Актуальность темы
исследования. Задачи обеспечения законности и правопорядка, решаемые системой правоохранительных органов, принадлежат к числу наиболее важных в жизнедеятельности любого социума. Их выполнение составляет приоритетное направление в деятельности современного государства. Состояние дел в данной сфере является одним из наиболее существенных показателей здоровья любого общественного организма. В значительной степени оно определяется непосредственной деятельностью целого ряда специальных органов. Выполняя огромный объем работы по административному и уголовному регулированию, обеспечению общественного порядка и борьбе с преступностью, повседневно соприкасаясь с массой населения, правоохранительные структуры п гавляют собою важнейшую.
Проблемы обеспечения законности и правопорядка приобретают особое значение в периоды радикального реформирования общества, неизбежно связанные с нарушением привычных общественных связей и отношений, общим ростом числа асоциальных, преступных проявлений. В данной связи вполне объяснимо, что они являются одними из наиболее актуальных на современном этапе радикального реформирования России. С учетом реалий современного переходного периода, предъявляющего новые требования к государственному строительству, интерес к изучению российского исторического опыта реформирования системы правоохранительных органов, а также их деятельности (в единстве как позитивных, так и негативных сторон) представляется оправданным.
Проведённая в СССР на рубеже 20−30-х гг. «революция сверху» оказала мощное влияние на все сферы жизни советского общества, определила стратегию его развития на длительную историческую перспективу. Одним из ключевых элементов этой стратегии стала политика ликвидации кулачества как класса. В ходе ее подготовки и проведения составную часть государственного аппарата. изменились коренные основы ряда государственных институтов, сложились новые реалии правоохранительной системы, произошли глубокие изменения в общественной психологии. Страх перед раскулачиванием, до сих пор во многом определяет сознание российского крестьянина. Значение «перелома», произошедшего на рубеже 20−30-х гг. и осознание того, что последствия этой политики во многом определяют современное состояние России, требуют от историков наращивания усилий по всестороннему изучению этой темы.
Степень изученности проблемы. Анализ историографии проблемы позволяет выделить два основных этапа в ее развитии. Первый из них относится к концу 20-х — 80-м годам XX в. Второй охватывает 90-е годы, а также начало нынешнего столетия.
На первом этапе, в силу ряда причин, история правоохранительных органов находилась на периферии научного поиска. Именно с десятилетнего юбилея революции, в СССР, несмотря на наличие интересных наработок, 1 началось свертывание системных исследований. Тем не менее, в советской историографии, несмотря на очевидную закрытость проблематики, были подготовлены довольно интересные работы по различным аспектам деятельности правоохранительных органов.
Прежде всего, нельзя обойти вниманием блок теоретических трудов, связанных с вопросами законотворчества и проведения советской уголовной политики.2 Наряду с этим, большой интерес представляют практически ориентированные работы, поднимавшие тему поддержания.
1 Гернет М. Н. Преступность и самоубийства во время войны и после нее. М., 1927; Броннер В. М. Елистратов А.И. Проституция в России. М., 1927; Киселев И. 10 лет Рабоче-Крестьянской милиции // Административный вестник. 1927. № 10−11. С.29−35- Николаевский Н. А. К десятилетию организации и деятельности уголовного розыска // Там же. 1927. № 10−11. С.36−44- Кондурушкин И .С. Частный капитал перед советским судом: Пути и методы накопления по судебным и ревизионным делам. M.-JL, 1927 и др.
2 Эстрин А. Я. Развитие советской уголовной политики. М., 1933; Эстрин А. Я. Уголовное право СССР и РСФСР. М., 1931; Крыленко Н. В. Реформа уголовного кодекса. М., 1929; Исаев М. М. Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик. M.-JL, 1927; Пионтковский А. А. Формы уголовного права периода пролетарской диктатуры // Основы и задачи советской уголовной политики. М., 1929 и др. режима социалистической законности. В их массиве уже в 20-е годы появляются работы, посвященные политическим репрессиям. Их отличительной особенностью являлся публицистический характер трудов обо всех без исключения структурных элементах механизма репрессий.3 Впрочем, в некоторых из них конкретизировались причины массовых репрессий, обстоятельства привлечения к ним ряда государственных учреждений и объектов преследований, также разъяснялись «необходимость» и «правильность» разоблачения «врагов» и осуждение их показательными судами в духе «революционной законности». 4.
Вместе с тем на рубеже 20−30-х годов в России появлялось немало работ, содержавших ценные фактические сведения и даже новые методологические подходы. В частности, здесь следует отметить весьма прогрессивный для своего времени труд М. Н. Гернета, посвященный проблемам преступности, девиантного поведения.5 Чрезвычайно интересными представляются работы, в которых нашла свое отражение деятельность правоохранительных органов по пресечению антиобщественных явлений, в т. ч. обобщение опыта практической работы.6 Богатая литература отложилась также по вопросам пенитенциарии.7.
3 Ширвинд Е. Вопросы судебно-карательной политики на XV съезде ВКП (б) // Советское право. 1928. № 1- Стучка П. Революционная законность (итоги и перспективы) II Советская юстиция. 1930. № 10- Крыленко Н. В. О революционной законности. М., 1932; Вышинский А. Я. Законность революционная. Большая Советская Энциклопедия. Т. 26. М., 1933. С. 86- Его же: Суд и прокуратура. М., 1937; Его же: Советский уголовный процесс. М., 1938; Судебные речи. 1923 -1938. М., 1955 и др.
4 Крыленко Н. В. На борьбу с вредительством. М., 1930; Контрреволюционеры в рясах. Ярославль, 1930; Контрреволюционная деятельность меньшевиков-интервентов. Методическая разработка для сети партийного и комсомольского просвещения. Ив.-Вознесенск, 1931; Контрреволюционная деятельность «Промышленной партии». Методические разработки и рабочий материал для сети партпросвещения. Ив.-Вознесенк, 1930; Формы классовой борьбы на данном этапе. М., 1933; Вышинский А. Я. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистско-бухаринской агентуры. М., 1938 и др.
