Внешние связи субъектов Федерации: Парадипломатия Фландрии в контексте бельгийских федеральных реформ

Актуальность работы.

В последнее время активное участие регионов в международных отношениях стало устойчивой тенденцией мировой политики, одним из ярких проявлений ее разделения на «два мира», государственных и негосударственных игроков1. Для описания разнообразных форм внешних связей регионов появилась новая терминология, хотя и не повсеместно еще принятая в научном дискурсе.

Такие концепции, как «парадипломатия» 2, «протодипломатия» 3, «многоуровневая дипломатия» 4, «федеративная дипломатия» 5, «плюринациональная дипломатия» 6, «перфорированный суверенитет» 7, получили распространение в западной литературе и долгое время претендовали на адекватное выражение всей сложности явления, объяснение его причин, способов осуществления. Эти концепции также предлагали свое видение последствий данного явления для целостности государства и сохранения традиционного порядка в мировой политике. С течением времени в этой конкуренции терминов победила «парадипломатия», что подчеркивает вполне самостоятельный характер международных связей составных частей федерации и позволяет избежать некого налета второсортности и подчиненности официальному государственному уровню. Именно этот термин вошел не только в большинство западных и российских научных публикаций по данной.

1 См.: Rosenau J. Patterned chaos in global life: structure and process in the two worlds of world politics. //International political science Review, N.9, 1988. -P. 327−364- Rosenau J.N., Turbulence in world politics: a theory of change and continuity. — Princeton University Press, 1990. -P.480.

2 См.: Soldatos P. Cascading sub-national paradiplomacy in an interdependent and transnational world, pp.45−63, /Brown, M. Douglas, Fry E.H. (Eds.), States and provinces in the international economy. — Vol.2 of the North American Federal project, Institute of Government Studies Press, 1993.

3 См.: Duchacek I. Perforated Sovereignities: Towards a new actors intemtional relationsSoldatos P., An explanatory Framework for the study federated states as foreign Policy actors. — Oxford, 1990. — P.1−53.

4 См.: Hocking B. (ed.) Localizing foreign policy: non-central governments and multilayered diplomacy. St. Martin Press, New York, 1993. -249 p.

5 См.: Aguirre Z. I. Nacionalismo vasco у relaciones transnacionales en el contexto de la frontera hispano-francesa: cuatro modelos historicos, / C. del Arenal (coord): Las relaciones de vecindad, 1987.

6 См.: Aldecoa F. Towards plurinational diplomacy in the deeper and wider European Union (1985;2005). //Regional and federal studies. -1999. — Vol. 9, n. 1. — P.82−94.

7 См.: Duchacek I. Perforated Sovereignities: Towards a new actors international relationsSoldatos P., An explanatory Framework for the study federated states as foreign Policy actors. — Oxford, 1990. — P. l-53. теме, но также и в речь западных и российских политиков, бизнесменов, региональных лидеров.

Активное участие регионов в международных отношениях, представляя собой часть более общего процесса регионализации, получило неоднозначную оценку. С одной стороны, такая активность регионов бросает вызов государство-центристскому подходу {state-centred approach — перевод автора), выдвигает новые трактовки понимания границ суверенитета, целостности национального государства, а также делает международную систему более раздробленной и неуправляемой. По мнению некоторых ученых (например, Ачкасова В.), происходящее сегодня повсеместно ослабление полномочий центральных органов власти означает падение уровня безопасности и рост иных защитных структур, в том числе корпоративных, этнических и региональных.8 В этом контексте получила распространение оценка регионализации как части более масштабного процесса феодализацииренессанса элементов архаики, раздробления, когда социум превращается в конгломерат замкнутых враждующих сообществ9. Как считает И. Валлерстайн, «с аналитической точки зрения, данные подвижки — дорога назад, в феодализм» 10.

С другой стороны, в век взаимозависимости и многоуровневых связей необходимость активного участия регионов в решении многих политических и экономических проблем находит все большее признание как со стороны самого государства, так и со стороны международных организаций. Благодаря приближенности к театру непосредственных действий и ответственности за благополучие своего населения регионы способны более оперативно и эффективно, чем центр, оказывать конкретную помощь непосредственным участникам внешнеэкономических связей, а также стимулировать g.

См.: Ачкасова В., Региональный политический ландшафт Россини: столкновение интересов. — Изя-во Санкт-Петербургского Университета, 2002. -С. 16.

9 См.: Shlapentokh V. Early Feudalism — the best parallel for Contemporary Russia. //Europe-Asia studies. — 1996, Vol.48, № 3- Fairbanks C., The feudalization of the state. //Journal of democracy. -1998. — Vol .10, № 2- Lester D., Feudalism reverge: the inverse dialectics of time in Russia. //Contemporary politics. — 1998. — Vol. 4, № 2.

10 Цит. по: Ачкасова В. Указ. Соч. — С.17. политический диалог, направленный на преодоление политических и экономических расхождений между странами-партнерами, тем самым способствуя экономическому росту и политическому кредиту доверия страны в целом. Сторонники активизации международных связей регионов, следуя неолиберальной парадигме, считают, что интеграция и регионализация — это процессы, представляющие собой единое целое (фрагмеграцию), они взаимодополняют и уравновешивают друг друга, а также являются масштабными и необратимыми11. Согласно позиции сторонников сетевого подхода, регионализация рассматривается как естественный результат институционализации нового информационного общества, когда суверенное государство вступает в фазу непреодолимого кризиса. Благодаря влиянию современных технологий полномочия государства резко сокращаются, и, чтобы легитимизировать этот процесс, оно проводит политику децентрализации власти, передавая свои функции и ресурсы региональным и местным.

1 9 правительствам. Таким образом, государство информационной эпохи представляет собой новый тип государственного образования, «основанного на сети политических институтов и органов принятия решений национального, регионального, местного и локального уровней, неизбежное взаимодействие которых трансформирует принятие решений и бесконечные переговоры между ними» 13. Для аргументации свой позиции сторонники сетевого подхода приводят пример ренессанса регионального самосознания в европейских странах и активного участия регионов в строительстве единой Европы14.

Очевидно, что регионализация — процесс неоднозначный по своим последствиям как для самого региона, так и для взаимоотношений «центр-регион». С одной стороны, усиление влияния региональных элит, их.

11 См.: Сергунин А., Региональный фактор в российской внешней политике: проблемы и перспективы. // Конференция «Будущее российского федерализма: политический и этнический факторы», Казань, 25−26 февраля 2000 г. -http://federalmcart.ksu.ru/conference/'konferl/sergunin.htm.

12 См.: Кастельс М., Киселева Э. Россия и сетевое общество. //Мир России. — 2000. — Т. IX, № 1. //http://www.hse.ru/journals/wrldcross/volOOl/castels.htm.

13 Цит. по: Ачкасова В. Указ. Соч. — С. 15.

14 См.: Воротилов В., Регионализм — альтернатива глобализму. // Региональная экономика. — 2001. — № 2. — С.41−45. может иметь конфликтогенный характер в отношениях «центр — регион», а также порождать значительное количество коллизий и противоречий разного уровня и масштаба.

С другой стороны, регионализация — это объективный процесс, отвечающий на вызовы глобализации и являющийся неотъемлемой частью демократических. реформ. Благодаря регионализации происходит формирование гражданского общества за счет становления «горизонтальных» социальных структур, способных обеспечить независимость индивидов и общественных групп от государства и бюрократического произвола, обеспечить механизм обратной связи между обществом и госаппаратом. В этом контексте регионализация рассматривается как одно из средств формирования таких «горизонтальных» структур, которые неизбежно ведут к появлению системы «сдержек и противовесов» в отношениях между центром и регионами. В условиях глобальной регионализации совершенно абсурдными выглядят попытки центральной власти действовать сообразно иерархической модели государство-центристкого подхода. В политике уже не главентсвует процесс передачи на региональный уровень принятых в центре решений, но начинает доминировать переговорный процесс между звеньями сети политических институтов15. Таким образом, как резюмируют западные политологи (например, С. Стрендж, М. Китинг, Дж., Луглин), новые информационные и коммуникационные технологии объективно обуславливают дезинтеграцию государства, усиливая в нем регионалистские черты16.

Однако, несмотря на возрастание роли субъектов федерации в международных отношениях как следствие процессов регионализации и глобализации, признание региональных правительств акторами мировой политики и многосторонних переговоров является далеко не очевидным. Главным образом, это связано с тем, что механизм формальных возможностей.

13 См.: Ачкасова В. Указ соч.- с. 17.

16 См., например: Strange S. The erosion of the state, //Current history. — November 1997 -p.368- Keating, M., McGarry J. Minority nationalism and the changing international order. — Oxford University Press, 2001; Keating, M., Loughlin J. The political economy of regionalism. — Frank Cass & Co.Ltd., 1997. политики и многосторонних переговоров является далеко не очевидным. Главным образом, это связано с тем, что механизм формальных возможностей выхода субнациональных акторов на международную арену является недостаточно разработанным в нормах международного права, так и национального законодательства многих стран, согласно которым полноправным субъектом международного права не может считаться субъект федерации, поскольку его внешнеполитическая активность ограничена нормами Основного закона страны. Хотя, в отличие от других негосударственных акторов, таких как ТНК и международные организации, субъекты федерации являются институционально-территориальными образованиями, они не могут открыто проводить стратегию демонстрации своих намерений, политического и/или экономического давления, чтобы стать участниками мировой политики, и вынуждены опираться на центральные государственные каналы, связи и механизмы традиционной дипломатии, которые наиболее близки и доступны им.

