Жанр комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв.: генезис, эволюция, поэтика

Исследования отечественных ученых в области исторической поэтики доказывают, что категория жанра наряду с категориями стиля и автора является одной из наиболее «репрезентативных с тонки зрения эволюции художественных средств литературы». В исторически обусловленной трансформации этих категорий закрепляется «смена типов художественного сознания"1. Одновременно, опираясь на труды С. С. Аверинцева, М. Л. Андреева, С. Н. Бройтмана, М. Л. Гаспарова, М. М. Гиршмана, П. А. Гринцера, А. В. Михайлова, можно утверждать, что период, на который в отечественной словесности падает наибольшая активность жанра комической поэмы, отмечен сложнейшими процессами перестройки литературной системы. Если нижняя его граница приходится на стадию классицизма — «момент небывало жесткой кодификации», когда «на первый план выдвигается категория ЖАНРА», подчиняющая себе категории стиля и автора, то верхняя — на 1820-е гг., когда литература со всей очевидностью обнаруживает результаты «исторически обусловленных серьезных изменений и сдвигов», сопряженных с перестройкой иерархии и «перераспределением акцентов внутри категорийстиль, жанр, автор"3.

Последняя треть XVIII — начало XIX вв. — важнейший этап в развитии русской литературы: в это время в ней намечаются тенденции, ведущие к смене порождающих принципов творчества, связанной с преодолением эйдетической (традиционалистской) поэтики и постепенным утверждением по.

1 Аверинцев С. С., Андреев M. JL, Гаспаров М. Л., Грннцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 5,4.

2 Там же. С. 27, 28. О ведущей роли жанра в эпоху классицизма писали многие ученые. Ср., напр., высказывания Г. А. Гуковского: «.жанр и был подлинным носителем литературного произведенияошесенпе к жанру было фактом первой локализации в его художественном становлении» (Гуковский Г. А. О русском классицизме // Гуковский Г. А. Ранние работы по истории русской поэзии XVIII пека. М., 2001. С. 22) и В. В. Виноградова: «Литературно-художественное произведение в эпоху классицизма соотносится не столько с автором, сколько с жанром» (Виноградов В. В. Проблема авторства и теории стилей. М., 1961. С. 59).

3 Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Грннцер П. А., Михайлов А. В. Kaieropmi поэтики в смене литературных эпох. С. 16. этики художественной модальности1. В этот период литература «как бы разворачивает в обратном порядке тот путь, который поэтическое мышление в свое время прошло от Гомера до риторической поэзии. На этом новом пути литература постепенно освобождается от «багажа» риторики и в какой-то момент достигает гомеровской вольности и широты"2.

Раньше всего отмеченные тенденции проявили себя на периферии жанровой системы, поскольку, как отмечал в одной из своих работ Ю. М. Лотман, граница в семиосфере — это «область ускоренных семиотических процессов, которые всегда более активно протекают на периферии культурной ойкумены, чтобы оттуда устремиться в ядерные структуры и вытеснить их. [.] Опо позиция центр/периферия сменяется оппозицией вчера/сегодня» .

Не всякий жанр, находящийся на периферии литературной системы, играет роль в ее реформировании, однако комическая поэма стала такой лабораторией жанрово-стилевого поиска. Этому способствовала природа данного жанра, который современное зарубежное литературоведение определяет как «гипертекст» — произведение, создающееся на основе исходного «гипотек-ста» путем его трансформации, содержащее рефлексию по отношению к оригиналу и представляющее собой своего рода «комментарий» к нему4. Непременная в жанре рефлексия по поводу современного состояния литературы позволила комической поэме выступить в качестве знака исчерпанности канонической поэтикипри этом негативная оценка того или иного литературного факта сочеталась в произведениях данного жанра с выработкой новой эстетической концепции. Результатом осуществившейся в комической поэме экспериментальной работы стала смена эстетических дискурсов, отразившая процесс формирования художественного мышления нового типа, которое в исторической перспективе вело к распаду риторического типа культуры.

1 Бройтман С. Н. Историческая поэтика. М., 2001. С. 14, 15.

2 Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров МЛ., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох. С. 32.

3 Лотман Ю. М. О ссмиосфсре // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Вып. 641: Структура диалога как принцип работы семиотического механизма. Труды по знаковым системам XVII. Тарту, 1984. С. 11.

4 Genette G. Palimpsestes: La literature au second degree. P., 1982. P. 12.

Поиск нового художественного языка, осуществлявшийся в комической поэме за счет внутренних ресурсов жанра, был сопряжен с радикальной перестройкой его собственной жанровой структуры и изменением функциональной нагрузки составляющих ее компонентов. Всестороннее изучение данного процесса в диссертации базируется на результатах разработки теории жанров, предпринятой в отечественном литературоведении XX в. и сохраняющей свою актуальность в настоящее время. В интересующем нас аспекте среди отечественных ученых следует выделить Ю. Н. Тынянова и М. М. Бахтина, заложивших основы изучения генезиса, устойчивости, эволюции и типологии жанров.

Ю.Н.Тынянов, который указывал на необходимость рассмотрения жанра как элемента жанровой системы определенного периода литературного развития, мотивировал это требование переменностью объемов жанров: «В изолированном же от системы произведении мы жанра и вовсе не в состоянии определить, ибо то, что называли одою в 20-е годы XIX века или, наконец, Фет, называлось одою не по тем признакам, что во время Ломоносова" — по мысли ученого, «самые признаки жанра эволюционируют», в результате чего «конструкция может смещаться с безграничной, широтой"1. За счет такого изменения «основных» черт жанров и осуществляется литературная эволюция. Рассматривая жанры как динамические системы, Ю. Н. Тынянов предлагал анализировать их сущность, выясняя их меняющуюся функцию как внутри литературного ряда, так и по отношению к действительности.

Важным достоинством жанровой теории М. М. Бахтина стала выработка принципа «содержательной формы"~, подразумевающей взаимообусловленность структуры произведения и его содержания: «В жанрах [.] на протяжении веков их жизни накопляются формы видения и осмысления определенных сторон мира"3. Ученый заложил основы историко-генетического исследования жанров. Основным жанрообразующим фактором, по его мнению,.

1 Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Подгот. изд. и коммент. Е. А. Тоддеса, А. П. Чудакова, М. О. Чудаковой. М., 1977. С. 275- Он же. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 256.

2 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975. С. 49.

3 Он же. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 332. выступает социально-идеологическая характерность того, или иного исторического времени.

Методологическую ценность для настоящего исследования представляют результаты изучения М. М. Бахтиным вопросов устойчивости жанров в литературном процессе и динамики их изменений. Устойчивость жанров ученый связывал с длительностью разрешения исторических задач как основой преемственности литературы1. В таком подходе жанр выступает как «представитель творческой памяти в процессе литературного развития». «Жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало», поэтому происходящее во времени изменение объемов жанров не означает, по М. М. Бахтину, окончательной утраты ими ряда признаков: на новом витке литературного развития эти признаки вновь могут актуализироваться. «Жанр всегда и тот, и не тот, всегда и стар и нов одновременно, — пишет ученый. — Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра"2.

История комической поэмы служит наглядной иллюстрацией данных положений. Родившаяся на закате эпохи синкретизма как форма пародии на эпопею и обладавшая качеством амбивалентности, свойственным архаическим формам пародии, в качестве самостоятельного жанра она состоялась лишь в эпоху утверждения классицизма в литературах Западной Европы. Классицизм, как всякая иерархически организованная литературная система, с необходимостью должен был включать в свой состав поэзию «нижнего» этажа, значительная часть которой имела бы внутрилитературный характер и существовала бы «за счет» высоких жанров. Возникшая в качестве комического дублера героического эпоса, комическая поэма демонстрировала ограниченность прямого жанрового слова эпопеи, предлагая противоположный угол зрения на предмет. Тем самым она придавала литературной системе завершенность, делала ее способной на целостное отображение мира в искусстве слова.

