Профессиональная этика. 
Профессиональная этика юриста

В результате освоения материала данной главы студент должен:

знать

• основные понятия, категории и инструменты, присущие профессионально-этическому регулированию;

уметь

• правильно соотносить методы правового и этического регулирования применительно к различным профессиям юридического профиля;

владеть

• начальными навыками оценки фактов и явлений профессиональной деятельности с этической точки зрения.

Профессиональная этика: ее предмет и основные черты

Вопросы профессиональной этики до сих пор относятся к числу недостаточно разработанных сторон этического знания. Они относительно поздно — где-то около середины XIX в. — попали в сферу научного анализа. С сожалением приходится констатировать и тот факт, что практически никто из известных представителей философии и других гуманитарных наук не уделил сколько-нибудь значительного внимания этой проблеме. В прошлом различные аспекты профессиональных требований к отдельным видам человеческой деятельности анализировались преимущественно представителями самих этих профессий. Именно поэтому стали возможны и получили заметное развитие такие дисциплины, как адвокатская этика и этика судьи, медицинская, нотариальная этика, этика бизнеса, педагогическая этика и т. д.

Можно утверждать, что на Западе профессиональная этика обрела законное место в ряду иных гуманитарных дисциплин именно потому, что произошло ее становление в качестве неотъемлемого элемента осуществления деятельности в ряде социально значимых сфер жизни общества. Она оказалась интегрирована в единый механизм регулирования профессиональной деятельности наряду с нормами законодательства, требованиями морали, общественным мнением. Произошло соответствующее признание ее предметного статуса в научном сообществе. Достаточно высок ее статус как учебной дисциплины, ежегодно проводятся десятки научных семинаров, конференций, симпозиумов, выходят сотни публикаций, посвященных разработке ее проблематики как в чисто прикладном, так и теоретическом аспекте. За последние два десятилетия заметно изменилась ситуация и в нашей стране. Отражением новой ситуации стали динамично протекающие процессы нормотворчества в сфере профессиональной, служебной, корпоративной этики. Наблюдается естественный рост интереса со стороны общественности, теоретиков и практиков к этому новому фактору, который уже не только функционирует в качестве регулятора соответствующей деятельности, но и существенным образом влияет на ее содержание и цели в современном мире.

Какие-то элементы профессионально-этического знания зарождаются уже на заре человеческой цивилизации. Наиболее древним документом, где присутствуют его элементы, следует признать клятву Гиппократа, которую античные врачеватели приносили, вступая на стезю служения здоровью людей. Она получила свое название по имени полулегендарного мыслителя и основателя научной медицины. О его жизни и деятельности известно крайне мало, а годы рождения и смерти могут быть названы лишь весьма приблизительно (460−370 до н.э.). Именно с ним связано представление о высоком моральном облике и образце этического поведения врача. Клятва фактически представляла собою исторически первый известный нам профессиональный этический кодекс, она содержала наиболее значимые требования, обращенные к чувствам и убеждениям человека, вступающего на путь служения людям с помощью искусства врачевания. Дошедший до нас текст клятвы показывает следующее.

Во-первых, клятва изначально апеллировала к богам, тем самым подчеркивая высокий характер, священство уз, связывающих отныне представителя такой социально значимой и уважаемой профессии, как медик, и того, кто нуждается в его помощи. Искусство, которым в полной мере владеет профессионал, наделяется своего рода священным ореолом, поскольку в глубинной основе своей имеет божественное происхождение. В свою очередь боги, к которым обращена душа человека, одновременно выступают и как наиболее строгие судьи поступков, совершенных на профессиональном поприще.

Во-вторых, в содержание клятвы включено торжественное обещание не забыть своих учителей-наставников. Так, например, там говорится: «Буду помнить тех, кто обучил меня этому искусству, и разделю свои богатства с моими родителями, и в случае необходимости верну им свой долг, и приму в долю их потомков, моих братьев. И научу их тому искусству, ежели захотят воспринять его, не требуя воздаяния…»^[1] Здесь следует подчеркнуть, что еще в античные времена начинает складываться замечательная традиция преемственности: во многих профессиях секреты мастерства передавались от отца к сыну, от поколения к поколению. Поэтому приносивший клятву брал на себя определенные обязательства перед своим наставником, каковым нередко оказывался его собственный отец, а также обещал в дальнейшем передать свои познания и навыки врачевания тем, кто будет идти за ним следом.