5 Гернет М. Н. Преступность за границей и в СССР. М., 1931.
6 Герцензон А. А. Борьба с преступностью в РСФСР. М., 1928; Тагер С. Милиция и революционная законность. М.: НКВД, 1928 и др.
Кесслер М. Задачи и методы производственно-хозяйственной деятельности в местах заключения. Доклад на 1 Всесоюзном совещании пенитенциарных деятелей. М., 1928;
В 30−50-е годы, под влиянием изменившихся внутриполитических условий, исследование исторических аспектов проблемы укрепления законности и правопорядка в СССР фактически прекратилось, что явилось отражением закрытости правоохранительной проблематики в условиях тоталитарного государства. Лишь к очередным юбилеям деятельность органов госбезопасности, суда, прокуратуры и исправительно-трудовых учреждений по выполнению решений высшего партийно-государственного Q руководства находила отражение в многочисленных брошюрах и статьях.
Отмеченная проблематика приковывала внимание и зарубежных исследователей. Но появлявшиеся за рубежом исследования, в силу их чрезмерной политической ангажированности, обуславливавшей стремление представить исключительно негативную картину советской жизни, также не могли восполнить пробел в отмеченной предметной области.9.
Особый массив литературы в конце 20-х — 30-е годы составили публикации, посвященные политике ликвидации кулачества как класса. Как правило, они представляли собой статьи партийных деятелей, организаторов и руководителей проведения раскулачивания, публицистов, журналистов, пытавшихся подробнее рассказать о новой политике партии, обосновать её необходимость. Среди произведений партийных руководителей10 наиболее интересными являются работы В. М. Молотова, возглавлявшего комиссию по подготовке ликвидации кулачества как класса, и А. А. Андреева, руководившего работой комиссии по проведению раскулачивания в 1931;1932 гт. Из журналистских работ наиболее.
Сизов С. К. Дореволюционная тюрьма и советский исправительно-трудовой дом. Армавир, 1928 и др.
8 К 20-летию ВЧК — ОГПУ — НКВД. М., 1937; 20 лет ВЧК — ОГПУ — НКВД. М&bdquo- 1938; Софинов П. Г. Карающая рука советского народа: к 25-летию ВЧК — ОГПУ — НКВД. 1917 -1942. М., 1942 и др.
9 Солоневич И. Россия в концлагере. Б. Айрес, 1936; Киселев-Громов Н. И. Лагеря смерти в СССР. Шанхай, 1936 и др.
10 Андреев А. А. На путях подъёма и социалистической реконструкции сельского хозяйства. Статьи и речи. 1928;1930. Ростов-н/Д, 1930; Варейкис И. М. О сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. Воронеж, 1930; Хатаевич М. М. О ликвидации кулачества как класса. Самара, 1930: Эйхе Р. И. Ликвидация кулачества как класса. Новосибирск, 1930; Молотов В. М. В борьбе за социализм. М., 1934. фактологически насыщенными были брошюры и книги А. Ангарова, С. Силаева, М. Корнеева и др.11 В целом, можно отметить, что в конце 20-хсередине 30-х годов работы по теме раскулачивания ещё не приобрели характера исторического исследования. Их ценность состоит в фиксации фактических данных, а также в отражении духа эпохи.
Оживление деятельности по изучению истории советских правоохранительных органов, их работы по обеспечению общественного порядка и режима законности начинается с середины 50-х годов. С этого времени историки начали больше изучать проблемы классовой борьбы, укрепления социалистической законности. В многочисленных работах, появившихся этого времени, рассматривалось формирование социалистических общественных отношений, освещалась деятельность по созданию нового законодательства, укреплению государственного аппарата.12.
В контексте предпринятого исследования, полагаем необходимым специально выделить несколько основных историографических направлений. Прежде всего, отметим работы, посвященные непосредственно истории правоохранительных органов. Как правило, они принадлежали исследователям из отраслевых учебных и научных учреждений. В наибольшей степени здесь оказались разработанными.
1 ^ проблемы истории советской милиции, пенитенциарии, ВЧК. Многое.
11 Ангаров А. Классовая борьба в советской деревне. М., 1929; Силаев С. Классовая борьба в деревне и хлебозаготовки. М., 1930; Корнеев М. Вторая пятилетка и уничтожение классов. М., 1932 и др.
12 Кукушкин Ю. С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921;1932 гг.). М., 1968; Исторический опыт КПСС в осуществлении новой экономической политики. М., 1972 и др.
13 Еропкин М. И. Краткий очерк развития организационных форм Советской милиции (1917;1930гт.). М.: ВШ МВД СССР, 1959; Еропкин М. И. Развитие органов милиции в советском государстве. М., 1967; Киссис М. Т. Основные этапы советской милиции. М., 1965; История советской милиции. В 2 т. М., 1977; Советская милиция: История и современность. 1917;1985. М., 1987; Стручков Н. А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970; Некрасов В. Ф. На страже интересов Советского государства: История строительства войск ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД. М., 1983 и др. было сделано исследователями в плане создания истории внутренних войск МВД СССР.14.
Специальные исследования также посвящались органам прокуратуры и суда.15 В этих работах были введены в научный оборот новые документы о развитии правоохранительной и судебной системы, о проблемах эволюции советского права, совершенствовании организационной структуры правоохранительных учреждений и их деятельности по укреплению социалистической законности.