1 Медведев П. Н. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику. Л., 1928. С. 228.

2 Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 141−142.

Преобразование пародии на эпопею в собственно жанр стало возможно в результате ослабления пародийного начала комической поэмы, сопряженного с укреплением ее собственных жанрообразующих признаков, прежде всего — с обретением ею собственного предмета изображения. Так было и в европейской комической поэме, включавшей в себя элементы политической и религиозной сатирыэта тенденция стала определяющей и в ходе развития отечественного комического эпоса, в котором отрицание неприемлемой художественной манеры сочеталось с утверждением новых творческих подходов. Сюжетный костяк или стилистическую форму известного текста или жанра поэты использовали не столько для целей создания пародии, сколько для введения в литературу злободневного материала современности и разработки того аспекта жизни, который не мог быть представлен языком иных жанров, культивировавших идеи гражданского служения и высшей добродетели.

В результате в «шутовском» наряде комическая поэма провела в литературу многие явления, позднее перешедшие в разряд серьезных. Здесь главным героем поэмы впервые стал выходец из «низкого» сословия, использовался народно-поэтический материал, был представлен подчеркнуто внеофи-циальный и внегосударственный аспект мира, выраженный в присущих ему обрядово-зрелищных формах. Таким образом, комическая поэма с характерными для нее приемами снижения и дегероизации стиля высокой поэзии оказывалась включенной в интенсивный процесс демократизации литературы, во второй половине XVIII в. захвативший в свою орбиту помимо эпической поэзии публицистическую и художественную прозу, отдельные виды драматургии и лирики и непосредственно связанный с изменением социального состава поэтов и читательской среды.

Противопоставляя себя высоким жанрам в содержательном плане, выполняя задачи социально-политической критики, комическая поэма становилась на позицию отрицания. Поэтому ее трансформация из пародийного дублера высокого эпоса в самостоятельный жанр с выраженным сатирическим пафосом сопровождалась постепенной утратой присущей ее ранним формам амбивалентности. В то же время постепенное ослабление в русской комической поэме пародийного начала, связанного с жестким столкновением в ситуации спора двух языков, а затем и исключение его из состава жанрообра-зующих признаков открывало возможность возвращения комическому эпосу на новом этапе присущего его архаическим формам «двухголосого», амбивалентного слова. Бурлескная стилистика ранних комических поэм в поздних образцах жанра уступила место тонкой стилистической игре, ставшей возможной вследствие осуществившихся в жанре поисков, направленных на постепенную гармонизацию противоположных стилистических категорий.

Отмеченные тенденции привели к замещению в комической поэме на позиции ведущего жанрообразующего компонента пародийного начала образом автора и связанному с этим смещению творческих задач с вопросов литературной критики к разработке проблем повествования. Таким образом, в комической поэме постепенно складывалась новая иерархия жанрообразую-щих компонентов, сопряженная с изменением объема и функциональной нагрузки каждого из них и новым родом связей между ними.

Тенденции, оформившиеся в комической поэме, получили завершение в творчестве А. С. Пушкина. С его именем современная наука связывает переход русской литературы от традиционалистского к индивидуально-творческому типу художественного сознания, при котором «уже не личность и воплощающий ее своеобразие стиль входят как элементы в жанровое целое, а, наоборот, жанр становится одной из «частей» складывающегося личностного единства"1. В стихотворном повествовании Пушкина в системе жанров, генетически связанных с комической поэмой, соединение разных стилистических пластов приводит не к бурлескному эффекту, а к разрушению жанровых перегородок, поскольку поэт «не знает монотонности жанровых стилей"2. Наложение разных жанровых языков в пушкинском повествовании не.

1 Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М., 1991. С. 36. См. также: Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1999. С. 20- Томашевскии Б. В. Стих и язык: Филологические очерки. М.- Л., 1959. С. 339- Архангельский А. Н. Поэт и царь. Пушкин: поэтический язык и политическая риторика // Русская речь. 1995. № 3. С. 3.

2 Томашевскии Б. В. Стих и язык: Филологические очерки. С. 339. дает авторскому слову стать завершенным в пределах любого из них и позиционирует автора как носителя иронической точки зрения, демонстрирующей относительность всякой завершенности, возможность «другого» взгляда. Тем самым на новой стадии литературной эволюции происходит освоение диалогической формы высказывания и возвращение «двойного аспекта восприятия мира и человеческой жизни» (М.М.Бахтин), характерного для ранних стадий культурного развития и находившего выражение в древнейших образцах комического эпоса.

Изучение эволюции комической поэмы позволяет проследить динамику происходивших на границе эйдетической эпохи изменений, сопряженных с перераспределением акцентов внутри категорий стшъ, жанр, автор и создавших предпосылки для разложения нормативной поэтики. Между тем роль данного жанра как лаборатории творческого поиска, катализатора смены типов художественного сознания, осуществлявшейся в русской литературе последней трети XVIII — начала XIX вв., в отечественной науке остается недооцененной.

Наиболее полные данные об истории русской комической поэмы собраны в антологии «Ирои-комическая поэма», изданной Б. В. Томашевским в 1933 г. в серии «Библиотека поэта». Публикация малоизвестных текстов сопровождается в этом издании развернутыми комментариями и вступительными статьями, в которых биографический подход сочетается с осмыслением поэтики жанра в аспекте художественного метода, проблематики и авторской концепции произведений. Периодизацию развития русской комической поэмы, определившую построение сборника, ученый связывает с проблемой жанровой типологии. Все многообразие проявлений жанра он делит «на два класса: на эпос ирои-комический и эпос «перелицованый» «, отметив при этом, что такое жанровое деление «не вполне совпадает с историческим развитием общего жанра комических поэм. Исторически мы имеем три группы произведений: ирои-комические поэмы 1763−1771 гг. (Майков, Чулков), перелицованные поэмы 1790-х гг. (Осипов и его подражатели) и поэмы 181 111.

1814 гг. (В.Пушкин, Шаховской)"1. Поэма И. Ф. Богдановича «Душенька», которую и сам Б. В. Томашевский, и ранее академическая критика XIX в. рассматривали в контексте данного жанра2, оставалась за рамками данной периодизации. Поэтому, несмотря на то, что «Душенька» являлась важным этапом эволюции жанра, в антологию она включена не была.

Г. А.Гуковский, который в рецензии на антологию назвал инициативу публикации комических поэм «своевременной и ценной», одобрил многие идеи Б. В. Томашевского. В то же время он упрекал редакторов и авторов статей (прежде всего — В.А.Десницкого) в «недостаточной дифференциации фактов идеологии и литературы», в «неопределенности объяснений и характеристик исторических процессов», в непродуманности подбора и способа о публикации включенных в антологию текстов. В целом рецензия Г. А. Гуковского сыграла негативную роль, поскольку на долгие годы отодвинула науку от задач изучения комической поэмы.

Следующая попытка исследовать роль данного жанра в литературном процессе была предпринята А. Н. Соколовым, который в статье 1936 г. «От комической поэмы к социально-психологическому роману (О композиции «Евгения Онегина»)"4 обратил внимание на типологическое сходство композиционной организации пушкинского романа и русских комических поэм. Однако и это начинание было встречено научным сообществом настороженно: теперь уже Б. В. Томашевский в рецензии на статью А. Н. Соколова отмечал, что последняя «лишена твердой методологической основы» и сводится к «бесплодному классификаторству приемов» «формальной» школы5. Неудивительно поэтому, что в монографии А. Н. Соколова «Очерки по истории рус.

1 Он же. От редактора //11рои-комическая поэма. Л., 1933. С. 7.

2 Он же. Ирои-комическая поэма // Ирои-комическая поэма. С. 85- Он же. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие для студ. вузов / Вступ. ст. Н. Д. Тамарченко, коммент. С. Н. Бройтмана (при участии.

