного органа характеризуют следующие факторы: принадлежность к мужскому полу, стаж работы от 1 года до 5 лет, замещение должности среднего начальствующего состава, ориентирование на достижение утилитарных целей в своей практической деятельности. С нравственно-психологической стороны ей.

Алтухов С. А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). Монография. — Таганрог, 2001. — С. 71−72.

2Максимов С. В. Коррупционная преступность в России: правовая оценка, источники развития, меры борьбы // Уголовное право. — 1999. — № 2. — С. 110. л.

Составить целостную характеристику криминогенной личности должностного лица, осуществляющего судопроизводство, мы не смогли ввиду закрытости судейского сообщества, особого статуса судей, а также ввиду относительно малого количества сотрудников, которые могли бы быть включены в эту категорию. Надо полагать, что такие данные возможно получить лишь внутриведомственными исследованиями. свойственен ярко выраженный правовой нигилизм и конформизм на фоне несдержанности характера и амбициозности, что обуславливает выбор поведения, нарушающего нормативные предписания, в угоду своим лично-служебным интересам либо ложно понимаемым ведомственным интересам, а также иллюзия безнаказанности своих действий.

Личность, относящаяся ко второму криминологическому портрету, имеет существенные отличия в своих свойствах от личности первого криминологического портрета по статусному положению в процессе, а также по иным характеристикам. Ранее мы отметили наличие нескольких разнообразных субъектов, относящихся к этой личности. Для того чтобы избежать «распыления» в исследовании, основное внимание акцентировали на изучение характеристик криминогенной личности, совершившей преступление, по поводу которого проводится уголовное судопроизводство, поскольку именно с ее стороны наиболее распространены посягательства в отношении участников процесса. К тому же, как правило, такие посягательства представляют наибольшую общественную опасность. При этом особое внимание уделили рассмотрению связи «преступникпотерпевший (свидетель)», поскольку неправомерное насильственное воздействие преимущественно направлено на свидетелей и потерпевших.

По нашим данным, демографические характеристики обозначенной личности следующие.

По половой принадлежности: 94,3% лиц, оказавших воздействие являлись мужчинами и лишь 5,7% случаев воздействия на свидетелей и потерпевших совершено женщинами. Таким образом, в непосредственном исполнении посягательств женщинам отводится не первостепенная роль, что не означает их участия в реализации общего замысла посягательства. При исследовании достаточно часто отмечалось, что за действиями мужчины-исполнителя кроется организующая роль женщины. Обычно это родственницы обвиняемого.

Возрастная дифференциация воздействующих лиц следующая: от 14 до 16 лет (1,8% от их общего количества) — от 16 до 18 лет (6,7%) — от 18 до 25 лет.

28,5%) — от 25 до 40 лет (52,1%) — старше 40 лет (10,9%). При сравнении этих данных с распределением осужденных к лишению свободы1 по возрасту видно, что к совершению рассматриваемых посягательств более склонны молодые люди, что может быть объяснено общим снижением возрастного уровня активной криминогенности граждан, а также присущей молодежи агрессивности в поведении, импульсивности в действиях и непродуманности принимаемых решений. Это подтверждается и данными по иным категориям преступников, особенно при организованном характере совершения преступлений2.

Уровень образования: высшее и неоконченное высшее — 5,4%- среднее специальное — 19,8%- среднее — 58,1%- неполное среднее — 16%- неграмотные (малограмотные) — 0,7%. Несмотря на скептическое отношение некоторых криминологов к образовательному уровню, указываемому в криминологических характеристиках, в данном случае такая информация представляется значимой. Высокий уровень лиц со средним образованием объясняется, с одной стороны, введением всеобщего среднего образования, с другой — тем, что для воздействующих лиц получение среднего специального и высшего образования неактуально. Отсутствие стремления к получению дальнейшего образования в целом свидетельствует о негативной социальной ориентации личности, ее нежелании легальным путем повысить свой социальный статус. Значит, воздействующим лицам присущи иные, асоциальные установки. Кроме того, достаточно высокий процент среди них не получивших даже среднего образования может свиде.

По данным на 1999 год осужденные в возрасте 18−19 лет составляли лишь 5,3% от их общего количества, 20−29 лет — 43,5%, 30−39 лет — 27,1% (см.: Характеристика осужденных к лишению свободы. По материалам специальной переписи 1999 г. / Под ред. А. С. Михлина. — М.: Юриспруденция, 2001. — С. 11).

2 Так, по исследованиям Т. В. Пинкевич и А. И. Эльканова, в общей массе экономических преступников лица в возрасте от 22 до 24 лет составляют 5,8%, от 25 до 30 лет — 22,8%, тогда как среди участников экономической организованной преступности пропорции несколько иные. Первая из указанных категорий здесь составляет 16,8%, а вторая — 28,6%) (см.: Пинкевич Т. В., Эльканов А. И. Экономическая организованная преступность: криминологический аспект. Монография. — Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2001. — С. 61.). тельствовать об их происхождении из маргинальных слоев общества, а также о ф низком коэффициенте умственного развития.