Оценивая содержательную сторону отмеченных исследований, посвященных различным правоохранительным органам, укажем, прежде всего, на их очерковый характер и преимущественно пропагандистскую, популяризаторскую направленность. Другой отличительной чертой исследований, посвященных проблемам истории охраны правопорядка, являлось изучение в качестве ведущей темы партийного руководства системой правоохранительных органов.16.
Вместе с тем, несмотря на известную односторонность, в рассматриваемый период шло накопление фактического материала. По ряду позиций, в частности, это, прежде всего, касается исследований по истории советской милиции 20-х годов, можно констатировать довольно большой.
17 объем проведенной работы.
14 Боевой путь внутренних войск, внутренней и конвойной охраны: Краткий исторический очерк // Служим Отчизне. М., 1968. С. 11−143- Войска называются внутренними: Краткий исторический очерк. М., 1982; и др.
15 Кожевников М. В. История советского суда. 1917;1956 гг. М., 1957; История советского государства и права. Кн. 2. М., 1968; Верховный Суд СССР. М., 1974; Советская прокуратура. История и современность: Сб. статей. М., 1977; Суд в СССР. Сб. статей. М., 1977; История государства и права СССР. 4.2. М., 1981 и др.
16 См.: Зыбин С. Ф. Партийное руководство органами внутренних дел в советской историографии// Вопросы политической работы в органах внутренних дел в современных условиях. JL: ВПУ МВД СССР, 1985. С. 100−114- Кузьмин С. И. Против антисоветской фальсификации состояния социалистической законности в первые годы деятельности исправительно-трудовых лагерей (1930;1936гг.)//Труды академии МВД СССР. М., 1985; и др.
17 Прокопенко В. Н. Романов В.М. Советская милиция (1917;1928). М., 1965; Хоринцев Г. Н. Организация и деятельность рабоче-крестьянской милиции Бурятской АССР в период построения социализма (1917;1937гг.). Иркутск, 1985; Дугин А. Н. Органы.
Именно на основе литературы, посвященной отдельным правоохранительным органам, с 70-х годов появилась возможность на новом уровне продолжить исследование проблемы социалистической законности как самостоятельной комплексной темы. Примечательно, что при этом авторы, исходя из необходимости ориентации на позитив, смогли подготовить работы только по периоду нэпа.18.
Как и прежде, в известной степени данный пробел восполнялся исследователями проблем классовой борьбы, а также работами историков-аграрников. В частности, проблемы раскулачивания рассматривались в работах С. П. Трапезникова, В. М Селунской, Ю. С. Кукушкина, И. А. Ивницкого И.Я. Трифонова, В. А. Сидорова.19 На большом фактическом материале авторы раскрыли закономерности и формы классовой борьбы в деревне, показали процесс раскулачивания как с точки зрения масштабов, сроков и географии, так и судьбы спецпереселенцев и их «трудового перевоспитания».
В 1986 году вышел 2-й том «Истории советского крестьянства», 20 посвященный периоду 1927;1937 годов. Его главная ценность заключается в большом количестве фактических данных.
Московской городской милиции в 1917;1930 гг. М., 1988; Суслин Э. В. Комсомолактивный помощник Коммунистической партии в создании и развитии милиции (19 181 936гг.). Л., 1988 и др.
18 Кучемко Н. М. Укрепление социалистической законности Сибири в первые годы НЭПа. Новосибирск, 1981; Новокрещенова О. Г. Борьба партийных организаций Сибири за укрепление социалистической законности в деревне в связи с переходом к нэпу. Дисс.. канд. ист. наук. Новосибирск, 1974; Курицын В. М. Переход к нэпу и революционная законность. М., 1972; Его же. Развитие прав и свобод в советском государстве. М., 1983; Его же. Становление социалистической законности. М., 1983 и др.
19 Трапезников С. П. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. М., 1959; Его же. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. В 2 т. М., 1983Селунская В. М. Борьба КПСС та социалистическое преобразование сельского хозяйства. М., 1961; Ивницкий Н. А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса. М., 1972; Кукушкин Ю. С. Сельские советы и классовая борьба в деревне (1921;1932 гг.). М., 1968; Трифонов И. Я. Ликвидация в СССР эксплуататорских классов. М., 1975; Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне. 1921;1929 гг. М., 1978 и др. м/ч 4.
История советского крестьянства. В 5 т. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Т.2. 1927;1937 гг. М., 1986.
В целом следует отметить, что за период со второй половины 50-х до конца 80-х годов научная литература по проблеме значительно выросла количественно и качественно. Появился ряд фундаментальных трудов обобщающего характера, специальные историографические работы. Велась интенсивная разработка источников, причем все активнее вовлекались в научный оборот архивные материалы.
Новый этап в историографии связывается с либеральными изменениями в нашем обществе, начавшимися с рубежа 1980;1990;х гг. Под их влиянием наметился общий пересмотр основных концептуальных положений, определяющих фундаментальные теоретико-методологические характеристики рассматриваемого периода, началась разработка принципиально нового направления исследований, связанного с изучением репрессивной политики советского государства.21.
Вне всякого сомнения, в рассматриваемый период центральное место в литературе заняла тема репрессий. Причем после первых горячих споров о масштабах репрессий и достоверности характеризующих их данных, 22 исследователи все более активно обращаются к региональным материалам.23.
