Экзистенциальное измерение смысла

Актуальность темы

исследования. Актуализация смысложизненных поисков в современной философии является ярким свидетельством кризисного состояния культуры и общества. Помимо негативных следствий техноцентрированной цивилизации, приведших в недавнем прошлом человечество на грань экологической катастрофы, сегодня оно столкнулось с рядом социально-политических проблем ценностного характера, которые в ближайшем будущем могут привести к катастрофе экзистенциальной. Эффективным средством осмысления культурного кризиса, на наш взгляд, является экзистенциальная рефлексия, позволяющая в субъективно-личностном срезе рассмотреть аксиологические апории современной эпохи.

По словам Ж. Бодрийяра «Мы находимся во Вселенной, в которой становится все больше и больше информации и все меньше и меньше смысла». Бессмысленным временем назвал современность испанский философ Б. Хюбнер1.

Онтологической метафорой (от М. Хайдеггера до Б. Латура), выражающей суть современного социального мироустройства часто выступает понятие «сеть». Сеть — это системное образование, специфическими чертами которого являются радикальный ацентризм и холизм. Ацентризм проявляется в ячеистой структуре сети, где нет авторитарных центров-оснований однозначно и жестко детерминирующих ее топологию, но есть стохастически возникающие центры-микротренды, которые в совокупности определяют состояние сети в каждый конкретный отрезок времени. Общество, избравшее основными принципами своего.

1 См.: Хюбнер Б. Смысл в бес-СМЫСЛЕННОЕ время. — Мн.: Экономпресс, 2006. 384 с. бытия политкорректность и мультикультурализм, манифестирует тем самым апофеоз гегелевской идеи единства противоположностей.

Ален Бадью занимается разработкой понятия «атонических» миров (monde atone). Это миры, с острой нехваткой господствующего означающего, способного задавать строгий порядок хаотической социальной реальности. Особенность современного мира заключается в попытке отказа от упорядочивающего воздействия этого господствующего означающего. Хорошим примером атонии действующего социального уклада могут служить тендерные исследования с их характерным неприятием половых различий в русле бинарной логики, не приемлющие никаких нарушений баланса разнообразных практик сексуальности и однозначных решений ницшеанского толка.

Бегство от господствующего означающего, есть, по сути, бегство от смысла, направляющего движение культуры и общества. Лишенный смысла процесс развития, прекращает свое движение.

Основной вызов современности, на который человек вынужден сегодня отвечать, заключается в том, чтобы найти новые «реперные точки» своего собственного существования. Для этого человеку необходимо воссоздать новые формы смыслов. Современная наука и философия в их постмодернистской ипостаси погружают человека в квазисмысловое поле пустых знаков. Человек сейчас стянут сетью суррогатных смыслов-симулякров, блокирующих подлинно творческие импульсы жизни, так как истинное бытие личности есть бытие трансцендентного, неиллюзорного смысла. Человек — семиотическое существо, поэтому он нуждается в постоянном осмыслении границ собственной реальности. Стремление человека всюду, с чем бы он ни соприкасался находить смыслы и закономерности — одновременно и его дар и его проклятие. Выдающийся математик современности Б. Мандельброт писал, что «людям хочется видеть в окружающем мире знакомые структуры и закономерности. По ним развивалось человечество"2. Между двумя мировыми войнами советский статистик Евгений Слуцкий показал, что даже броуновское движение (например, совокупные результаты подбрасывания монеты) может выглядеть неслучайным и упорядоченным. Глаз самопроизвольно разлагает его на восходящие и нисходящие циклы, а затем на еще меньшие циклы, наложенные на большие. Если добавить больше данных, появится больше циклов. Конечно, это циклы не настоящие, а лишь кажущиеся.

Внесмысловая, меональная реальность всегда вызывала у человека экзистенциальный и почти мистический ужас встречи с бездной небытия, которую когда-то так красноречиво описывали Б. Паскаль, С. Кьеркегор, М. Хайдеггер и др.

