Сегодня в теории центрального банка считается общепринятым, что в определённой мере этот тип ДКП связан с особым видом «произвола», а не с правилами стандартного поведения. Примем во внимание факт, согласно которому дискреционная ДКП при неквалифицированном её проведении несёт моменты своего отрицания. Речь идёт о возможности формирования определённых предпосылок для отрицания роли государства в денежно-кредитной сфере. Правительства, отмечал Ф. Хайек, всегда злоупотребляли возможностью творить деньги «из ничего». Поэтому собственно правительства-то и «…стали основной причиной расстройства процессов самоорганизации в расширенном порядке человеческого сотрудничества. Если исключить несколько коротких счастливых периодов, можно сказать, что история государственного управления денежной системой была историей непрекращающегося обмана и лжи"52.
Для расширения своих компетенций ЦБ РФ в своей практике в посткризисный (1998) период, начиная с 2000 года, стал рассматривать приемлемость механизма с соответствующими ему инструментами по стерилизации денежной массы, если последняя стала превышать определённые пороговые значения. Для этого им в первую очередь используется механизм привлечения денег на рублёвые либо валютные депозиты, а также эмитируются собственные облигации. Экономическими стимулами привлечения средств в данном случае становятся нормы обязательного резервирования и ставки процента по избыточным резервам, а также ставка рефинансирования. Однако и в этом случае ЦБ РФ сталкивается с очередной проблемой. Стерилизуя денежную массу с помощью отмеченных инструментов, Банк России начинает влиять на состояние ликвидности всего банковского сектора экономики. Несомненно, такая политика стерилизации денежной массы, с одной стороны, повышает риски потери ликвидности банковского сектора, а с другой, — процедуру заимствования реализует при посредничестве Центрального банка РФ правительство страны, привлекая денежные ресурсы на рынке ГКО70Современные деньги, общеизвестно, не могут выйти из денежно-кредитной сферы, если они перемещаются между хозяйствующими субъектами, домохозяйствами и бизнесом, бизнесом, домохозяйствами и институтами государства, либо даже между институтами самого государства и мировыми финансово-кредитными институтами.
Стерилизация денежной массы может осуществляться в тоже время всеми вышеотмеченными институтами, включая домашние хозяйства, если последние признают её в качестве резервов. Это становится особо заметным в тех случаях, когда ставки по депозитам становятся низкими, возрастают риски потери ликвидности кредитными институтами, в результате начинает доминировать стратегия сохранения ликвидности у себя в кассе даже при учёте наличия издержек от факта держания в ней денежной массы. Это обстоятельство было отмечено при размещении облигаций Банка России. Последние не стали пользоваться спросом среди инвесторов. В портфеле Центрального банка Российской Федерации в это время продолжает находиться значительное количество ценных бумаг правительства РФ.
Однако из этого портфеля ЦБ РФ 99 процентов не являются рыночными инструментами, ибо они обслуживались по ставке 1−2 процента. Чтобы придать им статус рыночных инструментов, эти облигации, как свидетельствует практика Банка России в первые посткризисные годы (2001 и далее), были переоформлены на сумму около 24 млрд руб. в рыночные бумаги, по которым уже стала выплачиваться рыночная ставка. Как видим, только эмиссия изначально ценных бумаг достаточно приемлемой ликвидности, ориентированных на рынок, может считаться действенным инструментом стерилизации денежной массы. Это может практически достигаться с помощью такого инструмента, как например, РЕПО. Следовательно, денежно-кредитная политика, в реализации которой используются нерыночные кредитные инструменты, фактически становится модифицированной формой финансирования бюджета за счёт накачивания его (бюджета) денежной массой, которая не имеет уже никакой связи с товарно-денежным обращением.
