Записки ФРАНЧЕСКО АЛЬГАРОТТИ о Санкт-Петербурге

И он же «После кончины царя Петра I русский военно-морской флот весьма сократился, и все сколько-нибудь влиятельные благородные люди его оставили».Альгароттеневыско оценил архитектуру Петербурга, хотя оценил живописность места и большие панорамные возможности. Дешвуд, напротив, счел архитектуру, по крайней мере некоторых, особо значимых сооружений, весьма примечательной. Вот например как он описывает Петропавловскую крепость: «Крепость, стоит на образованном Невой острове, она весьма правильна и кажется выстроенной очень добротно, хотя еще полностью и не завершена; <…> Посреди крепости стоит церковь во имя Св. Петра, она намного богаче и красивее всех других здешних храмов, ее купол и шпиль снаружи целиком позолочены». А вот что он пишет об Александро-Невской лавре: «Примерно в двух верстах от Петербурга Петр I построил монас­тырь, посвятив его св. Александру Невскому.<…> проект этого здания чрезвычайно величествен и красив, оно предназначено для старых офицеров, а не для того, чтобы его заполнить монахами. &.

lt;…>вероятно, что до завершения строительства этого здания смена монарха может повлечь за собой другие планы в пользу церкви и полностью уничтожить проект Петра Первого".Но также как и Альгаротте, Дешвуд отмечает небрежение, плохую сохранность того, что было начато Петром. &# 171;Я предпринял поездку верст за тридцать из Петербурга во дворец, именуемый Петергоф <…>парк, разбитый у моря, заслуживает быть отмеченным. В саду есть два дома, один называется Монплезир, а другой — Марли; оба — прелестнейшие из всех, какие я когда-либо в этих краях видел, идостойны быть помещенными в любой сад Италии.

Архитектура Марли особенно строга. Но что меня удивило более всего — так это многочисленные прекрасные живописные полотна. Их совсем не берегут, и некоторые картины уже испорчены, да и вообще все портится. Дешвуд отмечает, что Петербург — любопытный город, но он больше подходит для кратковременного посещения, чем для жизни: «сам я очень удовлетворен своим путешествием и нахожу, что для любознательного человека, желающего поглядеть [на Петербург], куда как не плохо побыть там недели три или месяц, но удовлетворив любознательность, полагаю, понаслаждаться лучше можно было бы в более южном климате».В целом Дешвуд отмечает, что, несмотря на внешную пышность и большие площади, Россия небогатая страна и «производство продуктов и доходы ни в коей мере не соответствуют [пространствам], а доброе королевство Франция (по состоянию, в каком ныне находятся Россия и подчиненные ей земли) стоит их всех».Дешвуд и Альгаротти принадлежали к высшему обществу, были высокообразованными людьми, сведущими и в торговле и в военных делах и в политике. Их оценки интересны умением из наблюдений делать значимые и масштабные выводы и предположения.

Совсем иначе будет рассуждать об увиденном простой человек. Англичанка Элизабет Джастис, служила в 1734—1737 годах в Петербурге гувернанткой в семье английского купца. Она с необычайным вниманием подмечала тонкости быта этого молодого северного города и оставила любопытные и сегодняшним историкам записки. Она посещала театры, где имела удовольствие разглядывать наряды императрицы Анны Иоанновны, цесаревны Елизаветы Петровны, принцессы Анны Леопольдовны, а также других знатных людей. Она записывала свои впечатления от костюмов в мельчайших подробностях и с глубоким пониманием.

Ей описаны костюмы, ткани, кружева: какого цвета, чьего производства. На основании своих наблюдений Джастис заключает, что русских невозможно превзойти в пышности и парадности, причем знать лишь задает тон, а простолюдины следуют ему, и даже небогатый русский отдаст последние деньги и будет голодать, но приобретет красивую одежду. Джастис подробно изучила устройство печного отопления, отметила, что театры хорошо отапливаются, и заметила: «Я должна признать этот способ отопления совершенным». Также Джастис довольно спокойно отнеслась к отнюдь не ласковому Петербургскому климату и отметила, что русские необычайно здоровы и выносливы, как мужчины так и женщины. Несмотря на то, что это была не влиятельная особа, а всего лишь гувернантака, она четко определила предметы российского экспорта: «Товары, обычно отправляемые русскими в Англию, — это железо, пенька, поташ, сукно, меха и так далее». Видно, что этот список, сделанный гувернанткой на основании личных наблюдений в основных позициях совпадает с перечнем Альгаротти, общавшимся с влиятельными и осведомленными персонами. Разумеется, она не смогла оценить прибыльность торговли и высказать мнения, о том, что в этом деле можно улучшить. Интересен и еще один источник: «Своеручные записки» Анны Катарины Элены фон Мюнхгаузен.