Современная наука подходит к возможностям осуществления радикальных трансформаций биологического статуса человека. Прогнозируемые в ближайшем будущем достижения в области генетики и нанотехнологий могут раз и навсегда изменить наши представления о природе и смысле человеческой жизни. Будет ли это головокружительный прыжок в постчеловеческую действительность или же человечеству удастся сохранить «антропный» потенциал последующего развития зависит от того, сможет ли оно уже сегодня найти новые экзистенциальные ориентиры своего существования. Проблема поиска и переоткрытия смыслов становится, таким образом, определяющей стратегией дальнейшей будущности человека и общества.

Степень разработанности проблемы. Проблема человека и его существования в мире обсуждалась во все времена. В античной философии, носившей в целом космоцентричный характер и направленной на постижение высшей гармонии космоса, человек рассматривался как часть этого целого, а отдельный человек воспринимался в контексте.

2 См.: Мандельброт Б., Хадсон Р. Л. Непослушные рынки: фрактальная революция в финансах. — М.: 2006,400 с. причастности к этому целому. Так понимали смысл человеческой жизни Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Лукреций Кар, Сенека, Марк Аврелий, Плотин.

С переходом от античности к средневековью происходит пересмотр воззрений на сущность и предназначение человека. Так, средневековая европейская философия, рассматривая человека как «образ и подобие Божия», видела смысл человеческой жизни в служении Богу. Здесь можно выделить таких мыслителей, как Филон Александрийский, Боэций, Августин Блаженный, Фома Аквинский, Бонавентура и др.

Представители новоевропейской философской классики (Р. Декарт, Б. Спиноза, Б. Паскаль, М. Монтень, И. Кант, Г. Гегель, Л. Фейербах, К. Маркс, Ф. Энгельс) анализировали проблему человека и смысла его жизни в рационалистическом или в натуралистическо-биологическом планах. Ими была обозначена специфика философского рассмотрения темы «смысл жизни», хотя не были отработаны специальные понятия и категории для изучения и описания этой темы в пространстве индивидуальной и общественной жизни.

Рациональный и объективистский подход, доминирующий до конца XIX начала XX в., не позволял в должной мере учесть экзистенциальный, личностный аспект смысложизненной проблематики. Поэтому в конце XIX начале XX в. закономерно усиливается антропоцентризм и расцвет таких философских направлений как экзистенциализм, философская антропология и др.

В философии XX века сформировалась тенденция рассматривать человека в контексте смысла жизни. Так, экзистенциальная философия, заменив декартовскую парадигму мышления «я мыслю» хайдеггеровской «я умру», стала разрабатывать идею смерти не в плане неизбежного конца человеческого существования как органического тела, а в плане ее смыслозначимости для жизни. Экзистенциалисты заложили основу метафизики смысла жизни, поставили понятие «смысл» в центр всех размышлений о человеческом существовании, а также, рассматривая смерть в плане смыслозначимости, связали ее со смыслом жизни. Осознание человеком неизбежности собственной смертности они посчитали критерием подлинного бытия.

В рамках смысложизненной ориентации человека обширный материал для размышлений и обобщений дает русская религиозная философия второй половины Х1Х~начала XX вв. в лице H.A. Бердяева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Л. И. Шестова, JI.M. Лопатина, Н. О. Лосского, В. В. Розанова, B.C. Соловьева, E.H. Трубецкого, С. Л. Франка.

Однако эти философы, в отличие от данной работы, не ставили перед собой задачу рассмотрения экзистенциального аспекта (измерения) смысла в социокультурном контексте.

Некоторые методологические аспекты в изучении проблемы человека и смысла его бытия и духовности присутствуют в работах М. М. Бахтина, Э. Гуссерля, М. К. Мамардашвили, K.P. Поппера, Г. М. Пурынычевой.

В социально-философском анализе категории смысла для автора особую важность представляли работы С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, Н. М. Бахтина, М. Н. Виролайнен, П. П. Гайденко, Э. Глазерсфельдта, А. Кожева, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, В. В. Налимова, С. С. Неретиной, А. П. Огурцова, В. М. Розина, Г. Рота, Ж.-П. Сартра, H.H. Трубникова, Г. Л. Тульчинского, И. Т. Фролова, М. Фуко, М. Хайдеггера, Б. Хюбнера, С. Цоколова, Г. Г. Шпета, В. А. Кутырева, М. Н. Эпштейна.

