Участники исполнительного производства: актуальные проблемы правового статуса лиц, участвующих в исполнительной производстве и их полномочий

Близкая научная позиция прослеживается в работе А. М. Ильиной, которая приходит к выводу о том, что «критерием разграничения исследования, проведенного специалистом и экспертом, выступает его глубина (разные уровни познавательной деятельности). Эмпирический (непосредственный) уровень познания характерен для специалиста, а теоретический — для эксперта».

Процессуальная фиксация факта участия специалиста в расследовании разноплановая и зависит от вышеуказанных конкретных процессуальных форм. Факт участия специалиста в производстве следственных действий отражается в протоколе следственного действия. Факт выражения специалистом его суждения по вопросам, входящим в его компетенцию и имеющим отношение к установлению обстоятельств преступления, фиксируется в заключении специалиста. Факт получения у специалиста показаний, связанных как с получением консультации о характере и последовательности какого-либо технологического процесса, так и с сообщением им о характере его участия в производстве какого-либо следственного действия, отражается в протоколе допроса.

В УПК РФ отсутствует четкая регламентация допроса специалиста, в то же время, показания специалиста считаются одним из видов доказательств. Практика идет по двум основным вариантам получения данного доказательства. В первом случае следователи фиксируют ход и результаты допроса данного лица в протоколе допроса специалиста, руководствуясь общими условиями допроса и использованием по аналогии некоторых положений ст. 205 УПК РФ, регулирующей допрос эксперта. Однако, несмотря на сходство процессуального статуса эксперта и специалиста, предмет и условия их допроса не совпадают.

Например, допрос эксперта не должен предшествовать подготовленному им заключению, а для специалиста подобное ограничение не предусмотрено. Предмет допроса эксперта ограничен разъяснением положений его заключения. Предмет допроса специалиста не ограничен рамками заключения специалиста, он может предусматривать и иные сведения, связанные со специальными знаниями допрашиваемого относительно обстоятельств, значимых для расследования. Второй вариант связан с допросом специалиста по правилам допроса свидетелей, что обусловлено широкой трактовкой понятия «свидетель» как лица, которому известны какие-либо обстоятельства, значимые для расследования. Допрос специалиста по правилам допроса свидетелей получил большее распространение после принятия Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 21.

12.2010 г. Пленум определил, что специалист, участвовавший в производстве следственного действия, при необходимости может быть допрошен в судебном заседании об обстоятельствах его производства в качестве свидетеля. Показания специалиста, приглашенного сторонами, даются по правилам, предусмотренным для допроса свидетеля.

Однако полагаем, что отождествлять процессуальный статус свидетеля и специалиста вряд ли правильно. Предмет допроса специалиста ограничен областью его специальных знаний, значимых для установления обстоятельств преступления. В отличие от свидетеля, непосредственно воспринимавшего обстоятельства преступления, специалист дает показания в виде:

профессиональных консультаций по поводу неясных или спорных положений имеющегося в материалах дела заключения эксперта;

консультаций по поводу сведений, содержащихся в выполненном специалистом заключении; консультаций относительно типичных закономерностей осуществления какого-либо процесса: механизма преступления, методики проведения какого-либо экспертного исследования и т. п.;

рекомендаций о назначении первоначальной, повторной или дополнительной судебной экспертизы, формулировке вопросов эксперту;

сообщений об особенностях проведения следственных действий с его участием, объеме и характере его участия в производстве следственных действий.

По нашему мнению, лишь последний пункт представленного расширенного предмета допроса специалиста может соответствовать процессуальному статусу свидетеля. Поэтому мы склонны критически оценить рекомендацию, содержащуюся в указанном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Помимо того, что она не вполне согласуется с предметом допроса специалиста, она противоречит и представленной в ст. 74 системе доказательств, среди которых названы показания именно специалиста, а не только свидетеля. Как следствие, она не согласуется и с ч. 4 ст. 80 УПК РФ, детализирующей понятие «показания специалиста».

Таким образом, указанные обстоятельства, детерминирующие различия между процессуальными статусами и, как следствие, предметами допроса эксперта и специалиста, а равно специалиста и свидетеля, не могут не влиять на различия в порядке проведения допроса указанных субъектов. Поэтому мы считаем, что в уголовно-процессуальном законе необходимо сформулировать специальную норму, регламентирующую основания и порядок производства допроса специалиста.