Исследование семейного положения показало, что 62,3% проживали в семье, а 37,7%) проживали вне семьи (или не имели семьи). При определении рода занятий установлено следующее: не имели постоянной работы 53,8% из числа исследуемых лицявлялись работниками государственного сектора экономики — 18,4%- работники негосударственного сектора экономики — 16,4%- проходили обучение — 8,9%- были нетрудоспособными (пенсионерами, инвалидами) -• 2,5%. Безусловно, на высокий процент неработающих влияет социальноэкономическая обстановка в стране, в частности, фактор наличия безработицы. Однако нет оснований считать его определяющим. Уровень безработицы в стране высок, но не достигает критической отметки, при которой устройство на работу составляет почти неразрешимую проблему. Закономерен вывод, что столь высокий показатель неработающих объясняет ущербность нравственно-психологических качеств указанных лиц, за которой скрывается антисоциаль-ф ная (криминальная) направленность.

При исследовании вопроса о ранее совершенных преступлениях: установлено, что не совершали ранее преступлений (во всяком случае, данные об этом отсутствовали) 49,4% общего количества посягнувших на свидетелей и потерпевших, совершили один раз — 30,5%о, два и более раза — 20,1%). Среди воздействующих лиц, ранее совершивших преступления: к уголовной ответственности не привлекались 33,3%- привлекались, но по различным причинам не были осуждены либо осуждались условно или же к наказаниям, не связанными с лишением свободы — 15,1%>- отбывали наказание в местах лишения свободы -51,6%о. Вполне объяснима мотивация испытавших ранее ограничения и лишения в связи с совершенным преступлением уклониться от новых подобных лишений. Вместе с тем половина воздействующих лиц не подвергалась уголовно-правовым репрессиям. Ш.

При исследовании проверялась рабочая гипотеза о возрастании интенсивности и уровня посягательств на участников уголовного судопроизводства в зависимости от группового характера преступлений, по которым осуществляется уголовное судопроизводство1. Групповой способ посягательств отмечен в 25,6% случаев (участие в посягательстве двух и более лиц) и был типичен для лиц, совершивших преступление в соучастии. Особо исследовалось статусное положение воздействующего лица по отношению к иным соучастникам, в отношении которых проводилось уголовное судопроизводство. В 19,8%о случаев # воздействие осуществлял лидер преступной группы, в 37,7% - активный авторитетный ее участник, в 36,6% случаев воздействующим лицом являлся ее рядовой участник. По 5,9% уголовных дел роль в группе воздействующего лица достоверно не просматривалась. Из этого следует, что бремя совершения посягательств возлагалось на активных участников группировок.

При раскрытии нравственно-психологической характеристики лиц, воздействующих на свидетелей и потерпевших, в первую очередь сошлемся на ха-* растеризующие данные, полученные из материалов уголовных дел2. Они показывают, что только 16,8% воздействующих лиц характеризовались положительно. В 48,9% случаев личность воздействующего имела отрицательную оценку. В остальных случаях (34,3%) характеризующие личность данные носили нейтральный характер. К сожалению, отмечается повсеместный формальный подход к составлению и получению характеристик. В этой связи указанные данные в значительной мере обесцениваются. щ В криминологической литературе накоплено достаточно данных, характеризующих личность преступника в зависимости от ролевой функции в группе. Они вполне могут быть учтены в характеристике рассматриваемого крими.

При этом использовался не уголовно-правовой подход определения группы, как соисполнительства, а криминологический — участие в совершении преступления двух и более лиц.

2По материалам характеристик, выданных организациями и ЖЭУ по мес-f ту жительства, протоколов допросов свидетелей в части, касающейся оценки личности. ногенного типа. Так, отмечается, что лидер — в большинстве случаев акцентуированная личность с выраженными свойствами психологической защиты1. Обладает ярко выраженной асоциальной направленностью. Им свойственна активность в действиях и решительность, хладнокровие и эффективный контроль над собственным поведением, агрессивность и расчетливость, способность манипулировать людьми, жестокость и др.2 Рядовые члены преступных группировок могут персонально и не обладать такими качествами, иметь проявления импульсивности в характере, стремление к самоутверждению, при ослаблении волевого контроля3. Общее в их нравственно-психологической установкепренебрежительное отношение к общественным ценностям, нормам морали, беспринципность и коварство в отношениях с лицами вне их круга. В своей среде жесткие установки на «верность» группировке, наличие табу на сотрудничество с правоохранительными органами4. Для участников группировок низшего звена, страх наказания за нарушение внутригрупповых норм поведения доминирует над страхом быть привлеченным к уголовной ответственности за совершенное преступление.

Значимы полученные сведения о мотивации и целях, к которым стремились преступники при воздействии: избежать уголовной ответственности за содеянное (68%) — смягчить уголовную ответственность (28,7%) — иные цели: сохранить репутацию в преступной среде, тайну сведений личного характера, свое имущество (уклониться от имущественных обязательств) — утаить от уголовной ответственности соучастника (по групповым преступлениям — 3,3%). ассин Ф.В. О силе «я-концепции» и психологической защите // Вопросы философии. — 1969. — № 2. — С. 19.

2 См., например: Басецкий И. И., Легенченко Н. А. Организованная преступность. Монография. — Мн.: Академия Республики Беларусь, 2002. — С. 39 -41.

3 См.: Куликов В. И. Основы криминалистической теории организованной преступной деятельности. — Ульяновск. Филиал МГУ, 1944. — С. 149−151.

4 См., например, работы: Семенов Ю. С. Каприччио по-сицилийски. — М.: Советская Россия, 1978; Катанзоро Р. Мафия // Социологические исследования. — 1989.-№ 3.-С. 99, и др.

Первая из указанных целей явно доминирует. Последующие цели ставились там, где уличающие доказательства были сильны и виновные осознавали это обстоятельство.