Актуальность темы

и сложившаяся проблемная ситуация в современной философии в отношении смысла жизни человека и его смысложизненных ориентаций, а также самойкатегории смысла, предопределили объект, предмет, основную цель, задачи и логическую структуру данной работы.

Объектом исследования является человек в контексте его смысложизненных определений.

Предмет исследования — категория смысла, рассмотренная с точки зрения его экзистенциального измерения.

Целью диссертационного исследования является проведение социально-философского анализа экзистенциального измерения феномена смысла.

Достижение цели конкретизировалось в постановке следующих задач:

— выявить и типологизировать основные исследовательские подходы к категории «смысл»;

— проанализировать социокультурные трансформации смысла в контексте западноевропейской и отечественной культуры;

— определить современное состояние культуры с точки зрения экзистенциального измерения смысла.

Методологические основы исследования. Философская рефлексия осуществлена на уровне выявления содержания понятий темы в разных формах культуры и на уровне актов и процессов мышления, выявления логических оснований, методов образования категориального аппарата. Принципы диалектики позволили изучить феномен смысла, в разных интерпретациях и контекстах. В работе использованы феноменологический, культурологический, деятельностный, системный подходы. Применялись метод реконструкции, сравнительный, исторический, методы, метод структурно-функционального анализа и метод рефлексии, а также герменевтические приемы в работе с текстами.

Конкретные результаты исследования и их научная новизна:

— наиболее значимым аспектом гносеологической рефлексии над системой смысловых констант культуры в контексте их экзистенциального измерения является конструктивистский подход, реализация которого позволяет преодолеть избыточную (религиозную и рационалистическую) метафизацию смыслав результате анализа трансформаций смысла в контексте западноевропейской и отечественной культуры выявлена динамика, имеющая в онтологическом и аксиологическом аспекте нисходящий характер от герметичной культуры трансцендентного смысла к открытой (глобализированной) культуре элиминированного смысла современности;

— дан социально-философский анализ экзистенциального измерения смысла в существующих условияхсовременность охарактеризована как культура элиминированных смысложизненных ценностейпоказаны потенциальные варианты развития мегатенденций современности — интенсификация техногенности культуры, намечающийся диалог науки и религии, важная роль философии в современной и будущей культуре;

В итоге проведенного исследования обосновываются следующие положения, выносимые на защиту:

1) В контексте идей радикального конструктивизма показана рекурсивность и трансформативность смысла, выраженная в сложноорганизованной циркуляции смысловых элементов культуры. Рекурсивный характер смысла определяет его текучесть, динамичность и способность к автопоэзу, что исключает статическую метафизацию феномена смысла;

2) В результате анализа ряда культурных феноменов музыки, литературы и философии репрезентирована тенденция постепенного редуцирования смысложизненных констант социального бытия. В философской традиции эта тенденция прослеживается с позднесредневекового расцвета номинализма, затем анализируется процесс «конверсии» абсолютных теоцентрированных смысложизненных ценностей в научно и социально ориентированные практики в эпоху Нового времени. Завершение распада смысложизненных оснований культуры показано в ходе анализа релятивистских интуиций постмодернистского дискурса;

3) Социально-философский анализ экзистенциального измерения смысла в условиях современности показал необходимость поиска новых форм смысложизненных ценностей: идеологические концепции социального развития, ценностный синтез рационального и иррационального опыта как расширение существующего поля рациональности, создание новых условий мыслимости культурного пространства.

Практическая и теоретическая значимость исследования определяется возможностями использования теоретических и методологических положений исследования в дальнейшей разработке проблемы смысла жизни в философии, а также при решении смысложизненных задач, стоящих как перед обществом в целом, так и перед отдельным человеком. Материалы работы могут быть использованы в исследованиях в области социальной философии, философской антропологии, в лекциях и на семинарских занятиях по курсу «Философия», в соответствующих спецкурсах по проблемам социальной философии, истории философии и культурологии.

