Актуальность проблем совершенствования правоохранительной деятельности закономерно усилилась в условиях современной трансформации Российской государственности. Ключевое значение приобрели вопросы специализации и учета региональных особенностей в деле борьбы с преступностью, защиты личных и имущественных прав населения.
В результате обострился интерес к истории становления и развития специализированных служб, призванных обеспечивать такую защиту, а их региональный опыт привлек к себе повышенное внимание.
Ключевая роль среди этих служб традиционно принадлежит службе уголовного розыска или сыска (в терминологии досоветского времени), занимающейся выслеживанием и розыском преступников, а одним из наиболее значимых является опыт, накопленный в Восточной Сибири. Благодаря специфике ее развития, он позволяет в изучаемых явлениях устанавливать как общее, характерное для всей страны, так и особенное, свойственное региону.
Неслучайно на протяжении последнего десятилетия заметно активизировалось изучение процесса становления и развития уголовного сыска России.
Историография темы убедительно свидетельствует об этом. Она представлена тремя периодами — досоветским, советским и постсоветским.
Переход российского общества к капиталистическому способу производства в последней трети XIX в. обусловил интерес историков к проблемам местной жизнедеятельности, причем, таких, которые решающим образом детерминировали ее содержание и направления развития. Неудивительно поэтому, что именно тогда впервые в их трудах нашли отражение, пусть главным образом и опосредованное, отдельные аспекты исследуемой темы.
В.И. Вагиным, С.С. Серафимовичем-Шашковым, П. А. Словцовым, И. В. Щегловым и А. П. Щаповым были сформулированы и начали решаться вопросы изучения особенностей социально-экономического и политического развития Восточной Сибири, предопределивших специфику осуществлявшейся в регионе полицейской деятельности.1.
При этом В. И. Вагин основное внимание в своих трудах уделил опыту администрирования М. М. Сперанского, С.С. Серафимович-Шашковсибирскому быту, П. А. Словцов и И. В. Щеглов — делу просвещения, а А. П. Щапов — социально-экономической проблематике.
Достаточно значимы работы С. В. Максимова, 2 которому, по мнению современного исследователя, доктора исторических наук А. А. Иванова, «впервые удалось не только опубликовать огромный пласт фактического материала о каторге и ссылке, но и сделать ряд ценных выводов и положений, обосновать необходимость научного изучения этого явления».3.
Не менее важное значение для исследуемой темы принадлежит трудам лидера сибирского областничества, историка и публициста Н. М. Ядринцева, заявившего о необходимости и приступившего к изучению воздействия уголовной ссылки на сибирское общество.4.
Специального внимания заслуживают работы Н. Н. Оглоблина, поскольку в них отдельные аспекты рассматриваемой темы получили уже не опосредованное, а прямое отражение. Анализируя материалы Сибирского приказа, он обращается в VIII главе своего труда «Обозрение столбцов и книг Сибирского Приказа (1592−1768 гг.)» к сведениям о «сыскных и изветных.
1 Вагин В. И. Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 год. Т.1. — СПб., 1872- Шашков С. С. Собр. соч. — СПб., 1882- Словцов П. Историческое обозрение Сибири. Кн.1, От 1585 до 1742 года. — СПб., 1886- То же, Кн.2, От 1742 до 1823 года. — СПб., 1886- Щеглов И. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. — Иркутск, 1883- Щапов А. П. Сибирское общество до Сперанского. Соч. А. П. Щапова. Т.З. — СПб., 1908. — С. 643−717;
2 Максимов С. В. Сибирь и каторга. — СПб., 1871- Максимов С. В. Каторга империи. — М., 2002;
3 Иванов А. А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XlX-начала XX вв. — Иркутск, 2001 — С.117;
4 Ядринцев Н. М. Колонизационное значение русской ссылки. СПб., 1870- Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. — С.Пб., 1872- Ядринцев Н. М. Сибирь как колония. К юбилею трехсотлетия. Современное положение Сибири, ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее. — С.ПБ., 1882- делах" воеводского управления, давая их хронологию, краткое описание и перечень лиц, причастных к сыску.5.
Н.Н. Оглоблину удалось также на примере сыскных дел о «Воровском полке М. Сорокина», «Якутском розыске о розни боярских детей и казаков», «Красноярском бунте 1695−1698 гг.» и «Нерчинском заговоре» рассказать о практике сыска уголовных преступников на территории Восточной Сибири второй половине XVII в.6.
Значительно большее внимание, чем историки, различным аспектам исследуемой темы уделили правоведы, поскольку реалии перехода к новому тогда для российского общества капиталистическому способу производства крайне обострили проблемы личной и имущественной безопасности населения.
Труды И. Е. Андреевского, А. А. Голубева и Н. Селиванова стали основополагающими для процесса осмысления места и роли уголовного сыска в полицейской деятельности и системе государственного управления Российской империи.7 И. Е. Андриевский и Н. Селиванов проанализировали развитие сыскного дела России в сравнении с Францией и Англией, установив его основные этапы и сложности.
Практике ссылки в Сибирь политических и уголовных преступников о посвящены работы Е. Н. Анучина, Д. А. Дриля и А. П. Соломона. Причем, Е.Н.
5 Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592−1768 гг.) в 4 частях. — М., 1895;
6 Оглоблин Н. Н. Бунт и побег на Амур «воровского полка М. Сорокина // Русская старина. — 1896. — № 1- Оглоблин Н. Н. Нерчинский заговор // Русская старина. — 1896. — № 10- Оглоблин Н. Н. Якутский розыск о розни детей боярских и казаков (Очерк из жизни XVII века) // Русская старина. — 1897. — № 8- Оглоблин Н. Н Красноярский бунт 1695−1698 гг.-Томск, 1902;
7 Андреевский И. Е. Полицейское право. — СПб., 1874. — T.1- Голубев А. А. Сыскной приказ. Общественный быт и судопроизводство. — М., 1884- Н. Селиванова «Судебно-полицейский розыск у нас и во Франции» // Юридический вестник. — 1884. — февраль. — С. 110−146;
8 Анучин Е. Н. Материалы для уголовной статистики России. Исследования о процентах ссылаемых в Сибирь. -Тобольск, 1866- Дриль Д. А. Ссылка и каторга в России // Журнал Министерства Юстиции. — 1898. — № 5. — С. 45- Дриль Д. А. Ссылка во Франции и России. Из личных наблюдений во время поездки в новую Каледснию, на о. Сахалин, в Приамурский край и Сибирь. — СПб., 1899- Соломон А. П. Ссылка в Сибири. Очерк ее истории и современного положения для Высочайше учрежденной комиссии о мероприятиях по отмене ссылки. — С.Пб., 1900;
Анучину, как пишет А. А. Иванов, принадлежит «особое место в официальной историографии каторги и ссылки», поскольку им была предпринята «одна из первых попыток профессионального изучения ссылки на основе анализа статистического материала».9.
Причины и условия развития уголовной преступности анализировались Е. Н. Тарновским.10 Его публикации содержат наиболее полные сведения для оценки личной и имущественной безопасности населения Восточной Сибири конца XIX — начала XX вв., а также выяснения ключевых предпосылок формирования организационных структур уголовного сыска.
Е.Н. Тарновского можно считать одним из основоположников изучения социальной истории России. Его идеи были поддержаны и развиты: в советское время — С. С. Остроумовым, постсоветское — Б. Н. Мироновым.11.
Интересны публикации теоретиков и практиков отечественной криминалистики рубежа прошедшего столетия. В. И. Лебедев, А. Вайнгард, И. П. Генсиор, J1.A. Видеман, Н. М. Снегирев изучали методы и способы проведения сыскных мероприятий и тактику уголовного сыска.12.
При этом освещались некоторые аспекты организации уголовного сыска в Российской империи. Например, Н. М. Снегирев, анализируя тактические приемы сыска уголовных преступников, обратил внимание на проблемы.
9 Иванов А. А. Указ. соч. — С.96;
10 Тарновский Е. Н. Влияние хлебных цен и урожаев на движение преступности против собственности в России //Журнал Министерства Юстиции. — 1898. — № 8. — С. 73−107- Тарновский Е. Н. Движение преступности в Российской империи за 1899 — 1908 гг. // Журнал Министерства Юстиции. — 1909. — № 9. — С. 52−99- Тарновский Е. Н. Война и движение преступности в 1911;1916 гг. // Сборник статей по пролетарской революции и праву. -1918.-№ 1−4- См.: Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. — M., 1960; Миронов Б. Н Преступность в России в XIX — начале XX века // Отечественная история. — 1998. — № 1- Миронов Б. Н. Социальная история России (XVlII-начала XX в.) — СПб., 2000. — Т. 1;
12 Лебедев В. И. Искусство раскрытия преступления. — С.Пб., 1909; Вайнгарт А. Уголовная тактика. Руководство к раскрытию преступлений. — Овруч, 1910; Генсиор И. П. Заметки об уголовном розыске и регистрации преступников. — Ревель, 1911; Видеман Л. А. Записка по вопросу борьбы с массовыми хищениями грузов на железнодорожных дорогах. — Харьков, 1910; Снегирев Н. М. О сыске. Опыт исследований приемов, способов и средств к раскрытию истины происшествий. — Касимов, 1908. взаимодействия общества и полиции, возникающие при осуществлении специальных мероприятий.