Таким образом, приведенные данные со всей очевидностью показывают негативные нравственно-психологические качества изучаемой категории лиц. Их асоциальные качества, проявившиеся при совершении преступления, определяют и негативную последующую деятельность.

Не можем обойти стороной вопрос о виктимности участников уголовного судопроизводства, поскольку информация об этом имеет важное значение в предупреждении рассматриваемых посягательств. Определение виктимности в литературе толкуется неоднозначно и носит дискуссионный характер1. Поддержим позицию тех ученых, которые подчеркивают, что субъективная вик-тимность (как совокупность индивидуальных качеств, характеризующих жертву) должна рассматриваться в неразрывном единстве с конкретной жизненной ситуацией и с учетом совокупности личных свойств, характеризующих самого л потерпевшего. Придерживающиеся такого подхода Д. В. Ривман и B.C. Устинов выделяют два уровня виктимности. Первый составляет виктимность (вик-тимность как таковая), опосредствованная субъективными качествами жертвы. Второй уровень (повышенная виктимность) выражается в сочетании виктимноо сти и благоприятных ситуативных факторов. Исследователи виктимности отмечают ее избирательность не только к тем или иным видам и категориям пре.

1 Например, некоторые авторы определяют виктимность как «свойство человека (определенной социальной группы), выражающееся в его способности быть (становиться) жертвой преступления» (см.: Максимов С. В. Краткий криминологический словарь. — М., 1995. — С. 5) — иные понимают под этим термином «предрасположенность отдельных людей стать жертвой преступления», а также как «неспособность общества и государства защитить своих граждан» (см.: Криминология / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. — М., 1999. — С. 200). В литературе даны и иные многочисленные определения виктимности. л.

Минская B.C. Криминологическое и уголовно-правовое значение поведения потерпевших // Вопросы борьбы с преступностью. — М., 1972. -С. 80.

3 См.: Ривман В. Д., Устинов B.C. Виктимология. — СПб., 2000. С. 44. ступлений, но и к определенным группам граждан, которые могут пострадать от конкретных видов преступлений1. Закономерность появления потенциальной возможности стать жертвой преступления определяется многоплановыми объективными и субъективными факторами (демографическими, социальными, уголовно-правовыми, социально-психологическими и др.), имеющими постоянный либо ситуативный характер .

В виктимности участников уголовного судопроизводства особое значение имеют ситуативные факторы. Во-первых, жесткая связь «преступник-жертва» определяется пространственно-временными параметрами единого для них уголовного судопроизводства, т. е. ситуацией его осуществления. Во-вторых, и это главное, — тем значением, которое имеет тот или иной участник процесса для разрешения дела. Именно последний из названных факторов определяет существенные различия в уровне виктимности как по отдельным категориям участвующих в деле лиц, так и индивидуальную виктимность участников, относящихся к одной категории.

В изучении виктимности участников уголовного процесса считаем нецелесообразным использование классификации его участников процесса, содержащуюся в УПК России3. Гораздо значимей выделение следующих условных категорий участников:

— должностные лица, осуществляющие уголовное судопроизводство (дознаватель, следователь, прокурор, судья) либо привлеченные для выполнения в нем определенных функций (эксперт и др.);

— лица из числа подозреваемых, обвиняемых и подсудимых;

См.: Остроумов С. С., Франк JI.B. О виктимологии и виктимности // Советское государство и право. — 1976. — № 4. С. 79.

2 См.: Вандышев В. В. Связь «жертва-преступник» и ее использование в раскрытии и расследовании умышленных тяжких телесных повреждений. — М., 1987.-С. 15. о.

Их деление на лиц, осуществляющих судопроизводство, участников со стороны обвинения и защиты, а также иных участников уголовного судопроизводства (см.: Раздел II «Участники уголовного судопроизводства» УПК России).

— свидетели и потерпевшие;

— иные участвующие в деле лица (представители сторон, защитники, гражданские истцы и ответчики и др.).

Уровень виктимности первой из названных категорий лиц (должностных), по сравнению с другими категориями, достаточно низок, что связано с их особым должностным статусом и функциональной ролью в уголовном судопроизводстве. Они — штатные единицы государственного механизма, осуществляющего уголовное судопроизводство, обладающие властными полномочиями. Такие лица в большинстве случаев могут рассчитывать на ведомственную защиту в случае возникновения угрозы их личности1.

На первый взгляд, самыми беззащитными в уголовном судопроизводстве являются лица, в отношении которых проводится уголовное судопроизводство (подозреваемые, обвиняемые, подсудимые). К ним допустимо применение превентивных уголовно-процессуальных мер, связанных с ограничением их прав и свобод (принудительный привод, личный обыск, освидетельствование, применение мер пресечения и др.). На стадии предварительного расследования они подвергаются психологическому воздействию со стороны должностных лиц дознания и следствия, которое бывает на грани, а порой и за гранью допустимого. Вместе с тем, осознавая эти обстоятельства, законодателем установлены всеобъемлющие уголовно-процессуальные гарантии таким лицам. Они всегда на виду. К положению подозреваемых (обвиняемых, подсудимых) приковано неослабное внимание контролирующих органов и общественности. Непременный страж их интересов — защитник — фиксирует допущенные в их отношении нарушения и неоправданные притеснения, в полной мере используя такие обстоятельства в пользу подсудимого во время проведения судебного разбирательства.

