Английская церковь в период Средневековья

Религия во все времена была важным элементом в жизни человеческого общества. Даже в нашу достаточно просвещенную эпоху вера в высшие силы — распространённое явление: так или иначе, в них верит большинство людей. В традиционном обществе фактор веры — один из самых важных. В современности ярким примером являются представители исламского мира — религиозные фанатики ведут настоящую войну со всевозможными проявлениями инакомыслия, а мусульманская экспансия уже давно стала проблемой Западной Европы. Но, если мы обратимся в прошлое, то сами европейцы не слишком отличались в вопросах веры от современных арабов.

Средние века были временем всеобъемлющего господства католической ветви христианства в Европе. Монопольным правом на решение любых вопросов, связанных с верой, обладала католическая церковь. Её влияние в начальном периоде высокого средневековье, бесспорно, было огромным. К примеру, германский император был готов босиком отправиться из центра своей страны в Рим, лишь бы только всемогущий папа снял с него епитимью. Крестовые походы, костры инквизиции — вот приметы того времени. К тому же церковь была основным землевладельцем эпохи феодализма, а, значит, самой богатой организацией. Богатство, приводившие к разложению, стало причиной подрыва доверия и уважения к представителям католической церкви. Уже к XIV веку власть Римского папы существенно ослабла. Так, в ответ на угрозы святого престола французский король ворвался в резиденцию папы и подверг патриарха унижениям. В довершение столица церкви была перенесена из Рима в Авиньон.

Ослабление влияния церкви впоследствии стало одной из причин реформации. Первой страной, в которой были предприняты шаги в данном направлении, была Англия. Именно в ней в XIV Джон Уиклиф впервые перевёл библию на английский язык. Создаются предпосылки для реформации. Одной из них было негативное отношение английского общества к католическим священникам.

Именно анализ отношения к католической церкви в целом, а также к ее отдельным представителям различных слоёв общества, их представлений об огромной пропасти между идеальным священником и большей частью реально существующих монахов, является целью данной работы. В задачи работы входит исследование отношения к монашеству и духовенству, а так же другой задачей будет изучение представлений об идеальном духовенстве. В соответствии с задачами работа разделена на две главы.

В основу данной работы легли «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера. Их автор один из знаменитых английских поэтов средневековья, создатель английского литературного языка. У него достаточно интересная биография, насыщенная жизнь, кроме того, он был прекрасным наблюдателем. Всё это, а так же литературный талант, позволило ему создать свои «Кентерберийские рассказы». Они являются основным источником для изучения, так как представляют собой зарисовки из жизни английского общества в XIV веке. Автор, так или иначе, упоминает все слои духовенства и прекрасно описывает отношение к ним окружающих. «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, таким образом, не только важный литературный памятник эпохи средневековья, но и очень ценный источник информации о повседневной жизни в Англии XIV века.

Конечно, будучи написаны одним человеком, они не могут отразить взгляды всего общества в целом, но составить четкое представление об отношениях внутри общества с помощью них не составляет особого труда. Те же самые особенности взаимодействия англичан XIV века с католической церковью можно увидеть и в других источниках, например, в хрестоматии по истории средних веков.

Также при написании данной работы использовался ряд исторических исследований. Например, общая работа по истории Англии историка Кеннет О. Морган под названием «История Великобритании» позволяет на фоне английской истории увидеть ряд предпосылок и закономерностей, приведших к упадку английской церкви. Более близкой к теме курсовой является монография Квеннел М., Квеннел Ч.Г.Б «Повседневная жизнь в Англии во времена англосаксов, викингов и норманнов», эта работа написана в стиле французской школы Анналов. Данная книга — существенное подспорье в работе над темой, так как в ней рассматриваются вопросы веры и её места в жизни средневековой Англии. Кроме того в этой монографии в научный оборот был введён ряд новых источников. Ещё одна важная для данного исследования монография, которая использовалась при написании курсовой — это книга крупного английского историка Дж.М. Тревельяна «Социальная история Англии», содержащая обширный фактический материал по истории Великобритании XIV—XIX вв.еков. Автор рассказывает о взаимоотношениях различных слоев общества, уделяя большое внимание описанию разнообразных сторон быта и культуры. Монография написана на основе множества источников и, несмотря на давность издания, является актуальной до сих пор. Также некоторый интерес представляет отечественное издание, сборник работ советских историков под редакцией Кузнецова Е. В. «Англия XIV—XVII вв. Проблемы генезиса капитализма». В числе рассматриваемых в нём вопросов есть главы и об истоках пуританства, рассказывающие о взаимоотношениях англичан с католической церковью на протяжении нескольких веков.