Кроме законодательных и институциональных ограничений развития внешних связей регионов, и в области политики существуют также опасения относительно того, что некоординированный выход регионов на международную арену вызовет размывание внешнеполитической стратегии центра. Стремление регионов использовать международную арену как возможность для легитимизации своего «гибридного» статуса, а также для строительства региональной идентичности, имеющей скрытый конфликтогенный потенциал по отношению к центру, также является важным аргументом сторонников государство-центристского подхода.

Таким образом, несмотря на возрастающую значимость регионов как акторов мировой политики, недостаточно разработанный механизм правовых возможностей их участия в международных отношениях, а также предубежденное отношение сторонников государство-центристского подхода, представляют собой проблему, решение которой в ближайшем будущем имеет не только узко теоретическую, но и непосредственную практическую значимость для развития международных отношений и пересмотра конституционного права многих стран.

В современных дискуссиях о международных связях субъектов федерации наиболее часто поднимаются следующие вопросы: всегда ли регионы, образованные по национально-территориальному принципу, будут использовать международную арену для достижения признания своей идентичности и возможной последующей сецессии, или в век глобальной взаимозависимости и интернационализации мировой экономики активный выход региональных акторов следует объяснять функциональными причинамиприведет ли независимый выход субъектов федерации на международную арену к нарушению целостной и согласованной внешнеполитической стратегии государства, или региональные внешние связи могут носить также и комплиментарный по отношению к центру характер? Для ответа на эти вопросы в рамках данной работы необходимо рассмотреть в контексте европейского строительства внешние связи субъектов федерации, которые могут иметь как политические, так и экономические мотивы.

Регионом, известным своей сильной региональной идентичностью и активно развивающимися международными связями, является Фландрия — один из субъектов бельгийской федерации — государства, которое во многом благодаря влиянию европейского строительства менее чем за четверть века прошло путь от унитаризма к децентрализованному федерализму. Отличительным признаком бельгийской федерации является то, что ее субъекты в результате государственных реформ получили самые широкие в мире полномочия в осуществлении внешних связей. Согласно специальному Федеральному закону от 5 мая 1993 г., субъекты бельгийской федерации получили право подписывать полноправные международные договора с суверенными государствами в пределах своих внутренних компетенций от собственного имени, представлять Бельгию в Совете Министров Европейского Союза, участвовать в международных организациях. Принцип «in foro interno, in foro externo», заложенный в основу федеративного устройства, согласно которому полномочия во внутренней политике субъектов также распространяются и на их внешние связи, привел к далеко идущим последствиям. Этот принцип запрещает федеральному правительству заключать договоры, затрагивающие вопросы, которые входят в исключительные предметы ведения субъектов федерации. Ни одна другая конституция в мире не является прогрессивной и радикальной до такой степени. Хотя большинство федеративных государств позволяют своим субъектам подписывать международные договоры, эта правоспособность в большинстве случаев сводится к узкому кругу внутренних компетенций, подвергаемых ограничительным условиям, строгому федеральному контролю или же ограниченных определенной формой сотрудничества с федеральными органами власти.

Конституционно разработанный механизм координации внешних связей является важным условием кооперационного характера межправительственных отношений в Бельгии. Однако, с другой стороны, сильная региональная идентичность Фландрии, выраженная в постоянном подчеркивании своего независимого статуса в официальных документах и заявлениях политиков, ставит Фландрию в один ряд с другими регионами с сильной региональной идентичностью: Квебеком в Канаде, Страной Басков в Испании, Шотландией в Великобритании, Республикой Татарстан в России и др.

Степень разработанности проблемы.

Несмотря на расширяющуюся практику участия субъектов федерации в международных отношениях, научная разработка этой проблемы только в последние годы получила свое развитие в зарубежной литературе, главным образом, в рамках сравнительной политологии. Тема внешних связей региональных правительств стала освещаться в западной политологии в начале.

1 п.

1960;х гг. Однако более систематизированный подход к данному вопросу был.

17 См.: Duchacek I., Comparative federalism. The territorial dimension of politics. — New York, Holt, Rinehart and Winston, 1970. -370 p. — Wheare K., Federal government. -New York and London, Oxford UP, 1951. -278 p.- Friedrich C. J., Trends in federalism in theory and practice. — London: Pall Mall Press, 1968. -193 p. применен в работах П. Солдатоса, И. Духачека, Г. Мишельмана, А. Лекура18, поскольку эти авторы впервые сделали попытку выйти за рамки анализа конкретных случаев, предложив теоретические разработки для классификации типов парадипломатии на основе географического выбора партнеров и характера вопросов (доминирование политических, культурных и/или экономических вопросов в повестке региональных правительств). И. Духачек и П. Солдатос ставили своей целью ответить на вопрос, от каких причин зависит характер парадипломатии. Однако недостатком аналитической схемы П. Солдатоса и И. Духачека является то, что она не объясняет влияние каждого параметра на конфликтный или кооперационный характер парадипломатии. В некоторой степени этот пробел был заполнен А. Лекуром, который, развив концепции П. Солдатоса и И. Духачека, включил в нее новые переменные, основанные на неоинституциональном подходе.19 Объединяя институты и идеи развития в качестве основных структурных возможностей, А. Лекур смог выяснить, как различные переменные создают международный профиль регионов. Однако в его теоретических разработках нет пояснения того, какое сочетание факторов и мотивов необходимо, чтобы парадипломатия носила кооперационный характер во взаимоотношениях с центром и была бы функциональным звеном в системе двусторонних и многосторонних международных отношений.

Несмотря на наличие теоретических основ парадипломатии в рамках сравнительной политологии, главной проблемой остается неразработанность на теоретическом уровне взаимосвязи между региональной идентичностью (такими ее проявлениями, как, например, важность лингвистического вопроса, наличие националистической партии у власти в регионе и т. д.) и характером.

18 См.: Lecours A., Paradiplomacy: reflections on the foreign policy and international relations of regions. //International negotiation. — N. 7, 2002. — 91−114 p.

19 См.: Soldatos, P. Cascading sub-national paradiplomacy in an interdependent and transnational world, / Brown, M. Douglas, Earl, H. Fry (Ed.), States and provinces in the international economy. — Vol. 2 of the North American Federal project, Institute of Government Studies Press, 1993. — p.45−63- Duchacek I., Perforated Sovereignities: Towards a new actors international relations, Soldatos P., An explanatory Framework for the study federated states as foreign Policy actors. Oxford, 1990. — P.34−53- Soldatos P., et. Michelmann, H. J., Federalism and International Relations: The role of subnational units. — Oxford University Press, 1990. -322 p.- Lecours, A., Paradiplomacy: reflections on the foreign policy and international relations of regions. // International negotiation. — N. 7, 2002. -p. 91−114. парадипломатии, а также отсутствие междисциплинарного подхода, стремящегося интегрировать различные аспекты изучаемого явления.

Так, в рамках конструктивисткой теории существует целое направление, занимающееся исследованием региональной идентичности, ее совместимости с общенациональной идентичностью, а также тех факторов, которые ее предопределяют (роль элит, экономический потенциал региона) .

В фокусе внимания международного права находится исследование правового статуса субъектов федерации, а точнее — оснований для наделения субъекта федерации международной правосубъектностьюэто фактор, который, с точки зрения интегрального подхода регионалистов, можно было бы.

9 1 причислить к одной из «структурных возможностей» (М. Китинг) правового осуществления регионами внешних связей.

Однако только регионалисты предприняли попытку обобщить опыт внешних связей регионов в сравнительной перспективе и, избегая рамок одной теории, рассмотреть комплексно различные аспекты внешних связей регионов. Так, в специальном проекте под руководством М. Китинга и Ф. Альдесоа «Регионы и международные отношения: мотивы, возможности, стратегии» были представлены позиции исследователей с различных перспектив. Исследование М. Китинга направлено на изучение мотивов, возможностей и стратегий регионов на международной арене в контексте глобализации, свободной торговли и внутренних и внешних факторов влияния. Для Б. Хокинга важным представляется анализ тех способов, которые выбирают нецентральные правительства для позиционирования себя как международных.

20 См.: Zimmermann-Steinhart P. Creating regional identities? Theoretical considerations / P. Zimmermann-Steinhart // Working paper for ECPR Joint Session of Workshops, Granada 14−19 April 2005. — P.12−13. Hoppe M. Identity construction between region, nation and European integration: The Scottish national party, Plaid Cymry and the Lega Nord / M. Hoppe // Paper presented for the ECPR Joint Sessions of Workshops, Workshop No. 3: Building a Party Family: comparing Regionalist Parties, Edinburgh, Scotland 28 March -02 April 2003. -P.12−19- Guzzini S. Constructivism and the role of institutions in international relations / S. Guzzini. — COPRI Working Paper 38/2002, Copenhagen Peace Research Institute, http://www.copri.dk/publicationsAVp/ WP%202 002/38−2002.pdf.

