Антиномия добра и зла в природе человека как корневой принцип власти

Антиномия института власти коренится в самой природе человека и человеческих сообществ. Естественно, что человек — существо общественное, наделенное чертами социальности, приверженности коллективному началу, доброты, любви к ближнему, альтруизма. Но нельзя не признать, что в нем эгоизм сочетается с альтруизмом, антисоциальное начало — с социальным, индивидуализм с коллективизмом, гедонизм с эвдемонизмом, агрессивность с миролюбием.

Можно сказать больше: в глубинах природы человека одновременно с божественным началом, понимаемым как «добро», коренится сатанинское, бесовское начало, являющееся средоточием импульсов жестокости, садизма, жадности, зависти, гордости, тщеславия и корыстолюбия. В глубинном онтологическом измерении в человеке, как отмечал Ф. Шеллинг, «содержится вся мощь темного начала и в нем же содержится и вся сила света. В нем — оба средоточия: и крайняя глубина бездны и высший предел неба» .

Метафорически можно сказать, что человек, поднимаясь по лестнице жизни, способен устремляться и вверх к сияющим вершинам небес, и вниз — к зияющим безднам преисподней.

Бытует мнение, согласно которому агрессия является не врожденным, а «благоприобретенным свойством» человека, что она относится не к предыстории, а к истории. Считается, что человека совратила именно история, породившая в нем агрессивные, деструктивные страсти. Тем самым подспудно обосновывается мысль о том, что изменение условий социализации может иметь своим результатом исключение из жизни человека агрессивного начала.

Однако анализ процессов восхождения человека из стадного состояния и его трансформации в Homo sapiens и субъекта истории не оставляет сомнений в правоте тех авторов, по мнению которых агрессивное поведение людей имеет филогенетические корни, оно является одним из врожденных инстинктов человека. Как показал К. Лоренц, агрессия — не просто реакция на определенные внешние условия, а подлинный первичный инстинкт, проявляющийся спонтанно и направленный на сохранение вида. Если бы это было не так, то «можно было бы основательно изучить и исключить факторы, порождающие эту реакцию»^[1].

В этом контексте не будет преувеличением утверждение, что всякие социально-психологические патологии, отклонения от общепринятых в обществе норм, такие как агрессия, жестокость, ненависть, садизм, мазохизм, маньячество, представляют собой не просто элементы, внесенные в человеческую природу извне, а коренятся в самой его природе. Внешний мир, общество создают лишь более или менее благоприятные условия для их проявления и актуализации.

Фашизм, нацизм, сталинизм и подобные им феномены нередко трактуют как некие аберрации, проявления социальной, социокультурной и политико-культурной патологии.

Так ли это? Действительно, эти феномены характеризуются аннигиляцией традиций, ненавистью к врагам, к которым часто причисляют весь остальной мир. Их отличают безудержное самовосхваление и неприятие инакомыслия, деспотизм, заговорщический комплекс, приверженность примитивным и сатанинским наклонностям человеческой природы.

Однако не совсем корректно рассматривать их как антиобщественные, антисоциальные явления. Это оценочное суждение, которое мало что дает для научного объяснения. Агрессия, войны и конфликты — реальные составляющие всех обществ на протяжении всей их истории.

Важно учесть также то, что, согласно преданию, Бог создал мир по своей божественной воле и человека — по своему подобию. Следовательно, мы не ангелы именно по Его воле. В этом смысле можно утверждать, что человек, со своей стороны, создал себе Бога по своему образу и подобию. Образно говоря Бог и человек — соработники в деле творения мира.

То же самое относится к Дьяволу. Здесь можно согласиться с Иваном Карамазовым Ф. М. Достоевского, когда он говорил Алеше: «Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, — то создал он его по своему образу и подобию» .

Бог и Дьявол в чем-то исключают друг друга, они непримиримые антагонисты, но они одновременно дополняют друг друга, и в этом плане они, как уже говорилось, соработники в деле сотворения мира. Человек — место встречи Бога и Дьявола. Человек — место встречи и совпадения противоположных начал: милосердия и жестокости, миролюбия и агрессии, консенсуса и конфликта, порядка и анархии, социальности и асоциальности.