1. Английская церковь во времена Чосера

В средние века Церковь, возглавляемая Папой Римским, считалась семьей отдельных церквей, причем каждая из них обладала своим характером и автономными правами. Таким образом, католическая Церковь в Англии имела ряд особенностей, отличающих ее от других католических церквей Европы. «Английскость» Церкви в позднее Средневековье является определенной духовной составляющей английской идентичности. Отчасти это объяснялось английским языком и особым, островным опытом существования английского народа, во многом — английскими законами и обычаями, составлявшими рамки, в которых жили англичане (включая клириков) и которые король в своей коронационной клятве давал обещание соблюдать. Более того, Церковь в Англии, в том числе и храмы, была основана при помощи, поддержке и покровительстве английских королей, знати, дворян и горожан, что делало их лично заинтересованными в отдельных церквах и их священниках. Епископы были крупными землевладельцами — в середине XV столетия годовой доход епископа Уинчестерского составлял 3900 фунтов, духовенство могло заседать в Парламенте и входить в число советников короля.

Тенденцию к англизации Церкви можно проиллюстрировать несколькими способами. Церковное право, опиравшееся на кодексы Отцов Церкви и пополнявшееся папским законотворчеством, было известно и в целом применялось церковными судами Англии; признавалось и то, что высшей судебной инстанцией в церковных делах является папа. На практике, однако, церковное право ограничивалось королевской властью, особенно в тех случаях, когда обвиненные в преступлениях клирики претендовали на «привилегию клирика». Со времен Эдуарда I возможности папы облагать налогами английское духовенство были резко ограничены, а большая часть папских налогов заканчивала свой путь в королевской сокровищнице, вместо того чтобы подпитывать военные действия врага (как считали многие). Еще более серьезными были ограничения на право папы назначать епископов и других важных духовных лиц в английской церкви с середины XIV в., а в годы Великой схизмы (1378−1417 гг., когда одновременно были два, а порой и три папы, требовавшие повиновения от всего христианского сообщества) понтифик, которого поддерживала Англия, не мог позволить себе сопротивление. Английские короли использовали антипапские статуты о провизорах (1351 г., подтвержден в 1390 г.) и Praemunire (1353 г., продлен в 1393 г.), для того чтобы принудить папу к компромиссу, согласно которому инициатива при назначениях принадлежала монарху. В результате к XV в. иностранцы редко получали назначения на английские бенефиции, если только они, как в случае, когда Генрих VII назначил трех епископов-итальянцев, не получали особого одобрения правительства.

Не многие клирики в Англии протестовали против такого порядка вещей. Епископы не делали этого в силу того, кем они были и как назначались. Церковь как корпорация не протестовала, так как опасалась папских налогов. Духовенство также не пыталось бороться, потому что английские короли были защитниками веры и опорой против антиклерикальных нападок. В 1433 г. даже аббат Сент-Олбанса мог заявить, что «король не знает над собой ничьей власти в пределах королевства».

К этому времени монастыри накопили огромные богатства: завещанные им земли, десятины, церкви, драгоценности. Всего этого было достаточно, чтобы монастырская братия превратилась в ленивых трутней, живущих за счет обедневшего королевства. Палата общин установила, что третья часть богатств Англии была сосредоточена в руках церкви, причем большая часть церковных богатств принадлежала черному духовенству. Вот как Чосер характеризует аббатису:

«Все взор в ней радовало и влекло.

Был ладно скроен плащ ее короткий, А на руке коралловые четки Расцвечивал зеленый малахит.

На фермуаре золотой был щит С короной над большою буквой «А»,

С девизом: «Amor vincit omnia».

Была черница с нею для услуги И трое Капелланов; на досуге".

Но, несмотря на это, монахи постоянно находились в затруднительном финансовом положении — иногда из-за своей фанатической приверженности к роскошным архитектурным сооружениям, к расширению и украшению своего аббатства и своих церквей, иногда из-за своей полнейшей бесхозяйственности. Монахи в Англии времен Чосера не отказывались ни от каких мирских благ, были хорошо обеспечены, вели в монастыре жизнь, полную комфорта, или, переодевшись в светскую одежду, разъезжали по стране, охотясь за дичью или присматривал за своими поместьями. Вот как представлен монах в «Кентерберийских» рассказах:

«Был лучшей белкой плащ его подбит.

Богато вышит и отлично сшит.

Застежку он, как подобает франтам, Украсил золотым «любовным бантом».

