Заглавие литературно-художественного текста: Антология и поэтика

Заглавие в течение последних десятилетий привлекает серьезное внимание исследователей1. Особый интерес к нему объясняется и уникальным положением заголовка2 в тексте, и многообразием его функций.

Отдельные работы, посвященные заглавию, стали появляться еще в первой половине XX века [напр., 33- 99- 53], но были, независимо от значимости, как бы случайными, не связанными с основными тенденциями в науке своего времени, а потому проходили незаме-ченнными.

Рост интереса к заглавию начинается в 1960;е годы, когда в филологии стал активно проявлять себя системный подход. Заглавие, предстающее одновременно и элементом текста и самостоятельной информативной единицей, не могло в этой научной ситуации не привлечь внимания.

0б этом свидетельствуют материалы к библиографии, в которых насчитывается более трехсот работ, так или иначе связанных с проблемами заглавия [43].

2Здесь и далее термины «заглавие» и «заголовок» употребляются как синонимы. Существуют попытки их разграничения [напр., 131:72−74], но достаточно веских аргументов, определяющих разницу между понятиями, пока не предложено. Слово «название» используется в работе как относительный синоним «заглавия» и «заголовка», потому что оно указывает лишь на один — назывной — аспект.

Именно тогда сложился круг проблем, касающихся заглавия. В самых общих чертах их можно определить так: 1) что такое заглавие, каков его статус- 2) каковы выполняемые им функции- 3) как оно соотносится со структурой текста.

Эта проблематика активно разрабатывается в последние годы и лингвистами и литературоведами. При этом специфика каждой из филологических дисциплин определяет цели и стратегию исследования.

Работы лингвистов, как бы они ни были многообразны, так или иначе обращены к выполнению двух важнейших задач: установить грамматический статус заглавия и определить его основные функции.

Решая проблему грамматического статуса, лингвисты ищут ответ на взаимосвязанные вопросы: считать заглавие словом или предложением и (в зависимости от этого) как рассматривать структурные отношения заглавия и текста.

Основным материалом лингвистических исследований закономерно стали газетные заголовки и заглавия в публицистике, то есть в таких текстах, где наиболее четко прослеживаются те отношения между заглавием и текстом, которые интересуют исследователей.

При всем разнообразии точек зрения, дискуссиях и частных расхождениях, лингвисты тяготеют к трем позициям по интересующим их вопросам: одни предпочитают рассматривать заглавие как номинативную единицу (то есть заглавие не является предложением и только называет текст)1, другие — как предикат (то есть заглавие служит высказыванием о тексте)2, третьи полагают, что заглавие зани.

1 Представление, идущее от Д.Н.Овсянико-Куликовского [135:8]. Закреплено в академической Грамматике русского языка [61:70].

2 Развитие точки зрения А. М. Пешковского [146:178], которой придерживаются многие авторитетные языковеды [см. напр., 165:48]. мает промежуточное положение между словом и предложением (называя текст, одновременно является высказыванием о нем). Последнее утверждение представляется наиболее продуктивным хотя бы потому, что позволяет рассматривать заглавие не только с точки зрения грамматических категорий (изменения по падежам и числам) и синтаксического бытования, но и в его функциональных особенностях [см. напр., 91:69−82].

О функциях заглавия в работах лингвистов написано достаточно много. Но можно говорить о том, что преимущественно выделяется пять основных функций [123] :

1) номинативная. Это исторически сложившаяся исходная функция, так как заглавия возникли, чтобы обозначить, назвать текст. Она объединяет все заголовки, независимо от их структуры и индивидуальных особенностей;

2) информативная (коммуникативная). Эта функция тоже универсальна: всякое заглавие так или иначе информирует читателя о тексте;

3) разделительная. Заглавие выделяет текст из окружающего пространства. Осуществление этой функции происходит в основном за счет графических средств: заглавие печатается перед текстом, выделяется шрифтом, цветом и т. п.;

4) экспрессивно-апеллятивная. Заглавие может выявлять авторскую позицию, а также психологически готовить читателя к восприятию текста. Экспрессивность может быть выражена с помощью как языковых, так и внеязыковых средств, например, графических (ср. игру шрифтами у футуристов);

5) рекламная. Заглавие должно привлечь внимание, заинтересовать читателя. С ростом количества издаваемых книг рекламная функция приобретает все большее значение.