В-третьих, здесь находит отражение ставший впоследствии знаменитым принцип «Не навреди!», нравственная суть которого в профессии врача оказывается сродни аналогичному требованию, например, в деятельности адвоката. И в том и другом случае в равной степени утверждается приоритет интересов человека (клиента), обратившегося за квалифицированной помощью. Нравственный долг профессионала состоит в том, чтобы помочь человеку в удовлетворении его законных интересов. Так, врач обязан постоянно помнить о том, что своими действиями он не должен нанести ни малейшего вреда пациенту. Это же требование можно отнести к деятельности адвоката и нотариуса.

В-четвертых, здесь мы встречаемся едва ли не с самым первым упоминанием о необходимости соблюдения профессиональной тайны. «А ежели доведется услышать и увидеть, — говорит Гиппократ, — по долгу профессии или вне ее в моих отношениях с людьми нечто, что не подлежит разглашению, о том сохраню молчание и как священную тайну уберегу»^[2]. Сохранение информации, ставшей известной в силу исполнения людьми своих профессиональных обязанностей, обрело со временем силу нравственного закона. В ряде сфер деятельности, имеющей особую социальную значимость, оно получило необходимое юридической закрепление. Разглашение такого рода информации может нанести урон материальному благополучию, причинить моральный ущерб, а потому оказывается совершенно недопустимым. Сохранение профессиональной тайны, как правило, имеет безусловный приоритет по отношению ко всем иным соображениям, сколь бы важными они ни казались.

В-пятых, ответственное отношение к своим профессиональным обязанностям клятва связывает с понятием чести, отражающим высокое предназначение врачебной профессии и признание обществом за нею особого достоинства. Именно поэтому, например, всегда пользовались почетом и уважением профессии врача и педагога. Оборотной стороной этой ситуации оказываются, с одной стороны, повышенные требования, предъявляемые обществом к представителям ряда профессий, а с другой — ответственность, которую должны испытывать эти люди при исполнении ими своих обязанностей.

Чем более сложно организованным и структурированным оказывается общество, тем более обширным будет список профессиональных групп, вырабатывающих свои специфические нормы и принципы. Кроме того, они вынуждены считаться с теми международными и национальными этическими стандартами, соответствие которым становится в наше время в ряде профессий обязательным. Возникает потребность нормативного закрепления этих стандартов в нормах законодательства, кодексах профессионального и служебного поведения. Отметим, что в содержательном плане следует различать понятия профессиональная мораль и профессиональная этика. Первое возникает значительно раньше и определяется наличием следующих значимых черт.

Во-первых, этические требования, регулирующие отношения внутри конкретного вида профессиональной деятельности, носят объективный характер. Профессиональная мораль независима от воли, желаний, произвола людей. Она возникает и эволюционирует исключительно естественным путем в ответ на запросы общественной практики. Таковы, например, требования к адвокату (профессиональная этика адвоката), которые вырабатывались в силу потребности в правозащитнике, который действовал бы в качестве уполномоченного обществом и в его интересах.

Во-вторых, выработка соответствующих этических требований, которые затем воспроизводятся в виде определенных норм и принципов, происходит стихийно. Год за годом, от поколения к поколению, в процессе самой деятельности вырабатываются устойчивые приемы (формы) работы, представления о ней, с одной стороны, обеспечивающие оптимальное достижение поставленной цели, а с другой — отвечающие элементарным понятиям о моральной оправданности и справедливости применительно к конкретному виду профессиональной деятельности.

В-третьих, процесс эволюции требований профессиональной морали осуществляется преимущественно на уровне обыденных представлений и в повседневной жизни реализуется посредством соблюдения правил, которые уже стали привычными для большинства представителей профессионального сообщества.

Сказанное позволяет определить профессиональную мораль как совокупность нравственных норм и ценностей, которыми представитель конкретной профессии руководствуется при исполнении своих обязанностей. Собственно профессиональная мораль не претендует на сколько-нибудь широкие обобщения, позволяющие составить представление об иерархии ценностей внутри той или иной сферы деятельности. Эта задача входит в компетенцию профессиональной этики, которая выступает как теоретический срез сознания по отношению к профессиональной морали.

В повседневной совместной деятельности у членов профессиональной группы складывается представление об общей судьбе и профессиональном долге по отношению к людям, нуждающимся в их услугах. Значимую роль играют ответственное отношение к делу, нравственное чувство товарищества, поддержки и взаимопомощи, лояльное отношение к коллегам. Структура профессиональной морали определяется наличием этического аспекта практики, отношений, сознания, формирующихся в конкретной сфере деятельности. Моральная практика с течением времени обогащается, усложняется характер отношений не только между коллегами, но и по линии «специалист — клиент». Все это находит отражение в необходимости систематизации соответствующих требований, складывающихся в данной сфере, целенаправленном освоении их теми, кто находится еще в начале пути к избранному призванию.

