Колониальный захват средней Азии Царской России XIX веке

В шовинизме империй, которые на протяжении веков поглощали, аннексировали и уничтожал слабые народы и этносы мира, редко попадаются фразы, так полно выражающие стремление властвовать и склонность к насилию, которое омрачает историю человечества. Осознание факта, что поэма Гумилева и другие подобные произведения русской литературы торжественно отмечают продвижения вперед, чтобы уничтожать других, полностью отсутствует в российской интеллектуальной жизни. Конечно, вряд ли можно надеяться на извинения (империи редко извиняются), просто хотелось бы получать время от времени сигналы, что проблема признана; среди войн, проведенных Россией, много морально амбивалентных. Однако такие сигналы отсутствуют.

Почему русские радовались тому, что российский флаг развевался над городом, населенный народами Средней Азии, с которыми у России было мало общего, архитектура которого (белая Хива) была очень отличной от вида российских городов и сел? Стремление большей территории — это постоянное желание народов, сталкивающихся с быстрым демографическим ростом, вряд ли было серьезным фактором в России, которая всегда принадлежала к наименее заселенным странам мира. Завоевания Хивы не принесло также никаких существенных выгод простым россиянам.

Гумилев и другие русские радовались за капитуляцию перед российской армией городов, значительно удаленных от российских этнических границ. Хотя стандартная риторика национализма и требует таких высказываний радости, государства обычно смягчали это произведениями и заявлениями, в которых национализм явно не присутствует, или же были замечания о моральной неоднозначности имперских действий. Однако в произведениях Гумилева о российской имперской кампании в Средней Азии и других частях мира нельзя найти и следа мысли о том, что успешный российский империализм толкает нацию на ложный путь.

Гумилевские генералы-победители являются предшественниками образов добрых врачей и санитаров у Солженицына, которые беспокоятся о бедных местных жителях даже в условиях, когда нужды и страданий испытывают все. Российские колониалисты Солженицына культурные и изящные, скромные и благородные, немного похожи на русских в «Путешествии в Арзрум во время кампании 1829» Пушкина, которые обеспечивали «азиатских дикарей» дорогами, парками и ваннами. Чаще в русской литературе заметна тенденция к приписывание военным завоевателям скорее добродетели, чем силы. В «Путешествии в Арзрум» генерал Ермолов описан как добрый человек, который полностью посвятил себя после отставки селу, в котором он жил, покидая его только ради посещения отца, простого и благоговейного человека. Далее мы узнаем от Пушкина, этот страшный генерал держал дом открытым для каждого, кроме городских чиновников, в том смысле, что обычные крестьяне имели доступ к нему, тогда как чиновники (которые имели плохую репутацию в русской литературе) — нет. Ермолов Пушкина является предшественником туркестанских генералов Гумилева, образцом справедливости, который принес просвета и цивилизацию низшим расам. Может возникнуть впечатление, что Пушкин имел целью сделать его уважаемым в большей степени благодаря приписываемым ему добродетелям, чем благодаря его военным успехам [11].

Эта националистическая фантазия уходит корнями еще до Николая Карамзина, который в своей «Истории» утверждал, что Московия была способна расширять свои владения благодаря своему нравственному влиянию, а не благодаря искусному использованию оружием.

Миф о русской мирной экспансии присутствует в русской литературе в различных формах, и стереотип изящного старшего генерала (или другого офицера) является одним из его самых распространенных проявлений. В «Евгении Онегине» Татьяна выходит замуж за старого генерала, который, по ее словам, любит царский двор («ласкает двор»). Как показывает «Атлас» Аллена Чу, эти мужчины могли вести военные действия, в том числе обуздание Кавказа, подавление восстания Тадеуша Костюшко 1794 или, еще раньше, завоевания в Средней Азии. Но прошлое генерала скрывается за его улыбкой, отсутствием тщеславия, изящными манерами и любовью, с которой он приветствует Евгения и представляет его своей жене с заблуждением, что эти двое никогда не встречались. Старый генерал является воплощением честности и доброжелательности, и он вознагражден верностью Татьяны [12].