В то же время, эти проблемы рассматривались им только как следствие использования полицией соответствующих приемов и способов раскрытия уголовных преступлений, без учета особенностей социально-экономического и политического развития страны.
Привлекают к себе внимание и публикации представителей местной власти. Они дают возможность познакомиться как с официальной точкой зрения по интересующим нас вопросам, так и с широким кругом фактических данных.
Проблемы уголовной ссылки и тюремного заключения освещались чиновником тюремного ведомства А. П. Сипягиным, а становления и развития полицейской деятельности — томским чиновником В. К. Андриевичем.13 Являясь автором объемного труда, посвященного социально-политическому развитию Восточной Сибири, В. К. Андриевич анализировал вопросы становления в регионе организационных структур полицейского ведомства.
В отличие от официальной точки зрения, мнение общественности, причем, главным образом, радикальной ее части, представлено большим количеством публикаций. Многие из них, появившись на страницах периодических изданий либерального толка (газеты «Восточное обозрение» и «Сибирь»)14 безымянны или подписаны псевдонимами.
13 Сипягин А. П. Несколько слов о настоящем и будущем уголовной ссылки и тюрьмы. — СПб., 1898- Андриевич В. К. Сибирь в XIX столетии. Исторический очерк Сибири основанный на данных предоставляемых полным Собранием Законов и сенатским архивом. Часть 1. Период от смерти Екатерины II до 1806 г. — С.Пб., 1889- Андриевич В. К. Сибирь в XIX столетии. Исторический очерк Сибири основанный на данных предоставляемых полным Собранием Законов и сенатским архивом. Часть 2. Периоде 1806 по 1819 г. — С.Пб., 1889;
14 Илимский Д. Уголовщина сибирских городов // Голос Сибири. — 1912. — № 324. — С. 1- Полицейское право в Сибири // Восточное обозрение. — 1883. — № 41. — С.1- Борьба с беззакониями в Сибири // Восточное обозрение.
— 1883. — № 24. — С. 1- Тюремный вопрос в Сибири // Восточное обозрение. — 1883. — № 1,2- Сибирь и министерство внутренних дел // Сибирские вопросы. — 1908. — № 33−34. — С. 51- Кто нас охраняет // Сибирские вопросы. — 1910. — № 44. — С. 39- Горная полиция в Олекминско-Витимской тайге // Сибирские вопросы. — 1912.
— № 14. — С. 6−42- О введении полицейской стражи в Сибири // Сибирские вопросы. — 1912. — № 16. — С. 92−94;
В этих публикациях критически анализируются особенности сибирской действительности, влиявшие на организацию и ведение уголовного сыска. Так, авторы статей «Полицейское право в Сибири» и «Борьба с беззакониями в Сибири», опубликованных «Восточным обозрением» в 1883 г., освещали вопросы взаимоотношений местного общества с полицией, указывая на многочисленные недостатки в ее деятельности.
Однако прозвучавшая критика страдала односторонностью, т. е. ярко выраженной необъективностью, поскольку учитывала только особенности политической жизни региона. Критический накал рассматриваемых публикаций усилился в начале XX в., но одновременно с этим в них получили отражение различные аспекты проблемы влияния общества на полицейскую службу.
Наиболее значимыми являются статьи А. Литовицына, Д.И. Голенищева-Кутузова (псевдоним — Д. Илимский) и В. Анучина.15 Д.И. Голенищев-Кутузов провел сравнительный анализ социального состава населения двух «сибирских столиц» — гг. Томска и Иркутска, попытавшись выяснить степень его воздействия на практику борьбы с уголовной преступностью.
В. Анучин писал о трудностях уголовного сыска, придя к неутешительному выводу о том, «что в судебно-следственная деятельность в Сибири всецело завис[ела] от полиции [а] полицейские дознания в Сибири [были] везде одинаковы. административный произвол и юридическое невежество».16.
Таким образом, в досоветский период началось изучение особенностей социально-экономического и политического развития Восточной Сибири, предопределивших специфику осуществлявшейся на ее территории полицейской деятельности.
15 Литовицын А. Сибирские нравы и преступления // Сибирские вопросы. — 1909. — № 42. — С. 28−30- Илимский Д. Уголовщина сибирских городов // Голос Сибири. — 1912. — № 324. — С. 1- Анучин В. Пасынки Фемиды // Сибирские вопросы. — 1909. — № 51 — С. 53−55;
16 Анучин В. Указ. соч. — С. 54;
При этом наибольшее внимание привлекли к себе практика организации уголовной и политической ссылки, причины и условия развития уголовной преступности, многообразное воздействие уголовной ссылки на сибирское общество, взаимодействие общества и полиции.
Кроме того, приступили к осмыслению места и роли уголовного сыска в полицейской службе и системе государственного управления Российской империи, анализу методов и способов проведения сыскных мероприятий и тактики уголовного сыска, практики его организации.
Эта работа была продолжена в советское время. Однако ее направленность и содержание принципиально изменились под воздействием новых социально-экономических реалий. Внимание историков сосредоточилось главным образом на тех особенностях социально-экономического и политического развития Восточной Сибири, которые обусловили революционные кризисы 1905 и 1917 гг., оказав соответствующее воздействие на практику не столько уголовного, сколько политического сыска.
Наиболее значимыми в этом отношении являются труды Ф. А. Кудрявцева, В. И. Дулова и В. Г. Тюкавкина.17 Их объяснительные концепции, положения и выводы нашли отражение в третьем томе академического издания.
Истории Сибири", а год его публикации (1968) можно считать началом нового этапа изучения рассматриваемого аспекта исследуемой темы.
На этом этапе приступили к комплексному изучению системы государственного управления и самоуправления в восточной Сибири, о чем свидетельствует публикация Л. С. Рафиенко и монография Л. М. Дамешека.19 Продолжилось в советское время и изучение ссылки, только теперь, в отличие.
17 Кудрявцев Ф. А. Восстания крестьян, посадских и казаков Восточной Сибири в конце XVII в. — Иркутск, 1939; Дулов В. И., Кудрявцев Ф. А. 1905 год в Восточной Сибири. — Иркутск, 1941; Дулов В. И., Кудрявцев Ф. А. Революционное движение в Восточной Сибири в 1905;1907 гг. — Изд. 2 — Иркутск, 1955; Тюкавкин В. Г. Сибирская деревня накануне Октября. — Иркутск, 1966;
18 История Сибири. Т. З Сибирь в эпоху капитализма. Под ред. А. П. Окладникова. — Л., 1968;
19 Рафиенко Л. С. Функции и деятельность Сибирских магистратов в 40−70 гг. XVIII в. // Бахрушинские чтения. Вып. 2 Сибирь периода феодализма и капитализма — Новосибирск, 1968; Дамешек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (Х1Х-начало XX вв.) — Иркутск, 1986; от предшествовавшего периода, во-первых, этим активно занялись историки, во-вторых, свои усилия они сосредоточили на разработке проблем ссылки политической, но не уголовной.
В связи с этим обращает на себя внимание научная деятельность Н.Н.
Щербакова. Его работы являются важнейшим этапом исследования политической ссылки в Восточную Сибирь.20 В настоящее время достижения.
Н.Н. Щербакова успешно развивает воспитанная им научная школа.
Следует также указать на публикации JI.M. Горюшкина и А.Д. 21.
Марголиса.
Советские правоведы вплоть до начала 60-х гг. прошлого века фрагментарно анализировали лишь общие вопросы борьбы с преступностью в дореволюционной России. Наиболее заметные достижения принадлежат здесь С. В. Юшкову.22.
Кардинальным образом ситуация изменилась в 1960;х гг., когда потребности широкомасштабного реформирования правоохранительной системы СССР обострили актуальность изучения имевшегося исторического опыта. Необходимость соответствующей работы была обоснована Р. С. Мулукаевым. Он первым начал исследование проблем становления и развития организационных структур российской полиции, опубликовав в 1964 г.
20 Щербаков Н. Н. Влияние ссыльных пролетарских революционеров на культурную жизнь Сибири (1907;1917 гг.). — Иркутск, 1984 и др.;
21 Горюшкин Л. М. Эсеры в Сибирской ссылке в годы первой мировой войны // Политическая ссылка и революционное движение в России. КонецXIXнач. XX в. — Новосибирск, 1988.-С. 107- 125- Марголис А. Д. О численности и размещении ссыльных в Сибири в конце XIX в. // Ссылка и каторга в Сибири XVIII начала XX вв. Сборник статей под ред. A.M. Горюшкина — Новосибирск, 1975; Марголис А. Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 года // Ссылка и общественно политическая жизнь в Сибири (XVIII-начало XX в.). — Новосибирск, 1978;
22 Юшков С. В. Исследования по истории русского права. Вып. 1. Устав кн. Владимира (историко-юридическое исследование). — Саратов, 1925; Юшков С. В Русская правда. Происхождение, источники, ее значение. — М., 1948; результаты своих изысканий и являясь до сих пор наиболее крупным специалистом в этой сфере, активно занимающимся научной деятельностью.
