Актуальность исследования определяется, прежде всего, текущими философскими, религиоведческими и психологическими вопросами относительно способов ассимиляции субъективного опыта теоретической гуманитарной наукой. В контексте заявленной темы эти вопросы приобретают следующее звучание — каким образом индивидуальный мистический опыт Игнатия Лойолы соотносится с концептами и понятиями антропологической теологии Карла Ранера, становление которой неразрывно связано с историей разработки философских гносеологических и онтологических понятий? Как текст наставлений по духовной жизни XVI века соотносится с конкретной всеобъемлющей теологической парадигмой, которая составляет важную часть современного католического богословия? Какой метод позволяет выявить связь систематического теологического учения немецкого богослова с личностным религиозным опытом испанского мистика? Все эти вопросы указывают на проблему соотношения логико-практического измерения знания с его ощущаемым измерением.
Современная ситуация гуманитарного знания характеризуется поиском новых подходов в освоении ощущаемого измерения знания. Обилие понятий и символизаций, которыми оперирует современная наука при изучении ощущаемого (субъективного) опыта познания, зачастую не позволяют непосредственно рассмотреть этот изначальный дологический уровень познавательного процесса, который наличествует в виде ощущения некого значения, смысла. Понятия, сформированные на логических основаниях, не включают в себя содержание данного ощущаемого смысла, и, таким образом, заслоняют собой изначальный субъективный опыт. В виду этого дальнейшее исследование опыта познания происходит только путем постепенного наслоения дефиниций и выделения их аспектов, которые не соотносятся с самим опытом, как таковым. По сути, логическая модель осмысления опыта оставляет сам опыт вне пределов своего рассмотрения в виду его субъективности и дологической природы. Искажение и омертвение опыта1 в ходе логического преобразования в свою очередь ставит под вопрос все здание эмпирической науки.
Эта насущная проблема гуманитарного знания напрямую связана с текущим состоянием прагматико-позитивистской и постпозитивистской парадигмы науки, которая постулирует эквивалентность концепций и идей, а также отмечает одинаковую степень их схожести и ошибочности. В свою очередь, такой глобальный характер вопроса указывает на то, что проблема согласования всех измерений знания и выработка понятий, которые бы указывали и вводили в научный оборот данные непосредственного субъективного ощущения, актуальна не только для некоторых областей гуманитарной науки, таких как психология, искусствоведение, философия, но и для всех дисциплин, которые связаны с культурной деятельностью человека.
Если ответы на раннее означенные вопросы относительно рассмотрения внутренней связи теологических концептов Ранера с духовным наследием Игнатия Лойолы существуют, то они, скорее всего, имеют междисциплинарный характер. История, философия, психологияэти гуманитарные дисциплины лишь отчасти рассматривают субъективный опыт познания центральных символов христианства, который в свое время повлиял на развитие современной западноевропейской теологии. Представленная работа сообразно использует данные указанных.
1 На это обстоятельство в начале XX века указывали А. Бергсон и Ж. П. Сартр (проблема интуитивного познания). Проблема соотношения ощущаемого субъективного опыта с логическим измерением знания рассматривалась и получала самые различные интерпретации в немецкой философии идеализма (И. Кант, И. Г. Фихте, Г. Ф. Г. Гегель, В. Шеллинг), в феноменологии (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти, а также в феноменологии религии Р. Отто, Ф. Хайлер, К. Гольдаммер, Г. Виденгрен, П. Рикер, В. Гантке), в философии экзистенциализма (М. Хайдегтер, Ж. П. Сартр). В настоящий момент новое видение возможных решений этой проблемы предлагает философия диалога, представленная М. Бубером, М. М. Бахтиным, В. С. Библером. Основным нововведением философии диалога в данную проблему является понятие межсубъектного бытия, которое затрагивает все измерения знания — как логико-практическое, так и дологическое. направлений гуманитарной науки, которые относятся к исследуемой проблеме. В виду этого данное исследование не является историко-философским, а подпадает под категорию философии религии, религиоведения и культурологии.
Степень разработанности представленной темы сравнительно невелика. Теология Ранера исследуется в современной гуманитарной традиции преимущественно с философской точки зрения. Использование дефиниций и концепций, принадлежащих различным философским системам, делает работы Ранера интересными для многих философов-специалистов. Свою роль здесь также играет особый язык антропологического богословия Ранера, который во многое перенял (это относится как к структуре работ, так и к используемым понятиям) из экзистенциальной философии М. Хайдеггера. Проблемы XX века (такие как многообразие форм религиозности, тенденции индивидуализма, развитие секулярного общества, начало перехода от индустриального типа общества к информационному, и многие другие) особенно выделены Ранером, который посвящает некоторым темам отдельные работы (широко известный концепт «анонимного христианина» являет собой яркий пример исследования, которое призвано по мысли автора стать ответом на современные проблемы). По этим причинам теологическая концепция Ранера считается многогранной и весьма сложной системой, которая не только вводит современные философские понятия в язык богословия, но и придает новое звучание идеям теологов и философов нескольких эпох.
Среди многочисленных западных исследователей теологии Ранера необходимо, прежде всего, выделить Г. Форгримлера2, К. Р. Фишера3, К.
2 Среди множества теологических сочинений Форгримлера, некоторые из которых написаны в соавторстве с Ранером, для диссертации особо ценны работы «Karl Rahner verstehen» и «Karl Rahner. Gotteserfahrung im Leben und Denken», полностью посвященные исследованию различных аспектов теологии Ранера.
Килби4, Ф. Индина5, JI. Д. О’Донована6, JI. Грубера7, Д. Вайзмана8, Р. Гибеллини9, Б. Маршала10, М. Майера11, Р. Уильямсона12 и Р. Леннана13. Работы зарубежных ученых носят, прежде всего, сравнительный, а также критический характер. Это выражается в рассмотрении теологии Ранера в.
3 Работа Фишера «Der Mensch als Geheimnis. Die Anthropologic Karl Rahners» представляет особую важность для представленной работы, так как в ней впервые был поставлен вопрос об обширности влияния игнатианского наследия на теологию Ранера.
4 Работы Килби затрагивают проблему актуальности теологии Ранера на фоне глобальных процессов внутри христианской Церкви. Особое место в исследованиях Килби уделено рассмотрению понятийного ядра теологической концепции Ранера. Ключевыми работами Килби являются «Karl Rahner: Theology and Philosophy» и «А Brief Introduction to Karl Rahner». На фоне многих исследований теологии Ранера, некоторые из которых имеют четко выраженный конфессиональный подход, немаловажным обстоятельством является академический язык работ Килби.
5 Монография Индина «Karl Rahner and Ignatian Spirituality» представляет широкую историческую и теологическую проработку влияния духовности Игнатия на учение немецкого теолога. Особое место в других работах Индина (в такой как «Rahner, Christology, and Grace» // Heythrop Journal #37) уделено анализу теологии благодати, а также рассмотрению практического применения систематической теологии Ранера.
6 Публикации ученика Ранера, О’Донована, примечательны всесторонним рассмотрением его учения. Центральной темой размышлений О’Донована является социальная перспектива развития теологии Ранера в нынешнее время.
7 Особой темой исследований Грубера является влияние идеалистической немецкой философии на современную теологию. Работа «Transzendentalphilosophie und Theologie bei Johann Gottlieb Fichte und Karl Rahner» детально изучает влияние идей И. Г. Фихте на теологическую концепцию Ранера.
8 Основной темой работ Вайзмана является развитие религиозного опыта в рамках западноевропейского христианства. Внутренняя связь теологии Ранера с духовным наследием Игнатия является предметом рассмотрения работы «» I have Experienced God": Religious Experience in the Theology of Karl Rahner".
9 Теологические изыскания Гибеллини носят, прежде всего, компаративный характер. Большая часть его работ посвящена развитию теологии в XX веке. Для данной диссертации особый интерес представляет работа «Handbuch der Theologie im 20. Jahrhundert».
