Византийское православие: история развития, основные особенности

Министерство внутренних дел РФ Московский университет Кафедра истории государства и права

Реферат

на тему

Византийское православие: история развития, основные особенности

Москва 2014 г.

• Введение
• 1. Византийско-славянское христианство
• 2. Особенности византийского православия
• 3. История Византии
• Заключение
• Список литературы
• Введение

Актуальность темы

исследования. Обращение к истокам национальной духовности стало значительной тенденцией современной культуры, выявившей глубину проблемы русского самосознания. Концептуально-смысловая противоречивость в ее истолковании сделала очевидной необходимость отчетливого осознания «культурных скреп», формообразующих принципов культурного социума России.

Особое значение приобретает целостное представление о византийской культурной традиции в русском самосознании на различных исторических этапах, раскрытие смысла актуализации византийско-русской проблематики в настоящее время. Византийская традиция стала одним из важнейших факторов, давших отечественной культуре своеобразие и неповторимость. Само имя Россия именно в византийско-греческой форме впервые документально запечатлено в середине X века в сочинениях Константина VII Багрянородного, упоминающего о МеуаХт) 'Рсосиа — Великой России. Благодаря византийскому влиянию православие стало цивилизационной доминантой русской жизни, мощным импульсом раскрытия национальных культуротворческих сил.

Новый этап взаимоотношений между церковью и государством, церковью и обществом, в который вступила современная Россия (важнейшие вехи: 1988 г. — празднование Тысячелетия Крещения Руси; 2003 г. — празднование столетия прославления св. Серафима Саровского), определил необходимость многоаспектного выявления духовно-культурного потенциала византийского и древнерусского наследия, его непреходящего значения в личном и общественном бытии.

Русская византинистика, светская и церковная, на протяжении XIX — в начале XX в. достигла в своем развитии значительных результатов. Философско-историческая мысль России в это время обладала глубокими прозрениями в отношении византизма. Катастрофические ритмы русского культурного и государственно-политического пути, проявившись в 1917 г. в разрыве духовно-исторической преемственности, определили непростую судьбу византийской культурной традиции в русском самосознании. В широких общественных кругах интерес к культуре Византии надолго оказался значительно приглушенным. Вместе с тем исследования ученых, как в СССР, так и в Русском Зарубежье, проявивших личное научное подвижничество, знаменовали высокие достижения русской византинистики XX века.

В отечественной культуре существует рельефная закономерность: в периоды кризисные, поворотные неизбежно встает вопрос об отношении к духовно-культурному наследию Византии. В современной России свет Византии вспыхнул новым значением на различных уровнях: византиноведческом, философском, культурологическом, образовательно-просветительском, художественно-творческом. Органично обнаружила себя потребность рассмотрения этих сфер культуры в едином смысловом и понятийном поле, историко-культурологического исследования византийской культурной традиции в русском самосознании.

Цель работы: историко-культурологический анализ роли византийской культурной традиции в развитии русского православия.

Основные задачи:

теоретико-методологическое обоснование византийско-русского взаимодействия как проблемы современной культурологии;

раскрытие содержательно-смыслового значения используемых понятий (диалог, культурная традиция, византийское влияние, византизм, русскость, русское самосознание и др.) выявление роли византийской культурной традиции;

изучение особенностей византийского православия.

1. Византийско-славянское христианство

В своей заслуженно знаменитой книге «Россия и вселенская Церковь» Вл. Соловьев ярко описал византийские корни русского христианства. Помимо всего прочего, он указал, что присоединение к Византийской Церкви поставило Россию — на самой заре ее национального существования — вне пределов тех исторических рамок, в которых Католическая Церковь, сталкиваясь с величайшими трудностями, выковывала умонастроение народов Европы. Однако великий русский мыслитель слишком резко критикует Восточную Церковь в том виде, в каком киевские князья получили ее из Византии. Несправедливо суждение — сделанное Соловьевым — о том, что Византийская Церковь усохла от старости и что ее дряхлость отравила молодой и сильный организм славянского народа, воспринявшего ее наследие. В X веке Византия была отнюдь не дряхлой, а ее Церковь, только что вышедшая победительницей из иконоборческого кризиса, была еще полна жизненных сил, что и доказала, совершив христианизацию всех славян. И этим еще полудиким народам, которые она ввела в лоно вселенской Церкви (поскольку роковой раскол в то время еще не совершился), она подарила велию лепоту своих литургических обрядов, несравненную поэзию своей христианской мистики. Это был великолепный дар, способный оплодотворить дух юной Руси, которая могла бы принести наиболее изысканные плоды христианской цивилизации. И если эти надежды отчасти не оправдались, то причину этого нужно искать в неблагоприятных и непредвиденных событиях русской истории. Византия и византийские традиции: Памятники из фондов Эрмитажа и Русского музея: Путеводитель по выст. / Авт.-сост. В. Н. Залесская и др. JI.: Гос. Эрмитаж, 2001.

