Томас Мур в творческом восприятии В.А. Жуковского

Богатое литературное наследие русского поэта и переводчика В. А. Жуковского, вызывающее столь сильный интерес у современных исследователей, является не только ярким проявлением индивидуального поэтического таланта, но и важнейшим материалом, позволяющим увидеть процессы формирования русской романтической мысли, образности, а также становления жанров. Интерес Жуковского к зарубежной литературе во многом определяется самой эпохой: конец XVIII — начало XIX века стали временем бурного развития самобытной русской литературы, что и обусловило огромный интерес к европейской культуре. Думается, последнее десятилетие XVIII века и первое десятилетие XIX-го можно считать этапом «исключительно мощного насыщения» (в терминологии 10. М. Лотмана1) в процессе диалога культур, именно этот этап и привел к своеобразному «взрыву» в сфере русской литературы. Как отмечает 10. М. Лотман, для возможности диалога необходима «взаимная заинтересованность участников ситуации в сообщении», поэтому крайне важным фактором для осмысления процесса формирование романтической литературы в России является выбор иноязычных художественных произведений русскими переводчиками. Творчество В. А. Жуковского, поэта и переводчика, представляет собой интерес для любого исследователя, пытающегося выявить и понять ход развития сентиментальной и романтической традиции в России.

Данная работа посвящена рассмотрению темы «Томас Мур в творческом восприятии В. А. Жуковского». Ирландскому поэту-романтику Томасу Муру начали уделять внимание как значимой фигуре эпохи романтизма в русском литературоведении лишь в последние десятилетия XX века. Важными работами, позволяющими понять интерес Жуковского к творчеству ирландского.

1 Лотман Ю. М. Семиосфера. — СПб., 2000. С. 271.

2 Там же. С. 268. поэта, являются исследования академика М. П. Алексеева3. Специальному анализу вопроса «Мур в России» посвящены такие его работы как: «Томас Мур, его русские собеседники и корреспонденты» и «Томас Мур и русские писатели XIX века». На обширном материале показано, насколько Т. Мур был известен в России: его читали и переводили не только второстепенные русские поэты, но и поэты первой величины, например, Лермонтов, Фет, что предельно значимо для понимания интереса Жуковского к поэзии Мура.

В представлении русских читателей 30-х годов XIX в. имя Томаса Мура связывалось прежде всего с Байроном, но как поэта (эпика и лирика) знали его и раньше. Так, например, в 1820 году Д. Н. Блудов писал И. И. Дмитриеву: «Как у нас на Руси, в Московском университете удивляются одному Мерзлякову, в Беседе — только Шихматову, в доме Оленина — Гнедичу, так и здесь ирландцы с упрямством и запальчивостью ставят всех выше своего земляка Мура, которого мы, «арзамасцы», могли бы назвать английским Батюшковымшотландцы готовы сражаться за поэмы, а особенно за романы, в самом деле прекрасные, Вальтер Скотта, как в старину сражались за свою независимостьнаконец, англичане, и более других принадлежащие к оппозиции не дозволяют никого сравнивать с лордом Бейроном. Вот мнения трех королевств о трех стихотворцах"4. Исходя из этого высказывания, можно сделать вывод, что Мур имел очень высокую оценку на родине, уравнивающую его с Дж. Г. Байроном и В. Скоттом. По мнению JI. И. Володарской, именно 1820-е годы, можно считать первым периодом особого интереса к Муру, и связано это не только с переводом Жуковского («Пери и Ангел» была.

3 Алексеев М. П. Томас Мур, его русские собеседники и корреспонденты // Международные связи русской литературы M.-JL, 1963. С. 239−265- Он же. К источникам идиллии Гоголя «Ганс Кюхельгартен» // Проблемы поэтики и истории литературы. — Саранск, 1978. С. 172 182- Он же. Т. Мур и русские писатели XIX века // Русско-английские литературные связи М., 1982. С. 657−824- Он же. Гоголь и Т. Мур // Алексеев М. П. Сравнительное литературоведение.- JL, 1983. С. 341−350.

4 Алексеев М. П. Т. Мур и русские писатели XIX века // Русско-английские литературные связи М., 1982. С. 658. напечатана в «Сыне Отечества» за 1821 г.), но и с деятельностью декабристов5, для которых тема сопротивления насилию была значима. Этим же пафосом привлекали декабристов и «Ирландские мелодии».

Алексеев пишет об особом интересе русских поэтов к образу «дивной пери», который встречается в стихах А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, И. И. Козлова, В. К. Кюхельбекера, А. И. Полежаева и у других поэтов6. В России были известны и более поздние произведения Мура («Любовь ангелов», «Эпикуреец»), но той популярности, что была у восточного романа «Lalla Rookh», они не получили. Достаточно большой известностью пользовались «Ирландские мелодии» (124 поэтических текста к народным мелодиям, 18 021 834 гг.), о чем пишет большинство исследователей творческого наследия Т. Мура. Известно, что Байрон говорил: «По мне некоторые из его „Ирландских мелодий“ стоят всех когда-либо созданных эпосов». Как отмечает М. П. Алексеев, из данного сборника И. И. Козлов перевел мелодию «The Minstrel Воу», А. И. Одоевский — «Remember thee!».