К иным участникам исполнительного производства относиться лица, содействующие исполнительному производству, не имеют ни юридической, ни какой-либо другой заинтересованности в исполнительном производстве и привлекаются для выполнения своих специфических обязанностей той или иной служебной либо иной функции, которая может иметь как однократный, так и многократный характер.

Участие указанных лиц в исполнительном производстве обусловлено не их личным желанием либо желанием иных лиц, а требованием закона. К числу лиц, содействующих процессу исполнения в соответствии с Федеральным законом «Об исполнительном производстве», относятся переводчики, понятые, сотрудники органов внутренних дел, хранители имущества, специалисты, специализированные организации.

Правовой статус лиц, содействующих процессу исполнения, характеризуется необходимостью выполнения определенных обязанностей в исполнительном производстве — осуществление полного и достоверного перевода (для переводчиков), свидетельствование фактов при совершении конкретного исполнительного действия (для свидетелей), оказание силовой" помощи при совершении конкретных исполнительных действий (для работников милиции), принятие мер к сохранности арестованного имущества (для лиц, назначенных хранителями арестованного имущества), применение своих специальных познаний для оценки имущества, определения его потребительских качеств при продаже (для специалистов) и т. д.

Какими-либо существенными правами лица, содействующие исполнительному производству, не наделены.

Участие органов внутренних дел в исполнительном производстве. Согласно ст. 42 Федерального закона «Об исполнительном производстве» работники милиции в пределах предоставленных им Федеральным законом прав оказывают содействие судебным приставам-исполнителям при исполнении ими служебных обязанностей в случаях, если судебным приставам-исполнителям препятствуют в совершении исполнительных действий или угрожает опасность их жизни или здоровью.

В ряде других статей Федерального закона «Об исполнительном производстве» содержатся положения об обязательном либо факультативном участии работников органов внутренних дел:

— обязательном — при проведении розыска должника-гражданина и розыска ребенка (п. 1 ст. 28);

факультативном — при выселении должника (п. 4 ст. 75) и при вселении взыскателя (п. 2 ст. 76).

Кроме того, во всех других случаях, когда имеются препятствия к совершению исполнительных действий или угроза жизни и здоровью судебных приставов-исполнителей, судебный пристав-исполнитель вправе обратиться за содействием к органам милиции в соответствии с установленный порядком организационного взаимодействия данных подразделений органов Министерства юстиции Российской Федерации и Министерства внутренних дел Российской Федерации.

Полагаем, что смыслу реформирования исполнительного законодательства отвечает осуществление указанных функций не органами милиции, а службой судебных приставов, поскольку в нее входят не только судебные приставы-исполнители, но и судебные приставы по обеспечению установленного порядка деятельности судов. Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер.

Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием …

специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста.

Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&#.

187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста.

Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&#.

187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика.

Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса.

Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине.

Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого.

В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер.

Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С.

48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине.

Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого.

В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&#.

187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого.

В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта.

Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого.

В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе.

Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст.

178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст.

178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89].

Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине.

Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ.

В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта.

В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика.

Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого.

В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта.

В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89].

Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер.

Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С.

48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&#.

187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С.

89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст.

178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием …

специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С.

48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием …

специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе.

Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ.

В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер.

Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине.

Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ.

В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта.

Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст.

178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч.

1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст.

178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&#.

187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе.

Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ.

В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа.

Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч.

1 ст. 178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным.

Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ.

В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта.

В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств.

Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48].

Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч.

1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста.

Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием …

специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С.

89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст.

178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С.

48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С.

89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста. Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально.

Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч. 1 ст.

178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием … специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49]. Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С.

89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста.

Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса Формулируя данное правило, очевидно, что законодатель имел в виду специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта. В то же время это не могло не повлечь путаницу в указании процессуального статуса и должности данных участников осмотра, и, как следствие — ошибки, связанные с подменой указания процессуального статуса специалиста занимаемой им должностью эксперта. Очевидно, что полномочия судебного эксперта как участника уголовного процесса не предусматривают выезд на место происшествие для производства осмотра трупа. Данные ошибки носят не только формальный характер. Когда речь идет о подмене участников уголовного судопроизводства, имеющих неодинаковый объем полномочий, это дает повод поднять вопрос о дискредитации доказательств. Видимо, следует согласиться с точкой зрения о целесообразности изменения редакции ч.