Усилия Р. С. Мулукаева были поддержаны Н. П. Ерошкиным, который, обратившись к истории государственных учреждений дореволюционной России, сделал акцент на социально-экономических причинах их развития. В его работе, датированной 1968 г., нашли отражение и вопросы организации уголовного сыска Российской империи.24.
Труды Р. С. Мулукаева и Н. П. Ерошкина заложили основу для проведения соответствующих исследований, которыми занимались в течение последовавших десятилетий советской истории Д. И. Шинджикашвили. М. И. Сизиков, Т. И. Желудкова и А. В. Борисов.25.
Д.И. Шинджикашвили является автором первого в советской историографии исследования, посвященного исключительно службе уголовного сыска Российской империи. Посвящена ей и значительная часть работы Т. И. Желудковой. Однако названные авторы изучали организацию уголовного сыска в общегосударственном, но не региональном масштабе и делали это с позиции «бескомпромиссной критики», что обусловило односторонность и, следовательно, необъективность целого ряда их оценок и выводов.
Характерно в связи с этим утверждение Д. И. Шинджикашвили о том, что «деятельность полиции Царской России в целом и органов общеуголовного сыска в частности, не была ни эффективной, ни показательной».
Лишены такой односторонности исследования М. И. Сизикова и А. В. Борисова, анализировавших проблемы сыска уголовных преступников в.
23 Мулукаев Р. С. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. — М., 1964;
24 Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. — М., 1968;
23 Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. — Омск, 1973; Сизиков М. И. Становление регулярной полиции в России (1718−1741.): Дис. канд. юрид. наук. — Свердловск, 1972; Желудкова Т. И. Основные направления деятельности полиции дореволюционной России по охране феодального и буржуазного порядка. — М., 1976; Борисов А. В. Полиция самодержавия России в первой четверти XIX века: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — М., 1983;
26 Шинджикашвили Д. И. Указ. соч. — С. 16- контексте изучения общегосударственного процесса становления и развития «регулярной», «общей» или «гражданской» полиции России. Следует заметить, что труды А. В. Борисова по уровню профессионализма, с которым они выполнены, в настоящее время можно считать образцовыми.
В целом, при значительном сужении круга изучавшихся аспектов исследуемой темы, в советский период, по сравнению с досоветским временем, заметно усилилась обстоятельность и увеличилась глубина их разработки.
В постсоветский период достигнутый ранее исследовательский профессионализм сохранился, но при этом необходимость системного реформирования государственного устройства страны потребовала еще большего, чем в досоветское время, расширения круга изучавшихся аспектов рассматриваемой темы.
Историки активизировали изучение системы государственного управления и самоуправления в Восточной Сибири. Административную политику российского самодержавия, осуществлявшуюся на сибирских.
27 территориях в XIX в., исследовали А. В. Ремнев и Н. П. Матханова.
Практика управления городской жизнедеятельностью региона XVIII — первой половины XIX вв. нашла отражение в фундаментальной монографии В. П. Шахерова, 28 опыт городского самоуправления г. Красноярска 1822−1917 гг. — в работе Л. П. Бердникова и СЛ. Лониной, а вопросы губернского администрирования — в диссертации И. Л. Дамешек.30.
Специфику региональной действительности, определявшей содержание и направления развития полицейской деятельности, исследовал Г. Ф. Быконя в.
27 Ремнев А. В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. — Омск, 1997; Ремнев А. В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика во второй половине XIX в. — Омск, 1997; Матханова Н. П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в. Проблемы социальной стратификации. — Новосибирск, 2002;
28 Шахеров В. П. Города Восточной Сибири в XVIII — первой половине XIX вв. — Иркутск, 2001;
29 Бердников Л. П. Лонина СЛ. Два века красноярского самоуправления: история и современность (1822 -1917). — Красноярск, 2003;
30 Дамешек ИЛ. Окраинная политика России в первой половине XIX в. (на примере Восточной Сибири): Дис. канд. ист. наук. — Иркутск, 1998; контексте изучения процесса формирования и особенностей сословно-социального статуса военно-бюрократического дворянства Восточной Сибири в.
XVIII — начале XIX вв.31.
Продолжилось изучение ссылки. Результатом многолетних изысканий стала высокопрофессиональная работа А. В. Дулова, посвященная сибирской ссылке петрашевцев.32.
Характерна эволюция исследовательских интересов представителей научной школы Н. Н. Щербакова. Так, в известном смысле итоговый характер имеет выполненный к 2001 г. монографический труд А. А. Иванова, посвященный историографии политической ссылки в Сибирь второй половины.
XIX — начала XX вв., а в диссертации С. В. Колосок проблемы организации зз ссылки анализируются уже в контексте развития пенитенциарнои системы.
Отказ от идеологических стереотипов предшествовавшего периода обусловил, в отличие от 60-х гг. прошлого столетия, необходимость изучения исторического опыта не только юридической, но и других сторон многогранного процесса организации и развития российской полиции. Неудивительно поэтому, что с 2000 г. начинают появляться исторические исследования уже не отдельных аспектов, а непосредственно и исключительно полицейской деятельности.
С.А. Кулешовым были выявлены особенности возникновения, тенденции и закономерности развития, устройство, функции и организация службы военных формирований полицейского типа, действовавших в XIX в.34 Ю. А. Реент комплексно проанализировал организацию, принципы и практику.
31 Бы коня Г. Ф. Формирование и особенности сословно-социального статуса военно-бюрократического дворянства Восточной Сибири в XVIII-начале XIX вв.: Дис. д-ра ист. наук. — Иркутск, 2002;
32 Дулов А. В. Петрашевцы в Сибири. — Иркутск, 1996;
33 Иванов А. А. Историография политической ссылки в Сибирь второй половины XIX-начала XX вв. — Иркутск, 2001; Колосок С. В. История пенитенциарной системы Иркутской губернии (начало 80-х гг. XIX в.- февраль 1917 г). Дис. канд. ист. наук. — Иркутск, 2000;
34 Кулешов С. А. Военные формирования охранительной системы Российской империи в XIX в.: Автореферат дисканд. ист. наук. — Новосибирск, 2000; функционирования полицейской системы Российской империи начала XX в.35 Ю. В. Тот обратился к проблемам осуществления реформы уездной полиции в контексте изучения правительственной политики XIX в.36.
Приступили историки и к изучению практики организации и деятельности полицейских учреждений Сибири. Бесспорный приоритет здесь принадлежит работе Д. М. Шиловского, выполнившего в 2002 г. диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Акцентировав свое внимание на вопросах предупреждения и пресечения преступлений, он описал структурную организацию и кадровый потенциал полиции Томской губернии 1867−1917 гг.
Следующий шаг в этом направлении сделал Ю. Н. Москвитин, посвятивший свою диссертацию изучению устройства, численности и материального обеспечения томской полиции на протяжении указанного времени.38.
Значительно расширили круг изучавшихся аспектов рассматриваемой темы правоведы. В трудах Р. С. Белкина, Р. С. Мулукаева, А. В. Борисова, М. И. Сизикова, Ю. А. Ершова, В. Н. Кручинина, Е. А. Ивановой, Ю. В. Тота и других исследователей отразился историко-правовой аспект общегосударственного процесса становления и развития российской полиции: формирование законодательной базы ее организации и деятельности, комплектование, профессиональная подготовка и специальная защищенность и др.39.
35 Реент Ю. А. Полицейская система Российской империи начала XX века (1900;1917 гг.): Автореферат дис.. д-ра ист. наук. — М., 2002;
36 Тот Ю. В. Реформа уездной полиции в правительственной политике России в XIX в.: Автореферат ди.-.. д-ра ист. наук. — СПб., 2003;
37 Шиловский Д. М. Полиция Томской губернии в борьбе с преступностью в 1867—1917 гг.: Автореферат дис. канд. ист. наук. — Новосибирск, 2002;
38 Москвитин Ю. Н. Полиция Томской губернии в 1867—1917 гг. (устройство, численность и материальное обеспечение служащих): Автореферат дисканд ист. наук. — Барнаул, 2004;
39 Белкин Р. С. История отечественной криминалистики. — М., 1999; Мулукаев Р. С. Полиция России (1Х-начало ХХвв.). — Н. Новгород, 1993; Борисов А. В. Полиция самодержавия России в первой четверти XIX века: Автореферат дис. канд. юрид. наук. — М., 1983; Сизиков М. И. Становление регулярной полиции в России (1718−1741.): Автореферат дис.. канд. юрид. наук. — Свердловск, 1972; - Ершов Ю. А. Полиция России в.
Обращает на себя внимание диссертация Т. В. Шитовой, впервые изучившей с точки зрения права место полиции в административно-правоохранительной системе Сибири в XIXначала XX вв.40.
Вторая половина 90-х гг. прошлого века стала качественно новым этапом изучения правоведами уголовного сыска Российской империи. Работа, начатая в предыдущий период Р. С. Мулукаевым и Н. П. Ерошкиным, теперь была продолжена А. О. Лядовым, В. М. Исаковым, В. И. Власовым, Н. Ф. Гончаровым, В. В. Гибовым, Т. Л. Матиенко. С. Галвазиным и Е. Г. Юдиным.41.