Считается, что вторым периодом интереса к Муру стали 1830-е гг. В большей мере, это связано с изданием в 1830 г. «Писем и дневников лорда Байрона с замечаниями о его жизни» (заметим, издание Byron G. G. N. Memoires de Lord Byron. Publies par Thomas Moore. Traduits de Г Anglais par Louise Sw. — Belloc. T. l-5. Bruxelles. L. Hauman et C 1830−1831 было и в личной о библиотеке Жуковского). В 1832 г. вышли «Украинские мелодии» Маркевича, явно под влиянием «Еврейских мелодий"(1815) Байрона и «Ирландских мелодий» Мура.

Творчество ирландского поэта-романтика нашло свой отклик и в поэзии М. Ю. Лермонтова. Например, «Ты помнишь, как мы с тобою.» (1830) предположительно является переводом муровского «The evening Gun», «Песнь.

5 Володарская Л. И. Предисловие // Мур Т. Избранное. — М., 1986. С. 26.

6 Там же. С. 694.

7 Цит. по кн.: Мур Т. Избранное. — М., 1986. С. 11. о.

Лобанов В. В. Библиотека В. А. Жуковского: Описание. — Томск, 1981. — № 762. С. 115. барда" (1830) — «The Minstrel Boy"9. Об интересе Лермонтова к Муру говорит в своих воспоминаниях А. П. Шан-Гирей: «Мишель начал учиться английскому языку по Байрону и через несколько месяцев стал свободно понимать егочитал.

Мура и поэтические произведения Вальтера Скотта (кроме этих трех, других поэтов Англии я у него никогда не видал)" 10. Данные воспоминания относятся к 1829 году, но при этом поразительно схожи с вышеприведенным высказыванием Д. Н. Блудова 1820 г. об англоязычных поэтах. В русском сознании по-прежнему остаются три англоязычных поэта-«лидера» — Байрон,.

Мур, Скотт. Также значимы воспоминания В. С. Межевича, относящиеся к.

1828−1830 гг.: «Не могу вспомнить теперь первых опытов Лермонтова, но кажется, что ему принадлежат читанные мною отрывки из поэмы Томаса Мура.

Лала-Рук" и переводы некоторых мелодий того же поэта (из них я очень помню одну, под названием «Выстрел»)"11. В период с 1828 по 1830 гг.

Лермонтов активно обращается к творчеству Томаса Мура, что еще раз подтверждает особую популярность, значимость и близость русскому читателю ирландского романтика.

Работы М. П. Алексеева позволяют увидеть русско-английские литературные связи во всей их полноте, то есть не только как русские относились к английской культуре, и в частности к Муру, но и какова была осведомленность англичан в отношении России. Так исследователь пишет, что.

А. И. Тургенев в 1828−29 гг. был в Англии, где и «свел знакомство с Муром».

Судя по дневниковым записям А. И. Тургенева, на которые ссылается М. П.

Алексеев, у них были частные беседы, в том числе и о поэзии, где Тургенев.

1 *) говорил о Жуковском, Пушкине, Козлове. Тургенев стал для Мура «корреспондентом» по поводу «байронизма» в России, и одновременно просвещал о том, кто переводит его самого, особенно выделяя Жуковского и.

9 Алексеев М. П. Т. Мур и русские писатели XIX века // Русско-английские литературные связи М., 1982. С. 720.

10 Лермонтов М. Ю. в воспоминаниях современников. — М., 1989. С. 36.

11 Там же. С. 85.

I ?

Алексеев М. П. Т. Мур и русские писатели XIX века // Русско-английские литературные связи М., 1982. С. 735−738.

Козлова13. Помимо Тургенева, имел встречу с Муром в конце 30-х гг. Н. И. Греч и рассказывал о его русских переводчиках, «прочитал несколько стихов из перевода Жуковского"14. Необходимо особо выделить тот факт, что материалы, предоставленные Алексеевым, позволяют говорить о том, что существовала взаимная осведомленность о творчестве двух выдающихся романтиков, Жуковского и Мура.

Для осмысления своеобразия творчества Мура и характера перевода на русский язык его произведений значимыми являются работы А. Н. Гиривенко15. В 2002 г. вышла книга А. Н. Гиривенко «Из истории русского художественного перевода первой половины XIX века"16, в которой дан богатый материал о восприятии Мура в Европе, а также частично рассматривается жанровая специфика восточного романа «Лалла Рук», пользовавшегося огромной популярностью у европейского и русского читателя. Автор сумел показать Мура «как поэта социально активного, имеющего большое влияние на английское общественное мнение"17. Исследователь приводит массу откликов из русских журналов на творчество Мура. Так например, он дает отрывок из статьи в «Отечественных записках» за 1846 г., который является весомым доказательством значимости ирландского поэта в литературном процессе XIX в.: «.имя Мура — одно из самых блистательных литературных имен настоящего века"18.

13 Там же. С. 766.

14 Там же. С. 765.

15 Гиривенко А. Н. Отражение творчества Т. Мура в русской литературе первой трети XIX века // Известия АНСССР: СЛЯ. — 1984. — Т.43, вып.б. С. 537−543- Он же. Лирика Т. Мура в России второй половины XIX века // Известия АНСССР: СЛЯ. — 1987. Т.46, № 3. С. 255−261- Он же. Т. Мур в русской критике середины XIX века // Филол. науки. -1987. — № 2. С. 77−80- Он же. Поэзия Т. Мура в русских переводах первой половины XIX века // Межлитературные связи и проблемы реализма. — Горький, 1988. С. 76−86.