Потребность в профессиональной этике возникает в связи с тем, что в ней присутствует рациональное обоснование, позволяющее учесть весь спектр предъявляемых требований, исключить случайное, второстепенное и выстроить иерархию ценностных приоритетов. В силу этого профессиональная этика выступает как самостоятельное направление гуманитарного знания со специфическим предметом исследования. Ее интересует, как и посредством чего нормы общественной морали конкретизируются применительно к условиям определенной профессии.

Начало преподавания профессиональной этики следует отнести к XI—XII вв. — т. е. времени появления в Европе первых университетов. Именно здесь, на медицинских и юридических факультетах, профессиональная этика выступает как специальная учебная дисциплина. Понадобилось, однако, несколько столетий для того, чтобы и сама она превратилась в предмет изучения со стороны обществоведов.

Заслуга в постановке проблемы профессиональной этики в том виде, в каком она существует и в наши дни, принадлежит французскому социологу Эмилю Дюркгейму (1857−1917). Ученый обратил внимание на то, что применительно к некоторым сферам профессиональной деятельности вырабатываются особые нравственные требования, играющие существенную роль в се регулировании. По данном)' вопросу он читал лекции в Бордо, Сорбонне, в Стамбульском университете. Впоследствии эти лекции были восстановлены и изданы его родственниками и учениками под названием «Профессиональная этика и гражданская мораль» (1957).

Дюркгейм описал черты, которые характеризовали быт ряда вполне устоявшихся профессиональных корпораций (например, юристов, врачей, военных чиновников и т. д.) в современном ему французском обществе. Из текста вышеназванной и ряда других работ видно, что ученого интересовало соотношение норм общественной морали и специфических норм и принципов, характеризующих жизнь отдельных профессиональных групп.

Профессиональную группу Дюркгейм рассматривал как корпорацию людей, принадлежащих к одной и той же сфере деятельности и объединенных в единую организацию. Конкретной группе присущи общие потребности, условия жизни и деятельности, цель и способы ее достижения. В силу указанных же обстоятельств профессиональная группа становится той инстанцией, которая санкционирует своим авторитетом определенный образ жизни, действий, стандарты и правила поведения, единые для всех ее членов. В сфере ее деятельности возникает свойство, которое со временем стало именоваться духом профессиональной корпорации (франц. esprit, de corps).

Корпоративность в рассматриваемом случае — эго качество, которое характеризует отношения, складывающиеся между представителями определенной профессиональной группы (адвокатов, нотариусов, судей и др.). Профессиональная группа способна свести воедино разноречивые мотивы, цели и интересы, движущие людьми в определенной сфере деятельности. Единообразные требования, предъявляемые обществом к представителям профессии, заставляют их сплачиваться; членов корпорации объединяет общая судьба, определяемая призванием, служением делу на избранном поприще; вырабатываются специфические ценности, которые разделяются всеми членами группы и находят отражение в нормах и принципах, регулирующих профессиональную деятельность; возникает взаимная ответственность в исполнении обязанностей и долга.

Не менее важны товарищеская солидарность членов группы, их взаимная поддержка, уважение к собратьям по профессии. Благодаря наличию корпоративности становится возможным контроль над формированием однотипных образцов поведения, присущих всем представителям конкретной группы. Внутри группы, между ее членами формируются отношения, позволяющие ей выступать арбитром в разрешении конфликта интересов (между коллегами, с клиентами, с государственными органами). Характеризуя значение корпоративности, Э. Дюркгейм отмечал: «Профессиональная деятельность может действенно регламентироваться только группой, достаточно близкой к самой профессии, чтобы чувствовать все ее потребности и иметь возможность следить за всеми их изменениями»^[3].

Также важным свойством, характеризующим профессиональную этику, является институциональность (лат. institutum — установление), которая становится возможной в силу того, что профессиональная корпорация, в отличие от иных социальных групп, оказывается способной формировать нормы и принципы, посредством которых осуществляется сс внутренняя саморегуляция.