Соотношение этих функций зависит от особенностей каждого конкретного текста, жанра, к которому он тяготеет, типа культуры и так далее.

Обращаясь к разным типам текстов, лингвисты называют дополнительные функции, связанные с их особенностями. Так, Н. А. Кожина, говоря о заглавиях художественных текстов, предлагает классификацию функций, несколько отличную от общепринятой. Заглавие художественного текста, считает она, выполняет два типа функций: внутренние, «с позиции автора» (назывнаяфункция изоляции и завершениятекстообразующая) и внешние, «с позиции читателя» (репрезентативнаясоединительнаяфункция организации читательского восприятия) [91:50−64]. Н. П. Харченко, чей объект изучения — научные тексты, выделяет номинативную, информативную, рекламную, функцию убеждения и конспективную функцию заглавия. Если первые три характерны для любого заголовка, то две последние (функция убеждения и конспективная), по мнению автора, присущи заглавиям именно научных текстов, порождены их спецификой [221:6].

Таким образом, решение вопроса о функциях заглавия определяется прежде всего методологией исследователя и типом текста, к которому он обращается [см. 29- 81- 166- 221- 260- 272].

Другой важный дискуссионный вопрос связан с отношениями заглавия и именуемого текста. Существуют довольно веские аргументы в пользу самостоятельности заголовка, например, его способность к бытованию вне текста (в библиографических указателях, каталогах, критических статьях, научных трудах) [19- 99- 167- 222 и др.]. Это дает основания ряду исследователей, не приводя специальной аргументации, расматривать заглавия парадигматически, сопоставлять их друг с другом, вне связи с текстом. Таковы многочисленные работы, посвященные структурной организации заголовков [15- 16- 117- 122- 152- 160- 215 и др.]. Вместе с тем, достаточно обосновано и представление о заглавии как элементе текста. С этой позиции он изучается в работах, посвященных системным отношениям [67- 71- 75- 96- 188- 245] и стилистике заглавия как элемента текста [62- 125- 134- 217]. Обе эти точки зрения («заглавие есть самостоятельный текст» и «заглавие есть элемент текста») имеют в сегодняшней лингвистике как сторонников, так и противников.

Помимо фундаментальных проблем, активный интерес современной лингвистики привлекают прикладные аспекты изучения заглавия, такие, как специфика газетного заголовка (вопрос наиболее разработанный) [20- 24- 40- 63- 74- 85- 104- 160- 166- 171- 235- 255], вопросы озаглавливания с точки зрения книговедения и редактуры [6- 33- 68- 77- 102- 111- 207], писательского мастерства [27- 170- 224- 228- 244], художественного и технического перевода [72- 105- 233], школьной методики [38- 117- 149- 205]. В этом ряду следует упомянуть и большую группу работ, в которых рассматриваются некие языковые явления, актуализированные в заглавиях [ 42- 79- 121- 161- 178].

Литературоведов проблемы заглавия до сих пор занимали меньше, чем лингвистов. Упоминания о смысловой роли, происхождении и значении конкретных заголовков нередко встречаются в мемуарной и художественной литературе [напр., 17- 22:131−134- 141:195−197- 186:43−48- 236:428−429], существует опыт обобщения этого материала [244- 259]. Заглавие стало предметом ряда эссеистических работ («Муки заголовка» [25], «Помогите озаглавить!» [46], «В заглавии — суть» [155] [см. также 4- 26- 27- 32- 216]).