1 ст. 178 УПК РФ в следующем направлении: следователь производит осмотр трупа с участием понятых, специалиста, состоящего в должности судебно-медицинского эксперта[1, С. 48]. Вместе с тем, положительно оценивая данную позицию в целом, думается, что достаточно громоздкое предложенное авторами словосочетание «состоящего в должности судебно-медицинского эксперта» можно сократить в виде: «с участием …

специалиста — судебного медика&# 187;. Предложенное нами обобщение актуально и по другой причине. Сторонники указанных изменений в ч. 1 ст.

178 УПК РФ идут дальше, сожалея, что в норме упоминается такое лицо, как врач, приглашаемый в случаях невозможности участия специалиста — судебного медика. Доводы автора таковы: законодатель «забывает», что такого участника, как врач, нет в уголовном процессе. Рассуждая далее, он приходит к выводу о том, что «если не предусмотрен в УПК РФ данный участник, значит, он не обладает надлежащим процессуальным статусом, т. е. не имеет ни прав, ни обязанностей"[2, С. 48−49].

Полагаем, что такой вывод является поспешным. Во-первых, понятие «врач» общеизвестно: это «лицо, имеющее высшее медицинское образование, осуществляющее лечебно-профилактическую деятельность[3, С. 89]. Во-вторых, представляется несколько странным утверждение о том, что законодатель «забывает», что «такого участника нет в процессе», если данное понятие упоминается как раз в ч. 1 ст. 178 УПК РФ. В-третьих, понятие «врач» встречается и в других нормах УПК РФ, например, при регламентации освидетельствования, связанного с обнажением освидетельствуемого. В формулировании уголовно-процессуального определения понятия «врач» как участника процесса отсутствует необходимость, т.к. это лицо не имеет самостоятельного статуса, а выступает разновидностью специалиста.

Иначе, если развивать критикуемое суждение, то можно было бы предлагать сформулировать в УПК РФ определения понятий специалистов всех специальностей, что нереально. Кроме того, если будет реализовано предложение о модернизации 1 ст. 178 УПК РФ в части уточнения статуса.

Заключение

Подводя итог выше изложенному можно прийти к следующим выводами предложениям:

Обобщив существующие в правовой науке точки зрения, относительно понятия субъектов исполнительного производства можно дать следующее определение:

Под субъектом исполнительного производства понимают признанного нормами исполнительного права потенциального носителя процессуальных прав и процессуальных обязанностей (т.е. процессуальной правоспособности или компетенции).

В состав субъектов исполнительного производства входят все субъекты исполнительного права, в том числе суд, прокуратура. Однако если рассматривать понятие субъектов исполнительного производства уже, через понятие участников исполнительное производство, то суд и прокуратура на наш взгляд не выходят в состав участников.

Участником исполнительного производства (процессуального правоотношения) признается лицо, занимающее в процессе исполнения решения по конкретному делу определенное процессуальное положение (стороны, третьего лица, судебный пристав, понятые и т. д.).

В свою очередь всех участников исполнительного производства можно разделить на две группы: лиц, участвующих в исполнительном производстве и лиц, содействующих исполнению судебных актов и актов иных юрисдикционных органов.

Все лица, участвующие в исполнительном производстве, являются субъектами исполнительного производства, в котором другой стороной в обязательном порядке выступает суд.

Для отнесения кого-либо к участникам исполнительного производства необходим критерий участия в действиях составляющих исполнительное производство. Если при этом сама деятельность регулируется нормами исполнительного производства.

Суд и прокурор не являются участниками исполнительного производства, поскольку они не осуществляют исполнительную деятельность их права и обязанности регулируются нормами ГПК РФ, АПК РФ, ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации».

Деятельность суда и деятельность прокурора в предмет регулирования исполнительного права не входит.

Не являются участниками исполнительного производства субъекты, заключившие со службой судебных приставов гражданско-правовой договор (специализированные организации, осуществляющие реализацию имущества), поскольку их действия также не входят в предмет регулирования исполнительного право.

