Теоретическая и нормативная этика

Не являются ли фантомом сами «общечеловеческие ценности»? Совместимо ли бытие общечеловеческих ценностей с национально-этнической, социально-классовой, религиозно-конфессиональной раздробленностью человеческого общества? Мудрецы с глубокой древности были убеждены, что общечеловеческие ценности — духовная реальность.

В свое время Аристотель утверждал: «Есть нечто справедливое и несправедливое по природе, общее для всех, признаваемое таковым всеми народами, если даже между ними нет никакой связи и никакого соглашения относительно этого…»^[1]. А. Мелихов говорит, что «собственно столкновение реальных интересов почти никогда и не приводит к войнам, в конфликте интересов всегда возможен компромисс — компромисс невозможен лишь при столкновении святынь. Поэтому чем меньше мы будем заниматься сакрализацией материальных ценностей и амбиций, тем более мягким и безопасным будет становиться мир»^[2].

Трагический опыт прошлого столетия с его мировыми и локальными войнами не только усугубил ценностный раскол человечества, но и обнаружил единство человеческого рода, показал, какую угрозу для его существования представляет этот раскол, ведущий к уничтожению природной основы самого человеческого существования, чреватый возможностью самоликвидации человечества^[3].

Что же делает ценности ценностями? Иначе говоря, какова ценность ценностей? Лишает ли одна ценность абсолютности и вневременности другую? Отрицание вневременности ценностей не означает их недооценки, это только отрицание того мнения, будто ценности могут принадлежать к внечеловеческому, метафизическому миру, иметь трансцендентный характер. Попытки использовать науку для мифологизации ценностей (вспомним хотя бы книгу Э. Дэникена «Воспоминания о будущем»^[4] и одноименный фильм) антинаучны.

Ценность — дело рук человеческих. История происхождения человека и история преобразования человеком природы недвусмысленно свидетельствуют об этом. Например, древнему римлянину Альпы казались грозными и мрачными, а современный человек замечает только их красоту.

Понятие ценности широко используется в гуманитарных науках. Однако толкования категории ценности различаются не только тогда, когда речь идет о разных науках, но и внутри одной и той же дисциплины. Так, в социологии, где ценность определяют через оценивающую способность субъекта, существуют определения, ориентирующиеся на различных оценивающих субъектов — индивида, группу, общество. Определения, стоящие на стыке психологии и социологии, подчеркивают роль индивида, потребностей, стремлений и интересов. Весьма распространено определение ценности через понятие психологической теории мотивации.

В сущности ценности можно выделить два момента: связь с индивидом как реализующим и оценивающим субъектом и санкционирование ценности обществом или группой. Помимо описательных определений существуют также нормативные. На основании последнего разделения проводятся различия между ценностями-объектами и ценностями-нормами. Социальные ценности-нормы суть те вещи, идеи, индивиды и социальные группы, которые имеют существенное значение для функционирования социального целого или особых его групп, а также те группы и общества, которые одобряют и санкционируют это функционирование и его уровень. Характер ценностей-объектов приобретают для личности те вещи, идеи, отдельные люди и социальные группы, которые имеют свойство удовлетворения — действительное или мнимое — потребностей этой личности.

М. Шелер считал, что ценность тесно связана с переживаниями личности. Однако эта связь недостаточна для существования личности: ценность может существовать и вне осознания ее личностью. Анализируя систему индивидуальных ценностей, как она складывается под воздействием потребностей, можно классифицировать сами потребности (основные, производные и интегративные), отмечая их социально-культурную природу. В объяснении фиксируемой в эмпирических социологических исследованиях структуры ценностей важно использовать понятия социологии и социальной психологии (интересы, отношения, нормы).

Пограничное (между этикой и философией) положение гносеологии морали имеет общеметодологическое значение для этической теории, поэтому занимающее центральное место в гносеологии морали отношение между познанием и ценностями оказывается матрицей этического мышления, определяющей выбор проблем и принципиальных способов их разрешения. С этой точки зрения проводится четкая граница между классической этикой (где познание и ценность в той или иной степени совпадают) и современной этикой (для которой характерна их противоположность). Проблему совпадения познания и ценностей можно проследить на примере эвдемонизма, поскольку именно для него это совпадение наиболее характерно.

В единстве индивида с действительностью моральное отношение к последней менее объективно, чем отношение познавательное, так как сущность действительности совпадает с индивидуальным «благом» личности. Теоретически это выражалось в том, что в рамках целостных философско-этических систем гносеология и онтология обосновываются этикой, и наоборот. Совпадение познания и ценностей имело место уже у Сократа, Платона, Аристотеля, Эпикура, Локка, Гельвеция, Спинозы, Канта. Однако оно оказалось фатальным для логической точности, так как привело к тавтологии в рамках отдельных суждений и к «замкнутому кругу» в рамках целостных систем. Эксплицитно этот «замкнутый круг» впервые осознается на уровне этического самосознания Дж. Мура в форме так называемой «натуралистической ошибки», хотя, начиная с Канта, предпринимаются попытки преодоления недостатков классической этики постулированием (на разных уровнях — онтологическом, гносеологическом, лингвистическом, социологическом) двух не связанных между собой сфер: ценности (должное, норма, оценка) и познания (сущее, факт, описание). Таким образом, тавтологичность сменяется антиномичностью, теоретикологические причины которой усматриваются в характерных процессах отвлечения от реальности в сторону трансцендентности.

Различные варианты противопоставления познания и ценности имеют следующие критерии: а) основные типы решений антиномии; б) формы проявления антиномии в различных этических теориях. В плане решения антиномии имеется два основных варианта: 1) дуалистический, в котором должное, способ его познания и его логическая структура противостоят сущему, способам его познания и логического обоснования (типичны в этом отношении неокантианская и лингвистическая этика); 2) монистический, признающий существование одной из сторон антиномии и считающий другую ее сторону «метафизической иллюзией» (Айер, Карнап). С точки зрения формы проявления антиномии можно выделить: 1) онтологическое противопоставление, когда ценности как надындивидуальная сфера «значения» (Лотце, Риккерт), как «идеальные сущности» (Шелер, Гартман) или как «простые свойства» (Мур, Причард) противопоставляются «бытию», «фактам», «сущему»; 2) гносеологическое противопоставление, согласно которому познание ценностей предполагает специальные способы и формы, отличные от обычной чувственной и рациональной ступеней познания сущего; 3) социологическое противопоставление, выступающее в формах морального прогресса-эволюции либо в понятиях «функциональность» — «истинность»; 4) формальнологическое и лингвистическое противопоставление, детально разработанное эмотивистским (Огден, Ричардс, Тулмин, Хеар, Ноуэлл-Смит) направлением неопозитивистской этики. Современная этика противопоставляет познание и ценности, отделяя познавательную сферу от оценочной в рамках индивидуального сознания отдельного морального субъекта. В теориях, придающих должному оптологический статус, это противопоставление постулирует различные способы познания должного и сущего; в субъективистских теориях отличие оценки от познания обнаруживается в акте морального выбора. Противопоставление познания и ценности оказалось сложным для современной этики, для статуса самой этики как науки, которая может иметь смысл лишь как «наука о нравах», ограниченных описанием существующей моральной жизни и морального языка.

• [1] Аристотель. Риторика. М., 2000. С. 49.
• [2] Мелихов А. Образ врага — оружие массового поражения // Дело. 2005. 25 апр.
• [3] Столович Л. Спасительная забывчивость // Литературная газета. 2005. Май.
• [4] Дэникен Э. Воспоминания о будущем. М.: Эксмо, 2004.