В академических исследованиях заглавие привлекает внимание главным образом одним (правда, широким) аспектом, который можно охарактеризовать так: поэтика заглавия.

Наибольший интерес здесь представляет работа С. Д. Кржижановского [99], написанная еще в начале тридцатых годов. Ценность его «Поэтики заглавий» прежде всего в том, что в ней постулируются основные, принципиально важные положения, касающиеся природы заголовка и его отношений с текстом.

Кржижановский видит в заглавии свернутый текст. «Книга,-пишет он, — развернутое до конца заглавие, заглавие же — стянутая до объема двух-трех слов книга. Или: заглавие — книга in restric-to, книга — заглавие in extenso» [99:4]. Это главный постулат автора. Но кроме того, Кржижановский первым обращается к целому ряду вопросов, которые только в настоящее время начинают разрабатываться наукой.

Во-первых, это проблема отношений заглавия и текста. «Заглавие, — предполагает автор, — должно быть так относимо к тексту, как слова текста к разрабатываемому слою жизни» [99:16], причем следует принимать во внимание, что заглавию «приходится иметь дело не со словесным сырьем, а с художественно обработанным материалом» [99:17].

Во-вторых, осмысливая схематику заглавий, предпринимая попытку выстроить их типологию, Кржижановский делает важнейший вывод — «заглавия могут показать стилистику и мышление данного автора» [99:19].

Еще одна проблема, поставленная Кржижановским предельно четко и определенно, — проблема адресации текста: «Заглавие на книге — как адрес на пакете» [99:14]. Автор указывает на зависимость между структурой заголовка и адресованностью текста определенному читателю. В связи с этим делается вывод, что тенденции озаглавливания должны характеризовать как писателя, так и «потребителя культуры» данной эпохи.

Если обобщить сделанное Кржижановским, можно говорить о том, что рассматриваемые им частные проблемы сводятся, в сущности, к осмыслению заглавия как элемента текста и как способного к самостоятельному существованию «кратчайшего из кратких рассказов о книге» [99:23].

Основные положения «Поэтики заглавий» оказались столь продуктивными, что практически все современные работы в той или иной степени развивают их, либо полемизируют с ними.

Естественно, что при этом исследователи, обращаясь к заглавию в художественной литературе, как правило, предпочитают ограничивать материал определенным литературным родом, жанром, эпохой, творчеством того или иного писателя и так далее. Например, Е. В. Джанджакова предпочитает рассматривать заглавия лирических стихотворений, мотивируя свой интерес тем, что в лирике все факты языка актуализируются, и элементы текста отличаются семантической осложненностью [70]. Проблемам исторического бытования заглавий, их эволюции, зависимости от жанровой специфики текста посвящены исследования С. Л. Козлова [93] и А. С. Когана [89]. Особого внимания заслуживает работа Э. Б. Магазаника, в которой, пожалуй впервые, ставится вопрос о поэтике оглавления, вопрос сложный и практически неразработанный [112].

И наконец, ряд научных трудов посвящен заглавиям у определенных писателей. В каждом из них предлагаются наблюдения над особенностями творчества данного автора (эволюцией заглавий, их характерным построением, самобытностью на фоне эпохи), интерпретация отдельных заголовков и так далее [65- 69- 118- 150- 151- 153- 154- 181- 187- 192- 234- 239 и др.].

Следует отметить, что литературоведческие работы, так же как и работы лингвистов, ограничены и предметом и способами исследования, а следовательно и представления о заглавии закономерно оказываются тоже ограниченными.

Чтобы преодолеть эту ограниченность, в условиях растущего интереса к заглавию стал формироваться комплексный подход к проблеме, синтезирующий возможности обеих филологических дисциплин. Такой подход возник прежде всего потому, что в последние годы смог реализовать себя интерес к интерпретации текста. Среди множества вопросов, связанных с проблемами интерпретации, одним из актуальных оказался вопрос о заглавии, так как заглавие — первое, с чем сталкивается читатель, а значит, именно оно ориентирует читательское понимание текста. Это сделало необходимым изучение роли заглавия в понимании художественного текста.