21 См.: Keating, M. Regions and International affairs: Motives, Opportunities and Strategies. //Regional and federal studies. — 1999. -Vol. 9, Nr.19 (1). — P. l-16.

22 См. Keating, M. Op. citP. l-16. акторов. Н. Корнаго предлагает широкий взгляд на роль парадипломатии в трансформации национальной безопасности, а именно, в области этнических конфликтов. Ф. Альдесоа видит в парадипломатии средство для решения национальных конфликтов в многонациональных государствах — членах ЕС.24.

В рамках европейской интеграции становится все более распространенным изучение не столько внешней активности регионов, сколько отношений между регионами, государствами и институтами ЕС25 [Jones and Keating 1995; Rhodes 1995; Balme 1996; Le Gales and Lequesne 1997]. Такие работы традиционно уделяют основное внимание определению различных видов регионального участия в политической системе Европейского Союза, но в последнее время также стали изучаться различные стратегии субнациональной мобилизации в рамках различных международных режимов. Такой подход выявил важность субнационального измерения в трансформации различных политических систем и самих международных режимов26, фокусируя внимание не столько на единичных случаях участия субнациональных акторов, сколько на их способности участвовать в формулировании и осуществлении внешней политики национальных государств27.

В отличие от теоретических основ парадипломатии, анализ конкретных аспектов внешних связей отдельных регионов в западной литературе представлен более широко.

Говоря об одном конкретном регионе, Фландрии, можно заметить, что немногие ученые фокусируют внимание на изучении взаимосвязи между региональной идентичностью и характером парадипломатии. Наиболее.

23 См.: Hocking, В., Patrolling the frontier: globalization, localization and the 'actorness' of non-central governments. //Regional and federal studies. -Vol.9, Nr. 19 (1). -P.17−39.

24 См.: Aldecoa, F., Towards plurinational diplomacy in the deeper and wider European Union (1985;2005). //Regional and federal studies. -Vol.9, Nr. 19 (1). — P. 82−94.

25 См.: Nations, Regions, and Europe: The UK Experience // The European Union and the Regions / Eds. B. Jones, M, Keating,. — Oxford: Clarendon, 1995. — P. 89−113- Rhodes, R., The European Union, Cohesion Policy and Sub-National Authorities in the United Kingdom. /Paper prepared for the Robert Schuman Centre, Florence: European University Institute, 1995; Balme, R. (ed.), Les politiques du neo-regionalisme. — Paris, Economica. — 1996. -301 p.- Le Gales, P., Lequesne, C., Les paradoxes des regions en Europe. — La Decouverte, 1997. -302 p.

26 См.: Keating M. Introduction // The political economy of regionalism / Ed. M. Keating, J. Loughlin. — Frank Cass &Co.Ltd" 1997.-P.2−5.

27 См.: Hocking, B. (ed.) Localizing foreign policy: non-central governments and multilayered diplomacy. — St. Martin Press, New York, 1993. -249 p. последовательно данный аспект освещен в работах Ф. Массарт-Пьерард, С.

Пакина, Д. Крикманса. В других работах рассматривается взаимосвязь между идентичностью, политическими интересами и элитами (А. Лекур, Д. Кармис,.

Дж. Эрк, Б. Мэдданс). Большая часть исследований посвящена анализу таких институциональных аспектов бельгийского федерализма, как механизм координации межправительственных отношений (Дж. Пуарье, К. Десхауэр, Р. Сенелль, Ф. Ингелер)30, формирование партийных коалиций (Свенден)31, механизм представленности интересов субъектов федерации на уровне ЕС (И. Лежен, Э. Флиппарт, Б. Керреманс, Ч. Лагасс), правовые возможности субъектов Бельгийской федерации на международной арене (Дж. Вутерс, Л. Смет)33.

В отечественной литературе феномен самостоятельных международных действий субъектов федерации пока получил крайне ограниченное научное.

28 См.: Massart-Pierard F. Politique des relations exterieures et identites politique: la strategic des entites federees de Belgique. //Revue etudes intemationales. — Vol.XXX. — No.4, Decembre 1999. -p.721−727- Criekmans D., Solomonson T. The foreign policy of federations: Flemish versus Belgian image building. //Paper presented at the XXVII the Conference of the International Political Science Association (IPSA), Quebec City (Canada), August, 2−8, 2000. University of Antwerp (UIA) academic Research Group «International Politics» — Paquin S. Paradiplomatie identitaire et diplomatie en Belgique federale: le cas de la Flandre / S. Paquin //Canadian Journal of Political Science. -July/August 2003. — Vol.36- Nr. 3 — P. 621−642.

29 См.: Lecours, A., Political institutions, elites and territorial identity formation in Belgium. //National Identities. -2001. -Vol. 3, — No.l.-p.51−68- Karmis D. Federalisme et identites collectives au Canada et en Belgique: des itineraries differents, une fragmentation similaire / D. Karmis, A.-G. Gagnon //Canadian Journal of Political Science. — 1996. -September, Vol. XXIX, Nr. 3.-p.434−469- Erk J. Le Quebec entre la Flandre et la Wallonie: une comparaison des nationalismes sous-etatiques beiges et du nationalisme quebeqois / J. Erk // Recherches sociologiques. — 2002. — Vol. XLIII, № 3. -p.499−516- Maddens B. The identity politics of multicultural nationalism: a comparison between the regular public addresses of the Belgian and the Spanish monarchs (1999;2000) / B. Maddens, K. Vanden Berghe // European Journal of Political Research. — 2003. — V. 42. -p.621−627.

30 См.: Poirier, J. Formal mechanismes of intergovermental relations in Belgium. //Regional and Federal Studies. -Autumn 2002. -Vol. 12, No. 3. -p.24−54- Deshouwer, K. Belgium’s Quasi-Regional Elections of June 1999. //Regional and Federal Studies, Spring 2000. -Vol.10, No.l. -p.125−132- Senelle, R., The reform of the Belgian State. Ed. Hesse, Joachim J., Wright V., Federalising Europe: The costs, benefits and preconditions of federal political systems. — Oxford University Press, 1996. -266−324- Ingelaere F. The New legislation on the international relations on the Belgian Communities and Regions / F. Ingelaere // Regional and federal studies. — Spring 1994. -Vol.10, No.l. — P.25−49.

31 См.: Swenden W. Asymmetric Federalism and Coalition-Making in Belgium / W. Swenden // Publius: The Journal of Federalism. — Summer 2002. — Vol.32, Nr.3. -p.67−87.

32 См.: Lejeune Y., Guillermin G., Vuillermor R. La BelgiqueL’Espagne et L’ltalie face a 1'integration communitaire: quelle adaption des rapports entre l’etata et ses collectivite regionales? — Bmylant Bruxelles, 2003. -798 p.- Phlippart, E. Gouvernance a niveaux multiples et relations exterieures: le developpement de la 'paradiplomatie' au sein de l’Union europeenne et la nouvelle donne Beige. //Revue Etudes Intemationales. -September 1998. -Vol. XXIX, No.3. -p. 631−646- Kercemans B. Determining a European Policy in a multi-level setting: the case of specialized coordination in Belgium. // Regional and Federal studies. Spring 2000. — Vol. 10, No.l.-p.36−61- Lagasse, Ch.E. Le systeme intemationale dans le Belgique federale. //Courrier hebdomadaire du CRISP, N 1549−1550, 1997.

3 См.: Wouters J. The legal position of federal states and their federated entities in international relations — the case of Belgium / J. Wouters, L. Smet / K.U. Leuven Faculty of Law. Institute of International Law// Working Paper, — 2001. -No.7. -32 p.

В отечественной литературе феномен самостоятельных международных действий субъектов федерации пока получил крайне ограниченное научное освещение, явно не отвечающее его масштабам и значимости. Традиционно в работах по международным отношениям особое внимание уделяется государству как центру либо международным корпорациям. При этом не акцентируется роль, которую могли бы сыграть на международной арене нецентральные правительства.

Среди немногих российских авторов, изучавших данную проблему с точки зрения сравнительной политологии можно выделить В. Шило, М. Фарукшина, И. Насырова, А. Грандберга, М. Столярова, а также правоведов-международников М. Алексеева, В. Пустогарова, В. Панасюка, Ушакова.34.

Поскольку политическая регоналистика — относительно новое направление в российском обществоведении, оно наиболее разработанно не столько еще в сравнительной перспективе, сколько с точки зрения российских регионов и общей проблематики регионализма, включающей в себя такие аспекты, как региональная идентичность (Туровский А., Люхтенхандт Г., Рыженков С. Кузьмин А., Рик ILL, Холодковский К.35), международные связи российских регионов (Макарычев А., Сергунин А. Вардомский Л., Бусыгина И.,.