Органом исполнительного производства следует считать судебных приставов. Свои действия судебный пристав исполнитель совершает от имени соответствующей службы, являясь должностным лицом органом принудительного исполнения.

Полагаю, следует исключить из наименования «служба судебных приставов исполнителей», «судебный пристависполнитель» слова «судебный» поскольку приставы не состоят при судах и исполняют не только судебные акты.

Для повышения эффективности исполнительного производства необходимо, на наш взгляд, предъявлять более высокие требования к судебному приставуисполнителю и предусмотреть не только среднее или среднее профессиональное образование, но и окончание специальных курсов, где бы изучался весь массив знаний, необходимый в настоящее время судебному приставу — исполнителю для успешной работы.

После окончания курсов кандидаты на должность судебного пристава — исполнителя должны сдавать квалификационный экзамен.

Сдача экзамена является основанием для направления на стажировку, после успешного прохождения которой, лицо назначается на должность.

Представляется целесообразным, расширить перечень специальных полномочий перечисленных в ст. 35 ФЗ «Об исполнительном производстве», включив в их число полномочия на заключение мирового соглашения, на отказ от получения предметов, изъятых у должника, на отказ от взыскания, поскольку эти действия влекут прекращение исполнительного производства, без возможности его возобновления.

В Федеральном законе «Об исполнительном производстве» нормы о процессуальном положении прокурора отсутствуют. Такая ситуация недопустима, так как перечисленные в работе надзорные полномочия прокурора требуют процессуальных форм их реализации.

В исполнительном производстве в настоящее время нет действительного механизма реализации указанных полномочий прокурора. Поэтому необходимо формирование нового направление прокурорского надзора в исполнительном производстве, требующее в дальнейшем своего исследования. Согласимся с тем, что «объектом данного направления надзора являются общественные отношения, возникающие в процессе исполнения исполнительного производства, в первую очередь-законность принимаемых судебными приставами мер и выносимых правовых актов.

Но в поле зрения прокуроров должно находиться исполнение судебными приставами и других законодательных актов, нарушение которых возможно в ходе осуществления ими совей деятельности (например, Федеральных законов «Об основах государственной службы Российской Федерации», «Об оружии» и ряд других).

В целях выбора дальнейшего развития законодательства об исполнительном производстве, наиболее эффективной модели исполнения судебных актов и актов иных юрисдикционных органов главным управлением министерства юстиции РФ по Краснодарскому краю проведено анкетирование, в результата которого было опрошено 288 сотрудников службы судебных приставов, что составляет 61%.У большинства судебных стаж по специальности не превышает 5лет-194(67%), стаж более 5 лет40 человек (14%>), 10 лет стажа-34(12%), более 20 лет -14(3%").Количество судебных приставов в каждой службе колеблется от 4 до 15 человек.

Ежемесячная нагрузка у большинства приставов составляет от 55 до 80 дел. Поэтому все опрошенные (83%) высказывались за увеличение штата работников службы, а также за введение института помощника судебного пристава. Анализ показывает, что наибольшие сложности при исполнении вызывают исполнительные документы о взыскании алиментов (45%), денежной суммы (21%) и по спорам, возникающим из гражданских и трудовых правоотношений и т. д.

Основными причинами затруднений при исполнении исполнительных документов называются отсутствие имущества, работы, а иногда и места жительства у должников, трудности розыска должника, отсутствие реальных механизмов наказания лиц, уклоняющихся от исполнения.

Поэтому полагаю, следует усилить ответственность должника путем внесения изменений в (ст.315)Уголовного кодекса РФ, установив уголовную ответственность за злостное н неисполнение исполнительного документа не только в отношении представителей органов власти, государственного служащего, служащего органа местного самоуправления, других органов и организаций, но и в отношении граждан, не являющихся должностными лицам При этом привлечение к уголовной ответственности должно быть возможно только при условии злостности действия или бездействия должника, что исключит несправедливое применение строгого наказания. Одновременно с этим положением следует усилить ответственность Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образований по своим обязанностям.

Список использованных источников

Нормативные акты и иные официальные документы Конституция Российской Федерации (Принята на всенародном голосовании 12.