21 Данилов А. А. История инакомыслия в России. Советский период. Уфа, 1995; Тополянский В. Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М., 1996; Стецовский Ю. История советских репрессий. Т. 1−2. М., 1997; Иванов В. А. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в советской России в конце 20-х-40-х гт. (на материалах Северо-Запада РСФСР). СПб., 1997; Кириллов В. М. История репрессий в нижнетагильском регионе Урала. 1920;1950;е годы. 4.1−2. Нижний Тагил, 1996; Некрасов В. Ф. Тринадцать «железных» наркомов: История НКВД-МВД от А. И. Рыкова до Н. А. Щелокова (19 171 982 гг.). М., 1995; Уйманов В. Н. Репрессии. Как это было. (Зап. Сибирь в конце 20-хначале 50-х годов). Томск, 1995;
22 Цаплин В. В. Статистика жертв сталинизма в 30-е годы// Вопросы истории. 1989. № 4- Земсков В. Н. К вопросу о масштабах репрессий в СССР// Социс. 1995. № 9- Попов В. П. Государственный террор в советской России. 1923;1953гг. (источники и их интерпретация)// Отечественные архивы. 1992. № 2 и др.
23 Папков С. А. Репрессивная политика советского государства в Сибири (1928; июнь 1941гг.). Дисс. .докт. ист. наук. Новосибирск, 2000; Головин С. А. История политических репрессий на Дальнем Востоке России 1920;1930;е годы. Дисс.. канд. ист. наук. Благовещенск, 2000; Демидова А. Н. Расказачивание в Хоперском округе в 1918;1931гг. Дисс.. канд. ист. наук. Волгоград, 2002; Захаровский JI.B. Политика «ликвидации кулачества как класса» и ее проведение в Уральской области. 1929;1933гг. Дисс. .канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000; Шашкова O.JI. Репрессивная политика.
Вместе с тем, следует признать, что, несмотря на радикальное изменение методологических основ работ по советской истории и разработку ряда новых проблем, в плане изучения рассматриваемой научной темы в целом и сегодня сохраняется советская историографическая традиция в проблематике исследований. Как и раньше внимание исследователей в наибольшей степени привлекает история милиции и ВЧК.
В частности, особо отметим докторские диссертации по ранее закрытой, откровенно парадной истории ВЧК. Отметим также докторскую диссертацию Л. П. Рассказова.25 В ней автор показывает, что в 1930;е г. г. расширились карательные функции НКВД, которые Сталин и его окружение «подстраивали» под политику «большого террора».
Весьма заметную группу на нынешнем этапе составили также кандидатские диссертации по истории милиции 20-х годов.26 Известный перелом заметен также в исследовании проблем пенитенциарной политики. С первых работ здесь центральное значение получила тема использования заключенных как дешевой рабочей силы.28 государства в 1928;1939 годох и ее последствия (на материалах Центрального Черноземья). Дисс. .канд. ист. наук. Курск, 2000 и др.
24 Майданов И. И. Органы государственной безопасности в 20-х годах. На материалах Белорусской ССР. М., 1994; Петров М. Н. Формирование и деятельность органов ВЧК-ОГПУ. 1917;середина 1920;х гг. (На материалах Северо-Запада России). Новгород, 1995; Хаустов В. Н. Деятельность органов государственной безопасности НКВД СССР, 19 341 941гг. М., 1997.
25 Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно — командной системы в Советском государстве (1917 — 1941 г. г.). Уфа, 1994.
26 Пирбудагов Н. П. История становления и развития дагестанской милиции в 20-е годы XX века. Махачкала, 1998; Феоктистов С. Ф. Милиция Забайкалья в 1917; начале 1930;х годов. СПб., 1999. Худяков П. П. Дальневосточная милиция в борьбе с уголовной преступностью в 20-е годы. Владивосток, 1996; Маюров Н. П. Профессиональные союзы сотрудников рабоче-крестьянской милиции (1918;1937гг.). СПб., 1995 и др.
27 Гвоздкова Л. И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе. Кемерово, 1997; Иванова Г. М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997; Детков М.Г.
Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917;1930 годов. М., 1992; Его же. Тюрьмы, лагеря и колонии (К 120-летию Главного тюремного управления России). И., 1999; Широков А. И. Дальстрой: предыстория и первое десятилетие. Магадан, 2000; Ахмадеев Ф. Х. Катаев Н.А. Хабибулин А. Г. Становление и.
В то же время, на данном фоне по-прежнему чрезвычайно плохо разработанной представляется история советского суда и прокуратуры. В общем, достаточно робкими выглядят также шаги в направлении целостного изучения проблем законности и правопорядка. Кстати эта оценка применима и к новейшим исследованиям по истории российской преступности, где о периоде 1928;1933гг. материал дается крайне скудно.29 Лишь очень немногие историки и юристы разрабатывают данную проблему комплексно. При этом в подобных трудах заметен междисциплинарный подход, а также влияние новых методологических веяний (история ментальностей и др.). Определенное значение для раскрытия темы имеют также исследования, активно проводимые в последнее время в рамках истории повседневности, в частности, рассматривающие различные проявления девиантного поведения.31.
Особый блок современных публикаций составили работы по истории внутрипартийной борьбы, в частности, поднимающие тему личного развитие органов советской милиции и исправительно-трудовых учреждений. Уфа, 1993; и др.
Хлевнюк О. В. Принудительный труд в экономике СССР (1929;1941гг.)// Свободная мысль. 1992. № 13;
29 Мухин А. А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений. М., 2003; Преступность и реформы в России. М., 1998; Раззаков Ф. И. Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917;1991гг.). М., 1996; и др.
30 Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (20−30-е годы). М., 2003; Нейстат А. А. Формирование правосознания и художественная литература в советской России 1917;1929гг.: Уголовно-правовой и уголовно-процессуальный аспекты. Дисс.. канд. юрид. наук. М., 2000; Революция и человек: Быт, нравы, поведение, мораль. М., 1997; Романовская В. Б. Репрессивные органы и общественное правосознание в России XX века: Опыт философско-правового исследования. Дисс.. докт. юрид. наук. СПб., 1997;
31 Бордюгов Г. А. Социальный паразитизм или социальные аномалии? (Из истории борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, бродяжничеством в 20−30-е годы) // История СССР. 1989. № 1- Мусаев В. И. Преступность в Петрограде в 1917;1921гг. и борьба с ней. СПб., 2001; Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920;1930;е годы. СПб., 1999; Шкаровский М. В. Ленинградская проституция и борьба с ней в 1920;е годы// Невский архив. I. М.-СПб., 1993. Шкаровский М. В. Семь имен «кошки»: расцвет наркомании в 1917;1920;е годы// Невский архив. Ш. М.-СПб., 1997 и др.
