Психологическая форма ценностного отношения

К сожалению, как свидетельствуют сами психологи, теория эмоций является «Золушкой психологии», что вполне естественно при общей рационалистически-гносеологически-сциентистски-техницистской ориентации европейской культуры Нового времени и соответствует аналогичному отношению философии к теории ценности, интерес к которой долгое время подавлялся интересом к теории познания. Хотя в последние годы появилось несколько серьезных исследований эмоциональной формы психической деятельности, ее общее осмысление остается дискуссионным (см., например, сборник текстов «Психология эмоций», изданный Московским университетом в 1984 г. со вступительной статьей В. Вилюнаса, а также не представленные в нем работы Ф. Василюка, Л. Веккера, Л. Гозмана, К. Изарда, А. Лука, Р. Немова, С. Раппопорта, Г. Шингарева); здесь, по-видимому, сыграла свою роль и сращенность психологического и физиологического взглядов на эмоции, не позволяющая понять особенность тех высших эмоций, которые иногда называют «чувствами» и которые порождаются не физиологическими реакциями организма на воздействие среды, то есть реакцией одного объекта на другой объект, а переживанием человека как субъекта того значения, которое имеет для него некий объект; другая причина такого положения теории эмоций — стремление ученых понять сущность этой формы активности психики отвлеченно от анализа структуры деятельности, тогда как именно она определяет строение психики и назначение каждого ее «механизма».

Психологическая форма проявления ценностного отношения является переживанием, то есть особого типа эмоциональным процессом, который зарождается на уровне обыденно-практического сознания и восходит на уровень осознаваемого чувства, духовного чувства. Эпитет «духовное» предельно точно определяет особенности того эмоционального процесса, который протекает в ценностной ситуации. Это значит, что вне данной ситуации, в своем не ориентированном на субъекта бытии, любой объект может рассматриваться лишь как потенциальный носитель ценности, а актуализируется эта возможность только в его контакте с оценивающим его субъектом — потому научное познание не обнаруживает никакой ценности в высокоценимых мною человеке, животном, ландшафте, произведении искусства и т. д., а с другой стороны, эти же объекты получат отрицательную оценку со стороны другого субъекта — именно так оно и происходило на протяжении всей истории человечества в столкновениях суждений представителей разных религий, разных политических партий, разных художественных движений, разных поколений…

Поскольку переживание ценности является не физиологической реакцией организма, а духовным переживанием субъекта деятельности, оно имеет социально-психологический характер, то есть определяется не витальными, а социокультурными потребностями человека и потому-то может быть доступно не только индивидуальному, но и совокупному субъекту. Это проявляется, например, в национальной психологии, которая представляет собой не рациональную, а эмоциональную структуру восприятия людьми природы, облика человека, его речи, мимики, жестов, исторических событий народной жизни, произведений архитектуры, прикладных искусств, фольклора; точно так же религиозные чувства массы единоверцев, выплескивающиеся во время богослужения и накаляющиеся подчас до состояния экстаза, как и экстаз массы слушателей концертов рок-музыки, есть проявление ценностного отношения совокупного субъекта; аналогичен характер эстетического восприятия, порождаемого у массы людей модой и ее же поддерживающего. Когда мы говорим о «чувстве национальной гордости» или «родовом чувстве чести» аристократов, имеются в виду именно чувства, но не индивидуальные, а коллективные, объединяющие общим эмоциональным состоянием большие группы людей, каждый из которых как бы растворяет свою индивидуальность в совместно и одинаково переживающей массе.

В этом пункте анализа выясняется принципиальное отличие ценности от нормы; к сожалению, отличие это обычно не только не учитывается, но норма рассматривается нередко вообще как вид ценности (напомню, например, как наши социологи выделили в классификации ценностей один из видов — «ценности-нормы»). Между тем норма является чисто рациональным и формализованным регулятором поведения людей, который они получают извне — из традиции, нравственного кодекса, религиозного установления, языковых правил, этикета поведения, юридического закона и т. п.; люди должны подчиняться ей, даже если не понимают ее смысла, целесообразности, соответствия собственным интересам; между тем ценность — это внутренний, эмоционально освоенный субъектом ориентир его деятельности, и потому воспринимается им как его собственная духовная интенция, а не имперсональный, надличностный, отчужденный от него регулятор поведения.