Древнерусская легенда гласит, что прежде чем принять крещение, святой князь Владимир послал в разные страны послов, чтобы те ознакомились с разными религиями и выбрали лучшую из них; его посланники вернулись в полном восхищении от красоты богослужения, увиденного ими в Константинополе: «…и ввели нас туда, где служит они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и такой красоты…» , — сказали они, и эти слова положили конец колебаниям великого князя Киевского. Легенда эта, как и все прочие произведения такого жанра, не имеющая исторического обоснования, показывает состояние духа, ее породившего. Византия и византийские традиции: Памятники из фондов Эрмитажа и Русского музея: Путеводитель по выст. / Авт.-сост. В. Н. Залесская и др. JI.: Гос. Эрмитаж, 2001.

В новой религии Русь прежде всего видела внешнюю красоту, и русское сознание было навеки запечатлено этой красотой. Необходимо вспомнить, что, в отличие от остальных стран Северной Европы, христианизация Руси совершалась не трудами отдельных апостолов — тех самоотверженных миссионеров, которые с распятием в руке углублялись в дремучие леса, чтобы проповедовать там слово Божие грубым воинам-германцам. Русь сразу же во всей полноте получила христианство как государственную религию с хорошо организованной церковной иерархией, облаченной в пышные одежды, а вместе с ней — архитекторов и художников, которые воздвигли прекрасные храмы, украшенные мозаиками. Русское христианство это прежде всего богослужебный культ, обращенный к чувству прекрасного, — и именно благодаря этому христианство смогло глубоко проникнуть в народную душу, пробудив художественный темперамент, который с ней навсегда соединился.

Более всего этому изысканному культу недоставало нравственной глубины, силы пробуждать в душе — помимо эстетического чувства — чувство новой ответственности. С этой точки зрения, русское христианство долгое время оставалось весьма поверхностным; оно прикрыло тонким слоем христианских понятий наивное и очень живучее язычество народных масс — со всеми его суевериями, примитивным поклонением силам природы, причудливым образом соединявшимся с почитанием святых. Конечно, точно такие же явления наблюдались и в Европе тремя-четырьмя веками ранее: и там христианству не сразу удалось изменить представления и, прежде всего, нравственное состояние новокрещеных народов. Однако здесь Церковь имела незаменимую опору — остатки древнеримской цивилизации, наследницей которой она стала. Хорошо известно, что волна варварства разбилась о руины античных муниципальных организаций, что во время жестокого нашествия католический епископ выступал в качестве заступника, получившего свои полномочия от всего населения, — причем не только во имя Церкви, но и во имя славных традиций цивилизации, к тому времени уже ставшей христианской. На Руси всегда ощущалось отсутствие этой «римской основы» в качестве отправного пункта ее исторического развития. И чего действительно не хватало Русской Церкви Киевского периода — так это епископа-пастыря, который защищал бы свое стадо от врага. A.JI. Васильев; Вступ. ст., примеч., научн. ред., пер. с англ. и именной указ. А. Т. Грушевого. СПб.: Алетейя, 2008.

