Теоретико-методологические аспекты внешнеполитического анализа

Внешнеполитический анализ (ВПА) находится на пересечении социальных наук, прикладных политических исследований, имеющих отношение к международным делам, и представляет собой значимый вклад в теорию международных отношений (ТМО) — теоретический, содержательный и методологический.

Современное предметное поле внешнеполитического анализа имеет многомерный характер: оно наводит мосты между смежными научными дисциплинами, между экспертно-политическим сообществом и более широким полем теории международных отношений.

Важно запомнить!

Как принято считать, теория международных отношений в качестве области исследования изучает источники конфликта и кооперации между государствами и международными акторами в рамках мировой системы. В свою очередь, внешнеполитический анализ как самостоятельное ответвление ТМО изучает специфический аспект данной проблематики, акцентируя внимание на процессах, посредством которых конкретные международные акторы (главным образом, государственные институты и лидеры) осуществляют свой выбор.

ВПА характеризуется ориентацией на конкретного актора, то есть опирается на допущение, согласно которому все, что имеет место на государственном и межгосударственном уровнях представляет собой результат действий лиц, принимающих решения (ЛПР), действующих индивидуально либо коллективно^[1].

Академическая теория международных отношений, со своей стороны, предпочитает несколько иной язык описания своего предмета исследований, сводящий все многообразие международных отношений к деятельности государств, или, другими словами, отождествляющий любого субъекта, действующего в сфере международных отношений, будь то индивидуального или группового, с универсальным рациональным актором, эквивалентным национальному государству.

При этом именно ВПА, — в качестве субдисциплины ТМО, последовательно придерживаясь ориентации на конкретного актора, не отождествляемого с современным государством на международной арене, — предоставляет методологическое основание для конкретно-политических, прикладных исследований международных отношений.

Итак, методология ВПА предполагает описание и объяснение процессов и результатов принятия решений, имеющих отношение к иностранным субъектам, либо известные последствия в отношении таковых. В большинстве случаев область исследовательского интереса ограничена решениями, принимаемыми теми, кто обладает полномочиями по перераспределению ресурсов, и как правило, но не исключительно, легитимными властями национальных государств. При этом объектом исследования могут быть как отдельно взятые решения, так и некоторые множества, и (или) последовательные серии решений, имеющих отношение к интересующей нас конкретной ситуации. Также предметом изучения могут выступать процессуальные аспекты принятия решений, такие как инициирование проблемы, формулирование, восприятие, целеполагание, сравнение и оценка альтернативных вариантов и т. д.

В свою очередь, средствами объяснения данных феноменов являются факторы, влияющие на процесс принятие внешнеполитических решений, а также на лиц, их принимающих. При этом ВПА придерживается много-факторного понимания искомых причинно-следственных связей, а также многоуровневого подхода к их изучению (в данном случае — разнообразные, от микродо макро-, уровни анализа).

Неизбежным следствием такого подхода является обращение ВПА к достижениям различных дисциплин, таких как психология, социология, теория организационного поведения, антропология, экономика и т. д., что делает его также мультидисциплинарным (междисциплинарным) в качестве третьей сущностной характеристики данной субдисциплины.

Тем самым, из всех субдисциплин ТМО, ВПА является наиболее интегративной, задействующей множественные информационные компоненты разных уровней анализа и различных дисциплинарных областей, что представляет собой четвертую отличительную характеристику ВПА.

Наконец, ВПА характеризуется ориентацией на конкретного актора: лица, вовлеченные в решение Кубинского ракетного кризиса, к примеру, не были некими универсальными рациональными максимизаторами полезности, в равной мере нельзя их отождествить и с государствами, от имени которых они действовали. Для объяснения данного кризиса аналитику требуется не только общая и абстрактная информация, но и конкретные, специфические сведения о лицах, принимающих решения во всех трех вовлеченных странах (СССР, США и Куба).

Наиболее значимым вкладом ВПА в теорию МО является идентификация точки теоретического пересечения двух основных детерминант поведения государства на международной арене, а именно: материальных и идейных факторов. В качестве такой точки пересечения выступают именно лица, принимающие решения.

Между тем, классические теории международных отношений в период холодной войны редко принимали в расчет человеческий фактор. Помещение лиц, принимающих решения, в центр теоретических построений существенно обогащает теорию МО в нескольких значимых аспектах.

Во-первых, такой подход позволяет интегрировать теории и модели различных уровней анализа, которые иначе оставались бы применимы лишь к отдельным сегментам международной политики. Лица, принимающие решения, воспринимаются как действующие в дуалистической среде, в которой соединяются, на первый взгляд, не взаимосвязанные внутренние и внешние факторы поведения.