Наряду с практикой стали исследовать и теорию организации уголовного сыска, а также теорию и практику его ведения. Началось специальное изучение истории розыскного процесса и вопросов генезиса сыска уголовных преступников. Продолжилось осмысление места уголовного сыска в системе, как Министерства внутренних дел, так и государственного управления.
Вместе с тем, изучение практики организации и ведения уголовного сыска правоведы основывали на примерах Москвы, Санкт-Петербурга и прилегающих к ним территорий. Аргументируя свои утверждения и обобщающие выводы, они не учитывали региональные особенности процесса пореформенный период: комплектование, профессиональная подготовка и специальная защищенность (историко-правовой аспект). Автореферат дис. канд. юрид. наук. — СПб., 1998; Кручинин В. Н. Становление и развитие законодательной базы организации и деятельности полиции России: Автореферат дис.. канд. юрид. наук. • M., 2002; Иванова Е. А. Правовые основы организации и деятельности общей полиции России (XVIII-начала XX вв.): Автореферат дис.. канд. юрид. наук. — Краснодар, 2003;
40 Шитова Т. В. Полиция в административно-правоохранительной системе Сибири в XIX-начала XX вв.: Автореферат дис. канд. юрид. наук. — M., 2002;
41 Лядов А. О. Уголовный сыск в дореволюционной России. (Историко-правовой аспект): Автореферат дис.. канд. юрид. наук. — СПб., 1997; Елинский В. И., Исаков В. М. Становление и развитие уголовного розыска в России (Х-ХХ вв.). — М., 1997; Власов В. И., Гончаров Н. Ф. Организация розыска преступников в России в IX—XX вв.еках. — Домодедово, 1997; Гибов В. В. Сыскная полиция в механизме Российского государства. Теоретический и ист.-правовой аспект: Автореферат дис. канд. юр. наук. — М., 1998; Матиенко TJT. Сыскная полиция в России во второй половине XIX-начале XX в. Автореферат дис. канд. юр. наук. — М., 1999; Галвазин С. Охранные структуры Российсой Империи. Формирование аппарата, анализ оперативной практики: Автореферат дис. канд. юр. наук. — М., 2001; Юдин Е. Г. Организационно-правовые основы развития уголовного сыска в системе МВД России в 1866—1917 гг. — Владимир, 2001; становления и развития ни правоохранительной деятельности в целом, ни уголовного сыска в частности.
В результате, можно с уверенностью утверждать, что на протяжении второй половины XIX — начала XX вв. шло последовательное изучение разнообразных аспектов исследуемой темы. Специфика каждого из его периодов (досоветского, советского и постсоветского) обуславливалась потребностями очередных этапов социально-экономического и политического развития нашего общества.
Еще в досоветское время были заложены основы изучения рассматриваемой проблематики, осуществлявшееся в годы советской власти и приобретшее затем качественно новое содержание. Достаточно полно изучены особенности социально-экономического и политического развития Восточной Сибири, предопределившие специфику осуществлявшейся на ее территории полицейской деятельности, а также политическая ссылка.
Исследуется ссылка уголовная и ее влияние на сибирское общество досоветского времени. Анализируются проблемы взаимодействия полицейских учреждений с воинскими формированиями и местным населением. Началось целенаправленное изучение организации и функционирования полиции Сибири.
Разработан историко-правовой аспект общегосударственного процесса становления и развития российской полиции, ее места в административно-правоохранительной системе Сибири XIX — начала XX вв., организации уголовного сыска в общегосударственном масштабе, его места и роли в системе Министерства внутренних дел и государственного управления Российской империи.
На примере центральных районов страны проанализированы его тактика, методы и способы осуществления сыскных мероприятий. Изучается история розыскного процесса и теория сыска уголовных преступников.
Все это позволяет сделать вывод как о неисследованности процесса становления и развития уголовного сыска в Восточной Сибири, так и о наличии требующихся предпосылок для успешного проведения соответствующей работы.
Актуальность и неисследованность рассматриваемой темы позволили определить объект, предмет, цель, задачи, хронологические и территориальные рамки предлагаемой диссертации.
Объектом проведенного исследования является процесс становления и развития службы уголовного сыска в Восточной Сибири, предметом — реализация этого процесса в деятельности полиции региона.
Цель диссертации заключается в определении содержания, тенденций, закономерностей и противоречий процесса становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири в 1730-х — 1917 гг., а также его общей и особенной специфики.
Задачи состоят в.
— установлении ключевой особенности местной жизнедеятельности, решающим образом влиявшей на указанный процесс;
— изучении практики организации уголовного сыска в регионе до начала формирования сыскной полиции;
— анализе работы сыскной полиции на территории Восточной Сибири;
— определении проблемно-хронологических периодов исследуемого процесса;
— выявлении как общего, объединяющего эти периоды в единое целое, так и особенного, придающего каждому из них свою специфику.
Хронологические рамки исследования охватывают 1730-е гг. — 1917 гг. — время, на протяжении которого в Восточной Сибири действовала «регулярная», «общая» или «гражданская» полиция Российской империи, сформированная согласно «Высочайшей резолюции на доклад Полицмейстерской Канцелярии Об учреждении полиции в городах» от 23 апреля 1733 г. 42 и прекратившая свое существование в связи с постановлением Временного правительства об упразднении Департамента полиции Министерства внутренних дел от 10 марта 1917 г. 43.
Территориальные границы исследования определялись с учетом отсутствия в отечественной литературе единой точки зрения по поводу установления точных пределов Восточной Сибири. На протяжении XVIIначала XX вв.) они систематически менялись: здесь образовывались Енисейский уезд, Енисейский разряд, Енисейская и Иркутская провинции, Иркутское губернаторство, Иркутское наместничество, Иркутская губерния и Иркутское генерал-губернаторство, включавшее в себя в различные годы Иркутскую и Енисейскую губернии, Якутскую и Забайкальскую области.
Сегодня это территория Красноярского края, республик Бурятия и Хакасия, Иркутской и Читинской областей, понимаемая как Восточная Сибирь.
Источниковая база диссертации, отличаясь достаточной репрезентативностью, позволяет достичь поставленную цель и решить указанные задачи. Типологически она состоит из нескольких групп источников. Это законодательные акты, материалы официального делопроизводства, летописные своды и исторические хроники, мемуары, периодические издания.
Законодательные акты формировали нормативную базу полицейской и административно-управленческой деятельности. В наибольшем объеме они представлены «Полным собранием законов Российской империи», «Сводом законов Российской империи», «Собранием узаконений и распоряжений Правительства Российской Империи"44, а также «Сводом уставов о.
42 ПСЗ: Собрание 1-е.-СПб., 1830.-Т.9.-№ 6378;
43 Вестник Временного правительства.-1917.-№ 35.-С.1;
44 См.: Об учреждении в Иркутске полиции: Октябрь 1757 г., сенатский // Полное собрание законов Российской Империи: Собр. 1-е.-СПб., 1830.-Т. 14.-№ 10 769- Устав о Сибирских городовых казаках//ПСЗ. Собр. 1-е.-СПб., 1830. — Т. 38. — № 29 131- О преобразовании полиции в Сибири // ПСЗ: Собр. 2-е. — СПб., 1863. — Т. 42. -№ 44 681- Учреждения управления Сибирских губерний и областей // Свод Законов Российской Империи. -СПб., 1857. — Т. 2. — № 74, 78, 109−112, 136−139- Учреждение гражданского управления казаков // СЗРИ. — СПб., 1857. — Т. 2. — № 1175, 1187- Устав о паспортах и беглых // СЗРИ. — С.Пб., 1857. — Т. 14. — №.587, 588, 594, 595, 601, 604, 618, 619- Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений // СЗРИ. — С.Пб., 1890. — Т. 14. предупреждении и пресечении преступлений", составленным под общей редакцией А. Скорова, «Сборником законоположений и правительственных распоряжений, касающихся обязанностей полиции столичной, городской и уездной с разъяснениями по циркулярам подлежащих министерств» (под редакцией А.В. Трифонова), «Сводом законов об обязанностях полиции», «Правами и обязанностями полицейских урядников, приставов и прочих чинов городской и уездной полиции» (под редакцией Н.И. Арефа).
Кроме того, на основе действовавшего законодательства руководство Департамента полиции разрабатывало специальные инструкции и подобные им документы, имевшие характер подзаконных актов. Среди общероссийских изданий можно выделить «Справочную книжку для полицейских урядников» (1878 г.), «Инструкцию чинам полиции при производстве дознаний» (1898 г.) и «Инструкцию чинам сыскных отделений» (1910 г.).
Особенно интересны инструкции, пособия, руководства, циркуляры и наказы, адресованные непосредственно полицейским служащим Восточной Сибири. В частности, на протяжении XIX—XX вв. губернской администрацией и судебными властями были опубликованы «Инструкция для горных исправников частных золотых промыслов», «Пособие для чинов полиции Сибири (Сборник следственных актов и переписок по производству формальных действий с указанием на законный порядок производства следственных действий)», «Руководство для полицейских сотских и десятских», «Циркуляр Енисейского губернского прокурора о порядке действий чинов полиции при производстве ими дознаний и следствий по.