Совсем иное положение у категории потерпевших и свидетелей. Если подозреваемые (обвиняемые, подсудимые) фактом совершения преступления сами себя ставят (осознанно и добровольно) в состояние опасности: возможности Ф быть подвергнутым лишениям или ограничениям в правах и свободах при осуществлении уголовного судопроизводства (и, в этом отношении, у них заранее формируется установка на преодоление таких лишений), то потерпевший — лицо уже пострадавшее от преступления, по собственной воле либо принудительно (в виду публичности процесса) вынужденное посредством осуществления правосудия восстанавливать нарушенные преступлением свои права и свободы. Свидетель — в процессе и вовсе человек случайный. Мотивация к содействию # уголовному судопроизводству у него еще слабее, чем у потерпевшего. Сказанное определяет отсутствие у большинства свидетелей и потерпевших психологической защищенности в отношении применяемого к ним неправомерного воздействия, установки к его активному преодолению.

И это при том, что, среди категорий участников уголовного судопроизводства, для свидетелей и потерпевших наиболее высок риск наступления неблагоприятных для них последствий в связи с участием в деле. С одной сторо-Ф ны, и потерпевший, и свидетель обязаны давать правдивые показания. (При нарушении этой обязанности возможно их уголовное преследование в соответствии со ст.ст. 307 и 308 УК). С другой стороны, они, как индивидуальные носители важнейшей информации о совершенном преступлении, в вик-тимном отношении наиболее предпочтительные объекты для лиц, осуществляющих насильственные неправомерные посягательства. Сказанное касается особенно тех потерпевших и свидетелей, которые являлись очевидцами пре-ф ступления. По нашим данным, 90,9% случаев воздействия приходится именно на них1.

О групповой виктимности рассматриваемой категории участников уголовного судопроизводства свидетельствуют и следующие данные, полученные.

Другое дело, что такая защита не всегда бывает эффективной, а иногда вовсе неэффективна. Щ в результате наших исследований. Среди изученных уголовных дел с признаками воздействия лишь 57,8% свидетелей и потерпевших не приняли установки воздействующих лиц. Мотивы отказа: негативное отношение к конкретным преступникам (46,1%) — негативное отношение к преступности как таковой (22%) — законопослушность (22%) — опасение быть уличенным правоохранительными органами в содействии преступнику (9,9%). Остальные вынуждены были согласиться помогать в противодействии судопроизводству, но конкретных действий в пользу воздействующих совершать не пожелали.

Об уязвимости свидетелей и потерпевших свидетельствует и изучение мест совершения воздействия. Прежде всего, таковым является жилище свидетеля (потерпевшего) — 46,8%), а также помещения правоохранительных органов, судов, места, к ним прилегающие, места проведения следственных действий -25,4%. Это показатель не только беззащитности свидетелей и потерпевших перед преступниками (даже жилище и здание правоохранительного органа не предохраняет от воздействия), но и показатель субъективного ощущения безнаказанности лиц, осуществляющих посягательства.

Считаем важным привести данные по времени осуществления воздействия.

— с момента совершения преступления до получения от свидетелей или потерпевших первого объяснения или показания — 21,5% ;

— с момента получения первого объяснения (показания) до окончания активных следственных действий с участием свидетелей и потерпевших — 50,8%;

— в период, когда основные следственные действия с такими лицами завершены, до окончания предварительного расследования — 16,3%;

— в последующий период времени — 11,4%.

1 Что касается иных категорий потенциальных жертв (указанных в приведенной выше классификации), то уровень их виктимности (по сравнению со свидетелями-очевидцами и потерпевшими) гораздо ниже.

Постановкой таких вопросов исследования считали важным выявить связь воздействия с привлечением свидетеля (потерпевшего) к активным действиям по расследованию и раскрытию преступления.

Таким образом, насильственное воздействие вероятнее всего осуществляется в тот период, когда идет активный период сбора уличающих показаний. Соответственно опасность воздействия уменьшается после того, как информация, которой обладал свидетель (потерпевший), уже закреплена процессуальным путем. Воздействие активно применяется и после завершения предварительного расследования. Более того, считаем, что этот процент гораздо выше выявленного, поскольку при исследовании уголовных дел, поступивших в суды, у нас имелось гораздо меньше возможностей установить признаки посягательств, которые редко когда находили отражение в материалах дела на стадии расследования.

С целью выявления субъективных качеств жертв, влияющих на их вик-тимизацию, изучалась мотивация к сотрудничеству с воздействующими лицами у свидетелей и потерпевших.

Мотивы следующие:

— чувство страха (перед преступностью как таковой, боязнь расправы со стороны конкретных преступников, их окружения, иных воздействующих лиц, опасение, что в результате отказа наступят иные какие-либо неблагоприятные последствия) — 47,9%;

— наличие негативной установки в отношении проводимого уголовного судопроизводства (желание избавиться от обременительных обязанностей в уголовном процессеотрицательное отношение к правоохранительным органам или конкретным их сотрудникамсолидарность с преступникамиотсутствие веры в возможности правоохранительных органов раскрыть преступление и привлечь преступников к уголовной ответственности) — 23,7%;

— жалость к преступнику или его близким -16, 5%;

— корыстная мотивация — 11,9%.

Что касается демографических и иных данных свидетелей и потерпевших, принявших установки воздействующих лиц, то по половой принадлежности 56,7%) свидетелей и потерпевших были мужчинами, 43,3% - женского пола.

