Человек как эстетическое существо

Естественно, что человек — конечный, свободный, открытый миру, действующий, определяемый только своими способностями, трансцендирующий, метафизичный и т. д. — является также эстетическим существом, т. е. существом, наделенным способностью эстетического видения мира и способным различать в мире прекрасное и эпатирующее, возвышенное и обыденное, трагическое и фарсовое и т. д., и не только видеть эти стороны бытия, но и реагировать на них как чувственно, так и рассудочно.

Зачатки эстетического восприятия мира имеются уже у животных, о чем хорошо писал еще Ч. Дарвин в «Происхождении человека». Однако только у человека, живущего в обществе и являющегося социальным существом, эстетическое измерение мира — наряду с этическим, правовым, религиозным и другими его измерениями — становится одним из определяющих признаков социальности.

Очевидно, что из эстетического видения мира человеком нельзя логически вывести другие специфические его особенности: его конечность, разумность, метафизичность и т. п.

С другой стороны, эстетическое видение, определенно зависящее от природы человека, не может быть выведено из самой этой природы. Но эстетическое видение предполагает эти особенности, подобно тому, как ответственность человека предполагает его разумность, а стремление человека к справедливости предполагает его социальность.

Во второй половине прошлого века, на стадии превращения структурализма в постструктурализм, Л. Альтюссер выдвинул принцип, что человек, как феномен во всей сложности своих проявлений и связей с миром — в силу того, что он является уже результатом теоретической рефлексии, а не ее исходным пунктом, — не может служить «объяснительным принципом» при исследовании какоголибо «социального целого». Данный принцип, ставший одной из главных констант общей доктрины постструктурализма, был не совсем удачно назван Альтюссером «теоретическим антигуманизмом». К гуманизму в его обычном понимании идея Альтюссера нс имеет прямого отношения, поэтому ее уместнее назвать «теоретическим антропологизмом». Требование не объяснять «социальные целостности», в частности искусство, исходя исключительно из «природы человека», является реакцией на старое, господствовавшее на Западе почти два столетия представление о человеке как о суверенном, независимом, самодостаточном и равном своему сознанию индивиде. К. Маркс, В. Парето, Ж. Сорель, 3. Фрейд и др. показали, что людьми в большей степени руководят иррациональные соображения, нежели разумные. Постепенно становилось все более ясным, что независимо от сознания и воли индивида, через него, поверх его и помимо его проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен или в отношении которых его власть более чем относительна и эфемерна. Этот круг явлений охватывает многие социальные процессы, обычно мистифицируемые в виде слепой и бездушной силы, язык и те сферы духовной деятельности, которые он обслуживает, область бессознательных желаний как проекцию в социальную сферу коллективных бессознательных импульсов чисто психологического или сексуального характера и т. п. Индивид вовсе не равен своему сознанию, а само сознание изначально расщеплено.

Традиционная гуманистическая концепция субъекта, обладающего единым центром, целостного и трансцендентального, должна быть отвергнута, подводит итог А. Истхоуп^[1].

Заключение

верное, если не обращать внимание на эпитет «гуманистическая», приложимый не только к традиционному пониманию человека, по и ко многим современным его истолкованиям, включая постструктуралистское.

Из размышлений над природой человека нельзя вывести понимание эстетического видения мира человеком, искусство, основные принципы эстетики, систему категорий, или координат, в которых движется современное искусство, модернизм и постмодернизм как «большие» стили этого искусства и т. д. Тем нс менее понимание всего того, что связано с искусством вообще и современным искусством в частности, определенно требует прояснения того, что такое человек, в чем заключается его меняющаяся со временем природа.

Связь эстетики с философской антропологией позволяет показать, что эстетическое измерение человеческого существования тесно связано с моральным, политическим, идеологическим, экономическим и другими его измерениями. Проблема, однако, в том, эта связь остается пока что почти не исследованной. Сказанное выше — всего лишь предварительные замечания, касающиеся зависимости эстетического видения от природы человека.

• [1] См.: Easthope A. British post-structuralism since 1968. London; New York, 1988. P. 20.