10 Работа Маршала «Christology in Conflict: The Identity of a Saviour in Rahner and Barth» представляет особый интерес для диссертации, так как является исследованием современного развития теологических дефиниций. В рамках означенной работы Маршал анализирует методологические аспекты теологии Ранера и К. Барта.
11 Предметом исследования Майера является теологическое измерение «Духовных упражнений» Игнатия. Тенденции интерпретации «Духовных упражнений» рассматриваются им на примере учения Ранера в работе «La Theologie des Exctcices de Karl Rahner».
12 Статья Уильямсона «Balthasar and Rahner» в сборнике «Analogy of Beauty: The Theology of Hans von Balthasar» посвящена сопоставлению теологии Г. фон Бальтазара и Ранера.
13 Работы Леннана рассматривают социологическое измерение развития христианской Церкви в XX веке. Монография «The Ecclesiology of Karl Rahner» посвящена исследованию социальных аспектов теологии Ранера. свете истории христианской традиции, изучении его концепции в рамках межконфессионального диалога, критическом осмыслении составных элементов философского ядра его учения, а также в создании планов дальнейшего развития католической теологии с учетом идей и ключевых понятий немецкого теолога.
Изучение обширного теологического наследия Ранера не могло обойтись без использования трудов русскоязычных ученых, которые исследовали различные аспекты ранеровской концепции, а также темы, неразрывно связанные с его теологией. Особенно в этом плане показательны работы К. И. Никонова14, Б. Ю. Кузмицкаса15, Ю. А. Кимелева16, А. Н. Красникова17, П. П. Гайденко18, Р. М. Габитовой19, А. Н. ы Прежде всего, это работы «Современная христианская антропология» и «Критика антропологического обоснования религии», в которых теология Ранера рассматривается в рамках анализа различных антропологических аспектов теологических учений. В этих и других работах («Религиозен ли человек по природе», «Христианская антропология и современность») представлены основные направления современной христианской антропологии. В свете заявленной темы особый интерес представляет курс лекций «Христианская антропология и современность», подготовленный для философского факультета МГУ.
15 Работа «Философские концепции католического модернизма» и публикация «Теология „жизненной действительности“ К. Ранера» посвящены изучению философских основ современной католической теологии, а также рассмотрению процесса модернизации теологического языка в соответствии с данными современной науки и новыми общественно-политическими реалиями. Обозначенные темы рассматриваются на примере теологии Ранера.
16 Основными работами, в которых особое место уделено теологии Ранера являются «Современная западная философия религии» и «Философия религии. Систематический очерк». Они затрагивают проблематику взаимосвязи философских и теологических элементов теологии Ранера. Многие другие работы Кимелева («Философия истории», «Методологические проблемы современного религиоведения», «Современная философско-религиозная антропология») являются важнейшим источником по изучению философии религии. В рамках данной работы особого внимания заслуживает его концепция философско-религиозной антропологии.
17 Работа «Методология современного неотомизма» анализирует концепцию Ранера на фоне католической теологии XX века.
18 Во многих работах Гайденко особое внимание уделено историческому развитию философии экзистенциализма, который оказал значительное влияние на теологию Ранера. Ключевой темой работы «Прорыв к трансцендентному: новая онтология 20 века» является изучение истоков экзистенции, особая направленность человеческой природы к трансцендентному началу. Для диссертации также важны работы посвященные истории философии («Трагедия эстетизма. Опыт характеристики миросозерцания С. Киркегора», «Философия Фихте и современность»).
Типсиной20, Е. Б. Тимерманис21, С. А. Коначевой22 и А. С. Богомолова23. Многие из перечисленных работ стали основой отечественной традиции исследования учения Ранера24. При этом необходимо отметить, что большая часть упомянутых исследователей уделяет в своих работах особое внимание философской составляющей теологической концепции Ранера.
В свою очередь «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, как правило, рассматриваются в отечественной историографии либо в рамках истории Общества Иисуса (ордена иезуитов), либо через призму сравнительного изучения христианской духовности. Наряду с такими исследованиями имеются также работы, посвященные особой «игнатианской» мистике и истории становления Общества. Подобные работы имеют историографическую и религиоведческую направленность. Текст «Духовных упражнений» является наставлением и путеводителем в.
19 Среди множества работ посвященным философии экзистенциализма, для диссертации является ценной работа «Человек и общество в немецком экзистенциализме», предметом рассмотрения которой являются антропологические аспекты философии М. Хайдеггера и К. Ясперса. В работе отмечено развитие этих аспектов в различных философских и теологических концепциях современников немецких философов. Также рассматриваются иррационалистические тенденции в философии экзистенциализма.
20 Монография «Немецкий экзистенциализм и религия», в котором исследуется различные аспекты экзистенциализма и их связь с традиционными теологическими концептами представляет особую важность для данной работы. Особое внимание уделено анализу влияния экзистенциализма на развитие западноевропейской теологии в XX веке.
21 В исследовательском фокусе кандидатской диссертации «Христианская антропология К. Ранера» находятся проблемы дальнейшего развития теологии Ранера. Работа поэтапно рассматривает синтезирующий характер антропологических аспектов теологии Ранера, а также уделяет особое внимание перспективам социального развития христианства в секулярном мире.
22 Множество докладов и выступлений («Хайдеггер и современные вопросы богословия», «Интерпретация кантовской теории истины в трансцендентальном томизме», «Историчность вот-бытия и опыт „последнего Бога“: теологические аспекты философии М. Хайдеггера» и др.) посвящено анализу католического и протестантского богословия XX века. Особое внимание уделено проблемам влияния философии М. Хайдеггера на современное богословие.
23 Работа «Экзистенциальная диалектика: от „качественной диалектики“ к диалектической теологии» исследует процесс развития экзистенциальной мысли, а также анализирует философско-исторические аспекты этого развития.
24 Прежде всего, это работы К. И. Никонова, Б. Ю. Кузмицкаса, Ю. А. Кимелева, Е. Б. Тимерманис, а также С. А. Коначевой. Примечательно, что работы данных ученых с одной стороны рассматривают теологию Ранера на фоне общего развития христианской мысли в XX веке, а с другой прослеживают развитие ее антропологических аспектов. духовном поиске и имеет весьма опосредованное отношение к теологии, как к таковой. Согласно Игнатию, духовные упражнения — это свод наблюдений и советов по духовной жизни, который позволяет «Творцу непосредственно содействовать со своим творением, а творению — с Творцом и Господом своим"25. Другими словами, «Духовные упражнения» предназначены для исследования внутреннего субъективного опыта общения с Богом. Фокусирование этого текста Игнатия на личном опыте, на переживании сопричастности Творцу делает его интересным для исследования религиоведами, занимающимися изучением мистических практик католической церкви, а также психологами, рассматривающим процессы трансформации личности.
Наследие Игнатия было детально исследовано преимущественно в работах западных мыслителей, таких как Ж. де Гибер26, Ф. Караман27, Д. О’Мелли28, X. Ранер29, Д. Ганс30, Ф. Индин31, Р. Барт32, Д. Л. Флеминг33, Ж.
25 Игнатий Лойола. Духовные упражнения. Духовный дневник. М.: Институт философии, теологии и истории святого Фомы, 2006. Стр. 29.
26 Труды де Гибера посвящены анализу внутренней духовной практики Общества Иисуса. Фундаментальной обобщающей работой о взаимосвязи систематической теологии и духовного наследия является «Lecons De Theologie Spirituelle». Для диссертации особую ценность имеет его исторический очерк «Духовность Общества Иисуса».
27 Историческое исследование «Ignatius Loyola: A Biography of the Founder of the Jesuits» содержит обширный материал относительно ранних периодов деятельности Игнатия.
28 Работа «The First Jesuits» привносит новый взгляд на структуру Общества Иисуса. В работе проведено детальное рассмотрение начальных этапов основания Общества Игнатием. В ходе этого рассмотрения автор подвергает сомнению многие традиционные для исторической науки представления о роли и назначении Общества.
