Проблемы построения теории сознания

Когда долгое время не удается построить общепризнанную теорию, научное сообщество (методологи) обращаются к осмыслению проблем построения такой теории. Приведем развернутый список нерешенных пока проблем построения теории сознания.

1. Проблема поиска надсистемы сознания. Введенное Р. Декартом понятие «сознание» определялось через процессы самонаблюдения, «мышления о себе» (cogito ergo sum). В конце XVII в. Дж. Локк постулировал существование познаваемой и познающей (рефлектирующей) частей сознания (одна из первых моделей сознания)^[1]. Описанная им в рамках метода самонаблюдения (не интроспекции) проблема непознаваемости самого познающего сознания до сих пор путем рассуждений не решена. «Шаманские» вопросы (например, 1) сознание является проявлением человека, или люди являются проявлением сознания; 2) отделено сознание человека от всего мира или является частью сознания мира) просто не обсуждаются (и, чаще всего, нс мыслятся), хотя большинство авторов почти неосознанно придерживается первого (сознание является проявлением человека) варианта ответов. Тем не менее, вслед за пониманием того, что человек является лишь частью чего-то большего, чем индивид или личность, в психологию все более проникает представление о сознании человека (и человечества) как о части более обширной и сложной системы (Джива, ноосфера, вселенское сознание и т. д.).

" Надсистемные" модели (например, сознание — часть ноосферы; сознание — голограмма Вселенной) существуют, однако работ с четкой постановкой проблемы поиска надсистемы сознания и, соответственно, анализа подсистем и надсистем сознания до сих пор не проводилось.

2. Исследуется не явление, а его модель. В рамках методов интроспекции и самонаблюдения попытки исследования сознания осуществлялись зачастую без рефлексии того, что вообще можно исследовать. Если само понятие сознание сначала интуитивно Декартом, а впоследствии Локком вполне осознанно постулировалось как описание чего-то ненаблюдаемого, но данного в своих проявлениях (как факты внутреннего опыта), то феноменологически можно исследовать лишь его проявления или свойства, но никак не само сознание. По Платону, опираясь на постулируемое им неизбежное рассогласование идеи (нумен, ноумен) и ее проявления (феномен), можно было бы сказать, что существует идея сознания, и мы можем исследовать только ее искаженные проявления. Далее, вслед за Платоном, следовало бы постулировать существование сознания вне нашего пространства-времени (например, идея о «мире идей» существует и в Древней Греции, и в сегодняшнем Магаданском университете). В конце концов, в 70-х гг. XX в. когнитивисты сформулировали выводы, удивительно близкие к выводам Платона: сознание могло бы перерабатывать любой объем информации, ограничения накладываются структурными возможностями анализаторов и эфферентных систем^[2]. Это является вполне логичным следствием линии построения бессубъектной когнитивной психологии: раз нет субъекта, рано или поздно придется постулировать существование мира идей (а потом и Абсолютного Духа, как Творца идей).

Большинство из известных научных моделей претендует на то, чтобы называться описанием реальности. Вопрос состоит в том, что считать реальностью, а что ее описанием. Методологический «провал» большинства современных научных теорий заключается в том, что моделируется не сама реальность, а представление исследователя о реальности. При этом представление исследователя о реальности и механизмы возникновения представления не рефлексируются.

Таким образом, модель сознания как предмет исследования может сегодня описываться как модель: 1) объясняющая получаемые экспериментальные данные; 2) как модель явления, изучаемого через свои проявления; 3) как модель взаимодействия исследователя с сознанием.

• 3. Традиции материалистического подхода. Большую часть XX в. ученые для обоснования исследований сознания и для публикаций материалов таких исследований вынуждены были (или даже искренне считали необходимым) отрицать существование сознания как идеального объекта (материалистический полюс решения психофизической и психофизиологической проблем). Только в 80-х гг. XX в. стало возможным прямо писать о субстанциональном статусе субъективности и, соответственно, об идеальном субстанциональном статусе сознания.
• 4. Традиционные постулаты «объективного» подхода. Исследователь сознания (и всех психических явлений) имеет дело с объектом, для которого не выполняются следующие постулаты: 1) исследуя объект, мы его не изменяем (связи являются независимыми от исследователя); 2) объект не участвует в получении знаний о нем (знания не являются продуктом деятельности объекта).

Можно констатировать, что большинство «современных» теорий и моделей сознания (объем сознания, динамика процесса, ритмы, информационные и когнитивные блок-модели) построено именно на базе вышеприведенных очевидно неправильных при исследовании сознания постулатов.

На методологическом и методическом уровне это проявляется следующим образом:

• 1) при «объективном» (абстракция экспериментатора) исследовании феноменов сознания исследователь интерпретирует проявления сознания испытуемого, не испытывая их сам, т. е. описывает проявления своего сознания по поводу внешних проявлений испытуемым его (испытуемого) переживаний;
• 2) при личном «субъективном» использовании методов самонаблюдения (и интроспекции) исследование теряет статус «объективности» и беспристрастности по отношению к разрабатываемой этим же исследователем модели. Большинство ученых XIX—XX вв. предпочитали скорее сохранить статус объективности исследования, чем обратиться к первичному материалу собственных переживаний.