16 Он же. Из истории русского художественного перевода первой половины XIX века. Эпоха романтизма. — М., 2002.280 с.

7 Он же. Отражение творчества Т. Мура в русской литературе первой трети XIX века // Известия АНСССР: СЛЯ. — 1984. — Т.43, вып.б. С. 573.

1Я.

Он же. Т. Мур в русской критике середины XIX века // Филологические науки,-1987. № 2. С. 77.

Вопросы творческой биографии Томаса Мура рассмотрены также в ряде работ других исследователей19. Следует отметить, что мнения о значимости Мура в литературе неоднозначны. Например, В. В. Ивашева признает его «значительным представителем английского прогрессивного романтизма», но считает, что «по силе художественного дарования и значительности созданных им образов Мур не может быть поставлен в один ряд с такими крупнейшими народными поэтами его времени, как Байрон и Шелли"20. Однако думается, подобная оценка несколько занижена, так как «современники называли Мура «голосом Ирландии»». Существует целый ряд высказываний современников ирландского поэта о величине его творческого дарования. Так французский критик О. Тьерри на издание Мура 1829 г. писал: «Человек, который бы сделал для Франции то, что Мур для Ирландии, был бы вознагражден поклонением нации и пониманием его служения наисвятейшей цели"22.

Необходимость сравнительного изучения двух творческих систем, связанных с русской и английской культурой, определяет интерес к ряду работ, направленных на постижение литературного наследия В. А. Жуковского. Нас интересует в большей степени вопрос о творческом взаимодействии двух различных миромоделирующих поэтических систем, Мура и Жуковского. Однако в современном литературоведении тема «Жуковский и Мур» освещена мало. Особо следует выделить комментарии О. Б. Лебедевой к стихотворениям 1821 г. «Лалла Рук», «Явление поэзии в виде Лалла Рук"23, а также ее статью.

19 Ивашева В. В. История зарубежных литератур XIX века. — Т.1 — М., 1955.591 е.- Соловьева Н. А. Т. Мур // История зарубежной литературы XIX века. — 4.1 — М., 1979. С. 300−306- Володарская J1. И. Певец свободы и любви // Т. Мур Избранное. — М., 1981. С. 3−20- Володарская JI. И. Предисловие// Мур Т. Избранное.- М., 1986. С. 19−41.

20 Ивашева В. В. Указ. соч. — Т.1 — М., 1955. С. 531.

21 Соловьева Н. А. Т. Мур // История зарубежной литературы XIX века.- 4.1 — М., 1979. С. 300.

Гиривенко А. Н. Из истории русского художественного перевода первой половины XIX века. Эпоха ромаитизма. — М., 2002. С. 57.

23 Лебедева О. Б. Лалла Рук. Примечания.// Жуковский В. А. Полное собрание сочинений (в 20-ти тт.). — М., 2000. — Т.2 — С. 595−603- Лебедева О. Б. Явление поэзии в виде Лалла Рук. Примечания.//Жуковский В. А. Полное собрание сочинений. — М., 2000. — Т.2. С. 604−605.

Принципы романтического жизнетворчества в дневниках В. А. Жуковского"24, где показано преобразование и влияние поэтических образов восточного романа Т. Мура «Лалла Рук» на эстетико-философскую систему творчества В. А. Жуковского. Исследователь пишет о том, что в 1821 г. формируется «философия Лалла Рук», и вплоть до 1840-х гг. в творчестве Жуковского встречаются реминисцентные мотивы, связанные с «Лалла Рук».

Также необходимо выделить работы, изучающие творчество, аспекты биографии Жуковского, исследующие специфику переводческой деятельности русского поэта. Для понимания особенности творческой концепции Жуковского важны исследования А. Н. Веселовского25, А. С. Янушкевича26,.

И. Н. Семенко. Работа Веселовского позволяет увидеть детальный поэтапный процесс становления и развития русского поэта. В контексте богатого биографического материала раскрывается творческая концепция В. А. Жуковского, причем как сентименталистская. Осмысление фигуры поэта как сентименталиста значимо, так как «центром традиционных представлений о.

Жуковском было отождествление его мировоззрения и творчества с.

28 романтизмом" .

Современное жуковсковедение основательно доказало, что Жуковский является первым русским романтиком, показавшим своим современникам богатство возможностей этого нового эстетического течения. А. С. Янушкевич в своих работах раскрывает своеобразие романтической поэтической системы в соотношении с этико-философскими, общественными и эстетическими воззрениями Жуковского. Многие архивные и дневниковые материалы были.

24 Лебедева О. Б. Принципы романтического жизнетворчества в дневниках В. А. Жуковского // Жуковский В. А. Полное собрание сочинений. — М., 2000. — Т. 13. С. 420−442.

25 Веселовский А. Н. В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». — Спб., 1904. 547 с.

Янушкевич А. С. Этапы и проблемы творческой эволюции В. А. Жуковского. — Томск, 1985. 230 е.- Он же. В. А. Жуковский: Семинарий.- М., 1988.175 с.

27 Семенко И. Н. Жизнь и поэзия Жуковского. — М., 1975.256 с.