29 Имя X. Ранера связано с переоткрытием игнатианской духовности. Среди многочисленных работ X. Ранера для данной диссертации особо важны работы «Ignatius von Loyola als Mensch und Theologe» и «Ignatius von Loyola. Briefwechsel mit Frauen».
30 Важная для данной диссертации работа «Spiritual Exercises of Saint Ignatius» является одновременно переводом, комментарием и руководством по проведению духовных упражнений. Особый интерес представляет пристальное изучение автором нюансов различных положений, которые высказывает Игнатий в тексте «Духовных упражнений».
31 Работа «Ignatian Prayer of the Senses» анализирует специфику игнатианской духовности на примере молитвы.
32 В своей работе «Sade, Fourier, Loyola» Барт исследует лингвистические особенности «Духовных упражнений» Игнатия. Описанная им структура текста «Духовных упражнений» представляет особый интерес для данной диссертации.
Боттро34, В. Мейсснер35, а также Д. Фатрелл36. Основной областью изысканий данных работ были психологические аспекты «Духовных упражнений», выявление места духовной традиции Игнатия в контексте истории католической церкви, а также рассмотрение влияния «Духовных упражнений» на современную теологическую доктрину католической Церкви.
Целью исследования является рассмотрение влияния исторически сложившейся христианской духовной традиции — текста «Духовных упражнений» Игнатия Лойолы — на становление современной католической теологии, на примере антропологической богословской концепции Ранера. В ходе исследования осуществляется последовательный анализ теологии Ранера, который выявляет ее внутреннюю связь с «Духовными упражнениями» Игнатия, наряду с многочисленными теологическими и философскими влияниями. Подобный анализ выявляет не только влияние игнатианской мистики на общее концептуальное содержание учения Ранера, но и на формирование основных понятий его богословия, влияние которого особенно ощутимо в современной католической теологии. На возможность подобного рассмотрения в первую очередь указывают неоднократные высказывания самого Ранера37 о том,.
33 Сравнение стилистики и лингвистические аспекты «Духовных упражнений» являются основными предметами рассмотрения в работах Флеминга «The Spiritual Exercises of St. Ignatius: A Literal Translation and A Contemporary Reading» и «Like the Lighting: The Dynamics of the Ignatian Exercises».
34 Работа Боттро «Личная молитва Игнатия Лойолы» кратко анализирует психологические черты Игнатия, его внутренний мир.
35 Психологическое исследование особенностей восприятия и понимания духовности Игнатием является основой работы «Ignatius of Loyola: The Psychology of a Saint». В работе сравниваются различные аспекты совершающего упражнения и наставника, описанные в «Духовных упражнениях», а также психологические черты Игнатия.
36 В сводной работе «Словарь «Духовного Дневника» «Фатрелл поэтапно рассматривает ключевые понятия и обороты, использованные в «Духовных упражнениях». Каждое понятие не только получает определенную интерпретацию, но и соотносится с определенными паттернами применения.
37 К. Ранер, как и его старший брат Хуго, был членом Общества Иисуса, в который вступил в 18 лет (в 1924 году). что духовный опыт основателя Общества Иисуса является ключом к пониманию всей его теологии. Немецкий мыслитель высоко оценивал роль Игнатия в истории развития христианства, и помещал его в один ряд с М. Лютером и Ж. Кальвином, считая его «одним из тех великих людей, которые видели основу христианского существования в мистическом опыте Бога"38.
Обозначенная цель достигается путем определения ключевой проблематики трудов Ранера в ходе рассмотрения теологических и философских источников, которые повлияли на становление применяемых Ранером понятий. Реализация заявленной цели обусловила постановку и решение следующих задач:
1. Провести краткий теоретический анализ теологических и философских источников богословия Ранера. Сравнить при помощи данного анализа содержание ранеровской концепции с другими примерами теологии XX века для определения особенности структуры антропологической теологии Ранера.
2. Используя философский метод Ю. Гендлина39, определить особенности функционирования субъективного опыта («ощущаемого смысла"40 в терминологии Гендлина) в тексте «Духовных упражнений». Определить характер ощущаемого смысла и на основании этого определения раскрыть возможные варианты интерпретации опыта Игнатия. Выявить принцип, в соответствии с которым Игнатий составляет «Духовные упражнения».
38 Цит. по Endean P. Karl Rahner and Ignatian Spirituality. N.Y.: Oxford University Press, 2004. P.30.
39 Юджин Гендлин — широко известный американский психотерапевт и философ, лауреат множества премий Американской психологической ассоциации (АПА), автор многочисленных работ (более 240 публикаций) по психологии и философии, среди которых особо выделяются монографии «Focusing» и «Thinking at the Edge», посвященные изучению имплицитного содержания психологических понятий и процедуры мышления.
4 Термин Гендлина «felt meaning» в данной работе переводится как «ощущаемый смысл». Наряду с этим термином американский философ также использует другие его варианты такие так «experienced meaning» и «felt sense».
3. Раскрыть связь субъективного опыта, который является основанием «Духовных упражнений», с концептуальным содержанием теологии Ранера. Проанализировать функционирование субъективного опыта в определениях богословской парадигмы Ранера.
4. Выявить и отобразить соотношение используемых Игнатием понятий с содержанием антропологической концепции Ранера.
Методологические основания работы имеют междисциплинарный характер. Глобальность проблемы, которая определяет актуальность диссертации, требует с одной стороны использования устоявшихся в науке методов, таких как критическо-аналитический подход к содержанию материала и системно-комплексный метод для выявления целостности и взаимосвязанности концептуального содержания. С другой стороны критическое отношение к текущей практико-позитивистской научной парадигме, обозначенное самим наличием проблемы, обуславливает применение новых междисциплинарных методов, которые не только содержат новые терминологические системы, но и позволяют органично сочетать эти новые «термины с корпусом устоявшихся в гуманитарной науке понятий.
Исследование с необходимостью считается с тем историко-философским проблемным фоном, который определяет содержание, как текста «Духовных упражнений», так и многочисленных работ Ранера. Это обусловлено применением сравнительного историко-философского анализа, который направлен на выявление влияния субъективного ощущаемого опыта (на примере духовности Игнатия) на идейное развитие католической теологии (на примере учения Ранера).
Философско-аналитическая позиция, заявленная в работе, опирается, несмотря на широкое привлечение данных современной философско-исторической мысли, прежде всего, на философский метод Гендлина, а также на аналитические работы западных исследователей теологии.
Ранера41. Работы отечественных ученых используются в диссертации для последовательного рассмотрения и сравнения ключевых идей и понятий, которые образуют концептуальное содержание теологии Ранера. Такой характер работы позволяет выявить неординарную структуру теологии Ранера, а также определить принципиальные отличия, которые выделяют его учение на фоне христианского богословия XX века.
Основной задачей философского метода Гендлина является включение в рамки научного исследования данных субъективного переживания. Изучаемую проблему американский ученый описывает следующим образом: «в прошлом смысл анализировался в основном с точки зрения. логической структуры. Конечно же, при таком рассмотрении смысл соотносился с переживанием, но при этом «переживание» обычно обозначалось как некая логическая схема, которая организует ощущаемое восприятие, либо как логический конструкт, который сопоставляет и прогнозирует наблюдение поведения.. [что] приводит к проблеме эффективного изучения непосредственно ощущаемого опыта, применения его смысла в науке и жизни, создания возможности помыслить его для более чем нескольких посвященныхдругими словами, к проблеме приложения (курсив — Гендлина) понятий к ощущаемому опыту без его искажения или притупления"42.
Метод Гендлина строится вокруг ряда понятий, которые сформировались в ходе его изысканий в области психологии. Основной задачей своего метода Гендлин считает создание понятий, которые бы непосредственно отсылали к ощущаемому смыслу. Основные элементы и структуру своего метода Гендлин представил в работе «Experiencing and.