Монастырских монахов было не так много, вряд ли больше пяти тысяч, как показал подсчет, сделанный при упразднении монастырей во времена Генриха VIII. Они уже не занимались ручным трудом, как это делали их предшественники, и содержали целые армии служителей для поддержания повседневного твердо установленного порядка в своих огромных поместьях, часто занимавших много акров земли, как, например, в Бери Сент-Эдмундсе и Абингдоне. Обязанности самих монахов состояли в том, чтобы молиться и служить обедни за своих живых и мертвых покровителей и основателей монастырей. Они занимались раздачей денежных подаяний и остатков пищи беднякам; они оказывали широкое гостеприимство посетителям, многие из которых были богатыми и требовательными гостями. Богатого посетителя кормили за столом аббата или настоятеля, тогда как простым странникам давали пристанище в монастырской гостинице.

Если для описания церковной верхушки понадобилось привлечение дополнительной литературы, то в «Кентерберийских рассказах» Чосера мы можем найти все остальные типажи английского католического духовенства, начиная от аббатисы и заканчивая монахом или приходским священником.

В среде самого духовенства многие были такими же резкими критиками церкви, как и миряне. Оксфордские ученые и немалое число приходских священников, вынужденных отдавать собираемую ими десятину богатым монахам и иностранным прелатам, были сторонниками реформы и даже в некотором роде мятежниками. Более того, обе спорящие стороны поносили друг друга с невоздержанностью в выражениях, обычной для средневекового спора. Нищенствующие монахи нападали на епископов и светское духовенство, которые с лихвой отплачивали им тем же самым.

Епископы во времена Чосера, за малым исключением, были способные, трудолюбивые, весьма почтенные люди. Почему же в таком случае они не попытались произвести хотя бы какие-нибудь реформы церкви?

Главная причина заключалась в их чрезмерной приверженности к мирским делам. Несмотря на то, что содержание епископов оплачивались из церковных доходов, сами служители все свои силы отдавали государственной службе. Вопреки парламентским законам лучшие церковные должности раздавались тайным соглашением между папой и королем. Папа продвигал на многие высокие места своих иностранных фаворитов, и в виде компенсации, как часть сделки, он обычно предоставлял королю назначение епископов. Таким образом, король оплачивал своих церковных служителей и светских служащих не из государственных налогов, а за счет епископских доходов. Из 25 человек, которые между 1376 и 1386 годами были епископами в Англии и в Уэльсе, 13 человек занимали высокие светские государственные должности, а несколько других играли важные политические роли.

Поглощенные заботами светской службы, епископы мало внимания обращали на жалкое состояние своих епархий. Не было ничего нового в том, что места в приходах оставались вакантными или замещались опозорившимися служителями церкви, а то и вовсе лицами, не имеющими духовного звания, к тому же эти должности весьма плохо и низко оплачивались. Руководство церкви фактически самоустранилось от процессов управления.

Монастыри часто спекулировали пожизненной рентой, называемой «соггойу» (пожизненное содержание), под которую аббаты занимали деньги с обязательством содержать займодавца до конца его жизни, а тот часто жил долго, что было весьма разорительно.

Доминиальные земли монастырских маноров, находившиеся в непосредственном распоряжении должностных лиц самого аббатства, были прекрасными примерами управления поместьем и улучшения обработки земли не только на овцеводческих пастбищах Йоркширских долин, но и в смешанных пахотных и пастбищных районах на юге Англии.

Если ортодоксальное светское духовенство нападало на них за то, что их проповеди были переполнены пустыми, малопоучительными рассказами для привлечения толпы, то эти нападки отчасти объясняются тем, что в этих проповедях бичевались пороки духовенства: бездеятельность епископов, монахов и приходского духовенства, продажность архидиакона и его церковных «судебных приставов». В теории они в противоположность монастырской братии жили подаяниями верующих, не имели собственности и проповедовали учение об евангельской бедности, столь близкое учению св. Франциска. Но на практике эти служители церкви уже накопили огромные богатства и ценности, которые хранили в своих роскошных монастырях.