Земцов Б. Оппозиционные группировки 20−30-х годов. М., 1992; Старков Б. А. Утверждение режима личной власти И. В. Сталина и сопротивление в партии и влияния Сталина на НКВД. В данной связи особо отметим работу О. В. Хлевнюка, несмотря на название, на широком историческом фоне, дающую интересный материал по рассматриваемому периоду.33.
В последнее десятилетие XX века получили развитие основные направления в исследовании истории карательной политики Советской власти и проводивших ее органов: во-первых, изучение процесса политических репрессий в СССР (в том числе, массовых репрессий 1928 -1933 гг., репрессий по национальному признаку, в регионах и т. д.)-34 во-вторых, освещение вопросов, связанных с деятельностью высших партийно-советских органов и отдельных персоналий — участников событий 30-х г. г.-35 в-третьих, работы, направленные на разрушение стереотипа о всеобщей покорности, неведении и казенном единомыслии в советском обществе, рассмотрение сюжетов сопротивления и результатов протеста. государстве (итоги и уроки политической борбы в 30-е годы). Дисс. .докт. ист. наук. СПб., 1992; Демидов В. В. Дискуссии и внутрипартийная борьба в большевистских организациях Сибири (ноябрь 1919;декабрь 1929гт.). Дисс. .докт. ист. наук. Новосибирск, 1997; Поташев А. Ф. Феномен троцкизма в отечественной общественно-политической литературе. Дисс. .докт. ист. наук. Ростов н/Д, 1993.
33 Хлевнюк О. В. 1937;й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992.
34 Бугай Н. Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30 — 40-х годах // История СССР.
1989. № 6- Его же: 20 — 40-е годы: Депортация населения с территории Европейской России // Отечественная история. 1992. № 4- Реабилитация: Политические процессы 30 -50-х годов. М., 1991; Вашкау Н. Э. Немцы в России: история и судьба: Учебное пособие по спецкурсу. Волгоград, 1994; Паж Б. Д. Корейцы в Советской России (1917 — конец 30-х годов). М., 1995; Веригин С. Г., Лайдинен Э. П. Финский шпионаж и политические репрессии на Севере-Западе России в 1920 — 1930;е гт. // Политический сыск в России: история и современность. Спб.: Изд-во Спб. УЭФ, 1997. С. 198 — 211 и др.
35 Хорев А. Судья Ульрих: История и судьбы// Красная звезда. 1989. 8 апреляНекрасов.
B. Генрих Ягода // Советская милиция. 1990. № 1−2- Он же: Николай Ежов // Там же.
1990. № 1 — 2- Ваксберг А. И. Царица доказательств. Вышинский и его жертвы. М., 1992; Медведев Р. А. и др. Железный ястреб: Политический портрет J1.M. Кагановича. Екатеринбург, 1992; Хлевнюк О. В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в 30-е годы. М., 1993; Платонов О. А. Тайная история России. XX век. Эпоха Сталина. М., 1996; Пятницкий В. И. Заговор против Сталина. М., 1998 и др.
36 Лукин Ю. Ф. Социально-политический протест в условиях сталинизма // Десталинизация сознания: проблемы и перспективы. Тезисы докладов межреспубликанской НПК 12−17 июля 1989. Архангельск, 1989; Его же: Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР (20 — 80-е гг.). М., 1992; Расправа. Прокурорские судьбы. М., 1990. Вып. 4- Они не молчали / Сост. А. В. Афанасьев. М., 1991; Кислицын.
C.А. Сказавшие «нет»: (Эпизоды из истории политической борьбы в советском обществе в конце 20-х — первой половине 30-х г. г.). Ростов н/Д., 1992 и др.
Особый блок составили работы по истории коллективизации. Наиболее фундаментальным научным трудом 90-х годов по теме раскулачивания стала монография Н. А. Ивницкого, вышедшая в 1994 году.37 В ней автор привел много новых фактических данных, на основе уникальных архивных материалов ЦК ВКП (б) (Политбюро, Секретариата, Оргбюро и их комиссий), ОГПУ, Наркомзема осветил ряд сюжетов из истории раскулачивания. Среди новейших направлений исследований отметим.
ЧА также блок работ по политическому контролю.
В целом, историографический обзор показывает, что, несмотря на наметившийся с 90-х годов заметный рост интереса, проявляемого исследователями к истории российской правоохранительной политики, комплексного труда, посвященного ее анализу в рамках избранного периода, до сих пор не создано.
С учетом этого, автор определил в качестве объекта исследования правоохранительные органы СССР.
Целью исследования является изучение особенностей эволюции правоохранительных органов СССР и их деятельности в условиях решения задачи ликвидации кулачества и перехода к социально однородному обществу.
Для достижения поставленной цели, автор определил следующие основные задачи исследования:
— рассмотреть процесс изменения основных приоритетов в деятельности правоохранительных органов в условиях ликвидации кулачества и укрепления колхозного строя;
— исследовать проблему политизации правоохранительной сферы и усиления органов ОГПУ как главного инструмента внутриполитической борьбы;
37 Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1994.