41 Прежде всего, это работы К. Килби, К. Р. Фишера, Л. Д. О’Донована, Ф. Индина, Л. Грубера и Р. Гибеллини.
42 Gendlin Е. Experiencing and the Creation of Meaning. Chicago: Northwestern University Press, 1997. P. 23 the Creation of Meaning"43, посвященной разработке проблемы содержания имплицитного субъективного опыта в различных направлениях современной гуманитарной науки.
Философская концепция Гендлина44 выходит за пределы постструктуралистской парадигмы в исследовании языка и культуры. Американский мыслитель, вслед за постструктуралистами (например, Ж. Лаканом), отмечает имплицитное наличие языка и культурных норм в человеческом опыте. Также он отмечает, что понятия, при помощи которых человек оформляет свое знание об окружающем мире, также содержат этот имплицитный опыт. Это обстоятельство, по мнению Гендлина, приводит к проблемам при генерации корпуса научного знания, так как логически выстроенные понятия не в состоянии охватить поток восприятия, который вызван окружающим миром. Процесс ощущаемого восприятия в этом значении не является концептуальным, и превосходит логический метод систематизации знания. Другими словами, логические понятия, выводимые человеком для описания опыта, имеют дологическое основание. Соответственно, полное понимание окружающих человека событий возможно только при наличии прямой отсылки к процессу субъективного восприятия. Согласно Гендлину, наличие такой прямой отсылки позволяет в зависимости от ситуации генерировать более адекватные понятия для интерпретации событий. При этом логическое обоснование самих понятий будет более точным.
Необходимость обращения к ощущаемому смыслу Гендлин показывает на множестве примеров из области поэзии, философии,.
43 Это одна из двух философски значимых работ Гендлина. Вторая работа «А Process Model» посвящена описанию вариантов применения его метода к изучению имплицитного содержания в философских понятиях.
44 Необходимо отметить, что на философскую позицию Гендлина повлияла не только философия экзистенциализма и феноменология (в лице М. Хайдеггера и М. Мерло-Понти), но и концептуальные работы К. Роджерса посвященные проблемам гуманистической психологии. психологии. Нижеследующий пример45 демонстрирует функционирование ощущаемого смысла при интерпретации части диалога Платона «Менон».
В данной части диалога Сократ обращается к мальчику, одному из рабов Менона. Вначале философ демонстрирует мальчику квадрат, каждая из сторон которого равна двум футам.
Затем он делит квадрат на четыре равные части. Мальчик подтверждает, что теперь квадрат состоит из четырех малых квадратов. Сократ спрашивает мальчика о том, сколько малых квадратов будет содержать фигура, которая будет вдвое больше имеющейся. Мальчик отвечает, что такая фигура должна содержать восемь малых квадратов. Он полагает, что знает решение задачи — по его мнению, сторона такого квадрата должна составлять четыре фута. Сократ следует указаниям мальчика и рисует означенный квадрат.
45 Приведенный здесь пример содержится в публикации Гендлина «Введение в философию» (Introduction to Philosophy — http://www.focnsine.org/philosophy.html).
4ф.
— 2феI.
При этом он отмечает, что данная фигура больше начальной в четыре раза, и, следовательно, эту фигуру составляют не восемь, а шестнадцать малых квадратов. Сократ отмечает, что сторона восьмифутовой фигуры должна быть больше двух и меньше четырех футов. Мальчик соглашается и предлагает нарисовать меньшую фигуру, сторона которой равна трем футам. Сократ вновь следует предложению мальчика. Однако новый квадрат состоит из девяти малых квадратов, вместо необходимых восьми. Мальчик думает и отвечает, что не знает правильного ответа.
— Зф со е.
В данный момент диалога Сократ обращается к Менону и отмечает состояние мальчика по отношению к решаемой задаче. Это высказывание Сократа о затруднении мальчика в отношении того, чего тот не знает, указывает на то, что мальчик знает, что правильный ответ больше двух и менее трех. То есть выражение мальчика «я не знаю» отнюдь не указывает на полное отсутствие у него знания ответа. В данном случае у мальчика имеется ощущаемый смысл ответа. То есть полностью его ответ на вопрос Сократа звучал бы как: «я знаю, что ответ больше двух и менее трех, но Сократ, я не знаю промежуточного числа между двумя и тремя».
Дело не в том, что подобный ответ невозможно высказать, а скорее в том, что мальчик не может выразить ощущаемое знание ответа при помощи обычных слов и чисел.
Необходим новый способ выражения этого ответа, такой как возможность преобразовательного действия по отношению к заданным условиям. Далее Сократ демонстрирует это преобразовательное действие.
Философ берет пример первой попытки решения задачи, квадрат, состоящий из шестнадцати малых квадратов. Сократ проводит четыре дополнительные диагональные линии, которые образуют новый квадрат и делят половину имеющихся малых квадратов. Данный новый квадрат содержит необходимые восемь малых квадратов. и 4ф;
1 1.
—-Г 1 1 1 ь.
1 1 е.
1 1 1 1 —- —— t—4Ш—.
1 ^ 1 / 1 / у е / 1 / 1 1 N 1 1 i 1 1 1 / У / 1 s 1.
Ранее Менон спрашивает Сократа относительно возможности вопроса о неизвестном. При таком вопросе человек не будет знать, о чем он спрашивает. С другой стороны, если человек знает то, о чем спрашивает, то в чем состоит необходимость спрашивать? В ответ Сократ говорит о припоминании, которое является необходимым атрибутом человеческой души. В потусторонней жизни душа обладает абсолютным знанием. Поэтому человек, согласно древнегреческому философу, припоминает то, что было видено душой ранее.
Так как Сократ задает лишь наводящие вопросы, то мальчик самостоятельно приходит к заключению, что два малых квадрата для каждой стороны слишком мало, а три слишком много. После этого философ спрашивает у Менона об обучении мальчика геометрии. Менон подтверждает, что тот не был обучен геометрии. Это побуждает его согласиться с утверждением Сократа о припоминании — на всем протяжении беседы мальчик припоминал верное решение геометрической задачи Сократа.
Согласно Гендлину, представление Сократа о припоминании является способом указания на появляющееся внутреннее чувство понимания. Состояние относительного знания и незнания того или иного ответа определяется через обращение к субъективному ощущению происходящего (ощущаемому смыслу). Далее ощущаемый смысл получает интерпретацию, в ходе которой возникает мысль о необходимости преобразовательного действия. Без подобного обращения к ощущаемому смыслу задача Сократа была бы неразрешимой.
Понятие «ощущаемый смысл» составляет философское ядро работ Гендлина. При этом американский философ основывает необходимость применения этого понятия следующим образом. Человек постоянно непосредственно взаимодействует с миром. При этом проводником этого взаимодействия является тело человека. То есть сам человек, по сути, есть взаимодействие, коммуникация с окружающим миром, который непосредственно влияет человека. Это взаимодействие постоянно меняется и обладает разной степенью интенсивности и различным содержанием. Вся жизнь, понимаемая как взаимодействие, на всем пути своего развития претерпевает постоянный процесс мотивации — действия (будь то поглощение пищи или теологическое рассуждение) всегда подразумевают следующий шаг (т.е. содержат в себе дальнейшее развитие). То есть, ежеминутное действие, которое мы ощущаем, порождает вариацию последующих действий, смысл которых заложен (имплицитно содержится) в предшествующем действии. При последовательном анализе чувств человек может обозначить (при помощи отсылки) и интерпретировать ощущаемый смысл, содержащийся в том или ином действии.
Ощущаемый смысл отличается от обычного эмоционального чувства — он является осведомленностью нашего тела о происходящих действиях. Ощущаемый смысл является живым, постоянно меняющимся взаимодействием с миром. В силу этого он отличается от понятий о мире, которые сформулированы логикой. При этом ощущаемый смысл имеет особые характеристики и очень точен по сравнению с понятиями, которые строятся на логической основе. Демонстрация функционирования ощущаемого смысла в логических понятиях используемых психологией и философией составляет основу философии Гендлина. При взаимодействии с имеющимися понятиями, ощущаемый смысл позволяет более точно сформулировать содержание понятия, а также более подробно интерпретировать контекст применения понятий.