Институционализация — это процесс перехода от спонтанного и экспериментального поведения к предсказуемому, которое ожидается, моделируется, регулируется путем определения и закрепления специальных норм и процедур. Именно таковым должно быть поведение в ряде сфер профессиональной деятельности (адвокатура, суд, нотариат и др.). Э. Дюркгейм, обращая внимание на роль, которую играет данная характеристика, писал: «Для того чтобы профессиональная этика и право смогли утвердиться в различных экономических профессиях, нужно, стало быть, чтобы корпорация вместо неупорядоченного и аморфного агрегата, каковым она остается, стала или, точнее, вновь стала четко организованной группой, иначе говоря, общественным институтом»^[4].

Институциональность профессиональной этики реализуется в разных формах:

• — в формировании самосознания представителей определенной профессии, результатом которого становится осознание наличия у них единого предметного поля и необходимости совместного решения проблем, возникающих в его пределах. Интересы сообщества получают в этом случае превалирующее значение по отношению к личным соображениям и поиску элементарной выгоды;
• — в объединении представителей конкретных профессий и создании соответствующих им организационных структур. Благодаря этому становятся возможными обсуждение совместных проблем и работа над их разрешением на национальном уровне (регулярно проводятся съезды адвокатов, нотариусов, судей). В последнее время аналогичные процессы происходят и на международном уровне (таковы, например, объединения адвокатов стран Европейского Сообщества или представителей Латинского нотариата);
• — в закреплении профессиональных требований, имеющих в своей основе этическую природу, в законодательных актах (например, в законах о статусе судей, об адвокатской деятельности и адвокатуре, о прокуратуре), разнообразных кодексах профессиональной и служебной этики;
• — в создании специализированных периодических изданий, что давно практикуется в странах Запада; на страницах этих изданий ведется живая дискуссия вокруг вопросов, представляющих интерес для профессионального сообщества. В последнее время эта тенденция нашла развитие и у нас: этические аспекты профессии юриста находят отражение на страницах журналов «Российская юстиция», «Нотариус», «Российский адвокат», «Российский судья» и иных подобных изданий;
• — путем включения соответствующих дисциплин в учебные планы образовательных учреждений определенного профиля (например, профессиональная этика адвоката, нотариуса, судьи в юридическом вузе). Основы преподавания нравственных начал применительно к сфере судопроизводства были заложены знаменитым российским юристом и судебным деятелем Анатолием Федоровичем Кони (1844−1927). Именно ему принадлежит заслуга обращения к данной проблеме.

Следует отметить, что в России процесс институционализации норм профессиональной этики находится на начальной стадии. Это в значительной степени связано с тем, что в советское время указанной проблематике уделялось недостаточное внимание. Основной акцент при раскрытии профессиональных аспектов деятельности делался на необходимости следования требованиям социалистической морали, содержание которых применительно, например, к сфере юриспруденции подвергалось значительной политико-идеологической коррекции.

В наши дни приходится сталкиваться с попытками иного рода. В качестве примера приведем следующее характерное высказывание: «Правило предполагает наряду с правовыми инструкциями такие внешние кодексы поведения, как профессиональная этика для различных категорий работников. То есть здесь уже правило этикета адресуется не к человеку (с его изначальной свободой), а к его роли, к его маске, соответствующей его профессиональной функции»^[5]. Позволим себе не согласиться с этим мнением по ряду пунктов.

На основании приведенного утверждения нетрудно убедиться, что авторы фактически отождествляют этикетные правила с требованиями профессиональной этики. Неправомерность такого подхода оказывается очевидной, исходя хотя бы уже из того, что в основе этикета лежат внешние проявления взаимоотношений между людьми, а в рассматриваемом нами случае — лиц, занятых в конкретном виде профессиональной деятельности. Так, судебным этикетом регламентируются формы поведения людей, оказавшихся в зале судебных заседаний. Это исторически устоявшиеся формы поведения, и их действительный смысл не всегда может быть понятен современному человеку. Однако за этим стоит опыт прошлого, и уважительное отношение к строго регламентированным требованиям судебного этикета оказывается отражением высокого общественного статуса суда.

В противоположность этикету нормы и принципы профессиональной этики заключают в себе непосредственно выраженный нравственный смысл и направленность на человека. Так, все требования врачебной этики во главу угла ставят интересы жизни и здоровья пациента. Самопожертвование, столь распространенное в среде медицинских работников, не может быть регламентировано никакими правилами, ибо имеет принципиально иную природу. Действиями судьи и адвоката руководит безусловное служение справедливости, стремление всеми силами способствовать установлению истины.