Пламя религиозного энтузиазма и свет учености в монастырях, которые некогда обеспечивали Англию мудрыми руководителями, теперь лишь тускло мерцали. Король не посылал больше за каким-либо святым аббатом для того, чтобы просить его «пожалеть страну» и сменить управление своей обителью на управление большой епархией. Кентерберийский монастырь уже не мог соперничать с Парижским университетом в вопросах учености и философии: главным источником возвышенной мысли и просветительным центром страны стал Оксфорд. Главной умственной и влиятельной силой там были нищенствующие монахи и светское духовенство. Монахи уже не принимали участия в политике в качестве грозной политической силы, как это было во время войн между баронами. Хроники все еще составлялись в монастырях, но это было лишь данью литературной традиции предшествующего века, в то время как мирянин Фруассар вырабатывал новый метод изложения истории. В ХIII веке Матвей Парижский из Сент-Олбанского монастыря был действительно крупнейшим историком, тогда как составители монастырских хроник чосеровского времени, даже самых лучших из них — таких, как хроника Уолспнгэма, — не были способны осознать относительное значение событий или оценить значение того, что происходило за пределами монастырской ограды. Мысли рядового монаха были ограничены исключительно интересами его монастыря. Вся жизнь его протекала на монастырском дворе, за исключением того времени, когда его отправляли собирать ренту с отдаленных монастырских поместий или сопровождать аббата при его выездах на охоту, а также при случайных поездках в Лондон. В монастыре инок проводил время в кругу монастырской братии, интересы которой были столь же ограничены, как и его собственные. Поэтому нет ничего удивительного, что монахи оказали такое упорное сопротивление требованиям городского населения и крестьян, для которых при изменившихся условиях привилегии аббатств стали оскорбительными и притеснительными. Мир во всех отношениях двигался вперед, а монастырская жизнь оставалась неподвижной, не меняя привычного многовекового уклада. Только в Йоркшире и на севере Англии монастыри оставались популярными среди населения вплоть до их закрытия.

Всякий монах, давший обет, жил роскошно по сравнению с общим уровнем жизни того времени. Прежние ограничения в принятии мясной пищи теперь сделались менее строгими, и монахи охотно пользовались этим.

Одним из самых интересным представителем английского духовенства является церковный пристав — далеко не самый симпатичный персонаж:

«Церковного суда был Пристав с нами.

Как старый Вакх, обилен телесами, Он угреват был, глазки — словно щелки.

И валик жиру на багровой холке.

Распутен и драчлив, как воробей, Пугал он красной рожею детей".

Это было следствием пренебрежения епископов одной из своих обязанностей — надлежащим контролем над церковными судами, что привело к неблагоприятным последствиям. Что касается завещаний и браков, которыми тогда ведала церковь, то в этой области церковные суды были не более продажными или бездеятельными, чем светские судьи и законоведы того времени. Дела о проступках, не рассматриваемые светскими судами, в частности дела о половой распущенности, входили и в область церковной юрисдикции.

Самым активным элементом английской церкви стали ордена нищенствующих монахов. Существование нищенствующих монахов стало своего рода ответом на проблему нехватки священнослужителей. В конце XIII столетия было найдено её решение, но понадобились радикальные нововведения, новая форма религиозной жизни, чтобы реализовать его.

Эта новая форма была обеспечена монахами нищенствующих орденов — кочующими миссионерами, международная организация которых была способна перешагнуть через границы диоцезов и приходов. Первыми нищенствующими монахами, прибывшими в Англию, были доминиканцы. Они прибыли в страну в 1221 г. и направились в Оксфорд. Тремя годами позднее прибыли францисканцы. Первые мужские монастыри были основаны ими в Кентербери, Лондоне и Оксфорде. Кармелиты и нищенствующие августинцы прибыли в 40-х годах XIII столетия. К 1300 г. нищенствующие монахи основали в Англии порядка 150 обителей.

Черные нищенствующие монахи св. Доминика и еще больше серые нищенствующие монахи кроткого св. Франциска являлись в Англии в ХIII веке действительной силой в распространении христианства и заветов евангелия, а в Х1V веке они выносили на своих плечах большую часть миссионерской работы церкви. Они все еще оставались умелыми проповедниками и пробудили большой интерес к проповеди. Неграмотный народ в эпоху умственного пробуждения все больше и больше требовал живого слова, и лишь в редких случаях местный приходский священник мог удовлетворить эти запросы.

«Но этот пробел в значительной степени восполнялся нищенствующим монахом-проповедником во время его регулярных посещений, странствующим продавцом папских индульгенций, с его сумкой, „полной индульгенций, прибывших из Рима совсем горячими“. Безразлично, будем ли мы смотреть на этих проповедников, вторгающихся „на чужое поле“, как на сеющих плевела в пшеницу или как на обогащающих урожай господень, они сыграли большую роль в религиозной и умственной жизни страны». Они распространяли новые взгляды и мысли, последние учения и новости текущего дня, донося их до отдаленных крестьянских домов и хижин, жители которых никогда не покидали своих мест и не умели прочесть ни одного слова. Эти разносчики религии непрерывно двигались — пешком и на лошади — по извилистым грязным дорогам и зеленым тропинкам Англии.

С этим в какой-то степени даже нехотя соглашался даже Чосер, описывая своего продавца индульгенций в самом начале «Кентерберийских рассказов»:

«И, если должное ему воздать, ;

Умел с амвона петь он, поучать.

Умел и речь держать пред бедным людом, Когда по церкви с кружкой шел иль с блюдом".