Согласно Гендлину, при нарушении концептуальной связи между понятиями человек может расширить область своего знания за счет обращения и интерпретации «ощущения», которое содержит смысл произошедшего действия. Подобное ощущение может отчасти выражаться логическими понятиями, которые в свою очередь зависимы от непосредственного ощущаемого взаимодействия человека с миром.
Основываясь на этих положениях, Гендлин выстраивает свой философский метод на материале психологических наблюдений. Центральным объектом его рассмотрения является не конкретный метод терапии или психологическая теория, а сам субъект терапии (клиент). В ходе наблюдения американский мыслитель приходит к заключению, что терапия (независимо от типа или практического опыта терапевта) успешна лишь тогда, когда клиент начинает обращаться к своему переживанию, к непосредственным ощущениям сложившейся ситуации. При этом Гендлин отмечает, что не все субъекты терапии способны выработать в себе навык такого обращения. Роль терапевта в таких случаях состоит в том, чтобы интерпретировать опыт субъекта терапии и помочь ему самостоятельно с проводить отсылку к ощущаемому опыту. Таким образом, способность обращения к начальному опыту оказывается ключевым фактором в успешности терапии.
Правомерность применения метода Гендлина в данной работе обусловлена, прежде всего, междисциплинарным характером его метода. Американский мыслитель полагает, что исследование субъективного ощущения человека способно значительно расширить текущие рамки гуманитарной науки. Примечательно, что сам американский философ указывает на широкую применимость своего метода именно для изучения философских, теологических и мистических текстов. «Переживание как источник смысла, является составной частью множества теоретических проблем. Другие примеры (проблем — С. X.) являются философскими дискуссиями относительно того, как утверждения «основываются на» переживании или «обусловлены» им. Там, где переживание имеет смысл, и там, где необходимо обозначить этот смысл, возникает проблема: как ощущаемый смысл должен соотноситься с выраженным смыслом, чтобы последнее, можно было бы назвать выражением первого?"46. Научная установка Гендлина совпадает с задачами, которые призвана решить данная работа — выявить влияние субъективного переживания на становление дискурса, использующего философские и теологические понятия. Другими словами, философский метод американского психотерапевта позволит проследить влияние субъективного опыта познания Игнатия на современную антропологическую теологию Ранера.
46 Gendlin Е. Experiencing and the Creation of Meaning. Chicago: Northwestern University Press, 1997. P. 55.
Использование метода Гендлина для выявления обширной связи между текстом по духовному совершенствованию и богословской парадигмой проводится впервые.
Общими методологическими основаниями для данной работы стали работы В. В. Бибихина, М. К. Мамардашвили, П. П. Гайденко, Н. В. Мотрошиловой, В. И. Молчанова.
Отдельное замечание касается источниковедческой стороны диссертации. Источниковедческую основу первой главы составили фундаментальные работы Ранера, такие как «Grundkurs des Glaubens», «Geist in Welt», «Horer des Wortes», а также «Schriften zur Theologie"47. Основным источником для второй главы данной работы является текст «Духовных упражнений"48.
Научная новизна диссертации видится в том, что представленная работа впервые рассматривает «Духовные упражнения» Игнатия, как один из важных источников влияния на теологию Ранера. Рассмотрение связи антропологической концепции немецкого богослова с духовной католической традицией до недавних пор проводилось лишь частично в отечественных философских, религиоведческих и исторических исследованиях, и не являлось темой самостоятельного исследования. Данная работа призвана, отчасти, заполнить эту лакуну49.
В работе подробно рассматриваются основополагающие темы и понятия антропологической теологии Ранера, которые выделяются в ходе.
47 Некоторые из этих работ также рассматривались в многочисленных переводах, преимущественно на английском языке.
48 В рамках данной работы широко использовался перевод, выполненный А. Н. Ковалем. По признанию критиков (например, www.riiss.ru/krua chtcniya/ad inaiorcm dci gloriam) этот перевод носит принципиальное качественное отличие от всех раннее сделанных, так как при его составлении использовался не только опыт предыдущих переводов «Духовных упражнений» на русский язык, но и их современные переводы на английский и французский. Не остался без внимания и ранний перевод «Духовных упражнений» на латинский язык.
49 Некоторые положения диссертации были изложены раннее в журнале «Религиоведение» (Харьков С. А, Философско-теологические источники трансцендентальной теологии К. Ранера // Религиоведение № 3, 2006. Стр. 119−129). последовательного анализа богословских и философских источников, повлиявших на становление ранеровской концепции, а также прослеживается связь этих концепций с содержанием текста Игнатия. Особенность изучения влияния игнатианской духовности на богословие Ранера состоит в применении философского метода Гендлина для выявления субъективного ощущаемого опыта, который содержится «Духовных упражнениях». Указанный метод получил признание в среде философов, психологов и психотерапевтов, однако опыт его применения для исследования философских и теологических текстов, а также памятников литературы сравнительно невелик. Применение метода Гендлина для исследования антропологической концепции Ранера позволяет также говорить о новизне подхода данной работы к рассмотрению поставленной темы. В рамках такого подхода данные субъективного опыта получают детальное рассмотрение и интерпретацию при образовании теологических понятий Ранера. Особое внимание уделено понятиям, которые непосредственно отсылают к этим данным. Это позволяет выявить глубину и обширность влияния субъективных интенций на формирование логико-практического дискурса.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в осуществлении нового подхода к рассмотрению соотношения духовной литературы и теологических учений на основе применения философского метода Гендлина. Представленная в работе схема, которая отражает обширность влияния игнатианской духовности на теологию Ранера, позволяет по-новому оценить значение индивидуального мистического опыта в истории становления христианства. Данная схема также отображает особую направленность теологической концепции Ранера на исследование внутреннего духовного опыта. Вместе с тем, примененный в диссертации подход к изучению «Духовных упражнений» может быть широко использован для религиоведческих исследований по христианской духовности.
Материалы диссертации могут быть использованы в спецкурсах при преподавании различных религиоведческих и философских дисциплин, а также послужить основой дальнейших научных разработок.
Структура диссертационной работы определена поставленными задачами и опирается на проблемно-исторический принцип исследования материала. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего более 170 наименований.
Заключение
.
Обращение к теологии Ранера с неизбежностью влечет за собой обращение к истории мировой культуры XX века. Духовный кризис, поразивший Европу вследствие двух Мировых воин, развитие экзистенциальной философии, поставившей на первый план индивидуальное ощущение собственного существования, крушение веры в научный прогресс, глобализация мировых процессов — эти события напрямую повлияли на язык, тематику и метод антропологической теологии Ранера. Для его учения характерны многозадачность (она призвана ответить сразу на целый спектр философских вопросов — от антропологии до онтологии), сохранение традиционного духа католической теологии (постоянная связь с томизмом, с опытом католической духовности238, стремление связать категории разума и веры), и динамический язык философского рассуждения (в ходе своей работы, Ранер, в зависимости от поставленной задачи, привлекает сразу множество философских концепций). Таким образом, немецкий мыслитель создает современную теологию, которая обращена, прежде всего, на человека, на его индивидуальный опыт познания Откровения Бога.
Язык работ Ранера весьма флексивен, что выражается в определенной контекстной зависимости основного множества его работ. При этом логика его рассуждений характеризуется четкостью описаний (что, впрочем, исконно присуще немецкому складу ума) и детальными комментариями, которые варьируются в зависимости от тематики рассуждения. В свою очередь, подобная описательная эклектичность лишь оттеняет и подчеркивает величие и глубину теологического мышления Ранера. Вместе с этим, обусловленность работ немецкого теолога тем или иным контекстом ведет к тому, что его наследие предстает обширным развивающимся текстом, который может менять определенные понятия и.