Так, в ТМО имеется достаточное множество развитых теоретических моделей, интерпретирующих такой круг явлений, как институты, системы, групповую динамику, внутренний политический процесс и т. д. При этом можно говорить о «двухуровневой игре», которую ведут лица, принимающие решения: бесконечное лавирование между внутриполитическими и внешнеполитическими процессами^[2]. Концепт «актора» позволяет связать эти модели органичным образом.

Кроме того, в рамках теории МО существуют иные, менее разработанные модели, — к примеру, описывающие воздействие культурных факторов и социальных конструкций на поведение государств^[3], — которые могут получить развитие с большими шансами на успех, когда в центре теоретической конструкции оказываются лица, принимающие решения.

Следующим преимуществом актороцентричного подхода видится способность перейти от постулатов в духе абстрактных «естественных законов» поведения государств на международной арене к более полному и углубленному объяснению внешнеполитических явлений, принимающему в расчет усилия конкретных личностей. Как отмечали в этой связи основоположники ВПА, «речь не идет о том, чтобы объяснить все многообразие внешнеполитической проблематики сквозь концептуальную призму „принятия решений“ … Тем не менее, мы утверждаем, что любой научный поиск ответа на сакраментальный вопрос „почему?“ применительно к событиям, предпосылкам и моделям взаимодействий государств на мировой арене предполагает в обязательном порядке обращение к анализу принятия решений»^[4] .

Наконец, важным преимуществом ВПА остается его способность играть роль связующего моста между ТМО и другими смежными областями исследования, такими как сравнительная политология и анализ государственной политики. Предпосылкой этому служит умение ВПА говорить языком внутриполитических ограничений и контекстов.

Суммируя сказанное, следует признать, что внешнеполитический анализ дает ряд значимых преимуществ для исследований международных отношений, многие из которых приобретают сегодня все большую актуальность.

Исторический экскурс В известном смысле характерный для ВПА способ описания и объяснения внешнеполитических явлений существует столько, сколько существуют попытки историков и других исследователей прийти к пониманию того, почему мировые лидеры делают тот или иной выбор в известных межгосударственных отношениях. Однако обретение ВПЛ самосознания в рамках предметного поля международных исследований приходится на период конца 1950;х — начала 1960;х гг.

Три парадигматических источника формируют основание современного ВПА^[5].

1. Ричард Спайдер и его коллеги^[6], формулируя в 1960;е гг. свой парадигматический манифест «Внешнеполитическое принятие решений», отвергли этатистскую онтологию Ганса Моргентау, изложенную им в 1948 г. в работе «Политика между нациями»^[7]. Там, где Моргентау видел мир государств, стремящихся к господству, Спайдер, Брук и Сапин увидели мир многочисленных лиц, принимающих решения, объединенных в группы, организации и субъективно интерпретирующих внешнеполитические ситуации с позиций национальных культур.

Тем самым авторы ориентировали ВПА на изучение процесса принятия внешнеполитических решений в противоположность изучению его конечных результатов во внешней политике. Принятие решений понималось в духе «организационного поведения», для которого ключевыми были такие категории, как сферы компетенции вовлеченных участников, коммуникационные и информационные потоки, мотивации различных участников и т. д. Объяснительные модели, таким образом, приобретали одновременно многофакторный и междисциплинарный характер.

2. В свою очередь, идеи Дж. Розенау^[8] вдохновили ученых на выработку того, что теперь принято называть актороцентричный подходом: он стремился сформулировать такую теорию международных отношений, которая была бы связующим звеном между стройными общими принципами и противоречивой конкретной реальностью. «Идентифицировать факторы — еще не значит выявить их воздействие. Понимать процессы, влияющие на поведение участников — еще не значит объяснить, как и почему они работают в одних условиях и не работают в других. Признать, что внешнеполитический курс формируется как внутренними, так и внешними факторами — еще не значит достичь понимания, каким образом те и другие взаимодействуют, при каких условиях одни доминируют над другими» 5.

Розенау полагал, что путь к формулированию такой теории предполагает обращение к методам статистического исследования, а также многоуровневый анализ — от индивидуальных политических лидеров до международных систем — внешнеполитической реальности. Как и Снайдер, Розенау подчеркивал плодотворность многоуровневого и междисциплинарного анализа внешней политики, интегрирующего достижения различных общественных наук.