38 Измозик B.C. Политический контроль в советской России. Дисс.. докт. ист. наук. СПб., 1995 и др. проанализировать изменение концептуальных подходов к определению уголовной преступности и деятельность правоохранительных органов по борьбе с нею;
— выявить специфику советской пенитенциарной практики 1928;1932гг.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1928 -1932 гг. Такие границы определены исходя из учета процессов советской модернизации, связанной с началом индустриализации и осуществлением программы коллективизации. В силу вызванных этим колоссальных социальных изменений в СССР, в рамках рассматриваемого периода произошла существенная корректировка политики государства в сфере строительства системы органов, призванных обеспечивать необходимый уровень правопорядка и законности.
Территориальные рамки исследования определены в соответствии со складывавшимся административно-территориальным делением СССР.
Источииковую базу работы составили как опубликованные, так и архивные материалы. Среди открытых публикаций следует, прежде всего, выделить блок нормативно-правовых актов. Эти документы, учитывая их общеобязательное назначение, оказывали прямое влияние на все стороны общественно-политической жизни, отражались в правовой деятельности местных властей. Среди правовых документов такого рода нужно особо отметить Основной Закон (Конституцию) СССР (И съезд Советов СССР, январь 1924 г.), постановления и т. д. К ним примыкают директивные, руководящие материалы РКП (б)-ВКП (б) и Советского государства, в т. ч. стенограммы и протоколы различного рода съездов, конференций,.
40 программные документы правящей партии и т. п.
39 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства СССР. М., 1928;1932; Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства РСФСР. М., 1928;1932; Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917;1952. М.: Госюриздат, 1953; Собрание кодексов РСФСР. М., 1927; Декреты Советской власти. Т. 1−13. М., 1957;1989 и др.
40 Съезды Советов Союза ССР, Союзных и Автономных Советских Социалистических Республик. Сборник документов. 1917;1936 гг. В 3-х т. М., 1959; КПСС в резолюциях, решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., Т.2−4. 1970; XV съезд ВКП (б).
Немалый интерес представляют собою документальные публикации, отразившие деятельность правоохранительных органов. При этом известная избирательность в подборе документов, имевшая место в 1920;80-е гг., позволяет и ныне вводить в научный оборот все новые ценные материалы, характеризующие правоохранительную политику государства.41 Отметим также содержательно связанные с ними сборники по коллективизации.42.
Для характеристики карательной политики советского государства немалое значение имеют статистические и справочные издания, позволяющие с известной степенью точности сопоставить масштабы репрессий в разные периоды его истории.43 Однако следует заметить, что статистика о правоохранительной деятельности является неполной, так как с 1930 г. необходимые для нашего анализа данные не публиковались.
Среди опубликованных источников определенное место заняла также мемуарная литература.44.
Обширный фактический материал автор почерпнул в периодических изданиях. Среди центральных изданий наибольший интерес вызывали ведомственные — «Административный вестник» (1927;1928гг.), «Суд идет!» (1928;1932 гг.) и др.
Помимо опубликованных материалов автором были изучены документы, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской.
Стенографический отчет. 4.1−2. М.: Госполитиздат, 1961;1962; XVI съезд ВКП (б). Стенографический отчет. М.: Госполитиздат, 1930 и др.
41 Лубянка — Сталину о положении в стране (1922;1934гг.).- Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ, 1917;1960. Справочник// Сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М., 1997; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918;1960. М., 2002; Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923;1960: Справочник. М., 1998; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918;1939гг.- Репрессии 30−40-х годов в Томском iroae. Томск, 1991 и др.
Документы свидетельствуют: из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927;1932гг. М., 1989; Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание: Док-ты и мат-лы. В 5 т. М., 1999 и др.
43 Движение населения в местах заключения СССР // Статистическое обозрение. 1928. № 5- Итоги десятилетия Советской власти в цифрах, 1917;1927. М., 1928; Преступность и репрессии в РСФСР: Материалы к реформе уголовного кодекса. М., 1930 и др.
44 Шрейдер М. НКВД изнутри. Записки чекиста. М., 1995; Теребилов В. И. Записки юриста. М.: Глобус, 1993 и др.
Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного военного архива (РГВА). В первом автором использовались фонды НКВД, Главного управления местами заключения НКВД РСФСР и др. Во втором — материалы фонда ЦК КПСС. В РГВА изучался фонд конвойных войск НКВД.
Для характеристики процессов, протекавших на краевом — областном губернском — окружном уровнях, использовались документы региональных архивов Центра и Юга России — Центра документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), Государственного архива Ростовской области (ГАРО), Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО), Центральный архив общественных движений Москвы (ЦАОДМ).
Методологическую основу диссертации составили научные принципы объективности и историзма, основанные на признании вариативности исторического процесса, исходящие из приоритета фактов, документальных свидетельств, предусматривающие отказ от политической заданности. Теоретическая основа исследования определена комплексом исторических, общеюридических, философских трудов.
Аксиологический подход к правовой культуре позволил акцентировать внимание на тех сторонах правовой деятельности, которые связаны с отношением людей к законодательству и правосудию, с выбором ими путей достижения личных и общественных целей, соблюдением законности.
Вместе с тем один лишь аксиологический подход к изучению проблем укрепления правопорядка и законности, развития правовой культуры, конечно же, не может в полной мере высветить все их грани. Его следует дополнить деятельностным подходом, акцентирующим внимание исследователя на различных сторонах или характеристиках человеческой деятельности. В этом аспекте история правоохранительных органов исследуется как специфический способ государственной и общественной жизнедеятельности, рассматривается в неразрывной связи с деятельностью граждан, которая является необходимым условием для производства, распространения и освоения правовых ценностей.
Учитывая остро критическую направленность основной массы вновь появляющейся литературы, автор также исходит из учета того, что «разоблачение может стать врагом понимания не в меньшей мере, чем апологетика». 45.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней впервые осуществлено комплексное изучение эволюции правоохранительных органов и их деятельности в условиях подготовки и проведения сплошной коллективизации.
