Перспективы сербско-русского военного сотрудничества в 60-е — нач. 70-х гг. XIX в

Актуальность исследования.

Созданию объединенной Югославии в 1918 г. предшествовали длительная борьба и развитие различных концепций объединения югославян1. Вторая половина 60-х — начало 70-х гг. XIX в. стали очень важным периодом в истории Восточного вопроса. Ослабление Османской империи ставило вопрос об организации в недалеком будущем ее пространства. Реализовать идею создания многонационального славянского государства возможно было двумя путями: либо на основе военного союза южных славян, либо с использованием всех ресурсов сербско-русского военного сотрудничества. В 1860-е гг. на первый план выходит именно концепция решения этой проблемы с помощью югославянского объединения. Лидером югославянского мира становится сербский князь Михаил Обренович, а инструментом — создаваемый им Балканский союз. Однако одновременно разрабатываются и возможности второго пути.

1860-е гг. были временем коренных изменений в расстановке сил в Европе. Австро-прусская война 1866 г. и франко-прусская 1870−1871 гг. определили нового претендента на общеевропейскую гегемонию — Пруссию, вскоре превратившуюся в могущественную Германскую империю. Поражение Франции в войне вынудило ее перейти на вторые роли. В то же время для Австрии (с 1867 г. — дуалистической Австро-Венгерской монархии) ввиду объединения Италии Балканы стали основным направлением внешней политики. Германия, нуждавшаяся в союзнике для установления европейской гегемонии, в качестве наиболее подходящего варианта видела именно Австро-Венгрию, и потому вынуждена была.

1 По сложившейся в отечественной историографии традиции, термин «югославяне» и однокоренные с ним слова используются в данной диссертации в отношении народов, впоследствии составивших население Югославии. о учитывать балканские интересы последней. Россия использовала изменения в расстановке сил в Европе для решения главной своей внешнеполитической задачи — отмены условий Парижского мирного договора (большим успехом было принятие Лондонской конвенции 1871 г.) и находилась в процессе поиска союзников. Только в 1872—1873 гг. оформляется Союз трех императоров (германского, российского и австро-венгерского).

На этом внешнеполитическом фоне развивалась национально-освободительная борьба славянских народов Османской империи. Османская империя в середине 60-х гг. XIX в. переживала серьезный внутренний кризис. Прогрессивный внешне хатт-и-хумаюн, декларировавший в частности свободу вероисповедания, защиту жизни и имущества всех граждан, не исполнялся. Кроме того, была проведена вилайетская реформа 1864−1867 гг., направленная на предотвращение распада Османской империи и усиливавшая контроль над христианским населением3. Недовольство христиан росло.

Восстание 1866 г. на Крите, пользовавшееся поддержкой Греции, вызвало обострение турецко-греческих отношений. Со сменой князя в Румынии ослабла ее зависимость от Порты. В Болгарии все больший размах приобретала борьба за независимость. Наконец, сербское правительство добивалось вывода турецких гарнизонов из крепостей, находившихся на территории Княжество Сербского4.

Поскольку в числе приоритетных направлений внешней политики России второй половины 60-х — начала 70-х гг. XIX в. находилось также восстановление утраченных позиций на Балканах, она была активно включена в проблемы национально-освободительных движений балканских.

2 Международные отношения на Балканах. 1856−1878 г. М., 1986. С. 225−226.

3 Хевролина В. М. Борьба России за усиление своих позиций на Балканах в 1856—1875 годах (деятельность российских консульств) // Геополитические факторы во внешней политике России. Вторая половина XVIначало XX века: к столетию академика А. Л. Нарочницкого. Сб. ст. М., 2007. С. 225, 236−237,243.

4 Карасев А. В. Из истории русско-сербских отношений в 60-х гг. XIX в. // Советское славяноведение. 1978. № 2. С. 44. народов, которые на тот момент проявляли тенденцию к объединению вокруг Княжества Сербского.