Градация по возрасту такова: от 14 до 16 лет — 1,8%- от 16 до 18 лет — 9,8%- от 18 до 24 лет — 16,6%- от 24 до 40 лет — 43,6%- старше 40 лет — 28,2%. Свидетели (потерпевшие) имели следующий образовательный уровень: высшее и неоконченное высшее — 27,7%- среднее — 46,9%- образование ниже среднего — 25,4%. По семейному положению: проживали в семье 70,4% свидетелей и потерпевших, проживали вне семьи (или же не имели семьи) — 29,6%. По роду занятий: работники государственного сектора экономики — 40,2%- работники негосударственного сектора экономики — 16,9%- не имели определенного места работы -18,7%- учащиеся — 10,4%- пенсионеры и нетрудоспособные — 13,8%). Исследование зависимости свидетелей и потерпевших от алкоголя, наркотиков показало, что злоупотребляли спиртными напитками, употребляли наркотики 12,3% этих лиц. В остальных случаях такая зависимость не определялась. Свидетели и потерпевшие характеризовались следующим образом: положительно — 56,6%, нейтрально — 30,2% и отрицательно — 13,2%. По материальному положению 10,5% свидетелей и потерпевших имели высокий уровень благосостояния, 73,4% - средний уровень благосостояния1 и 16,1% - материально нуждались.

В 21,2% случаев установлены связи свидетелей и потерпевших с криминальной средой. В этой группе, принятой за 100%, судимые составили 59,9%). В 78,8%) случаев связь с криминальной средой свидетелей и потерпевших, подвергшихся воздействию, не выявлена.

Таким образом, среди участников уголовного судопроизводства особой виктимностью в отношении внешнего воздействия (в том числе связанного с применением насилия) обладают свидетели и потерпевшие. Их виктимность определяется тем, что свидетели и потерпевшие являются обладателями «эксклюзивной» информации по обстоятельствам совершенного преступления.

Средний уровень определялся с учетом средней заработной платы в стране.

Доминирующим субъективным фактором, благоприятствующим виктим-ности указанных лиц, является чувство страха перед преступностью как таковой, а также конкретными обвиняемыми и их криминальным окружением.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итоги проведенного исследования позволяют определить ряд выводов и предложений, имеющих значение для развития теории криминологии, уголовного права и иных наук в области охраны участников уголовного судопроизводства, а также совершенствования практики предупреждения противоправных насильственных преступлений, обусловленных проведением уголовного судопроизводства.

1. В демократическом обществе уголовное судопроизводство является основным легитимным государственным механизмом, посредством которого защищаются права и законные интересы юридических и физических лиц, потерпевших от преступления, восстанавливается социальная справедливость, нарушенная преступными деяниями. При этом должна быть обеспечена и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Однако, зачастую надлежащее осуществление уголовного судопроизводства связано с преодолением препятствий объективного и субъективного характера. Так, имманентным свойством отечественного уголовного судопроизводства, особенно характерным для современного состязательного процесса, является его остроконфликтность. Процессуальный конфликт вытекает из противоречий между интересами участников уголовного судопроизводства (прежде всего, со стороны обвинения и защиты). Противоположные цели, которые преследуют представители сторон в уголовном процессе, наличие у них сильной мотивации к их достижению, обуславливает разрешение процессуального конфликта путем применения неправомерного насильственного воздействия в отношении участников уголовного судопроизводства. Такие насильственные акты имеют высокую степень общественной опасности, поскольку:

— посягают на самую значимую общественную ценность — человека, создавая угрозу его жизни, здоровью, телесной неприкосновенности, физической свободе, чести, достоинству, репутации, праву собственности и другим его неотъемлемым правам;

— препятствуют реализации конституционного права граждан на судебную охрану, тем самым противодействуют надлежащему исполнению уголовного судопроизводства;

— негативно сказываются на нравственно-психологическом состоянии общества;

— продуцируют совершение новых преступлений.

В этой связи охрану участников уголовного судопроизводства следует рассматривать в качестве важного и неотъемлемого элемента многоуровневой и многофункциональный системы мер национальной безопасности.

2. Исследование основных этапов развития российского законодательства в сфере охраны участников уголовного судопроизводства (в первую очередь, уголовного) показало, что с самого начала его зарождения устанавливались правовые нормы, направленные на обеспечение безопасности таких лиц. Однако на протяжении столетий особенности уклада российского общества (деспотизм государственной власти, злоупотребления должностных лиц уголовного судопроизводства, правовой нигилизм населения, устоявшаяся розыскная форма судебного процесса по уголовным делам и др.) определяли неэффективность мер охраны, установленных в отношении участников уголовного судопроизводства, что способствовало широкому распространению насильственного воздействия на участвующих в деле лиц в качестве средства разрешения процессуального конфликта.

К концу советского периода была сформирована и достаточно развитая нормативная база уголовного и уголовно-процессуального законодательства, номинально определяющая правовую защищенность участников уголовного процесса. Вместе с тем господствующая идеология, примат интересов государства над интересами личности, непреодоленный правовой нигилизм существеннейшим образом сказывались на фактическом состоянии правовой защищенности граждан, участвующих в уголовном процессе. При этом в наихудшем положении оказывался обвиняемый в преступлении, поскольку, в соответствии с установками того времени, уголовно-процессуальный закон рассматривался преимущественно как средство раскрытия преступлений, но никак ни в качестве правовой гарантии обеспечения прав и свобод человека и гражданина.

Вступление России в новую фазу своего развития (конец 90-х годов прошлого века — начало нынешнего), сопровождаемое коренными социально-политическими изменениями, вхождением страны в круг демократических государств, предопределили необходимость установления качественно новых правовых средств для обеспечения всесторонней безопасности граждан, вовлеченных в уголовно-процессуальные отношения. В это же время остро обозначилась проблема преступности, которая превратилась в силу, способную активно вмешиваться в уголовно-процессуальную деятельность.