Это один из широко известных и первоисточников сведений по истории России XVIII столетия."Записки" доступны публике благодаря изданию Брокгауза 1821 года. Для первого на русском языке издания книга была переведена Фаиной Гримберг с лейпцигского издания 1991 года. Элена Мюнхгаузен была знакома с записками Элизабет Джастис и считает что они «местами очень даже объективны. Она довольно здраво оценивала окружающее как в хорошую так, и в плохую сторону в отличии скажем от Клер Клермонт. Хотя есть моменты и ситуации, которые она не понимала вовсе и интерпретировала неправильно».Сама Элена — молодая девица, в ее записках мало анализа, но много впечатлений, образов и прямых наблюдений."На Аптекарском острове не так много домов, но растет густой и красивый сосновый лес. Епископ Новгородский приказал прорубить через лес аллеи-перспективы, и это очень красиво<…>Особенность Аптекарского острова и сада, равно как его местоположение, таковы, что на протяжении всего лета здесь бывает избранное общество.

Это самое веселое и приятное место во всем Петербурге. Ежедневно сюда начали приплывать на судах и развлекаться прогулками многие из знати.". Про условия для поддержания гигиены Элен сообщает: «отхожие места здесь крайне неудобны. Но моются здесь дважды в неделю, дабы содержать тело чистым и здоровым. Зимой многие выходят из бани нагими на холод; это, однако, не столь опасно, как кажется; многие иностранцы, не обладающие крепким телосложением, испробовали это; в их числе и господин Сигезбек. Так моются и русские женщины. Мыло дамы здесь употребляют греческое, мягкое и душистое». В целом это замечание соотносится с представлениями Элизабет Джастис о том, что быт в Петербурге устроен приемлемо, а некоторые вещи, например печное отопление — превосходны. Про облик города наблюдения девицы Мюнгхаузен совпадают с метким замечанием Альгаротти о том, что здесь строят руины: «Строительство города ведется несколько странно. &.

lt;…>Великий Петр приказал многим знатным людям выстроить каменные дома на Васильевском острове, отведенном им под житье. Все они получили соответственные чертежи и принуждены были повиноваться, но без малейшей к тому охоты. Именно поэтому они всячески старались уклоняться от завершения строительства или тянуть время до тех пор, покамест у государя не пройдет первый пыл, тогда они радостно бросали недостроенные здания. На этом острове много дворцов, заложенных с размахом, но без окон, дверей и полов. С каждым днем они все больше разрушаются. Не похоже, чтобы их когда-нибудь достроили, поскольку вся знать желает быть близ императорского двора, или по крайней мере на том же берегу реки."Заключение.

Записки Франческо.

Альгаротте о Петербурге — источник, заслуживающий доверия и позволяющий получить чувственное, эмоционально наполненное представление о быте Петербурга 1730-х годов. Описывая некоторые явления, автор мог добросовестно ошибаться или заблуждаться, однако нет оснований считать что он имел намерение сообщить неверные сведения Сопоставление сведений и впечатлений, представленных в записках.

ФранческоАльгаротти, Френсис Дешвуд, Элизабет Джастис и Элен Мюнгхаузен показывают, что образованные жители Европы находили Петербург приемлемым местом для жизни, интересным местом для путешествия, но тем не менее находили в устройстве Петербургской (как и в целом Российской) жизни признаки нерадения, непродуманного управления, нерациоанльного использования ресурсов и запустения и упадка начинаний предшественников (главным образом царя Петра I). Яркий образ подневольного и неразумного способа жизни в Петербурге — строительство руин. Причем сформулирован этот образ был Альгаротти, но то же самое явление было описано юной девицей Мюнгхаузен.

Литература

.

Альгаротти «Русские путешествия. Письма о России». Санкт-Петербург, 2006.

Михаил Талалай.

Предисловие к переводу книги Альгаротти «Русские путешествия. Письма о России». Санкт-Петербург, 2006.О. Ю. Солодянкина Представления о русских в письмах, дневниках, воспоминаниях двух английских гувернанток. Дэшвуд Ф. Дневник пребывания в С.-Петербурге в 1733 году / Пер.

Ю.Н. Беспятых // Беспятых Ю. Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях.

Введение

Тексты. Комментарии. — СПб.: БЛИЦ, 1997. — С.

55−86.Фаина Грамберг «Своеручные записки благородной девицы Анны Катарины Элены фон Мюнхгаузен, трактующие в подробностях горестную судьбу злосчастного Брауншвейгского семейства» // текст по интернет-публикации.

http://rutlib2.com/book/22 540/p/2.