238 В данном случае это, прежде всего, духовности Игнатия Лойолы. аргументация, сохраняя при этом целостность рассуждения и идейное содержание. Другими словами дискурс Ранера не замкнут определенной системой дефиниций, и является открытым для применения новых понятий и доводов. Таким образом, подвергая сомнению определенные суждения немецкого теолога, читатель при этом не подвергает сомнению всю теологию Ранера как таковую. Как уже отмечалось ранее, такая особенность работ Ранера также обусловлена практическим назначением его богословия.
Вместе с этим, практическое назначение ранеровского учения также напрямую влияет на содержание его антропологической концепции. Преемственность идей сразу из нескольких философских течений (таких как кантианская трансцендентальная философия, субъективизм Фихте, экзистенциальное учение Хайдеггера и множества других) в одной теологической концепции обуславливает особый характер работ Ранера. Используемые им философские методы и понятия при первоначальном изучении кажутся взаимосвязанными и сконцентрированными на той или иной философской системе. Поэтому в различных исследованиях концепцию Ранера называют одной из неотомистских теорий (как развитие учения Фомы), трансцендентальной философией (как продолжение философии Канта), антропологическим проектом (как католическая вариация экзистенциализма Хайдеггера), фундаментальной теологией (как развитие онтологической философии Хайдеггера) и т. д. Однако ни одна из подобных формулировок не является всеобъемлющей в силу того, что создание законченной философско-теологической системы не входило в задачу Ранера. Его теологическое мышление было направлено, прежде всего, на решение практических задач, которые были обозначены временем.
Безусловно, это положение можно оспорить с позиции исследований ключевых фундаментальных трудов Ранера, некоторые из которых очерчивают теологическую систему с постоянным набором дефиниций и тем. Но при этом подобная система преображается и меняется от одной работы к другой: темы меняют угол рассмотрения, в ход идут иные аргументы, понятия становятся взаимно заменяемыми и т. д. Рассмотрение теологии Ранера как законченной системы, безусловно, имеет большие преимущества, как для последователей немецкого теолога, так и для его критиков. Одни получают возможность проследить развитие определенных понятий и связать их воедино в сложную теологическую систему. Другие имеют возможность, указав на определенный недостаток, говорить о недостаточной последовательности, несогласованности и противоречивости всего ранеровского учения239. Сложность, возникающая при рассмотрении антропологической теологии Ранера, как единой системы не является недостатком работ немецкого теолога, а скорее подчеркивает ее особый практический характер и ее сопряженность с культурными и общественными процессами, свидетелями которых был Ранер. В тоже время, такая сложность демонстрируют динамику развития концептуального содержания богословия Ранера. Эта динамика напрямую связана с определенным типом духовности, который Ранер наследует у Игнатия.
Так, например, важность разработки антропологического подхода к теологии Ранер объясняет сменой культурной парадигмы, которая повлияла на становление игнатианской духовности. Если в Средние века человек с необходимостью мыслил себя как часть единой Церкви, то в эпоху Ренессанса Церковь становиться контекстом для религиозных переживаний отдельного человека. Немецкий теолог отмечает, что в этот исторический период Церковь является всего лишь фоном, на котором разыгрывается индивидуальная религиозная драма. В качестве примера он приводит выражение Игнатия sentire cum ecclesia240. «Думать вместе с Церковью» для Игнатия значит думать в первую очередь обособлено,.
235 Тема критического осмысления комментариев к трудам Ранера является одной из основных тем краткой обзорной работы К. Килби «Rahner». ш Данное выражение указано в латинской версии перевода «Духовных упражнений». индивидуально о своем спасении. Ранер интерпретирует позицию Игнатия как новый метод духовного развития. Мыслить индивидуально не значит дискредитировать авторитет Церкви и ее институт — это значит отойти от рамок институанальности и историчности при принятии индивидуального решения перед лицом Творца. Внутреннее переживание соотношения с Богом, таким образом, высвобождается от рамок, которые задаются временем и местом. Именно этот выход позволяет совершить человеку акт трансценденции, преодолевая «заброшенность в мир».
Ранер определяет свое учение, прежде всего, как выражение духовного опыта Игнатия Лойолы в понятиях экзистенциальной философии. Важность рефлексии и размышления о собственном бытии в духовном развитии прослеживается в описании Ранером своего духовного пути. Рассуждая об особенностях духовного откровения, немецкий теолог отмечает, что наряду с пронзительными озарениями, меняющими личность, «есть другой способ призвания, в тихом созерцании, и в длительном процессе личного поиска определенного решения преображающего всю жизнь"241. Подобное понимание духовного пути, как постоянного поиска во многом отражает глубину влияния Игнатия на немецкого теолога. Последовательное созерцание и размышление, к которому призывает Ранер, созвучны основным принципам «Духовных упражнений», когда «единение с Богом происходит в мире через постоянное распознавание воли Божьейчто из этого распознавания возникает форма личного призвания, которая специфична для каждого индивида и которую каждый должен отыскатьчто волю Бога можно найти посредством распознавания, когда человек ставит себя в позицию полной готовности ее принять"242.
241 Faith in Wintry Season: Conversations and Interviews with Karl Rahner in the Last Year of his Life. Ed. P. Imhof and H. Biallowons. N.Y.: Herder, 1989. P. 117.
242 МеллониХ. «Упражнения» св. Игнатия Лойолы в Западной традиции // Точки № 3−4. М.: Институт философии, теологии и истории святого Фомы, 2003. Стр. 103.
Постоянный поиск воли Бога в повседневной жизни, и постепенное преображение собственной жизни являются характерными чертами антропологической концепции Ранера. Способность принимать решение и делать выбор являются определяющими критериями личности человека. Именно эта способность связывает конкретную личность и Бога. Ощущение собственной жизни как постоянного выбора, становится в концепции немецкого теолога основой проработки многих важных богословских категорий и определений. Центральные идеи Ранера, такие как трансценденция человека, его изначальная предрасположенность к познанию Творца, понятие о благодати, тесно связаны с проблемой индивидуального переживания Бога.
Привнесение и широкое использование понятий экзистенциализма в теологию Ранер объясняет необходимостью развития антропологической составляющей теологии. Для этого Ранер обращается к теологии Аквината, играющей важную роль в католической традиции. Немецкий теолог отмечает, что учение Аквината покоится на аристотелевском субъективизме, что в свою очередь существенным образом ограничивает элемент внутреннего обращения человека к Богу. Человек обращается к Богу преимущественно через категории разума, в то время как этот тип познания является неполным, так как он игнорирует факты внутреннего опыта личности. Это обстоятельство побуждает Ранера заявить о необходимости дополнить и изменить здание томистской метафизики в русле антропологизма. Ранер «пытается выстроить метафизику бытия, основывая ее на представлении о познаваемости как наиболее фундаментальной черте бытия, его сущности и об изначальной абсолютной открытости человека бытию вообще"243. За основу такого обновленного подхода Ранер берет философскую концепцию Хайдеггера. В.
243 Коначева С. А. Интерпретация кантовской теории истины в трансцендентальном томизме. Доклад на международной конференции Кантовского общества в национальном университете им. Т. Шевченко 21 мая 2007 года. nittp://vww.philosophv.ua/nies/ukr/org uph kant arc conf 64 на konncheva. doc') экзистенциализме проблема чувственного бытия выходит на первый план при рассмотрении отношения субъекта к личностному бытию. Поэтому чувственное измерение в определенной мере осмысляется как содержательность экзистенции. Вслед за Хайдеггером, подобное понимание переживания и чувственного опыта также получило свое развитие в работах Ж. П. Сартра и К. Ясперса. Следовательно, синтез идей экзистенциализма и учения Фомы также является одним из оснований теологии Ранера. Он обуславливает не только личностный, индивидуальный процесс познания Бога в учении немецкого теолога, но и выявляет онтологические аспекты подобного познания. В виду этого Ранер не просто привносит в философию Фомы ряд современных философских идей — он кардинальным образом обновляет язык теологии и развивает ее понятийный аппарат, оставляя при этом в неприкосновенности духовное содержание и традиционные темы теологического размышления.