Поддерживая идею создания Балканского союза, Россия в то же время выступала против начала антиосманского восстания в ближайшее время. К военным действиям против Порты не были готовы ни члены Балканского союза, ни поддерживающие их народы Балканского полуострова, ни собственно Россия, которая рисковала быть втянутой в войну. Последнее было крайне нежелательно, учитывая тот факт, что Российская империя находилось в стадии активного реформирования, в том числе и в военной сфере.

Министр иностранных дел России Александр Михайлович Горчаков стремился действовать мирными, дипломатическими средствами. Более активную позицию занимали посол России в Константинополе генерал-адъютант граф Николай Павлович Игнатьев и директор Азиатского департамента Петр Николаевич Стремоухов. Так, стремление Игнатьева решать проблемы христианского населения Турции путем прямых русско-турецких переговоров не находило понимания у Горчакова. Министр иностранных дел был сторонником «европейского концерта"5. Исследователи утверждают, что и сам Игнатьев остерегался преждевременного начала вооруженного конфликта6.

Практические задачи Княжества Сербского и России давали возможность выйти на решение более глобальных проблем в русле военного сотрудничества между ними и отойти от модели взаимодействия, при которой Россия лишь покровительствовала Сербии. Сотрудничество в военной сфере между Россией и Сербией представлялось сторонам взаимовыгодным: Княжество рассчитывало на материальную и финансовую помощь, а также на консультации по вопросам подготовки к войне, а Россия.

5 Очерки истории Министерства иностранных дел России. М., 2000. Т. 1. С. 418−419. См. также: Хевролина B.M. Российский дипломат граф Николай Павлович Игнатьев. М., 2004. С. 187−188, 193−194.

6 Карасев А. В. Из истории русско-сербских отношений. С. 48. получала возможность сформировать более полное представление о реальном военном потенциале одного из главных действующих лиц предстоящего конфликта и одновременно укрепляла свой престиж на Балканском полуострове.

Офицерство Княжества Сербского как социальный слой играло важную роль в процессе становления, развития и модернизации молодого независимого государства, которым стала Сербия в 1878 г. Роль офицеров в жизни государства в конце XIX — начале XX в. неоднократно становилась предметом исследования как в отечественной, так и в югославской и национальной сербской историографии. В то же время начальный этап процесса формирования этого социального слоя, связанный с реформой сербской армии, предпринятой князем Михаилом в начале 1860-х гг., изучен слабо.

В частности, до сих пор не исследована должным образом проблема оценки офицерского корпуса Княжества Сербского российскими военными специалистами в 1860-е гг. Помимо информации, содержащейся в донесениях генерального консула в Белграде Николая Павловича Шишкина, важным источником стали отчеты и донесения членов русской военной миссии, в 1867—1868 гг. посетившей Княжество Сербское по приглашению сербских властей. В состав миссии входили полковник Генерального штаба профессор тактики Николаевской академии Генрих Антонович Леер, инженер-полковник Василий Иванович Постельников и капитан конной артиллерии Николай Аполлонович Снессорев.

Наряду с такими вопросами, как финансирование подготовки и проведения антиосманских вооруженных выступлений, обеспечение оружием, лошадьми и т. д., важную роль играла проблема определения источников людских ресурсов. Вооруженные формирования непосредственных участников предполагаемых антиосманских выступлений могли дополняться и за счет австрийских славян, поддерживавших идеи национально-освободительной борьбы в духе югославизма.

Еще в начале 60-х годов XIX века правительство Княжества Сербского выработало план и критерии привлечения на сербскую службу офицеров с австрийской Военной границы. Этот план стал особенно актуален, начиная с 1862 года, в связи с обострением сербско-турецких отношений, спровоцированным обстрелом Белграда. Военная граница, которая веками была призвана охранять австрийские рубежи от нападений со стороны Турции, представляла собой довольно обширную, преимущественно славянскую территорию с военной организацией. К середине XIX века, с ослаблением турецкой опасности, прежнее значение Военной границы было утрачено. Тем не менее, тот факт, что граничары все еще представляли собой значительную военную единицу — потенциального участника национально-освободительной борьбы на Балканах, вызывал опасения у австрийских властей.

