Генезис политического менталитета граждан Рима. 
Образ идеального гражданина

Изучение политической культуры невозможно без изучения политического менталитета социума, который как раз и представляет собой квинтэссенцию представлений граждан об идеальном гражданине и идеальном правителе. Оба этих эталона вышли из морально-этических норм, царивших в древнеримской общине, т. е. формирование основ политической культуры римлян началось одновременно с ее складыванием.

Как уже указывалось в предыдущей главе данного исследования, римская civitas имела ряд отличительных характеристик, присущих всем полисным государствам античности — коллективизм, охватывающий все стороны жизни общинника, замкнутость, превалирование общественных интересов над частными и т. д. Выше уже было рассмотрено, как указанные черты повлияли на формирование социокультурного облика римского менталитета — сходным образом они повлияли и на складывание политической культуры. Немаловажную роль в этом процессе сыграла и одна из важнейших черт древнеримской ментальности — стремление к обрядовости. Чеканова, указ.соч., С. 71.

Прежде чем перейти к разговору о формировании политической культуры римской civitas, необходимо обратить внимание на политическую культуру, характерную для античного полисного общества в целом. Как известно, античный полис представлял собой не просто город-государство, а особую организацию социума, функционирующую по определенным законам. Одним из таких законов являлась система ценностей гражданина полиса, определяющего его как человека демократического или республиканского типа политической культуры. Власть большинства, как правило, представленная Народным собранием, считалась единственно возможной, в то время как всеобъемлющая власть одного человека воспринималась как тирания — неестественное состояние для государства. При этом обычным делом являлось создание системы политических противовесов — избрание двух консулов, наличие сената или ареопага и т. д., что создавало ощущение справедливого и непредвзятого управления, а также лишало правящих лиц возможности сконцентрировать в своих руках всю полноту власти. Система ценностей гражданина полиса предполагала также активное участие в общественной жизни, в том числе и в политике. Такая система управления полисом сложилась исторически и, как уже указывалось выше, вполне себя оправдывала до тех пор, пока «полисы» не стали разрастаться до размеров мировых держав. Кошеленко Г. А. Полис и город, М. 1983, С. 25−47.

Рим, в архаичный период своей истории, являл собой типичный античный полис, поэтому, в общем и целом, для его политической ментальности (а, соответственно, и политической культуры) характерны все вышеперечисленные особенности. Истоком формирования уникальных черт можно считать римскую религию. Как уже указывалось в главе II данного исследования, крайне бедная мифология не давала римлянам всестороннего представления о загробном мире, чем ориентировала их на земные ценности. Кнабе Г. С. Древний Рим. История и повседневность., М., 1986, С. 161. Это, в свою очередь, обусловило неразвитость римского изобразительного искусства и космогонии. Так в классическом античном полисе Греции все духовные искания граждан зиждились, прежде всего, на их мифологическом религиозном сознании, которое и находило свое отражении в чрезвычайно развитом искусстве, литературе, философии и т. д. Все это определяло особую духовную атмосферу греческих полисов, формировало их самобытность Кошеленко Г. А., указ.соч., С. 30.

Римский античный полис формировался по несколько другой ценностной шкале. Ориентированные на материальные ценности, римляне были заняты «земными» делами. Римское тысячелетие оказалось удивительно бесплодным в плане художественных достижений — практические все в римской культуре было привнесено из других культур (этрусской, греческой, восточной). Всю свою творческую энергию римляне направили в политику. «Римляне научились народами править державно, в этом их искусство…», — писал римский поэт Публий Вергилий Марон в I в до н.э. Цитата по Синыцин К. Б., Культуры мира, М., 2005, С. 226. Римский миф — это миф в первую очередь гражданский, политический. Он почти не затрагивает философских вопросов бытия, как в Греции, а лишь учит героическому служению отечеству.

Исходя из этого, идеальный гражданин мыслился самими римлянами как нечто, неразрывно связанное с полисом. Как писал Моммзен Т., «сущность римского духа заключалась в том, что он держал сына в страхе перед отцом, гражданина — в страхе перед его повелителем, а всех их в страхе перед богами; он не требовал и не уважал ничего, кроме полезной деятельности, и заставлял каждого гражданина наполнять каждое мгновение короткой жизни неусыпным трудом; для него государство было все, а расширение этого государства — единственным не запретным высоким стремлением… «Моммзен Т. История Рима, Спб, 1994, С. 52. Здесь стоит отметить, что римская семья действительно в какой-то мере являлась моделью римского общества. Pater familias обладал полной власть над своими домочадцами. По замечанию Тацита, сын, даже достигший совершеннолетия и вступивший в брак, ставший консулом, все равно находился под властью отца. Тацит. Анналы, С. 12. Внешний характер семейных отношений, отсутствие в них родственных чувств отмечал и Г. С. Кнабе. Кнабе Г. С. К специфике межличностных отношений в античности//ВДИ 1987, № 4, С. 165.