Нищенствующие ордена, будучи довольно поздним явлением в Английской католической церкви, находились в наиболее тесной связи с Ватиканом, именно они занимались от имени Святого престола продажей индульгенций. Если папа способствовал продаже индульгенций и поддельных реликвий, то епископы смотрели на это только как на одну из законных коммерческих операций; не проявляя чрезмерной щепетильности, они снабжали продавцов папских индульгенций письмами, рекомендуя их товар населению:

Был правом отпущенья наделен Не меньшим, говорил он, чем священник ;

Ведь папой скреплено то отпущенье.

С приятностью монах исповедал, В самой церкви царил приходской священник, совершавший литургию, посещавшуюся по воскресеньям большею частью жителей его деревни. Церковь была центром средневековой религиозной жизни. Крестьянин посещал храм каждое воскресенье, и хотя он не мог следить за латинскими словами, но в глубине его души пробуждались хорошие, благородные чувства, когда он, коленопреклоненный, переворачивал страницы молитвенника и слушал знакомые, но такие таинственные для него слова. Он видел вокруг себя на стенах фрески со сценами из Священного писания и из Жития святых; росписи на куполе — Страшный суд, изображенный в ярких красках: с одной стороны, рай, готовый принять праведника, с другой — пылающий ад с палачами дьявола, терзающими обнаженные души. Страх перед адом был самым сильным средством, которым беспощадно пользовались все проповедники и исповедники для обогащения церкви и для приведения грешников к раскаянию. Правоверные отправляли еретиков, а еретики — епископов в вечно горящее пламя, но обе стороны держались одного мнения, что в аду едва ли хватит места, ибо там «целая бездна нищенствующих монахов».

У Чосера мы находим слова, о полнейшей незаинтересованности низшего духовенства в сборе десятины:

Он нехотя проклятью предавал Того, кто десятину забывал Внести на храм и на дела прихода.

Зато он сам из скудного дохода Готов был неимущих наделять.

Видимо данный тип дохода не проходил через карманы простых священнослужителей, уходя, скорее всего, напрямую в монастырь, которому принадлежала церковь.

В Англии того времени была и более лучшая участь для белого духовенства, нежели описанная выше. Она была связанна с работой не в сельской глубинке, а в больших торговых городах. Другие приходские священники могли бы хорошо исполнять свои обязанности, однако, в поисках более свободной и интересной жизни, а также дополнительных денежных доходов они уходили из своих приходов в Лондон, Оксфорд или поступали в дом какого-нибудь крупного землевладельца. Приходский священник редко был ректором, часто он не был даже викарием; обычно это был капеллан или клирик, которым платили за исполнение тех обязанностей, какими пренебрегал священник, получивший бенефиций.

А самому в храм лондонский сбежать:

Там панихиды петь, служить молебны, Приход добыть себе гильдейский, хлебный.

Это было следствием непродуманной политики церкви, длившейся столетия. В XIII веке реальная проблема нехватки священников возникла в городах. Епископы безуспешно бились над ее решением, так как большая часть результатов их усилий была сведена на «нет» собственническими интересами патронов — как людей Церкви, так и мирян.

Наконец, последним элементом церковной организации были клерки. Клерки в торговых домах, в юридических или в государственных канцеляриях выполняли разнообразные обязанности, приносили пользу обществу; они были не лучше и не хуже других. Считалось, что клирики, за исключением принадлежащих к низшему духовному сану, не должны вступать в брак, а между тем многим жилось бы лучше, будь у них жена и домашний очаг.

«Умел он кровь пустить, постричь, побрить, Составить просьбу, опись учинить, Знал он всех танцев сложные фигуры, Поклоны, выверты и позитуры, Как их в Оксфорде принято плясать;

На скрипке мог он песенку сыграть,"

Во времена Чосера Английская церковь переживала не лучшие времена. Время её тотального всеобъемлющего господства уже прошло, и теперь она медленно деградировала, теряя прежнее влияние и величие.

2. Отношение к католической церкви в Англии в конце XIV века

церковь монах английский коррупция В конце XIV века католическая церковь в Англии переживала глубокой системный кризис, вызванный её отставанием от интенсивного развития английского обществ. На то были как объективные, так и субъективные причины. «Коррупция» среди духовенства, конечно, имела место, но не в этом заключалась суть дела: она процветала и в прошедшие века, но все же церковь осталась цела и невредима. И во времена Чосера она была не более «коррумпирована», чем королевская юстиция, и поведение церковной иерархии было не хуже поведения лордов и их свит.