H.Д.Тамарченко). М., 1999. С. 258. См. также: Галахов Л. История русской словесности, древней и новой. Т.

I. Отдел 2: От Петра I до Карамзина. СПб., 1880. С. 201- Незеленов А. И. Литературные направления в Екатерининскую эпоху. СПб., 1889. С. 54, 156.

3 Гуковский Г. А. О поэзии XVIII века // Звезда. 1934. № 7. С. 167−174.

4 Соколов А. И. От комической поэмы к социально-психологическому роману (О композиции «Евгения Онегина»)//Труды Орехово-Зуевского пед. ин-та. Каф. яз. и лит. М., 1936. С. 68−93.

5 Томашевский Б. В. [Рецензия на ст.: Соколов A.H. От комической поэмы к социально-психологическому роману (О композиции «Евгения Онегина») // Труды Орехово-Зуев. пед. ин-та. Каф. яз. и лит. М., 1936. С. 68−93] // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. [Вып.] 2. М.- Л., 1936. [Вып.] 2. С. 436−437. ской поэмы XVIII и первой половины XIX века" (М., 1955) тексты комических поэм во внимание не принимались. В то же время в связи с формированием исторической поэмы в народном стиле в этой работе были освещены этапы развития шутливой сказочной поэмы.

Идеи Б. В. Томашевского и А. Н. Соколова не получили в свое время соответствующего концептуального развития, и на следующем этапе, до второй половины 1980;х гг., эта проблематика развивалась латентно, в русле историко-литературных исследований, связанных с изучением персоналий (А.В.Западов, В. А. Западов, А. М. Кукулевич, Л. И. Кулакова, Н.И.Михайлова) или литературного процесса эпохи (Д.Д.Благой, Г. А. Гуковский, И.З.Серман).

Новые исследования, посвященные русской комической поэме, появились уже на исходе XX века. В 1986 г. Н. И. Николаевым была защищена кандидатская диссертация «Русская литературная травестия и ее исторические разновидности (вторая половина XVIII — первая половина XIX века)». В целом оставаясь в рамках концепции жанра, выдвинутой Б. В. Томашевским, Н. И. Николаев впервые акцентировал карнавальную природу смеха в комической поэме и исследовал причины «распада» жанра на рубеже XVIII—XIX вв.

Г. Н.Ермоленко, автор учебного пособия «Русская комическая поэма XVIII — начала XIX веков и ее западноевропейские параллели» (Смоленск, 1991) сосредоточила внимание на задачах освещения важнейших этапов развития жанра и выявления его национальной специфики на фоне европейской традиции. Достоинство работы смоленского ученого составляют рассмотрение шутливых сказочно-богатырских поэм в качестве одной из разновидностей жанра, попытка выявления истоков комической поэмы в отечественной литературной традиции, а также постановка вопроса о рецепции русской комической поэмы в творчестве Пушкина. Оригинальная концепция жанра комической поэмы представлена в монографии Г. Н. Ермоленко, посвященной поэтике французской комической поэмы XVII—XVIII вв.1 Изыскания ученого.

1 Ермоленко Т. Н. Французская комическая поэма XVII—XVIII вв.: Литературный жанр как механизм и организм. Смоленск, 1998. в области организации нарратива и плана повествователя в комической поэме, приемов травестирования эпоса, соотношения пародийного и пародического начал заложили теоретическую базу для дальнейших исследований.

В 1999 г. в переводе на русский язык была опубликована монография А. Вачевой «Поэма-бурлеск в русской поэзии XVIII века» (София). Особенный интерес представляет третья глава данного исследования, посвященная изучению поэтики жанра: В то же время принятая в работе типология комической поэмы ставит под сомнение результативность научного поиска А.Вачевой. Общий состав комических поэм ученый делит на три группы. Первую составляют «тексты, следующие одной из обеих классических моделей жанра» (поэмы герои-комические и травестийные) — во вторую входят «тексты, основывающиеся на русской национальной и книжной смеховой традиции», представляющие собой «оригинальные формы жанра» («Стихи на качели» и «Стихи на семик» М.Д.Чулкова) — третья группа — «смешанные» тексты («Елисей, или раздраженный Вакх» В. И. Майкова, «Плачевное падение стихотворцев» М. Д. Чулкова, «Душенька» И. Ф. Богдановича и «Бова» А.Н.Радищева)1. Уязвимость предложенной классификации обусловлена отсутствием «чистых» образцов жанра в русской поэтической практике, подтвержденным результатами многолетних научных изысканий2. С этой точки зрения более обоснованной выглядит классификация Б. В. Томашевского, однако она не учитывает национальной специфики жанра.

Смешанный" характер большинства русских комических поэм и связанная с этим легкая переходимость границ названных учеными жанровых разновидностей является причиной существования перекрестных процессов взаимовлияния текстов, входящих в разные разряды, и обусловливает подвижность жанровых характеристик русской комической поэмы. Классификация Б. В. Томашевского не учитывает этой динамики. Однако более сущест.

1 Выделяя последнюю группу, А. Вачева основывается на концепцию французского нарратолога Ж. Женетта (Genettc G. Palimpsestes: La literature au second degree. P. 26−40).

2 С критикой концепции А. Вачевой в 2001 г. выступил В. А. Кошелев (Кошелев В. А. Кошелев В.А. [Рсц на кн.:] Вачева Ангелина. Поэма-бурлеск в русской поэзии XVIII века. София, 1999. 234 с. // Новое литературное обозрение. 2001. № 52. С. 404−405). венно, что в ее основу положены внешние признаки, важные для европейской традиции жанра, но не имеющие существенного значения для русской комической поэмы. Данная классификация не отражает того реального напряжения, которое в процессе развития жанра возникло между его разновидностями, было отмечено в ряде теоретических работ и служило генератором жанровой эволюции.

Непосредственное отношение к теме имеют работы Г. Л. Гуменной, в 1980;е гг. посвятившей ряд статей вопросу о воздействии русского комического эпоса на поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» и «Граф Нулин», а в 1989 г. защитившей кандидатскую диссертацию на тему «Шутливые поэмы Пушкина 1820-х- 1830-х годов: Проблемы поэтики"1. В результате осмысления творческих поисков поэта в жанре комической поэмы и исследования процесса становления его повествовательной манеры Г. Л. Гуменная пришла к заключению о типологической преемственности поэм Пушкина по отношению к традиции русской комической поэмы XVIII в. В статье 2002 г. „“ Читал охотно Елисея.» (Ирои-комика в «Евгении Онегине»)", открывая новые перспективы исследования, ученый утверждает, что «отпечаток связи с ирои-комикой несут на себе разные уровни текста „Евгения Онегина“ — структура повествования, образы героев, мотивы [.], стиль, характер рифмовки»" .

Таким образом, очевидно, что проблема изучения русской комической поэмы второй половипы XVIII — начала XIX вв. продолжает оставаться актуальной. Предпосылки появления, история и поэтика русской комической.

1 Гуменная Г. Л. Пушкин и шутливые поэмы XVIII века (К проблеме «двупланового» повествования) // Бол-динские чтения. Горький, 1982. С. 135−146- Она же. Ирония и сюжетосложенпе шутливой поэмы Пушкина («Руслан и Людмила») // Болдинский чтения. Горький, 1983. С. 169−179- Она же. «Граф Нулин» и традиция ирои-комической поэмы // Болдинские чтения. Горький, 1985. С. 94−101- Она же. Шутливые поэмы Пушкина 1820-х- 1830-х годов: Проблемы поэтики: Автореф. дисс.. канд. филол. наук. Л., 1989; Она же. Пушкин и Богданович // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1997. С. 81−88.