34 См.: Шило В. Е. Современный федерализм в контексте международных отношений. //США: экономика, политика, идеология. — 1998. — № 7. -с.43−55- Фарукшин M.X. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. — Издательство Казанского Университета, 1998. -282 е.- Фарукшин M.X. Субъекты федераций в международных отношениях. //Полис. — 1996. — № 1. -с. 109−118- Международные и внешнеэкономические связи субъектов Российской Федерации. /Гранберг А.Г., Белов Е. В., Орлов В. Я. (Под ред.). — Москва, «Научная книга», 2001. -349 е.- Столяров М. Международная деятельность субъектов федерации: интересы, права, возможности. //Панорама-форум. — 1997. — № 16. -с. 63−80- Насыров И. Международная деятельность субъектов на современном этапе. //Казанский федералист. — Лето 2002. — № 3. //http://www.kazanfed.ru/publication/kazanfederalist/n3/stat2/- Панасюк В. В. Субъекты федерации и центральная власть: правовой аспект соотношения полномочий при осуществлении международной деятельности членами зарубежных федераций. //Юрист. — 1998. — № 8- Алексеев М. Ю. Об актуальности исследования международно-правовых проблем внешнеэкономических связей субъектов федерации. //Юридический мир. -1998. — № 9,10- Пустогаров В. В. Международная деятельность субъектов федерации. //Московский журнал международного права. -1992. -№ 2. -С.3−5. Ушаков Н. А. Суверенитет и его воплощение во внутригосударственном и международном праве. //МЖМП. — 1994. -№ 2.

35 См.: Туровский Р. Ф. Региональная идентичность в современной России. // Российское общество: становление демократических ценностей? / Под ред. М. Макфола и А.Рябова. — М., 1999; Люхтенхандт Г., Рыженков С. Кузьмин А. Политика и культура в российской провинции. — МСПб., 2001; Рик Ф. Феномен идентичности. // Образование и социальное развитие региона. — J 996, № 3−4- Холодковский К. О корнях идейно-политической дифференциации российского общества. //Человек в переходном обществе. Социологические и социально-психологические исследования. -М., 1998.

Шарафутдинова Г.36) региональные конфликты (Туровский, Петров Н., Смирнягин JL, Алаев Э., Дахин А., Макарычев А., Мамсуров Т. Пряхин В., j 7.

Ачкасова В.).

Цель исследования — выявить основные формы, структурные возможности и мотивы парадипломатии на примере сравнения стратегий двух правительств Фландрии с разными подходами к внешней политике, применив разработанную теоретическую модель парадипломатии для ответа на вопрос, определяется ли она вызовами глобализации или стремлением к суверенитету.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

1. терминологически определить понятия «регион» и «парадипломатия» ;

2. определить основные формы внешних связей регионов в современном мире, их мотивы и структурные возможности;

3. проследить взаимосвязь между типом региона и его мотивами и структурными возможностями для участия в международных отношениях;

4. объяснить возможные преимущества и недостатки международных связей субнациональных образований для государства;

5. разработать теоретическую модель для анализа характера парадипломатии;

6. на основе разработанной теоретической модели проанализировать причины и структурные возможности внешних связей Фландрии, на которые влияют как внутригосударственные, так и международные факторы;

7. сравнить внешнеполитические стратегии двух премьер-министров Фландрии, Люка Ван Ден Бранда и Патрика Дюваля;

36 См.: Макарычев А. С. Федерализм эпохи глобализма: вызовы для региональной России. //Полис. — 2000. -№ 5- Сергунин А. А. Региональный фактор в российской внешней политике: проблемы и перспективы. //Федерализм в России. — Казань, 2001; Вардомский Л. Внешнеэкономические связи регионов России. // Политика и экономика в региональном измерении. /Под ред. В. Климанова, В. Зубаревич. М., СПб., 2000; Бусыгина И. Российские регионы в международном сотрудничестве. Глава 38. В сб-ке: Торкунова (Под ред.), Современные международные отношения и мировая политика. — Москва, 2004; Sharafutdinova G. Paradiplomacy in the Russian regions: Tatarstan’s search for statehood. //Europe-Asia studies. — 2003. — Vol.55, No.4.

37 См.: Туровский P. Отношения «Центр-регионы» в 1997;1998 г. г.: между конфликтом и консенсусом. // Полития. — 1998. — № 7- Петров Н. Отношения «Центр-Регионы». М., 2000; Смирнягин Л. Типология региональных конфликтов в современной России. //Эволюция взаимоотношений центра и регионов России: от конфликтов к поиску согласия. — М., 1997; Алаев Э. Региональные этнические конфликты. //Федерализм. -1996. -№ 3- Дахин А., Конфликт глобальный — конфликт локальный: взаимозависимость в системе региональной стратификации общества. //Социальные конфликтьокспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 17. М., 2000; Макарычев А. Межрегиональные конфликты в России. Постановка проблемы. // Социальные конфликты: экпертиза, прогнозирование технологии разрешения. -Вып.17. М., 2000; Мамсуров Т., Регионы-Центр: проблемы согласования интересов. — М., 2000; Конфликты региональные — проблемы глобальные. //Московский журнал международного права. — 1999. — № 1, Ачкасова В. Региональный политический ландшафт России: столкновение интересов. — Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2002.

8. найти сходства и различия в стратегиях проведения внешних связей.

Фландрии и Татарстана и предложить рекомендации для Татарстана из опыта фламандской внешней политики.

Объектом исследования являются современные формы, мотивы и структурные возможности парадипломатии в контексте как европейского, так и российского строительства.

Предметом исследования выступают формы, мотивы и структурные возможности международного сотрудничества одного из самых автономных регионов Европы — Фландрии.

Теоретико-методологическая основа исследования. Поскольку тема данной работы находится на пересечении двух наук — теории международных отношений и сравнительной политологии, для исследования важен учет влияния как внешних факторов (главным из которых является глобализация), так и внутренних (главным из которых является федеральная форма государственного устройства) на степень фрагментации внешней политики и последствий этого процесса для целостности государства. Так, в рамках теории международных отношений на формирование гипотезы и теоретической модели исследовательской работы повлияло противостояние двух теорий — неолиберализма и конструктивизма. Согласно первому подходу, заложенному О.

Р. Кеоханом и Дж. Найем (1977), участие региона в международных отношениях представляет собой функциональное явление, объяснимое экономическими причинамиэто прагматический ответ на вызовы глобализации. Этот подход был применен в работах П. Солдатоса и Г. Мишельмана39 (2001), Э. Флиппарта40 (1997), Б. Хокинга41 (1993). Сторонники конструктивизма, напротив, подчеркивают конфликтное значение парадипломатии, в особенности в регионах, образованных по национально.

38 См.: Keohane R., Nye J. Power and interdependence. — Boston, Little Brown, 1977. -273 p.

39 См.: Michelmann H., Soldatos P. (eds.) Federalism and International Relations. The role of subnational units. -Oxford, 2001.-p. 9−25.

40 См.: Phlippart, E. Le comite des Regions Confronte a la Paradiplomatie des Regions de l’Union europeenne. Paris. -Edition economica, 1997.-p.23.

41 См.: Hocking, B. (ed.) Foreign Relations and Federal states. — Leicester University Press, London and New York, 1993. территориальному признаку, для которых международная арена — способ сформировать свою идентичность и добиться международного признания. Концепция «строительства идентичности» как главный мотив внешних связей в этнических регионах была убедительно представлена в работах М. Китинга42 (1996), Р. Деусса43 (1991), Л. Балтазара 44(1999), Л. Беланжера45 (2002), Ф. Массард-Пьерарда46 (1999), С. Пакина47 (2003), А. Лекура48 (2002), Г. Шарафутдиновой49 (2002), В. Валуева 5°(2004) на примере анализа конкретных случаев.

В рамках исследования внешней политики Фландрии, оценки ее конфликтогенности с центром и эффективности для исследования важна теория консоциальной демократии, а также теория игр. Согласно первой из теорий, обоснованной А. Лейпхартом51, в обществах с разделительными линиями по языковым, религиозным и экономическим основаниям диалог элит, их умение находить компромисс является достаточным основанием для предотвращения конфликтов, сохранения стабильности и развития демократии. Теория игр,.

52 предложенная Ф. Шарпом, исходит из того, что все акторы преследуют свой индивидуальный интерес, и общий компромисс в процессе принятия решений тем легче достичь, чем менее политизированным является рассматриваемый вопрос и чем меньшие потери несут акторы в случае достижения общей позиции.

42 См.: Keating, M. Nations against the States. — Macmillan press LTD, 1996. -260 p.

43 См.: Dehousse, R. Federalisme et Relations Internationales. — Bruylant Bruxelles, 1991.-283 p.

44 См.: Balthazar, L. The Quebec Experience: Success or Failure? // Regional and federal studies. -1999. — Vol. 9, № 1. — P.153−169.

45 См.: Belanger, L. The domestic Politics of Quebec’s Quest for External Distinctiveness. //The American Review of Canadian Studies. -Summer 2002. — Vol.1, -p.195−214.

46 См.: Massard-Pierard, F. Politique des Relations Exterieures et Identite Politique: la Strategie des Entites Federes de Belgique. //Etudes intemationales. -1999. — Vol. 30, Is. 4. P. 701−727.