Апробация работы. Основные идеи работы представлены автором на аспирантском и методологическом семинарах кафедры философии Марийского государственного технического университета, отражены в статьях и выступлениях на научных конференциях разного уровня. Наука. Философия. Общество. V Российский философский конгресс, Новосибирск 2009 г.- Россия и россияне: особенности цивилизации. Международная научная конференция, посвященная 80-летию АЛТИ-АГТУ. Архангельск 2009 г.- Человек. Культура. Общество. Международная научно-практическая конференция. Пенза 2010 г.

Апробация материала осуществлялась в ходе проведения занятий по философии в Марийском государственном техническом университете (2007;2010 гг.).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения и списка литературы.

Заключение

.

Рефлексия категории «смысл» выявляет различные подходы и условия ее мыслимости. С одной стороны, можно рассматривать смыслы с точки зрения статики — тогда смыслы предстают в виде автономных и независимых от человека сущностей, «дурных объективаций» духа, по выражению H.A. Бердяева. Статические смыслы-сущности могут пониматься негативно (ницшевское восприятие культуры как кладбища смыслов и ценностей) и позитивно (абсолют в теологических системах).

С другой стороны возможен динамический подход к смыслу. Смысл в этом случае репрезентируется как принципиально незавершенная, открытая структура. Культурные смыслы постоянно взаимодействуют друг с другом, они способны «ветвится» и флуктуировать, создавая всякий раз новые лики человеческой культуры. Так понимали смысл, например, М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, Н. С. Автономова, А. Моль и др.

Структура смысла представляет интегральное единство трех фундаментальных измерений: онтологического, гносеологического и аксиологического. Онтологическое измерение смысла выражается в непосредственной сущности явления, гносеологическое характеризует явление на предмет его истинности-ложности, а аксиологическое акцентирует наиболее важные стороны явления со стороны его ценности для человека. Синтез всех трех измерений дает экзистенциальное измерение, собирающее в фокус все основные характеристики смысла. Экзистенциальное измерение смысла преломляет в наличности человеческого существования всю динамику взаимодействия личности с миром — активное постижение сущности бытия, его структуры, постоянная сверка существующей картины мира с феноменологической реальностью и расставление ценностных акцентов.

Экзистенциальная трактовка смысла приводит к постановке одной из важнейших философских проблем — проблеме смысла жизни. Логически возможны и исторически реализуются три основных решения и соответствующих им смысла жизни.

1. Мир доминирует над человеком, приоритетен по отношению к нему (Мир (человек) — смысл жизни человека в том, что он что-то значит для мира.

2. Человек доминирует над миром, приоритетен по отношению к миру (Человек (мир) — смысл жизни человека в том, что мир что-то значит для его самореализации.

3. Человек и мир паритетны в своей самоценности (Человек (Мир) — смысл жизни человека в том, что он и мир совместно (соборно) значимы друг для друга.

Первые два решения проблемы смысла жизни являются актуальными и обозначены в нашей работе соответственно как объективный и субъективный подходы. Они реализованы в истории философии в ряде различных направлений. Третье решение, предлагаемое В. Н. Сагатовским, является потенциальным. Его реализация возможна в будущем.