Предпосылки нового способа исследования появились несколько раньше, когда слово «интерпретация» еще не нашло активного употребления в науке. Одной из первых здесь должна быть названа работа И. В. Арнольд, которая способствовала созданию комплексного подхода к феномену заглавия: «. отношения, которые принято называть тропами, — писала она, — функционируют не только в микроконтексте, но и в заглавиях, а через заглавие и на уровне образов, сюжета и текста в целом. Это свойство заглавий представляется очень существенным, так как оно подтверждает необходимость интерпретации художественного текста как целостной связной структуры и требует объединения усилий лингвистов и литературоведов» [9:25]. В этом небольшом фрагменте заявлены две основные тенденции, получившие в дальнейшем развитие. Здесь была указана принципиально важная роль заглавия в структуре текста и намечен путь исследования — «объединение усилий лингвистов и литературоведов» .

Комплексный подход сейчас только осваивается наукой. Работы современных филологов могут в той или иной мере тяготеть к литературоведению [70- 206- 212] или лингвистике [50- 62- 197], но их перспективность в том, что они учитывают сделанное в рамках других наук.

Рассматривая заглавие с разных позиций, соглашаясь или полемизируя друг с другом, большинство исследователей приходит к общему выводу: заглавие — это особое явление, требующее специального изучения1.

Сегодня есть основания говорить, что накоплен большой эмпирический материал, нуждающийся в теоретическом обобщении. В частности, необходимо, на основе достижений обеих филологических дисциплин, объяснить природу заглавия как феномена и выявить его основные онтологические свойства. Попыткой выполнить эту задачу и является данная работа.

Сложность изучения заглавия как феномена определяется уже тем, что возможны два толкования самого понятия «заглавие». Одно из них привычно и употребляется в обыденной практике: заглавиеэто название, предпосланное тексту. Однако для понимания текста может оказаться важным не только название, но и другие затексто-вые элементы:

— имя автора может выполнять, например, дифференцирующую функцию, когда названия разных текстов совпадают: «Скифы» В. Брюсова, А. Блока и К. Бальмонта;

— подзаголовок «уточняет» название и соотносит текст с литературными и внелитературными рядами (подзаголовок книги П. Широкова «В и Вне. Поэзы» (СПб, 1913) отсылает к авторскому жанру Игоря Северянина, указывая на его влияние) — ак, в книге В. А. Кухаренко «Интерпретация текста» [103] утверждается, что заглавие выступает «актуализатором практически всех текстовых категорий» [103:90], и его изучение чрезвычайно важно, потому что «главная, а часто единственная авторская формулировка концепта помещается в заголовок» [103:96].

— посвящение способно служить проекцией важнейших смыслов текста: «Вадиму Тихонову Моему любимому первенцу посвящает автор эти трагические листы» (Вен.Ерофеев. Москва-Петушки);

— эпиграф задает тот контекст, в котором развертывается авторское высказывание, дополняет, а иногда расшифровывает название, как предпосланный роману С. Моэма «The Painted Veil» («Раскрашенная вуаль»): «.the painted veil which those who live call life» («.раскрашенная вуаль, которую живущие называют жизнью»);

— дата написания/публикации текста может модифицировать смысл (стоящая под стихотворением И. Бродского «Fin de si-ecle» («Конец века») дата «1989» переадресовывает понятие «конец века», традиционно соотносимое с рубежем XIX—XX вв., вновь наступающей порубежной эпохе (XX-XXI вв.);

— помета о месте написания/издания способна нести семантическую нагрузку: на титульных листах книг, выпущенных петербургскими издательствами второй половины XVIII века, обозначения «в Санкт — Петербурге» и «в граде Святого Петра» сменяют друг друга в зависимости от западнической либо славянофильской ориентации [100:14];

— полиграфическое оформление тоже может участвовать в формировании смыслов. Так, первое издание новиковского «Трутня» вышло изображением амура под буквами заглавия, а во втором — с рисунком осла, придавленного сатиром. Название не изменилось, но обрело иную смысловую направленность [100:15].