Главную задачу идеального гражданина римляне видели в следовании мos мaiorum. Явление, когда ссылка на закон предков служит основной мотивацией действий, анализирует Э. Дюркгейм, подчеркивая при этом, что главное здесь не физический результат действий, а духовная ценность, которая заключается в верности прошлом Дюкергейм, указ.соч., С. 530. Этнографы отмечают, что в обществах архаического типа сам факт воспроизведения ритуала рассматривается как залог благополучия коллектива. Байбурин А. К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведения, Л., 1985, С. 15.

В древнем Риме, как представляется, рассматриваемое явление предстает перед нами в чистом виде. Нормы поведения, система ценностей, традиции, обрядовые и культовые действа считались здесь унаследованными от предков. Именно mos maiorum определяли поведение римлян и в религии, и в быту, и в общественной жизни, и в политике. В целом, восприимчивость римского общества к традициям можно объяснить так называемым «театральным сознанием» античного человека, о котором уже говорилось выше. Г. С. Кнабе и И. А. Протопопова Кнабе Г. С., Протопопова И. А. Культура античности//История мировой культуры.С. 194. связывают это главным образом с ориентацией на внешнюю форму, присущей римскому обществу. Как представляется, необходимость всего этого интуитивно осознавалась и римлянами. «Народы, — пишет Г. Лебон, — всегда сознавали пользу приобретения общих верований, инстинктивно понимая, что исчезновение этих верований знаменует для них час упадка» ЛебонГ., Указ. соч., С. 211. В качестве примера такого народа автор приводит именно римлян: фанатический культ Рима, подчеркивает он, был для них именно таким верованием, которое сделало их властелинами мира Там же.

Одним из аспектов mos maiorum являлось непременное исполнение римлянином своих гражданских обязанностей. Исполнение магистратур — главное в жизни гражданина, смысл и оправдание индивидуального бытия. Знатность рода определялось тем, сколько в нем насчитывалось должностных лиц государства-общины. Гражданин, достигая этих должностей, завещал обретенное таким образом достоинство своим потомкам. О том, сколь большое значение имели для римлян должность и социальная принадлежность, говорит тот факт, что в повседневной жизни это все подчеркивалось при помощи одежды Вопрос о семантике одежды подробно рассматривает Г. С. Кнабе в монографии Древний Рим. История и повседневность. С. 85−109., обуви, местам, занимаемым на зрелищах Светоний указывал, что сенаторские и всаднические места определялись определенным законодательным актом. Даже в гроб покойного клали не иначе, как в полном облачении, соответствующем его общественному положению при жизни Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. Прага, 1878. В надгробной надписи часто считали нужным указать социальное положение и должность, как покойного, так и того, кто поставил памятник. Не удивительно поэтому, что и само имя римлянина воспринималось обществом в неразрывной связи со знатностью рода, сословной принадлежностью и должностью. А. Баррет замечает по этому поводу, что такие семейства, как Клавдии, Эмилии, Корнелии и др. почти резервировали себе консульства, и их имена всплывали в истории повсюду Баррет А. Агриппина, Лондон, 1996, С. 16. Подобный подход способствовал тому, что любой житель империи воспринимался обществом в первую очередь не как индивидуальность, а как носитель определенной социальной роли: патрон или клиент, свободнорожденный или раб (либо отпущенник), сенатор или всадник, либо какое-то или иное должностное лицо.

Кроме всего вышеперечисленного, идеальный гражданин должен был обладать определенными чертами характера. Плутарх указывал суровость, твердость духа и эмоциональную сдержанность как отличительные черты римлян. Плутарх, Сравнительные жизниописания, С. 376. Ratio — разум, рассудок — должен был безоговорочно превалировать во всех сторонах жизни. Все представление римлян о добродетели в конечном итоге сводились к принесению пользы своему отечеству и «ежемгновенной готовности смерти во имя res publica». Велишский Ф. Ф, указ. соч, С. 205. По утверждению Моммзена Т. «жизнь римлянина протекала в строгом соблюдении условных приличий, и чем более он был знатен, тем менее свободен. Всемогущие обычаи замыкали его в узкую сферу помыслов и деяний, и гордостью его было прожить жизнь строго и серьезно, или по характерному латинскому выражению, — печально и тяжело. Каждый был должен делать и не меньше заведенного — держать свой дом в порядке, а в общественных делах уметь постоять за себя и словом и делом. Но… коллективное чувство достоинства в знатных римских семьях доросло до той необычайной гражданской гордости, которой после уже не существовало. … Все граждане должны были походить один на другого, и чтобы каждый из них походил на царя.» Моммзен Т. История Рима, Спб, 1994, С. 112.

Римляне не терпели праздности, поэтому идеальный гражданин должен был постоянно если не участвовать в общественной жизни, то служить на пользу отечеству, как может. Эта необходимость, в сочетании с традиционной для римлян стремление к внешней обрядовости, породило уникальное социальное явление, характерное только для данного социума — появление особой категории граждан, которых сами римляне обозначали термином «арделион». Так называли людей, не имеющих способностей к какому либо делу, но постоянно занимавшихся ненужной и суетливой деятельностью, изображавших из себя очень нужного всем человека. Для этого было нужно просто появляться в самых разных местах и показываться на глаза как можно большему количеству людей. Именно о таких Сенека писал, что эти люди «из чувства долга носятся то туда, то сюда, ни себе ни другим не давая покоя», за день они «обойдут все приемные, не пропуская ни одной незапертой двери». Сенека, указ соч., С. 39.