3. Проблема охраны участников уголовного судопроизводства является актуальной и для других стран мирового сообщества. В ряде стран накоплен ценный правовой и иной опыт обеспечения безопасности граждан, участвующих в уголовном процессе. Этот опыт может и должен быть востребован в российской действительности с учетом ее специфики.

На уровне Организации Объединенных наций, действующих под ее эгидой организаций, а также Совета Европы, международное сообщество выработало систему стандартов, определяющих деятельность компетентных органов по охране участников уголовного судопроизводства. К их числу относятся положения, предписывающие государствам: придавать особое значение соблюдению (восстановлению) прав жертв преступленийустанавливать судебные процедуры в максимальной степени отвечающие их потребностямобеспечивать сохранение безопасности участников уголовного судопроизводства, их близких, а также иных лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства (заявителей, осведомителей о преступлении, очевидцев, сотрудников оперативных служб и др.) — устанавливать меры необходимые меры безопасности с учетом национальных особенностей государств (по своему характеру они должны быть всеобемлюгцими, комплексными и адекватными ситуации уголовного судопроизводства). Меры охраны участников уголовного судопроизводства не должны наносить ущерба законным правам обвиняемого либо быть несовместимыми с ними, а также наносить ущерб проведению справедливого и беспристрастного судебного разбирательства. В то же время допустимы определенные ограничения прав участников уголовного судопроизводства (в том числе и обвиняемых) по ряду оснований, одно из которых — необходимость предотвращения общественно опасного насильственного воздействия на участников уголовного судопроизводства. Поскольку Конституцией России признает общепризнанные международные нормативные правовые акты частью российской правовой системы, отмеченные положения должны быть в полной мере отражены в отечественном законодательстве.

4. Можно констатировать, что к нынешнему времени в России в целом сформирован межотраслевой институт охраны участников уголовного судопроизводства. Его основу составляют отражающие положения Конституции России кодифицированные уголовный, уголовно-процессуальный и уголовно-исполнительный законы, а также отдельные законы и иные нормативные правовые акты. Вместе с тем правовые акты, определяющие охрану участников уголовного судопроизводства, далеки от совершенства и требуют соответствующих изменений. Так, в УПК России предусмотрены специальные меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства. Однако они имеют специализированное, прикладное значение, поскольку фактически применяются в отношении проявленных угроз (свершившихся насильственных актов). Сам же уголовно-процессуальный закон, как целостный нормативный правовой акт, не в полной мере выполняет функцию обеспечения безопасности граждан, вступивших в уголовно-процессуальные отношения, предупреждения совершаемых в отношении них насильственных актов. Сказанное относится и к уголовному закону, а также к иным правовым актам в исследуемой сфере.

5. Криминологическое исследование противоправных насильственных р актов, совершаемых в отношении участников уголовного судопроизводства, позволило констатировать их ярко выраженные характерологические признаки, предполагающие применение специфических мер их предупреждения (их обусловленность осуществлением уголовного судопроизводства, направленность на личность участника уголовного судопроизводства и иного гражданина, вовлеченного в сферу его проведения, насильственный характер совершения и др.), что определило целесообразность их выделения качестве самостоятельно* го объекта криминологического изучения. Такие преступления имеют определенные закономерности: их проявление непосредственно связано с уровнем напряженности (конфликтом), возникающей между сторонами в процессе рассмотрения уголовного дела, информационным значением участников уголовного судопроизводства для установления исследуемых обстоятельств, их функциональным значением в процессе и др.

Субъектами совершения рассматриваемых насильственных актов зачастую щ являются лица, привлеченные к уголовной ответственности, поскольку надлежащее исполнение уголовного судопроизводства создает для них критическую ситуациювлечет неблагоприятные правовые последствия, связанные с назначением наказания. В таких случаях насильственные акты на участников уголовного судопроизводства следует рассматривать как форму его противодействия для сокрытия преступлений.

Рассмотрение уголовно-правого признака насильственных посягательств Ф в отношении участников уголовного судопроизводства показало, что, в виду особенностей их законодательного регламентирования, далеко не все они охватываются рамками гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия» и могут подлежать оценке по иным статьям Особенной части Уголовного кодекса России (по пункту «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117, ст. 317, ст. 318 УК РФ и др.).

В их структуре отмечено явное доминирование преступлений, предусмотренных ст. 309 УК РФ, что определяет вывод о том, что наиболее подвержены противоправным посягательствам при осуществлении уголовного судопроизводства свидетели и потерпевшие.

Отмечен высокий уровень латентности насильственных актов в отношении участников уголовного судопроизводства. То, что выявляется лишь их незначительная часть, обусловлено различными обстоятельствами: страхом жертв перед преступниками, недоверием населения к правоохранительным органам, недооценкой их общественной опасности со стороны правоохранительных органов и др.