Основным импульсом для теологических исследований Ранера являлась проблема познания Откровения. Для отображения процесса познания Слова Бога, немецкий теолог обращается к следующим темам244: трансценденция человека, как неотъемлемая часть его сущности. Для описания трансценденции и ее аспектов Ранер обращается к трансцендентальной философии И. Канта и к экзистенциальной философии М. Хайдеггера. Человек понимается немецким теологом как устремленное к Богу существование, в основе которого уже есть опыт со-бытия с Творцом. Дальнейшее развитие этого опыта проводится в рамках трансцендентального опыта познания, на примере исследования самой возможности познавательной деятельности. «Вопрос об основе мира представляет собой и глубочайший вопрос о самом человеке, о последнем.
244 Представленные темы определены самим Ранером как важнейшие составляющие элементы современной практической теологии (к которой немецкий теолог относил и свое учение). основании и смысле бытия"245. По мнению немецкого теолога, человеческое знание включают в себя постоянную открытость к чему-то большему, превосходящему категории знания. Это «трансценденция, которая является необходимым условием всякого знания, исходной предпосылкой любого аргумента, основанием сознательной деятельности, постоянная и всюду присутствующая — эта трансценденция становится фокусом осознания.».246 Вместе с тем Ранер склонен различать предрасположенность человека к трансцендентному и наличие трансцендентного в человеке. Предикат трансцендентности присущ только Богу — человек может содержать в своей сущности только предрасположенность к трансцендентному Богу. В этом ракурсе трансценденция получает необычайную важность — она приводит человека к осознанию этой предрасположенности, открывая человеку горизонт вечности Творца.
— Откровение как события самовозвещения Бога, как обращенности Творца к творению через Слово. Бог обращается к человеку (который изначально является открытым к восприятию Слова) как в историческом измерении, так и на уровне личности в момент «здесь и сейчас». Таким образом, Бог проявляет себя как Дух в мире. К. Килби отмечает, что акт «самовозвещения предоставляет контекст для понимания не только благодати, но и Откровения, инкарнации, Божественного видения, и даже творения"247. Бог возвещает себя всему человечеству, вне зависимости от культуры и происхождения, через Слово, которое звучит в мире. В тексте «Слушателя Слова» Ранер неоднократно отмечает, что важность Откровения состоит, прежде всего, не столько в наличии Откровения,.
245 Коначева С. А. Интерпретация кантовекой теории истины в трансцендентальном томизме. Доклад на международной конференции Кантовского общества в национальном университете им. Т. Шевченко 21 мая 2007 года. (http://vwv.pliilo.4ophv.ua/filcs/ukr/org uph kanl arc conf 64 ua konacheva. doc').
246 Rahner K. Dynamic Element in the Church. N.Y.: Herder, 1964. PP. 148−149.
247 Kilby K. Rahner // Blackwell Companion to Modern Theology. Cornwell: Blackwell Publishing 2004. P. 351. сколько в том, что Откровение может «проявить себя» [sich umsetzen] в структурах человеческого знания. «В сердце знания находится любовь, через которую знание живет"248. Познание Откровения необходимо для познания собственной сущности и предназначения в мире. При этом Слово Бога звучит для человека в определенный момент времени, в определенный период истории. Это время человека, конечное время его бытия. Конечность связывает человека с окружающим миром вещей, а также указывает на наличие источника бытия. В этом конечном бытии самовозвещение Бога манифестирует Его вечность. Время Бога, Его вечность со-бытийствует со временем земным.
— благодать, как феномен отношений Творца и творения. Благодать по Ранеру является связующим звеном в повседневных отношениях Бога и человека. Она наполняет окружающий мир и природу самого человека, делая содержание окружающих вещей доступным для познания. ,-Акт самовозвещения Бога происходит через благодать, которая дарована человеку. Именно через благодать соединяются категории историчности и трансцендентности. Через осознание благодати Творца человек определяет себя, свое место в мире. В своих ранних работах, посвященных мистицизму Бонавентуры, Ранер отмечал, что духовный путь сравним с возвращением к самой сокровенной части души. Ф. Индин иллюстрирует ситуацию осознания благодати при помощи притчи о блудном сыне249. Когда находясь вдали от дома, блудный сын начинает питаться пищей свиней, он внезапно осознает происходящее с ним. Пища свиней является инициатором процесса осознания собственной идентичности. Блудный сын осознает свое предназначение, свою истинную природу, через воспоминание о пище, которую он вкушал дома. Его предназначение состоит не в том, чтобы находиться в этот момент со свиньями, а в том, чтобы быть в отчем доме. Этот опыт осознания собственной природы,.
248 Rahner К. Horcr des Wortes // Samtliche Werke. Freiburg: Herder, 1997. S. 128.
249 Endean P. Karl Rahner and Ignatian Spirituality. N.Y.: Oxford University Press, 2004. P. 134. собственного предназначения является важной составляющей ранеровского учения. Таким образом, благодать является важной составляющей в общении Бога и творения — доступная в повседневном бытии, благодать побуждает человека к трансценденции навстречу самовозвещению Бога.
Все отмеченные темы связаны с индивидуальным восприятием Откровения. Ощущение смысла ключевых символов и понятий церковной традиции необходимо для развития традиции. По Ранеру переживаемое на личном уровне Откровение является основой постоянно расширяющейся христианской традиции. При этом переживание Откровения, слушание Слова происходит на протяжении всей жизни человека. «Ощущаемый смысл функционирует как постоянно присутствующая опытная параллель всех понятий, наблюдений, действий — всего того, что значимо для нас"250.
Если Слово Бога, которое исследует теология, познается опытным путем, через переживание, то сама по себе теология является преддверием к полному познанию Откровения. В этом смысле теология всегда незавершенна — она указывает направление, в котором должен двигаться человек. Другими словами теология наставляет и советует человеку, в то время как он сам должен сделать выбор и определить для себя смысл Слова. В этом практическом подходе Ранера проявляется основное влияние игнатианской духовности.
Обращение испанского мистика к внутреннему переживанию Откровения приобретает у Ранера вид вопроса о смысле собственного бытия. При этом определенные жизненные ситуации являются катализаторами осознания значимости личностного существования. Вне зависимости от обстоятельств, вопрос ставит перед человеком определенный выбор — принять призыв Творца, который онтологически содержится в человеке, и который явлен в акте самовозвещения, либо.
250 Gendlin Е. Experiencing and the Creation of Meaning. Chicago: Northwestern University Press, 1997. P. 65. предать забвению призвание Бога. Человек и Бог взаимно обращены друг к ДРУГУ? и в эт°й обращенности человек является пространством самовозвещения Бога.
Каждый раз обращение Бога к человеку происходит через онтологическую открытость последнего. Это отношение Творца и творения характеризует человека как слушателя Слова. В описании непосредственного ощущаемого восприятия Откровения Ранер следует Игнатию. Переживая Бога, как источник личного бытия, человек преображается, становясь духом в мире.
Как уже отмечалась ранее, путь преображения личности начинается со слушания Слова, с переживания самовозвещения Бога, которое происходит в то время, когда вопрос о смысле собственного существования становиться для человека наиболее важным. Вопрос о цели собственного существования, о предназначении всей жизни играет в теологии Ранера ту же роль, что и понятие припоминание Сократа251. Вопрос о личном бытии является отсылкой к конкретному ощущению, значение которого человек интерпретирует в ходе своей жизни. Это ощущение — ощущение соотнесенности с Творцом, непосредственный опыт Бога. Вслед за Игнатием немецкий теолог связывает существование отдельного человека с познанием Откровения. Само бытие в мире для Ранера неразрывно связано с протяженным процессом познания. В свою очередь, познание Откровения неизбежно преобразует бытие человека. Данное положение антропологической концепции немецкого богослова происходит из развития им представления Игнатия о благодати, как о конституирующей составной человеческой природы. В определенном смысле благодать Бога по мысли Игнатия преобразует исторический текст Евангелия в непосредственное переживание Откровения. По Игнатию через благодать рассмотрение события жизни Христа становится ощущаемым призывом Творца к творению. Идеи Ранера о преобразовании.