Обращаясь к решению вопроса о смысле жизни в русской религиозной философии начала XX века, мы видим, что русские мыслители (П.А. Флоренский, А. Ф. Лосев, H.A. Бердяев и др.), оказавшись в ситуации выбора между двумя сценариями развития культуры (традиционным и инновационным), осуществили попытку синтеза трансцендентных, богоцентричных смысложизненных ценностей средневековья с реалиями новой техноцентричной цивилизации. В качестве идейных предпосылок этого синтеза выступал идеал средневековой целостной и гармоничной культуры, противопоставляемый с отрицательной характеристикой индивидуализированной и «раздробленной» культуры Ренессанса и Нового времени. Так как ренессансная, а затем, и новоевропейская культурная парадигма инвертировали основополагающие смысложизненные ценности средневековья, поменяв местами члены оппозиции Бог-человек, на Человек-бог (природа), русскими философами была поставлена задача обратной инверсии этой «неподлинной» шкалы ценностей. В западноевропейской философской традиции категория «смысл» тесно сопряжена с проблемой универсалий, обнаруживаемой еще у Платона и Аристотеля. Наиболее содержательное и экспликативное обоснование проблема универсалий получает в трудах таких раннесредневековых философов как Боэций, Августин, Эриугена и Псевдо-Дионисий Ареопагит. В ходе дальнейшего развития этой проблемы были намечены, как известно, три основные стратегии: реализм, номинализм и концептуализм. К концу средневековья возобладала стратегия номинализма (в лице ее лидера У. Оккама), редуцирующая универсалии как лишние сущности. Если в классической средневековой философии тварный мир создавался согласно разумному божественному плану и представлял собой совершенное архитектурное сооружение, готический собор, в котором каждая часть была органическим продолжением целого и занимала свое место в иерархии вселенной. В отличие от этого, неклассическая номиналистическая теология опирается на представление об иррациональном акте божественной воли, который творит иррациональный мир и не нуждается в помощи божественного разума185. Именно импульс номинализма породил на закате средневековой эпохи теорию двойственной истины, которая фактически спровоцировала раскол между верой и знанием и привела потом к возникновению нигилистической антропоцентричной цивилизации Нового времени. В контексте смысложизненных ценностей, номинализм сыграл весьма значимую роль, которая заключалась в упразднении-элиминации.

1 о Г трансцендентных смыслов, определяющих религиозно-мистическую сущность средневековой картины мира.

Доминирующая «линия номинализма» в западноевропейской истории Нового и Новейшего времени нашла свое закономерное выражение в философии постмодернизма, который как некогда номиналистическая теология призвал к полному отказу от любых трансфеноменальных сущностей.

Анализ функционирования и динамики смысловой «ткани» культурного пространства выявил сходные тренды в процессах развития русской культуры. Так, было показано, как происходит постепенная редукция трансцендентных смыслов в русской культурной традиции.

При рассмотрении исторического развития русской культуры, был продемонстрирован поэтапный переход от четырехуровневой структуры культурного космоса средневековья к одноуровневой структуре культурного космоса современности. Все эти переходы сопровождались понижением и обеднением смыслового содержания пространства культуры.

Практически идентичные процессы, прослеживаются и на материале из истории музыкального искусства. В истории западноевропейской музыкальной традиции выделяются четыре основные формы музыки: cantus planus (григорианское пение), res facta («сделанная вещь»), opus (труд, сочинение) и opus posth (opus posthumum, лат. — посмертное сочинение). И опять мы становимся свидетелями уже знакомой нам картины поэтапного ослабления сакральных смыслов культуры. Первый полюс выстраиваемой, таким образом, тетрактиды — музыка cantus planus. Это медитативная форма причащения тварного мира миру горнему. Григорианское пение как бы создавало канал, устремляющий человека к подлинному бытию абсолюта. Другой полюс — музыка opus posth, современная музыкальная форма, для которой характерен сдвиг со смыслового содержания произведения к его формальной стороне.

Композитору opus posth-музыки неинтересно, да и не из чего, извлекать новые смыслы. Если А. Шопенгауэр, уподобляя музыку философии, еще вполне мог написать, что «музыка — это бессознательное метафизическое упражнение души, не ведающей, что она философствует"186, то современный композитор уже совершенно иначе подходит к сути музыкального творчества. Музыка для него не смысловая структура, не гармонично организованная система ритмов и звуков, но, скорее, самодостаточный семантически разгруженный ансамбль музыкальных знаков.

Таким образом, культура современности неслучайно была названа Б. Хюбнером бессмысленным временем. Мы живем в эпоху угасания, остывания, того высочайшего метафизического накала, пик которого пришелся на период раннего средневековья и затем несколько раз был повторен в редуцированной (антропной) форме в эпоху Ренессанса и Нового времени.