Греческое духовенство, которое пригласил в Киев святой Владимир, подготовило местное духовенство, передав ему те элементы богословия, которые содержали византийские богослужебные песнопения в их прекрасной славянской версии. Этим всё и закончилось: на протяжении целых столетий богословские сочинения — за исключением разве что «Изложения православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина — на Руси не переводились. Действительно, догматические тонкости, так волновавшие Византию, были малопонятны еще непросвещенному разуму русских воинов. Что касается нравственного влияния духовенства, то ему препятствовала та особая роль, которую государственная религия предоставляла епископу, который находился в окружении князя, но был далек от народа. Епископ был сановником, а не пастырем. Именно князь распространял христианство по всей своей земле (порой не без насилия), именно он старался наладить хотя бы самое элементарное образование, пытался — с большим или меньшим успехом — смягчить нравы. Духовенство играло большую роль в укреплении княжеской власти, распространяя византийские идеи о божественном праве монарха, на которое стали ссылаться при создании нового христианского государства. Вот почему Русь лишь много позже осознала пастырскую миссию духовенства, и в глазах народа функции священника ограничивались совершением богослужения во всей его красоте. Русское христианство было прежде всего торжественным обрядом, совершители которого пользовались уважением, которое не было сопряжено с любовью. Именно тогда, на заре истории русской нации зародились два направления русской духовности: с одной стороны, это было храмовое богослужение, наполнявшее душу народа чувством красоты, а с другой — нравственные вопрошания, ответ на которые искали не у приходских священников, а у монахов. Левченко М. В. Очерки по истории византийско-русских отношений / М. В. Левченко. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 2006.

Как известно, монашество было введено на Руси вскоре после ее христианизации; знаменитый Киево-Печерский монастырь процветал уже при непосредственных преемниках святого Владимира. Основатель этой обители преподобный Антоний и в особенности, его преемник преподобный Феодосии были наиболее выдающимися личностями в юной Русской Церкви; их имена почитались на протяжении многих веков и продолжают почитаться по сей день, тогда как список первых русских епископов — даже тех, кто занимал первенствующую Киевскую кафедру, — сегодня может быть восстановлен лишь с огромным трудом и известен лишь узким специалистам в области церковной истории. Учение этих благочестивых иноков носило печать созерцательного мистицизма. И в этом заключается одно из основных различий между ролью Церкви на Западе и ролью русского монашества. В то время как духовные чада преподобного Бенедикта организовывали исследовательскую работу и сохраняли для общества остатки латинской культуры, византийский студийский устав, принятый киевским монастырем и сделавшийся единым уставом для всех русских обителей, учил бежать от мира и презирать всякое человеческое знание. Византийское монашество в своем страхе перед мирским началом сохраняло неуничтожимые корни религиозного и философского дуализма, которые на Востоке многократно возрождали манихейство в его самых разных формах. Осуждение мира было абсолютным, и, чтобы спасти свою душу, надо было избегать любых контактов с этим миром; и термин «спасаться» точнее всего выразил сущность монашеского призвания. Поступив в монастырь, человек умирал для мира; преподобный Феодосии запрещал своим монахам вести какие бы то ни было разговоры с мирянами. В пещерах, от которых обитель и получила название Печерской, благочестивые иноки повторяли аскетические подвиги отцов пустыни, которые поражали воображение народа и, в глазах этого народа, превращали этих святых в «иные» существа, намного превосходящие обычных людей. У них были сотни последователей, ушедших вместе с ними «спасаться» в пещеры, но они не смогли христианизировать повседневную жизнь народных масс. Предложенный идеал оказался слишком возвышенным, слишком сверхчеловеческим — и не было никакой промежуточной связи между этим идеалом и внешним миром, обреченным на прозябание во грехе. В этом заключалась одна из глубочайших причин той терпимости к греху, которая стала характерной чертой русского умонастроения. Если ты не монах-аскет — ты жалкий грешник, и если ты знаешь, что обычные человеческие добродетели не могут привести ко спасению, тем больше возрастает соблазн поддаться греху. Грешник может надеяться лишь на милость Божию, но милость эта бесконечна, она распространяется и на величайших преступников. Для спасения души грешника вовсе не требуются малые повседневные добродетели: достаточно, чтобы человек ощущал свое недостоинство, открыто исповедовал его, чтобы он со смирением и слезами вымаливал себе прощение и заступничество Пресвятой Богородицы и святых, если даже при этом он и не изменит своего образа жизни, поскольку делание добродетели — чуть большее или чуть меньшее — ничто по сравнению с освящающей благодатью, заслужить которую, находясь в миру, невозможно. Византия и Русь / АН; Науч. Совет по истории мировой культуры СССР.-М., 2009.-336

Такое понимание отношений между человеком и Богом встречается на каждой странице религиозной истории России вплоть до наших дней: не будучи никогда четко сформулировано, оно легло в основу русской духовности, понять которую без учета такого понимания невозможно. Именно поэтому нам необходимо найти изначальную причину такого взгляда на отношения человека с Богом.