В работе показано, что процессу уничтожения кулака предшествовал его сокрушительный разгром на выборах в Советы в 1927 и 1929гг., обеспеченный исключительно административными мерами, в том числе и оперативными средствами карательных органов. Лишь с 1928/29г. в разряд главной перешла задача борьбы с экономической контрреволюцией.
Не снимая вины с карательных органов в проведении репрессивной политики в годы сплошной коллективизации, автор показывает, что изначально была заметна тенденция органов правопорядка к тому, чтобы дистанцироваться от чрезвычайщины. Неустойчивость политической ситуации диктовала известную осторожность даже органам ОГПУ, первоначально больше ориентированным на информационную работу. Автор доказывает, что силовые органы являлись лишь инструментом репрессий. Субъективно многие их работники не являлись сторонниками жестких мер, однако затем были в массе своей развращены практикой вседозволенности.
В работе обосновывается вывод о том, что основная роль в процессе ликвидации кулаков принадлежала все же не силовикам, в т. ч. ОГПУ, а.
45 Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. М.: Центрполиграф, 1994. С. 11. районному «активу» во главе с райкомами ВКП (6) и райисполкомами. Чекисты и милиция, как правило, проводили «изъятия» по указанию добровольных местных активистов. В данной связи, размеры репрессий в ходе коллективизации во многом определялись не ими.
Решение масштабных репрессивных задач обусловило централизацию силовых структур в 1934 г. в рамках единого НКВД. Тем самым были во многом сняты серьезные межведомственные противоречия, имевшие место ранее. В данной связи, автор показал, что появление данного сверхведомства значительно повысило эффективность деятельности как по контролю за политическими противниками, оппозицией, так и по борьбе с уголовной преступностью.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что исторический опыт деятельности государства по реорганизации системы правоохранительных органов является важным источником формирования его политики на современном этапе. Материалы диссертации могут найти применение при чтении специальных и факультативных курсов в вузах, при написании монографической литературы, обобщающих трудов, разработке учебников и спецкурсов по истории России.
Апробация исследования. Результаты диссертации изложены в публикациях автора, в сообщениях и докладах на научных конференциях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех разделов, заключения, списка использованной литературы и источников.
Заключение
.
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
Укрепление законности и правопорядка в условиях перехода от новой экономической политики к политике модернизации в рамках процессов индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и, сопряженной с последним, программы раскулачивания, отличалось крайней сложностью и противоречивостью. Среди факторов, объективно препятствовавших установлению режима законности, обуславливавших огромные масштабы уголовно-политических репрессий и, в то же время, мешавших обуздать растущую волну преступности базовое значение имела политическая установка руководства страны на развертывание классовой борьбы в условиях перехода к социально однородному обществу.
Изменения в экономической сфере, обусловленные стремлением многих руководителей Советского государства вернуться к классическим марксистским положениям о превращении средств производства в государственную собственность и о ликвидации товарно-денежных отношений, на практике шли трудно, встречая непонимание и сопротивление значительной части населения страны. Однако таковые должны были неизбежно подвергаться безжалостному подавлению. Ведь с изменениями в экономической политике были связаны надежды руководства страны на быстрое развитие всех отраслей народного хозяйства, на обеспечение реальной независимости в экономическом отношении от капиталистических государств.
В результате волевого решения социально-экономических задач, повлекшего за собой активизацию антикрестьянских мер, было разрушено действие сложившихся в период нэпа законодательных и политических противовесов неправовому вмешательству органов власти в жизнь значительной части населения страны. Развернувшееся наступление на социально-экономические права и личную свободу крестьян под флагом ликвидации кулачества как класса, в конечном счете, обратилось против основной массы населения страны, в целом. Это придало репрессивным мерам совершенно новый масштаб и новое качество.
Соответственно, в условиях насильственной ломки прежней социально-экономической системы, прежнего уклада жизни населения огромной страны, карательные действия превращалась из вспомогательного инструмента социальных преобразований в решающий. Переход к проведению массовой коллективизации в деревне на рубеже 20 — 30-х годов явился предпосылкой существенного изменения дальнейшего характера и способов использования репрессивных мер в социально-экономическом переустройстве. В данной ситуации, органы правопорядка и обеспечения законности превратились в мощный, централизованный карательный механизм.
При проведении индустриализации также значительное место отводилось административно-репрессивным методам ее проведения, призванным обеспечить эффективное внеэкономическое принуждение рабочих к труду. В годы предвоенных пятилеток методами принуждения пытались решить различные проблемы: улучшение качества продукции, укрепление трудовой дисциплины, закрепление кадров на предприятиях и т. д. Были изданы новые законы и подзаконные акты, регулирующие политику внеэкономического принуждения. Чекистские, милицейские органы проводили операции по вскрытию «вредителей народного хозяйства» в различных отраслях народного хозяйства.
Одновременно в рамках правоохранительной системы было осуществлено глобальное перераспределение функций и полномочий между различными ее составными частями. Сопряженное с общей девальвацией правовых ценностей падение авторитета и влияние таких структур, как суды, прокуратура и, особенно, адвокатура, в то же время сопровождалось ростом реального влияния структур «силового» плана — НКВД и ОГПУ.
При этом следует подчеркнуть особую роль и значение, которые получили в данных условиях органы госбезопасности. Их возвышение было в решающей степени связана с самым непосредственным участием данного ведомства во фракционной борьбе в ВКП (б).
При этом, благодаря эффективному использованию сталинской группой такого специфического инструмента как ОГПУ, внутрипартийная борьба, разворачивавшаяся на общей почве настроений «вождизма», пронизывавших и «низы» общества, и партийные «верхи», завершилась неизбежным, на наш взгляд, финалом — установлением абсолютной личной власти. Таким образом, во многом благодаря ОГПУ произошла эволюция политического режима от «диктатуры партии» к «диктатуре вождя». В свою очередь, политический процесс становления «культа личности» привел к ломке нэпа, что прервало начавшийся в период новой экономической политики процесс формирования основ законности и привело к полной победе силовой тенденции красного террора и в идеологии, и в практике карательных органов.