С точки зрения современных моральных норм была «развращена» большая часть средневековых учреждений. Но, в то время как миряне шли в ногу со временем, церковь застыла в неподвижности. Отгородившись каменной стеной своих незыблемых привилегий и неотчуждаемых, все возрастающих богатств, ее руководители не предпринимали никаких шагов к тому, чтобы заставить замолчать громкие голоса морального осуждения и прекратить ропот завистливой алчности, которые поднимались со всех сторон против церкви и ее владений. Миряне во времена Чосера были не только более критически настроены, но и много образованнее, и поэтому опаснее, чем во времена Ансельма и Бекота, когда духовенство пользовалось почти полной монополией на ученость и образованность.

Достаточно взглянуть на описание аббатисы в «Кентерберийских рассказах»:

«Она держалась чинно за столом:

Не поперхнется крепкою наливкой, Чуть окуная пальчики в подливку, Не оботрет их о рукав иль ворот.

Ни пятнышка вокруг ее прибора.

Она так часто обтирала губки, Что жира не было следов на кубке".

В её лице написан прямо таки образец культуры, правда, при этом указана и значительная оторванность от реальной жизни:

«Была так жалостлива, сердобольна, Боялась даже мышке сделать больно И за лесных зверей молила небо».

Правда Чосер в дальнейшем представляет настоятеля монастыря с иной стороны, менее благообразной, говорящей о том какими способностями надо было обладать для занятия подобной должности.

«Аббат повсюду: был среди монахов Всех осторожнее и всех хитрей Наш братец Жан. Гроза монастырей, Он собирал для ордена доходы».

Родственники основателей монастыря, влиятельная знать и дворяне предъявляли свои права в качестве гостей, чиновников и должностных лиц монастыре, потребляя значительную долю их богатств; вместе с тем и сами монахи, в особенности аббаты и настоятели, тратили на себя очень много.

«Монах был монастырский ревизор.

Наездник страстный, он любил охоту И богомолье — только не работу.

И хоть таких монахов и корят, Но превосходный был бы он аббат:

Его конюшню вся округа знала, Его уздечка пряжками бренчала, Как колокольчики часовни той, Доход с которой тратил он, как свой.

Он не дал бы и ломаной полушки За жизнь без дам, без псарни, без пирушки".

Так как фактически обычай замены наказания денежным платежом сделался общим явлением, то от этой официально признанной практики был только один шаг до шантажа грешников в их же собственных домах чиновниками епископского суда, в особенности «судебными приставами», пользовавшимися самой дурной славой.

«А разве ты бейлиф?» — «Да, да», — ответил он, Но от стыда не смел он истину сказать, Себя судебным приставом признать.

К тому не обладавшие ни соответствующими знаниями, ни хотя бы природными способностями, они ни как не могли вызвать уважение в обществе:

«Напившись, он ревел в своей гордыне, Что изъясняется де по латыни.

А фраз латинских разве три иль две В его тупой застряли голове Из формул тех, что много лет подряд В суде при нем твердили и твердят".

В принципе Чосер ранее устами того же церковного пристава в открытую говорит о шантаже, котором занимались данные лица:

«Каждому понятно.

Что рай никто не обретет бесплатно.

И ты себя напрасно, друг, не мучь.

Скрыт от викариева рая ключ В твоей мошне".

Не случайно рядом с церковным приставом вырисовывается довольно нелицеприятная фигура продавца индульгенций:

С ним Продавец был индульгенций папских, Он приставу давно был предан рабски.

Чтобы его получше принимали, Он взял патент от братства Ронсеваля.

О том, насколько образованных мирян раздражали данные служители, можно так же узнать из «Кентерберийских рассказов».

Продавец индульгенций из всего духовенства кажется наиболее неприятным тип, Чосер то и дело, через строчку сравнивает его с каким-либо животным:

«Глаза его, как заячьи, блестели.

Растительности не было на теле, А щеки гладкие желты, как мыло.

Казалось, мерин он или кобыла",

О деятельности же этих продавцов у светских людей было вполне определённое мнение, причём достаточно критичное, они были воплощением главного порока католической церкви — жажды наживы:

«С их помощью, обманщик и нахал, В три дня он денег больше собирал, Чем пастырь деревенский за полгода Мог наскрести с голодного прихода».

Однако разложение церкви в полной мере коснулось нищенствующих орденов, достаточно взглянуть, как описывается внешний облик кармелита в «Кентерберийских рассказах»:

«Был телом пухл он, лилии белей.

А впрочем, был силач, драчун изрядный, Любил пиров церемониал парадный.

Трактирщиков веселых и служанок".

