Свобода слова и права личности
В го же время суд впервые в своей практике пошел еще далее, заявив, что «аналогичное правило применяется и в тех случаях, когда осуществление человеком своего права на собственное изображение становится препятствием свободе получать или передавать идеи, выраженные особым образом в произведении художника». Как пишут авторы материала, опубликованного в журнале «Законодательство и практика… Читать ещё >
Свобода слова и права личности (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Люди создают слова, но слова управляют людьми.
Юрий Лотман. Выход из лабиринта Возникло объективное противоречие между свободой информирования общества СМК (осознаваемой сегодня как признак демократизации общества, декларируемой как национальными, так и надгосударственными документами) и правами отдельной личности.
Вспомним, что одним из первых документов, принятых Генеральной Ассамблеей ООН в 1946 г., была резолюция о свободе информации, которая гласила, что эта свобода «означает право собирать, передавать и публиковать информацию, представляющую общественный интерес, без всяких ограничений». В этом ряду находится и право каждого человека на информацию, провозглашенное Всеобщей декларацией прав человека (1948). Права личности на свободу выражения мнения являются сегодня общественной моралью. Но права эти не беспредельны. Естественным ограничителем выступают такие же права другой личности, т. е. то, что права первой не должны ущемлять права второй. Второй естественный ограничитель — все та же общественная мораль.
Вспомним в этой связи И. Канта с его этическим императивом: относись к другому так, как ты хочешь, чтобы он к тебе относился. Практически в таких же выражениях обсуждал эту проблематику один из основателей социологии Э. Дюркгейм: «Свобода (мы имеем в виду настоящую свободу, уважение к которой общество обязано обеспечить) сама есть продукт регламентации. Я могу быть свободным только в той мере, в какой другой удерживается от того, чтобы воспользоваться своим физическим, экономическим или каким-либо иным превосходством для порабощения моей свободы»[1].
Освещение социальной жизни в СМК включает и информацию о людях, значимых, принимающих решения в общественных сферах; действия и мнения этих людей иногда являются единственным предметом новости. Ясно, что коль скоро освещение социальной жизни СМК включает и информацию о людях, в этих сферах, чьи действия и мнения, собственно, иногда и являются единственным предметом новости, эта область всегда будет зоной столкновения двух проблем: где кончается общественный интерес к жизни индивида и где начинаются барьеры, за которыми эта жизнь стремится укрыться. Понятно, что прежде всего речь идет о тех личностях, которые по роду своих занятий находятся у всех на виду; более того, они сами заинтересованы во внимании к ним прессы, поскольку это вызывает цепную реакцию интереса к ним.
Именно такая ситуация предусмотрена Европейским судом по правам человека, который в полном соответствии с концепцией свободы информации предоставляет любому возможность выражать свое мнение по поводу общественной и частной жизни любого человека, за исключением случаев, когда это мнение содержит ложные или оскорбляющие достоинство личности сведения.
Когда речь идет о клевете, эта ситуация является сравнительно простым случаем, и он довольно основательно прописан во многих национальных сводах законов. Всплеск общественной дискуссии по этому поводу возникает всякий раз, когда речь идет о знаменитостях. Трагическая смерть принцессы Дианы, например, привела к тому, что фотожурналисты, опубликовавшие снимки принцессы, попавшей в автокатастрофу, чуть не оказались на скамье подсудимых. Хотя сразу стоит оговориться, что на этот счет в каждой стране существует свой общественный настрой. И он глубже, чем просто ограничения в работе СМК. За этим стоят разные взгляды на то, что в принципе может считаться публичным интересом. Так, скандал с президентом США Клинтоном, обнаживший частную жизнь президента, показал, что, например, во Франции судебного разбирательства такого рода просто бы не было, так как это считалось бы вмешательством в частную жизнь.