Совершенно очевидно, что все, с чем имеют дело профессионалы в той или иной сфере деятельности, наделено для них высоким смыслом. Иными словами, речь может идти об общественном служении, своего рода аскезе в соответствии с раз и навсегда избранным путем. Именно в этом заключено социальное назначение профессии, именно так, вопреки всем объективным трудностям, ее представители воспринимаются общественным мнением. Справедливо в связи со сказанным утверждение: «В медицинской, педагогической, правовой (и т.д.) деятельности от профессионала требуется не просто преодоление эгоизма и стремления к собственной выгоде, но внимательнейшее, скрупулезнейшее соблюдение интересов другого, такт, забота об улучшении его состояния, непричинении вреда, сохранение достоинства другого не в формальном, а в гуманистическом смысле. И не в силу симпатии, а иногда и вопреки антипатии, неприязни, брезгливости»^[6].

Возражение совершенно иного рода мы находим у представителей классической этики, которые склонны утверждать, что в современном обществе мы наблюдаем торжество достигаемого социального эффекта, а вместе с ним и нравственно значимого результата, безотносительно к моральным мотивам, мере добродетельности или порочности людей. Логика рассуждений в рассматриваемом случае основывается на том, что сегодня определяющее значение получает практическая целесообразность, которая в этическом плане оказывается нейтральной. Социальные системы для своего успешного функционирования нуждаются в целесообразности, которая может быть реализована лишь при наличии четких, предельно формализованных правил. Здесь нет места для нравственных мотивов, добродетелей или чувств индивида.

В рамках указанного подхода дисциплина рассматривается как главное условие поддержания порядка и обеспечения целесообразности внутри социальной системы. Эта задача обеспечивается тем, что прежняя «этика добродетелей, замкнутая на мотивы», вытесняется «институциональной этикой, которая не зависит от содержательных мотивов», а ее эффективность обеспечивается жестко регламентированными требованиями, общеобязательными для каждого принадлежащего к ней человека^[7]. С этой точки зрения профессиональная этика, какой бы сфере человеческой деятельности она ни принадлежала, оказывается чем-то совершенно иным, чем традиционная этика. Как будто можно представить, что в суде, адвокатуре и следствии действуют люди-роботы, автоматически подчиняющиеся требованиям, зафиксированным в законе или профессиональном этическом кодексе.

Любое установление способно описать лишь общие границы действий, ставит конкретное воплощение этих действий во всецелую зависимость от личности того, кому доверено воплощать их на практике. А. Ф. Кони по этому поводу замечает: «Правила для внешних деяний, в своем практическом осуществлении, неминуемо отражают на себе и внутренний строй души того, кто их осуществляет, ибо в каждом судебном действии, наряду с вопросом, что следует произвести, возникает не менее важный вопрос о том, как это произвести»^[8]. Степень добродетельности оказывается в этом случае главным условием при отборе лиц, которым только и может быть доверено исполнение так называемых институциональных требований. Адвокат в своей повседневной деятельности может, с одной стороны, превысить меру, за которой защита обвиняемого превращается в оправдание преступления, а с другой — исполнять предписанные ему законом функции по минимуму, не прилагая к представлению интересов гражданина достаточных усилий. Речь, следовательно, в обоих случаях идет о нахождении своеобразной золотой середины, всецело определяемой нравственной добросовестностью человека.

Сказанное позволяет утверждать, что институциональная этика и этика добродетелей не отрицают, а, скорее, дополняют друг друга. Для профессионала, принимающего решение, нравственная мотивация столь же значима, как и для любого человека, делающего свой выбор и тем самым взваливающего на себя ношу моральной ответственности.

Представляется возможным утверждать, что корпоративность и институциональность — это две стороны, которыми профессиональная этика обращена вовне. Первая указывает на ее особый групповой характер в противоположность общечеловеческой природе морали, а вторая — на наличие у нее единого поля со сферой права. В известном смысле можно утверждать, что все они имеют общую направленность, взаимно дополняют друг друга. Это хорошо видно из тех функций, которые профессиональная этика выполняет в современном обществе.

• [1] Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность. СПб., 1994. С. 89.
• [2] Реале Дж., Антисери Д. Указ. соч. С. 89.
• [3] Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 9.
• [4] Там же. С. 11.
• [5] Букреев В. И., Римская И. Н. Этика права. М., 1998. С. 16.
• [6] Протанская Е. С. Профессиональная этика. СПб., 2003. С. 13.
• [7] Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1995. С. 270.
• [8] Кони А. Ф. Собрание сочинений: в 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 49−50.