Итак, этот первый этап истории христианства на Руси являет две яркие особенности, последующее развитие которых мы рассмотрим: Церковь, привлекающая верующих таинственной красотой культа, но предлагающая лишь то учение, которое содержится в обрядовых формулах в их великолепной славянской версии, и монашеский идеал, возвышающийся над повседневной жизнью, подобно недосягаемой вершине. Что касается догматических вопросов, эпоха, когда они обсуждались, казалось, канула в лету, и русские совершенно ими не интересовались. Раскол 1054 года не вызвал на Руси никакого отклика и не повлек никаких изменений в отношении к латинскому Западу, с которым молодое русское государство было тесно связано посредством военных и экономических интересов и брачных союзов, заключавшихся русскими князьями.

Известно, что великий князь Ярослав Мудрый, скончавшийся как раз в 1054 году, выдал трех своих дочерей за королей Франции, Венгрии и Норвегии. Эти браки не вызывали никаких затруднений в религиозном плане¹, и, судя по всему, у западных принцесс, выходивших замуж за киевских князей, никогда не возникало ощущения, что они находятся в стране схизматиков. Вспомним и о жившей в XII веке преподобной Ефросиний, княгине Полоцкой, которая, приняв монашеский постриг, направилась с инокинями своего монастыря в паломничество в Святую Землю, умерла в Иерусалиме в 1173 г. и была канонизирована латинской Церковью. Византия. Средиземноморье. Славянский мир / Ред. Г. Г. Литаврин и др. М.: Изд-во МГУ, 2011.

Хотя рукоположение русских епископов оставалось прерогативой митрополита Киевского, который сам назначался Константинополем, в случае его отсутствия епископы Чернигова, Волыни и других юго-западных областей ездили хиротонисаться к ближайшему латинскому архиепископу, причем такое положение дел сохранялось вплоть до окончания Киевского периода русской истории (это было недавно доказано одним русским историком).

Если бы этот первый, поистине блестящий, период русской национальной жизни не был так резко оборван, религиозная жизнь последовала бы за эволюцией русского сознания, которое многообразными доступными ему путями приближалось к Западу. Судя по всему, Руси было предназначено служить мостом через пропасть, разверзшуюся между Церквами Востока и Запада. Исторически всё сложилось иначе. Мы не собираемся здесь прослеживать историю упадка Киевской Руси, вызванного междоусобицами, экономической разрухой (когда Киев перестал служить перевалочным пунктом для торговли с Ближним Востоком, поскольку крестоносцы и венецианцы открыли новые торговые пути) и вторжением на территорию южнорусских степей монгольских орд, вклинившихся между киевским государством и побережьем Черного моря. Последний удар по Киеву был нанесен татарами, которые в 1240 г. Его разрушили. Но с XII века центр национальной жизни Руси уже начал смещаться на северо-восток — сначала в Суздаль, а потом в Москву. Начинался новый исторический период, сложились новые, в корне отличавшиеся от предшествующих исторические условия, которые глубочайшим образом изменили умонастроение русского народа и дух его национальной Церкви. Византия. Средиземноморье. Славянский мир / Ред. Г. Г. Литаврин и др. М.: Изд-во МГУ, 2011.

2. Особенности византийского православия

В истории мировой культуры Византии принадлежит особое, выдающееся место. В художественном творчестве Византия дала средневековому миру высокие образы литературы и искусства, которые отличались благородным изяществом форм, образным видением мысли, утонченностью эстетического мышления, глубиной философской мысли. По силе выразительности и глубокой одухотворенности Византия многие столетия стояла впереди всех стран средневековой Европы. Прямая наследница греко-римского мира и эллинистического Востока, Византия всегда оставалась центром своеобразной и воистину блестящей культуры. Если пытаться отделить византийскую культуру от культуры Европы, Переднего и Ближнего Востока, то наиболее важными будут следующие факторы:

1. В Византии была языковая общность (основным языком был греческий);

2. В Византии была религиозная общность (основной религией было христианство в форме православия);

3. В Византии при всей многоэтничности, существовало этническое ядро, состоящее из греков.