47 См.: Paquin S. Paradiplomatie identitaire et diplomatie en Belgique federale: le cas de la Flandre / S. Paquin //Canadian Journal of Political Science. -July/August 2003. — Vol.36- Nr. 3. — P. 621−642.

48 См.: Lecours A. Paradiplomacy: reflections on the foreign policy and international relations of regions / A. Lecours // International negotiations. — 2002. — Nr. 7. -p.91−114.

49 См.: Sharafutdinova, G. Paradiplomacy in the Russian regions: Tatarstan’s search for statehood. //Europe-Asia studies. — 2003. -Vol.55, No.4, P. 613−629.

50 См.: Валуев, В. Ресурс этничности в позиционировании региона в мире, http://www.kazanfed.rU/papers/l/.

51 См.: Lijphart A., Patterns of Democracy: government forms and performance in thirty-six countries. -Yale University Press, 1999.-P. 15.

52 См.: Scharpf F.W., The joint decision trap: lessons from German federalism and European integration. //Public administration. — 1988. — Vol.66. -P.-239−278.

В процессе исследования использовался ряд научных методов. Среди нихнормативный, системный, сравнительный, логический и исторический. Нормативный метод использовался при исследовании законов Бельгийской Федерации, определяющих компетенции ее субъектов в области осуществления внешних связей, открытия зарубежных представительств, подписания международных договоров, механизмов горизонтальной и вертикальной координации межправительственных отношений.

Системный подход был применен для разработки теоретической модели анализа парадипломатии, чтобы объединить различные теоретические подходы, таких как конструктивизм с его фокусом на факторы, создающие идентичность, неоинституционализм, рассматривающий влияние формальных и неформальных институтов, неолиберализм, объясняющий любой феномен с точки зрения глобализации и экономической взаимозависимости всех игроков.

Сравнительный метод использовался при сравнении мотивов, форм и структурных возможностей международной активности региональных акторов в современном мире. Также это метод был применен для сравнения стратегий внешней политики двух правительств Фландрии под руководством Люка Ван Ден Бранда и Патрика Дюваля. Немаловажно значение этого метода для оценки и возможности применения опыта Фландрии для российский регионов со схожими структурными возможностями, например, Татарстана.

Исторический подход был необходим для объяснения создания сильной региональной идентичности во Фландрии на примере исторически сложившихся лингвистического, религиозного и экономического расколов страны.

Безусловно, использование всех перечисленных подходов может быть единственно значимым только в тесном переплетении с логическим, без которого ни одно теоретическое исследование вообще невозможно.

Источниковая база исследования. Данное исследование базируется на разнообразных по своему характеру источниках. В первую группу источников следует выделить законодательные акты, международные договоры и соглашения, а также документы фламандского правительства о направлениях внешней политики.

Ко второй группе источников относятся различные периодические бельгийские издания («Focus on Flanders», «De Standaard», «Le soir», «Le monde»), освещающие современные проблемы федерализма в Бельгии, позиции партийных лидеров, содержащие высказывания политиков и общественных деятелей.

В третью группу источников входят статьи и монографии, в которых рассматриваются вопросы теории парадипломатии, регионализма, федерализма и различные аспекты внешних связей бельгийских субъектов федерации и Фландрии (в частности, такие как становление региональной идентичности и процесс федерализации как структурные возможности развития парадипломатии).

К четвертой группе источников относятся проведенные автором экспертные интервью с представителями Администрации внешних связей при Министерстве Фландрии, а также с исследователями Центра международной политики при Университете Антверпенаданные материалы позволили подтвердить или опровергнуть данные, основанные на первых трех типах источников информации.

Научная новизна исследования представлена следующими результатами:

— на основании анализа научных подходов уточнена сущность понятия «регион» и «парадипломатия» ;

— разработана теоретическая модель для анализа характера парадипломатии;

— установлена взаимосвязь между типом региона и его мотивами и структурными возможностями для участия на международной арене (на основе типологии, разработанной М. Китингом);

— выявлены формы, мотивы и структурные возможности парадипломатии как в европейском, так и в российском контекстена основе разработанной автором теоретической модели была проанализирована парадипломатия Фландрии и определен ее характер- - на основе изучения структурных возможностей парадипломатии Фландрии предложены рекомендации для Татарстана.

Практическая значимость исследования определяется необходимостью изучения форм, мотивов и структурных возможностей парадипломатии для информирования представителей федеральных органов государственной власти о том, при каких условиях политика регионов в области внешних связей может иметь преимущества или представлять угрозу для национальных интересов государства в целом. Результаты исследования могут быть использованы при разработке концептуальных основ и стратегий политики федерального центра в области координации механизма межправительственных отношений в целом и механизма координации внешних связей в частности. Разработанная в рамках данного исследования теоретическая модель анализа характера парадипломатии, определяемая мотивами и структурными возможностями региона, позволяет адаптировать к практике существующие в теории подходы к роли регионов на международной арене как союзников или конкурентов национального государства в проведении внешних связей. Использование данной модели позволяет получить более объективные данные при анализе характера парадипломатии, проследить взаимовлияние всех структурных возможностей на мотивы и формы парадипломатии, определяющие характер взаимоотношений с федеральным центром. Опыт бельгийской федерации в ее построении институционально разработанного механизма координации внешних связей может быть изучен российской академической школой для разработки практических рекомендаций, учитывающих различный статус ее субъектов и требующих диверсифицированного подхода.

Практическая значимость изучения такого опыта очевидна: чем больше будут развиваться связи российских регионов (как в рамках европейской арены, так и внутри России) тем больше будет распространяться децентрализованный подход к вопросам, затрагивающим интересы регионов, и будет совершенствоваться легитимность практики межрегионального сотрудничества и тем быстрее Россия сможет выйти на новый уровень сотрудничества с Европейским Союзом.

Положения, которые выносятся на защиту:

В рамках данного исследования термины «регион», «региональное сообщество», «субнациональный актор», «нецентральное правительство», «субъект федерации» используются как синонимичные для сближения терминологических расхождений между российской и западной научными школами.

Регион — это государственное сообщество, стоящее на ступень ниже уровня государства (его также называют «субгосударственным», или «субнациональным»), которое в соответствии с конституционным правом государства (в которое оно входит) называется кантоном, сообществом, землей, регионом, субъектом, республикой. Оно может быть наделено либо административными полномочиями (как во Франции), либо государственными функциями, которое оно делит с центральными властями (как в федеративных государствах, а также в Испании и Италии). Оно может быть конституцией государства наделено полномочиями в международной сфере (как в некоторых федеративных государствах, таких как Германия, Австрия, Бельгия, Швейцария).

Парадипломатия — это участие субнациональных акторов в международных отношениях, выраженное в таких формах, как приграничная, межрегиональная и глобальная, которые в зависимости от типа региона, его мотивов и структурных возможностей могут поддерживать, дублировать дипломатию национального государства или бросать ей вызов.

Для экономических и административно-плановых регионов важны прежде всего функциональные мотивы участия в международных отношениях. Для исторических или этнических и политических регионов на первом планекультурные и языковые мотивы, которые находят свое выражение в формировании сильной региональной идентичности. Для второго типа регионов с националистическими устремлениями участие на международной арене является важной частью проекта по созданию региональной идентичности, признания их легитимности и возможности влияния на политику внутри страны.

• В гипотезе исследования на основе обобщенных подходов регионалистов, конструктивистов, неолибералистов выдвинуто предположение о том, что наличие сильной региональной идентичности и благоприятных структурных возможностей делает парадипломатию региона конфликтогенной по отношению к центру. Наличие функциональных мотивов и соответствующих структурных возможностей приводит к тому, что парадипломатия региона имеет кооперационный характер в отношении национальной дипломатии.

• Среди структурных возможностей, вызывающих конфликты, можно назвать такие независимые переменные, как наличие чувства исторической несправедливости (обращение к «легендарному прошлому» и последующему за тем периоду культурного и экономического подавления со стороны центра), пребывание националистической партии у власти, пробелы в конституционном праве, касающиеся разделения полномочий между центром и субъектами федерации, гомогенный национальный и лингвистический состав населения, сильное чувство региональной идентичности, сильная позиция региональных элит, слабо разработанный механизм координации межправительственных отношений и представленности региональных интересов на федеральном уровне, традиции одностороннего принятия решений на федеральном уровне, доминирование вопросов «высокой политики» в приоритетах внешней политики национального государства.

• Среди структурных возможностей, способствующих кооперации, можно назвать такие независимые переменные, как отсутствие чувства исторической несправедливости, слабость/отсутствие региональной партийной системы, разработанность положений конституции, касающихся разграничения полномочий между различными уровнями власти, гетерогенный национальный и лингвистический состав населения, наличие многочисленных идентичностей (как региональных, так и общегосударственных), политическая лояльность региональных элит центру, разработанный формальный механизм координации межправительственных отношений и представленности регионов на федеральном уровне, традиции консенсуальной демократии, доминирование вопросов «низкой политики» в приоритетах внешней политики национального государства.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации получили отражение в научных публикациях автора, в выступлениях на научных конференциях и в рабочих группах в Казанском государственном университете, Левенском Католическом Университете, Антверпенском Университете (Бельгия)и Фрибургском Университете (Швейцария).