1, 277−297, 308−310- Учреждение министерств // СЗРИ. — С.Пб., 1892. — Т.1. — №.362- Общее учреждение губернское // СЗРИ. — С.Пб., 1892. — Т. 2. — №.316, 728, 799, 823- Устав о ссыльных // СЗРИ. — С.Пб., 1890. — Т. 14. — №.122,471- Учреждение Сибирское // СЗРИ. — С.Пб., 1892. — Т. 2. — №.45,47, 52, 53, 65, 66, 68, 287, 339- Устав уголовного судопроизводства // СЗРИ. — С.Пб., 1913. — Т.16. — № 250−261, 279, 454−456, 846, 983- Устав о предупреждении и пресечении преступлении // СЗРИ. — С.Пб., 1913. — Т. 14. -№ 123−187- О сыскных отделениях в гг. Иркутске и Красноярске. Учреждение Сибирское И С ЗРИ — С.Пб., 1911. — TJ2. — № 65. О сыске людей и имушеств в Якутской области (Вилейском, Верхоянском и Колымском окружном полицейском Управлении). Учреждение Сибирское // СЗРИ.- С. П6., 1911. — T.2. — № 339- Закон об организации сыскной части // Собрании узаконений и распоряжений Правительства Российской Империи. — 1908. — № 104. — ст. 370- уголовным делам", «Краткий наказ прокурора Иркутской Судебной Палаты по раскрытию преступлений и обнаружению виновных», «Наказ прокурора Иркутской Судебной Палаты по раскрытию преступных деяний и обнаружению виновных для чинов общей полиции», «Инструкция прокурора Иркутской судебной палаты чинам полиции округа Иркутской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений».
Эти документы отражают специфику социально-экономического развития Восточной Сибири, хотя их основу составляли или нормативные акты общего характера, или указания по борьбе с преступностью в Москве и Санкт-Петербурге.
С материалами официального делопроизводства дают возможность познакомиться фонды Государственных архивов Иркутской области (далееГАИО), Красноярского края (далее — ГАКК) и Читинской области (далееГАЧО).
Эти материалы наиболее многочисленны и содержательны, особенно Государственного архива Иркутской области. Будучи административной столицей Восточной Сибири на протяжении XVIII — начала XX вв., Иркутск сосредоточил в своих архивах особенно много соответствующей документации.
Ее можно разделить на три категории. К первой относятся документы официальной направленности: отчеты и распоряжения генерал-губернаторов Восточной Сибири, отчеты и докладные записки представителей Главного управления Восточной Сибири, губернских и уездных администраций, полицмейстеров и уездных исправников, касающиеся вопросов обеспечения личной и имущественной безопасности местного населения.
Наибольшее количество таких материалов содержится в фонде 24 «Главного управления Восточной Сибири», фонде № 25 «Канцелярии Иркутского генерал-губернатора», фонде № 32 «Иркутского губернского правления», фонде № 70 «Иркутской городской думы» и фонде № 91 «Иркутского городского полицейского управления».
Подавляющее большинство использованных документов ранее не публиковалось и представляют собой значительную ценность, как первоисточник необходимой информации об особенностях становления и развития уголовного сыска на территории восточных окраин Российской Империи.
Так, например, сведения, содержащиеся в делах «Об открытии в Красноярском округе делателей фальшивых ассигнаций» (ГАИО, ф. 24, оп. 2, карт. 3, д. 70), «О вознаграждении коллежского асессора Тюменцева за открытие делателей фальшивых ассигнаций» (ГАИО, ф. 24, оп. 2, карт. 7, д. 141), «О появившейся по Енисейской губернии шайке разбойников» (ГАИО, ф. 24, оп. З, карт. 13, д. 309), не только восстанавливают достаточно подробную картину сыска уголовных преступников, но и позволяют судить о его формах и методах.
Практику организации уголовного сыска Восточной Сибири во второй половине XIX в. освещают материалы, содержащиеся в делах «Об учреждении при городском полицейском управлении явочно-справочного отдела» (ГАИО, ф. 32, оп. 2, д. 517), «Об организации в Иркутской губернии сыскной полиции» (ГАИО, ф. 32, on. 1, д. 4737), «О создании сыскной полиции» (ГАИО, ф. 32, оп. 1, д. 446), «По вопросу об организации в г. Иркутске самообороны и городской милиции» (ГАИО, ф. 32, оп. 2, д. 1727), «Об учреждении в г. Иркутске сыскной полиции» (ГАИО, ф. 32, оп. 3, д. 145), «Об образовании в Иркутске сыскной полиции и об ассигновании на нее денег» (ГАИО, ф. 32, on. 1, д. 5555), «Об устройстве и содержании сыскной полиции в Иркутске» (ГАИО, ф. 91, оп. 2, д. 698).
Специфика финансового обеспечения сыска уголовных преступников нашла свое отражение в делах «Об улучшении полицейской части», (ГАИО, ф. 32, on. 1, д. 446), «Отчете о расходе сумм на вознаграждение негласной агентуры» (ГАИО, ф. 32, оп. 13, д. 26), «О кредитах на сыскную часть» (ГАИО, ф. 25, оп. 3, д. 338), «О упорядочении уголовного правосудия посредством усиления сыскного кредита» (ГАИО, ф. 25, оп. 6, д. 1166), «О деньгах отпущенных на сыскную часть» (ГАИО, ф. 91, on. 1, д. 1051), «Об отпуске денег на секретные расходы» (ГАИО, ф. 91, on. 1, д. 1447), «О вознаграждении городовых из сыскных сумм» (ГАИО, ф. 91, on. 1, д. 1857).
Имеющиеся в них сведения позволили оценить динамику и особенности материального стимулирования сыскной деятельности, как со стороны центральных органов власти, так и местной администрации.
Немаловажными для выявления особенностей реализации закона «Об организации сыскной части» при формировании сыскных отделений в гг. Красноярске, Иркутске и Чите оказались сведения, содержащиеся в таких делах, как «Доклад Подъяпольского — Иркутск в полицейском отношении» (ГАИО, ф. 32, оп. 13, д. 21), «О переводе Красноярского сыскного отделения из IV разряда в III» (ГАИО, ф. 25, оп. 3, карт. 306, д. 2627), «Об увеличении штатов полиции» (ГАИО, ф. 25, оп. 3, д. 1737).
Ко второй и наиболее многочисленной категории документов, содержащихся в Государственном архиве Иркутской области относятся те из них, которые зафиксировали повседневную работу служащих общей полиции и сыскных отделений: материалы уголовных и розыскных дел, журналы заседаний полицейских управлений, формулярные списки, материалы ревизий, приказы, рапорты и отчеты полицейских чиновников.
Эти документы содержатся в фонде 90 «Иркутского уездного полицейского управления», фонде 91 «Иркутского городского полицейского управления», фонде 98 «Верхнеленского уездного управления» и фонде 455 «Киренского уездного полицейского управления».
При этом значительную ценность для исследования представляют материалы различных проверок и ревизий, осуществлявшихся по решению сибирской администрации в полицейском ведомстве региона. Так, например, составленная в 1885 г. коллежским советником Михаилом Митропольским, «Записка о ревизии Иркутского городского управления полиции» (ГАИО, ф. 91, оп. 2, д. 309) дает возможность оценить результаты сыскной деятельности на территории административного центра Восточной Сибири в течении более чем 10 лет.
Существенное значение имеют и сведения о ходе раскрытия наиболее «громких» уголовных преступлений, направленных против жизни и собственности местных жителей. Материалы таких документов, как дела «О взятом в Иркутске поселенце Федоре Алифанове с женою и дочерью за грабежи и убийства» (ГАИО, ф. 91, on. 1, д. 1428), «О совершенном вблизи Александровского селения, на мельнице убийстве 6 человек» (ГАИО, ф. 91, оп. 1, д. 609) и «Дознании о мошеннических поборах именующих себя полицейскими сыщиками поселенцев Мермельштейне и Левинсоне» (ГАИО, ф. 91, on. 1, д. 2392) позволяют изучить основные методы и типовые приемы уголовного сыска, осуществлявшегося полицией Восточной Сибири в конце XIX в.
Анализ кадрового обеспечения полиции и ее агентурного состава стал возможен благодаря наличию значительного массива документов официального делопроизводства, формулярных и статейных списков, позволяющих оценить личностные и профессиональные качества сыщиков (ГАИО, ф. 24 оп. 2, д. 70, 114, 141, 214- ф. 32, оп. 2, д. 1928; ф. 91, on. 1, д. 2844, 2891- оп. 2, д. 1901,2392).
К третей категории рассматриваемых документов относятся материалы прокурорского надзора и оперативного наблюдения за деятельностью полицейских чиновников, сосредоточенные в фондах № 600 «Иркутского губернского жандармского управления», № 243 «Иркутского окружного суда», № 242 «Прокурора Иркутского окружного суда», № 239 «Иркутского губернского прокурора» и № 245 «Прокурора Иркутской судебной палаты».