«Раковый корпус» Солженицына. Россияне также переполнены добротой к узбекам. Это как если бы Солженицын спорит с воображаемыми оппонентами, пытаясь доказать им, что при таких условиях любой разговор о колониальном угнетении не имеет под собой никаких оснований.

Заголовок поэмы Гумилева «Туркестанские генералы» является примером того, что называется «присвоением чужой географии». Идеологический смысл этой фразы можно выяснить заменой российского завоевания Средней Азии на успешное завоевание Советского Союза Гитлером и мнимыми будущими ссылками немецкого поэта на таких генералов, как Хайнц Гудериан и Фридрих фон Паулюс, именно как на «русских генералов». Географическим империализмом этого заголовка вторит Алжир Альбера Камю, который так же был пустой сценой, на которой французские актеры могли играть французские трагедии о человеческих судьбах.

Как только русские начали свое военное присутствие в Средней Азии в 1860-х и 1870-х годах, начался сбор военных трофеев. «С первых дней российского вторжения оккупационные власти и их подчиненные захватывали тысячи среднеазиатских вещей, разных размеров и видов, как трофеи или добычу, и отправляли их в Санкт-Петербург или Москву», — говорит американский ученый, специализирующийся на этом регионе [3].

Когда генерала фон Кауфмана назначили генерал-губернатором Туркестана, он «похитил переносные символы суверенитета, а также письменные свидетельства интеллектуальной жизни и истории Средней Азии». Между объектов, утраченных для узбекской истории и которые обогатили Россию, был серебряный трон ханов (теперь экспонат отдела Оружейной палаты в музее Кремля), много средневековых манускриптов (включая Коран), древняя посуда из мечетей и другие художественные вещи. Все, что нельзя было забрать, разрушили или осквернили: кладбище, исторические здания и роскошные надгробные памятники.

В 1870-х годах массовое ограбление художественных ценностей Туркестана было так описано одним из участников хищения:

«Благодаря фон Кауфману много наших государственных коллекций и музеев пополнилось самыми ценными предметами … и большим количеством арабских, персидских, среднеазиатских и других манускриптов Востока. В «Азиатском музее» нашей Академии наук также очень много драгоценных манускриптов, полученных из Средней Азии; большое количество золотых и серебряных драгоценностей, одежда всадников, деньги и печать ханов Хивы украшает коллекции «Царскосельского» арсенала «[12].

Эдвард Олворт (Edward Allworth) отмечает, что это хищение продолжалось и в советское время. Таким образом музей «Эрмитаж» получал объекты из Средней Азии на протяжении всей жизни Солженицына. «Последовательная российская политика, очевидно, намеревалась лишить народы Средней Азии их самых символических памятников — старинных, средневековых и современных». Хищение уменьшилось в постсоветский период, когда начали звучать протесты по всей Средней Азии, включая части Российской Федерации. В археологических раскопках в 1990;х годах в Алтайском крае Российской Федерации на плоскогорье Укок, на границе с Монголией, нашли несколько 2500-летних мумий, которые как считали, могли быть скифскими воинами. Их перевезли в Москву, но 1995 законодательная власть Алтайского края приняла закон о запрете хищения национальных богатств и их вывоз из края. Представитель Алтайского края в Москве Александр Манзиров заявил: «Это наше национальное богатство. Почему оно должно быть отобрано? «.

Россияне ответили, что мумии вернули бы, если бы можно было гарантировать их сохранность. «Никто ничего не похищает ни у кого», — уверяли они «местное население» [6]. Можно вспомнить, что подобный аргумент использовали и по мрамора Элджин, который 1816 было перевезено из Греции в Англию и продано Британском музее. Еще одним проявлением постсоветской неповиновения была конференция, проведенная в Анкаре в 1993 p., во время которой ученые новых независимых государств Средней Азии согласились принять латинский алфавит, с определенными принятыми впоследствии уточнениями для узбекского языка Одним из направлений внешней политики России было проникновение в Среднюю Азию. Две причины побудили самодержавие заняться присоединением этого региона.