12.1993г.) // Российская газета. 1993.

25 декабря.

Гражданский процессуальный кодекс РФ от 14 ноября 2002 г. № 138 -ФЗ //Собрание законодательства РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.

Гражданский кодекс РФ (ГК РФ) (части первая, вторая и третья) с изм. и доп. от 20 февраля, 12 августа 1996 г., 24 октября 1997 г., 8 июля, 17 декабря 1999 г., 16 апреля, 15 мая, 26 ноября 2001 г., 21 марта, 14, 26 ноября 2002 г., 10 января, 26 марта, 11 ноября, 23 декабря 2003 г., 29 июня, 29 июля, 2, 29, 30 декабря 2004 г., 21 марта, 9 мая, 2, 18, 21 июля 2005 г. // Собрание законодательства РФ. 1994 .N32. Ст. 3301.

Арбитражный процессуальный кодекс РФ от 24 июля 2002 г. N 95-ФЗ (АПК РФ) с изм. и доп. от 28 июля, 2 ноября 2004 г., 31 марта 2005 г. //.

Собрание законодательства РФ. 2002. N 30.

Ст. 3012.

Об исполнительном производстве: Федеральный закон РФ от 6 ноября 1997. B ред. ФЗ от 02.

10.2007. Т // Собрание законодательства РФ. 2007. N 34. Ст. 3112.

О судебных приставах от 6 ноября 1997 г. в ред. ФЗ от 02.

10.2007// Собрание законодательства РФ. 2007. N 34. Ст. 3112.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 21 декабря 2010 г. № 28.

Судебная практика О некоторых вопросах, возникающих в связи с принятием и введением в действе гражданского процессуального кодекса РФ: Постановление Пленума ВС РФ от 20 января 2003 г. № 2. // Российская газета, 25 января 2003.

Архив Краснодарского арбитражного суда за 2011.

Дело № 456−65−10.

Архив Краснодарского краевого суда за 2010.

Дело № 33−335/10;№ 33−542/10; № 33−134/10,№ 33−238/10.

Архив Первомайского районного суда г. Краснодара за 2011 г. Дело№ 2−128−11; № 2−456/11.

Архив службы судебных приставов Центрального округа г. Краснодара за 2011 г. исполнительное производство № 1345/-11.

Учебники, монографии, диссертации, авторефераты диссертаций, научные статьи:

Андреев Т.К. О совершенствовании механизма исполнения решений арбитражных судов //Арбитражный и гражданский процесс.

2009. № 2.

Анохин В. Квалификация правоотношений по исполнительному производству //Хозяйство и право. 2008. № 4.

Антонов А. Использование специальных знаний по уголовным делам о преступлениях, связанных с пожарами // Законность. 2004. № 3;

Бельский А.И. Уголовно-процессуальная характеристика заключения специалиста // «Черные дыры» в Российском законодательстве.

2006. № 2;

Бикмаева Н. Л. Криминалистические основания разграничения деятельности эксперта и специалиста // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2006. № 3.

Белоусов Л. Федеральный закон «Об исполнительном производстве» нуждается в поправках //Хозяйство и право. 2009. № 1. .

Богданов Е. Обжалование действий судебных приставов-исполнителей./ЛРоссийская юстиция. 2001. № 2.

Воробьев П. Процессуальный статус специалиста: нужны разъяснения Пленума Верховного Суда // Законность. 2005. № 11.

Бельский А. И. Уголовно-процессуальная характеристика заключения специалиста // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2006. № 2.

Ильина А. М. Обязательное использование специальных познаний в уголовном процессе. Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005.

Гладышев СИ. Новые положения законодательства об исполнительном производстве //Журнал российского права.

2008. № 8.

Головеров Д. В. Соотношение исполнительного производства и гражданского процесса/ЯОридический мир. 2009. № 7.

Гуреев ПЛ. Защита личных и имущественных прав. М., 1964.

Гепп Ю. В. Участники исполнительного производства. Автореф., канд. дисс. Саратов, 2002.

Валеев Д. Х. Исполнительные документы как основания принудительного исполнения //Арбитражный и гражданский процесс. 2007. № 2.