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры политологии Казанского государственного университета 5.09.2005 и была рекомендована к защите.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, приложений.

Заключение

.

Проанализировав структурные возможности парадипломатии самого активного региона Бельгии, Фландрии, можно дать ответ на вопрос, всегда ли сильная региональная идентичность, проявляемая в активном позиционировании региона на международной арене, является предпосылкой конфликтов с центром.

Как было показано в первой главе, с точки зрения государство-центристского подхода, активное участие субъекта федерации в международных отношениях оценивается негативно, поскольку бросает вызов национальной дипломатии. Угрозу национальным интересам государства могут, в особенности, представлять регионы, образованные по национально-территориальному принципу (т.н. политические или культурные регионы, согласно типологии М. Китинга, или этнические регионы, согласно типологии А. Макарычева). Движимые мотивами сохранения и продвижения своей национальной культуры, такие регионы могут использовать международную арену для создания своей региональной идентичности, признания своей институционально-территориальной отличности (distinctiveness) от центра, что может, исходя из интересов региональных элит, послужить основой для последующей сецессии региона.

Однако опыт бельгийской федерации, предоставившей в Конституции 1993 г. своим субъектам широкие полномочия как во внутренней, так и во внешней политике, опровергает традиционное видение этой взаимосвязи. Согласно подходу консоциалъной демократии, которую иллюстрирует бельгийская модель, в условиях непримиримого этнолингвистического раскола страны лучшим способом для сохранения политической стабильности может быть максимальная децентрализация полномочий, когда субъекты и центр автономны в рамках отведенных им полномочий. В этой связи такое проявление автономии, как независимая внешняя политика субъектов, не должно рассматриваться в качестве потенциального стремления к полному суверенитету и дальнейшей сецессии, но в качестве легитимно оправданного использования возможностей международной арены для улучшения экономических показателей региона (а следовательно, и государства в целом) посредством продвижения своего имиджа, или идентичности. Как было продемонстрировано в Главе 2, для экономически сильного региона типа Фландрии установление политических контактов является не столько самоцелью (несмотря даже на такие многочисленные заявления, как «Нанесем Фландрию на карту мира!»), но средством привлечения новых экономических контактов, инвестиций, улучшения поставок экспорта. Хотя, как подчеркивают многие эксперты, трудно разграничить экономические и политические мотивы, поскольку они, как правило, взаимозависимы и продвижение одних политических целей также может способствовать и решению экономических задач.

Что касается потенциальной конфликтогенности автономных международных демаршей региона, необходимо учитывать, что в Бельгии слабо выражена общебельгийская идентичностьэто нашло свое отражение во внешнеполитической стратегии федерального министра иностранных дел Э.Дерейка. В этом контексте сильная региональная идентичность, проявляемая во внешней политике Фландрии, направлена на то, чтобы «заполнить пробелы» национального имидж-билдинга (другими словами, быть комплиментарной по своему характеру). Другим фактором, обусловливающим кооперационный характер парадипломатии Фландрии, является партийная конгруэнтность, при которой федеральные и региональные правительства возглавляются представителями одной партии. Таким образом, через сильную партийную лояльность, неформальные связи (например, в правительствах Люка Ван Ден Бранда и, в особенности, Патрика Дюваля) проявляется основной фактор, сдерживающий распад страны, — принцип федеральной лояльности.

Разработанный механизм координации межправительственных отношений, основанный на принципе консенсуса и правиле языковой квоты при принятии решений и формировании государственных органов власти, работает довольно успешно (под успешностью следует понимать легитимную возможность решения конфликтов интересов), когда все стороны стремятся прийти к компромиссу.

В этой связи особенно важно подчеркнуть влияние фактора европейской интеграциина внутригосударственную межправительственную динамику. Необходимость представлять страну единым голосом в Совете Министров ЕС и других международных институтах также является важным условием, способствующим консенсусу всех заинтересованных сторон. Большинство членов политической элиты видят в Европе важное условие сохранения целостности Бельгии, поскольку многие вопросы внутренней политики стали рассматриваться на европейском уровне и требуют предварительного согласия всех сторон. Политические элиты рассматривают Европу как своего рода «запасной аэродром»: если Бельгия распадется, она окажется в рамках европейского пространства.

Безусловно, как справедливо считают многие критики, бельгийский координационный механизм нельзя назвать безупречным. Необходимость согласования всех сторон делает выработку общего решения крайне длительной, дорогостоящей процедурой, степень эффективности которой зависит от важности вопроса и заинтересованности всех сторон. В некоторых случаях, когда вопрос затрагивает территориальную целостность региона и его культурные полномочия, позиция региона может стать непримиримой и, соответственно, тормозить принятие общебельгийского решения. Таким вопросом остается неподписание Бельгией Европейской Конвенции о национальных меньшинствах по причине жесткой позиции Фландрии, которая никогда не признает существования франкоязычного меньшинства на своей территории. Однако, за исключением «чувствительных» для региональной идентичности вопросов, компромисс в большинстве случаев бывает найден, и система работает довольно успешно. Критерием эффективности работы системы можно назвать тот факт, что за все годы после федерализации страны.

Бельгии пришлось только три раза воздержаться от голосования в Совете Министров ЕС по причине внутренних разногласий.

Кроме того, вопреки сильным расхождениям между фламандским и валлонским сообществами, вероятность распада страны оценивается как крайне низкая обоими сообществами страны.

Таким образом, опровергая поставленную в начале работы гипотезу, на основе проведенного исследования можно сделать вывод о том, что сильная региональная идентичность (хотя она ярко проявляется во внешней политике Фландрии) не всегда подразумевает конфликты с центром. Несмотря на сильное влияние таких конфликтогенных факторов, как присутствие чувства исторической несправедливости (как следствие длительного периода доминирования в Бельгии франкоязычной элиты), регионалистские партии с националистической программой действий (Христианские демократы, Фламандский союз), относительно гомогенный состав региона (представленный, в основном, фламандцами), сильная позиция региональных элит, сформированная на их основе парадипломатия региона не идет вразрез внешнеполитической стратегией федерального центра, но скорее дополняет его инициативы и временами дублирует их. Благодаря таким институциональным факторам, как широкая децентрализация полномочий, разработанность конституционных положений о полномочиях регионов во внешних связях, партийная конгруэнтность, механизм межправительственного согласования, необходимость представлять страну одним голосом на уровне ЕС, традиции консенсуальной демократии, а также благодаря таким неинституцибнальным факторам, как неформальные связи региональных и федеральных чиновников и личные предпочтения глав фламандского и федерального правительств, развитие внешних связей субъектов бельгийской федерации рассматривается как продолжение внутренней политики, в которой центр и регионы выступают больше не как враги, но как равные партнеры.

Вывод о кооперационном характере фламандской дипломатии справедлив и для правительств, возглавляемых лидерами разных партий: христианского демократа Люка Ван Ден Бранда и либерала Патрика Дюваля. Несмотря на то, что христианские демократы традиционно придерживаются более националистической программы действий, направленной на продвижение фламандской идентичности, чем либералы, заинтересованные в продвижении интересов капитала и избегающие националистической риторики, это не приводит к серьезным отличиям в действиях их правительств на международной арене. Хотя декларация продвижения фламандской идентичности постоянно акцентируется в документах и заявлениях Люка Ван Ден Бранда и почти игнорируется его преемником Патриком Дювалем, общие направления их действий совпадают: открытие новых представительств Фландрии за рубежом, подписание договоров и соглашений с зарубежными партнерами, участие в работе международных организаций, таких как Комитет Регионов и РЕГЛЕГ. Безусловно, заслугой Люка Ван Ден Бранда является то, что он, воспользовавшись сложившимися институциональными возможностями, разработал независимую стратегию внешних связей Фландрии и новые направления международного сотрудничества, заложил основы ее парадипломатического аппарата, благодаря чему этот субъект бельгийской федерации получил широкое международное признание не только среди соседей, но и в глобальном масштабе. Результатом интенсивных дипломатических контактов в конце периода Люка Ван Ден Бранда полномочий стали высокие экономические показатели региона, что внесло большой вклад в социально-экономическое развитие Бельгии в целом. Напротив, правительство его преемника, Дюваля, отказавшись от некоторых дипломатически важных долгосрочных направлений и акцентируя внимание на краткосрочных экономических планах, не справилось в должной мере с поставленными задачами, в результате чего некоторые направления сотрудничества были забыты, а темпы экономического роста региона снизились.

Сравнение результатов деятельности двух правительств опровергает поставленную в начале работы гипотезу: не всегда продвижение региональной идентичности на международной арене равносильно конфликтам с центром и должно противоречить общенациональным интересам. Региональная идентичность, активно прозиционируемая на международной арене посредством создания новых политических контактов, может также способствовать и позитивному имиджу региона и страны в целом. Напротив, отказ от дипломатии или инициатив по связям с общественностью приводит к снижению интереса международной общественности к региону, что не замедлит сказаться и на экономических показателях региона и страны в целом. Таким образом, не только мотивы сами по себе (продвижение культурных и политических или экономических интересов) важны для определения характера парадипломатии, но и институциональные возможности полномочий региона, без четкого определения и развития которых любые действий субнационального актора на международной арене будут восприниматься в негативном свете как со стороны центра, так и международного сообщества в целом.

