Сама героиня мучительно переживает этот конфликт. При этом обе её ипостаси вступают в конфликт с прочими персонажами. С определенной точки зрения, можно сказать, что в пьесе только один персонаж — Шен Де, все остальные являются обстоятельствами, которые вынуждают героиню поступать тем или иным образом, они являются катализатором её действий. При этом зритель постоянно оказывается в ситуации выбора: следует ли воспринимать Шен Де и Шой Да как два различных характера, которые следует понимать (и осуждать) независимо друг от друга. Это самый простой, но не самый очевидный выход для зрителя — все же это один человек. А если воспринимать персонажа как одного человека, то встает закономерный вопрос о доброте главного персонажа, который совершает взаимоисключающие поступки. Добро в пьесе Бертольта Брехта оказывается делом случая, обстоятельств, утрачивает цельность нравственной категории и распадается на множество мелких более или менее добрых дел.
Это ещё одно проявление приема отчуждения, когда привычные понятия утрачивают привычный смысл. В целом, все люди имеют представление о том, что есть добро, и представление это, как правило, универсально и весьма расплывчато. В «Добром человеке из Сезуана» зритель сталкивается с необходимостью конкретизировать своё понимание добра, иначе без этого ему не выработать своего отношения к персонажам и событиям. Тем более, что внимательный зритель столкнется с пародией на самих себя — три бога, абсолютно верящих в конкретные и универсальные предписания для доброго человека — именно такими предписаниями руководствуется большинство для определения «доброты» того или иного человека. Недаром в пьесе боги лишены всех признаков божественности — они устают, им негде ночевать, они хотят пить и т. д. И при всем при этом они неумолимы — предписания должны быть выполнены, никаких послаблений. Очень характерный портрет для обычного человека, обладающего неким общим представлением о том, что есть хорошо. Не менее неумолимы прочие персонажи — они не боги, но ведут себя как боги (в контексте данной пьесы), только их притязания основываются не на неких таинственных предписаниях добра, а на стихийной уверенности, что добротой необходимо пользоваться. По основной канве пьесы следует ещё одна, построенная на зонгах — песнях, включенных в текст произведения, которые разделяют его не смысловые части. Если проанализировать зонги отдельно от прочего текста, становится ясно, что они являются своего рода квинтэссенцией основной идеи пьесы, её «кратким содержанием».Поэзия трактует важнейшие проблемы бытия: «Песня о святом Никогда» — противоречие между реальностью и мечтой; «Песня о дыме» — между бренным существованием и вечностью, жизнью и смертью, надеждой и безнадежностью. Финал «Доброго человека из Сезуана» принято называть открытым, то есть неопределенным. Возможно, таковым он и покажется ленивому зрителю, однако Б.
Брехт ставил своей целью воспитание зрителя мыслящего, и не только мыслящего, но и преобразовывающего на основе этих мыслей реальность вокруг себя. Поэтому правильнее назвать финал пьесы «требующим закрытия», поскольку он не вопрошает, а требует: «Плохой конец — заранее отброшен / Он должен, / должен, / должен быть хорошим!».Вся пьеса, построенная как один большой вопрос, заканчивается призывом изменить существующий порядок вещей. Она не безнадежна, как может показаться, «Добрый человек из Сезуана» просто очерчивает поле деятельности для думающего и преобразующего реальность человека.
Заключение
.
В данной работе была предпринята попытка проанализировать принципы «эпического театра» в пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана».Осевым принципом театральной системы Б. Брехта становится «принцип отчуждения», который подразумевает дистанцирование, с одной стороны, актера от своего персонажа, а с другой стороны — зрителя от изображаемого действия. Принцип отчуждения — это необходимое условие для создания «мыслящей среды», среды, в которой зритель способен не только к сопереживанию, но и к анализу. Эффект отчуждения достигается путем следования ряду принципов:
декорации схематично, условно представляют пространство пьесы;
актер не перевоплощается в персонажа, а демонстрирует его;фабула пьесы содержит две повествовательные линии, где одна является квинтэссенцией второй;
децентрализованная структура пьесы;
зонги, непосредственные обращения к залу, смена декораций на виду у зрителей. Пьеса «Добрый человек из Сезуана» в полной мере воплощает в себе принципы «эпического театра». Место действия обозначено лишь условно, что определяет проблематику пьесы, как общечеловеческую. Основное действие пьесы регулярно перемежается зонгами и монологами, обращенными к залу. При этом зонги образуют вторую, «концентрированную» линию сюжета, в сжатом виде передающую идею автора. Пьеса имеет нелинейную структуру — она разделена на отдельные эпизоды, которые представляют собой законченные действия в миниатюре. Финал пьесы, который обычно представляют как открытый, тем не менее, содержит конкретную авторскую позицию и призыв к мыслящему человеку о необходимости изменить существующий порядок вещей. Список использованной литературы.
Брехт Б. Добрый человек из Сычуани // Электронная библиотека Максима Мошкова [Электронный ресурс]. — Москва: Библиотека Мошкова, 2005 — 2017.
Режим доступа:
http://lib.ru/INPROZ/BREHT/breht33.txtБрехт Б. Театр: Пьесы. Статьи. Высказывания. В 5 томах. Т. 5., ч.
1. /ком. И. Фрадкина — Москва: Искусство, 1965. — 527 с. Брехт Б. Театр: Пьесы.
Статьи. Высказывания. В 5 томах. Т. 5., ч. 2./ ком.
Е. Эткинда — Москва: Искусство, 1965. — 566 с. Картавцева И.
В. Особенности театральной системы Б. Брехта (на примере сравнения с К. С. Станиславским) / И. В. Картавцева // Молодой ученый. -.
2014. — № 4 (63). — С. 1207−1210.
Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов / под ред. Е. Добренко, М. Липовецкого, И.
Куклин, М. Майофис. — Москва: Новое литературное обозрение, 2010. -.
800 с. Словарь литературоведческих терминов / под ред. Л. И. Тимофеева, С. В. Тураева. — Москва: Просвещение, 1974. — 509 с. Эткинд Е. Бертольт Брехт / Е.
Эткинд. — Ленинград: Просвещение, 1971. — 183 с.