4. Византийскую империю всегда отличали устойчивая государственность и централизованное управление. Литаврин Г. Г. Отношения Древней Руси и Византин в XI — первой половине XII

Это все, конечно, не исключает того, что византийская культура, оказывавшая воздействие на многие соседние страны, сама подвергалась культурному влиянию со стороны как племен и народов, населявших ее, так и сопредельных ей государств. В течение своего тысячелетнего существования Византия сталкивалась с мощными внешними культурными влияниями, исходившими из стран, находившихся на близкой ей стадии развития, — из Ирана, Египта, Сирии, Закавказья, а позднее латинского Запада и Древней Руси. С другой стороны, Византии приходилось вступать в разнообразные культурные контакты с народами, стоявшими на несколько или на значительно более низкой стадии развития (византийцы называли их «варварами»). Васильев A.JI. История Византийской империи: В 2 т. / 2009

Процесс развития Византии был не прямолинейным. В нем были эпохи подъема и упадка, периоды торжества прогрессивных идей и мрачные годы господства реакционных. Но ростки нового, живого, передового прорастали рано или поздно во всех сферах жизни, во все времена. Неиссякаемым источником культуры было народное творчество. Под покровом традиций и стереотипов жило, действовало и пробивало себе дорогу новое, творческое начало.

3. История Византии

Всю тысячелетнюю историю Византии можно условно разделить на три периода:

1. сер. IV — пер. пол. VII вв. — период разложения рабовладельческого строя и становления средневекового общества.

2. сер. VII — нач. XIII вв. — появление и развитие феодализма в Византии.

3. XII — сер. XV вв. — последний период, характеризующийся дальнейшим развитием феодализма и началом его разложения. Васильев A.JI. История Византийской империи: В 2 т. / 2009

Первые столетия существования Византийского государства можно рассматривать как важнейший этап в формировании мировоззрения византийского общества, опиравшегося на традиции языческого эллинизма и принципы христианства. В ранней Византии новый расцвет переживает философия неоплатонизма. Появляется ряд философов-неоплатоников — Прокл, Диадох, Плотин, Псевдо-Дионисий Ареопагит. Неоплатонизм непосредственно примыкал и сосуществовал с ранневизантийской философской мыслью. Но неоплатонизм требовал от своих приверженцев специальной философской подготовки, особого мышления, поворота мозгов. Он был элитарен, то есть недоступен широким массам, в чем и сказалась его историческая обреченность. Левченко М. В. Проблема русско-византийский отношений в русской дореволюционной, зарубежной и советской историографии // Византийский временник. 2005.

Формирование христианства как философско-религиозной системы было сложным и длительным процессом. Христианство впитало в себя многие философские и религиозные учения того времени. Христианская догматика сложилась под сильным влиянием не только ближневосточных религиозных учений, иудаизма, манихейства, но и неоплатонизма. Догмат о троичности божества, один из центральных догматов христианского вероучения, — это, по существу переосмысленная триада неоплатоников. Однако христианство, несмотря на наличие общих с манихейством и неоплатонизмом черт, принципиально отлично от манихейского дуализма и неоплатоновского монизма.

Само христианство являлось не только синкретическим религиозным учением, но и синтетической философско-религиозной системой, важным компонентом которой являлись античные философские учения. Это, может быть, объясняет в некоторой степени и то, что христианство не только боролось с античной философией, но и использовала ее в своих целях. На смену непримиримости христианства со всем что несло клеймо язычества приходит компромисс между христианским и античным миросозерцанием. В самом неоплатонизме образовалось два течения: одно — радикальное, настроенное против христианства, другое — более умеренное. Постепенно берут верх сторонники компромисса с христианством. Происходи процесс отталкивания, обособления и одновременно сближения, слияния неоплатоничекой философии и христианского богословия, который завершается поглощением неоплатонизма христианством.

Наиболее образованные и дальновидные христиански богословы поняли необходимость овладения всем арсеналом языческой культуры для использования ее в создании философских концепций. В трудах Василия Кесарийского, Григория Нисского и Григория Назианзина, в речах Иоанна Златоуста можно увидеть сочетание идей раннего христианства с неоплатонической философией, порой парадоксальное переплетение риторических идей с новым идейным содержанием. Такие мыслители, как Василий Кесарийский, Григорий Нисский и Григорий Назианзин, закладывают собственно фундамент византийской философии. их философские построения уходят глубокими корнями в историю эллинского мышления. В центре их философии находится понимание бытия как совершенства, что ведет своеобразному оправданию космоса, а следовательно, мира и человека. У Григория Нисского эта концепция порой приближается к пантеизму Левченко М. В. История Византии. Краткий очерк / М. В. Левченко; Под ред. акад. М. Н. Тихомирова. М.;Л.: ОГИЗ Соцэкгиз, 2000. —.