Проблема, о которой идет речь, была очерчена еще Кржижановским, и коротко ее можно сформулировать так: считать ли заглавием только название или целый заголовочный комплекс, то есть все то, что предшествует тексту? Однозначного ответа на этот вопрос пока нет. По-видимому, имя автора далеко не всегда играет принципиальную смыслообразующую роль: заглавие классического произведения порой как бы отделяет от себя имя автора и бытует подобно крылатому выражению (Торе от ума"), а малоизвестное авторское имя вообще доносит до читателя минимум информации. Дата и помета о месте написания зачастую остаются только фактом биографии автора и не становится элементом смысловой структуры текста. Подзаголовок, посвящение и эпиграф тоже факультативны, но по другой причине: они не обязательно предпосланы тексту. Что же касается полиграфического оформления, оно в подавляющем большинстве случаев говорит не о тексте, а о вкусе издателя и назначении издания (soft-cover для чтения «на ходу», подарочное, академическое, детское издание и так далее).

Все это позволяет считать имя автора, подзаголовок, посвящение, эпиграф, дату и место написания/издания, а также полиграфическое оформление факультативными элементами заглавия. Поэтому в работе предметом исследования становится собственно заглавие, «заглавие наголо» (С.Д.Кржижановский). Именно оно дает возможность ответить на основной вопрос: что такое заглавие как феномен. Вопрос о заголовочном комплексе рассмотривается как частный извод общей проблемы заглавия и ему посвящается отдельный фрагмент работы.

Материалом для исследования послужили заглавия литературно-художественных текстов разной национально-культурной1 и вре.

1 Русской, французской, испанской, английской, англо-американской, в отдельных случаях — немецкой и некоторых других. менной1 принадлежности, разной эстетической ориентации. Этот «разброс» в материале носит принципиальный характер: для выявления онтологических свойств заглавия недостаточно было бы ограничиться какой-либо одной национальной литературой, эпохой, художественным направлением, так как, возможно, при определенных ограничениях результат исследования позволял бы сделать лишь частные выводы. То же общее, что есть у максимально разных заголовков, и может быть признано онтологически присущим феномену заглавия. Этим обусловлено и обращение к произведениям, тяготеющий к разным литературным родам.

Заглавие при этом рассматривается как данность, как культурная реальность, самоценная и независимая от истории своего создания. Представляется несущественным, дано ли заглавие самим автором или, независимо от него, кем-то другим. Так, «Commedia Divina» («Божественная комедия») на протяжении многих веков бытует в культуре под именем, которое сам Данте поэме не давал, но которое приняло на себя роль заглавия и выполняет ее в полной ме.

1 Заглавие сформировалось как феномен в литературе Нового времени. В предшествующие эпохи оно выполняло несколько иные функции, чем те, которые приняло на себя впоследствии. В частности, заглавие не всегда функционально отграничивалось от предисловия или аннотации и было «формулировкой концепта» — жанровые заглавия в определенные эпохи не индивидуализировали текст, а приобщали его к канону, то есть не были вполне «личным именем». Поэтому в данной работе феномен заглавия рассматривается преимущественно на материале литературы XIX и XX веков. В отдельных случаях, если это необходимо для выявления тех или иных свойств заглавия, используются и более ранние примеры их проявления. ре. Известно, что рассказ А. Солженицына «Матренин двор» и повесть «Один день Ивана Денисовича» были названы так редактором, А. Твардовским, но стали восприниматься как единственно возможные.