В 1860-е гг. в Австрийской империи активно обсуждался вопрос о необходимости демилитаризации Военной границы. При этом основные споры вызывал вопрос о будущей ее административной принадлежности. С преобразованием монархии в дуалистическую этот вопрос также не был окончательно решен. На территорию Военной границы, подчинявшейся непосредственно венскому двору, претендовала Хорватия в рамках создания Триединого королевства, земли которого оказались разделенными между двумя частями империи. После заключения хорвато-венгерского соглашения 1868 г. Венгрия, признававшая Триединое королевство как политическую нацию, обязалась добиваться объединения Военной границы и Далмации с гражданской Хорватией. Демилитаризация Военной границы проходила в 1871—1873 гг., однако в состав Хорватии она вошла лишь в 1881 г.

Вооруженные формирования граничар использовались австрийским правительством не только для защиты от Турции, но и для подавления национальных движений внутри империи, в частности, в ходе революции 1848−1849 гг. — в Венгрии. Однако после демилитаризации, наряду с изменением административного подчинения (от австрийской части империи к венгерской), населению Военной границы угрожал неизбежный внутренний кризис, связанный с отменой военной организации. На территории Военной границы, которая была объектом пропаганды со стороны и Хорватии, и Княжества Сербского, получили распространение идеи югославизма.

Категория югославизма широка и многограннавоспользуемся результатами многолетних исследований известного историка В. И. Фрейдзона. По его определению, югославизм являл собой систему «представлений и идей, исходящих из принципа общности происхождения и культурно-языкового единства южных славян: национального единства, якобы уже существующего, или потенциального единства, или близости родственных народов"7. Возникавшие на этой основе идеи освободительных восстаний и создания независимых южнославянских государств (либо одного государства) потенциально угрожали распадом не только Османской, но и Австро-Венгерской империи, особенно в период ослабления этих монархий.

Идеологами югославизма были лидеры хорватской Народной партии Йосип Штроссмаер и Франьо Рачки. На Саборе 1861 г. они выдвинули концепцию воссоздания Хорватии в союзе с южнославянскими народами империи (сербами и словенцами) — их целью было создание отдельной югославянской единицы в рамках империи.

Альтернативный вариант — полную государственную независимость Хорватии — предлагали Анте Старчевич и Эуген Кватерник, стоявшие во главе группы хорватских патриотов. В 1871 г. Э. Кватерник сделал попытку при участии нескольких сотен граничар поднять восстание на Военной.

7 Фрейдзон В. И. Основные тенденции межвоенной историографии югославизма, 1918;1941 // Славяноведение. 1997. № 6. С, 58. границе, однако остальная часть населения не поддержала восстание, и оно было подавлено властями.

Впрочем, провал восстания Кватерника не означал отсутствия у населения Военной границы национально-освободительных стремлений. Об этом, в частности, свидетельствует записка о состоянии Военной границы и возможном ее участии в общебалканском восстании, принадлежащей перу граничара Боголюба Каталинича, который служил в австрийской армии, затем в сербской, а с 1869 г. — в российской.

Данная записка, написанная в 1868 г., является уникальным источником по истории Военной границы: сочетая информативность с эмоциональной насыщенностью изложения, она представляет собой единственный подобного рода документ на русском языке. При этом в сферу интересов Б. Каталинича как приверженца идей югославизма попали и сопредельные славянские территории, и в частности Княжество Сербское. Сведения, содержащиеся в записке 1868 г., дополняются запиской 1870 г., посвященной оценке настроений и частично — военного потенциала южнославянских земель, в том числе Военной границы и Княжества Сербского.