2 Она же. «Читал охотно Елисея.» (Ирои-комика в «Евгении Онегине») // Болдинские чтения. Саранск, 2002. С. 38. Освещение вопроса о преломлении традиций комической поэмы в творчестве А. С. Пушкина дано также в наших работах: «К вопросу о „Графе Нулине“ в свете ирои-комической традиции» (Болдинские чтения. Нижний Новгород, 2003. С. 101−114), «» Перелицованный" «Евгений Онегин» «(Михайловская пушкиниана: Сб. статей науч. сотрудников музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское». Вып. 33. Пушкинские Горы. М., 2004. С. 171−176), «А. С. Пушкин: от комической поэмы к стихотворной повести» (Казакова Л. А. Русская комическая поэма второй половины XVIII — начала XIX вв.: Учеб. пособие. Псков, 2005. С. 156−171). поэмы еще не становились предметом всестороннего исследования. Не осуществлен целостный анализ функционирования данного жанра в литературе указанного периода, не изучена проблема взаимного влияния комических поэм. Нерешенным остается вопрос о наличии и сущности основных закономерностей развития жанра комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв.- отсутствует типология жанра, которая учитывала бы его национальную специфику. Последовательное поэтологиче-ское толкование жанра, предпринятое в настоящей диссертации, ликвидирует серьезную лакуну в истории русской поэмы.

Предмет исследования — жанр комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв., его типы и модификации в аспекте генезиса и исторической поэтики.

Материалом исследования послужили русские комические поэмы второй половины XVIII — начала XIX вв.: «Игрок ломбера», «Елисей, или раздраженный Вакх» В. И. Майкова, «Бой стихотворцев» и «Попугай» Я. Б. Княжнина, «Стихи на качели», «Стихи на семик» и «Плачевное падение стихотворцев» М. Д. Чулкова, «Душенька» и «Добромысл» И. Ф. Богдановича, «Народный обед» «Н.М. и товарищей», «Лишенный зрения Купидон» П. П. Сумарокова, «Вергилиева Енейда, вывороченная на изнанку» Н. П. Осипова и А. М. Котельницкого, «Илья Муромец» Н. М. Карамзина, «Ясон, похититель златого руна, во вкусе нового Енея» И. М. Наумова, «Причудница» И. И. Дмитриева, «Похищение Прозерпины» Е. П. Люценко и А. М. Котельницкого, «Пилигримы, или Искатели счастья» и «Бахариана» М. М. Хераскова, «Добрыня» Н. А. Львова, «Бова» А. Н. Радищева, «Алеша Попович» и «Чурила Пленкович» Н. А. Радищева, анонимная поэма «Катинька», «Левсил, русский богатырь» С. С. Андреева, «Опасный сосед» В. Л. Пушкина, «Падение Фаэтона» А. П. Буниной, «Царь-девица» Г. Р. Державина, «Расхищенные шубы» А. А. Шаховского, «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина, «Война мышей и лягушек» В. А. Жуковского.

К анализу привлекаются роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» и поэмы «Граф Нулин» и «Домик в Коломне», в которых осуществляется завершение тенденций повествования и стиля, намеченных в жанре комической поэмы.

С точки зрения формирования предпосылок появления жанра комической поэмы в русской литературе исследуются пародийные жанры устного народного творчества, «смеховая» литература Древней Руси, русская стихотворная пародия XVIII в., басни и «сказки» А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова и близких им поэтов, «Пересмешник, или Славянские сказки» и роман «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» М. Д. Чулкова, «Русские сказки» В. А. Левшина.

В материал исследования не входит так называемая обсценная поэзия, которая могла облекаться в жанровую форму комической поэмы («Душенька» неизвестного автора (в списке из архива Г. Р. Державина автором назван Н. Осипов), и «Поэма», изданные Н. Саповым в сборнике «Под именем Баркова: эротическая поэзия XVIII — начала XIX вв."1, «Тень Баркова», «Царь Никита и сорок его дочерей» А. С. Пушкина, «юнкерские» поэмы М. Ю. Лермонтова и проч.). Основной целью написания обсценных текстов было формирование определенной репутации автора в литературных кругах, все они были «заряжены» на скандал. Созданные с расчетом на списочное бытование, они допускали возможность коллективного сотворчества, чем обусловлена проблематичность установления их авторства в ряде случаев. Такие произведения наиболее интересны для понимания не эстетики литературного текста (эстетическая их ценность минимальна), а эстетики литературного быта, с которым они тесно смыкаются, сближаясь в данном отношении с альбомной поэзией2. Их изучение, имеет значение с точки зрения осмысления стратегии литературного поведения, но мало продуктивно для уяс.

1 Под именем Баркова: Эротическая поэзия XVIII — начала XIX в. / Сост., подгот. текстов, статьи, примеч. Н.Сапова. M., 1994. С. 109−144,48−53. О кощунстве как предмете литературного быта см, напр.: Живов В. М. Кощунственная поэзия в системе русской культуры конца XVIII — начала XIX века // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII — начало XIX века). M., 1996. С. 746. нения особенностей эволюции жанра. В применении к ним должна использоваться отдельная методология исследования.

Исходя из представления о том, что комическая поэма, первоначально являвшаяся формой пародии на эпопею, в ходе историко-литературного развития обрела самостоятельный объект изображения и жанровый статус, возможно сформулировать основные цели настоящего исследования: проследить пути становления жанра комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв., а для этого выявить жанрообразующие признаки, связанные с непародийными установками, которые стали укреплять свои позиции в комической поэме по мере ослабления в ней пародийного начала, что и позволило ей занять собственную «нишу» в иерархической системе жанров классицизмаисследовать генезис русской комической поэмывыявить типологические закономерности эволюции русской комической поэмы второй половины XVIII — начала XIX вв.- уяснить пути возрождения в комической поэме присущего ее архаическим формам «двухголосого», амбивалентного слова и тем самым осмыслить значение данного жанра в ходе историко-литературного развитияопределить роль русской комической поэмы в формировании повествовательного стиля Пушкина.

В соответствии с поставленными целями определяются следующие задачи диссертационного исследования:

1. Проанализировать историко-литературные условия, при которых произошло рождение жанра комической поэмы в России, и уяснить их отличие от западноевропейских, обусловившее национальную специфику жанра. Определить место и роль комической поэмы в жанровой системе классицизма Западной Европы и России, осмыслив ее функциональное предназначение в разных литературах.

2. Выявить жанровые разновидности русской комической поэмы.

3. Выявить истоки русской комической поэмы в западноевропейской литературе, отечественном фольклоре и древнерусской литературе, а также в русской литературной традиции XVIII века.

4. Исследовать жанровую структуру русской комической поэМЫ и проследить динамику ее изменений в ходе историко-литературного развития.

5. Проследить изменение эстетических функций пародирования в русской комической поэме в процессе эволюции жанра.

6. Проследить стилистическую эволюцию комической поэмы в направлении от жесткой иерархии пародируемого и пародирующего стилей к их полифонии.

7. Произвести наблюдения над эволюцией авторской стратегии в русской комической поэме в направлении от гротесково-бурлескного к ироническому типу повествования.

8. Изучить многообразие модификаций образа читателя в кот^ической поэме, изменение функциональной нагрузки этого образа в ходе жанровой эволюции и логику развития взаимоотношений в коммуникативной царе «автор-читатель» в направлении от дидактической установки текста к «поэтике подразумеваний», рассчитанной на читателя-единомышленника.

•9. Исследовать вопрос о рецепции русской комической поэмы s творчестве Пушкина и роль данной художественной традиции в шутливых поэмах и романе Пушкина «Евгений Онегин». Исследовать поэмы и роман Е* стихах Пушкина с точки зрения гармонического завершения в них повествовательных и стилистических тенденций, намеченных в жанре комической поэмы.

Методологическая основа диссертации. Поскольку нас интересует развитие и самоопределение жанра комической поэмы в русской лит^РатУРе второй половины XVIII — начала XIX вв., отразившее стадии проделанного им пути, мы учитываем постоянные свойства жанра, которые «обна?^Ужива~ ются в длительной временной перспективе"1, в историческом становлении и модификациях. Поэтому в основу методики исследования положенЕ-т принципы целостного анализа идейно-художественной структуры произве^Дений в л (тера^рныХСэпохАСД4СеВ М’Л» ГаСПаров MJT" гР" ниеР П-АМихайлов А. В. Категории поэтшс^** в смене.