Из Франции пришел пример о прецеденте, когда на суде столкнулись права личности на свое изображение и более общие права общества на свободу информации. В 2004 г. палата по делам прессы Окружного суда Парижа вынесла решение относительно права на собственное изображение — решение, которое сразу же привлекло к себе особое внимание. Фотограф в сотрудничестве с философом-социологом опубликовал книгу со снимками каждодневной жизни парижского метро. Один из сфотографированных пассажиров пожаловался на то, что он совершенно случайно обнаружил в указанной книге свою фотографию; ко всему прочему она была использована в одном из фильмов. Он заявил, что публикация без его разрешения сделанной тайком фотографии и воспроизведение ее в чисто коммерческих целях сразу на двух разных носителях (в книге и в фильме) нарушают его право на собственное изображение. В начале своего решения суд напомнил применяемый во многих случаях принцип, гласящий: «Хотя каждый человек обладает исключительным правом в отношении собственного изображения, позволяющим ему возражать против изготовления или воспроизведения такого изображения без его согласия, данное право не носит абсолютного характера и уступает, в частности, праву на информацию — основному праву, защищаемому статьей 10 Европейской конвенции по правам человека, — которое разрешает публикацию изображений людей, участвующих в событиях, при условии уважения их человеческого достоинства» .
В го же время суд впервые в своей практике пошел еще далее, заявив, что «аналогичное правило применяется и в тех случаях, когда осуществление человеком своего права на собственное изображение становится препятствием свободе получать или передавать идеи, выраженные особым образом в произведении художника». Как пишут авторы материала, опубликованного в журнале «Законодательство и практика массмедиа», такой подход очень близок концепции прав литературной и художественной собственности; он может даже привести к тому, что в случае любой публикации фотографий людей применение права на собственное изображение станет попросту невозможным, ибо такие фотографии легко могут быть защищены авторским правом. В настоящем деле суд посчитал, что преследовавшейся фотографом цели (а именно — поставить свое искусство на службу социологическому наблюдению) невозможно было бы достичь, работай он в открытую. Если он и делал свои снимки «тайком», то, по мнению суда, им руководили при этом не коммерческие или корыстные помышления, а стремление подготовить особый социологический и художественный материал о поведении людей, подкрепленный анализом социолога-философа. Суд, в частности, указал, что при представлении заявителя фотограф не выставил его в оскорбительном или смехотворном виде[2].
В 80-х гг. XX в. в США и Великобритании обозначился рост числа гражданских исков за диффамацию в прессе, на радио и телевидении. По наблюдениям исследователей, некоторые иски продиктованы либо стремлением наказать журналистов за негюнравившиеся выступления, либо желанием получить «легкие деньги». Причем в США до 70% возбужденных дел присяжные решают в пользу истцов. Как результат, цена страховки на случай диффамации постоянно растет, а одна из американских компаний перестала заключать договоры на страхование с СМК.
Как утверждает «Законодательство и практика средств массовой информации», российское законодательство в настоящем его виде не позволяет основательно перекрыть возможность безнаказанно использовать в прямом телеи радиоэфире некорректные или ложные высказывания, поскольку вероятность пострадавшего наказать обидчиков — привлечь их к ответственности за это — была и остается иллюзорной[3]. Обзор содержит информацию о решении этой проблемы в других странах.
Проблема фиксации доказательств в процессах против электронных СМИ решена в большинстве западных стран однозначно: соответствующий орган своеобразного надзора за электронными СМК имеет законодательно закрепленное право контролировать эфир и регулярно (в отличие от Федеральной службы России по телевидению и радиовещанию (ФСТР)) им пользуется. В Великобритании согласно ст. 11 Закона о телерадиовещании 1990 г. «для обеспечения контроля за программами, транслирующимися на основании лицензии на вещание, Комиссия по независимому вещанию (орган, но надзору за всеми частными телекомпаниями Великобритании) может записывать эти программы и использовать их записи полностью или по фрагментам. В лицензионные условия должны включаться следующие обязанности вещателя: (а) делать записи всех программ, которые он транслирует на основании лицензии в течение 90 дней; (б) по требованию Комиссии по независимому вещанию передавать ей записи для проведения экспертизы или изготовления копий; (в) по требованию Комиссии по независимому вещанию передавать ей сценарий или расшифровку программы, если вещатель в состоянии их изготовить» .