В процессе именования заглавие и текст как бы находят друг друга. Если заглавие «приживается», значит, именно оно и предназначено тексту. С этой точки зрения показательна история булга-ковского «Театрального романа». Существовавший в рукописи как «Записки покойника», он был в 1963 г. переименован В. Лакшиным, с согласия Е. С. Булгаковой, в «Театральный роман». Впоследствии в автографах М. Булгакова, среди других вариантов, были найдены слова «Театральный роман». Под этим заглавием он и вошел в русскую литературу.

Еще одна особенность избранного материала обусловлена тем, что заглавие многофункционально и многоаспектно. Каждый заголовок может быть рассмотрен в разных его отношениях с текстом и внетекстовой реальностью. Но так как в задачу данной работы входит не всестороннее рассмотрение отдельных заглавий, а исследование феномена, представленного в разных его проявлениях, для аргументации каждого положения используются те названия, у которых та или иная черта заглавия как феномена проявляется наиболее очевидно.

Для того, чтобы показать, что вся совокупность свойств присуща любому заглавию, почти каждый раздел содержит интерпретацию заглавия книги У. Уитмена «Leaves of Grass» («Листья травы»). Выбор именно этой книги определился целым рядом причин. Во-первых, «Листья травы» со всей наглядностью показывают, что заглавие содержит в себе «концепт» книги. Во-вторых, «Листья травы» — произведение эстетически самобытное, не имеющее абсолютизированных направленческих характеристик. Это позволяет видеть в нем особенности, характерные не для той или иной школы, направления, течения, а для литературно-художественного текста вообще. В-третьих, это пограничный в родовом отношении текст. Это важно потому, что заглавия в эпосе и драме обязательны, а в лирике — факультативны (мы привыкли именовать лирическое стихотворение по первой строке). Книга стихов — это та жанровая форма, которая «оставаясь по первичным своим признакам лирикой,. приближается к самой границе эпоса,. это и лирика и не лирика одновременно» [213:22]. Родовая пограничность «Листьев травы» позволяет рассматривать заглавие книги Уитмена как заглавие «в чистом виде», вне специфики рода.

Заглавие этой книги представляется удобным еще и с той точки зрения, что оно цитатно, а значит, позволяет продемонстрировать целый ряд механизмов смыслообразования и показать на этой основе особенности прочтения заглавия в условиях другой национальной культуры.

И наконец, «Листья травы», будучи книгой стихов, имеют системно организованные внутренние заголовки, что позволяет на том же примере разобраться в отношениях заглавия, оглавления и текста.

Методология исследования определяется задачами работы и особенностями материала. Заглавие как феномен требует комплексного изучения: сочетания системного, интертекстуального, лингвопоэ-тического, историко-функционального подходов, философии имени и филологической герменевтики, которые дополняя и корректируя друг друга, позволяют максимально полно описать явление. Разумеется, при таком комплексном подходе возникает опасность эклектики: каждый метод относительно автономен, у каждого есть система не всегда соотносимых понятий. Чтобы преодолеть эту трудность, определенные понятия рассматриваются как разные проявления системного мышления.

Структура работы подчинена цели исследования. Сначала выявляется именная природа заглавия, которая и лежит в основе его специфических свойств. Далее рассматривается вопрос об отношениях заглавия и текста. Затем заглавие описывается как связующее звено между текстом и внеположенной ему действительностью. После этого определяется способность заглавия задавать предпонимание текста и становиться основой его прочтения. И наконец, анализируются системные отношения, возникающие между заглавиями и внутри заголовочного комплекса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проделанная работа позволяет подвести предварительные итоги. Прежде всего следует сказать, что заглавие может быть описано как феномен именно потому, что оно имя, имя собственное текста.