19 аспекте их жанровой поэтики в сочетании с разными видами историко-сопоставительного анализа (генетического и типологического).

Одновременно изучение исторически изменчивых признаков жанра в рамках конкретных временных отрезков обусловливает необходимость применения в работе историко-литературного подхода.

Таким образом, в диссертации используются как диахронический способ исследования, позволяющий изучать комическую поэму с учетом исторически изменчивых признаков, осмысленных в исторической типологии, так и синхронический, рассматривающий комическую поэму в контрапунктных поэтологических соотношениях в рамках единого временного промежутка. При этом описание синхронного среза предшествует диахронии, поскольку о происхождении какого бы то ни было явления можно говорить лишь после того, как дано предварительное систематическое описание этого явления1.

Теоретической и историко-литературной основой работы являются труды ведущих отечественных ученых по проблемам исторической поэтики (С.С.Аверинцев, М. Л. Андреев, С. Н. Бройтман, М. Л. Гаспаров, М. М. Гиршман, П. А. Гринцер, А.В.Михайлов), жанра (М.М.Бахтин, Ю. Н. Тынянов, Л.В.Чернец), пародии (М.М.Бахтин, Б. Бегак, А. А. Морозов, Ю. Н. Тынянов, О.М.Фрейденберг), иронии (Ю.Б.Борев, А. В. Нечаев, В.М.Пивоев), а также труды В.П.Адриановой-Перетц, Г. А. Гуковского, Г. Л. Гуменной, Г. Н. Ермоленко, А. В. Западова, Б. О. Кормана, О. Б. Лебедевой, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, Г. П. Макогоненко, Н. И. Николаева, Б. Н. Путилова, И. З. Сермана, А. Н. Соколова, Ю. В. Стенника, Н. Д. Тамарченко, Б. В. Томашевского, Б. А. Успенского, О. М. Фрейденберг.

Научная новнзна работы обусловлена тем, что впервые: — в сравнительно-историческом аспекте исследована теория комической поэмы в России и Франции XVII — XIX вв.;

1 Сошлемся на мнение В. Я. Проппа, утверждавшего, что «говорить о генетике без специального освещения вопроса об описании, как это делается обычно, — совершенно бесполезно» (Пропп ВЛ. Морфология <волшебной> сказки II Пропп В. Я. Морфология <волшсбной> сказки. Исторические корни волшебной сказки / Ко.ммент. Е. М. Мелетинского, А. В. Рафаевойсост., науч. ред., текстолог, коммснт. И. В. Пешкова. М., 1998. С. 8). дано комплексное исследование жанра комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв., направленное на изучение особенностей его поэтики, типологии, генезиса и роли в литературном процессе эпохивыявлены жанрообразующие компоненты русской комической поэмыисследована перестройка жанрового «состава» русской комической поэмы и образующих его компонентов, связанная с объективным изменением эстетических пристрастий и художественного мышления во второй половине XVIII — начале XIX вв.- предложена новая типология отечественных комических поэм, базирующаяся на классификационных критериях, имеющих существенное значение для отечественной практики жанрав сферу анализа вовлекаются произведения, мало изученные («Бой стихотворцев» Я. Б. Княжнина, «Вергилиева Енейда, вывороченная на изнанку» Н. П. Осипова и А. М. Котельницкого, «Ясон, похититель златого руна, во вкусе нового Енея» И.М.Наумова1, «Похищение Прозерпины» Е. П. Люценко и А. М. Котельницкого, «Алеша Попович» и «Чурила Пленкович» Н. А. Радищева, «Падение Фаэтона» А. П. Буниной, «Царь-девица» Г. Р.Державина) или практически не прокомментированные в науке («Добро-мысл» И. Ф. Богдановича, «Народный обед» «Н.М. и товарищей», «Лишенный зрения Купидон» П. П. Сумарокова, «Пилигримы, или Искатели счастья» М. М. Хераскова, анонимная поэма «Катинька», «Война мышей и лягушек» В .А.Жуковского).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В ходе эволюции русской комической поэмы сформировались «низовая» и «салонная» ее разновидности, связанные отношениями преемственности, но значительно отличавшиеся многими чертами своей поэтики и генезиса.

2. «Низовая» комическая поэма синтезировала художественный опыт европейского комического эпоса с отечественной литературной традицией.

1 Далее в тексте — «Вергилиева Енейда.» и «Ясон.». бурлескного преобразования мира, представленной произведениями смехо-вого фольклора, пародийной литературы Древней Руси, стихотворной пародией, а отчасти и басней XVIII в., чем была обусловлена ее стилистическая организация и доминирование пародийного начала в жанровой структуре ее ранних образцов.

3. «Салонная» комическая поэма возникла на основе перестройки жанровой структуры поэмы «низового» типа, произошедшей в результате освоения как новых европейских жанровых моделей, так и разработок отечественной литературы в области иронического повествования, осуществлявшихся в басенном творчестве А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова и их последователей, в прозе М. Д. Чулкова и В. А. Левшина.

4. В процессе своего становления русская комическая поэма (жанр, исходно близкий к пародии) постепенно перешла от целей пародийного освещения материала, характерного для ранних образцов «низовой» разновидности жанра, к пародическому его использованию и нейтрализации пародийного задания в целом, от литературных — к внелитературным целям. Этот процесс был сопряжен с закреплением собственных жанрообразующих признаков, что привело к обретению комической поэмой самостоятельного объекта изображения и полноценного жанрового статуса.

5. По мере ослабления в комической поэме пародийного начала, связанного с жестким столкновением в ситуации спора двух языков, происходила стилистическая эволюция жанра в направлении от бурлескного столкновения стилей в комической поэме «низового» типа — к нейтрализации категорий «высокого» и «низкого» в «салонной» разновидности жанра. Тем самым намечались пути возвращения жанру присущего его архаическим формам «двухголосого», амбивалентного слова.

6. Нацеленность на внелитературные объекты, а также развитие жанра в направлении от резкого столкновения «своего» и «чужого» в стиле — к стиранию стилистических границ, когда «низкое», не переставая быть «низким», включалось в сферу «высокого», постепенно вывело комическую поэму от задачи осмеяния материально-бытового аспекта жизни к вопросу о способах его «серьезного» изображения, свободного от комической предвзятости, к освоению бытописательных мотивов как средства характерологии.

7. По мере эволюции жанра «образ автора» переместился с позиции второстепенного компонента жанровой структуры «низовой» комической поэмы на положение ведущего жанрообразующего признака комической поэмы «салонного» типа, подчинившего себе все прочие жанровые составляющие. При этом основной творческий интерес создателей комических поэм сместился с задач пародирования к разработке проблем повествования (гротесково-бурлескное повествование «низовых» поэм сменилось ироническим повествованием в поэмах «салонного» типа).

8. Существенным компонентом жанровой структуры комической поэмы, получившим оформление в процессе ее развития, стала установка на читателя, различного в поэмах «низовой» и «салонной» разновидностей. Воображаемый поэтом читатель активно включается в коммуникативную цепочку «автор — текст — читатель», из «затекстового» персонажа превращаясь в фигуру, принимающую участие в творческом процессеон влияет как на стилистическую концепцию текста, так и на его повествовательную стратегию.

9. В ходе эволюции «низовой» и «салонной» разновидностей комического эпоса происходило постепенное стирание жанровых границ между ними. Данный процесс привел к жанровому синтезу «низовой» и «салонной» комической поэмы в «Руслане и Людмиле» Пушкина.

10. Комическая поэма внесла существенный вклад в формирование вне-фабульного плана, принципов повествования и стиля романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» и поэм «Граф Нулин» и «Домик в Коломне».