Однако основной парадокс психологии как науки — поиск объективных законов субъективного — именно при исследовании сознания принципиально не может быть преодолен только путем изучения сознания извне.

• 5. Уровень сложности объекта исследования выше уровня сложности исследователя. Легко понять, что при использовании традиционных методов описания моделей сознания уровень сложности модели всегда будет меньше, чем уровень сложности ее создателя. С другой стороны, у самого исследователя уровень сложности сознания, по крайней мере, не меньше уровня сложности актуализированных возможностей того же сознания. Это же справедливо и в отношении различных логических подходов. Любая создаваемая и осознаваемая логика всегда менее сложна, чем создающее или осознающее ее сознание^[3]. Осознание этого приводит психологов к пониманию невозможности дать определение сознанию.
• 6. Ограниченные возможности существующих языков моделирования. Любая знаковая система имеет свою структуру, логику строения и законы функционирования подсистем. Язык построения модели объекта исследования вводит свои ограничения, обусловленные его семантикой, синтаксисом и прагматикой. Соответственно, если не проводится специальной рефлексивной работы, закономерности знаковых систем в модели трактуются как свойства моделируемой реальности. Рассмотрение языковых средств как опосредствующих деятельность раскрывает перед нами проблему влияния речи исследователя на его деятельность. Например, термины, вводимые экспериментаторами, изучающими сознание и внимание, всегда играли большую роль при отработке схем опытов. Рисунки зон сознания и внимания «снимали» вопрос об их динамике; термин «волна внимания» закономерно требовал изучения колебаний внимания, но мог снять вопрос об их непериодичности; термин «поток сознания» мог снять вопрос о длительности и дискретности акта сознания. Такие же примеры влияния языковых средств на деятельность исследователя можно найти и в современных работах: например, термин «оперативный образ» наталкивает исследователя на сопоставление этого термина с другими определениями образа и на соответствующее обобщение; термин «иерархия мотивов» заставляет задуматься об иерархической системе деятельностей субъекта.

С позиций теории лингвистической относительности и детерминизма возникает другой «закономерный» вопрос: не ведет ли наш язык описания мира к постоянным попыткам описывать сознание через физические характеристики «объективного» мира или через функциональные для деятельности исследователя характеристики?

Математическое моделирование сознания является заведомо искажающим и неполным из-за внесения в модель свойств множества вещественных чисел и формально логических отношений.

• 7. Игнорирование экспериментального материала в существующих теориях сознания. Начиная с первых опытов В. Вундта, экспериментальные данные о свойствах сознания описываются как простой набор фактов, который будет обобщен когда-то теорией. Однако авторы теорий и моделей сознания почему-то не считают обязательными для теорий сознания два основных требования к научным теориям:
• 1) в рамках теории должны объясняться существующие факты;
• 2) должны предсказываться новые факты.

Например, теория 3. Фрейда и теории всей психоаналитической школы (включая все направления неопсихоанализа) не имеют связи ни с экспериментальными данными лаборатории В. Вундта, ни с современными экспериментальными данными. Это же можно сказать и о всех современных теориях сознания, начиная с концепции голографической Вселенной Т. Лири и кончая спонтанностью сознания по В. В. Налимову. Такой «разрыв» теории и эксперимента обусловлен тем, что в рамках современной экспериментальной психологии продолжаются попытки классического исследования «реальности» сознания, а многочисленные психотерапевтические модели создаются скорее как модели обоснования практических психотехнических алгоритмов, чем как попытки объяснения экспериментальных данных. Таким образом, психотерапевтические модели можно определить как технические (психотехнические), направленные не на решение проблемы истинности, а на решение проблемы эффективности. В то же время, начиная с теории 3. Фрейда, психотерапевтические модели сознания являются парадигмальными по отношению к психотерапевтической практике, т. е. модифицируются в соответствии с успешностью практического использования модели. 3. Фрейд даже предложил модель механизма ограничения запоминания, объясняя этот феномен не структурой информационных процессов, а культурно-исторически обусловленным смысловым вытеснением.

8. Некритичное принятие модели аналитического подхода. Исследователи иногда забывают, что самих по себе познавательных процессов (ощущения, восприятия, памяти, мышления, воображения, внимания, представления, антиципации) не существует. Существует удобная для анализа и объяснения модель разделения единого процесса сознания на познавательные процессы (например, воображение в чистом виде без памяти и мышления даже представить невозможно)^[4]. Осталось очень много вопросов к интерпретации результатов и классических, и современных экспериментальных исследований познавательных процессов. В качестве примеров приведем следующие вопросы: «Выявленные при исследованиях свойств памяти феномены забывания обусловлены ограниченностью объема памяти, спецификой механизма запечатления или спецификой функционирования сознания?», «Интенсивностью „потока сознания“ или ограничениями перерабатываемого в единиц}' времени объема информации?», «Феномены распределения внимания объясняются одновременной или попеременной работой разных областей сознания или сменой состояний сознания?», «Сменой действий контроля или „игрой“, активирующей внимание мотивации?» .