В переходную эпоху гибели рабовладельческого строя и становления феодального общества коренные сдвиги происходят во всех сферах духовной жизни Византии. Рождается новая эстетика, новая система духовных и нравственных ценностей, более соответствующая складу мышления и эмоциональным запросам средневекового человека. Патристическая литература, библейская космография, литургическая поэзия, монашеская повесть, всемирная хроника, христианская агиография, пронизанные религиозным миросозерцанием, мало-помалу овладевают умами византийского общества и приходят на смену античной культуре.

Меняется и сам человек той эпохи, его видение мира, его отношение к вселенной, природе, обществу. Создается новый по сравнению с античностью «образ мира», воплощенный в особую знаковую систему символов. На смену античному представлению о героической личности, античному пониманию мира, как мира смеющихся богов и бесстрашно идущих на смерть героев, где высшее благо — ничего не бояться и ни на что не надеяться (очень симпатичная философия), приходит мир страждущего, раздираемого противоречиями, маленького, греховного человека. Он бесконечно унижен и слаб, но он верит в свое спасение в иной жизни и в этом пытается найти утешение. Христианство с небывалой интенсивностью выявляет мучительное раздвоение внутри человеческой личности. Меняется и представление человека о космосе, о времени, о пространстве, о ходе истории: на смену замкнутым историческим циклам античных писателей, обусловленное волей Бога, библейское видение поступательного движения истории ранневизантийских историков и хронистов. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство / К. Н. Леонтьев // Леонтьев К. Н. Избранное.-М., 2003.;

В ранней Византии кристаллизуется одна из фундаментальных идей средневековья — идея союза христианской церкви и «христианской империи» .

Духовная жизнь тогдашнего общества отличается драматической напряженностью; во всех сферах знания, литературе искусстве наблюдается удивительное смешение языческих и христианских идей, образов, представлений, колоритное соединение языческой мифологии с христианской мистикой. Эпоха становления новой, средневековой культуры рождает талантливых, порой отмеченных печатью гениальности мыслителей, писателей, поэтов. Индивидуальность художника еще не растворилась в церковно-догматическом мышлении.

Церковное богослужение превратилось в Византии в своего рода пышную мистерию. В полумраке сводов византийских храмов сумеречно сияло множество свечей и лампад, озарявших таинственными отблесками золото мозаик, темные лики икон, многоцветные мраморные колоннады, великолепную драгоценную утварь. Все это должно было, по замыслу церкви, затмить в душе человека эмоциональную приподнятость античной трагедии, здоровое веселье мимов, суетные волнения цирковых ристаний и даровать ему отраду в повседневности реальной жизни. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство / К. Н. Леонтьев // Леонтьев К. Н. Избранное.-М., 2003.;

византийский славянский христианство православие

Заключение

Национальное самосознание является руководящим началом духовной жизни, без него нет силы культурного творчества и действительности народного духа. Происходящие в последние два десятилетия в нашей стране сложные процессы становления новой культурной реальности, затрагивающие все сферы жизни, восстановление православной духовно-религиозной составляющей русской культуры, рельефно выявили актуальность византийско-русской проблематики.

Ни одна культура не может развиваться изолированно от других, процесс контакта естественен и неизбежен. В русских межкультурных коммуникациях Византия сыграла важнейшую, духовно определяющую роль, дав Руси православие как цивилизационную доминанту. Древняя Русь из всех православных стран явилась лучшей ученицей Византии, то есть сделалась наименее на нее похожей, наиболее самостоятельной. Византии суждено было стать мощным катализатором проявления русской культурной самобытности. Передав православие, Византия не передала и не могла передать своего целостного культурного строя, имеющего иной многовековой фундамент, иную «корневую» ментальную систему. Православие не является «формой культур», его нельзя рассматривать в качестве таковой. Формы культур бесконечно различны, но вера едина. Православие никогда не противопоставляло национальным культурам культуру, которую можно назвать специфически православной.