11. Сквозь ткань «реального», осуществляющегося в пушкинском романе сюжета, подсвечивая его дополнительными смыслами, проступают контуры сценария комической поэмы, рождая у читателя ощущение потенциальных сюжетных ходов, спроецированных на сюжетное развитие поэмы.

В.И.Майкова «Елисей, или раздраженный Вакх» и • «Душеньки» И. Ф. Богдановича.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что рассмотрен процесс движения отечественной литературы от слова «одноголосого» к «многоголосью», к стилистической полифонии, от слова жестко оценочного, замыкающего предмет в тесные рамки авторского идеологического конструкта, к слову «вибрирующему», в котором свободно сосуществуют, не отрицая, а взаимодополняя друг друга, разные точки зрения на предмет, в котором авторская точка зрения не подавляет «чужие» интенции, а сосуществует с ними на равных правах конструктивного диалога, от пародии — к пародич-ности, а от нее — к иронии. В эволюции комической поэмы отмеченная закономерность — одна из генеральных закономерностей литературы периода борьбы и смены разных жанров и стилей — оказалась сфокусированной на сравнительно небольшой экспериментальной площадке одного жанра и потому предстала в наиболее рельефном и выпуклом виде.

Практическая значимость работы. Концепция исследования, а также его результаты могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории и теории литературы, при написании соответствующих разделов учебно-методической литературы для студентов филологических факультетов высшей школы, в руководстве спецсеминарами, курсовыми и дипломными работами студентов и диссертациями аспирантов, специализирующихся в изучении русской классики.

Апробация диссертации. Результаты работы изложены в монографии «Жанр комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв.: генезис, эволюция, поэтика» (27 п.л.), учебном пособии «Русская комическая поэма второй половины XVIII — начала XIX вв.» (12 п.л.), периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ (7 статей), статьях и материалах докладов на международных, межвузовских и региональных научных конференциях в период с 2001 по 2009 годы в Москве, Пскове, Твери, Пушкинских Горах, на Болдинских чтениях в Нижнем Новгороде (2003),.

Майминских чтениях в Пскове (2002, 2004, 2006), Гуляевских чтениях в Твери (2004), Пуришевских и Прокофьевских чтениях в Московском педагогическом государственном университете (2007). Основные и промежуточные результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета и кафедры литературы Псковского государственного педагогического университета, а также на внутривузовских научных конференциях в Псковском государственном педагогическом университете. Материалы диссертации использовались в курсах лекций по истории русской литературы XVIII в. и спецкурсе «Русская комическая поэма второй половины XVIII — начала XIX вв.», читавшихся автором на филологическом факультете Псковского государственного педагогического университета.

Структура исследования определяется его целью и задачами. Диссертация состоит из Введения, Пяти глав, Заключения и Списка использованной литературы, включающего 396 наименований. Объем диссертации составляет 460 страниц.

Заключение

.

Прослеженная нами эволюция комической поэмы во всех компонентах ее жанровой структуры и на продолжительном временном отрезке позволяет утверждать, что в переходный период историко-литературного развития, связанный с преодолением традиционалистской поэтики и утверждением поэтики художественной модальности, этот жанр являлся уникальной лабораторией жанрово-стилевых экспериментов и отразил в своей истории процесс формирования художественного мышления нового типа.

Родившаяся на закате эпохи синкретизма как форма пародии на эпопею, комическая поэма получила самостоятельный жанровый статус в период становления классицизма в литературах Западной Европы, что оказалось возможным вследствие ослабления в ней пародийного начала, сопряженного с обретением собственного предмета изображения. Утверждение в комической поэме XVII-XVII1 вв. сатирического пафоса привело к утрате ею качества амбивалентности, присущего ее ранним формамоднако сохранявшаяся жанровая «память» обеспечивала возможность актуализации этого качества на новом витке литературной эволюции.

Заимствованная русскими писателями из Европы во второй половине XVIII в., комическая поэма адаптировалась к новым для себя культурным условиям. Во-первых, определился состав жанрообразующих компонентов русской комической поэмы. В их числе оказались пародирование текстов «верхнего» литературного ряда, травестирование повествовательной модели эпопеи и пародическое использование ее жанровых структур, имеющее внелите-ратурную направленность, бытописание, бурлескная стилистика, выраженный внефабульный план и особая стихотворная форма. Во-вторых, специфика историко-литературной ситуации России второй половины XVIII — начала XIX вв. обусловила такие черты национального своеобразия жанра, как неконфликтное сосуществование травестийной и герои-комической его разновидностей при большей продуктивности герои-комической жанровой модели, использование в качестве текстов «второго плана» наряду с античными образцами современных произведений отечественных авторов, нацеленность на изображение бытовых аспектов народной жизни и связь с традициями фольклора.

Совокупностью отмеченных факторов определяется непродуктивность применения к русской комической поэме тех классификационных критериев, которые используются в процессе классификации текстов французской комической поэмы, образцовой для отечественной традиции жанра. В русской литературе основное напряжение в сфере комического эпоса, заставлявшее писателей определять свои позиции по отношению к магистральным линиям его развития и отмеченное отечественной критикой, пролегало не между травестийной и герои-комической жанровыми моделями, а между «низовым» типом поэмы, основанным М. Д. Чулковым и В. И. Майковым, и «салонной» разновидностью жанра, сформировавшейся в творчестве И. Ф. Богдановича.

Генезис обеих жанровых разновидностей связан как с судьбами западноевропейской комической поэмы, так и с исторической эволюцией пародийных жанров отечественной литературы. Европейскому влиянию в большей мере оказалась подвержена комическая поэма «салонного» типа: в ее поэтике получили преломление такие аспекты художественного своеобразия европейских жанровых моделей, как установка на обнажение литературной условности, диалогичность жанровой формы, «свободная» композиция, нейтрализация категорий «высокого» и «низкого», интонационная подвижность повествовательной точки зрения, выдвигающая вперед фигуру рассказчика, ироническая тональность изложения, акцентирование «несерьезности» замысла, ориентация на дамский вкус и использование бытописательных мотивов в функции характерологии. «Низовую» комическую поэму знакомство с европейскими образцами ориентировало на пародическое использование античных сюжетов для критики негативных явлений общественной жизни, на разработку образа бурлескного поэта, на использование гротесковой образности, приемов анахронизма, амплификации и сниженного разговорного языка.

Рецепция европейского материала была подготовлена процессами, происходившими в отечественной словесности: к середине XVIII в. в русской литературе сформировалось «встречное течение», обеспечившее возможность усвоения заимствованного извне жанра. В смеховом фольклоре, пародийной литературе Древней Руси, стихотворной пародии и басне XVIII в. осуществлялось первоначальное освоение приемов бурлескной трансформации материала, создавшее основу для формирования комической поэмы «низового» типа. Одновременно в «низовой» поэме нашли преломление такие характерные для прозы М. Д. Чулкова черты, как бурлескная стилистика и критическая направленность текста одновременно на внутрии внелитера-турные цели. В свою очередь, «салонная» разновидность жанра опиралась на стилистическую концепцию «среднего» слога, разработанную в баснях и «сказках» М. М. Хераскова и поэтов его круга, и на такие сложившиеся в прозе М. Д. Чулкова принципы ведения рассказа, как установка на занимательность и диалог с читателем.

Исследование жанровой эволюции русской комической поэмы показало, что хронологически раньше была предпринята попытка создать комическую поэму «салонного» типа. В «Игроке ломбера» В. И. Майков впервые выстроил текст из готовых литературных «блоков», соединив травестирование повествовательной модели эпопеи с задачами сатирического изображения современных нравов. Однако определить облик жанра в начальный период его развития было суждено не этому произведению, находившемуся в сильной зависимости от европейских образцов, а поэмам М. Д. Чулкова, генетически связанным с отечественной традицией смеховой перелицовки мира и ориентировавшим отечественный комический эпос на постижение бытового аспекта жизни как самоценного явления, не освоенного еще средствами иных жанров.