Проанализовав характер парадипломатии Фландрии, правомерно перейти к вопросу о том, какие выводы можно извлечь из опыта успешного выстраивания внешнеполитической стратегии и можно ли применять данный опыт другим регионам с похожими структурными возможностями. Пример Республики Татарстан, обладающей некоторыми схожими с Фландрией структурными возможностями и развившей на их основе активные внешние связи, в этом отношении особенно интересен.

Как и Фландрия, Татарстан обладает сильной региональной идентичностью, сложившейся благодаря той роли, которую сыграли татары в становлении Российского государства.

Благодаря политической ситуации и институциональным возможностям, появившимся в начале 1990;х гг., Татарстан сумел развить широкую сеть международных связей как в рамках двустороннего сотрудничества с субъектами Российской Федерации, иностранными государствами и регионами, так и в рамках многостороннего сотрудничества с международными организациями. На сегодняшний день Татарстаном подписано более 50 международных договоров, соглашений и протоколов о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве с иностранными государствами, административно-территориальными образованиями иностранных государств. Из международных организаций Татарстан активно сотрудничает с такой международной организацией, как ЮНИДО (Организации объединенных наций по содействию промышленному развитию). Совместно с экспертами ЮНИДО разработаны проекты программ привлечения иностранных инвестиций в экономику республики, закупаются новые технологии в области сельского хозяйства. Проводится совместная работа с ЕБРР (Европейским Банком Реконструкции и Развития) по финансированию ряда крупных инвестиционных проектов. ЕБРР, созданный для поддержки реформ в странах Центральной и Восточной Европы, стремится активизировать свою деятельность в регионах России. Татарстан был выбран ЕБРР как партнер, имеющий благоприятный инвестиционный климат и как наиболее динамично развивающийся регион России. Также Татарстан активно сотрудничает с ЮНЕСКО, Советом Европы, республика принята в члены Ассамблеи регионов Европы. Для реализации международных связей Татарстаном было открыто 16 зарубежных представительств. Чтобы привлечь иностранные инвестиции, в Татарстане приняли прогрессивное законодательство, поощряющее иностранные инвестиции и освобождающее инвесторов от уплаты местных налогов на период окупаемости проекта414. По мнению руководства Татарстана, принятие прогрессивных законов об иностранных инвестициях позволило республики войти в десятку регионов РФ, где сосредоточено 80% промышленного производства415. В начале 2005 г. Агентством Moody’s Investor Service республике был присвоен высокий инвестиционный рейтинг «Bal» 416.

414 См.: Официальный сайт республики Татарстан: www.tatar.ru.

415 См.: Мухаметшин Ф. Казань за реальный федерализм / Ф. Мухаметшин // Независимая газета. — 2000. — 15 февраля, — С. 4.

416 См.: Интернет ресурс Министерства торговли и внешнеэкономического сотрудничества Республики Татарстан: www.tatarmonitormg.tu/news.php?show=126.

Как и для Фландрии, для Татарстана при развитии внешних связей важно формирование позитивного внешнего имиджа. Многочисленные торговые выставки, презентации, поездки официальных делегаций Татарстана за рубеж, посещение республики иностранными торговыми миссиями, а также публикации в известных европейских журналах и газетах аналитических статей о политике и экономике республики создают ей имидж благоприятного анклава среди других регионов РФ. Если в начале 1990;х гг. о Татарстане писали как об «острове коммунизма», имея в виду замедленный темп реформ, то к середине 1990;х гг. восприятие изменилось, и республику стали называть «островом прагматизма и стабильности». С самого начала провозглашения суверенитета417 Татарстан позиционировал себя как активный сторонник развития внешних связей. В 1994 г. во время выступления в Гарвардском университете, а затем во время встреч в американском Конгрессе и Госдепартаменте Президент Татарстана М. Ш. Шаймиев обратил внимание на необходимость работы с регионами. Следуя этой стратегии, Татарстан наладил прямые контакты с посольствами зарубежных стран в Москве через Полномочное представительство РТ в РФ, что позволило оперативно решать вопросы экономического и культурного сотрудничества418. В 1995 г., опираясь на опыт республики в улаживании этноконфессиальных конфликтов и отношений с центром, известный как «модель Татарстана», Президент РТ выступил с инициативой урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве. С этой целью в Гааге во Дворце мира состоялись встречи заинтересованных сторон, экспертов и представителей международных организаций. Ежегодные.

417 О государственном суверенитете Татарской Советской Социалистической Республики: Декларация Верховного Совета Республики Татарстан от 30 августа 1990 г. № 334-XII И Известия Верховного Совета Татарстана. — 1992. — № 1. — С.З.

418 Развитие внешних связей Татарстана стало возможно благодря принтию следующих закондательных актов и соглашений: О международных Договорах Республики Татарстан: Закон Республики Татарстан: принят 21 июля 1999 г.(Утратил силу в связи с принятием Закона РТ от 11.05.2001 N 800) — О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан: Договор Российской Федерации и Республики Татарстан от 15 февраля 1994 г. О разграничении полномочий в области внешнеэкономических связей: Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Татарстана от 15 февраля 1994 г.- Положение об управлении государственного протокола при Департаменте внешних связей Президента Республики Татарстан: утверждено Указом Президента РТ от 1 августа 1997. Положение об управлении государственного протокола при Департаменте внешних связей Президента Республики Татарстан: утверждено Указом Президента РТ от 1 августа 1997 консультативные столы получили название «Гаагской инициативы». Особенно успешными оказались консультации по российско-чеченским отношениям. Именно в Гааге был предлолжен принцип «отложенного решения», который лег в основу хасавюртовских соглашений и последующих мирных переговоров.

Новые возможности открываются для Татарстана в связи с развитием интеграционных процессов в Европе и с возникновением такого феномена, как Европа регионов. Благодаря официальному вхождению России в Совет Европы и принятию Татарстана в Ассамблею регионов Европы создаются возможности для более тесной и продуктивной работы с общеевропейскими структурами, возрастает роль «горизонтальных» отношений и прямых связей между регионами Европы и России. Повышению авторитету Татарстана в немалой степени способствует работа председателя Госсовета в руководстве официальной делегации Российской Федерации в Конгрессе местных и региональных властей Европы (КМРВЕ) — Палате регионов КМРВЕ. Участие представителей республики в программах и мероприятиях Совета Европы, Ассамблеи регионов Европы, переговоры и контакты с руководством Совета Европы и лидерами АРЕ подтверждают признание Татарстана европейскими.

419 кругами .

По мнению Президента Татарстана М. Ш. Шаймиева, не стоит ограничиваться только экономическим сотрудничеством, следует идти по пути расширения сфер культурного взаимодействия (к этому же призывал также и премьер-министр Фландрии Люк Ван ден Бранде). Учитывая, что в Татарстане евразийский менталитет, легко предположить, что республика могла бы быть площадкой для развития сотрудничества со многими странами именно в этом направлении. «Главное, — как подчеркнул Президент, — надо проявлять инициативу, а потом это будет оценено, я в этом убежден. Мир открыт для.

420 сотрудничества, надо этим сполна воспользоваться.

419 См. Абрахманов Р. Республика Татарстан. Модель Этнологического мониторинга. Категория 7. Внешние условия / Р. Абдрахманов, Э. МавринаКазанский институт федерализма. — М., 1999. -с. 8−9.

420 Тропкина О. Минтимер Шаймиев: укрепление вертикали власти нельзя доводить до абсурда / О. Тропкина // Независимая газета. -2002. — 19 июня.

Безусловно, этот призыв к развитию сотрудничества в век взаимозависимости и «горизонтальных связей», необходим не только политикам, он нужен и для развития гражданского общества в целом, а соответственно, и для постепенного размывания традиционной для нашего общества авторитарной политической культуры. Так, развитие программ образовательного обмена между российскими и европейскими вузами в рамках TEMPUS и TASIS может способствовать не только подготовке высококвалифицированных кадров, необходимых для республики, но и заимствованию более высоких стандартов демократии западного общества и сближению позиций России и Европы в целом во многих направлениях. Однако для того, чтобы воспользоваться иностранным опытом (например, опытом Фландрии), необходимо принять во внимание, прежде всего те ограничения, который накладывает на развитие внешних связей республики российский институциональный контекст.

В отличие от Бельгии, где процесс осуществления законодательных полномочий конституционно урегулирован, в России координация внешних связей республики и федерального центра находится все еще в состоянии разработки и является источником правовых коллизий. Если в Бельгии полномочия субъектов федерации не вызывают вопросов, поскольку подробно прописаны в Конституции и других законодательных актах, то в России остается еще большим вопросом то, как понимать «полномочия регионов». Многие из «полномочий», названных «эксклюзивными» в подписанных субъектами договорах421, относятся к сфере совместного ведения в соответствии с Конституцией РФ (ст. 72, п. 1). Часть полномочий, которые в договорах называются «входящими в совместное ведение», относятся к области исключительного ведения РФ (ст. 71, п.м.).