Примечательно, что в упоминавшемся сборнике «Гуманитарные науки и проблема ценностей» две статьи посвящены анализу норм, но в обеих ни разу (!) не встречается слово «ценность»; оно и неудивительно — ведь «нормативное суждение», как поясняет автор одной из них, отличается от «фактологического суждения» тем, что говорит не о том, что есть, а том, что должно быть, тогда как ценностное суждение, как мы видели, может относиться в равной мере и к существующему, и к должному, характеризуя значение оцениваемого для субъекта.

Когда М. Лютер произнес свое знаменитое: «На том стою, и не могу иначе!» — он четко выразил принцип своего ценностного сознания, так же как Л. Толстой в своем «Не могу молчать!», тогда как следование норме поведения, от юридической до эстетической, включая даже религиозно-обрядовую, исходит не от внутреннего императива, а от сознания, что «так принято», «так нужно», «так поступали отцы и деды», «таково правило этикета».. Можно согласиться с Я. Мукаржовским, что норме не только следуют, но и систематически ее нарушают, равно как и с тем, что соотношение ценности и нормы различно в сфере искусства и за его пределами; и все же остается несомненным, что мы имеем здесь дело с дополняющими друг друга и потому равно необходимыми культуре регуляторами поведения — внешним и внутренним.

Ясное понимание различия ценностей и норм — не педантичное требование формального классификаторства, но принципиально важное выявление способов максимально эффективного управления поведением личности и ее самоуправления в различных социокультурных обстоятельствах; к этому вопросу я вернусь на последней лекции, посвященной анализу функционирования ценностей, а сейчас скажу только, что воспитание есть не что иное, как процесс целенаправленного формирования системы ценностей входящего в жизнь молодого человека, дабы он был способен к спонтанному самоуправлению своим поведением, а одной из этих ценностей может быть сознание необходимости следовать тем нормам поведения, которые общество выработало, при известной мере критического отношения к тем из них, которые устаревают и тормозят прогрессивное развитие общества, сковывают свободу личности. Становится ли норма ценностью субъекта, зависит не только от него самого, но — и прежде всего! — от типа культуры, в котором функционируют данные нормы и ценности. В культурах традиционного типа нормы, записанные в тех или иных документах — скажем, в религиозных текстах библейских заповедей или сформулированных пророком правилах поведения мусульманина, в уложениях законодательства, в догматике «Домостроя», — или неписанные и передаваемые из поколения в поколение в виде устной традиции, управляют поведением и индивидов, и совокупных субъектов — половозрастных групп, сословных, профессиональных, конфессиональных — независимо от того, являются ли эти нормы ценностями данного субъекта, или он принимает их как внешнюю силу, которой он должен подчиниться — как подчинялись, например, бояре введенным Петром Великим ненавистным им нормам бытового поведения, этикета, моды. Исторический переход от традиционной культуры к культуре инновационной, личностно-креативной, резко изменил соотношение ценностного и нормативного механизмов управления поведением членов общества — от доминирования нормативного к безусловному преобладанию ценностного.

По сути дела, одна из особенностей личности и состоит в саморегуляции ее поведения, то есть в действии согласно ее ценностным ориентациям и в подчинении только тем нормам, которые приобрели для нее ценностное значение. Конечно, определенным нормам должна подчиняться самая духовно независимая личность — без этого невозможна совместная жизнь людей, требующая, чтобы свобода каждого была ограничена свободой других, в противном случае поведение человека становится асоциальным — хулиганским, преступным, как минимум эпатажным, и свобода вырождается в произвол. Поэтому общество заинтересовано в том, чтобы возможно более широкий круг норм превращался у возможно более широкого круга людей в их ценности и, соответственно, в ценностные ориентации их поведения. В этом случае свобода действий личности опирается на «осознанную необходимость», но выходит все же далеко за пределы такого осознания, поскольку ценностная ориентация исходит из внутреннего побуждения, выступающего в форме переживания, а не из добровольного и сознательного принятия некоей системы норм.