Маркович В. М. Книга Веселовского «В. А. Жуковский. Поэзия чувства и „сердечного воображения“» и ее судьба в отечественном литературоведении // Наследие Александра Веселовского: исследования и материалы.- Спб, 1992. С. 207. впервые введены в научный оборот. В этом плане следует отметить и другие работы Томской школы, направленные на системное изучение творчества Жуковского, на осмысление мировоззрения, поэтики, жанровой динамики (И. А. Айзикова, Э. М. Жилякова, Ф. 3. Канунова, О. Б. Лебедева, Н. Б. Реморова). В аспекте исследования специфики поэтической и жанровой системы необходимо отметить работы С. А. Матяш .

В данном исследовании нас интересует вопрос о специфике и динамике развития романтических жанров: поэма, повесть, песня и ночная элегия («ноктюрн»). В аспекте осмысления жанрово-тематического своеобразия романа Т. Мура «Lalla Rookh» и повести, переведенной Жуковским из данного произведения, «Пери и Ангел» высоко значимы работы о жанрах поэмы и повести в их историческом развитии, интересны исследования о функционировании этих жанров в XIX веке. Отметим труды В. М. Жирмунского, Ф. 3. Кануновой, А. И. Кузьмина, Н. Е. Никоновой, А. Н. Соколова30.

Изучение литературных источников русских песен началось с конца XIX — начала XX века. Акцент в изучении данного жанра был сделан на его фольклорное начало, интерес к авторской литературной песне появился позже, в 1920;ые гг. Ряд советских фольклористов, литературоведов, музыковедов занимался данной проблематикой. Я. И. Гудошников, Ю. В. Келдыш, Т. Н. Ливанова в своих работах раскрывают особенности бытования песен в России лд.

Матяш С. А. О поэтике повести В. А. Жуковского «Шильонский узник»: Комментарии к отзыву А. С. Пушкина // Русская повесть как форма времени. — Томск, 2002. С. 49−55- Она же. «Шильонский узник» и «Суд в подземелье» В. А. Жуковского (особенности жанра и композиции) // Вестник ОГУ. — Оренбург, 2002. — № 2. С. 4−9- Она же. Стих Жуковского-лирика // Жуковский В. А. Полное собрание сочинений. — М., 2000. — Т.2 С. 387−422.

30 Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин.- JL, 1978.423 е.- Канунова Ф. 3. Из истории русской повести. — Томск, 1967.188 е.- Кузьмин А. И. Повесть как жанр литературы. — М., 1984. 112с.- Никонова Н. Е. Стихотворные повести В. А. Жуковского 1830-х гг.: проблемы перевода и мифопоэтики.- дис. канд. филол. паук.- Томск, 2005. — 203 е.- Соколов А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. — М., 1955. 592 с.

XVIII — XIX вв.31 На современном этапе исследования можно выделить работы Р. А. Евсеевой «Поэтика композиции лирики В. А. Жуковского"32, в которой автор останавливается на вопросе структурного своеобразия жанра песни и романса в творчестве Жуковского, и Е. В. Саркисян33, рассмотревшей на обширном материале процесс формирования и развития русской литературной песни второй половины XVIII века.

В аспекте постижения взаимосвязи музыки и литературы значимы работы Б. М. Эйхенбаума (раздел «Мелодика русского лирического стиха»), где дается анализ «музыкальности» русского стиха, причем важная роль в его становлении отводится В. А. Жуковскому34, и А. Е. Махова35, который пишет о синтезе вербальной и музыкальной культуры, отмечая первичность и органичность этих начал в эстетике романтизма.

Для изучения проблематики темы ночи и связанного с ней элегического начала предельно важна работа И. 10. Виницкого «Утехи меланхолии"36, в которой Жуковский вписан в контекст европейского (Э. Юнг) и русского (Н. М. Карамзин) сентиментализма. Исследования В. Н. Топорова основаны на.

31 Гудошников Я. И. Очерки истории русской литературной песни XVIIIXIX вв.- Воронеж, 1972.172 е.- Келдыш 10. В. Внекультовая духовная песня // История русской музыки. — М., 1983. -Т.1,4.1. С. 224−249- Он же. Записи и изучение народной песни // История русской музыки. — М., 1984. — Т.2,4.2. С. 216−255- Он же. Песня в рукописных сборниках // История русской музыки. — М., 1984. -Т.2,4.2. С. 153−183- Ливанова Т. Н. Русская музыкальная культура XVIII века в ее связях с литературой, театром и бытом. — М., 1952;1953 — ТТ. 1−2. 3 Евсеева Р. А. Поэтика композиции лирики В. А. Жуковского. — дис. .канд.филол.наук.

Оренбург, 2003.237 с.

33 Саркисян Е. В. Русская литературная песня второй половины XVIII века в контексте жанров лирической поэзии (идиллия, элегия, романс, ода). — дис. канд.филол.наук. -Н.Новгород, 1995.220 с.

34 Эйхенбаум Б. М. Мелодика русского лирического стиха // Б. М. Эйхенбаум О поэзии. — Л., 1969. С. 327−510.

Махов А. Е. Musica literaria. Идея словесной музыки в европейской поэтике. — М., 2005. 224 с.

36 Винницкий И. 10. Утехи меланхолии // Ученые записки московского культурологического лицея 1310. — Вып.2. С. 107−197. подробном анализе «ночных» текстов конца XVIII в., что позволяет выявить основные тенденции формирования романтического «ночного» хронотопа .