Записки Б. Каталинича вызвали большой интерес у российского военного руководства. В условиях, когда одним из важнейших факторов российской балканской политики был характер русско-австрийских отношений, наряду с подготовкой русско-австрийского союзного договора, российские правящие круги интенсивно собирали разведывательные данные на случай войны с Австрией. В российской историографии многие годы ведутся исследования проблемы австро-российских отношений после о.

Крымской войны, показавшей непрочность союза этих двух империй, и начавшихся в этот период противоречий по балканскому вопросу. Разногласия по нему могли привести к конфликту сторон.

8 См., напр.: Исламов Т. М. Российская империя и монархия Габсбургов: основные тенденции во взаимоотношениях (конец XVIII — XIX вв.) // Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика. М., 1997.

Превентивный удар в случае негативной реакции Австро-Венгрии на русские инициативы на Балканах можно было бы нанести с помощью австрийских славян, недовольных итогами проведения реформ 60-х гг. XIX в. Наиболее уязвимым для австро-венгерского государства в этом отношении была именно Военная граница. Вопрос о ее демилитаризации и последующей административной принадлежности сопровождался серьезными политическими конфликтами и был чреват конфликтом вооруженным.

Поэтому трудно переоценить значение тех сведений, которые представил русскому военному и дипломатическому ведомствам Боголюб Каталинич — боевой офицер-граничар. Особое значение его информации придает то, что он руководствовался не материальными, а в первую очередь идейными соображениями убежденного югослависта и сторонника независимости австрийских славян.

Итак, можно проследить некую связь, существовавшую между Княжеством Сербским и Военной границей в вопросах национально-освободительной борьбы и, конкретнее, в кадровых вопросах. Связь эта дополнялась взаимодействием указанных территорий с Россией. В случае с Сербией взаимодействие было возможно как в индивидуальном плане, так и на государственном уровне, в случае с Военной границей — только в виде перехода граничар на службу в Россию при посреднической роли Княжества Сербского. Кадровый вопрос был одним из ключевых в ходе подготовки восстания народов балканского полуостровапри этом имели значение не только численность и уровень подготовки офицеров, но и их идейные убеждения.

Историографический обзор

Существующую литературу по проблеме можно разделить на три направления: 1) сербско-русское военное сотрудничество в 1860—1870-е гг.- 2) история Военной границы 1860−1870-х гг., в том числе вопрос об офицерстве- 3) югославизм как идейная основа для сотрудничества сербов и хорватов как между собой, так и с Россией.

Заключение

.

1860-е гг. были временем прорыва не только в дипломатии Княжества Сербского. Впервые Сербия из подчиненного княжества Турции возвысилась до реальной военной силы на Балканах. Ключевыми факторами этого возвышения стали создание национальной сербской армии и трансформация идей югославизма из теоретических построений в реальную программу действий для югославянского объединения — Балканского союза.

В связи с этим изменился и характер участия России в жизни Балкан. Начало 1860-х гг. характеризуется покровительственным отношением России к Сербии, примером чего может служить дипломатическая поддержка, оказанная ею княжеству при решении вопроса о выводе турецких гарнизонов с территории Сербии. В середине 60-х г. XIX в. впервые произошел переход к планомерному военному сотрудничеству с далеко идущими внешнеполитическими целями. Однако начало этого сотрудничества обнаружило значительные расхождения в понимании его сути и алгоритма военных приготовлений. Для Сербии ключевое значение имела материальная помощьинструкторские и информационно-аналитические услуги, предоставленные Россией, были в Сербии недовостребованы, причем немалая роль в этом принадлежит позиции сербского военного министра М. Блазнавца.

Существовали и другие проблемы. По оценке членов русской военной миссии, посетившей Княжество Сербское в 1867—1868 гг., армия Княжества, переживавшая этап своего становления, изначально не была подготовлена к вооруженному конфликту с Турцией, а процесс наращивания военного потенциала шел весьма медленно. Общей тенденцией военных приготовлений Княжества Сербского к войне стало накопление отдельных видов и элементов вооружения, без планомерной подготовки кадров и проработки планов восстания. Наконец, стоит отметить принципиальное непонимание между военными России и Сербии по поводу сути военной службы и военной дисциплины, что в перспективе значительно затрудняло продуктивное сотрудничество между сербскими и российскими вооруженными формированиями.