В системе представлений, выработанной философией имени, имена есть проявление сущности вещей. Только имя дает возможность соприкоснуться с сущностью. Это в равной степени справедливо в отношении имени предмета, человека и текста. Но если имя собственное человека лишь отчасти выявляет сущность объекта, имя собственное текста именует только один конкретный объект, являя его сущность (смысл) и всю полноту индивидуальных черт. Кроме того, в отличие от прочих имен и их носителей, заглавие и именуемый объект (литературный текст) тождественны по форме выражения: состоят из слов. Поэтому заголовок и текст по своей природе находятся в диалектических отношениях, это одновременно и два самостоятельных текста и элементы одной структуры. Это дает имени-заглавию право не только представлять текст, но в ряде случаев и замещать его.

Такая совокупность свойств невозможна для любого другого имени. Одновременно такой совокупностью свойств не обладает ни один другой элемент текстовой структуры. Это и позволяет говорить о феномене заглавия.

Особенно очевидно свойства заглавия как имени текста проявляются в заглавиях-антропонимах, которые внешне кажутся достаточно нейтральными. Между тем, утверждение об ограниченной семантической роли антропонимического заглавия оказываются уязвимыми уже в том случае, когда мы сталкиваемся с именами-цитатами, отсылающими к мифу, классическому тексту, реальному историческому лицу и его «личному мифу», творчеству определенных художников и так далее. Не менее информативны и те собственные имена, семантика которых не опирается на литературные или исторические источники. Информация, заложенная в заглавии-антропониме оказывается в этих случаях невостребованной потому, что ее не принято там искать. Имя персонажа, вынесенное в заголовок наиболее явно реализует именную (в онтологическом значении термина) функцию заглавия: «значимость, выраженная в имени персонажа., развертывается в действие» (0.Фрейденберг) в тексте в то время, как-то же имя в заглавии являет смысл и персонажа и текста.

Понятие «имя» соотносимо не только со словом или предложением, но и с целым высказыванием (текстом). Это важно для понимания особенностей именования в лирике. В отличие от эпоса и драмы, представляющих явления действительности в их пространственновременном развертывании, лирика имеет дело с одномоментным переживанием, замкнутым в самом себе и лишь опосредованно связанным с внешним миром. Отсюда — предельная концентрированность лирического текста, невозможность внутренней сегментации. Лирический текст нельзя читать «по частям», потому что «частей» в нем нет. Он существует только в одновременном взаимодействии всех своих элементов, выражая смысл только всей целостностью. Иначе говоря, он именует некий смысл всей целостностью. Сам лирический текст и есть имя. Казалось бы, это значит, что заглавия в лирике избыточны. И тем не менее, они встречаются достаточно часто. Это противоречие снимается тем, что в лирике заглавие — явление того же порядка^ что и первая строка. И заглавие и первая строка играют роль, аналогичную роли темы в музыке, служат отправной точкой лирической медитации. Озаглавленность/неозаглавленность стихотворения определяется при этом лишь спецификой художественного мышления автора, так же как и выбор прочих средств создания текста.

Особенности функционирования заглавия в разных литературных родах приводит к необходимости ответить на вопрос о структурных отношениях заглавия и текста. Две тенденции, наметившиеся в решении этой проблемы (заглавие — это самостоятельный текст / заглавие — это элемент текста), представляются крайностями, не объясняющими феномен заглавия. Поэтому корректнее говорить лишь о разных степенях свободы/несвободы заголовка по отношению к тексту. Диапазон этих степеней очень велик: от полной свободы заголовка до максимальной взаимозависимостьи заглавия и текста. Можно назвать крайние случаи свободы/несвободы заглавия. Оно выступает как самодостаточный однофразовый текст, скажем, если самого текста не существует (не был создан, утерян, неизвестен читателю). С другой стороны, текст может быть непонятен или семантически недостаточен без заглавия (крайний случай — заглавия предельно минимальных текстов: одностроков, однословов и так далее). Но основной корпус заглавий расположен в диапазоне между этими двумя крайностями, и в каждом случае являет индивидуальную для данного высказывания степень свободы/несвободы.