Глубокое осмысление творческих концепций романтиков предоставляют работы теоретического характера, раскрывающие основы романтических категорий. В трудах В. М. Жирмунского, Н. Я. Берковского, В. В. Ванслова дается анализ своеобразия романтической культуры, обосновывается значимость музыки, синтеза искусств, отмечаются важные аспекты ночной тематики для европейского романтизма, в частности на материале немецкого io романтизма («Гимны к ночи» Новалиса) .

Актуальность настоящей работы обусловлена несколькими факторами. Во-первых, современное литературоведение отличается особым интересом к проблеме диалога культур, разработанной в трудах 10. М. Лотмана, М. П. Алексеева, А. Н. Гиривенко.

Во-вторых, в диссертации используется особый материал, позволяющий изучить культурное наследие Сибири — книги из библиотеки В. А. Жуковского, хранящиеся в научной библиотеке Томского государственного университета. Это следующие издания: Brittisch Dichter — Proben. № 1. Nach Thomas Moore und Lord Byron. Leipzig, F. A. Brockhaus, 1819, 183c. (книга, по которой был сделан перевод «Пери и Ангела») — Moore, Thomas. The poetical works of Thomas Moore. Including his Melodies, Ballads etc. Complete in one volume. — Paris, A. & W. Galignani, 1827. 383c. (с пометами Жуковского в оглавлении) — Moore, Thomas Lalla Rookh. Von Thomas Moore. Metrisch ubersetzt von G. W. Bueten. Emden, E. H. J. Du Puy, 1829. 292c. (в конце данной книги в разделе «Опечатки» («Druchfehler») есть записи Жуковского, содержащие подсчеты строф)39.

Топоров В. Н. Из «ночной» поэзии // Топоров В. Н. Из истории русской литературы. — М.,.

2003. — Т.2. С. 95−203.

Берковский Н. Я. Романтизм в Германии.- Л., 1973. 570 е.- Ванслов В. В. Эстетика романтизма.- М., 1966.402 е.- Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика.- Спб., 1996.232 с.

39 Лобанов В. В. Описание.-№№ 731,1678,1679. С. 110,233.

В-третьих, использование историко-литературного и сравнительно-типологического методов исследования позволяют рассматривать жанр (повесть, песня, «ноктюрн») как «исторически изменчивый тип формально-содержательной целостности"40, анализировать жанровую динамику.

В-четвертых, возросшее внимание к творчеству первого русского романтика во многом обусловлено активной исследовательской работой Томской школы, изданием Полного собрания сочинений и писем В. А. Жуковского в 20-ти томах. Данная работа ведется в русле томской школы. Соотношение двух поэтических романтических систем Т. Мура и В. А. Жуковского позволяет по-новому взглянуть на религиозно-этические и философско-эстетические основы творчества, осмыслить концептуальные общности и расхождения этих двух авторов, уточнить отдельные вопросы, связанные со своеобразием русской и английской романтической картины мира.

Материалом исследования в диссертации являются: стихотворная повесть Жуковского «Пери и Ангел», вставная новелла «Paradise and the Peri» из восточного романа Т. Мура «Lalla Rookh», песенная лирика ряда русских и английских поэтов (В. А. Жуковский, И. И. Дмитриев, А. Ф. Мерзляков, Г. Р. Державин, Т. Мур, Р. Берне и др.), европейская поэзия и проза конца XVIIIначала XIX века, содержащая «ночной текст» (Т. Мур и В. А. Жуковский, а также X. К. Андерсен, Дж. Г. Байрон, У. Вордсворт, Э. Т. А. Гофман, С.-Т. Кольридж, Дж. Ките, П. Б. Шелли, Э. Юнг, М. Н. Муравьев, Н. М. Карамзин, И. И. Козлов, К. Н. Батюшков, М. 10. Лермонтов, А. С. Пушкин). Помимо этого привлекается материал эстетического, критического, философского, документального характера.

Особую значимость представляют собой пометы, сделанные Жуковским в книге «The poetical works of Thomas Moore» 1827 г., ранее неизвестные и впервые вводимые в научный оборот. Анализ данных помет дает интересный.

40 Зырянов О. В. Эволюция жанрового сознания русской лирики: феноменологический аспект. — Екатеринбург, 2003. С. 6. материал для осмысления концепции творчества как Жуковского, так и Мура. В характерной манере — карандашом, наклонной черточкой или крестикомрусский поэт отметил заинтересовавшие его стихотворения. Подобного рода пометы есть и в других книгах из библиотеки Жуковского. Н. Б. Реморова в статье «Характер чтения В. А. Жуковского. Система помет» рассматривает способ организации помет русского поэта, причем выделяет и такого типа, как вышеуказанные (крестик или «плюс», наклонная и горизонтальная черта)41. Так например, Н. Б. Реморова пишет об аналогичных пометах Жуковского в изданиях К. М. Виланда: «в оглавлении и в тексте того или иного тома имеются пометки в виде точек, небольших крестиков и черточек, выделяющих отдельные разделы оглавления или части текста"42.

Пометы наклонным крестиком можно найти в оглавлении книги Burger G. Au. Gedichte von Gottfried August Burger. Theile 1−2. Gottingen, bei J. Chr. Dieterich, 1789.-296 с. 43, также хранящейся в Томске. Наклонными черточками Жуковский отмечал интересующие его материалы об Оссиане в книге Macpherson J. The poems of Ossian. Translated by James Macpherson. — V.2. -London, A. Strahan and T. Cadell, 1796.-391 с. 44. Всего помет в книге Т. Мура шестнадцать, они носят жанрово-тематический характер: одиннадцать указывают на стихотворения с заглавием «Song», т. е. «Песня» (выделены крестиком), а пять остальных — на стихотворения, связанные с темой ночи (отмечены наклонной чертой).