Вслед за идеологией и политикой правящей партии изменилась и карательная политика Советского государства. Происходило ужесточение правовых актов, упрощался процессуальный порядок. На первый план при разборе дела выдвигались не специальные знания, а политизированная абстракция — «пролетарское революционное чутье». С укреплением административно-командной системы развернулось преследование правоведов, работников правоохранительной сферы, защищавших принцип соблюдения законности. Их деятельность, их исследования объявлялись «вредительскими на правовом фронте», а самих сторонников «буржуазных правовых концепций» отправляли на перевоспитание в лагеря ГУЛАГа, которых к тому времени становилось все больше.
По мере усиления главного карательного органа Советского государстваОГПУ, значительно увеличивались его права, в частности, расширялась сфера внесудебных репрессий, совершенствовалась его структура, стремительно возрастала его роль практически во всех сферах жизни общества. В его структуре появлялись новые отделы. Форсировалось строительство новых исправительно-трудовых лагерей ОГПУ. Расширялась сфера внесудебных репрессий, осуществляемых Особым совещанием ОГПУ, коллегией ОГПУ и тройками, образованными при отделах ОГПУ. Таким образом, с ломкой нэпа, с установлением «диктатуры вождя» был прерван процесс формирования основ законности и начиналась подготовка к одному из самых драматических периодов истории Советского государства.
ОГПУ-НКВД играли большую роль и в коллективизации страны. Чекистские органы участвовали в политике «ликвидации кулачества как класса», в борьбе с «вредителями» сельского хозяйства, с нарушителями трудовой дисциплины и т. д. Деятельность органов ОГПУ-НКВД способствовала созданию нового варианта «крепостного права», охватывающего и городское, и сельское население страны.
Первые признаки начавшегося поворота, связанные с принятием нового Уголовного кодекса, одобренного в ноябре 1926 года сессией ВЦИК, с его печально известной 58 статьей, ставшей правовой основой репрессий против «контрреволюционеров», в рассматриваемый период в полной мере обозначили переориентацию руководства страны фактически на неправовое регулирование общественной жизни. Принятые в это время правовые акты содержали целый ряд принципиальных положений, оказавших негативное влияние на правоохранительную политику и полностью поработивших отдельно взятого гражданина, лишенного реальной правовой защищенности.
В частности, это неопровержимо доказывает тот факт, что в рамках рассматриваемого периода правоохранительным органам СССР так и не удалось осуществить переход к системной работе по противодействию уголовной преступности. Собственно уголовная преступность осталась на периферии внимания государства, а сами органы правопорядка остались на стадии проведения массовых карательных акций, обусловленных текущими директивами партийно-советских инстанций.
Логическим завершением избранного политического курса в правоохранительной сфере стало прямое поощрение руководством страны практики использование рабочей силы заключенных при решении задач форсированной индустриализации. В данной связи, в конце 20-хначале 30-х годов была сформирована целая сеть лагерей, подчиненных ОГПУ, главной задачей которых стало содействие проходившей индустриализации страны. Уже в рамках рассматриваемого периода ГУЛАГ и его подразделения превратились в крупнейшие строительное, железнодорожное, автодорожное, заготовительное и т. д. ведомства, стали важнейшим источником валютных поступлений.
Однажды встав на путь использования дешевого труда заключенных, руководство страны оказалось заложником данной системы. Оно было в полной мере развращено возможностью решать самые сложные задачи силовыми методами и уже не могло отказаться от этого. Поэтому тезис о необходимости обязательного трудоиспользования заключенных на сооружении различных объектов и других работах, необходимых экономике страны, не просто не затушевывался, но периодически повторялся на самых разных государственных уровнях.
Таким образом, с укреплением административно-командной системы в экономике страны происходил и процесс усиления авторитарно-деспотической власти в политической сфере, чему способствовал «большой террор».
С целью проведения политики «большого террора» высшие государственные органы подготовили соответствующие нормативные акты. Правовое обеспечение «большого террора» подкреплялось приказами, распоряжениями, инструкциями ОГПУ и НКВД. Все они создавали правовую базу массовых репрессий, пик которых пришелся на 1937;1938 годы.
Опыт, накопленный в годы репрессий 1928;1932гг. был обобщен в последующем. В результате реорганизации прокуратуры и милиции, создания ГУЛАГа и сети исправительно-трудовых лагерей, преобразования ОГПУ в союзный НКВД уже в 1933;34гт. создается строго централизованный репрессивный аппарат, способный стать мощным орудием государственного принуждения в осуществлении плана форсированной модернизации экономики страны, утверждения тоталитарного режима и диктаторской власти Сталина.
Аппарат НКВД занял особое место в государственном механизме. Это выражалось и в его полномочиях, и в порядке присвоения специальных званий, и в материальном обеспечении, которое было значительно выше, чем в армии.
Вместе с тем, мы не стремимся демонизировать деятельность правоохранительных структур, прежде всего, ОГПУ. В конечном счете они являлись более или менее успешными исполнителями директив политического руководства страны. В данном случае, мы полностью согласны с мнением известного социального мыслителя А. Зиновьева, утверждавшего: «Не карательные органы вынуждают граждан к определенной форме поведения, но именно коммунальные отношения порождают карательные органы и придают им силу, которая затем кажется некоей мистической и злобной силой, исходящей откуда-то „сверху“. Зло карательных органов есть лишь квинтэссенция добра, источаемого самими гражданами общества». 527 щ.
527 Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. М., 1994. С. 238.