Начинаются перераспределительные процессы в части национального богатства России, то есть косвенно облагается неким прообразом «налога на деньги» всё гражданское общество. Как всегда основными плательщиками такого псевдоналога становится наименее защищённая часть гражданского общества, получающая свои фиксированные «роялти» из бюджета и внебюджетных фондов. Эффективной денежно-кредитная политика Банка России по стерилизации денежной массы может быть при профиците бюджета во взаимоувязке с бюджетной политикой. Это реализуется с помощью направления части доходов на погашение своих обязательств по отношению к ЦБ РФ или иностранным кредитным контрагентам. Из 96 этого делается вывод, что профицит федерального бюджета выполняет функцию стерилизации денежного рынка путём накапливания остатков на бюджетных счетах, замечая при этом, что с позиции бюджетополучателя это не самая эффективная мера.
Появление моделей дискреционной политики в современной практике банковского менеджмента скорее стало реакцией на реанимацию господствовавшего до позапрошлого столетия в теории управления ситуационного подхода. В этой модели дискреционного подхода определяющим становится изменяющаяся «не по правилам» конкретная ситуация, которая выходит за сферы привычных отклонений, которые принимались в прежних моделях как допустимые. Следование ранее установленным правилам могло только усугубить ситуацию, хотя эти рекомендации лежали в поле компетенций банковского менеджмента. В этой конкретной ситуации решение о применении инструментов денежно-кредитного регулирования центральным банком осуществлялось нестандартно, то есть не в соответствии с моделью правил. При этом преследовались, в первую очередь, интересы краткосрочного периода, чтобы привести систему в состояние устойчивого равновесия. 2].
В соответствии с осознаваемыми руководством Банка России и правительством страны целевыми приоритетами, опасностями, угрозами, рисками, реальными и потенциальными возможностями. Сегодня в теории центрального банка считается общепринятым, что в определённой мере этот тип ДКП связан с особым видом «про- 70 извола», а не с правилами стандартного поведения. Примем во внимание факт, согласно которому дискреционная ДКП при неквалифицированном её проведении несёт моменты своего отрицания. Речь идёт о возможности формирования определённых предпосылок для отрицания роли государства в денежно-кредитной сфере.
Бушенева Ю. К. Оценка потенциала влияния денежно-кредитной политики Банка России на экономический рост // Проблемы современной экономики. — 2016. — № 1(57). — C. 52−56.
Вдовиченко А.Г., Воронина В. Г. Правила денежно-кредитной политики Банка России // Научные доклады. Серия/Консорциум экономических исслед. и образования. — 2014. ;
Т. 4. — С. 9−16.
Гиблова Н. М. Влияние денежно-кредитной политики на экономический рост в условиях нестабильности // Банковское дело. — 2015. — № 2. — С. 14−20.
Глазьев С.Ю. О таргетировании инфляции // Вопросы экономики. — 2015. — № 9. — С. 124−135.
Дембилов О. Э. Роль денежно-кредитной политики Банка России в экономическом развитии государства // Российское предпринимательство. — 2015. — Т. 16,.
Дмитриев А. С., Шугаль Н. Б., Макроэкономическое моделирование взаимосвязей реального и денежного секторов российской экономики // Экономический журнал ВШЭ, № 2, 2016,.
Дробышевский С. М., Количественные измерения денежно-кредитной политики Банка России. // М.: Дело, 2011.
Дробышевский С. М., Трунин П. В., Каменских М. В. Анализ трансмиссионных механизмов денежно-кредитной политики в российской экономике // М.: ИЭПП. — 2008. — Т. 87.
Дробышевский С. М., Трунин П. В., Каменских М. В., Анализ правил денежно-кредитной политики Банка России в 1999; 2007 гг. // М.: ИЭПП, 2014,.
Ибрагимова Н. В. Предпосылки формирования регионально-ориентированной денежно-кредитной политики // Terra Economicus. — 2015. — № 3. C. 210−215.
Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2007 год // Деньги и кредит. 2016. № 11. — С. 3 — 32.
Фетисов Г. Г. Банк России: цели, задачи, проблемы.// Деньги и кредит. 2015. № 2. — С. 6 — 9.
Фетисов Г. Г. О выборе целей и инструментов монетарной политики. // Вопросы экономики. 2014. № 2.
Экономика: Учебник. 3-е изд./ Под ред. А. С. Булатова. — М.: Экономистъ, 2015. — 896 с.