В «Игроке ломбера» В. И. Майкова и в поэмах Я. Б. Княжнина и М. Д. Чулкова 1760-х гг. происходило первоначальное формирование жанрового комплекса комической поэмы как «низового» типа (пародийное начало, бытописание, бурлескная стилистика, образ бурлескного поэта), так и «салонной» разновидности (отсутствие пародийного задания, трактовка истории! героя как аллегорического «пути» в поисках истины, установка на занимательность). В 1770—1780-е гг. эти тенденции привели к появлению двух жанровых моделей русской комической поэмы, воплощенных в поэме В. И. Майкова «Елисей, или раздраженный Вакх» и «Душеньке» И. Ф. Богдановича.

Несмотря на то, что «низовая» и «салонная» комические поэмы представляют собой варианты одного и того же жанра, как состав, так и объем их жанрообразующих компонентов значительно различаются, что имеет историческое объяснение. На границе традиционалистской эпохи комическая поэма оказалась вовлечена в глобальный процесс перераспределения акцентов внутри категорий стиль, жанр, автор, следствием чего оказалась радикальная перестройка внутренней структуры жанра, сопряженная с исчезновением одних и функциональными изменениями других его компонентов. Фактором, обусловившим масштабность осуществившихся при этом перемен, стало исключение из числа жанрообразующих компонентов комической поэмы пародийного начала — доминантного жанрообразующего признака ранних поэм «низового» типа.

В «Елисее» В. И. Майкова ведущей ролью пародийного начала определялся выбор сюжета, подвергавшегося пародийной «перелицовке», подход к бытовому аспекту жизни исключительно как к средству комического снижения «высоких» персонажей и событий эпопеи, стилистическая концепция текста и решение образа автора, главной функцией которого было инициирование бурлескной образности.

В «Душеньке» с вуалировкой пародийного задания изменилась функциональная нагрузка прочих жанрообразующих компонентов: травестирова-ние переместилось из плоскости литературной борьбы в сферу игры с «готовым» материалом, причем актуализировался его потенциал как инструмента введения в поэзию злободневных тем современной жизнибытописательные мотивы наряду с сохранившейся за ними функцией травестирования стали обеспечивать функции характерологии и создания полновесной материальной среды, окружающей героевсатирический пафос сменился аллегорией как более тонкой формой выражения авторского замыслана смену бурлескной стилистике, в «Елисее» нацеленной на развлечение «низовой» аудитории, пришла тонкая стилистическая игра, рассчитанная на образованного и эстетически воспитанного читателя из числа людей близкого к поэту кругабурлескно-гротесковая манера повествования уступила ироническойодновременно был поставлен вопрос о возможности синтеза стиха и прозы как двух форм организации художественной речи и как двух принципов эстетического видения жизни, в связи с чем александрийский стих уступил место вольному ямбу. Смещение центра тяжести с задач пародирования к разработке проблем повествования обусловило возможность разработки нового образа автора, который в комической поэме «салонного» типа постепенно выдвинулся на позиции ключевого жанрообразующего признака комической поэмы как жанра, а не формы пародии. В поэме Богдановича автор был уже не обличителем, дававшим прямую оценку явления, а ироником, он демонстрировал возможность осмысления предмета с разных сторон.

Жанровая структура комической поэмы не оставалась неизменной. В 1780—1810-е гг. она повергалась существенным перестройкам, обусловленным сменой задач, решавшихся средствами данного жанра в этот переходный в историко-литературном отношении период.

Низовая" комическая поэма в 1780—1800-е гг. под пером «Н.М. и товарищей», Н. П. Осипова, А. М. Котельницкого, Е. П. Люценко и И. М. Наумова перешла в разряд жанров массовой беллетристики и лишилась способности оперативно реагировать на изменения, происходившие в сфере литературной жизни. Соответственно, пародийное начало утратило в ней качество ведущего жанрообразующего компонента, уступив это место сатирической составляющей. Задачам сатирического изображения оказались подчинены траве-стирование, бурлескная стилистика и бытописательные мотивы, причем в развитие тенденций, наметившихся в поэмах М. Д. Чулкова и В. И. Майкова, в низовых" поэмах 1780−1800-х гг. было создано множество верных жизненной правде сценок простонародного быта. Оригинальным явлением поэтики «перелицовок» стала их стихотворная форма: написанные 10-стишными строфами 4-хстопного ямба, они открывали путь, с одной стороны, к «Руслану и Людмиле», с другой — к «Евгению Онегину».

В целом же, не стремясь к поиску новых способов трактовки материала, Н. П. Осипов и его последователи пользовались приемами, сложившимися в творческой практике М. Д. Чулкова, В. И. Майкова (введение в «высокий» сюжет материально-телесных тем, применение «высокого» стиля к рассказу о «низкой» материи, анахронизм, гротеск) и отчасти И. Ф. Богдановича (русификация античного сюжета), сатирическое же начало в их сочинениях ограничивалось отвлеченным осуждением частных пороков. Беднее созданного В. И. Майковым оказался образ автора в поэмах данной группы: если в «Елисее» под маской «балагура» скрывался сатирик-просветитель, то в «низовых» поэмах 1780−1800-х гг. была явлена только «низкая» ипостась автора, которая соответствовала «демократической» природе вкусов их создателей.

На закате эволюции жанра «низовая» его разновидность пережила кратковременный взлет: в поэме В. Л. Пушкина «Опасный сосед» в поле притяжения сатиры оказались вопросы современного состояния литературытаким образом, вновь был актуализирован литературно-полемический потенциал поэмы «майковского» типа. Отсутствие связи с каким-либо литературным образцом позволило В. Л. Пушкину проявить больше смелости в травестийной трансформации эпической повествовательной моделиодновременно поэт усилил роль бытописательных мотивов и, воспользовавшись открытием И. Ф. Богдановича, привлек их не только с целью моделирования комических ситуаций, но и как средство характерологии. Опыт «салонной» разновидности жанра В. Л. Пушкин использовал и в разработке образа автора. Включенный поэтом в сюжет, автор «Опасного соседа» соединил в себе черты образа автора «Елисея» и «Душеньки». Следствием перестройки внефабульного плана поэмы стало замещение в ней характерной для «низовой» разновидности жанра гротесково-бурлескной манеры ведения рассказа иронической.

Параллельно с «низовой» разновидностью жанра эволюционировала и «салонная», оказавшаяся в целом более продуктивной и представленная, в свою очередь, несколькими группами поэм, объединенных общностью художественной структуры.

В 1780—1810-е гг. был создан ряд «легких поэм», особенности поэтики которых находились в непосредственной зависимости от «Душеньки». В «Добромысле» И. Ф. Богдановича, «Лишенном зрения Купидоне» П. П. Сумарокова, анонимной «Катиньке» и «Падении Фаэтона» А. П. Буниной на фоне отсутствия пародийной составляющей сохранялось узаконенное примером «Душеньки» доминантное положение в жанровой структуре образа автора. Активная разработка внефабульного плана в поэмах этой группы придала устойчивый характер «диалоговому» режиму повествования и создала предпосылки для индивидуализации в «салонной» поэме образа автора. Первые шаги в этом направлении были сделаны посредством включения в текст автобиографических элементов и варьирования интонационного оформления рассказа.