251 См. анализ этого примера во Введении данной работы. бытия человека в процессе познания Откровения согласуются с положениями Игнатия относительно духовного преображения человека через приобщение к Божественной благодати Слова.
Ранер также отмечает, что бытие человека содержит до-опытное знание о Боге. Онтологическое праслово Творца постоянно обращено к человеку в его повседневном существовании. Эта связь Бога и творения позволяет человеку постигать окружающий мир через определенные онтологические категории (которые Фома именует трансценденталиями). Вопрошание о бытии с необходимостью основано на этом пред-знании (без подобного знания вопрошание было бы невозможно). Исходя из этого, немецкий теолог делает следующий вывод — пред-знание человека о Боге означает его абсолютную открытость к окружающему его бытию. Подобным рассуждением Ранер отменяет деление на субъект и объект252. Существо человека (как и всякое сущее) оказывается преддверием на. пути, к Богу.
Это именно преддверие, предрасположенность, так как сама природа человека не содержит качеств Бога. Ранер проводит различие между природами непосредственно на уровне экзистенции. Экзистенция человека покрыта для него самого тайной, которая раскрывается в акте трансценденции, которая доступна благодаря наличию сверхъестественного экзистенциала. Сверхъестественный экзистенциал253 создает условия для трансценденции, превосхождения собственной природы (экзистенции). Как отмечает К. Килби, сверхъестественный экзистенциал «не является частью человеческой природы, чем-то, что.
252 Истоки этого особого «объективного субъективизма» можно проследить, прежде всего, у Хайдеггера в его фундаментальном понятии Dasein. Вслед за Хайдеггером Ранер предлагает видеть в бытии человека открытость, возможность познанияпознание бытия для Хайдеггера всегда возможно, так как истина бытия является несокрытой для человека.
253 Понятие «экзистенциал» Ранер заимствует у Хайдеггера для обозначения уникального свойства человеческого опыта. человек мог бы назвать своим по праву"254. Это — дар благодати Бога, который наполняет человека с рождения.
Другими словами, пребывая в мире, человек содержит в себе «печать Творца», праслово, которое звучит в человеке, побуждая его совершить шаг навстречу Богу. Принимая этот онтологический призыв, человек совершает трансценденцию, выход за пределы времени и пространства навстречу вечному Богу. Онтология человека таким образом становиться личной тайной сопричастности Творцу.
По Ранеру человек характеризуется 1) открытостью к познанию Бога и окружающего мира (истоки этого положения прослеживаются у Канта в рамках трансцендентального метода познанияу Фихте в понятии об абсолютном субъекте познанияу Хайдеггера в понятии алетейя, открытости истины бытия человеку), а также 2) историчностью (вслед за Хайдеггером, Ранер определяет человека как историческую экзистенцию, как эмпирическое бытие-в-мире). Данные аспекты человеческой сущности являются условиями совершения личностного выбора перед лицом Творца.
Таким образом, единство всех людей Ранер обуславливает не с позиции психологии, социологии или этики, а с позиции онтологии — Бог создал всех людей, обратил к ним зов искупления и завещал им Царствие Небесное. Следовательно, взаимная ответственность за ближнего является аспектом человеческой природы, а не этическим предикатом. Любовь к Богу не возможна без любви к ближнему. Вслед за Игнатием, Ранер связывает индивидуальный опыт Бога и социальную миссию Церкви. Жизненный выбор не просто является морально-этической реакцией отдельного человека на социальное окружение, а отражает определенный процесс перемены, который испытывает человек. Именно поэтому «люди не просто совершают хорошие или плохие поступки: они сами становятся.
254 Kilby К. Rahner // Blackwell Companion to Modern Theology. Cornwell: Blackwell Publishing, 2004. P. 350. хорошими или плохими"255. Выражаясь иначе, совершенный человеком выбор содержит в себе обязательство последующего служения, которое духовно преобразует человека через его действия. Церковь в данном случае, призвана подавать пример всем людям, и наставлять и поддерживать тех, кто совершил выбор в пользу Бога. При этом она преобразуется также как и составляющие ее верующие. Духовная динамика индивидуального преобразования переходит в созидательное действие Церкви. Весь процесс развития личного ощущения смысла Откровения в явное социальное действие Церкви отражает постоянное имманентное присутствие Бога в мире.
Таким образом, Ранер по новому сводит категории рациональности и боговдохновенности в своей теологии — человек, как слушатель Слова, является историческим и трансцендентальным участником Откровения. Немецкий теолог неоднократно подчеркивает необходимость единства рационального и духовного начала в богословии. В центре ранеровского дискурса «отношение человека к божественной тайне, проявление божественной тайны в религиозном опыте субъекта"256. Всякое размышление о Боге связано с проблемами значимости истории, ролью Церкви и особенностями индивидуального опыта Бога.
По Ранеру все эти проблемы должны рассматриваться не только сквозь призму традиции, но и должны быть дополнены определенным философским методом, который бы позволил теологии стать живым размышлением, переживанием церковных истин (в противовес догматической замкнутости). Всякое рассуждение о Боге, которое основывается только на доводах веры (Лютер, а вслед за ним и Барт) уже не есть размышление, так как в них редуцируется наиважнейшая часть человеческого бытия — стремление к познанию. Вместе с тем, всякое.
255 Rahner К. Hearer of the Word. N.Y.: Continuum International Publishing Group, 1994. P. 86.
256 Красников A. H. Методология современного неотомизма. M.: Московский государственный университет, 1993. Стр. 73. исключительно рациональное рассмотрение Откровения превращает теологию из размышления в науку о догматах. Именно поэтому теология как таковая должна содержать в себе направленность на индивидуальное духовное развитие человека, и иметь возможность выражать эту направленность при помощи самых современных методов и понятий философии.
Теологическая парадигма Ранера является особым примером тщательно проработанной взаимосвязи философии и богословия. Теологическое мышление Ранера совмещает современные философские идеи с традиционными понятиями через использование метода и ключевых принципов «Духовных упражнений» Игнатия. Как отмечалось раннее, немецкий богослов считал свое учение попыткой выразить игнатианскую духовность в современных философских понятиях. Например, как уже отмечалось, широкое применение понятий экзистенциальной философии Хайдеггера обусловлено попыткой Ранера сделать значение традиционного теологического наследия доступным для восприятия современниками. Понятия экзистенциализма позволяют Ранеру провести новую интерпретацию томистской теологии. Обращение к проблемам экзистенции позволяет ему выявить взаимосвязь переживания смысла собственного бытия и исторического процесса развития Церкви.
Исследование смысла Откровения Бога, опыта исторического события с ним невозможно по Ранеру без изучения самой возможности познания Откровения. Данная возможность описывается Ранером как личное переживание символов веры. В этом немецкий теолог следует Игнатию. Для Ранера Слово обращено к человеку из вечности Божественного бытия, но из вечности открытой для человека через благодать Творца. Стремление отвернутся от этой благодати, означало бы устранение всякой возможности обращения человека к Богу.
В заключение данной работы, необходимо подчеркнуть, что «Духовные упражнения» испанского мистика стали основой теологического мышления Ранера — свою собственную антропологическую концепцию Ранер выстраивает, ориентируясь на принципы, которые Игнатий описал в своем духовном путеводителе. Для Ранера Игнатий являлся особо важным источником, так как «с ним появляется новая теология, которую необходимо переживать. Однако должное выражение этой теологии все еще остается открытой задачей. Успех данного предприятия будет чрезвычайно важным фактором среди тех, которым предстоит решить будущую судьбу католической теологии"257.
257 Цит. по работе Endean P. Karl Rahner and Ignatian Spirituality. N.Y.: Oxford University Press, 2004. P. 114.