Нищенствующие монахи из-за близости своей к народу в принципе, видимо, были воплощением в глазах простого обывателя всего негативного в католической церкви, иначе нельзя объяснить столь частые и хлёсткие обвинения в их адрес, которые есть у Чосера:

Страшитесь, други, вы монашьих козней.

Чуть-чуть не удалось монаху розни Посеять злоехидным языком.

Монаха не вводи к себе ты в дом.

Монах не только предстаёт плутом, но и развратником, наделённым множеством пороков, которые ни сколько не скрываются им.

Увы! Почто, монах, надел ты рясу?

Как будто во льве убьешь привычку к мясу?

Будь папой я, поверь ты мне, монах, Монахи все ходили бы в штанах, Коль не слаба мужская их натура, Будь велика или мала тонзура, И жен имели бы. Страдает мир:

Ведь семя лучшее бесплодит клир.

В книге также можно найти сравнение монахов с демоническими существами, что только подтверждает факт существования всеобщего недовольства и озлобленности на них.

«Не инкубы — монахи в рощах бродят, А если вас монах и обижает, Он все благословеньем прикрывает».

Монах-сборщик, видимо, наиболее нелюбимая народом фигура. Так, рассказывая о древних временах, один из персонажей «Кентерберийских рассказов» не преминул упомянуть их в негативном свете:

Монахи-сборщики повсюду рыщут

(Их в день иной перевидаешь тыщу, Их что пылинок в солнечных лучах).

Они кропят и крестят все сплеча:

Дома и замки, горницы и башни, Амбары, стойла, луговины, пашни, И лес кругом, и ручеечек малый, ;

Вот оттого и фей у нас не стало.

Чосеровский кармелит очень живописно характеризуется как глубоко светская фигура, вращающаяся исключительно в верхах местного общества. Простонародье его ввиду низкой кредитоспособности просто не интересует:

Возиться с разной вшивой беднотою?

Того они ни капельки не стоят:

Заботы много, а доходов мало, И норову монаха не пристало В то же время для того, чтобы стать сборщиком, необходимо было обладать недюжинными талантами. Вполне понятно, что данная должность приносила значительный доход.

Брат сборщик был он — важная особа.

Такою лестью вкрадчивою кто бы Из братьи столько в кружку мог добыть?

В литературе того времени клирик часто является героем любовных интриг. Больше того, когда клирики совершали преступление — кражи или убийства, — они могли искать защиты у церкви и, таким образом, избежать кары строгого королевского суда, отбыв легкое наказание церковного суда. Не удивительно, что «преступные клирики» часто пользовались дурной репутацией и порочили церковь, с которой были так слабо связаны.

«Причетник молодой, Авессалом.

Кудрей льняных сияющая грива Ему ложилась на плечи красиво, И чист был ровный и прямой пробор, А серых глаз неотразим был взор, И рядом с ними меркли свечи, тухли.

Носил всегда он вырезные туфли, Что так нарядны были и мягки;

Предпочитал он красные чулки".

Единственным персонажем среди представителей духовенства, вызывающим у Чосера симпатию, является приходской священник. С самого начала автор благоволит к нему:

Священник ехал с нами приходской, Он добр был, беден, изнурен нуждой.

Его богатство — мысли и дела, Направленные против лжи и зла.

Он человек был умный и ученый, Борьбой житейской, знаньем закаленный.

Такое отношение не случайно. Работа сельского священника была самой трудной и недоходной из всех церковных должностей католической церкви в Англии. Подтверждения сложности данного занятия у Чосера можно не однократно заметить:

Пусть буря, град, любая непогода Свирепствует, он в дальний край прихода Пешком на ферму бедную идет, Когда больной иль страждущий зовет.

Несомненно, многие прихожане добросовестно и относительно хорошо обслуживались людьми, подобными чосеровскому «бедному священнику» (единственный тип духовенства, к которому поэт, по-видимому, чувствовал симпатию и уважение), но значительная часть церковных приходов в бенефициях, пожертвованных мирянами, раздавалась людям, совсем не имеющим священнического сана, или просто мирянам. И слишком уж часто церковь принадлежала монастырю или богатому священнику — абсентеисту и совместителю, — а фактически обслуживалась низкооплачиваемым невежественным священником, служившим только обедню и понимавшим латинские слова, которые он бормотал, нисколько не лучше, чем его слушатели. На всём протяжении повествования у Чосера, кстати, нет и строчки об образовании священника. Единственное упоминание про его работу с духовным писанием не содержит и намёка на его уровень его образования:

Он прихожан Евангелью учил И праведной, простою жизнью жил.

Был добродушен, кроток и прилежен И чистою душою безмятежен.

Хотя с другой стороны, священник в «Кентерберийских рассказах не является тем самым наймитом, о котором говорилось выше:

Был пастырь добрый, а не поп наемный;

Благочестивый, ласковый и скромный.