Однако сейчас складываются тенденции, которые в перспективе способны сформировать смысловое целое культуры будущего. Укажем несколько таких мегатрендов современности:

Во-первых, происходит интенсификация междисциплинарных научных исследований. В современной науке доминируют процессы интеграции знания, но проявляются они в особой форме, будучи обусловлены спецификой существующих исторических реалий. Междисциплинарный характер познавательной деятельности выражает эту специфику наиболее явным образом. Одним из проявлений ее является достаточно распространенный в современной науке перенос идей, средств и способов исследования, возникших в рамках одной дисциплины, в другие, иногда достаточно далекие друг от друга. Внедрение физических методов в практику химии или биологии уже стало привычным. Но в последнее время явным образом обнаруживается влияние лингвистических и литературоведческих подходов на область исторических дисциплин (например, историографическая концепция «нарратива»), существенное пересечение психологических, лингвистических и формально-логических моделей (еще недавно максимально дистанцированных друг от друга), усиливается взаимный обмен задачами и способами их решения между сферами собственно научного и инженерно-технического исследования187.

Во-вторых, наблюдается сближение научного и религиозных дискурсов. Научные революции XX века расшатали прежде целостную картину рационального восприятия природной реальности. Язык современной науки оказывается неспособным к чисто рассудочным дескрипциям нарастающих теоретических рассогласований. Как следствие, научный дискурс восполняет недостаточность своих языковых средств элементами альтернативных схем восприятия действительности.

Вот, что пишет по этому поводу современный российский физик-теоретик Ю. С. Владимиров: «Классические религиозные системы представляют собой собранную человечеством на протяжении многих веков (и даже тысячелетий) сокровищницу понятий, идей и принципов, которые вольно или невольно используются в фундаментальной теоретической физике. Например, описывая частицу в квантовой механике, мы говорим, что она уже не является ни корпускулой, ни волной, но чем-то третьим, для чего у нас нет наглядного образа. Однако в квантовой механике разработана методика обращения с квантовыми понятиями. В этом легко просматриваются как апофатический, так и катафатический подходы к описанию Бога"188.

В-третьих, обнаруживается также конвергенция научных и собственно философских способов осмысления действительности. Сегодня оказывается возможным решение сложных научных задач посредством адресации к философским идеям. Так, одной из самых актуальных проблем теоретической физики начиная со второй половины XX века является проблема детектирования гравитационных волн, которые были предсказаны общей теорией относительности. Замечательно, что решение этой проблемы было намечено через обращение к темпоральной концепции А. Бергсона: «С бергсоновским «непричинным» временем удалось связать проблему гравитационных волн. Гравитация, как единственное универсальное взаимодействие, позволяет связать два времени — геометрическое и бергсоновское — в единой математической конструкции. Она содержит в себе вечно становящуюся реальность (в бергсоновском глобальном времени) и измеримость, т. е. опытную познаваемость (в геометрическом времени). Трудность регистрации гравитационных волн видится в их отделенности от измеримости, поскольку гравитация, как принцип реальности, существует в бергсоновском времени"189.

Философия в условиях современности начинает играть важную роль коррелята между рациональными и иррациональными, естественнонаучными и гуманитарными формами человеческого опыта. Медиативная и координирующая функции сегодня во многом определяют характер философского знания.

Все это возвращает нас к проблеме экзистенциального переосмысления основ человеческого бытия, поскольку все разнообразные способы и стратегии человеческого отношения к миру задаются смыслами-трансценденталиями, опосредующими и направляющими существование человека.

Неисчерпаемость смысла как феномена культуры ставит перед его исследователями сложную задачу: с одной стороны смысл явлен человеку, и потому может быть схвачен его рефлексивной активностью, с другой — смысл есть безусловная трансцендентная сущность, слепое пятно на карте опыта, не поддающееся полному и всеохватывающему анализу. Поэтому проблема смысла была и остается актуальной, поворачиваясь к своим исследователям все новыми и новыми гранями.