Так стали возникать абстракции от абстракций, абстракции второго порядка и т. д.Внимание математиков сосредоточилось вокруг теоретических объектов, методологии познания, вопросов логики и др. Так, мы уже говорили о том, что в настоящее время мы живем в сложном и противоречивом мире. Проблемы, которые наполняют жизнь нашего общества в различных сферах жизнедеятельности, все чаще начинают требовать философского осмысления. Попытку такого нетрадиционного диалектического подхода к познанию мира предлагает Ю. Н. Соколов.
В его учении конкретизируется и развивается идея диалектики как теории цикла реального мира, а также цикла как основы мироздания. Выявленный им метод прослеживается в природе, общественной жизни, мышлении и т. д. Соколов показал, что диалектические законы всякий раз действуют в особой универсальной структуре, которая выражена в цикле. Цикл, с точки зрения Ю. Н. Соколова, выступает как своеобразный первичный элемент множества, называемым мирозданием. Любая наука, в том числе и математика, и философия, изучая мир, изучают цикл, так как он является элементарным и неделимым образованием. Если мы проанализируем основные философские системы с древности до Гегеля, то увидим, что почти все они пытались найти в природе нечто вечное и неизменное.
В ранних философских системах это различные первоначала: у Платона — идея, у Аристотеля — форма, у Спинозы — единая субстанция, у Лейбница — монады, у Гегеля — абсолютная идея. Кроме того, что выделены абсолютные образования, выявлялись и другие, характеризующиеся как изменчивое, преходящее, относительное, многообразное и т. д. В основе такого выделения, по мнению Ю. Н. Соколова, лежит двойственность материи. Геометрия взаимодействия не дана как таковая. И хотя она реально существует, выделить ее можно только путем логического анализа, что является одной из причин идеализма в философии. В настоящее время продолжает развиваться и китайская классическая философия чисел и символов. Непрерывность этой многовековой традиции ныне поддерживается не только за пределами КНР, но и мыслителями Тайваня, Гонконга, США, где в последнее время за учениями, находящимися в русле национального философского наследия, признается статус допустимой идеологической альтернативы. В европейской философской традиции роль подобной методологии играла формальная логика, в китайской — нумерология, то есть особая теория символизационных пространственно-числовых структур, на языке оригинала называющаяся «учением о символах и числах». Теоретическое и историческое противоборство нумерологии и протологики в традиционном Китае составляет главный предмет современных учений (А. И. Кобзев, А. А. Крушинский, В.
С. Спирин и др.).Научная идея новой в современное время концепции математических основ гармонии связана с именем русского ученого и композитора М. Марутаева. Понятие гармонии сфер в философской науке связывали с именем Пифагора. В своих работах Марутаев развивает идею гармонии как совокупность закономерностей, заложенных в природе. По мнению композитора, гармония должна быть рассмотрена как объединяющее начало нового тысячелетия.
В связи с обоснованием данной концепции ученые считают, что на современном этапе развития связей между философией и математикой отдельно разрабатываемой математической линии для отображения гармонии не существует. Однако, имеет полное право на существование точка зрения ученого, что гармония, отображенная в вибрациях и биоритмах Вселенной, способна будет спасти человечество.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Взаимодействие философии и математики на различных этапах становления наук неоспоримо. С момента их возникновения присутствует тесная и неразрывная связь. С древнейших времен эти науки идут рядом, дополняя, обогащая, воздействуя друг на друга. Структура такого взаимодействия усложняется по мере развития и становления экономических отношений и производительных сил общества. Период средневековья принято считать «мертвой точкой» взаимодействия философии и математики, однако и в это время философско-математическая мысль обрисовывается во взглядах многих мыслителей. Особенность воздействия философии на математику после средневековья стала выражаться в своеобразной смелости и гибкости методов использования математического знания. Характер взаимодействия математики и философии на протяжении всего периода развития имел многогранное значение, однако наиболее яркий след в истории научной мысли оставила борьба между материализмом и идеализмом. К математике человеческие умы обращались очень часто, так как математика играла образцовую роль достоверного знания и их экспериментальной проверки. Математические основания позволяли философии разного времени вырабатывать соответствующую эпохе позицию. В современных условиях научно-технического прогресса взаимосвязь философии и математики стала еще более тесной.
Многие науки стали оперировать символами, описывая различные процессы и опираясь на философские каноны символизации, чем обосновали и подтвердили укрепление связей данных научных областей.
ЛИТЕРАТУРА
Аристотель. Политика. Метафизика. Аналитика / Аристотель.
— М.: Эксмо, 2008. — 960 с. Бакулов, В.
Д. Методология анализа метаморфоз социально-исторических процессов/ В. Д. Бакулов, Г. Ф. Перетятькин. — Изд-во: Южный Федеральный университет, 2009. -.
304 с. Бурджалиани, А. А. Проблема символа в немецкой классической философии [Электронный ресурс] / А. А. Бурджалиани. — Режим доступа:
http://cheloveknauka.com/v/32 390/a?#?page=1Кобзев, А. И. Учение о символах и числах в китайской классической философии / А. И. Кобзев. — М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. — 432 с. Литвинова, Е. Ѳ. Аристотель. Его жизнь, научная и философская дѣятельность. Бiографическiй очеркъ/ Е. Ѳ. Литвинова.
— С.-Петербургъ: Типографiя и Литографiя И. Г. Салова Мѣщанская, д № 5. — 1892. — 80с. Лобовиков, В. О. Математическая логика естественного права и политической экономики (Математическая философия экономики и права). Ч. I, II. -.
Екатеринбург: УрО РАН, 2005. — 658 с. Лосев, А. Ф. Миф — Число — Сущность / А. Ф. Лосев. -.
М.: Мысль, 1994. — 919 с. Лосев, А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А. Ф. Лосев. -.
М.: Искусство, 1995. — 320 с.