Винокуров А. Надзор за исполнением законов судебными приставами// Законность.

2009.№ 11.

Комментарий к ФЗ РФ «Об исполнительном производстве"/ Под ред. В. М. Шерстюка. М., 2008.

Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1971.

Гражданский процесс / Под ред. М. К. Треушникова. М., 2007.

Гражданский процесс / Под ред. М. А. Викут. М., 2007.

Гражданский процесс / Под ред. М. С. Шакарян. М., 2003.

Гражданский процесс / Под ред. В. В. Яркова. М., 2007.

Гражданский процесс (схемы и комментарии) / Под ред. М. К. Треушникова. М, 2009.

Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М. А. Викут. М., 2008.

Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В. В. Яркова. М., 2008.

Комментарий к ГПК РФ / Под ред. Г. А. Ивлева. М., 2009.

Колиев В. В. Экспертно-криминалистическая деятельность в уголовном судопроизводстве. Дисс. … канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2011.

Колиев В. В. Экспертно-криминалистическая деятельность в уголовном судопроизводстве. Дисс.. канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2011.

Логвинец Е.А., Лукьянчикова Е. Ф. Проблемы использования заключения специалиста в процессе доказывания // Судебная экспертиза.

2007. № 4.

Логвинец Е.А., Лукьянчикова Е. Ф. Проблемы использования заключения специалиста в процессе доказывания // Судебная экспертиза.

2007. № 4.

Карякин Е. А. Вовлечение специалиста в уголовное судопроизводство и последующая оценка его заключения и показаний // Электронно-справочная система «Консультант-плюс». Комментарии законодательства Клейман Л. В. Проблемы использования заключения специалиста в доказывании по уголовным делам // Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики. М., 2004. Ч. 1.

Овсянников И.

Заключение

и показания специалиста // Законность.

2005. № 7.

Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 17-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 1985.

Овсянников И.

Заключение

и показания специалиста // Законность.

2005. № 7;

Осокина Г. Л. Проблемы иска и права на иск. Томск, 1989.

Орбачевская Т. Порядок исполнения судебных и арбитражных решений // Экономико-правовой бюллетень.

2007. № 12.

Малейшин Д. Я. Исполнение судами решений о взыскании денежных средств //Арбитражный и гражданский процесс. 2009. № 1.

Малейшин Д. Я. Исполнительное производство (функции суда). М., 2003. 37. Исполнительное производство.

/ Под ред. Д. Х. Валеева. М., 2010.

38.Морозова И. Б., Треушников А. М. Исполнительное производство. Учебно-практическое пособие. М., 1999.

Размыслович М.В. судебная защита прав лиц, участвующих в исполнительном производстве// Арбитражный и гражданский процесс.

2009.№ 2.

Черных И. И. Некоторые проблемы обращения взыскания на имущество гражданина-должника.//Юридический мир. 2010. № 1.

.Шакарян М. С. Понятие субъектов советского гражданского процессуального права и правоотношения и их классификация.//Научные труды МГЮА.

2004.№ 1.

.Щеглов В. Н. Гражданское процессуальное правоотношение. М. 1970. М.

.Шакитько Т. Лица, участвующие в исполнительном производстве. Краснодар, 2002.

Улетова Т. Д. Итоги анкетирования судебных приставов — исполнителей Краснодарского края. Краснодар, 2010.

Яркое В. В. Комментарий к ФЗ «Об исполнительном производстве» и к ФЗ «О судебных приставах». М., 2009.

Ярков.

В. Проблемы реализации судебных актов. Ярославль, 2001.

Якупов Р. Х. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Науч. ред. В. Н. Галузо. М., 2005.

Шакарян М. С. Понятие субъектов гражданского процесса. М, 1981.С.

76.

Щеглов В. Н. Гражданское процессуальное правоотношение. М. 1970. М, С.

128.

Исполнительное производство / Под ред. М. А. Викут, О. В. Исаенковой. М., 2007. С.

58.

Гражданский процесс / Под ред. М. С. Шакарян. М., 2004. С.73−74.

Морозова И.Б., Треушников A.M. Исполнительное производство. М, 2009. С162.

Морозова И.Б., Треушников A.M. Исполнительное производство.М., 1999.С.