Данный священник является стражем своих прихожан, фигура его исключительна, так как он не только обеспечивает потребности верующих, но и сохраняет свою паству от алчных лап церкви. О наёмных священниках и их отношении к прихожанам мы тоже находим упоминания в следующих строках:

Он оставался с паствою своей, Чтоб не ворвался волк в овчарню к ней.

В рассказах можно найти и ссылку на то, что несмотря на всё вышеописанное, английское духовенство пользовалось всё же определённым уважением в обществе:

Монах купца считал как бы кузеном, А тот был рад, в своем тщеславье тленном, Иметь в родстве духовное лицо.

Он провожал монаха на крыльцо, Встречал его, как дорогого брата, И говорил, что все, чем сам богат он, Сами церковнослужители так же держали себя на высоте, воспринимая себя как часть элиты английского общества.

Священник думал, что духовный род Родниться должен с древними родами, А не с безродными, пусть богачами.

Он кровь духовную хотел прославить, Хотя б пришлось при этом поубавить Сокровища, что церковь накопила:

Ведь в ризнице немало денег было.

Таким образом, в Англии конца XIV века мы видим предпосылки будущей реформации. Священнослужители своим поведением и образом жизни в целом мало соответствовали тому идеалу, который проповедовала церковь. Соответственно представления о ней в обществе были за некоторым исключением крайне негативны. В первую очередь это относилось к чёрному духовенству, ставшему воплощением всего отрицательного, что может быть в человеке.

Всеобщее возмущение, усиленное поднимающейся волной антиклерикализма в период, когда репутация папства и Церкви была сильно подмочена, в 1371 г. устранило от власти клириков-министров Эдуарда III.

Конечно, можно предположить что Чосер, будучи достаточно образованным и обеспеченным человеком, не мог отразить мнение о церкви, которое складывалось у простонародья. Но подтверждение его описанию отношения к католической церкви среди большинства англичан, можно найти достаточно просто. Во время восстания Уота Тайлера одной из первых жертв повстанцев стал архиепископ Кентерберийский, кроме того, восставшие крестьяне выдвинув королю свои требования, не забыв и о церкви:

«…и что имущество святой церкви не должно находится в руках монахов, приходских священников и викариев, ни других из святой церкви, но те, кто владеет им будут получать достаточное для жизни содержание, а все остальные имущества должны быть разделены между прихожанами; епископов не будет в Англии кроме одного, и прелатов кроме одного, и все земли и держания находящиеся у этих властителей, будут взяты у них и разделены между общинами, с оставления им умеренного содержания…».

Таким образом, можно заключить, что «Кентерберийские рассказы» достаточно полно отражали картину происходящего в Англии конца XIV века, представляя происходящее в достаточно правдивом виде.

Заключение

Для тех, кто избежал страшной смерти, жизнь в конце XIV—XV вв. могла оказаться не столь уж несчастной, какой она, несомненно, была до того. Для многих крестьян это было время возможностей, дерзаний и изобилия. В «Кентерберийских рассказах» Чосер изобразил своих паломников с добродушным оптимизмом, а не в мрачной атмосфере уныния.

Тем не менее, одним из основных сюжетов проходящих красной нитью через всё повествование является порицание католического духовенства. Священнослужители представлены в большинстве своём как нелицеприятные персонажи. Практически все слои духовенства, все институты церкви нашли отражение в книге, и так или иначе каждый получил нелестную характеристику.

На основании «Кентерберийских рассказов» Чосера можно сделать выводы об упадке английской католической церкви, потере авторитета у обывателей. Конечно, всегда существовали исключения, лишь подчеркивающие правило. Но, тем не менее, всеобщее презрение по крайней мере к чёрному духовенству в книге очевидно.

1. Чосер Д. «Кентерберийские рассказы» М.: Правда; 1988

2. Хрестоматия по истории средних веков/ Под ред. С. Д. Сказкина. М.: Высшая Школа, 1961;1963, в 3 т. Т. 2

3. История Великобритании / Под ред. Моргана О.К.М.: Весь мир, 2008

4. Квеннел М., Квеннел Ч.Г.Б Повседневная жизнь в Англии во времена англосаксов, викингов и норманнов СПб.: Терра, 2002.

5. Кузнецов Е. В. Англия XIV—XVII вв. Проблемы генезиса капитализма М.: Горький Год 1978

6. Тревельян Дж.М. Социальная история Англии М.: Изд-во иностранной литературы 1959.

7. Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории / Пер. с англ. А. А. Крушинской и К. Н. Татариновой. — Смоленск: Русич, 2005