Основными методами исследования в соответствии с заданной проблематикой следует считать сравнительно-типологический, историко-литературный и герменевтический подходы.

Научная новизна данной работы определяется:

41 Реморова Н. Б. Характер чтения В. А. Жуковского. Система помет // Библиотека В. А. Жуковского. — Томск, 1984. -Ч.Н. С. 14−34.

42 Она же. Жуковский — читатель и переводчик Виланда // Там же. — ЧII. С. 337.

43 Лобанов В. В. Описание.- № 748. С. 113.

44 Лобанов В. В. Описание.- № 1579. С. 220.

1) введением в научный оборот нового, ранее неизвестного материала (читательские пометы В. А Жуковского в книге «The poetical works of Thomas Moore» 1827 г.), позволяющего выявить особенности художественного мышления Жуковского и Мура- 2) исследованием специфики романтического жанрообразования и миромоделирования (соотношение повести и поэмы: «Paradise and the Peri» Т. Мура и «Пери и Ангел» В. А. Жуковского) в контексте русско-английских связей- 3) изучением вопроса о жанре романтической песни как знаковом эстетико-философском явлении, вычленением своеобразия данного жанра в творчестве русских и европейских романтиков- 4) анализом поэтического концепта «ночи», заключающего в себе лирико-философские корни романтического сознания: хронотоп ночи, сливаясь с элегическим и балладным началом, является знаковым для культуры романтизма.

Цель работы — выявить и проанализировать специфику жанрового мышления первого русского романтика В. А. Жуковского на материале его переводческих и читательских интересов к творчеству ирландского поэта Т. Мура.

Задачами данной диссертации являются: 1) выявить, описать и систематизировать корпус помет В. А. Жуковского на книгах Т. Мура, хранящихся в личной библиотеке поэта, с привлечением черновых автографов, находящихся в РНБ- 2) рассмотреть вопрос о жанровой динамике в творчестве Жуковского и Мура (повесть, поэма) — 3) осмыслить основные эстетико-философские задачи при переводе, показать своеобразие переводческой концепции Жуковского- 4) проанализировать песенное наследие Жуковского и Мура в контексте русской и европейской традиции (на материале лирики конца XVIII — начала XIX вв., «Собрания русских стихотворений, взятых из сочинений лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов, изданного Василием Жуковским» 1810−1811 гг., журнальных публикаций «Вестника Европы» 1802−1827 гг.) — 5) исследовать концепт «ночи» в творчестве.

Жуковского и Мура, вписав его в рамки английской и русской сентиментальной, романтической поэзии.

Данная работа состоит из трех глав: 1) Жанрово-тематическое своеобразие «Пери и Ангела» В. А. Жуковского- 2) Жанр песни в восприятии В. А. Жуковского- 3) Специфика темы ночи Т. Мура в прочтении В. А. Жуковского.

Исследование производится в соответствии с поставленными задачами. В первой главе рассмотрены вопросы о специфике стихотворной повести в творчестве В. А. Жуковского, о ее месте в иерархии жанров литературы (отметим, что стихотворная повестная традиция в наследии Жуковского изучена маломожно привести только работы С. А. Матяш45). Цель работыосмыслить жанровый подход русского поэта и переводчика и развести, насколько это возможно, термины повесть и поэма, так как в XIX в. их часто смешивали. Помимо этого в первой главе выявляются основные эстетико-философские задачи В. А. Жуковского при переводе вставной новеллы «Рай и Пери.

Во второй главе внимание сосредоточено на своеобразии песенного наследия Мура и Жуковского. Обозначим тот факт, что исследуемые песни ирландского поэта, отмеченные Жуковским, ранее не публиковались и не переводились в России. В данной главе осмысляется феномен диалога культур не на уровне перевода, а на уровне чтения, что является не менее важным фактором в процессе «насыщения» культуры. Представляется широкий общеевропейский и русский песенный контекст, позволяющий постичь значимость жанра песни («Song») для романтического искусства. В работе выявляются концептуальные расхождения в мировосприятии и миромоделировании ирландского и русского поэтов, в связи с чем, вероятно, муровские «Песни» так и не были переведены Жуковским.

45Матяш С. А. О поэтике повести В. А. Жуковского «Шильонский узник»: Комментарии к отзыву А. С. Пушкина // Русская повесть как форма времени. — Томск, 2002. С.49−55- Она же. «Шильонский узник» и «Суд в подземелье» В. А. Жуковского (особенности жанра и композиции) // Вестник ОГУ. — Оренбург, 2002. — № 2. С. 4−9.

В третьей главе рассматриваются особенности темы ночи в культуре западноевропейского и русского романтизма. Один из разделов главы посвящен анализу истоков «ночной лирики» (Э. Юнг), что позволяет осмыслить формирование романтического хронотопа ночи, тесно связанного с элегическим началом. Именно через постижение элегического колорита, специфики «унылого» медитативного пейзажа возможен выход к осмыслению концептуальных различий в творческих эстетико-философских установках двух романтиков, Т. Мура и В. А. Жуковского.