В конце X в. Византия переживала период духовно-культурного подъема, высокого горения православной духовности. Получив в наследство от Византии все самое духовно насыщенное, что она могла дать, выбрав ориентацию на максимальные, а не на средние духовные ценности, Русь раскрыла такие стороны богатства Византии, которые остались не выявленными даже в ней самой. В период усиления центробежных тенденций в православной ойкумене (XIII — XIV вв.) только Древняя Русь осталась выразительницей православной византийской традиции, даже более последовательной и самостоятельной, чем сама Византия. Не случайно Константинопольский патриарх Филофей (1353 — 1354; 1364 — 1376) называет русских «святой народ». В древнерусской письменности понятие Святая Русь не встречается вплоть до XVI в., первоначально наименование Руси святой возникло в неписанном народном предании как «алмазный самоцвет» (А.В. Карташев).

Византия стала воротами, через которые Русь вошла в европейское христианское культурное пространство. Осознание этого нашло воплощение в религиозно-мистической идее «Третьего Рим», принадлежащей псковскому старцу Филофею, выраженной им около 1523 — 1524гт. «Третий Рим» для Филофея — это Русское царство со столицей в Москве, Русская православная Церковь с ее главным престолом — кремлевским Успенским собором.

1. Аверинцев С. С. На перекрестке культурных традиций. Византийская литература: истоки и творческие принципы / С. С. Аверинцев // Вопр. лит. 2003. -№ 2. — С. 150−183.

2. Античность и Византия: Сб. ст. / Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького; Отв. ред. JI.A. Фрейберг. М.: Наука, 2005. — 415 с.

3. Античные традиции и византийские реалии: Сб. ст. — Свердловск: Урал. гос. ун-т, 2000. 148 с.

4. Васильев A.JI. История Византийской империи: В 2 т. / 2009

5. A.JI. Васильев; Вступ. ст., примеч., научн. ред., пер. с англ. и именной указ. А. Т. Грушевого. СПб.: Алетейя, 2008.

6. Византия и византийские традиции: Памятники из фондов Эрмитажа и Русского музея: Путеводитель по выст. / Авт.-сост. В. Н. Залесская и др. JI.: Гос. Эрмитаж, 2001. — 80 с.

7. Византия и Русь / АН; Науч. Совет по истории мировой культуры СССР.-М., 2009.-336 с.

8. Византия и христианский Восток: Научн. конф. памяти А. В. Банк: Тез. докл. СПб., 2009. — 66 с.

9. Византия, южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа: Искусство и культура: Сб. ст. в честь В. Н. Лазарева / Ред. В. Н. Гращенков и др.; Вступ. ст. В. Н. Гращенкова. М., 2002. — 591 с.

10. Византия. Средиземноморье. Славянский мир / Ред. Г. Г. Литаврин и др. М.: Изд-во МГУ, 2011. — 189 с.

11. Левицкий С. А. Очерки по истории русской философии / С. А. Левицкий. М.: Канон, 2006. — 496 с. — (История философии в памятниках).

12. Левченко М. В. История Византии. Краткий очерк / М. В. Левченко; Под ред. акад. М. Н. Тихомирова. М.;Л.: ОГИЗ Соцэкгиз, 2000. — 261 с.

13. Левченко М. В. Очерки по истории византийско-русских отношений / М. В. Левченко. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 2006. — 554 с.

14. Левченко М. В. Проблема русско-византийский отношений в русской дореволюционной, зарубежной и советской историографии // Византийский временник. 2005. — Т. VIII. — С. 7−25.

15. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство / К. Н. Леонтьев // Леонтьев К. Н. Избранное.-М., 2003.-С. 19−118.

16. Литаврин Г. Г. Отношения Древней Руси и Византин в XI — первой половине XII .

17. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. / П. Н. Милюков; Авт. предисл. Н. Г. Думова. М.: Изд. группа «Прогресс-Культура», 2009.

18. Милюков П. Н. Источники русской истории и русская историография / П. Н. Милюков // Россия: Энцикл. сл., М., 1991. С. 430−446.

19. Митрохин JI.H. Философия религии / Л. Н. Митрохин. — М.: Республика, 1993.-416 с.

20. Митрохин Л. Н. Религия и культура: (Философские очерки) / Л. Н. Митрохин; Рос. акад наук, Ин-т философии. М.: ИФРАН, 2000. — 316 с.