Американизация" как явление современной культуры

Государство, основанное на новом континенте, не имело ни прошлого, ни гомогенного населения. Но именно эти обстоятельства и содействовали созданию развернутой социальной мифологии. Появились идеи о том, будто Америка начинает новую историю человечества. Американские мыслители оценивали свою страну как внеисторическую нацию, которая сложилась благодаря свободной воле своих основателей. Нередко Соединенные Штаты противопоставлялись Европе, которую Америка будто бы превосходила своими целями, миссионерским предназначением.

Американские теоретики издавна пытались противопоставить Новый Свет Европе, рассматривая Америку как новое культурное пространство, как принципиально иной мир. Поэтому они стремились обнаружить те черты и признаки общественной жизни, которые позволили бы им провести отчетливое разграничение между двумя культурами европейской и американской.

Но по мере развертывания истории западного мира все чаще стали возникать сомнения по поводу принципиальной самобытности США. Действительно ли Америка располагает какой-то оригинальной культурой, если последняя сложена из разнородных элементов? Способен ли «плавильный котел» из множества своеобразных культур создать нечто целостное и уникальное? Попытки раскрыть неповторимость американской культуры, доказать ее своеобразие, принципиальное отличие от европейской то и дело приводили к прямо противоположным результатам. Получалось, что духовная жизнь Нового Света мало чем отличается от европейской. И все же справедливости ради многие признавали, что, хотя американские мыслители находились под сильным влиянием европейского идейного наследия, они, тем не менее, придавали ему особую трактовку.

Децентрализация образа жизни, расслоение «средней» Америки, растущее многообразие стилей, когда нормой становится не типичность, а разнообразие, прежде всего культурное.

В современной идеологии США ставятся две задачи: восстановить «американскую мечту» и войти в следующее столетие самой сильной нацией, страной в мире, главной опорой мира и демократии на земном шаре.

Симптомы американизации мировой культуры очевидны, перечислять их нет нужды. Едете ли вы в Москву, монгольские степи, индийскую глубинку или джунгли Малайзии; повсюду налицо сближение культурных практик и форм. Возникающая новая глобальная культура является американской в том смысле, что отвечает американской модели, даже если производится в Гонконге или Берлине. Американизация состоявшийся факт, который вряд ли можно отменить.

В Европе, как известно, ответом на возрастающую американизацию культуры было введение системы квот. Подобные меры можно приветствовать, ибо они единственно гарантируют поддержку производителям национальной кино-, телеи музыкальной продукции. Но не следует питать иллюзий по поводу действенности подобных мер.

Введение

системы квот на радио, например, обернулось тем, что радиостанции стали передавать национальную музыку после полуночи, т. о. выполняя квоты, но одновременно удовлетворяя в течение дня потребность слушателей в американской музыке, вроде рэпа и рока.

Нельзя отрицать, что контроль над рынком СМИ американских и транснациональных корпораций растет год от года и по ряду причин является поводом для беспокойства. Однако это само по себе не может быть удовлетворительным объяснением американизации современной культуры, ведь мы почти ничего не знаем о социальном, психологическом, эмоциональном и эстетическом восприятии культурного материала, производимого этими корпорациями. Даже если американские корпорации господствуют на мировом рынке, должна быть причина, по которой их продукция столь привлекательна для потребителя. До тех пор, пока этой проблеме не будет уделено должного внимания, споры по поводу процесса американизации будут сводиться к легковесным демонстрациям протестного сознания. Что если успех американской популярной культуры определяется природой ее внутренних свойств? Тому, что именно в американском обществе возникли формы популярной культуры, воспринимающиеся сегодня как особенно живые и современные

Американское общество и притягивает к себе, и отпугивает европейца, видящего, что импульс к индивидуальному самоутверждению получил там неслыханное развитие, между тем как самая радикальная культурная критика в ее заокеанских теоретических версиях этот процесс почти начисто игнорирует, именно потому, возможно, что сама является его частью.

В XIX веке была европеизация мира, сейчас — америкаизация.

Однако, Европа — это сообщество разных культур, в котором всегда есть место для нового инструмента со своим голосом. Если же мы имеем дело с Америкой, то это одна страна. В нее нельзя войти, оставаясь самим собой. Можно только подчиниться, и поэтому американизация в отличие от европеизации вызывает резкое сопротивление в образованных кругах. Европеизация, как правило, принималась элитой и вызывала сопротивление скорее в более широких массах, которые не все там понимали. Американизация идет совершенно иначе. В самой Америке элита противостоит той культуре, которую Америка экспортирует.

Производство массовой культуры в значительной степени монополизировано американскими средствами массовой информации, американским телевидением.

Сейчас все американское — и политика, и телевизионная продукция — вызывает законное сопротивление в мире и прежде всего в Европе, где достаточно сильны настроения сопротивления чрезмерно большой, не по духовной значительности роли американской культуры. А между тем она — лишь одна из национальных культур Европы, и когда начинает выступать в качестве, так сказать, культурного фюрера, то выходит за рамки своих возможностей. Для культуролога Европа всегда была очень сложным явлением, а сейчас мир стал еще сложнее. Благодаря широкому распространению западной культуры и попытке христианизировать планету выяснилось, что произошло нечто другое, что повсеместное употребление английского языка втянуло в диалог и очень живые, не умершие, не потерявшие своего пафоса культурные миры, мусульманские, индийские, дальневосточные, которым есть что сказать. В том духовном вакууме, который заставляет современного западного человека и в Америке, и в Европе искать чего-то другого, нового, в этих странах, причем в Америке даже больше, чем в других, начался импорт восточных культур. Импортируются йога, дзэн-буддизм, суфизм и т. д., потому что вербализированное, то есть ставшее держаться скорее в словах, чем в духе, христианство уже не удовлетворяет ищущего американца. Она постхристианская, но вместе с тем не приобрела пока никакого другого духовного стержня. Поэтому она является сейчас культурой глубокого кризиса. Дело не в том, что у нее есть недостатки, это настоящий, глубокий кризис, и требуются, по-видимому, какие-то непривычные, новые шаги для выхода из него.