Положения, выносимые на защиту:

— пометы Жуковского на книгах русских и европейских авторов, в том числе и на изданиях произведений Т. Мура, являются уникальным материалом, позволяющим осмыслить процесс чтения как акт творчества и авторской рефлексии;

— переводческая стратегия В. А. Жуковского тесно связана со спецификой его жанрового мышления, во многом обусловленного формированием русского романтизма, ориентированного на познание эмоционального, духовного, личностного начала;

— приоритет повести по отношению к поэме в жанровой системе В. А. Жуковского обусловлен эстетико-философским своеобразием повестной традиции, сформировавшимся в России на материале повестей в прозе (Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский) и получившем особую значимость в русской литературе начала 1820-х гг.;

— жанр песни в силу его неразрывности с музыкальным началом, возможности психологического воздействия и раскрытия мира чувств, способности воссоздания национального колорита занимает важное место в искусстве романтизма и становится своеобразной лабораторией по разработке русского мелодического стиха как в творчестве Жуковского, так и Мура;

— поэтический концепт «ночи», получивший широкое распространение в русской и европейской литературе начала XIX в., обладает огромными возможностями формирования лирики медитативного характера и становится знаковым для эстетики романтизма. Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что исследование, ведущееся не только на уровне «переводоригинал», но и на уровне «читатель — текст», позволяет по-новому взглянуть на проблемы творчества и перевода, выявить ранее неизвестные материалы, способствующие более полному осмыслению своеобразия эстетики романтизма. Практическую ценность придает и возможность использования полученных материалов в эдиционной практике, а также при разработке курсов по истории русской литературы XIX в., спецкурсов и в спецсеминарах, занимающихся изучением творчества Жуковского и межкультурными связями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, сопоставительный анализ двух поэтических систем (Томаса Мура и В. А. Жуковского) выявил ряд концептуальных особенностей их творчества. В частности через специфику отдельных жанрово-тематических категорий (повесть, песня, ночные стихотворения), обусловленных романтической природой и своеобразием жанрового мышления поэтов, удалось обнаружить точки соприкосновения русской романтической культуры с английской, обозначив при этом и моменты расхождения, связанные с особенностью мировосприятия и миромоделирования.

Данная работа показывает, что именно интересует Жуковского в лирическом наследии Мура, а также, какие видоизменения русский поэт вносит, переводя «Пери и Ангел» из восточного романа «Лалла Рук». Интерес В. А. Жуковского к ирландскому поэту Томасу Муру не случаен, его творчество пользовалось большой популярностью в XIX в. как в Европе, так и в России (особенно в 1820-е гг.). Своеобразное романтическое мировосприятие интересовало Жуковского, ищущего новые пути развития литературы, экспериментирующего в области стиха и стиля.

Восточный роман «Лалла Рук» Т. Мура причудливо сочетает в себе традиции Востока и Европы, создавая неординарный лиро-эпос. Тот факт, что Жуковский назвал «вставную новеллу» «Пери и Ангел» из «Лаллы Рук» не поэмой, а повестью, является значимым в аспекте осмысления своеобразия жанровой системы первого русского романтика. Очевидно, Жуковский, зная о традиции эпических поэм и поэм новых, байроновского толка, осознавал отличие постановки конфликта и подачи материала в романе Мура. Так, например, Т. С. Элиот, размышляя о Байроне, приводит отрывок из «Рая и Ангела» Мура и пишет: «Каждый, кто читал недавно поэмы Байрона,.

А 0< согласится, что он не может быть автором таких вот строк" .

485 Элиот Т. С. Назначение поэзии. — М., 1997. С. 280.

При всей общности романтических тем (любовь, музыка, ночь, смерть, искупление вины) Жуковский преобразует «вставную новеллу» Мура, исходя из собственных эстетико-философских и этико-религиозных воззрений, усиливая христианский, нравственный аспект и сглаживая восточную экзотику, столь значимую в художественном замысле восточного романа для ирландского романтика.

Пометы, сделанные Жуковским в книгах Томаса Мура, и материалы черновых автографов «Пери и Ангел», позволяют по-новому, более полно, осмыслить процесс диалога культур: не только на уровне перевода, но и на предшествующих переводу этапах чтения и выбора произведения. Так в книге «The poetical works of Thomas Moore» 1827 г. всего помет шестнадцать: одиннадцать — «Песни» («Song»), а пять — стихи, связанные с темой ночи. В данной работе была осуществлена попытка осмыслить, чем данные стихи Мура привлекли внимание русского поэта, и почему не были переведены. При этом существующий перевод Жуковского из «Лаллы Рук» дает возможность понять, что Жуковский ценит в муровском тексте, а что подвергает видоизменению, исходя из своих творческих принципов. Анализ материала помет, вписанных в общеевропейский культурный контекст, выявляет следующее:

— Т. Мур занимает видное место в романтической литературе XIX века. Он вошел в мир поэзии как художник, способный работать в различных жанрах: любовные, элегические, анакреонтические, патриотические стихотворения, поэмы, повести, роман. Жанр песни с его особой строфикой и мелодичностью стиха является одним из ведущих в творчестве английского романтика. Любовь в ее чувственном, телесном и духовном, нравственно-религиозном проявлении как истинно романтическое переживание интересовала Жуковского-романтика, обладающего собственным видением этой проблематики.

— Жанр песни привлекал русского поэта как синтез искусств, характерный для эпохи романтизма. Вероятно, Жуковского заинтересовало и экспериментирование Мура в области стихосложения, особенно это касается муровских «Songs», так как песня при всем своем лиризме имеет глубокую связь с фольклором, что было важно и для русского поэта в поисках пути к поэтическому эпосу и психологизму.