Занимая пограничное положение между текстом и внеположенной тексту действительностью, заглавие служит как бы соединительным звеном между ними. Соотносясь с внешними по отношению к тексту реалиями, заглавие способно значительно усложнять семантику текста. Анализ показывает, что заглавие может апеллировать к бытовым или биографическим фактам, географическим реалиям. Оно может соотносить текст с именами, произведениями или всем творчеством художников, а также обращаться к жанрово-родовой памяти, к языческим легендам, религиозным текстам разных конфессий, отсылать к культуре как целостному тексту. Таким образом, заглавие может соотносить именуемый им текст с любым объектом неисчерпаемого мира. Сопрягая текст с внетекстовой реальностью, заглавие делает его участником общекультурного полилога. Эта роль заголовка может быть эксплицирована или внешне не очевидна, но во многом именно за счет заглавий «каждая книга говорит только о других книгах и состоит только из других книг» (У.Эко). Интертекстуальность есть органическое онтологическое свойство заглавия.

Опираясь на память о «других книгах», то есть на опыт читателя, заглавие служит предтекстом и создает предпонимание текста, на основе которого формируется в дальнейшем его понимание. Начальное представление (предпонимание), которое возникает при знакомстве с заголовком, чрезвычайно важно, так как от него зависит степень понимания или непонимания текста. В отдельных случаях ложно понятое заглавие становится барьером к пониманию текста. То, что заглавие выступает предтекстом, обусловлено его онтологической сущностью, является одним из ее проявлений.

Если заглавие являет смысл текста, то группа заглавий, взятых в определенной последовательности, способна составлять семантическое целое. Последовательность заглавий может выстраиваться по самым разным основаниям: хронологическому, тематическому, жанровому, охватывать творчество одного автора или разных писателей в рамках эпохи, историческое бытование жанра/рода и т. п. Такие искусственно построенные (исследовательские) системы дают интересный материал к построению исторической поэтики. Системные же отношения взаимосвязанных заглавий в пределах одного текста обусловлены авторским замыслом и/или художественной логикой текста, а значит, представляют особый интерес с точки зрения понимания и интерпретации.

Особый тип системных отношений между заглавиями представляет собой оглавление. Оглавление принято рассматривать как вспомогательный элемент текста. Его традиционная функция — быть путеводителем, маркирующим законченные фрагменты и фиксирующим их последовательность. Однако в процессе становления литературы нового времени у оглавления появилась новая — смыслообразующая функция, которая стала все отчетливее проявляться, начиная с первой половины XIX века. Фиксируя последовательность заголовков, оглавление может быть ключом к пониманию текста, представляя в снятом виде его смысловые доминанты. При этом, взаимодействуя друг с другом, заглавия порождают новые смыслы, и их система приобретает черты самостоятельного текста, обладающего собственной семантикой.

Историческое бытование литературы определило семантизиро-ванность не только оглавления, но и целого ряда других затексто-вых элементов. То, что прежде было вспомогательным средством смыслообразования, постепенно акцентировалось, выходило на первый план. Современная литература уже сознательно манипулирует семантическим потенциалом тех элементов, которые традиционно рассматривались как факультативные. В результате постепенно сформировался заголовочный комплекс, включающий в себя имя автора, заглавие, подзаголовок, посвящение, эпиграф, а в отдельных случаях — дату и место написания/публикации и полиграфическое оформление.

Широкое обращение к возможностям заголовочного комплекса в литературе последнего времени позволяет задаться вопросом, стоим ли мы на пороге некоего нового этапа в развитии заглавия или присутствуем при эксперименте, который не приведет к качественным изменениям.

Разумеется, предлагаемые выводы касаются лишь некоторых наиболее общих проблем онтологии заголовка и его реального бытования. Они отнюдь не исчерпывают весь спектр вопросов, возникающих при изучении заглавия литературно-художественного текста.