6. Детерминация преступлений насильственного характера, направленных в отношении участников уголовного судопроизводства, определяется сложным комплексом многофакторных явлений объективного и субъективного характера. Причины их совершения составляет совокупность субъективных направ-ленностей субъектов посягательств к их исполнению. Уголовное судопроизводство (как достаточно автономная система), сложившаяся ситуация его проведения определяют условия, благоприятствующие их совершению. К числу основных таких условий относятся: отсутствие у стороны обвинения весомых доказательств виновности лица, в отношении которого проводится уголовное судопроизводствонедостатки в организации конкретного уголовного судопроизводства (связанные, прежде всего, с ошибками, просчетами в определении стратегии и тактики проведения предварительного расследования, а также отдельных следственных действий) — отсутствие (недостаточность) в деятельности правоохранительных органов и суда специальных мероприятий, направленных на охрану лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводствоналичие субъективной уверенности (мнимой либо обоснованной) субъекта посягательства в том, что его насильственное посягательство в отношении участника процесса останется безнаказанным, и др. В то же время самым значимое благоприятствующее условие (в какой-то мере интегрирующего указанные ранее) определяется уровнем конфликта, возникающего между представителями сторон обвинения и защиты. Поэтому имеются основания для вывода: чем выше уровень напряженности между сторонами (отдельными представителями сторон) в процессе, тем вероятней возможность разрешения процессуального конфликта посредством совершения насильственных актов в отношении участников уголовного судопроизводства. Сказанное касается не только посягательств, которые совершаются обвиняемым в преступлении и его окружением, но и насильственных посягательств, субъектами которых выступают должностные лица уго.

• ловного судопроизводства, а также иные лица.

Благоприятствующие насильственным посягательствам факторы (косвенные, «отдаленные» условия) многочислены, разноплановы и продуцируются различными обстоятельствами, имеющими экономический, политический, правовой, нравственно-психологический характер.

7. Типология личности преступника, совершающего насильственные акты в отношении участников уголовного судопроизводства, в самом общем виде имеет два относительно самостоятельных криминологических портрета (должностное лицо, осуществляющее либо обеспечивающее уголовное судопроизводство, и лицо, не являющееся таковым), которые, при всех их различиях (по социальному статусу, функциональным ролям, ценностным ориентациям, иным нравственно-психологическим качествам) имеют единство по ряду свойств объективного и субъективного плана. В то же время, в указанной типологии, имеются полные основания для выделения самостоятельных подтипов лично.

• сти в виду существенных отличий их криминологически значимых признаков.

Потенциальные жертвы рассматриваемых насильственных актов имеют различный уровень виктимности, который определяется, с одной стороны, внешними ситуативными факторами, с другой — их личностными особенностями.

8. Исследование роли и значения действующего уголовного закона в охране лиц, вовлеченных в уголовно-процессуальные отношения, позволило выявить его пробелы в такой охране и недостатки в законодательной регламентации уголовно-правовых запретов (установление специальных охранных мер лишь в отношении лиц, имеющих статус участника уголовного судопроизводства, дифференцированный подход в охране участников уголовного судопроизводства, необоснованное дублирование ряда уголовно-правовых запретов и, напротив, их отсутствие в отношении ряда общественно опасных деяний, а также другие). Во многом они определяются тем, что при конструировании составов преступлений, предусмотренных главой. 31 УК РФ (Преступления против правосудия), законодатель исходил, в первую очередь, из необходимости защиты деятельности по осуществлению правосудия, как объекта таких преступлений. Тогда как объекты преступлений не могут быть сведены ни к понятию взаимосвязей людей в процессе совместного общежития (общественным отношениям), ни к преобразующей объективную действительность деятельности, ни к тем или иным предметам объективной действительности, поскольку имеются ценности более высокого прядка.

По нашему убеждению, в качестве видового объекта насильственных посягательства на участников уголовного судопроизводства следует рассматривать многоаспектное право граждан на судебную охрану, определяемое и гарантируемое Конституцией Российской Федерации, уголовным, уголовно-процессуальным и иными законами Российской Федерации. Его многоаспект-ность определяется многосубъектностью уголовно-процессуальных отношений, функциональными различиями субъектов, различиями их интересов в процессе. Непосредственными объектами исследуемых преступлений выступают отдельные аспекты интегрирующего их права на судебную охрану:

— право пострадавшего от преступления на восстановление социальной справедливости посредством осуществления уголовного судопроизводства (нормативно выражено в ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46, ст. 52 Конституции РФ, ч. 1 ст. 2, ч. 2 ст. 43 УК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ);

— право лица, подозреваемого в совершении преступлении (обвиняемого, ф подсудимого), быть огражденным от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод при осуществлении уголовного судопроизводства (ст. 47−51 Конституции РФ, ст. 8 УК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ и Др.);

— отраженное в соответствующих нормативных актах право иных участвующих в процессе лиц на надлежащую реализацию в нем своих функций. Например: право лица, наделенного соответствующими полномочиями, от имени государства проводить уголовное судопроизводство (следователь, судья и др.);

— право всех иных граждан быть огражденными от угроз, которые могут для них возникать в связи с проведением уголовного судопроизводства. (Этот аспект непосредственно не связан с осуществлением уголовно-процессуальной деятельности. В то же время должен рассматриваться в качестве составной части права на судебную охрану, поскольку такая деятельность может обуславливать создание угроз иным гражданам (близким участников уголовного судопроизводства, лицам, не обладающим уголовно-процессуальным статусом участника, но каким-либо образом связанным с проведением процесса.).

Дополнительными объектами исследуемых преступлений являются наиболее важные права личности, нарушение которых сопряжено с посягательствами на основной непосредственный объект (право на жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность и др.).