— В ходе фронтального просмотра «Вестника Европы» за 1802−1827 гг. был выявлен восемьдесят один песенный текст. Такое обилие песен в одном из ведущих российских журналов того времени подтверждает огромный интерес к данному жанру. Материал, полученный в процессе анализа, позволяет вычленить основные тематико-стилевые группы в песенном контексте.

— Концептуальные отличия в понимании такой романтической категории как любовь привели к тому, что чувственно-эротические, «анакреонтические» «Песни» («Songs») Т. Мура Жуковский не перевел. Однако значимым представляется тот факт, что интерес к теме любви был глубок у обоих поэтов в связи с тем, что это переживание наиболее полно раскрывает человеческие эмоции, психологию, душу. Различное понимание «мистического чувства» наглядно отразилось в песенном творчестве двух поэтов-романтиков, выбравших схожие темы, но по-разному их раскрывшие.

В процессе анализа «ночной» поэзии удалось сделать следующие выводы:

— Тема ночи имеет глубокую традицию, берущую начало от Э. Юнга. В связи с этим именем английская литература занимает приоритетное положение в осмыслении ночи. В дальнейшем романтики Англии, Германии, России станут продолжателями юнговской линии. Хронотоп ночи реализуется как время размышлений о тщете всего земного, несовершенстве человека, о смерти. Мысль о том, что жизнь должна быть основана на нравственных критериях, прочно войдет в «кладбищенскую поэзию». Религиозно-дидактический колорит проявится, хотя и в меньшей степени, в некоторых произведениях эпохи романтизма.

— «Ночная» лирика ирландского поэта Т. Мура пользовалась довольно большой популярностью в XIX в. как в Европе, так и в России. «Ночи» Мура позиционируют его как экспериментатора в области стихосложения, что также привлекало русского читателя, особенно в начале XIX в., во время становления русской мелодики стиха. Муровское понимание ночи отчасти идет от Юнга, а отчасти связано с анакреонтической линией, что и дает разностороннее осмысление: ночь-размышление, воспоминание, ночи любви, ночь как специфическое состояние бытия. Можно говорить о философском, бытийном, созерцательно-пейзажном, любовном, креативном плане ночи.

— Сентиментально-романтическая тематика ночи не могла не заинтересовать В. А. Жуковского как художника, сочетающего в себе эти начала. Вероятно, «кладбищенская поэзия» была во многом близка концепции автора: попытка постичь загадки жизни «нежного любящего сердца» и его смерти. Ночь привносила в лирику особый колорит, наводила на размышления о бренности, тленности земных благ и о вечности души, а может быть, и искусства.

— Различия в осмыслении такой категории как «ночь» привели к тому, что стихотворения Мура не были переведены. Чувственность и острота наслаждений (с оттенком анакреонтики) любовной ночной лирики английского романтика не совпадали с этико-религиозной концепцией Жуковского. Русскому поэту в ночной проблематике был важен момент нравственного осмысления, медитативного постижения мира, но не чувственного. «Ночное размышление», «Как дорог мне час.», «После битвы» — стихотворения во многом близкие к концепции В. А. Жуковского. Они не были переведены, вероятно, в связи с тем, что подобное уже было создано в русской литературе, в том числе и самим Жуковским.

Итак, в данной работе, имеющей заглавие «Томас Мур в творческом восприятии В. А. Жуковского», была осуществлена попытка осмысления специфики восприятия поэтического наследия ирландца Томаса Мура русскими поэтами, в частности В. А. Жуковским. Следует подчеркнуть, что Муром интересовались в России многие, но для Жуковского эта фигура под влиянием знакомства с восточным романом «Лалла Рук» и театрализованного шествия на эту тему с участием Княгини Александры Федоровны обрела совершенно особое место в эстетико-философской системе русского поэта: сформировалась целая «философия Лалла Рук».

Обращение Жуковского к Муру в 1821 г. было не последним, что подтверждается пометами в книге «The poetical works of Thomas Moore» (Paris, 1827), а также в книге «Lalla Rookh. Von Thomas Moore» (Emden, 1829). Причем, судя по записям на последней странице книги 1829 г. (подсчеты строф и количества дней за сколько их можно перевести), следует предположить о замысле Жуковского перевести весь восточный роман «Лалла Рук». Помимо этого в журнале «Муравейник» за 1831 г. № 2, в котором Жуковский принимал участие, напечатан прозаический перевод «Пери и Ангел». Есть основания предполагать, что это перевод Жуковского. Во-первых, сохранено его заглавие: в оригинале это «Рай и Пери». Во-вторых, структурно перевод схож с «Пери» 1831 г. Жуковского (нет части о влюбленных). В-третьих, ряд словоупотреблений, лексика указывает на принадлежность текста.

В качестве перспективы работы следует отметить необходимость дальнейшего исследования темы «Томас Мур и русская литература». Помимо этого в осмыслении переводческой стратегии как диалога культур необходимо учитывать не только факты самого перевода, но и процесс чтения, выбора произведений тех или иных авторов, что позволяет постичь скрытые этапы переводческой деятельности. Изучение жанровой специфики романтической песни и «ночной» поэзии требует дальнейшего исследования, позволяющего выйти на новый общекультурный уровень.