Все выше перечисленные черты дают исследователю представление о том, каким должен был стремиться стать каждый римский гражданин. Но самое главное, что требовалось от него, в первую очередь как от члена данного социума, это четкое соблюдение не только традиций, но и ритуала. Большинство современных исследователей склонны в этом видеть формы регуляции поведения, стандартные для традиционного общества. В то же время с развитием исторического процесса значение этих форм регуляции общественного поведения нисколько не уменьшается. Система традиций и обрядности — мощное орудие воздействия на сознание людей, на массовую психологию, не случайно ей придавалось столь большое значение в тоталитарных режимах XX века. Свою роль играла она и в Римском государстве. «Изучать ритуалы, — пишет А. В. Захаров, — даже очень старые, как будто забытые, стоит хотя бы потому, что они имеют обыкновение возрождаться в новом обличий» Захаров А. В. Народные образы власти//ПОЛИС. 1998. № 1.С. 28.

Обряд и ритуал, как отмечается в специальной литературе, имеет прежде всего символическое значение, «лишенное непосредственной целесообразности» Ерасов Б. С. Указ.соч. С. 103. Известно, что уже на заре римской истории жизнь этого общества была наполнена символическими действами самого разного рода. Как замечает Фюстель де Куланж, практически каждое действие в повседневной жизни римлянина — обряд Фюстель де Куландж Н. Д. Древняя гражданская община, М. 1895, С. 201. Найти однозначное объяснение данной культурной особенности, пожалуй, сложно. В некоторой степени, здесь может помочь мысль, высказанная в работе Гражыной М.: по ее словам, потребность в символе особенно остро чувствуется «в момент конституирования социальных групп», особенно «в ситуациях, угрожающих существованию группы или направленных на раскол групповой тождественности» Гражына Морис-Георгица Элементы теории политики, Ростов-на_дону, 1991, С. 352. Вспомним, что для древнейшего населения Рима была вполне реальна угроза существованию их общности. Возможно, стремление обставить свою жизнь разного рода символическими действами было подсказано древним римлянам инстинктом самосохранения, который был выражен у них сильнее, чем у других народов.

Можно также предположить, что стремление римлян придавать символическое значение различного рода материальным объектам и действиям имеет прямую связь с той особенностью их культуры, о которой шла речь выше — с ориентацией на внешнюю форму. Ведь в символическом действе важна не столько суть происходящего, сколько именно форма. Само действо у римлян непременно предполагало зрителей, причем не только людей, но и богов, которые должны были быть еще более строги и требовательны к внешней форме. Именно поэтому в религиозных церемониях так важно было соблюдать установленные правила, впрочем, это касалось не только религиозных церемоний, но и всех церемоний вообще. Вопрос о значениях символов и разного рода символических действ в той или иной области римской жизни затрагивается в целом ряде исследований Кнабе Г. С. указ. соч; Мазхлаюк А.в. Армия Римской империи. Очерки традиций и ментальности. Н. Новгород, 2000.

На наш взгляд, Римское государство являло собой пример столь могучего и жизнеспособного организма в значительной степени благодаря тому, что система культурно-исторических традиций и связанных с ней обрядовых, ритуальных и культовых действ была здесь развита больше, чем где бы то ни было в античном мире. На интегрирующую функцию действ такого рода обратил внимание в своем исследовании Э. Дюркгейм Дюкергейм Э. Элементарные формы религиозной жизни, Париж, 1960. Анализируя различного рода культовые действа австралийских племен, автор подчеркивает, что в процессе их исполнения индивид ощущает свое единство с коллективом и сам коллектив таким образом осознает свою духовную общность и посредством ритуальных действ поддерживает свое существование. Идеи Э. Дюркгейма в этой области развивает С. Московичи. Анализируя ритуальные действа в различные эпохи, он приходит к выводу, что все они, по сути, выполняют одинаковую функцию: «…они имеют целью приобщить людей, объединить их воедино и обновить их чувство принадлежности к обществу». Московичи С. Машина, творящая богов, М. 1998,, С. 85.

Если Э. Дюркгейм анализирует ритуалы преимущественно религиозного характера, то С. Московичи указывает на их аналогичную роль в любой другой области общественной жизни, и при этом подчеркивает, что «действенность ритуала состоит не в том, что он исполняет, а в самом факте, что его исполняют» Там же, С. 86. Основание Риму положила некогда горстка беглецов, проделав при этом символический обряд основания города. С тех пор ежегодно в тот самый день эти люди, а затем их потомки проделывали этот обряд снова и снова, и благодаря его поддержанию осознавали себя некой общностью и не позволяли себе раствориться среди других племен и народов.