Внутриполитические изменения, происходившие в Княжестве с конца 1867 г., были серьезным препятствием для реализации идеи антиосманского восстания. Однако крах Балканского союза только отсрочил реализацию поставленных задач, завершил лишь один из этапов в развитии концепции югославянского объединения. На тот момент положительным фактором для сербских властей стало более ясное представление о реальном военном потенциале Княжества Сербского. Со своей стороны, Россия получила важную информацию о состоянии вооруженных сил и внутриполитической обстановке в Княжествеэто позволяло ей занять более взвешенную позицию, принимая во внимание, что на данном этапе рассчитывать на продуктивное участие Сербии в вооруженной антиосманской борьбе не приходилось. Позиция сербских властей в конце 1867 — начале 1871 гг. привела к охлаждению отношений с Россией, что также неблагоприятно сказывалось на возможностях роста военного потенциала Княжества Сербского.

Вопрос о наращивании численности и качественных характеристик кадрового офицерства нах одился в зависимости от общего фона сербско-русского военного сотрудничества и также решался далеко не самым продуктивным образом. Обмена офицерскими кадрами между Сербией и Россией в значительных объемах, в том числе в целях обучения, не происходило. Ряд офицеров сербской армии, а также граничар, перешли на службу в Россию, по всей видимости, вследствие их собственных убеждений, а отнюдь не государственной политики Княжества Сербского. В то же время Россия использовала эту возможность для обучения сербов в контексте возможного совместного военного выступления в будущем, а также для получения стратегически важной информации от граничар. Подчеркнем, что в рамках данного исследования вопрос о посреднической роли Сербии при взаимодействии региона Военной границы и России был поставлен впервые.

В условиях начала процесса демилитаризации Военной границы граничары становились весьма важным фактором в решении задач национально-освободительной борьбы балканских народов. Военный потенциал Границы, которым она обладала на рубеже 1860−1870-х гг., в сочетании с недовольством ее населения и распространением в этом регионе идей югославизма, давал новые возможности как для использования граничар в антитурецкой борьбе, так и для попытки дестабилизации обстановки в самой Австро-Венгрии, в том числе с участием Княжества Сербского. Однако ни один из этих вариантов реализован не был. Привлечение граничар в сербскую армию также тормозилось медленным ходом военных приготовлений Сербии. Некоторые из перешедших на сербскую службу офицеров-граничар впоследствии не только перешли в ряды российской армии, но и приняли присягу на подданство России, что может свидетельствовать о переоценке ими роли Княжества Сербского в освободительной борьбе балканских народов.

Анализ биографий сербских офицеров, перешедших на службу в Россию, показывает, что сербские уроженцы оставались подданными Княжества и в большинстве своем приняли участие в сербско-турецкой войне 1876 г. Таким образом, для них российская армия была возможностью продолжить карьеру (после отставки, по разным причинам, из сербской армии) и получить дополнительное образование, однако национальный приоритет преобладал. Граничары же воспринимали данный переход как окончательныйанализ источников также приводит к выводу, что сербское подданство для них было необходимым промежуточным звеном, поскольку процедура перехода в российскую армию требовала предоставления таких документов, которые было невозможно получить от австрийского правительства. Сербское правительство не препятствовало переходу своих офицеров, в том числе граничар на сербской службе, в ряды российской армии.

Ярким примером является судьба офицера-граничара Боголюба Каталинича. Прием его на русскую службу был обусловлен не только появлением во второй половине 1860-х гг. подобных исключений для офицеров из сербов и хорватов Османской и Австро-Венгерской империй. Главную роль тут сыграли предоставленные им сведения о стратегически важном для России регионе империи Габсбургов.