78.; Гепп Ю. В. Участники исполнительного производства. Автореф. канд. дисс. Саратов.

2002.С7.

Морозова И.Б., Треушников A.M. Исполнительное производство. М, 2009.С.

78.; Гепп Ю. В. Участники исполнительного производства. Автореф. канд. дисс. Саратов.

2002.С7.

Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М. К. Треушникова. М., 2008. С321.

Винокуров А. Надзор за исполнением законов судебными приставами // Законность.

2008.

31 .С.

34.

Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1971. С47.

Осокина.

Г. Л. Проблемы иска и права на иск. Томск, 1989. С. 173.

Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М. К. Треушникова. М., 2008.С.

334.

О.В. Исаенкова. Исполнительное производство. Учебное пособие. М, 2007.С.

80.

О.В. Исаенкова. Исполнительное производство. Учебное пособие. М. Д007.С.

81.

О.В. Исаенкова. Исполнительное производство. Учебное пособие. М., 2007.С.

87.

О.В. Исаенкова. Исполнительное производство. Учебное пособие. М., 2007.С.

90.

Исполнительное производство./ Под ред. Д. Х. Валеева.М., 2010. С189.

Исполнительное производство./ Под ред.Д. Х. Валеева.М., 2010.С.191−192.

Улетова Г. Д. Итоги анкетирования судебных приставов — исполнителей. Краснодар.

2010.С. 12.

Улетова Г. Д. Итоги анкетирования судебных приставов — исполнителей. Краснодар.

2010.С. 12.

Исполнительное производство./ Под ред. Д. Х. Валеева.М., 2010. С200.

Осокина Г. Л. Гражданский процесс. М., 2008. С166.

Осокина Г. Л. Гражданский процесс. М., 2008.С.168−169.

Комментарий к ФЗ «Об исполнительном производстве в РФ"/ Под ред.В. В. Яркова. М, 2010.

Исполнительное производство./ Под ред. Д. Х. Валеева.М., 2010. С211.

Права и обязанности во время исполнительного производства. Осокина Г. Л. Гражданский процесс. М., 2008. С172.

Юсокина Г. Л. Гражданский процесс. М., 2008.С.

173.

Исполнительное производство./ Под ред. Д. Х. Валеева.М., 2010. С231.

Осетина Г. Л. Гражданский процесс. М., 2008.С.

178.

Архив Первомайского районного суда г. Краснодара за 2010 г. Дело № 22−456/10.

Архив службы судебных приставов Центрального округа г. Краснодара за 2011 г. исполнительное производство № 1345/-11.

Валеев Д. Х. Исполнительные документы как основания принудительного исполнения //Арбитражный и гражданский процесс. 2007. № 2.

Винокуров А. Надзор за исполнением законов судебными приставами// Законность.

2009.№ 11.

Комментарий к ФЗ РФ «Об исполнительном производстве"/ Под ред. В. М. Шерстюка. М., 2008.

Анохин В. Квалификация правоотношений по исполнительному производству //Хозяйство и право. 2008. № 4.

Гладышев СИ. Новые положения законодательства об исполнительном производстве //Журнал российского права.

2008. № 8.

Гладышев СИ. Новые положения законодательства об исполнительном производстве //Журнал российского права.

2008. № 8.

Головеров Д. В. Соотношение исполнительного производства и гражданского процесса/ЯОридический мир. 2009. № 7.

Головеров Д. В. Соотношение исполнительного производства и гражданского процесса/ЯОридический мир. 2009. № 7.

Валеев Д. Х. Исполнительные документы как основания принудительного исполнения //Арбитражный и гражданский процесс. 2007. № 2.

Якупов Р. Х. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Науч. ред. В. Н. Галузо. М., 2005.

Клейман Л. В. Проблемы использования заключения специалиста в доказывании по уголовным делам // Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики. М., 2004. Ч. 1.

Овсянников И.

Заключение

и показания специалиста // Законность.

2005. № 7.

Исполнительное производство. /Под ред. Д. Х. Валеева. М., 2010.

Настольная книга судебного приставаисполнителя / Под ред. В.ВЛркова. М.

2008.С.

165.

Шакитъко Т. Лица, участвующие в исполнительном производстве. Краснодар, 2002. С6.