В шутливой сказочно-богатырской разновидности «салонной» поэмы, представленной сочинениями Н. М. Карамзина, Н. А. Львова, М. М. Хераскова, А.Н. и Н. А. Радищевых, С. С. Андреева и Г. Р. Державина 1790−1810-х гг. и находившейся в русле общих для эпохи тенденций к созданию национально-своеобразной литературы, произошло дальнейшее укрепление позиций образа автора, который настолько подчинил себе прочие составляющие жанровой структуры (травестирование, пародическое использование, сатирическое и дидактическое начала, бытописательные мотивы, характер стиха и стилистическое решение), что комическая поэма приобрела вид поэтического манифеста, а ее сюжетное развитие чаще всего имело «прикладное» значение. В результате отмеченной эволюции характерная для «низовой» разновидности жанра авторская маска поэта-сатирика, дававшего прямую оценку изображаемому, сменилась цельным художественным образом автора-ироника, демонстрирующего возможность осмысления предмета рассказа с разных точек зрения. Такой же статус получила установка жанра на читателя, который эволюционировал из «затекстового» персонажа в фигуру, принимающую участие в творческом процессе. Отмеченные изменения значительно увеличили возможности комической поэмы в осмыслении мира по сравнению с традиционными жанрами — с их одномерностью мировосприятия.

В 1780—1790-е гг. решение сходных творческих задач (разработка проблем повествования, исследование возможностей бытописания и эксперименты в области стиля) обусловило сближение жанров комической поэмы и «сказки» и стало причиной появления гибридной жанровой формы поэмы-«сказки», наиболее яркими образцами которой являются «Попугай» Я. Б. Княжнина и «Причудница» И. И. Дмитриева. Помимо прочего, названные произведения сближаются с комической поэмой использованием эпических «клише» и характером стиха — вольного ямба.

Вольный ямб давал возможность разработки непринужденно-иронической манеры стихотворного повествования и тем самым служил упрочению образа автора на позиции ведущего жанрообразующего признака комической поэмы. После «Душеньки» этот стихотворный размер стал обязательной принадлежностью «легкой поэмы», а в ряде случаев использовался шутливой сказочно-богатырской разновидностью жанра, в которой, впрочем, его сменил «русский стих». В последней из комических поэм «салонного» типа — «Войне мышей и лягушек» В. А. Жуковского — в качестве альтернативы александрийского стиха применялся гекзаметр, который также позволял добиться впечатления свободного течения рассказа, оформленного в стихотворные строки, но сближающегося с прозой.

Развивавшиеся параллельно на протяжении десятилетий, «низовая» и «салонная» разновидности комического эпоса влияли друг на друга, усваивая наиболее удачные находки в области поэтики. Воздействие стилистической концепции «низовой» поэмы заметно в поэмах А.Н. и Н. А. Радищева,.

Н.А.Львова и П. П. Сумароковав последней к тому же по «бурлескному» образцу моделируется внефабульный планА.П.Бунина и А. А. Шаховской заимствуют из поэмы «низового» типа отдельные мотивыв «Расхищенных шубах», отмеченных влиянием «Елисея», происходит актуализация пародийного и сатирического началшутливую сказочно-богатырскую поэму сближает с «низовой» декларация не ограниченного правилами творчества, атрибутами которого являются заимствованные из арсенала «низовой» поэмы музыкальные инструменты. В свою очередь, влияние «салонной» разновидности жанра обнаруживает способ травестирования античного материала в «перелицовках» 1790−1800-х гг., а также специфика образа автора и характер повествования в поэме В. Л. Пушкина «Опасный сосед».

Постепенное стирание жанровых границ между «салонной» и «низовой» разновидностями комической поэмы, в ходе эволюции жанра становившееся все более очевидным, привело к их синтезу в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». А. С. Пушкин не остановился на свободном совмещении признаков, характерных для поэмы «низового» типа (травестийная трактовка персонажей, элементы бурлескного стиля) и поэмы «салонной» (ироническая тональность адресованного «красавицам» повествования, установка на диалог с читателем, пародийная «оглядка» на эпопею и позиционирование поэта в качестве автора, создающего на досуге «повесть забавную»), но поднял отмеченный синтез на более высокий по сравнению с комической поэмой уровень. Попыткам карамзинистов возродить национальный эпос в адекватных ему поэтических формах он противопоставил поэму, в которой принцип авторского самовыражения стал организующим началом всей композиционной структуры. Для этого он использовал опыт жанра комической поэмы, в ходе эволюции которого образ автора выдвинулся на позиции ведущего жанрооб-разующего компонента.

Из комической поэмы А. С. Пушкин взял для «Руслана и Людмилы» многие функции образа автора (коммуникативную, идеологическую, режиссерскую, свидетельскую, функцию инициирования бурлескной образности и жанрово-стилистических модуляций), но если в комической поэме эти функции были разрознены и появлялись в текстах в случайных сочетаниях, то в пушкинской поэме они были собраны, приведены в систему и получили новую разработку. Так, если в «Елисее» жанровые модуляции в зоне автора не создавали новых оценок материала, а лишь «переводили» прежние на понятный «низовой» аудитории язык, то в «Руслане и Людмиле» они мотивировали многоракурсное освещение изображаемого. В результате в пушкинской поэме возник жизнеподобный образ автора, близкий к реальному создателю текста, следствием чего стало заострение пограничной зоны, отделяющей художественный мир от внеэстетической реальности.

Через «Руслана и Людмилу» пролегает генетическая связь с комической поэмой пушкинского романа «Евгений Онегин» и шутливых реалистических поэм «Граф Нулин» и «Домик в Коломне». На основе дальнейшей акцентировки сложившихся в комической поэме функций автора в этих произведениях выстраивается целостная «повесть о поэте», ставшая в них предметом самостоятельного тематического интересав свою очередь, и образ читателя моделируется в соответствии с теми схемами, которые находились в арсенале комической поэмы.

Факт рецепции комической поэмы в стихотворном повествовании А. С. Пушкина 1820−1830-х гг. подтверждается также текстовыми перекличками пушкинских произведений и комических поэм, играющими особенно существенную роль в первых двух главах романа «Евгений Онегин», в которых сквозь ткань осуществляющегося сюжета, подсвечивая его дополнительными смыслами, проступает «возможный» сюжет комической поэмы.

Дополнительным свидетельством творческого освоения А. С. Пушкиным художественного наследия комического эпоса является принципиальная для его стихотворного повествования 1820−1830-х гг. установка на диалог. Исследование характера пушкинских сравнений, рифмовки, стилистической игры и изменений тональности повествования приводит к заключению о том, что пушкинский «полифонизм» генетически связан с «двуязычием» комической поэмы. Однако если в последней жанрово-стилистические модуляции были обусловлены намерением показать читателю преимущество выбранного автором языка, то у А. С. Пушкина демонстрация параллельных стилистических решений стала способом «безмерного углубления и расширения смысловой перспективы изложения"1. Последнее дает возможность утверждать, что в творчестве А. С. Пушкина в системе жанров, генетически связанных с комической поэмой, произошло возрождение «двухголосого» амбивалентного слова, присущего архаическим формам смеха, но, в отличие от последних, сопряженного с осознанным снятием жанровых и стилевых перегородок и воссозданием на этой основе качественно нового художественного языка, предполагающего полифоническое равноправие разных способов высказывания в рамках одного текста, а не целостной жанровой системы.

В обогащенном пушкинскими открытиями виде традиции комической поэмы вошли в русскую литературу XIX в. и влились в общий процесс формирования реалистического стиля, «стремящегося выйти за пределы субъективности семантико-стилистических точек зрения и воссоздать объективную реальность». Наиболее очевидным образом они отозвались в стихотворной повести 1830−1880-х гг.: в «Тамбовской казначейше» М. Ю. Лермонтова, «Помещике» и «Параше» И. С. Тургенева, в повестях «Кузнечик-музыкант» и «Братья» Я. П. Полонского, «Сон Попова» и «Портрет» А.К.Толстого3.

1 Виноградов B.B. Стиль Пушкина. С. 577.

2 Лотман Ю. М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». С. 427.

3 См. об этом подробнее: Томашевский Б. В. Поэтическое наследие Пушкина (лирика и поэмы) // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М.- Л., 1941. С. 297−305- Казакова Л. А. Русская комическая поэма второй половины XVIII-начала XIX вв. С. 172−184.