Для российского военного руководства, получавшего обычным путем, с помощью военных агентов и консулов, не всегда полную информацию о военном потенциале и настроении славянского населения Балкан, Каталинич оказался весьма ценным источником информации. Уроженец Военной границы и горячий патриот, военнослужащий австрийской армии, он рассчитывал на помощь России в деле освобождения граничар из-под австрийского владычества. Записка Каталинича «О военно-политическом значении Военной границы в Австрии», написанная в 1868 г., содержала важные и очень конкретные сведения о военном устройстве данной территории, а также о настроениях среди славян Австро-Венгрии в целом. Специалист такого профиля как Б. Каталинич был ценным приобретением для российского Генерального штаба.

В его судьбе участвовали представители высшей дипломатической и военной элиты российской империи (Н.П. Игнатьев, Д. А. Милютин, П.Н. Стремоухов). Этот факт позволяет утверждать, что Каталинич и информация, которой он владел, были важны для России. В целом в указанный период, в связи с новыми задачами военного сотрудничества между балканскими народами и Россией, возросла роль российского военного ведомства и его взаимодействия на этой почве с МИДом.

Ценность трудов Каталинича как для современников, так и в качестве исторических источников, заключается в том, что они содержат подробную, часто уникальную информацию, что называется, из первых рук. Сведения военного характера о закрытой территории, какой была Военная граница, а также данные о гаванях и укреплениях далматинского побережья могли дать России тактические преимущества в случае военных действий в этих областях. Следует отметить, что подобную информацию мог собрать только австрийский офицер, причем это должен был быть профессионал высокого класса, такой, как Б. Каталинич.

Таким образом, раскрывается еще одна грань российской внешней политики на Балканах в конце 60-х — начале 70-х гг. XIX в.: позиция Российской империи по отношению к австрийским славянам. Славянские территории Австро-Венгрии, и прежде всего Военная граница, возможно, играли в международных отношениях более значимую роль, чем это принято считать. План антиавстрийского восстания, предложенный Каталиничем, Россия, по всей видимости, не собиралась в ближайшем будущем претворять в жизнь. Однако сама возможность повлиять при необходимости на внутриполитическую обстановку в Австро-Венгрии давала России определенное преимущество.

Труды Каталинича представляют интерес и как источник непосредственно по истории Военной границы на последнем этапе ее существования. Сведения, предоставляемые им, дополняют и уточняют картину событий. Каталинич описывает систему управления Границей, организацию пополнения полков, особенности военного образования. Он иллюстрирует ситуацию на Военной границе, сложившуюся к моменту написания записок, а также затрагивает узловые моменты истории этого региона, чтобы тем самым объяснить причины того или иного явления. Несмотря на некоторую тенденциозность, записки Боголюба Каталинича стоит признать весьма ценным историческим источником.

Известно, что в числе главных причин отказа от осуществления планов антитурецкого восстания была военная слабость членов Балканского союза, и прежде всего Сербии, а также наличие противоречий между его членами1. Сербско-русский военный союз в исследуемый период также не сложился, поскольку, с одной стороны, власти Княжества Сербского уже к концу 1867 г. демонстрировали отчетливую тенденцию к ориентации на Австро-Венгрию, а с другой — участи е в вооруженном конфликте на Балканах в конце 1860-х — начале 1870-х гг. не входило в планы России. Организовать должным образом антиавстрийское восстание, несмотря на распространение в империи и за ее пределами идей югославизма, на рубеже 1860−1870-х гг. также не удалось. Новая страница в национально-освободительной борьбе балканских народов открылась лишь в середине 1870-х гг. Тем не менее, предшествовавший период, исследуемый в данной диссертации, имел исключительное значение как время разработки новых идей, разработки и корректирования алгоритмов сотрудничества и взаимной оценки военного потенциала накануне решающего этапа в изменении государственного положения балканских славян.

1 Карасев А. В. Югославянская идея во внешнеполитических планах И. Гарашанина // Славянский альманах. M., 2001. С. 130.