Материалы агентурного сопровождения и следственных мероприятий о неправомерной деятельности служащих и агентов сыскных отделений, содержащиеся в делах о «Переписке с генерал-губернатором о фальшивомонетчиках и контрабандистах» (ГАИО, ф. 600, on. 1, д. 884), «О начальнике Читинского сыскного отделения, обвиняемом в присвоении денег у китайцев» (ГАИО, ф. 245, on. 1, д. 1190), «По обвинению начальника Иркутского сыскного отделения в даче ложных сведений» (ГАИО, ф. 242, on. 1, д. 93), «О преступном сообществе аферистов при содействии начальника сыскного отделения» (ГАИО, ф. 243, on. 1, д. 498), позволили не только критически переосмыслить деятельность полицейских сыщиков по обеспечению личной и имущественной безопасности местного населения, но и определить основные факторы, способствовавшие преступному злоупотреблению ими своим служебным положением.
В целом, документы Государственного архива Иркутской области позволяют достаточно полно реконструировать процесс становления и развития уголовного сыска в Восточной Сибири.
Материалы Государственных архивов Красноярского края и Читинской области имеют дополняющий характер. В данной работе использовались материалы, содержащиеся в фонде № 112 «Красноярского городского полицейского управления» (ГАКК), фонде № 595 «Енисейского губернского управления» (ГАКК), фонде № 827 «Енисейского губернского жандармского управления» (ГАКК), фонде № 26 «Читинского городского полицейского управления» (ГАЧО) и фонде № 50 «Прокурора Читинского окружного суда» (ГАЧО).
В этих фондах также имеется значительный объем сведений, касающихся проблем обеспечения личной и имущественной безопасности населения Восточной Сибири досоветского времени.
В частности, сравнительный анализ кадровой и финансовой политики Министерства внутренних дел Российской империи по отношению к сыскным отделениям III и IV разрядов оказался возможным благодаря сведениям, содержащимся в «Формулярных списках о службе лиц, состоящих в штате Читинского городского полицейского управления» (ГАЧО, ф. 26, on. 1, д. 242), «Распоряжениях Департамента Полиции об отпуске денег на сыскные расходы» (ГАЧО, ф. 26, оп. 2, д. 12), «Приказах Военного Губернатора Забайкальской области» (ГАЧО, ф. 26, оп. 2, д. 63), «Сведениях о служащих Читинского сыскного отделения» (ГАЧО, ф. 26, оп. 2, д. 68).
Важными источниками для оценки эффективности сыскных мероприятий в период с 1909 по 1914 гг. явились статистические данные о раскрываемости уголовных преступлений, содержащиеся в «Годовых отчетах о деятельности Читинского сыскного отделения» (ГАЧО, ф. 26, on. 1, д. 374- оп. 2, д. 67, 71) и служебные отчеты о сыскной деятельности, имеющиеся в «Рапортах и донесениях участковых приставов и начальника Красноярского сыскного отделения» (ГАКК, ф. 112, on. 1, д. 89), «Переписке с уездными исправниками Иркутского генерал-губернатора по поводу массовых убийств и грабежей» (ГАКК, ф. 595, оп. 63, д. 5770) и «Переписке с департаментом полиции, Томским, Иркутским жандармскими управлениями по вопросу ликвидации группы лиц, занимавшихся грабежами в 1912;1914 гг.» (ГАКК, ф. 827, on. 1, д. 202).
Значительный объем сведений о порядке финансирования сыскной деятельности вне административных центров Восточной Сибири содержат материалы «Дела о предоставлении сведений Енисейским губернатором в Департамент полиции о расходах на сыскную часть» (ГАКК, ф. 595, оп. 7, д. 309).
Таким образом, в процессе исследования использовался значительный объем ранее неопубликованных документальных источников, относящихся к процессу становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири. При этом следует отметить, что большая их часть находится сегодня в крайне неудовлетворительном состоянии и может быть безвозвратно утеряна.
Объясняется это плохими условиями хранения полицейских архивов в начале XX в., что подтверждается донесением полицейского пристава 3 части г. Иркутска Церпинского, который отмечал в 1911 г.: «Архив Иркутского городского полицейского управления найден в ужасном положении, все в нем свалено в кучу, все разбито, измято, испачкано».45.
45 Государственный архив Иркутской области (далее — ГАИО), ф. 91, оп. 2, д. 1992, л. 126;
Кроме того, значительный ущерб полицейским архивам нанесли частые пожары, бушевавшие в сибирских городах во второй половине XIX столетия. Указывая на это, исследователи истории Красноярского края Л. П. Бердников и СЛ. Лонина пишут: «в ночь с 17 на 18 апреля (1881 г. — авт.) сгорели. архивы и дела городской полиции и жандармского управления».46.
В связи с этим, необходимо обратить внимание на то, что введение в научный оборот рассматриваемых документов имеет сейчас не только научную ценность, но и практическую значимость, поскольку обеспечивает сохранение подлинных источников о сыске уголовных преступников на территории Восточной Сибири в исследуемое время.
Наряду с архивными документами значительный интерес представляют летописные своды и исторические хроники.
В «Хронологическом перечне важнейших данных из истории Сибири 1032−1882 гг.»,' составленном в конце XIX в. И. В. Щегловым, содержатся сведения о полицейской деятельности сибирской администрации XVII—XIX вв. При этом, кроме исторических фактов и событий автором дается подробная хронология создания и развития законодательной базы, обеспечивавшей необходимые условия жизни местного населения.
Отдельные сведения, позволяющие оценить динамику изменения уровня личной и имущественной безопасности сибиряков в XVIII — начале XIX столетий содержатся в летописях П. И. Пежемского и В. А. Кротова.47.
Следующий период иркутской истории, начиная с середины XIX в. до 1917 г., наиболее подробно освещен в трудах Н. С. Романова, использовавшего обширный круг разнообразных источников и являвшегося в некоторых случаях очевидцем описываемых событий.48.
46 Бердников Л. П. Лонина СЛ. Два века красноярского самоуправления: история и современность (1822 -1917). — Красноярск, 2003. — С. 129;
47 См.: П. И. Пежемский, В. А. Кротов Иркутская летопись / С предисловием, добавлениями и примечаниями И. И. Серебряникова. — Иркутск, 1911;
48 См.: Романов Н. С. Иркутская летопись 1857−1880. — Иркутск, 1914; Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1881−1901гг. — Иркутск, 1993; Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1902;1924 гг. — Иркутск, 1994;
Как следствие этого, воссозданная Н. С. Романовым картина сибирской действительности способствовала анализу не только уровня личной и имущественной безопасности жителей административного центра Восточной Сибири, но и типовых действий иркутской полиции по предупреждению и пресечению уголовных преступлений.
Кроме того, опубликованная в 2003 г. Ю. П. Колмаковым, «Иркутская летопись 1661−1940 г.», также предлагает исследователям значительный объем документальных материалов и охватывает большую часть отраженного в диссертации хронологического периода.49.
Расширяет и уточняет представление об особенностях социально-экономического и политического развития Восточной Сибири, предопределивших специфику осуществлявшейся здесь полицейской деятельности, мемуарная литература.
Интересны воспоминания путешественников Сиверса и Мартоса, наблюдавших городскую повседневность региона в конце XVIII — начале XIX вв.50 Любопытны описания сибирского быта в воспоминаниях о жизни в Иркутске писательницы Е.А. Авдеевой-Полевой и врача и литератора Н. А. Белоголового.51.
Значительный объем сведений о сибирской полиции содержат периодические издания. В таких газетах, как «Восточное обозрение», «Восточная заря», «Голос Сибири», «Иркутская жизнь», «Сибирские вести», «Сибирская заря», «Сибирский край» и «Сибирь» неоднократно помещались заметки и криминальные хроники, фиксировавшие события, в которых.
49 См.: Иркутская летопись 1661−1940 гг. / Составитель, автор предисловия и примечаний Ю. П. Колмаков. — Иркутск, 2003;
50 Мартос А. Письма из восточной Сибири. — М., 1827- Зиннер Э. П. Город Иркутск в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII века. // Записки Иркутского областного краеведческого музея. К 300-летию Иркутска. Вып. II. — Иркутск, 1961. — С. 53−54;
51 Авдеева Е. Воспоминания об Иркутске // Отечественные записки. — 1848. — Т.18. — Отд. VIII. — С. 125−138- Белоголовый Н. А. Воспоминания и другие статьи. — М., 1897- отразилась полицейская деятельность, осуществлявшаяся на территории Иркутского генерал-губернаторства.
Обращают на себя внимание и журналы, освещавшие вопросы социально-экономического и политического развития Восточной Сибири. В различные годы на страницах таких изданий, как «Исторический вестник», «Сибирские вопросы» и «Сибирский архив» появлялись соответствующие публикации.52.
Вместе с тем, особенностью этой группы источников является исключительно критический характер освещения полицейской деятельности. Кроме того, публиковавшиеся материалы нередко отличались противоречивостью.
Исключением в этом смысле являлись только официальные издания. Например, газета «Иркутские губернские ведомости», в которой публикозались приказы и распоряжения местной администрации, имевшие отношение к полиции.
Такой же статус официального издания был у журналов «Известия Иркутской Городской Думы», «Вестник Иркутского городского общественного управления» и «Вестник Красноярского городского общественного управления». Они содержат значительное количество документов, регулировавших полицейскую службу в городах региона.
Являясь в некоторых случаях своеобразным зеркалом общественных настроений, периодические издания служат не только источником фактического материала, но и позволяют изучить отношение местного населения к учреждениям полиции, осуществлявшим уголовный сыск на территории Восточной Сибири.
