Аффилированность как средство борьбы с третейскими судами

Одной из новелл принятого нормативно-правового акта является «комитет по назначениям» — коллегиальный орган, занимающийся решением всех вопросов, связанных с назначением, разрешением отводов и прекращением полномочий арбитров в постоянно действующем арбитражном учреждении. Указанный комитет обладает полномочиями по назначению арбитров, и в таком случае стороны могут исключить возможность решения вопросов назначения арбитров с помощью компетентного суда. При этом статья 11 предусматривает возможность избрания сторонами иных способов обеспечения назначения. Представляется затруднительным установить, какие способы подразумеваются в качестве иных, ибо если мы в качестве такового признаем назначение арбитров комитетом, то не ясно, каким образом это сочетается с возможностью исключить компетенцию суда в вопросе назначения арбитров, предусмотренной статьей 11. Ввиду очевидной неопределенности в вопросе соотношения указанных статей, следует отметить, что процедура назначения арбитров не урегулирована законом в достаточной степени.

При этом статья 11 комментируемого закона указывает на то, что при назначении арбитра компетентный суд учитывает любые требования, предъявляемые к арбитру соглашением сторон, и такие соображения, которые могут обеспечить назначение независимого и беспристрастного арбитра. Таким образом, еще раз подчеркивается необходимость применения критериев к личности арбитра, а не к институту третейского разбирательства. Но Федеральный закон не вносит ясности в определение того, какие именно соображения должны быть учтены при выборе арбитра. Данная статья вводит оценочный критерий, которым должен руководствоваться компетентный суд, что может повлечь субъективизм при выборе арбитра с помощью такой процедуры.

Одним из основных нововведений Федерального закона «Об арбитраже (третейском производстве) в РФ является установление того, что постоянно действующее третейское учреждение может создаваться исключительно как подразделение некоммерческой организации. Данная норма свидетельствует о том, что законодатель пытается всеми средствами гарантировать независимость арбитража, избежать роста числа «карманных третейских судов», так как деятельность некоммерческих организациях характеризуется прозрачностью источников ее финансирования. С практической точки зрения эта инициатива, как и установление разрешительного порядка деятельности третейских судов, понятна, но каким образом эта процедура будет реализоваться неизвестно. Во-первых, следует признать, что сами по себе частные юрисдикции имеют двойственную природу. Безусловно, третейский суд — это институт гражданского общества, но исключать из его деятельности предпринимательскую сторону, направленную на получение денежного вознаграждения за разрешение гражданско-правового спора, нельзя. В качестве одного из подтверждений данного утверждения выступает установленная новым законом гражданско-правовая ответственность некоммерческой организации, при которой действует третейское учреждение, перед сторонами. Во-вторых, обязательность получения разрешения (право на осуществление арбитражной деятельности будет предоставляться Правительством РФ на основании рекомендации Совета по совершенствованию третейского разбирательства) может повлечь за собой повышение коррупционной составляющей в деятельности частных юрисдикций.

Об этом свидетельствуют условия выдачи решений, так как в Федеральном законе указаны оценочные критерии, например, высокий профессиональный авторитет арбитра в юридическом сообществе. Весьма сложно избежать субъективизма при применении указанного критерия. В-третьих, повышенное взаимодействие частных юрисдикций с государством сделает их менее привлекательными для предпринимателей и вынудит их обращаться за разрешением споров в иностранные третейские суды. Специалистами неоднократно отмечалась необходимость уточнения терминов, относящихся к деятельности третейского суда. Так, Г. В. Севастьянов предлагал разделить понятия «третейский суд» и «постоянно действующий третейский суд». Под третейским судом, по его мнению, следует понимать единоличного третейского судью или состав третейских судей, выбранных сторонами для разрешения спора (соответственно, их мандат истекает после вынесения решения). Постоянно действующим третейским судом необходимо признавать «институционный центр третейского разбирательства, созданный организацией-учредителем в целях обеспечения (материально-технического, организационного и процессуального) и администрирования деятельности третейского суда». Действительно, имеет место смешение понятий «третейское разбирательство» и «третейский суд», а также соотнесение этих понятий с учреждениями, чьей основной деятельностью является именно третейская процедура. Частично этот подход был воспринят законодателем. Так, в статье 2 Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ» двум названным понятиям даются разные характеристики.

Под третейским судом понимается единоличный арбитр или коллегия арбитров. При этом указанным нормативно-правовым актом введено понятие «постоянно действующее третейское учреждение», которое занимается администрированием споров. Такую терминологию сложно признать удачной. Но следует констатировать, что уточнение понятийного аппарата позволит рассматривать деятельность частных юрисдикций в ином ключе, в том числе в аспекте принципа беспристрастности. Так, если под третейским судом в законодательстве подразумевается исключительно состав судей, рассматривающий конкретный спор, то только к нему мог быть применен критерий беспристрастности.

При этом постоянно действующий третейский суд как институт, осуществляющий третейское разбирательство по различным спорам, не мог бы оцениваться на соответствие указанному принципу. Следует отметить, что в новом Федеральном законе предпринята попытка урегулировать принцип объективной беспристрастности. Как уже было указано, беспристрастность арбитров нашла свое отражение в перечне принципов, на которых основывается третейское разбирательство. Также вопрос беспристрастности отражен в указанном акте в качестве установления недопустимости конфликта интересов при осуществлении деятельности постоянно действующего арбитражного учреждения.

Законодатель указал на то, что наличие конфликта интересов не предполагают отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение арбитражного решения только на основании констатации наличия конфликта интересов. Таким образом, было установлено, что взаимосвязь между постоянно действующим третейским судом (в терминологии нового Федерального закона — постоянно действующим арбитражным учреждением) не является безусловным свидетельством того, что в результате третейского разбирательства было принято несправедливое решение. Но можно поставить вопрос о том, каково императивное требование статьи, регулирующей конфликт интересов. Если его наличие не влечет обязательных негативных последствий, то нет ясности в том, для чего нужна констатация этого факта. С другой стороны, указанное положение можно трактовать как попытку законодателя призвать к оценке обстоятельств в каждом конкретном деле. Таким образом, презумпция пристрастности арбитра в Федеральном законе «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ» не поддержана. Таким образом, Федеральный закон «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ» содержит нормы, соответствующие позициям Европейского суда по правам человека, а именно правило о том, что судам надлежит не просто констатировать несоблюдение процессуальных правил рассмотрения дел, а оценить, повлекло ли такое несоблюдение нарушение права на справедливое судебное разбирательство.

Экстраполяция позиций Европейского суда в российское законодательство, несомненно, является положительным достижением. Само определение постоянно действующего третейского учреждения в качестве института, образованного при некоммерческой организации, может толковаться как попытка законодателя минимизировать возможность использования арбитража в качестве инструмента для получения неправосудного решения.