9. По результатам исследования сформулирована авторская модель уго-Щ ловно-правовой охраны граждан от посягательств насильственного характера, обусловленных поведением уголовного судопроизводства в рамках которой определены: а) исходные теоретические положения, на которых должна строиться уголовно-правовая охрана таких лиц (равная защита всех граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство, криминализация всех общественно опасных деяний, способных создавать угрозы их безопасности и др.) — т б) теоретический модельный состав преступления, предусматривающий насильственное посягательство, совершенное в отношении граждан в связи с проведением уголовного судопроизводствав) системный и взаимосвязанный комплекс уголовно-правовых запретов на совершение насильственных посягательств на участников уголовного судопроизводстваг) иные предложения, направленные на совершенствование уголовного закона в сфере охраны граждан от посягательств, обусловленных проведением уголовного судопроизводства.

10. По результатам исследования сформулированы предложения и рекомендации криминологического характера, определяющие перспективные направления деятельности органов внутренних дел, иных правоохранительных органов и суда по предупреждению преступлений, совершаемых в отношении граждан в связи с их участием в уголовном судопроизводстве.

Предупреждение преступлений, посягающих на участников уголовного судопроизводства, представляет собой системную деятельность, многосубъектную и многоуровневую, направленную на обеспечение права граждан на судебную охрану, осуществляемую путем реализации комплекса мер упреждения и пресечения общественно опасных посягательств в отношении лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Такая деятельность значима в системе криминологической безопасности населения, поскольку она предназначена к охране не только личности, но и служит средством достижения задач (назначения) уголовного судопроизводства, обеспечению правового порядка, сложившегося в государстве. Рассматриваемый вид предупреждения состоит в тесной взаимосвязи, с предупреждением общей преступности, являясь ее элементом.

Многоуровневость применения предупредительных мер в отношении посягательств на участников уголовного судопроизводства предполагает применение общесоциального, специально-криминологического и индивидуального предупреждения. Что касается общесоциального предупреждения, то лишь применение целенаправленных мер общегосударственного уровня (в сочетании со специально-криминологической и индивидуальной превенцией) способно качественно улучшить ситуацию, связанную с обеспечением безопасности участников уголовного судопроизводства. По результатам исследования определена система общих мер превенции, имеющие экономический и политический характер, затрагивающих нравственно-психологическую сферу общества и др. В специальном предупреждении посягательств в отношении участников уголовного судопроизводства особое значение имеют меры правового характера. В этой связи предлагаются направления по их совершенствованию.

Так, с целью повышения предупредительной роли уголовно-процессуального закона целесообразно восстановить в уголовно-процессуальном законодательстве принцип объективности уголовного судопроизводства, расширить частные начала уголовного судопроизводства, совершенствовать законодательные вопросы правового обеспечения и защиты имущественных прав жертв преступлений и др.

Полагаем, что при решении вопросов, касающихся смягчения ответственности виновного, в обязательном порядке должно быть учтено мнение потерпевшего: при освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ) либо по акту амнистии (ст. 84 УК РФ) — решении вопроса о применении условного осуждения и его отмены (ст. 73, 74 УК РФ) — при освобождении от наказания, по основаниям, предусмотренным статьями 79, 80, 80−1, 82 УК РФпомиловании (ст. 85 УК РФ), снятии судимости (ст. 86 УК РФ) — при избрании обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения (ее изменении).

Роль уголовного закона в охране участников уголовного судопроизводства не должна ограничиваться установлением уголовно-правовых запретов на совершение в отношении них общественно опасных деяний. В этой связи предлагается введение в уголовный закон нового обстоятельства, отягчающего наказание: «постпреступное насильственное воздействие виновного (лично или через посредников) на участников уголовного судопроизводства в целях уклонения от уголовной ответственности либо необоснованного ее смягчения» и применять его в тех случаях, когда такое воздействие не влечет самостоятельной уголовной ответственности.

Целесообразно также в части 5 ст. 73 УК РФ расширить перечень целей возложения обязанностей на условно-осужденного, указав, что они могут назначаться и в целях предотвращения посягательств на потерпевших и иных участников уголовного судопроизводства, обеспечения их безопасности и спокойствия. Возможность возложения подобных обязанностей уместно предусмотреть и в других статьях уголовного закона (определяющих освобождение от уголовной ответственности — ст. 75, 76, 78 УК РФ, от наказания — ст. 80−84 УК РФ, помиловании — ст. 85 УК РФ).

Вместе с тем, в целях превенции посягательств в отношении лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство, важно использовать и позитивные стимулы уголовного закона. Внесено предложение о дополнении переченя смягчающих обстоятельств, изложенных в п. «к» ст. 61 УК РФ, следующей формулировкой: «. а также предотвращение постпреступных посягательств в отношении лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство».

Обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства не способствуют некоторые современные тенденции правоприменения. Например, определяющие фактическую безнаказанность лжесвидетелей, исключающие привлечение обвиняемых по ст. 306 УК РФ за заведомо ложный донос о совершенном преступлении, а также фактическую безнаказанность должностных лиц уголовного судопроизводства за насильственное воздействие в отношении его участников и другие. Внесены предложения по коррекции таких тенденций.

Поскольку органы внутренних дел являются основным звеном в системе субъектов предупреждении противоправных насильственных посягательств в отношении участников уголовного судопроизводства, в диссертации подробно исследовано это направление в деятельности ОВД и определены общие теоретические положения и методологические и практические подходы осуществления деятельности по предупреждению насильственных актов на участников уголовного судопроизводства.

В завершение работы следует отметить, что, конечно же, рамками отдельного исследования не представляется возможным охватить все проблемы охраны лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство, криминологическими и уголовно-правовыми средствами. Для этого требуется междисциплинарный характер изучения проблемы, объединение усилий многих ученых различных отраслей науки.