Методология проведенного исследования обуславливались его целью и задачами. Ее основу составляет метод диалектического материализма. При этом.
52 Птицын В. Забайкальские разбойники // Исторический вестник. — 1890. — № 4. — С. 237−241- Разбойник Алифанов // Сибирский архив. — 1912. — № 4. — С. 264- Сибирь и министерство внутренних дел // Сибирские вопросы. — 1908. — № 33−34. — С. 51- Горная полиция в Олекминско-Витимской тайге // Сибирские вопросы. — 1912. — № 14. — С. 6−42- О введении полицейской стражи в Сибири // Сибирские вопросы. — 1912. — № 16 — С. 9294- автор руководствовался принципами историзма и научности, обеспечившими комплексный характер предлагаемого исследования и необходимую последовательность его проведения.
Для сопоставления фактического материала, характеризующего как эффективность полицейской деятельности, так и уровень личной и имущественной безопасности населения Восточной Сибири, применялся метод историко-сравнительного анализа.
Источниковедческий метод позволил выявить и определить комплекс необходимых источников.
Комплексному изучению процесса становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири способствовал и применявшийся автором аналитический метод. Основное внимание при этом уделялось не только сопоставлению характеристик и показателей полицейской деятельности, но и динамике их изменения во времени.
Обеспечить необходимый уровень теоретических обобщений позволило использование системного метода. Он применялся не только для изучения соответствующей проблематики, но и для выявления и отбора, ранее не использовавшихся источников.
Хронологические и территориальные рамки исследования определялись с помощью структурно-типологического метода.
Научная новизна диссертации заключается в том, что ее автор впервые проанализировал процесс становления и развития службы уголовного сыска Восточной Сибири в 1730-х — 1917 гг., определив его содержание, тенденции, закономерности и противоречия, общую и особенную специфику.
Практическая значимость проведенного исследования состоит в возможности использования его материалов для совершенствования организации и ведения правоохранительной работыболее обстоятельного изучения проблем становления и развития Российской государственности, как в общенациональном, так и региональном масштабахулучшения процесса изучения исторического прошлого в курсах «Истории России», «Отечественной истории», «Истории государства и права», «Истории органов внутренних дел», «Истории Сибири». Результаты проведенного исследования, основанные на них выводы, положения и рекомендации прошли апробацию в процессе обсуждения на кафедре социально-экономических дисциплин Сибирского юридического института МВД России и в процессе участия автора в работе международной научно-практической конференции «Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность» (Иркутск, 7 мая 2001 г.), всероссийских научно—практических конференций «Проблемы деятельности правоохранительных органов и государственной противопожарной службы» (Иркутск, 26−27 апреля 2001 г.), «Деятельность правоохранительных органов и государственной противопожарной службы: проблемы и перспективы развития» (Иркутск, 24 апреля 2002 г.), «Деятельность правоохранительных органов и государственной противопожарной службы в современных условиях: проблемы и перспективы развития» (Иркутск, 14 мая 2003 г.) межрегиональной научно-практической конференции «Министерство внутренних дел — от прошлого к настоящему» (Чита, 20−21 марта 2002 г.), и научно-теоретическом семинаре «Силовые структуры и общество: исторический опыт взаимодействия в условиях Сибири» (Иркутск, 24−25 июня 2003 г).
Кроме того, была осуществлена серия публикаций в научно-популярных и общественно-политических журналах, на основании которых Иркутское областное радио в 2002 г. провело специальную программу, имевшую позитивный резонанс в среде слушателей.
Заключение
.
Результаты проведенного исследования показывают, что уголовный сыск в Восточной Сибири XVIIIначала XX вв. решающим образом детерминировался спецификой осуществлявшейся здесь правоохранительной работы, которая, в свою очередь, обуславливалась практикой освоения сибирских территорий досоветского времени.
Эта практика предусматривала использование ссылки уголовных преступников и маргиналов. Появившись более чем на столетие позже ссылки политической и активно развиваясь с XVII в., уголовная ссылка комплексно воздействовала на местную жизнедеятельность.
Во-первых, большое количество уголовных преступников, постоянно располагавшихся на территории региона, способствовало формированию здесь высокоразвитой криминальной среды, которая уже в XVIII в. отличалась ярко выраженными жестокостью, сплоченностью и организованностью.
Именно в Восточную Сибирь стремились отправить наиболее опасных уголовных преступников, благодаря чему со второй четверти XIX в. сюда целенаправленно ссылали, по терминологии того времени, «кавказских инородцев», «кавказцев» или лиц «кавказской национальности», положив таким образом начало развитию этнической преступности региона, существенно угрожающей его благополучию в настоящее время.
Во-вторых, уголовная ссылка стала мощным источником распространения уголовной субкультуры, заметно воздействовавшей на местное население, формируя у него пагубные стереотипы поведения и создавая в результате благоприятную среду для дальнейшего развития преступности.
В-третьих, часть ссыльных (обычно незаконным путем) становилась людьми богатыми и, следовательно, имевшими возможность обеспечивать при необходимости материальную базу преступности и оказывать соответствующее влияние на властные структуры (общественные и государственные).
Негативное влияние уголовной ссылки на местное общество в начале XX в. усилилось криминальной активностью лиц без определенного места жительства, которых начали тогда отправлять из европейской части Российской империи на территорию Иркутской и Енисейской губерний, а также маргиналов, хлынувших в Восточную Сибирь вследствие активизации ее экономического развития.
В этих условиях уголовный сыск требовал чрезвычайных форм и методов его проведения. Однако государство могло обеспечить только стандартную организацию полицейской деятельности, которая не соответствовала требованиям, предъявлявшимся здесь к правоохранительной работе.
Не соответствовала такая организация и обширности территории региона, и большему по сравнению с другими районами страны объему задач, которые нужно было решать полицейским служащим.
Сложившись в самом начале функционирования общей полиции Восточной Сибири, которое можно датировать 1730-ми гг. (временем ее появления в г. Иркутске), такое положение дел оставалось неизменным и после 1730-х гг., когда уголовный сыск под началом различных правительственных учреждений стали вести и полицейские служащиеи после 1775 и 1782 гг., когда его окончательно возложили на полициюи после 1908 г., когда были созданы сыскные отделения и началось формирование службы уголовного сыска.
Характерно, что предшествовавший появлению сыскных отделений процесс становления службы уголовного сыска убедительно свидетельствовал не только о более острой для Восточной Сибири, чем для других территорий, потребности в ней, но и о значимости ее нестандартной организации в регионе.
Если в общероссийском масштабе этот процесс отличался последовательностью своего развития, когда каждый его предыдущий этап являлся подготовительным для следующего, то в Восточной Сибири, напротив, заняв более короткий по сравнению с центральными и западными районами страны период (с 1600, а не с 1539, по 1908 гг.), он характеризовался ярко выраженной противоречивостью, когда очередной этап достижения предшествовавшего не столько развивал, сколько игнорировал.
В первом случае, после создания учреждений, доминирующим направлением работы которых было руководство сыскной деятельностью, возникли проекты формирования специальных подразделений, должных заниматься исключительно уголовным сыском, которые затем осуществились.
Во втором — отказавшись от руководства уголовным сыском наряду и одновременно с другой управленческой деятельностью, здесь сформировали специальные подразделения, которые только им и занимались, а затем, отказавшись от них, передали ведение уголовного сыска учреждениям, которые осуществляли его наряду с выполнением других полицейских обязанностей.
Потребность региона в специализации уголовного сыска явно превосходила имевшиеся для этого возможности: в отличие от европейской части страны, здесь так и не удалось вплоть до 1908 г. создать специальные подразделения, которые бы на постоянной основе занимались исключительно сыском уголовных преступников.
Государство выбрало адекватный своим возможностям вариант формирования службы уголовного сыска российской полиции, материализовав его в законе от 6 июля 1908 г. «Об организации сыскной части». Однако этот вариант, установив дифференциацию сыскных отделений, когда они имели более высокий статус (разряд) в более крупных городах, учитывал специфику жизнедеятельности европейских, но не азиатских территорий Российской империи.
В Восточной Сибири с 1908 г. начали функционировать сыскные отделения третьего (в г. Иркутске) и четвертого (в гг. Красноярске и Чите) разрядов со штатами и материально-техническим обеспечением, соответствовавшим нормативным требованиям, но не местной специфике.
Результатом такого несоответствия становились низкий уровень профессионализма сыщиков и недостаточное финансирование «сыскных расходов», предопределявшие широкое распространение преступного использования служебного положения в личных целях и «полицейский произвол», когда служащие полиции за определенную мзду не только покрывали преступную деятельность, но и активно в ней участвовали, фактически становясь организаторами преступленийа отсутствие специальной подготовки, формирующей соответствующие навыки практических действий и правовая неграмотность обуславливали жестокое отношение не только к представителям преступного мира, но и законопослушным обывателям.
