Европейское Возрождение и науки

Византия чего-то принципиально нового не принесла — заслуга ее ученых состоит скорее в скрупулезном сохранении и передаче античного знания, с добавлениями собственных комментариев. Конец Византийской империи одновременно поднял на новый уровень греческое знание в Западной Европе — византийские книжники, бежавшие от нашествия турок, привезли в европейские страны (прежде всего в Италию) большое количество рукописей, книг, ставших основой для еще более глубокого освоения античного наследия западноевропейскими мыслителями (прежде всего, итальянскими философами-гуманистами). Нельзя сказать, что европейцы сразу поняли и оценили приобретения — парадоксально, но ИбнРушд для книжника-католика был понятнее и ближе, чем византийские книжники. Однако интерес к греческим рукописям пересилил стереотип, тем более что вместе с рукописями прибыли люди, которые могли перевести и истолковать написанное.

Одно из важнейших нововведений, которым Средневековье обогатило античное натурфилософское наследие, — это идея бесконечности, явившееся отражением всемогущества Бога. Особое место здесь занимает философ и церковный деятель Николай Кузанский (1401 — 1464). В 1437 г., возвращаясь из Константинополя, он начал писать свой знаменитый трактат «Об ученом незнании». В нем содержался целый ряд основополагающих мыслей, воспринятых неоплатониками эпохи Возрождения и ставших важной основой для работ Н. Коперника и Г. Галилея. Прежде всего, это идея о бесконечности. Кузанский соединил, казалось бы, несоединимое — теологию, математику, философию. Трактат Н. Кузанского «Об ученом незнании», где логические доказательства, дополненные доказательствами математическими (а точнее, из области геометрии), не только обосновывают неделимость Троицы, троичность божественной сущности, но и выступают в качестве основы для рассмотрения проблемы бесконечности, единства, движения и центра мира.

Бесконечность Вселенной — это лишь отражение божественной бесконечности. В свою очередь с определением бесконечности связаны важные для Кузанского понятия максимума («то, больше чего ничего не может быть») и минимума («то, меньше чего не может быть ничего»). Эти понятия совпадают друг с другом, действуя в полном соответствии с духом божественного единства, и при этом заключают в себе все. Дальнейшие рассуждения о бесконечности, троичности и единстве приводят Кузанского к мысли о том, что все в мире не имеет абсолютного центра, так как налицо движение сфер, а раз минимум совпадает с максимумом, это в свою очередь, приводит к совпадению центра мира и внешней окружности. А это означает, что у мира нет внешней окружности, а значит, и нет центра. А раз нет центра, то все в мире находится в движении. Этими рассуждениями Кузанский подготавливает читателя к еще одному выводу — Земля не является центром мира, так как Земля имеет движение. Верно и обратное — она движется потому, что не является центром мира. Правда, по мнению Кузанского, движение это медленное, едва ли нс самое медленное среди известных нам космических тел. Н. Кузанский стал одним из провозвестников нового, постсредневекового знания.

В XV в. начинают меняться и суть, и форма получения знаний. В середине XV в. в Италии появляется новый тип организации образованных людей — академии. Объединявшие в своем составе людей различных областей (чаще всего литераторов и философов), академии стали центрами распространения знаний, где главными средствами получения этих знаний были диспут в свободной форме (в отличие от университетских диспутов, имевших довольно жесткую форму и ограниченных определенными правилами) и обращение к различным философским учениям, а не только к учению Аристотеля.

Первая академия появилась во Флоренции в 1462 г. (она называлась Платоновская академия), в этом же десятилетии академии были основаны в Риме и Неаполе. Академии финансировались их основателями-меценатами (чаще всего это были либо влиятельные горожане, либо первые лица городов-государств), их отличал свободный стиль общения и минимальные формальности при поступлении и участии в их работе. Именно в таких академиях сформировалось направление, получившее название «гуманизм» .

Гуманисты были теоретиками. По своей сути их воззрения на науку и методы познания были лишь развитием предшествующих, сугубо схоластических взглядов. При этом именно гуманистическая философия выдвинула тезис о величии человека, она подвела к тезису о том, что человек может и должен быть творцом.

Созидательное, творческое начало деятелей эпохи Возрождения ярче всего проявилось в искусстве, однако в этот же период стал закладываться фундамент для иной познавательной ситуации и в интеллектуальной сфере. На смену средневековым представлениям о природе как отражении Божественной воли, о том, что весь мир уже описан в Священном Писании, стала приходить идея о том, что есть еще много неизвестных явлений природы, не отмеченных в Библии. Раскрыть их и на основе этих открытий создать что-то новое — вот задача мыслящего человека эпохи Возрождения.

Человек становился творцом, средневековое понятие гордыни постепенно сменялось на гордость человека за результат его творчества (книгу, картину, механизм). «Не даем мы тебе, о Адам, — говорит Бог в „Речи о достоинстве человека“ Джованни Пико делла Мирандола (1463−1494), — ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать вес, что есть в мире. Я нс сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные». «Человек есть посредник между всеми созданиями, близкий к высшим и господин над низшими, истолкователь природы в силу проницательности ума, ясности мышления и пытливости интеллекта, промежуток между неизменной вечностью и текущим временем» [11].

Знания гуманистов во многом были развитием философии, но вместе с тем они сыграли определенную роль в развитии естественных и точных наук. Например, трактат Пико делла Мирандолы «Рассуждения против прорицающей астрологии» был известен И. Кеплеру, а идея о математической основе природных процессов (идея, в общем, идущая от пифагорейской диктатуры чисел, провозглашающая примат разума) оказала влияние на развитие натурфилософии Европы эпохи Возрождения. Мирандола в этом трактате призвал отказаться от представлений о связи звезд и их движения с человеком и его действиями, здоровьем и т. п., провозгласив тезис о свободе воли, выдвинутый еще реалистами. Вершиной знания, по мнению Мирандолы, была натуральная магия. Характеристика натуральной магии, данная Мирандолой в этом трактате (посредством магии «познаются силы и действия природы, их соотношения и приложения друг к другу», сама магия учит «совершать удивительные вещи с помощью природных сил»), почти дословно совпадает с определением магии, данным Ф. Бэконом спустя более века в его трактате «О достоинстве и приумножении наук» («мы понимаем магию как науку, направляющую познание скрытых форм на совершение удивительных дел, которая… раскрывает великие тайны природы»)^[1].

В конце XV — первой половине XVI в. в Италии происходило и иное движение — развитие инженерного дела, осмысление опыта античных инженеров и архитекторов (Л. Альберти, А. Палладио), расширение поля деятельности математиков с уклоном в практические отрасли — финансовый сектор (Л. Пачоли), морское дело, география (идея математика П. Тосканелли о том, что если плыть все время на Запад, то можно попасть на Восток, вдохновила X. Колумба на его первое путешествие), астрономия (Региомонтан и его астрономические таблицы).

• [1] Пафос натуральной магии был близок пафосу новой науки, содержащемуся в манифесте Ф. Бэкона, но она исходила из других принципов, в основе ее лежали скрытые силы и формы (напоминающие представления о духах), а не объекты, и основополагающим принципом было «подобное воздействует на подобное» (примеч. — А. Л.).