З. Г. и М. Спрут в работе «Экологический подход к человеческим отношениям применительно к международной политике» способствовали становлению ВПА предположением, согласно которому анализ силового потенциала в рамках межгосударственной системы отношений не имеет смысла вне связи с решениями, стратегиями и намерениями политических лидеров. Авторы относят данные факторы к " психосреде" акторов, индивидуальных и коллективных, принимающих внешнеполитические решения. Психосреда представляет собой международный и операциональный контекст, воспринимаемый и интерпретируемый лицами, принимающими решения. При этом могут иметь место несоответствия между воспринимаемой и реальной операциональной средой, что ведет к неудовлетворительным решениям во внешней политике. Источники этих несоответствий разнообразны, их поиск предполагает многоуровневое исследование, опирающееся на достижения различных научных дисциплин.

Общий месседж этих трех первоисточников — работ Снайдера, Розенау и Спрутов, — убедил многих ученых в том, что конкретные условия и обстоятельства, в которых действуют лица, принимающие внешнеполитические решения, играют ключевую роль в анализе внешней политики. Многоуровневый анализ, включающий микрои макроисследования, в наибольшей степени отвечает задачам такого анализа. При этом залогом успеха является обращение к достижениям множества общественных наук. Сущность этого месседжа была и остается ядром того, что мы называем ВПА.

Сегодня сложилось общее понимание того, как различные уровни анализа — личностные факторы, механизмы принятия решений, институциональные и социокультурные факторы — в совокупности позволяют понять содержание и результаты внешней политики. Посредством этих усилий внешнеполитический анализ заявил о себе как о теории среднего уровня, преодолевающей ограниченность допущений общей теории международных отношений.

Важно запомнить!

К началу XXI в. окончательно сформировалось самосознание внешнеполитического анализа как субдисциплины в изучении международных отношений, основанием которого является ясное понимание методологических различий между конкретным, прикладным типом исследованиям в ВПА с одной стороны, и абстрактно-теоретическим, академическим стилем «большой» теории международных отношений — с другой. Теоретическая строгость, абстрактность, «элегантность» и увлечение большой, всеобъемлющей теорией, опирающейся на вневременные, свободные от контекста обобщения по поводу поведения национальных государств на международной арене — характерные черты ТМО. Такие установки, в свою очередь, предполагают вполне определенные методологические предпочтения: игровые теории, модели рационального выбора, эконометрические калькуляции и т. д.

Подобные предустановки очевидным образом не удовлетворяют целям и стилю ВПА с его актороцентричным подходом, отличающимся как в своих целях и задачах, так и в методологических предпочтениях. Этот подход отличается конкретностью, контекстуальностью, комплексным характером, и хотя это не исключает применения упомянутых выше методов исследования, все же в гораздо большей степени эти особенности предрасполагают к другому методологическому выбору: контент-анализ, процессуальные модели принятия решений, углубленные кейсовые исследования, симуляции и т. д. При этом многие изучаемые переменные будут неквантифицируемыми: культура, динамика малых групп, бюрократическое поведение.

Именно с обретением подобного профессионального самосознания, ясно осознающего методологическую специфику ВПА в сравнении с ТМО. выражающуюся как в различиях, так и во взаимодополняющих возможностях, сложились предпосылки для нового рывка вперед.

• [1] Cm.: Hudson V. M. Foreign policy analysis: classic and contemporary theory / 2nd ed. Lanham: Rowman & Littlelield Pub., 2014.
• [2] См.: Putnam R. Diplomacy and Domestic Politics: The Logic of Two-Level Games // International Organization, Vol. 42. № 3. Summer. 1988. P. 427−460.
• [3] См.: The Culture of National Security: Norms and Identity in World Politics / ed. by P.J. Kalzcnslcin. N.Y.: Columbia University Press, 1996: Culture and Foreign Policy / ed. by V. M. Hudson. Boulder, CO: Lynne Rienner, 1997.
• [4] См.: Snyder R. C, Bruck H. W., Sapin В. Foreign Policy Decision-Making: An Approach to the Study of International Politics. Glencoe, IL: Free Press, 1962.
• [5] См.: Hudson V. M. Op. cit.
• [6] См.: Snyder R. С, Bruck H. W., Sapin B. Foreign Policy Decision Making. N.Y.: Free Press. 1962; Snyder R. C, Bruck //. IK, Sapin В. The Decision-Making Approach to the Study of International Politics // International Politics and Foreign Politics: A Reader in Research and Theory / ed. by J. N. Rosenau. N.Y.: Free Press. 1969.
• [7] См.: Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace.
• [8] См.: Rosenau J. N. Pro-theories and Theories of Foreign Policy // Approaches in Comparative and International Politics / ed. by R. B. Farrell. Evanston: Northwestern University Press, 1966. 5 Rosenau J. N Op. cit. P. 98−99.