1. Экономическая причина. Средняя из своей необъятной территорией и неразвитой промышленностью была первоклассным рынком сбыта и источником сырья для молодой российской промышленности. Туда сбывались текстильная продукция, металлические изделия и др., из Средней Азии вывозили в основном хлопок.

2. Другая причина имела политический характер и была связана с борьбой против Англии, которая пыталась превратить Среднюю Азию в свою колонию.

В социально — экономических отношениях эта пограничная с Россией территория была неоднородна: там преобладали феодальные отношения при сохранении остатков патриархального строя.

В политическом отношении Средняя Азия также была неоднородной. Фактически существовала феодальная раздробленность, постоянная вражда между эмиратами и ханствами. Еще с ΧΙΙΙ века образовались три крупные государства — Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства. Кроме них был целый ряд независимых феодальных владений. Наиболее развитым из них в экономических отношениях был Бухарский эмират, который имел несколько крупных городов, сосредоточили ремесло и торговлю, а также 38 каравансараев. Бухара и Самарканд были крупнейшими торговыми центрами Средней Азии.

Интерес России к Средней Азии был большим еще в первой половине ΧΙΧ века. Уже тогда делались попытки ее изучения. В пятидесятые годы были отправлены три российские миссии в Среднюю Азию — научная под руководством ученого — востоковеда Н. В. Ханикова, дипломатическое посольство Н. П. Игнатьева, торговая миссия Ч. Ч. Валиханова. Эти миссии имели общую задачу — изучение политического и экономического состояния стран Среднего Востока. В шестидесятые годы российское правительство разрабатывал планы военного проникновения в Среднюю Азию.

В 1864 году войска под командованием генерал — майора М. Г. Черняева начали наступление на Ташкент, но первый поход закончился неудачей. Только в 1865 году русские войска овладели Ташкентом.

В 1867 году было образовано Туркестанское генерал — губернаторство, что стало центром дальнейшего наступления на Среднюю Азию.

В 1868 году Кокандское ханство попало в зависимость от России.

В 1868 году войска под командованием К. П. Кауфмана овладели Самаркандом и Бухарой. Две крупнейших государства — Коканд и Бухара, сохраняя внутреннюю автономию, оказались в подчинении у России.

«Но в начале 1869 года английский правительство, во главе которого тогда стоял лидер либералов Гладстон, предложило царское правительство создать между владениями России и Англии в Средней Азии нейтральную зону, которая была бы неприкосновенна для обоих и предотвращала бы непосредственном их столкновение. Российское правительство согласилось с созданием такого промежуточного пояса и предложило включить в состав его Афганистан, что должно было предохранить страну от захвата Англией. Английское правительство сделал встречный ход: оно потребовало значительного расширения нейтральной территории северной и области, составляли предмет вожделений царской России. Договориться не удалось».

Англия делала попытки расширения сферы своего влияния дальше на север. В связи с этим она потребовала от России признания северной границей Афганистана реки Амударья от верховья до пункта Ходжа Салех на среднем течении в Туркменской степи. Споры между Россией и Англией продолжались в течение трех месяцев, 31 января 1873 царское правительство признало северной границей Афганистана линию, предложенную Англией.

Эта уступка ни была безосновательной, Россией преследовала определенную цель: ослабить противодействие Англии завоеванию Хивинского ханства. 4 декабря 1872.

Александр III принял решение об организации похода на Хиву.

После взятия столицы Хивинского ханства, которое состоялось 10 июня 1873, с ханом был заключен договор, по которому он становился вассалом царя, отказался от самостоятельных внешних отношений с другими государствами. Хива подпадала под протекторат царской России. Завоевания Хивы произошло без серьезных международных осложнений, если не считать протестов в английской печати. Но через полгода после этих событий английский министр иностранных дел лорд Гренвиль прислал царскому правительству письмо.