Обращая внимание на неблагоприятно сложившееся положение дел, власть предпринимала целенаправленные усилия для его изменения и в начале XIX в., назначив в уезды специальных чиновников — «комиссаров" — и в 1822 и 1867 г., предусмотрев необходимые мероприятия соответственно «Учреждением для управления Сибирских губерний» и законом «О преобразовании полиции в Сибири" — и в начале XX в., пытаясь увеличить финансовые расходы на сыскные отделения через повышение их статуса (разряда).
Однако достичь желаемого не позволяли имевшиеся средства, которых хватило лишь на то, чтобы в начале XX в. незначительно увеличить штаты местной полиции и командировать ей на помощь из Санкт-Петербурга группу чиновников. Требовавшиеся средства не могло дать и самоуправление, постоянно увеличивавшее свои расходы на полицию и занимавшее по ним одно из первых мест в Российской империи.
В такой обстановке выполнение служебного долга требовало героизма и самопожертвования, необходимость удовлетворения естественных потребностей — «дёловых» отношений с преступниками, а чувство самосохранения и потребность в обеспечении собственной безопасности — невмешательства.
То есть, не имея возможностей для эффективного ведения уголовного сыска, служащие полиции должны были выбирать между отчаянным противостоянием преступности, фактически обрекавшем их на гибельпоиском общего интереса со злодеями в целях обеспечения своего материального благополучияи индифферентным отношением к происходившему, в попытке уйти от неприятностей, укрепляя собственную безопасность.
Неудивительно поэтому, что представители уголовного сыска Восточной Сибири отличались как наиболее яркими примерами беззаветного служения своему делу и, в то же время, предательством его интересов, так и особенно массовой бездеятельностью.
Неспособность общей полиции Восточной Сибири, а затем и ее сыскных отделений эффективно вести сыск уголовных преступников, обусловила неизбежное и активное участие в нем воинских формирований, сельских жителей и городских обывателей, а также политической полиции.
Воинские формирования, составляя естественный резерв российской полиции, традиционно использовавшийся для ее усиления и повышения результативности уголовного сыска, были представлены в регионе, прежде всего городовыми и пограничными казаками, а затем (в XIX — начале XX вв.) Иркутским, Енисейским, Забайкальским и Якутским казачьими полками, активно использовавшимися для несения полицейской службы, а с первых десятилетий XIX в. только ею и занимавшиеся.
Именно в Восточной Сибири функциональные обязанности воинских формирований особенно сильно смещались к правоохранительной деятельности, приобретя в начале XIX в. исключительно полицейский характер
Привлечение воинских формирований к выполнению полицейских обязанностей благодаря «силовому» воздействию на складывавшуюся ситуацию, способствовало успешному ведению сыска уголовных преступников. В то же время, оно обостряло криминальную обстановку, поскольку уже в XVIII в. обычными стали противоправные действия «служилых людей».
При этом возникающая в результате проблема соотношения позитивной и негативной составляющих рассматриваемой практики требует специального изучения.
Сельские жители и городские обыватели Восточной Сибири участвовали в уголовном сыске как под воздействием власти (принудительном или поощрительном), так и инициативно, причем, и то, и другое осуществлялось здесь гораздо дольше и настойчивее по сравнению с другими территориями страны.
Обычным стало для региона привлечение местных жителей к ведению уголовного сыска на основании особых юридических норм, а материальное стимулирование «частного» сыска было настолько значимым, что иногда превращало его в доходный промысел.
Пытаясь защищать себя от преступности, имевшей в Восточной Сибири наиболее грозные формы выражения, сельские общества нередко вели уголовный сыск исключительно по своей инициативе, а городские обыватели самостоятельно сформировали в 1905 г. милицию, действовавшую на общественных началах и являвшуюся не только альтернативой правительственной полиции, но и, в отличие от других районов страны, призванной защищать не «классовые интересы», а элементарный правопорядок.
Участие политической полиции в уголовном сыске заключалось главным образом в контроле над его проведением и руководстве им. Сыскные отделения Восточной Сибири оказались в полной зависимости от жандармского управления, причем, как формальной (организационной), так и содержательной, когда наряду с выстраиванием системы строгой соподчиненности между их служащими и жандармами, они стали выполнять функции политической полиции, противостоя революционному экстремизму, шпионажу, воинским преступлениям и занимаясь административным надзором.
Участие политической полиции в уголовном сыске объясняется не только слабостью сыскных отделений Восточной Сибири, но и спецификой общественно-политического развития страны начала XX в., отразившейся в активизации революционного движения, экстремистские проявления которого нередко имели уголовный характер, что было весьма актуально для региона, знаменитого своей не только уголовной, но и политической ссылкой. Однако этот аспект исследуемой темы нуждается в отдельном изучении.
Таким образом, до появления сыскных отделений уголовный сыск в Восточной Сибири проводился, с одной стороны, на тех же принципах, что и в других районах страны: в нем активно участвовали воинские формирования, сельские жители и городские обыватели. С другой — это участие отличалось в регионе большей активностью и значимостью. С начала деятельности сыскных отделений определяющую роль в сыске уголовных преступников играла политическая полиция.
При этом ярко выраженной тенденцией являлось стремление вести его, опираясь на постоянную и неуклонно усиливавшуюся внешнюю поддержку: первоначально со стороны воинских формирований, сельских жителей и городских обывателей, затем — жандармов.
Другая не менее ярко выраженная тенденция состояла в том, что в отличие от воинских формирований, чем сильнее участвовали в уголовном сыске, в одном случае сельские жители и городские обыватели, в другом — жандармы, тем больше определяли они его характер и содержание.
Обращает на себя внимание и другое. Общественное начало уголовного сыска проявлялось в Восточной Сибири значительно сильнее, чем в других районах страны, а взаимодействие с жандармами выразилось в полной зависимости от них сыскных отделений, чего не было на других территориях.
Изучение процесса становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири позволяет разделить его на два периода: с начала освоения сибирских территорий в XVII в. до формирования службы сыскной полиции в соответствии с законом «Об организации сыскной части» от 6 июля 1908 г., и затем — до февральско-мартовских событий 1917 г., в результате которых служба уголовного сыска российской полиции прекратила свое существование.
Как и в других районах страны, на протяжении первого периода уголовный сыск вели наряду и одновременно с другой управленческой (до образования регулярной полиции), а затем и полицейской деятельностью. На протяжении второго периода он осуществлялся через сыскные отделения.
Однако специфика местной жизнедеятельности, обусловленная практикой хозяйственного освоения региона, предопределила ярко выраженные особенности как всего процесса становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири, так и каждого из его периодов в отдельности.
Исходя из имевшихся возможностей, государство стремилось осуществлять уголовный сыск в регионе, используя стандартную организацию деятельности общей полиции, а затем и службы уголовного сыска. Но такая организация приходила здесь в особенно сильную дисгармонию с предъявлявшимися к ней требованиями.
Полиция не могла организовать уголовный сыск должным образом, обеспечивая безопасность законопослушного населения из-за широкого круга обязанностей, напрямую не связанных с правоохранительной работой, малочисленностью штатов и слабым финансированием «сыскных расходов» на протяжении первого периода и недостаточного финансирования, низкого уровня профессионализма и дефицита кадров — на протяжении второго.
Процесс становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири осуществлялся исключительно благодаря внешней поддержке тех усилий, которые предпринимало в связи с этим полицейское ведомство. Первоначально такая поддержка оказывалась воинскими формированиями, сельскими жителями и городскими обывателями, затем — жандармами.
В условиях Восточной Сибири невозможным оказалось самостоятельное ведение уголовного сыска подразделениями общей полиции. Однако чем сильнее было внешнее участие, тем в большей степени общая полиция утрачивала контроль над проведением уголовного сыска и руководство им.
Один из самых низких в стране уровень общественной безопасности и одна из наиболее неразвитых полицейских структур предопределили наиболее активное и широкомасштабное по сравнению с другими территориями участие воинских формирований, общественности и жандармов региона в уголовном сыске.
При этом, как для первого, так и для второго периодов анализируемого процесса была характерна ярко выраженная противоречивость. На протяжении первого периода, чем сильнее зависела практика участия сельских жителей и городских обывателей в проведении уголовного сыска от официальной власти, тем меньшим оно было. Напротив, чем сильнее проявляло общество свое организующее начало, тем меньшей была заинтересованность официальной власти в таком участии.
На протяжении второго периода, чем самостоятельнее была деятельность сыскных отделений, тем меньшей эффективностью она отличалась. И, наоборот, чем активнее проявлялось организующее начало жандармов и, следовательно, утрачивалась самостоятельность действий сыскных отделений, тем больших результатов удавалось достичь.
Вместе с тем, непосредственное участие в уголовном сыске представителей широких слоев общественности — на протяжении первого периода и жандармов — на протяжении второго, определяющим образом воздействовало на его характер и содержание. Причем, в Восточной Сибири это воздействие проявлялось значительно сильнее, чем в других районах страны.
В целом для всего процесса становления и развития уголовного сыска Восточной Сибири было характерно ярко выраженное противоречие между потребностью в его эффективной организации и неспособностью государства сделать это.
Работа сыскных отделений под руководством жандармов свидетельствовала о том, что необходимость разрешения названного противоречия приобрела статус общенациональной задачи. Вместе с тем, очевидной была невозможность ее решения без радикального изменения государственной политики освоения территорий Восточной Сибири.