Задача переинтерпретации огромного экспериментального материала, полученного при исследовании познавательных процессов, даже не сформулирована. Только П. Я. Гальперин предлагал рассматривать психические процессы как качественно своеобразные составляющие ориентировочной деятельности, относя при этом к проявлениям ориентировочной деятельности и самосознание: «Не „явления сознания“ служат ее [психологии] предметом, но процесс активной ориентировки, в частности, с использованием того, что называется „явлениями сознания“; только эта ориентировочная функция и составляет психологическую сторону „явлений сознания“» (Гальперин, 1999, с. 150). Такой подход представляется весьма целостным, но, на наш взгляд, исключает из рассмотрения тоже весьма продуктивные модели сознания как части более широкой системы (ноосферные модели, голографического фрагмента Вселенной, вероятностной теории смыслов и др.).

В более широком контексте задача переинтерпретации экспериментальных данных на языке единой теоретической модели является задачей выхода из многолетнего системного кризиса всей психологии, обусловленного отсутствием единого предмета теоретического моделирования.

• 9. Ограниченность категории «отражение» . Развитие физиологии и психологии активности неизбежно выводит исследователей за рамки категории «отражение» (Смирнов, 1985 и др.). Функционирование познавательных процессов определяется не только и не столько параметрами «объективной реальности», но и всем целеполаганием субъекта, его направленностью в будущее. В авторской концепции восприятия (Серкин, 2005) образ мира опережает «отражение», являясь (см. определение 5 из подпараграфа 3.4.4) индивидуальной прогностической моделью будущего.
• 10. Проблема возможности существования «чистых» свойств сознания. Длительное существование теорий и даже моделей сознания, основанных на базовой (архетипической) культурной мифологии, заставляет задуматься о проблеме взаимосвязи свойств и структуры сознания человека с культурой, в рамках которой сознание формируется. Особенно четко проблема того, что является базовой основой развития сознания — неповторимая индивидуальность или общественные отношения — прослеживается при сопоставлении теорий сознания конца XIX в. и середины XX в., а также при анализе концепций опосредствования в становящейся деятельности. Эта проблема ставит под вопрос весь подход и экспериментальный материал психологии сознания (начиная от экспериментов Вундта) и более поздние позитивистски ориентированные исследования свойств сознания.

В отечественной психологии XX в. сознание рассматривалось как продукт культурно-исторического развития, формирующийся в деятельности субъекта. Значения, рассматриваемые Л. С. Выготским как возможные единицы анализа сознания, А. Н. Леонтьевым рассматривалось как образующие сознания, т. е. как уже не несущие всех системных свойств сознания. Отсюда понятно, что образ мира как интегральная индивидуальная система значений рассматривается только как подсистема сознания.

Появление и быстрое массовое внедрение новых технологий (типа Интернет) опосредствования внешней и внутренней деятельности ставят перед исследователями сознания проблему изучения влияния на формирование сознания не только традиционных культурных институтов, но и проблему изучения влияния использования различных новых технологий опосредствования деятельности.

11. Отказ ученых от исследования этических и телеологических вопросов. Возможно, что многовековое разделение «сфер влияния» между наукой и религией послужило сегодня причиной того, что в современной психологии вопросы детерминации причинами явлений разработаны гораздо более подробно, чем вопросы детерминации целью. В исследованиях феномена сознания (и познавательных процессов, личности и пр.), однако, необходимо рассмотрение обеих направлений детерминации, что является очевидным, так как многое в деятельности человека реализуется не «почему?», а «для чего?» .

Другая грань ограниченности исследуемой проблематики сознания связана с существовавшим до недавних пор в «классической» науке презрительным отношением, запретом (или даже добровольным отказом) от употребления в научной литературе следующих двух рядов понятий: 1) дух, душа, духовность, духовные поиски, духовное бытие, предназначение и др.; 2) нравственность, честь, долг, этичность и др. При этом вряд ли кто-либо из исследователей стал бы отрицать, что хотя бы без частичного осмысления этих понятий и своего отношения к ним сознательная жизнь человека невозможна.

12. Традиционная пространственно-временная модель, последовательность, детерминизм, причинно-следственные, родо-видовые связи и логические связи. При разработке моделей сознания (образа мира, систем значений) многие исследователи полагают, что в этой модели должны выполняться связи и закономерности, используемые при моделировании понятийных систем. В реальности сознания эти связи и закономерности часто нс выполняются.

• [1] Сейчас мы можем полагать, что рефлексирующая часть сознания является, например, планом внутренней деятельности.
• [2] Ср. у Платона: душа знает все, но эти знания временно искажены возможностями органов чувств и действия нашего тела.
• [3] Здесь существует дополнительный вопрос о субъекте осознания.
• [4] Эти процессы еще и делятся дальше на виды, типы и т. д.