Это относится ко всем без исключения сферам и аспектам человеческого бытия, как материальным, так и духовным. Мы склонны говорить о царстве духа лишь в сугубо позитивном значении, подразумевая под ним исключительно царство добра, справедливости, высокой нравственности одним словом царство только и только высоких материй. Но неужели мир можно представить только как Олимп, без глубин, без бездн, без Хтония (божества подземного мира). Неужели это — мир только хороших парней, где нет места плохим парням?

Весь опыт истории человечества даст на это отрицательный ответ. Поэтому, не совсем корректно, отдавать монополию в духовной сфере одному лишь Богу. Мир нельзя представлять себе как некоторую данность, состоящую всецело из положительных, возвышенных, небесно-лазурных величин и категорий, свободную от всяких отрицательных признаков и атрибутов, которые, как правило, по недоразумению противопоставляются сфере духа.

Ведь не случайно Ш. Бодлер дал своему наиболее известному сборнику стихов название «Цветы зла», а Салман Рушди своему роману, посвященному Пророку, — «Сатанинские стихи». К высокой пробы творениям относится картина Гойи «Сон разума рождает чудовищ». Можно привести множество примеров, когда духовные феномены ставились на службу неправых, разрушительных деяний, а духовные лица, отказавшись от мирских, чувственных удовольствий, посвящали свою жизнь делу разрушения, становились одержимы властолюбием, именем веры совершали ужасные преступления.

Ариман, Люцифер, Иблис такие же «законные» составляющие мира, как Ахурамазда (или Ормузд), Бог, Аллах, рай получают свою легитимность именно потому, что в сфере духа он имеет своим антиподом ад. Дьявол — это «Бог низин». Но, к сожалению, мы не имеем историю, составленную самим Дьяволом. Симптоматично, что в древнегреческой мифологии каждый из олимпийских богов имел своего хтонического двойника — даже Персефона.

Поэтому можно утверждать, что тайна и таинство жизни включают в себя наряду с устремленностью ввысь, в сферу сверхличного, божественного, также мистерию греха. Мироздание и жизнь как интегральная часть его полны роковых противоречий: горечь и тленность мира — такие же неотъемлемые характеристики человеческого бытия, как и высшее блаженство, высший полет интеллекта и духа.

Очевидно, что тема зла вовсе не сводится к проблеме «преступления и наказания», что зло — гораздо более глубокая — онтологическая проблема. В данном контексте нельзя не согласиться с Ф. М. Достоевским, открывшим преступление в самих глубинах души человека, в сердце которого, по его словам, «Бог борется с дьяволом» .

Иначе говоря, человек — живое, полярное, противоречивое существо, а не компьютер или, как говорил Достоевский, «не фортепианные клавиши», «не штифтик». Человек — это двуликий Янус, вечно разрывающийся между двумя противоположными полюсами.

В реальном мире было, есть и будет зло, которое слишком часто одерживает победы за победами, его нельзя отрицать и проклинать, от него невозможно отвертеться, а что касается добра, то оно слишком часто демонстрировало свое бессилие. Разве воровство, грабежи, насилия, убийства, наркомания, террор, войны не являются неотъемлемыми составляющими нашей жизни?

Поэтому, как показывает весь опыт писаной истории человечества, одни только морально-этические, традиционные и иные нормы и правила, средства поощрения и порицания отнюдь недостаточны для обеспечения жизнеспособности и эффективного функционирования общества, Для этого требуются внешние ограничители поведения людей, представляющие угрозу общественной безопасности.

В качестве такого ограничителя выступает государство, являющееся главным носителем политической власти, которая, в свою очередь, теснейшим образом связана с насилием. Государство, даже самое демократическое, — это во многих отношениях механизм принуждения с помощью силы.

• [1] Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М., 1998. С. 96.