В письме указывалось, что в случае дальнейшего продвижения России к Мерву соседние с Хивой туркменские племена могут попробовать искать спасения от русских на афганской территории. При этом легко могут возникнуть столкновения между российскими войсками и афганцами. Английский кабинет выражал надежду, что российское правительство не откажется признать «независимость» Афганистана важным условием безопасности Британской Индии и покоя Азии. Строго говоря, стремление защитить от русских сферу своего влияния составлял весь деловой смысл этого крайне многословного послание. Против подчинения Хивинского ханства английский правительство не возражений не заявил. Это и понятно: оно само стремилось выполнить то же самое с Афганистаном. Горчаков вновь заверил английское правительство, что Россией считает Афганистан лежащим «полностью вне сферы ее действий». Это было повторением заявлений, неоднократно предпринимались еще в предшествующем десятилетии. Если эмир афганский опасается осложнений из-за турецких племен, свидетельствовал дальше ответ Горчакова, пусть заранее даст знать туркменским вождям, чтобы они не рассчитывали на поддержку с его стороны.

Переговоры об афганской границе является типичным образцом дипломатии колонизаторов. Речь шла об Афганистане, но вместо него в переговорах в качестве стороны выступал английское правительство, «право» представлять эту страну, присвоило себе".

Соперничество не было в пользу Англии и России. В меморандуме от 29 апреля 1875.

Горчаков заявил о необходимости наличия «промежуточного пояса», который оберег бы их от непосредственного соседства. Таким мог бы стать Афганистан в случае обоюдного признания обеими сторонами. Здесь же Горчаков заверял, что Россия не намерена больше расширять свои владения в Средней Азии. Вывод Таким образом, длительный и сложный процесс присоединения сочетал в себе как элементы завоевания со стороны России, так и элементы добровольного вхождения в ее состав (Мерва — территория, граничащая с Афганистаном — в 1885 году). Некоторые народы Средней Азии добровольно присоединились к России, отдав ей преимущество над английским или иранским владычеством.

Присоединение Средней Азии к России имело объективно прогрессивное значение. Оно заключалось в следующем:

1. Было ликвидировано рабство.

2. Закончились бесконечные феодальные усобицы, разорение населения.

3. Средняя Азия втягивалась в сферу капиталистических отношений, закладывало основы передового хозяйства и культуры.

4. Присоединение связало передовую русскую культуру с самобытной культурой народов Средней Азии.

1. И. В. Кузнецов. История СССР (Эпоха капитализма 1861−1917). М., 1971.

2. А. С. Орлов и В. А. Георгиев. История России. М. — 1998 г.

3. В. И. Виноградов. Русско-Турецкая война 1877−1878 г. и освобождение Болгарии М. 1978 г.

4. Н. А. Халфин. Присоединение Средней Азии к России — М., 1965 г.

5. А. М. Аминов, А. Х. Бабаходжаев. Экономические и политические последствия присоединения Средней Азии к России. Ташкент, 1966.

6. В. М. Хвостов. История дипломатии, т. II. М., 1963.

7. В. Тюкавкина. История СССР 1861−1917г. М.-1989.

8. Н. Е. Артёмова. История СССР. М. — 1982 г.

9. История Таджикской ССР — Хайдаров Г.

10. Троцкий Л. История русской революции.

11. Бурждалов Э. Н. Вторая русская революция. Восстание в Петрограде. — М., 1967.

12. Карр Э. История Советской России. Кн.1: Том 1и 2. Большевистская революция. 1917;1923.

Пер. с англ./Предисл. Ненарокова А. П. — М., 1990.

Изм.

Лист.

№ докум.

Подпись.

Дата.

Лист.

Разраб.

Провер.

Реценз.

Н. Контр.

Утверд.

Лит.

Листов.

Изм.

Лист.

№ докум.

Подпись.

Дата.

Лист.