421 В частности, в Договоре России и Республики Татарстан говорится о том, что органы государственной власти Татарстана самостоятельно участвуют в международных отношениях, устанавливают отношения с иностранными государствами и заключают с ними соглашения, не противоречащие Конституции РФ, Конституции PT и настоящему договору, участвуют в деятельности международных организаций, самостоятельно осуществляют внешнеэкономическую деятельности (Ст. 2).

422 В частности, в Договоре между РФ и PT говорится о том, что РФ и PT совместно осуществляют организацию мобилизационной подготовки народного хозяйства и производство вооружений и военнойтехники на территории Татарстана, продажа оружия, боеприпасов, военной техники и другого военного имущества.

В отличие от Бельгии, где в результате государственных реформ федеративный маятник качнулся в сторону крайней децентрализации полномочий, в России с конца 1990;х гг. и, в особенности, после победы на выборах Президента В. В. Путина в 2000 г и после его переизбрания в 2004 г. можно наблюдать прямо противоположную тенденцию, направленную на укрепление вертикали власти и приведение в соответствие федеральных и региональных законодательств, что на практике выражается в уменьшении свобод, полученных в период президентства Б. Н. Ельцина.

Анализируя последние федеральные реформы в России, необходимо отметить следующее. Безусловно, следует признать, что закрепление верховенства общефедерального законодательства не является само по себе нарушением принципов федерализма. Однако он не должен идти вразрез и с другим, не менее важным, принципом субсидиарности, когда целесообразным является предоставление региону тех полномочий, которые могут быть лучше реализованы на региональном уровне. Так, проявлением этого принципа может быть право региона подписывать международные соглашения по вопросам, входящим в его исключительную компетенцию, без предварительного согласия с центром, как это происходит в Бельгии. Учитывая, что в России 89 субъектов со своими специфическими интересами и возможностями реализации международных связей, необходимость согласования с центром международных соглашений по каждому конкретному вопросу приведет к бюрократизации решений и неэффективности внешних связей регионов, которые, как правило, лучше, чем центр, представляют свои потребности и при создании благоприятных институциональных возможностей могут дополнить или принести пользу внешним связям страны в целом. Как отмечает М. Столяров, первый заместитель Полномочного представителя Республики Татарстан в Российской Федерации, принцип общефедерального законодательства не исключает самостоятельного законотворчества субъектов423. В. Н. Лихачев и Б. Л. Железнов полагают, что «было бы целесообразно закрепить в будущем законе о внешнеэкономической деятельности следующий порядок разрешения коллизий законов Российской Федерации и Республики Татарстан: 1) в случае коллизии законов по вопросам, входящим в исключительную компетенцию Российской Федерации и Республики Татарстан, приоритетному применению принадлежит закон той страны, к исключительной компетенции которой относится регулируемый данным законом вопрос- 2) по вопросам же, относимым к совместному ведению, целесообразно закрепить правило о приоритетном применении российского законодательства». Это правило следует из общих конституционных положений, относящихся к разграничению предметов ведения федерации и ее субъектов. В соответствии с п. 5 ст. 76 Конституции РФ, «в случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в РФ, действует федеральный закон» 424.

Только разрешив подобные правовые коллизии, можно действительно говорить о создании возможностей эффективного развития внешних связей регионов.

Что касается конкретных шагов, которые можно предпринять в современных условиях, то интересно в этом смысле рассмотреть некоторые инициативы Фландрии. Так, во-первых, одним из советов бывшего премьер-министра Фландрии Люка Ван Ден Бранда последующему правительству было увеличить число зарубежных представительств. Безусловно, расширение числа иностранных представительств способствовало бы и в случае с Татарстаном большей информированности международного сообщества о том, что Россия не представлена только двумя городами — Москвой и Петербургом, но состоит из сильных региональных центров (таких как Татарстан), сотрудничество с которым может открыть новые перспективы. Во-вторых, следуя совету бывшего премьер-министра, во всех экспортных и торговых операциях можно.

423 См.: Столяров М., Международная деятельность субъектов федерации: интересы, права, возможности. //Панорама-форум. — 1997. — № 16. -С.9.

424 Цит. по: Там же. -С. 9. вводить двойное сочетание «Россия-Татарстан». В-третьих, исходя из общей логики еврорегионов с конституционными полномочиями, целесообразным для Татарстана представляется усиления сотрудничества с субъектами федерации иностранных государств, обладающими широкими полномочиями в осуществлении международных связей, активно участвующими в работе международных организаций и имеющими связи с подобными им регионами. Таким регионом, с которым до сегодняшнего дня не было установлено никаких контактов, является Фландрия, которая, как было показано в работе, активно участвовала в работе Комитета Регионов и Совета Европы и стоялаво главе таких инициатив европейской интеграции, как введение принципа субсидиарности в Маастрихтский Договор, создание РЕГЛЕГ (организации регионов с законодательной инициативой), CALRE (конференции председателей парламентов федеративных государств Европы). Поскольку Татарстан представлен в Совете Европы, то начать сотрудничество с Фландрией и другими европейскими регионами можно было бы посредством этого форума.

Как подчеркнул министр иностранных дел РФ С. В. Лавров на заседании Консультативного совета субъектов Российской Федерации по международным и внешнеэкономическим связям при МИД России, прошедшем 26 апреля 2005 г. в Москве, на первом месте среди проблем внешних связей регионов стоит дефицит информации об имеющихся возможностях сотрудничества, а также недостаток необходимого опыта сотрудничества и отлаженных механизмов на местах, слабое развитие приграничной и транспортной инфраструктуры, пробелы в правовой базе сотрудничества. В качестве идеи на рассмотрение Совета министр иностранных дел РФ предложил образование специализированных ассоциаций по отдельным направлениям межрегионального сотрудничества (например, в области туризма — с участием представителей местных администраций, туристических и транспортных компаний, гостиничного бизнеса). В планах на 2005 г. С. В. Лавров отметил подписание протоколов к Европейской рамочной конвенции о приграничном и межтерриториальном сотрудничестве территориальных сообществ и властей. Подписание их Россией создаст правовую базу для подключения субъектов федерации к евростроительству. Параллельно в качестве пилотного проекта для дальнейшего развития сотрудничества в этом направлении прорабатывается создание еврорегионов, в состав которых войдёт по одному региону от России, Германии и Франции. Кроме того, министр предложил создание Ассоциации регионов Стран Содружества как потенциального делового партнера Ассоциации европейских регионов. Становлении при ее содействии новых форматов сотрудничества в рамках СНГ, схожих с еврорегионами, могло бы придать дополнительный импульс усилиям по сопряжению интеграционных.

425 процессов на постсоветском и европейском пространствах .

Учитывая предложения министра иностранных дел РФ, следует согласиться, что на сегодняшний день главной проблемой для развития межрегиональных связей, наравне с недостаточным финансированием (даже такой богатый регион как Фландрия признает, что не может в финансовом отношении позволить себе реализовать все проекты), является недостаточная информированность регионов друг о друге. Так, в администрации Фландрии, имеющей более 100 представительств по всему миру, были приятно удивлены, узнав из интервью автора настоящей работы, что в России есть такой регион, как Татарстан — республика с активно развивающимися внешними связями (подчас не уступающая в этом Фландрии), и налаживание сотрудничества с такой республикой может быть перспективным. В свою очередь, таким же новым открытием может быть и для Департамента внешних связей Республики Татарстан знакомство с одним из самых благополучных регионов ЕвропыФландрией. Одним из многообещающих направлений сотрудничества с данным регионом явилось бы налаживание научной и культурной кооперации, которая может сыграть большую роль в распространении западных демократических.

425 См.: Лавров C.B. Возрастание роли российских регионов в еврорегиональном строительстве: Выступление Министра Иностранных Дел России С. В. Лаврова на заседании Консультативного совета субъектов Российской Федерации по международным и внешнеэкономическим связям при МИД Россииг. Москва, 26 апреля 2005 г. / С. В. Лавров И Внешнеэкономические связи. — 2005. — № 4(16). — С. 34−35. ценностей посредством активных горизонтальных связей, что способствовало бы сближению России и Европы в целом.

Учитывая, что в век глобализации взаимопроникновение культурных, политических и экономических тенденций неизбежно затрагивает все страны вне зависимости от степени их открытости, Россия, несмотря на свой особый путь, обречена рано или поздно разделить судьбу всего мирового сообщества, восприняв основные культурные ценности. Регионализм в широком его понимании, нашедший свое выражение в «связях поверх границ», децентрализации полномочий и широком участии гражданского общества в принятии решений, затрагивающих их интересы, неизбежен в долгосрочной перспективе и для России. Процесс интернационализации связей, начатой когда-то российскими регионами, нельзя остановить, несмотря на последние внутригосударственные реформы, и в будущем, надо полагать, это явление будет набирать новые обороты, все больше сближаясь по характеру и формам с мировой парадигмой.